Текст книги "И станет тьма (СИ)"

Автор книги: В. Шалугин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– Коробочка?

– Если вы пришли просто поглазеть на бедного дозорного, можете не платить. Но если вы хотите, чтобы бедный дозорный поведал вам о своей нелегкой жизни, придется раскошелиться.

Подлец устроил целое предприятие. На стене висел листок с прейскурантом за количество вопросов и список запрещенных тем. Согласно списку Бастурд по какой-то причине не желал говорить о детстве, садовниках и крысах.

– П-послушай, – Я подошел и сел на стул у изголовья его постели. – У тебя два варианта. Первый. Ты отвечаешь на мои вопросы и остаешься лежать здесь. Второй. Ты не отвечаешь на мои вопросы и с завтрашнего дня будешь лежать в другом, не столь приятном месте.

– В каком это?

– В земле.

– О, нет-нет-нет. – Бастурд улыбнулся и поцокал языком. – А вот угрозами делу не поможешь. Все платят Бастурду за разговор. И даже бургомистр заплатил. Если вы не желаете платить, я позову брата Греворио.

– Я не бургомистр. Я капитан королевской гвардии лорд Д'Астен и нахожусь здесь по п-приказу короля.

– Вы лорд Д'Астен? – Прищурился Бастурд и вдруг расхохотался. – Если вы лорд Д'Астен, то я короле…

– П-послушай, – Я пододвинулся чуть ближе. – Позавчера я зарезал другого умника, который, как и ты, хотел меня ограбить. Видишь герб на рукоятке?

Бастурд сглотнул и осторожно скосил глаза.

– Лорд Д'Астен…

– Да, лорд Д'Астен. Все еще хочешь, чтобы я платил?

– Н-нет.

– Хорошо. – Я убрал меч обратно в ножны. – Теперь ты выдохнешь и будешь отвечать на мои вопросы. Как давно ты тут?

– С одиннадцатого числа.

– Что произошло?

– Когда мы приехали в город, я сломал ногу.

– Как ты сломал ногу?

– Я упал с лестницы… Нет-нет! – Заверещал Бастурд, увидев, что я потянулся к рукоятке. – Я правда упал с лестницы. В ратуше, у бургомистра.

– Зачем ты был у бургомистра?

– Я передал ему…

– Продолжай.

– Я передал ему деньги за последнюю поставку.

– Что за поставка?

– Бургомистр поставлял архонту девиц… – Бастурд запнулся. – Иногда мальчиков. Как правило, сирот или бездомных.

– Как часто?

– Раз в две недели. Каждый раз, когда отряд приходит в город.

– По сколько человек?

– По-разному. В среднем пять-шесть человек.

– Шесть человек раз в две недели? – Переспросил я с изумлением. – Откуда же на Башне столько места? Где они живут?

– Где они живут? – Бастурд посмотрел на меня и злобно усмехнулся.

– Отвечай!

– Они нигде не живут. Архонт развлекается с каждым не дольше двух ночей. Потом их убивают и относят в лес.

– Куда относят?!

Я стиснул зубы, чтобы унять нахлынувшую ярость.

– Кому об этом известно?

– Всем на Башне.

– В этот раз вы тоже кого-то везли?

– Да.

– Сколько человек?

– Троих.

– Сколько человек было в отряде?

– Десять.

– Было что-то необычное? Вы ссорились?

– Нет, никто не ссорился. Гелосфен пошел за девицами. Я к бургомистру. Остальные в трактир. Все как обычно.

– Ты знаешь новобранца Кассия?

Бастурд напрягся и украдкой покосился на мой меч.

– Бургомистр предупредил, что я спрошу о нем?

– Да, предупредил.

– И?

– На Башне не было никакого Кассия.

– Тебе известно, что произошло на Башне?

– Нет.

– Но есть предположения?

– Я думаю, что Гелосфен повздорил с архонтом из-за девиц. Архонт к ним никого не подпускал. А Гелосфен давно засматривался.

– Почему архонт никого не подпускал?

– Это вам лучше у него спросить. – Огрызнулся Бастурд.

– Гелосфен это один из комендантов?

– Да.

Я указал рукою на "коробочку".

– Брат Греворио сказал, что у тебя много посетителей.

– Все хотят знать, что произошло. – Бастурд улыбнулся во весь рот гнилых зубов.

