Текст книги "Русская идея: иное видение человека"
Автор книги: Томас Шпидлик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)
III. Бегство от мира
Двоякая ценность мираПротивопоставление двух возможных отношений к миру встречается уже в Библии и поддерживается всей последующей традицией: с одной стороны, ощущается необходимость открыть во вселенной Бога, а значит, освятить, полюбить мир; с другой – хочется бежать от мира, поскольку любовь к Богу и любовь к миру представляются несовместимыми[1072]1072
La spiritualite. P. 199.
[Закрыть]. Стремление как–то разрешить это противоречие способствовало возникновению различных форм монашеской жизни[1073]1073
См. выше с. 148 наст, издания.
[Закрыть].
В России подобное желание охватило все сферы общества: общественные, церковные, гражданские. Всем полюбилась программа, позднее так замечательно сформулированная П. Евдокимовым: «Освятить мир—значит заставить его перейти из состояния дьявольского в состояние сознательного творения, признающего Бога. Никакая форма жизни или культуры не может ускользнуть от универсализма Воплощения. Образ всего самого совершенного, Христос, взял на Себя ношу священства, но вместе с тем и ношу мирянина, ношу всех служений мира. Бог возлюбил мир в его греховном состоянии!»[1074]1074
L’amour fou de Dieu. P. 118.
[Закрыть] Но с другой стороны, каким слабым должен почувствовать себя человек перед лицом такого предначертания: зло мира подавляет его и подвергает опасности. И потому он стремится не поддаться злу и отойти от мира.
Такая практика больше воплощается в жизнь в какие–то одни периоды в отличие от других, например, в эпоху татаро–монгольского ига, или в кризисную эпоху раскола[1075]1075
Ср.: A. MINEA, Russie du XIIIau XVIstole//DS 13 (1988). P. 49.
[Закрыть]. Однако наиболее типичным русским способом бегства от мира стало странничество, образ жизни паломника.
Один протестант[1076]1076
Ph. STRAHL (t 1840 r.)//E. BENZ, Die Ostkirche im Lichte der protes–tantischen Geschichtsschreibung von der Reformation bis zur Gegenwart. Miin–chen, 1952. S. 163 ff.
[Закрыть], посетивший Россию в XIX веке, был поражен любовью, с какой русские относились к паломничествам[1077]1077
«Склонность к мистическим странствиям – особенность темперамента, кажется, чаще встречающаяся в России, чем в других странах, как то удостоверяют документы и другие свидетельства, в изобилии представленные и в этнологии, и в агиографии, и в литературе» (М. EVDOKIMOV, Pelerins russes et vagabonds mystiques. Paris, 1987. P. 11).
[Закрыть]. Обычай совершать паломничества очень древний. Самые первые письменные памятники христианской Руси свидетельствуют о том, какой притягательной силой обладала Святая Земля для христиан. Еще преп. Феодосий Печерский пытался попасть туда с группой паломников[1078]1078
PODSKALSKY, Christentum. S. 195, Anm. 184.
[Закрыть]. Обет добраться до Палестины приносили не только церковнослужители, но и многие простые верующие. В древнем Киеве паломники имели право просить помощи у Церкви[1079]1079
Ibid. S. 196, Anm. 844.
[Закрыть]. Те, кто отправлялся в паломничество, часто оставляли путевые заметки[1080]1080
B. de KHITROW собрал и перевел большое количество таких заметок в Itinera ires russes еп Orient (Publication de la Societe de l’Orient chretien. Geneve, 1889). Эти тексты охватывают период с XII по XVI век.
[Закрыть]; наиболее известным является путевой дневник некоего Даниила, «игумена земли русской», который провел шестнадцать месяцев в Палестине между 1106 и 1108 годами[1081]1081
PODSKALSKY, Christentum. S. 196.
[Закрыть].
И Константинополь привлекал многих паломников. Существует рассказ одного новгородца, Добрыни Ядрейковича, который побывал там около 1200 года, до того как стал монахом, приняв имя Антония. Позже он стал архиепископом Новгородским[1082]1082
Ibid. S. 200.
[Закрыть]. Любопытно, что не сохранилось никаких описаний паломничеств на Афон.
Среди наиболее посещаемых святых мест русской земли самые известные – Троице–Сергиева Лавра и Киев, а позднее – Задонск, где находилась могила святителя Тихона Задонского, и Саров, где покоились останки преп. Серафима Саровского, находящиеся сейчас в Дивеево[1083]1083
Е. BENZ, Op. cit. S. 163 ff.
[Закрыть].
Размах паломничества в истории России был таким, что историк В. Ключевский видел в нем черту национального характера и утверждал, что паломники составляли особый социальный класс общества, который, как таковой, следует рассматривать отдельно[1084]1084
M. EVDOKIMOV, Pelerins… P. 183.
[Закрыть]. Нищенствующие странники, бродячие слепцы пели «духовные стихи» на папертях церквей, у дверей монастырей. Большинство из них совершали паломничества по святым местам, от Царьграда (Константинополя) до Иерусалима[1085]1085
Ibid. P. 35.
[Закрыть].
Мужчины и женщины, принадлежавшие к самым разным слоям русского общества, на какое–то время порывали со своими семьями и пускались в путь, привлеченные дальними краями. В конце своей жизни Г. Сковорода пришел к заключению, что вся наша жизнь – это странствие[1086]1086
В. ЗЕНЬКОВСКИЙ, История русской философии. Т. 1.4. 1. С. 67.
[Закрыть]. И о Льве Толстом говорили, что он умер как странник[1087]1087
N. ARSENIEW, La piete russe. Neuchatel, 1963. P. 16.
[Закрыть].
Известно, что русская литература часто обращалась к образу «мистического странника»[1088]1088
M. EVDOKIMOV, Pelerins… P. 69.
[Закрыть]. В 1873 году Николай Лесков опубликовал в Русском Мире роман–повествование о странствии, в котором он выводит на сцену странника по призванию, представителя определенного народного типа, в котором соединяются как наиболее низкие наклонности, так и самые положительные качества[1089]1089
Очарованный странник//Собр. соч. Т. 4. Москва, 1957. С. 385–513.
[Закрыть]. И сегодня во всем мире известны знаменитые Откровенные рассказы странника[1090]1090
Существует множество изданий на русском языке.
[Закрыть], как и очерк архимандрита Спиридона Из виденного и пережитого[1091]1091
Опубликована в альманахе Христианское Чтение в Киеве в 1917 году.
[Закрыть].
В Библии путешествия, паломничества, странничество, – все эти понятия имеют очень обширную гамму значений. В различных контекстах они могут быть знаком полученного наказания или покаяния, очищения, определенного ритуала, выполнения обещания или знаком встречи с Богом[1092]1092
М. EVDOKIMOV, Pelerins… P. 17; La priere. P. 318 ff.
[Закрыть].
Мистика странствования начинается с открытия того, что познание Бога не ограничено рамками только разума. Для сравнения можно уподобить этот опыт опыту человека, который действительно пытается жить в соответствии с нравственными правилами и нормами христианской жизни, следуя традиционным установлениям. Но наступает день, когда его охватывает чувство бесполезности всего, что он делает, чувство ненадежности, тревоги, ощущения бездны, в которую погружаются все его благие дела, все, что он любит, все, что есть он сам. Подобный опыт является общим для всех людей, всех народов. Но, по утверждению Н. Арсеньева[1093]1093
La piete russe. P. 26.