– Был кто-то необычный?

– Необычный?.. – Бастурд на миг задумался. – Приходил один монах.

– Монах? Что же тут необычного? Это аббатство.

– Нет, этот был не из аббатства. Он был до смерти напуган и спрашивал какой-то вздор.

– О чем?

– О королях.

– Каких еще королях?

– Короли это две статуи у подножия горы, где стоит Башня.

– И что он спрашивал?

– Он спрашивал, можно ли их повалить, чтобы закрыть дорогу на Отвесный город.

– Зачем кому-то закрывать дорогу?

– Не знаю. Но готов поспорить, что этот монах был за стеной и видел статуи своими глазами.

Когда мы вышли из аббатства, было за полночь.

– Что думаешь? – Спросил Гастар, когда мы отошли на несколько шагов.

– Да думать тут особо нечего. Надо ехать на башню.

– А бургомистр? Ведь эта жирная свинья…

Я покачал головой.

– Это не наше дело.

***

Выехали с рассветом. Дорога на башню тянется по дну ущелья и большую часть дня там царит лютый холод и кромешный мрак. Кроме полоски неба над головой не видно ни черта. Я приказал запалить факелы и спешиться.

Спустя пару часов проход стал расширяться и вдалеке замаячили статуи королей. Короли стояли по обе стороны ущелья. Каждый метров сорок высотой. Не знаю, кто были эти короли. Но судя по тому, что лицами они были обращены на нас, едва ли это были короли Эола.

– Сдается мне, что обе статуи на месте. – Прокричал Гастар.

Я коротко кивнул. Статуи были действительно на месте. И выглядели как предостережение.

В конце ущелья была развилка. На Башню уводила горная тропа, а главная дорога продолжала вниз в Неведомые земли.

Первое, что бросилось в глаза, когда мы добрались до башни, была абсолютная тишина. Ни звука, кроме завываний ветра. Главные ворота были закрыты изнутри. Мы обошли башню кругом. Другого входа не было. Снова пришли к воротам.

– Ардейская сталь. – Вздохнул Гастар, потрогав прутья. – Тут мы не войдем.

Я подозвал одного из вестовых.

– Видишь тот уступ?

Вестовой кивнул.

– Сможешь на него забраться и допрыгнуть до окна?

Спустя десять минут вестовой открыл ворота и впустил нас.

Внутри было едва не холоднее, чем снаружи. Мы обошли все комнаты. Нигде не оказалось ни души. Пустые коридоры, залы. Вещи брошенные кое-как. Кровати не заправлены. Тарелки на столах. Было очевидно, что башню покидали в спешке.

Я приказал растопить камины и поднялся по винтовой лестнице наверх. На смотровой площадке тоже никаких признаков жизни.

– Какая-то чертовщина. – Прошептал я и уже собрался уходить, когда заметил небольшой настил. Настил был перекинут с одной бойницы на уступ скалы и почти не виден из-за снега.

– Гастар! – Я подошел к лестнице и высунулся за перила. – Гастар! Проклятие…

Пришлось спуститься.

– Гастар!

– Да?

– А вот ты где. Возьми шесть человек, и поднимайтесь на смотровую площадку. И скажи, чтобы оделись потеплее.

– Ты что-то нашел?

– Возможно.

Настил на вид был довольно прочный, но чтобы не рисковать, мы положили сверху еще досок. За уступом открывалось горное плато. Мы разделились на четыре группы и разошлись в разные стороны. Я и главный вестовой Ролан отправились на Север.

Снег валил крупными хлопьями. Ветер выл и пробирал насквозь. Не спасали даже меховые вестриэльские накидки.

Около часа мы шли, все дальше отдаляясь от башни. И отошли в итоге где-то на четверть лиги.

– Лорд Д'Астен, нужно возвращаться. – Прокричал Ролан. – В такую вьюгу вряд ли мы что-то найдем. К тому же наши следы заметает. Как бы ни заплутать и не замерзнуть насмерть.

– Хорошо. Идем обратно.

Мы повернули. И через несколько шагов я увидел торчащую из снега руку. За остаток дня мы откопали около семидесяти тел. Многие дозорные были без накидок. Некоторые даже без сапог. И все до одного замерзли насмерть. Что заставило их покинуть Башню? Ни на одном не было ран или ушибов. Никаких признаков борьбы. На Башне не было пожара. Не было следов лавины. Они просто взяли и ушли. Почему они ушли? Я думаю об этом… и к сердцу почему-то подступает ужас.

Конец записи

Глава IV. Чем кончился турнир

Король Тиберий стоял перед зеркалом и рассматривал плешь на голове. В дверь постучали.

– Ваше величество?

– В чем дело? Я занят.

– Ваше величество, лорд-канцлер хочет с вами поговорить.

– О чем еще?

– По поводу турнира.

Турнир. Чем ближе надвигался день турнира, тем отчетливее Тиберий понимал, что учудил большую глупость. На турнир слетелись все. Бродячие рыцари, отставные капитаны гарнизонов, искатели сокровищ, дети лордов, беглые преступники под выдуманными именами, сынки аристократов со всего Эола и из-за границ. И даже то, что поединки будут насмерть и из трех сотен участников выживет лишь один, в конечном счете никого не испугало. Тиберий понимал, что отменить турнир вот так, за день перед началом, значило собственными руками оторвать ножку трона, на котором он сидит. Трон, может, и не упадет. Но зашатается изрядно. Формально у лордов появится возможность обвинить его в нарушении королевской клятвы. И тут к гадалкам не ходи: один из лордов этой возможностью обязательно воспользуется. А дальше. А дальше и вообразить нельзя, что будет. Мятеж? Восстание? Гражданская война? С другой стороны, если турнир не отменить, то повернуться может даже круче.

Тут и плебеи, которым шутка про турнир казалось бы пришлась по вкусу. Но только черт их разберет этих плебеев. Общественное мнение, как известно, ветреней гулящей девки. Кончится турнир, и очень может статься, на смену народной похоти и злобе придет стыд, мучительное чувство омерзения и жалость к королеве. А там опять же и до мятежа недалеко.

Тут и король Тадеск Кровавый, тесть Тиберия, которому шутка про турнир по вкусу совершенно точно не пришлась. И если бы он не был занят вторжением в соседнюю Лавинию, то боги ведают, не вторгся бы он вместо Лавинии в Эол. Ситуация с королем Тадеском была неоднозначной. Всем известно, что с родственниками у короля Тадеска отношения были довольно-таки сложные. Двух сыновей он обезглавил. Третьего посадил на кол. А последнюю жену выбросил из окошка, когда та имела неблагоразумие обвинить его в измене. И все же вряд ли бы он упустил подобный повод всласть покуролесить у границ Эола. А там, чем черт не шутит, может даже отхватить кусок земель.

– Ваше величество?

– Да?

Тиберий медленно вздохнул и очнулся от задумчивости.

– Что передать лорд-канцлеру?

– Передай лорд-канцлеру, чтоб шел к чертям собачьим! – Вспылил Тиберий. – Нет, постой. Где этот лысый черт?

– Лорд-канцлер? – осторожно уточнил слуга.

Тиберий повернулся и смерил слугу таким взглядом, что у того тотчас пропало всякое желание задавать лишние вопросы.

– Он в тронном зале, сир.

– Скажи, что я сейчас спущусь.

***

Лорд-канцлер в длинной мантии с подбоем стоял в тронном зале и притворялся, что разглядывает гобелены. Неизвестно, сколько времени он уже прождал здесь. Во всяком случае, достаточно, чтобы испытать неловкость, которая обычно возникает при подобных обстоятельствах: слуга проходит мимо уже в четвертый раз, а ты все ждешь и ждешь.

– Ну что еще?

– А! Ваша милость. Надеюсь, что не оторвал вас от важных государственных…

– У меня мигрень. – Сквозь зубы перебил Тиберий. – К сути.

– Как угодно, ваша милость. Я на счет турнира.

– И?

– В связи с большим количеством участников турнир растянется на две недели. Это по самым оптимистичным прогнозам.

– И?

– В столице ожидается наплыв людей. Толпы зевак стекаются из Эскерота, Вестриэля, Талии…

– И?

– И на заседании королевского совета, мы подсчитали запасы продовольствия.

– И что?

– Запасов явно не достаточно, ваша милость. Цены на хлеб уже взлетели до небес.

– Понятно. От меня-то ты что хочешь?

Лорд-канцлер в замешательстве откашлялся.