[Закрыть], в душе русского человека все это часто бывает выражено более резко, неожиданно, страстно. Эту «ностальгию по пространству» пытались объяснить причинами географического порядка, властью земли, оказывавшей большое влияние на душу крестьянина и наложившей столь сильный отпечаток на национальный характер. И вот потому, что этот мир не мог удовлетворить потребности души, человек отправлялся в путь на поиски потерянного Рая, жилища, где Бог обитает с людьми[1094]1094
Рассказ о том, как князь Владимир отправил посланцев (Повесть временных лет, год 988), заканчивается такими словами: «Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького; так и мы не можем уже здесь пребывать в язычестве». М. Евдокимов так комментирует этот текст: «Был задан начальный импульс: это то место, где Бог обитает вместе с людьми; и позднее племя странников не останавливалось до тех пор, пока не открывало для себя такого места» (Pelerins… Р. 10).
[Закрыть]. Старец Силуан во времена своего детства слышал, как книгоноша, приглашенный в их дом отцом мальчика, пытался доказать, что Бога не существует. И Силуан принял решение: «Когда вырасту большой, то по всей земле пойду искать Бога»[1095]1095
Архим. СОФРОНИЙ (САХАРОВ), Старец Силуан. С. 8.
[Закрыть].
Неужели действительно можно обрести Бога в дороге? Можно с уверенностью утверждать лишь одно: если у тебя нет постоянного жилища из–за того, что ты странствуешь, ты начинаешь сильнее ощущать воздействие Промысла и присутствия Божие в своей жизни. Кроме того, ты непосредственно соприкасаешься с природой, с ее красотой, с капризами погоды, ты научаешься «созерцать природу»[1096]1096
См. выше с. 209 наст, издания.
[Закрыть]. Рассказы странников наполнены описаниями космической молитвы. Но, как и во всех опытах, связанных с духовной жизнью, здесь легко впасть в крайности. Мы хотим закончить наше размышление цитатой из богослова–моралиста Попова: «Вторая заповедь предупреждает о том, что нельзя быть юродивым, имея недоброе желание к наживанию денег, вести жизнь странника, живя за счет других или ради забавы, или для того, чтобы впоследствии продавать четки, которые якобы были приложены к мощам святых. Некоторые доходят даже до того, что показывают всем свернувшуюся кровь невинно убиенных вифлеемских младенцев… а между тем пьянствуют во время своих паломничеств»[1097]1097
Е. ПОПОВ, Общенародные чтения по православно–нравственному богословию. С. 58 и сл.; TYSZKIEWICZ, Moralistes. Р. 158.
[Закрыть].
IV. Когда прежнее пройдет (ср.: Откр. 21,4)
Русский эсхатологизмОб эсхатологизме Восточной Церкви говорят в связи с тем, что ее основная настроенность – устремленность к eschata, к «будущему веку». В России эта тенденция была особенно сильна. А. фон Гарнак считал, что Русская Церковь является «ярким примером потусторонней религии», которая «ногами своими едва касается земли» и радуется в «предвкушении жизни небесной»[1098]1098
Ср.: Е. BENZ, Op. cit. S. 253; La spiritualite. P. 66 ff.
[Закрыть]. «Значение левого крыла раскола – беспоповства в том, что он сделал русскую мысль свободной и дерзновенной, отрешенной и обращенной к концу»[1099]1099
Н. БЕРДЯЕВ, Русская идея. С. 17.
[Закрыть]. И потому раскольники во время гонений проявляли исключительную стойкость.
Развитию такого эсхатологического мышления способствовало много причин. Бердяев выдвигает свои: «Есть два преобладающих мифа, которые могут стать динамическими в жизни народов – миф о происхождении и миф о конце. У русских преобладает второй миф – эсхатологический»[1100]1100
XIX век в этом смысле является хорошим примером. Там одновременно можно было найти «бурное стремление к прогрессу, к революции, к последним результатам мировой цивилизации, к социализму, и вместе с тем – глубокое и острое сознание пустоты, уродства, бездушия и мещанства всех результатов мирового прогресса, революции, цивилизации и пр.» (Н. БЕРДЯЕВ, Русская идея. С. 35).