– Но ваша милость, согласно сделанных подсчетов через неделю хлеб закончится. Может начаться голод. А за ним и бунт.

– Значит, сделай так, чтобы голода не началось. Понятно?

– Да, ваша милость.

– Что-нибудь еще?

– Нет, ваша милость.

– Ну и замечательно. Ты видел Поля? Я хочу с ним поговорить.

– Но ваша милость…

– Что ваша милость?

– Вы отправили лорда Д'Астена расследовать произошедшее на Башне.

– Куда отправил? А… Действительно. Ну хорошо.

Тиберий поглядел рассеянно на лорд-канцлера. Кивнул. И показал рукой, что тот свободен. Лорд-канцлер, низко поклонившись, удалился.

С того момента как голову Тиберия посетила светлая мысль провести турнир за право ночи с собственной женой, он изо всех сил старался избегать двух вещей: жены и разговоров о турнире. И если со вторым было попроще – довольно было грозно посмотреть вокруг себя и разговоры мигом прекращались – то в случае с женой Тиберий понимал, что тут так просто не отвертишься и рано или поздно им придется встретиться и обо всем поговорить. Уже неделю он, как мог, оттягивал этот момент, придумывая себе разные неотложные дела, важные встречи, заседания. Но как он ни оттягивал, неделя все-таки прошла. До турнира оставался день. И дальше оттягивать было особо некуда.

***

Королева стояла у окна и задумчиво смотрела вдаль. Смотрела, но не видела ни гор, ни деревень. Не видела полей и рек. А видела совсем другое. Обиды, радости – как разноцветные обертки от конфет, бери и ешь! – мелькали перед ней и растворялись в летних сумерках. Откуда-то чуть слышно доносились голоса. Не настоящие. А голоса из прошлого. Случалось, можно было различить обрывки фраз. Или же целые разговоры, в которых иногда мучительно хотелось что-то поменять, но так уж сделано, увы, что поменять нельзя было ни слова.

Были еще какие-то видения. Картинки. Странные, смешные, непонятные. И среди них одна. Как два часа назад она стояла на окне, долго смотрела вниз, но прыгнуть так и не решилась. Словом, если бы кто-нибудь спросил, что занимает ее мысли, она бы и сама не знала, что ответить.

– Изабелла…

Тиберий поморщился.

– Прости, я не хотел пугать.

– Давно ты здесь? Я не слышала, как ты вошел. – Сказала королева, оправляясь от испуга.

– Я постучался, но никто не открывал.

– Да? Странно. Я ничего не слышала.

Она была уверена, что рано или поздно он придет. И в долгие часы досуга даже репетировала сцену. Представляла, как он поведет себя, что будет говорить. Но вот он здесь. Аплодисменты, занавес. И тут, как часто происходит в жизни, она вдруг поняла, что хочет убежать, где-нибудь спрятаться, залезть под одеяло, что угодно, лишь бы с ним не говорить. Иначе говоря, она вдруг поняла, что лучше умереть, чем пережить все это наяву.

Тиберий сдавленно откашлялся и показал рукой на стул.

– Можно?

Изабелла медленно, с усилием кивнула.

– Прости, что я не пришел раньше. Я собирался, но сама знаешь, накопилось много дел. Сначала эта Башня. Теперь война возле границ. К тому же лорды что-то затевают…

Тиберий бросил вороватый взгляд и увидал, как правая бровь Изабеллы постепенно лезет вверх. Закашлялся.

– То есть, конечно, не в этом дело. Просто я не знал, что говорить. То есть я знал, но до конца не понимал, как именно сказать. Вернее говоря… А черт! В общем, скажу как есть. Я решил отменить турнир.

Тиберий перевел дыхание и робко покосился на жену. Та подняла вторую бровь и сделала тем самым на лице недоумение.

– И что?

Тиберий растерялся до того, что даже рот раскрыл. Все те разы, когда он в свой черед готовился и представлял грядущий разговор, фразы "и что?" в том разговоре не было.

– Я решил отменить турнир. – На всякий случай повторил Тиберий с таким видом, словно заклинание произносил. Мало ли, на этот раз подействует? Но не подействовало. Эффект был ровно тот же самый.

– Я слышала, что ты сказал. – Сказала Изабелла. – И что? Ты, может, ждешь, что я повисну у тебя на шее? Буду кричать и прыгать от восторга?

– Нет, я не жду. Послушай… Ну, я же извинился. Уже десять раз.

– Ах, извинился? – Изабелла побледнела. – Да будет тебе известно, Тиберий Кравт, извиняются неразумные дети, когда нашкодили, а взрослые…

– О, боги! Вот опять.

– Что опять?

– Ну зачем ты снова начинаешь? Я же не спорю. Да, я виноват!

– Ты виноват?

– Я очень виноват!

– Ты сношал трех служанок в нашей спальне! Трех! Зараз! Залез на них и копошился, как свинья. Я простояла две минуты у дверей, прежде чем ты соблаговолил меня заметить! Это ты называешь виноват?

– Проклятие! – Заорал Тиберий. – Что же ты хочешь от меня! Ведь я уже валялся у тебя в ногах! Я умолял! Что же еще тебе от меня надо?

– Мне? – Вспыхнула Изабелла. – От тебя? Мне от тебя ровным счетом ничего не надо.

Тиберий, впрочем, уже сам перепугался, что вспылил. И с видом виноватым и раскаявшимся попытался объяснить, что он совсем не то хотел сказать.

– А что тогда?

– Что отменю турнир.

– И что?

– Что значит что?! – С досадой закричал было Тиберий, но опомнился. – Послушай, я не спорю. Да, я виноват. Но я же извинился, черт возьми!

– Ты повторяешься. – Холодно заметила Изабелла.

– Проклятие! Что же ты хочешь от меня?!

– Это ты тоже спрашивал. И я ответила, что ровным счетом ничего.

– О, боги! – Взвыл Тиберий и вскочил со стула. – За что! За что мне это все! Ты теперь будешь меня мучить до конца дней?

– Никто тебя не мучает.

– Да? А это что по-твоему? Ведь я признал, что я подлец! Ведь я пообещал, что больше никогда ни с кем тебе не изменю! А ты? Что ты ответила? Что тебе наплевать! Что ты теперь скорее ляжешь со свинопасом, чем со мной!

– На что ты мне ответил, что тогда я лягу с лучшим свинопасом в королевстве и объявил турнир. Я ничего не путаю?

– Проклятие! – Закричал Тиберий и уже в совершенном бешенстве выбежал из комнаты.

Нельзя, наверное, сказать, что все прошло в точности так, как он себе и представлял. Прошло скорее так, как он совсем не представлял. И все же сцена была сыграна.

Следующие несколько минут Тиберий провел в коридоре, где бессмысленно таращился на дверь, покусывал губы и что-то неразборчиво бормотал. Так он стоял, никем не потревоженный. Раз только в конце коридора показался слуга. Но увидав, что король разговаривает с дверью, решил, что лучше обойти по другому коридору.

Наконец, Тиберий перевел дыхание и скорым шагом направился в свои покои. Там первым делом бросился к столу. Взял чернил, бумагу и, прежде чем начать писать, позвонил в медный колокольчик над столом. Через минуту в дверь постучали.

– Скажи лорд-канцлеру, чтобы зашел. – Сквозь зубы процедил Тиберий. – Нет, постой. Скажи еще, что я решил его проблему с голодом.

Прошла минута. Снова постучали.

– Вы звали, ваша милость?

– На, держи! – Сказал Тиберий и с усмешкой протянул листок. – Лично отнесешь это королевским вестовым. И пусть глашатаи на площадях кричат, что началась война. И что по случаю войны турнира королевского не будет.

Лорд-канцлер глянул с изумлением, но не осмелился ничего спросить.

– Что смотришь? Ловко я уладил твою проблему с голодом? Ну, то-то! А теперь ступай. Я хочу, чтобы все вестовые выехали до темноты.

Лорд-канцлер низко поклонился и вышел из покоев короля. Оказавшись в коридоре, он несколько еще стоял, пожевывал губами и, видимо, о чем-то размышлял. Потом вздохнул и медленно направился, но не в казармы королевских вестовых, а в свои покои.

Там этот лысенький и полноватый человек, похожий на большую бочку с рыбой и даже пахнущий как бочка с рыбой, зажег светильник. Подошел к камину. Еще раз тяжело вздохнул. Скомкал листок, который только что получил от короля, и бросил его в пламя.