[Закрыть]. Другая причина, добавляет он же, – это то, что русская душа по природе своей женственна. Запад же явил дух мужественный, который ввел в определенные рамки первичную народную стихию. А русская душа остается беспредельной. Она требует всего или ничего. Ее настрой то апокалиптический, то нигилистический; и потому она не способна довольствоваться «срединным» Царством, которое предлагает цивилизация[1101]1101
Ср.: Н. БЕРДЯЕВ, Русская идея. С. 195–197.
[Закрыть].
Еще одно объяснение, предложенное С. Булгаковым, – это исторический характер русской мысли, для которой цель истории – в ее преодолении, в устремленности к «будущему веку». И потому исторические неудачи являются благодеяниями, ибо излечивают человека от желания поклоняться человечеству, нации, миру и веровать в гуманистический прогресс, движущей силой которого «является не любовь, не жалость, но горделивая мечта о земном рае»[1102]1102
С. Н. БУЛГАКОВ, Свет невечерний. Москва, 1917. С. 406.
[Закрыть]. Павел Евдокимов развивает эту мысль: история не обладает бесконечным развитием. «Рано или поздно, искусство, мысль, нравственное, общественное сознание останавливаются перед своими собственными границами и оказываются перед выбором: утвердить себя в дурной бесконечности своей собственной имманентности, опьяниться своей пустотой или преодолеть свои удушающие ограничения и в прозрачности своих чистых вод отразить трансцендентное»[1103]1103
П. ЕВДОКИМОВ, Православие. С. 435.
[Закрыть].
Четвертое объяснение можно найти в отношении русского сознания к истине. Если ощущать истину как личностную реальность, тогда познать ее можно лишь встретившись с личностью, Личностью Христа, единственной полной Истиной. «Ведение Бога, – пишет Вл, Лосский, – имеет характер общения экзистенциального… это не только общение тварной и несозданной природы, но и раскрытие каждой человеческой личности, принимаемой Богом, Который обращается к каждому в отдельности»[1104]1104
Вл. ЛОССКИЙ, Богословие и Боговидение (пер. с фр.). Москва, 2000. С. 254.
[Закрыть].
«Церковь последних времен, – пишет П. Евдокимов, – предлагает голодающим не идеологические камни систем, не богословские камни катехизации, но хлеб ангельский и сердце брата по человечеству, приносимые как истинная пища»[1105]1105
P. EVDOKIMOV, L’amour fou de Dieu. P. 24.
[Закрыть].
Прекрасные эсхатологические обетования вызывают в душе самые благоговейные желания, но они не раскрьюают тайны. Христиане постоянно вопрошают себя, каким будет «день Господень». И ответы бывают совершенно разными. И потому можно сказать, что существуют разные виды эсхатологизма. Мы попробуем рассмотреть их в определенном порядке, отмечая основные особенности каждого и те особые наименования, которыми они определяются.
Катастрофический эсхатологизмВ Писании предсказывается конец мира с указанием ряда признаков, предшествующих ему (Мф. 24,3 и сл.). И потому в эпохи, в которые, как казалось, эти признаки начинали проявляться, ожидание конца времен становилось более напряженным. Второе пришествие Христа связывалось с разрушением всего того, что мир создал. Не усматривали никакой связи между Царством небесным и царством земным, за исключением тех заслуг, которые приобрели праведники в борьбе с грехом.
В России большие национальные бедствия способствовали развитию такого эсхатологического сознания. Особенно это относится к эпохе татаро–монгольского нашествия[1106]1106
Ср.: A. MINEA, Russie.J/DS 13 (1988). Col. 1161; PODSKALSKY, Christentum. S. 102.
[Закрыть]. Период, предшествовавший 1492 году, был для России сравним с последними годами первого тысячелетия для западного мира. Рассматривая события, начиная с самого сотворения мира, приходили к заключению, что 1492 год соответствовал 7000 году от сотворения мира. И тогда легко было представить, что с этого года начнется завершение человеческой истории. Проповеди преп. Авраама Смоленского были насыщены катастрофическими предсказаниями[1107]1107
PODSKALSKY, Christentum. S. 102.
[Закрыть] будущего.
Таким же катастрофическим духом был охвачен и конец XIX века. «Это было глубокое разочарование в путях истории и неверие в существование еще исторических задач. Ожидали не столько новой христианской веры и пришествия Царства Божьего, сколько царства Антихриста»[1108]1108
Достаточно обратиться к произведениям К. Леонтьева и Вл. Соловьева, которые лучше других обрисовали эту атмосферу (Н. БЁРДЯЕВ, Русская идея. С. 206).
[Закрыть]. «На пороге – Антихрист», – восклицали в эпоху К. Леонтьева. Его отношение к апокалипсису было совершенно пассивным: человек не в силах ничего сделать, ему остается только заботиться о спасении своей души. Как и многие другие, он пытался объяснить это ожидание конца мира предчувствием конца русской Империи, священной монархии. И поэт Федор Тютчев говорит о приближении «роковых минут»[1109]1109
Там же. С. 86.
[Закрыть].
Наиболее пессимистически настроенные сторонники апокалиптической перспективы часто выходили даже за пределы православия. У них можно обнаружить остатки античного учения о «цикличности», этой древней концепции о вечных космических изменениях, о возвращении к хаосу. В России ту реальность, которая стремится к разрушению, народный язык назвал стихией, первичной и хаотической силой. Но та же самая реальность для народа – источник жизни, устремленности к грядущему. Таким образом, прошлое и будущее соединяются. Может статься, что земля воспроизводила себя вновь миллион раз; она замерзала, потом раскалывалась на части, разлагалась на составные элементы, а затем вновь воды покрывали ее[1110]1110
Там же. С. 196–197.
[Закрыть]. На одной старообрядческой иконе изображен Ангел Апокалипсиса, который разрушает все по повелению Логоса, сотворившего вселенную[1111]1111
Эта икона находится в музее Павла Корина.
[Закрыть]. В общем, русской душе знакома «катастрофическая концепция мира»[1112]1112
Первый раз это выражение было использовано В. Эрном и Е. Трубецким. Ср.: Н. ЛОССКИЙ, История русской философии. С. 417.
[Закрыть]. Евгений Трубецкой, хорошо осознававший подобную устремленность русского народа, предупреждал о том, какой опасной она может стать, если отдалится от истинно христианского духа. Во время катастроф, как и при их предсказании, не следует терять ощущения креста Христова, истинного смысла страдания. Чтобы преодолеть пессимизм, нельзя отрицать реальность разрушений, но следует наделить их положительным смыслом, который они имеют для спасения мира. «Путь спасения – вообще путь катастрофический. И каждый новый шаг на этом пути, каждое новое огненное испытание готовит катастрофу заключительную и тем самым приближает мир к его вечному концу»[1113]1113
Е. ТРУБЕЦКОЙ, Смысл жизни. С. 476.
[Закрыть]. Следует особо выделить слова «тем самым», поскольку катастрофы включены в состав христианского учения истории спасения[1114]1114
С. ФРАНК, Свет во тьме. С. 95–101.
[Закрыть].
Утописты, число которых в России довольно велико, находятся в оппозиции к пророкам катастроф. Они верят в осуществление идеала, религиозного или земного, и в смысл совершающейся истории. Но они хотят укоротить время и не ценят мед ленной работы поколений. На их взгляд, преображение мира должно осуществиться быстро, на протяжении истории этого мира, а не только в конце ее.
Самым ярким примером утопического эсхатологизма является марксизм, который, по слову Бердяева, есть плод еврейского ума, отвергшего еврейскую традицию. В марксизме присутствует ненависть к прошлому, отрицание Воплощения. Именно потому, что марксизм отделяет себя от Воплощения, он приводит к «религии абстрактного закона». Утопист верит, пишет Семен Франк, что можно спасти мир введением некого идеального порядка. И для осуществления этого он требует «тысячи голов», жизни конкретных людей[1115]1115
Там же. С. 185–189.