Лорд-канцлер прекрасно сознавал, что подобная выходка очень может стоить ему жизни. И уже завтра, может статься, он будет висеть на главной площади в окружении толпы зевак. Однако же, у лорд-канцлера были веские основания полагать, что ничего такого не случится.

Глава V. Записки на даркирском

Из записей лорда Д'Астена

Мы провели на Башне ночь. И с рассветом выехали обратно. По возвращении в Отвесный город нас сразу вызвал бургомистр. Я коротко пересказал ему, что видел. Об отсутствии следов борьбы или пожара. О семидесяти трупах. О том, что многие были без сапог. Бургомистр сначала решил, что я сдурел там на морозе. Или наоборот, все это для чего-то выдумал. А когда понял, что я не сдурел и ничего не выдумал, то побледнел как полотно.

– Как же им это удалось? – Пробормотал он в совершенном потрясении.

– О чем вы?

– А? Как понимать о чем?

– Вы сказали: «как им это удалось». Кому им?

– Тем, кто это сделал. – Ответил бургомистр и развел руками.

Не знаю, может, с королевскими инспекторами такое и работает, но я в отличие от них не слишком жалую, когда из меня пытаются делать дурака.

– Мне п-показалось, что у вас есть соображения о том, кто мог это сделать.

– О, вовсе нет. Соображений нет. Скорее опасения.

– Какого рода опасения?

– Вчера вечером стража поймала даркирского лазутчика. При нем нашли несколько карт и записи на даркирском. Записи сейчас переводят.

– Вы задержали даркирского шпиона?

– Так, я вроде о том и говорю.

– И когда вы собирались мне об этом рассказать?

***

В темнице стоял затхлый запах копоти и тлена. На первом этаже были жилые помещения. На верхнем – канцелярия. Камеры были в подвале. И там к запаху копоти и тлена примешивался еще один: тошнотворный запах жженой плоти. Узников, судя по всему, пытали прямо здесь.

Как я и предчувствовал, пленный даркирец оказался мертв. Не знаю, подсобили ли ему солдаты или он повесился самостоятельно. Веревка была сделана из лоскутов одежды. Даркирец висел под потолком и медленно поворачивался вокруг своей оси.

– Но я же приказал следить, чтобы такого не было! – Завопил бургомистр и набросился на первого попавшегося солдата. Пес его знает, был это очередной спектакль или нет. Если был, играли не в пример другого крайне убедительно. Особенно солдат, которому изрядно перепало тростью по голове.

Закончив экзекуцию, бургомистр перевел дыхание и начал рассыпаться передо мной в слащавых извинениях. И все-таки ни извинения эти, ни избиение солдата не помогли вернуть даркирца к жизни.

– Полагаю, вы его допросили прежде чем посадить в камеру. Он что-нибудь сказал?

Солдат нерешительно покосился на бургомистра.

– Отвечай, когда тебя спрашивают! – Рявкнул тот.

– Его допрашивали дважды. Оба раза без толку. Он только смеялся и повторял одну и ту же фразу на даркирском.

– Какую фразу?

– «Гар та драгга».

– Вы знаете, что это значит?

– Представления не имею.

– «Гар та драгга»?

– Вроде так.

– Надо понимать, вы не вели протокол допроса?

Солдат пожал плечами.

– Нет, мы собирались. Но писарь оказался больно пьян.

– Пьян! – Зарычал бургомистр и погрозил солдату тростью. – В камеру этого писаря немедля.

– Ну что же. – Подытожил я. – От даркирца толка нам теперь немного. Б-будем надеяться, что хотя бы найденные при нем записи уцелели.

– Ах, несомненно, несомненно! – Затараторил бургомистр и ухватил меня под руку. – Извольте следовать за мной, я провожу вас в комендатуру.

***

У комендатуры нас уже ждал Гастар, за которым я послал из ратуши. Записи были целы. Но лишь отчасти. По словам коменданта во время задержания даркирец пытался сжечь их.

– И каким образом? Он что же носил с собой светильник? – Любопытствовал Гастар.

– Светильника он не носил. – Почесав затылок, ответил комендант. – Но был уже поздний вечер. На стенах горели факелы. И прежде чем его скрутили, он смог подбежать к одному из них.