[Закрыть]. Утопический марксизм имел своих предшественников в среде русской интеллигенции XIX века, обеспокоенных унылостью повседневной жизни. «Пушкин, прочитав «Мертвые души», воскликнул: «Боже, как грустна наша Россия!»»[1116]1116
Н. БЕРДЯЕВ, Русская идея. С. 31.
[Закрыть] И действительно, интеллигент, неспособный примириться с существующей реальностью, целиком обращенный к иллюзорному будущему, о котором он мечтает, представляет собой род «странника», говорил Достоевский[1117]1117
Таким был В. Г. Белинский, если судить на основании его высказываний о будущем. Таким был и Лев Толстой, «максималист, который хочет срыва истории, прекращения истории. Он не хочет продолжать жить в истории, которая покоится на безбожном законе мира» (Н. БЕРДЯЕВ, Русская идея. С. 29,81,202). Ср.: также В. SCHULTZE, Vissarion Gregorjewitch Belinskij… Miinchen, 1958. S. 181.
[Закрыть].
Эсхатология греческих Отцов часто концентрировалась на возвращении к состоянию изначального блаженства. Апокатастасис[1118]1118
La spiritualite. P. 144, not. 32.
[Закрыть] представлялся правильным осуществлением замыслов божественного домостроительства. П. Евдокимов писал, что такая эсхатология «позволяет мистически понять первые и последние вещи и, таким образом, предполагает некоторую имманентность Рая и Царствия Божия»[1119]1119
П. ЕВДОКИМОВ, Женщина и спасение мира. С. 33.
[Закрыть]. Интересно отметить его утверждение о том, что тема образа Божия, являющегося основой антропологии, «берет свое начало в состоянии человека до первородного греха»[1120]1120
Там же.
[Закрыть]. Многие русские мыслители – Бердяев, Флоренский и др. – были убеждены в том, что можно найти пути искупления зла и победы над адом. Они верили во всеобщее спасение вселенной[1121]1121
Н. ЛОССКИЙ, История русской философии. С. 310; Столп и утверждение истины. IX, письмо 8–е: «Геена». С. 205 и сл.
[Закрыть]. Однако в таком видении мира есть слабое место: оно утверждает ценность начала и конца; но тогда возникает вопрос: неужели вся история спасения, располагающаяся в промежутке между началом и концом, имеет значение только отрицательного очищения и не обладает никакой положительной ценностью? Но осмысление истории, типичное для русских мыслителей, избегает этой опасности, поскольку стремится придать ценность и этому «промежутку» между началом и концом.
В эпоху, когда Отцы развивали теорию всеобщего спасения, можно встретить и другую тенденцию, представленную Мефодием, епископом Олимпийским: «В античные времена человек еще не был совершенным»[1122]1122
Le Banquet 1,4 (23)//SC, 95 (1963). P. 63; La spiritualite. P. 145.
[Закрыть]. На той же странице находим: «Рай был еще посредником между миром и небом». Значит, истинный прогресс, развитие святости может быть только делом истории спасения. Эта идея была близка большей части русских мыслителей. Будущее, говорит Н. Бердяев, нельзя строить, отвергая прошлое, и нельзя рассматривать прошлое только как простое условие для будущего. Мы живем во времени, и потому мы готовим и изменяем будущую реальность, реальность эсхатологическую[1123]1123
H. БЕРДЯЕВ, Истоки и смысл русского коммунизма. Париж, 1955.
[Закрыть].
Н. Федоров полагал, что пророчества Апокалипсиса следует истолковывать достаточно условно. Нельзя рассматривать конец мира, предве–щенный Апокалипсисом, как fatum, рок, ибо это противоречит христианскому понятию свободы. Фатальный конец, описанный в Апокалипсисе, может наступить, если восторжествуют силы зла. Если заповеди Христовы не будут соблюдаться людьми, то произойдет то–то и то–то. Но если христианское человечество соединится для общего братского дела победы над смертью и осуществления всеобщего воскресения, то оно может избежать фатального конца мира, явления Антихриста, страшного суда и ада. Тогда человечество может непосредственно перейти в жизнь вечную. Таким образом, Апокалипсис – это угроза для человечества, погруженного во зло, и он ставит перед человеком активную задачу. Пассивное ожидание страшного конца недостойно человека[1124]1124
Философия общего дела. Т. II; ср.: Е. PORRET, Berdiaeff. Р. 94 ff.; Н. БЕРДЯЕВ, Русская идея. С. 212.
[Закрыть]. Бердяев не готов следовать за Федоровым до его конечных заключений, но он согласен с основным принципом, его вдохновляющим. Выступая против тех, кто говорит о поражении христианства, Бердяев утверждает, что оно существует всего только девятнадцать столетий и что перед ним – бесконечное будущее, поскольку безусловно, что христианство – единственная религия, которая придает смысл истории[1125]1125
Е. PORRET, Berdiaeff. P. 21.
[Закрыть].
Эсхатология указывает путь от жизни исторической к жизни вечной. Но достаточно ли ясно мы представляем себе, что такое вечная жизнь?
Это тайна, приблизиться к которой мы можем, лишь прибегая к определенным аналогиям. Наиболее непосредственное представление о вечности – это время без конца, долгие годы жизни патриархов Ветхого Завета. Хотя это и кажется противоречивым, но выражение «вечное время»[1126]1126
Т. SPIDLIK, L’eternita е il tempo, la zoe е il bios, problema dei Padri Cappa–doci//Augustinianum, 16 (1976). P. 107–116.
[Закрыть] представляется нам более близким русской мысли, чем многочисленные метафизические греческие теории, в которых время и вечность рассматривались как парные движению и неподвижности. И это означает, что в вечность переходят только идеи, а не материальные истины. Но найдется ли в такой вечности место для человеческой жизни, для воскресения мертвых? И Вл. Соловьев был прав, утверждая, что такой род вечности есть «дурная бесконечность»[1127]1127
Духовные основы жизни//Собр. соч. Т. III. С. 575–279; История и будущность теократии//Собр. соч. Т. IV. С. 228.
[Закрыть].
Как выйти из этого тупика? Нужно отдавать себе отчет в том, что разрешение антиномии между временем и вечностью может быть только мета–логическим, духовным. Ведь речь идет о тайне Богочеловече–ства. Наша человеческая природа пребывает во времени, и ее обожение произойдет в вечности без ее разрушения. И если естественные условия, в которых находится человек, пребывают «во времени», то вечность каким–то образом должна сохранить это время. Мы уже отмечали, что естественным образом этой вечности является память. Вот каков смысл «вечной памяти», священного воспоминания во время церковных служб. Какой силой она наделена? В евхаристическом воспоминании она получает сакраментальную силу, она выражает в настоящем «то, что существовало с давних времен»[1128]1128
Свящ. Павел ФЛОРЕНСКИЙ, Философия культа. С. 207.
[Закрыть]. Поскольку оно сакраментально и соединяет нас со Христом, литургическое воспоминание делает настоящим не только прошлое, но и будущее. В этом – новизна христианства: творить воспоминание того, что должно прийти[1129]1129
Ср.: П. ЕВДОКИМОВ, Женщина и спасение мира. С. 128–129.
[Закрыть]. «Порочное прошлое упразднено в крещении и покаянии, и будущий век уже присутствует в Евхаристии, это – «направленное» время; в нем мы переживаем наш Восток, нашу Вечность»[1130]1130
П. ЕВДОКИМОВ, Православие. С. 294.