Гастар, который худо-бедно изъяснялся на даркирском, долго разглядывал клочки бумаги, поворачивая их на свет и так и эдак. Тут же топтался местный архивариус – нервный и сутулый старичок, которому бургомистр поручил расшифровать даркирские каракули. Архивариус по его собственным словам корпел всю ночь, но все-таки не слишком преуспел в этом занятии. Зато, по-видимому, преуспел в другом. От архивариуса за версту разило перегаром.

Наконец, Гастар вздохнул и сделал выразительный жест рукой.

– Нет, ни черта не разобрать. Фрагменты слишком маленькие. Понятно, что это какое-то шифрование. Но если тут еще можно угадать несколько слов. – Гастар ткнул пальцем на один листок. – То в остальных вообще не ясно ни черта.

– Вот, вот! А я что говорил? – Воскликнул архивариус.

– Какие слова ты разобрал?

– Вот это постоянно повторяется. По-видимому, это «огур» – война. Тогда вот тут «гурдаб» – сторожевая башня. Хотя на счет второго я уже не так уверен. Может, это не «гурдаб», а «драуга» – полководец, а может «драгга» – буря.

– А общий смысл?

Гастар слегка поморщился и покачал в знак отрицания головой.

Комендант и бургомистр проводили нас на улицу. Бургомистр по своем обыкновении стал рассыпаться в извинениях. В какой-то момент мне даже захотелось хорошенько треснуть его в зубы, чтобы он уразумел, что на самом деле значат искренние сожаления. На улице мы распрощались. Я и Гастар отправились на постоялый двор.

Немного отойдя, я еще оглянулся. Бургомистр с комендантом по-прежнему стояли возле двери и что-то с жаром обсуждали. Представить не могу, о чем шла между ними речь. И все-таки одно было предельно ясно: нас водили за нос. Тут, что называется, к гадалке не ходи.

– Что значит на даркирском «гар та драгга»?

Гастар на миг задумался.

– В таком виде толком ничего не значит. Возможно, имеется в виду «гар-та лан драгга». Буря вас сметет.

***

По возвращение на постоялый двор я сел за стол и набросал следующее письмо на имя короля Тиберия.

«Четвертой луны, летнего месяца Австера. От капитана королевской гвардии лорда Поля Д’Астена. Королю.

По всем признакам на Башне Аурелиана произошла диверсия. Все дозорные мертвы. Тела дозорных были найдены на плато, недалеко от Башни. Смерть наступила в результате замерзания. Причина, по которой дозорные ушли из Башни, неясна.

На Башне отсутствуют следы борьбы, пожара или наружных повреждений. И все же Башню, очевидно, покидали в спешке. Вещи брошены в беспорядке. Часть дозорных не взяли с собой накидки. Некоторые были без сапог.

Третьей луны летнего месяца Австера стражей Отвесного города был схвачен даркирский шпион. При нем обнаружены карты и записи, в которых несколько раз упоминаются слова «война» и «башня». Записи были повреждены, и полностью их расшифровать не удалось. Сам даркирец оказался мертв. Допросить его лично я не смог.

В свете изложенного считаю нужным оповестить начальников гарнизонов по всей Западной границе о возможном приближении войны.

Подпись: Поль»

Перечитав, я сложил записку пополам и поместил в конверт. На лицевой стороне конверта надписал: «Королю. Лично в руки». После растопил сургуч, снял с пальца перстень и поставил королевскую печать.

***

Гастар сидел в общей зале у камина и ворошил мечом поленья. Я подошел к нему и протянул конверт.

– На имя короля?

– Скажи Ролану, чтобы отправили сегодня же. И вели солдатам собираться. Завтра возвращаемся в столицу.

– То бишь расследование закончено? – Усмехнувшись в бороду, спросил Гастар.

– Ты обратил внимание, что бургомистр ни разу не поинтересовался о судьбе отряда, который он якобы послал на башню?

– И что же?

– Не было никакого отряда. Для нас устроили спектакль.

– Спектакль? – Переспросил Гастар.

– Думаю, бургомистр повздорил из-за чего-то с архонтом и когда отряд из Башни не приехал бургомистр решил, что это прекрасная возможность, чтобы вызвать нас из столицы и устроить против архонта расследование. Недаром, он в первом же разговоре упомянул, что архонт возил на Башню этих вот «девиц».

– А как же быть с дозорными? Ведь они мертвы.

– Мертвы. И эта часть спектакля, которая пошла не по плану. Бургомистр, сам того не ожидая, подгадал под настоящее нападение.