[Закрыть]. «Литургическое время – это уже вечность, и пространство, литургически направленное, – это уже Восход Царствия Божьего»[1131]1131
П. ЕВДОКИМОВ, Женщина и спасение мира. С. 34. В сноске к этой цитате мы читаем: «Annus est Christus (год есть Христос): с литургической точки зрения весь год и все дни являются днями спасения. Тemplum est Christus (Храм есть Христос): все точки пространства являются частицами Templum mundi (Храма мира); они священны в меру своего участия во вселенском присутствии Христа». И потому православная литургия переживается как «предчувствие космического воскресения». См.: Н. БЕРДЯЕВ, Русская религиозная идея// Проблемы русского религиозного сознания. Берлин, 1924. С. 116–117.
[Закрыть].
В одной небольшой главе своей книги Н. Арсеньев развивает основную идею анамнетического эсхатологизма[1132]1132
О преодолении смерти//О жизни преизбыточествующей. С. 270—277.
[Закрыть]. В нашем опыте память торжествует над смертью. Образ, слова, жизнь умерших остаются в нашей памяти. Но эти воспоминания рождает любовь. И если эта любовь божественна и вечна, то она способна оживить все то, что является ее объектом, то есть всю божественную реальность. Страшный суд, открывающий «восьмой день» вечности, на иконах изображается как сжатое изображение всей мировой истории.
Вот почему заупокойное византийское богослужение настойчиво повторяет пожелание «вечной памяти»; «сотворить кому–нибудь вечную память, значит создать его сообразным его вечной идее, – вечной мысли Божией о нем»; «вечная память означает пребывание в вечном уме Бо–жием»[1133]1133
Оправдание добра. Ч. III, гл. 19, II//Собр. соч. Т. VII. С. 422.
[Закрыть]. В статье Время и его преодоление[1134]1134
Время и его преодоление//Мысль, III. №. 3. С. – Петербург, 1922; ср.: В. ЗЕНЬКОВСКИЙ, История русской философии. Т. II. Ч. 1. С. 188–189.
[Закрыть] С. А. Аскольдов проводит различие между разными видами «времени». На основании собственного опыта мы убеждаемся в том, что прошлое постепенно исчезает. Оно не может быть сохранено на нашем уровне существования, в котором новые существа занимают место тех, кто им предшествовал, а те умирают. Хотя можно представить себе более совершенную временную систему, в которой прошлое не исчезает, но сохраняет свою жизненность наряду с постоянно растущим новым содержанием. В сфере существования, где время носит такой характер, «жало смерти вырвано»[1135]1135
Ср.: Н. ЛОССКИЙ, История русской философии. С. 487.
[Закрыть]. Но можно ли здесь говорить о «времени»? В действительности время разрушает целостность нашей жизни, замечает Бердяев, но это не есть предназначение времени, сотворенного Богом. Это разрушение есть последствие греха. Святая жизнь освобождает время от его проклятия, историческая реальность не умирает, но становится реальностью настоящей, вечной памятью[1136]1136
Ср.: Е. PORRET, Berdiaeff. P. 136.
[Закрыть].
Вечность божественна и человечна, и мы взаимодействуем с Богом, чтобы достичь ее. Конец мира – дело богочеловеческое. Это не только разрушение мира и суд, но и просвещение, и преображение мира. Это продолжение творения. И даже Апокалипсис следует рассматривать не с позиции детерминизма и фатализма, а в плане откровения исторических судеб человека и мира[1137]1137
Ср. комментарий Н. Бердяева к теории Н. Федорова (N. BERDIAEFF, L’homme et la machine. Paris, 1933. P. 48).
[Закрыть].
Те, кто справедливо говорят, что наше соработничество с Богом протекает в любви, поймут, насколько важно следующее утверждение Достоевского: «Мое бессмертие уже потому необходимо, что Бог не захочет сделать неправды и погасить совсем огонь раз возгоревшейся к Нему любви в моем сердце»[1138]1138
ДОСТОЕВСКИЙ, Бесы//Собр. соч. Т. 10. С. 505.
[Закрыть].