– Настоящее? И кто же по-твоему напал на башню? Даркирцы?

– Больше некому.

– Гм… – Гастар задумчиво покручивал усы. – Ну хорошо. И отчего же тогда умерли дозорные?

– Черт его знает. Мне доводилось слышать о ядовитых растениях, которые растут на севере. Их пыльца отравляет воздух и вызывает быстрое удушье. Может, даркирцы распылили что-нибудь подобное у Башни.

– То есть война все-таки будет.

– Она уже идет.

***

Вечером я отправился побродить по рынку. Вообще этот Отвесный город в некотором отношении даже мил. Поначалу все эти лестницы, ярусы, мосты меня ужасно раздражали. Я постоянно поворачивал куда-то не туда и в результате оказывался совсем не там, куда намеревался. Вместо аббатства вдруг выходил на площадь возле ратуши, вместо ратуши вдруг появлялся у ворот. Один раз даже угодил в какой-то атриум и наткнулся на двух голых женщин. Женщины почему-то ни капли не смутились и начали хихикать. Уже потом я выяснил, что это был задний двор борделя. К слову, борделей тут даже больше чем аббатств.

Я бродил уже около часа. Проголодавшись, взял печеных яблок у кондитера. Черт знает, почему я взял их. С детства яблок не терплю.

Сладкая патока обжигала пальцы. Я отошел и сел на лавку возле ратуши. Улицы постепенно пустели. Темнело. И тут я наконец-то понял, что за мной следят.

По дальнем конце площади стоял человек в глубоком капюшоне и усердно притворялся, что выбирает финики. Финики. В начале австера. Финиками в это время года можно разве что свиней кормить.

Я моментально вспомнил, что видел человека прежде. Утром возле ратуши. Днем у постоялого двора. Вообще не знаю, как я мог быть таким олухом и ничего не заподозрить раньше.

Прошло пару минут.

Посматривая на вершины гор, я доел яблоко. Встал. Потянулся. И медленной походкой направился по направлению мостов. У ближайшего была девица. Она стояла, свесившись с перил, и время от времени издавала утробный звук, который эхом разлетался по ущелью. На девице была безрукавка с меховым подбоем, черные штаны в обтяжку. Из-за позы, в которой она находилась, зад ее раздался вдвое и штаны слегка сползали. Одной рукой она подтягивала их, а другой придерживала волосы. У ног валялся полуштоф крепленого мелосского вина. Девицу тяжело рвало.

После моста я повернул налево. Постоял немного у лотка гадалки, которая раскладывала карты пьяному солдату. Снова потянулся. И побрел в проулок, который вел к постоялому двору.

В самом начале проулка есть ниша в доме слева. Днем там помещается торговец пряностями, а вечером ниша стоит пустая. Притом если идти со стороны мостов, ее почти не видно. Забравшись, я достал из сапога кинжал и начал ждать.

Минуты две все было тихо. Прошла только какая-то старуха, волоча мешок.

Я подождал еще и понемногу начал сомневаться.

Может, почудилось? Не знаю. Мало ли человек задумался и машинально перебирал руками эти финики? Я уже собирался выйти. Но тут со стороны мостов послышались шаги.

– Не убивайте…

– Не кричи!

Взяв неизвестного за шиворот, я круто повернул его и придавил к стене.

– Теперь слушай внимательно. У тебя два варианта. Первый. Ты рассказываешь мне, зачем за мной следил и остаешься жить. Второй…

– О, боги! Вы… вы не так поняли. Пощадите! Я не следил… Я сам… Я все хотел вам рассказать…

– Что ты хотел мне рассказать?

– Я знаю… Я все видел.

– Что ты видел?

Я знаю, что произошло на Башне.

Неизвестный сбросил капюшон и передо мной предстал напуганный старик.

– Ты знаешь, что произошло на Башне? Откуда? Ты дозорный?

– Нет, я не дозорный.

– Тогда кто же?

И тут меня как осенило.

– Ты тот монах, что навещал Бастурда и расспрашивал о статуях.

Старик, казалось, удивился.

– Откуда вы…

– Бастурд сказал. Не важно. Что тебе известно?

– Я расскажу. Но…

– Что?

– Здесь могут услышать.

– Хорошо. Идем на постоялый двор.