Текст книги "Враг (ЛП)"

Автор книги: Том Вуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

  Ее руку оторвало от руля, и машина резко вильнула. Шины заскрипели о мокрый асфальт. Виктор попытался ухватиться за «беретту» за ногу, но у него не было места, ноги впереди и мешали. Водитель рухнул на руль, и на этот раз под его весом оно повернулось вправо. Женщина снова схватилась за руль, на этот раз обеими руками, откидывая его назад, чтобы выровнять «рено».

  Израильтянин между сиденьями развернулся и ударил Виктора кулаком. Положение парня было плохим, и они не соединились с достаточной силой, чтобы замедлить Виктора. Он отстегнул ремень безопасности и вонзил правый локоть в живот нападавшего, затем еще раз, сцепив пальцы вместе, левая рука усилила правую. Израильтянин ахнул и согнулся пополам. Виктор швырнул его на заднее сиденье, ухватился за подголовник водителя для поддержки, повернулся на своем сиденье и пнул израильтянина в шею, пока его голова откинулась назад. Виктор почувствовал, как гортань сдавилась пяткой. Израильтянин задохнулся и схватился за горло.

  Не мешая ногами, Виктор сунул руку в углубление для ног. Женщина на пассажирском сиденье увидела, что он делает, отпустила руль и полезла за своим оружием, лежащим между бедер ссутулившегося водителя.

  Глаза Виктора встретились с ней.

  Когда никто не держал руль, «Рено» хаотично виляло, в результате чего «Беретта» скользила в нише для ног, избегая неестественной хватки Виктора. Дождь хлестал его по затылку. Женщина вытащила пистолет из-под ног водителя, а Виктор почувствовал в пальцах прохладный металл, схватил «беретту» и поднял ее обеими руками.

  Он наблюдал, как женщина отвела руки назад, чтобы определить траекторию. Ей пришлось преодолеть половину расстояния, которое он преодолел.

  Он выстрелил первым, не целясь, быстро нажимая на спусковой крючок, пистолет был ниже уровня сиденья, под углом вверх.

  Девятимиллиметровые пули пробили коробку передач и пассажирское сиденье и попали ей в бедро и бедро. Она вскрикнула и отпрянула назад. Виктор продолжал стрелять, увеличивая угол, кровавые пулевые отверстия появились у нее в животе, а затем в груди. Пистолет выпал из ее пальцев.

  Машину снова вильнуло вправо. Загудел рог. Виктор увидел свет встречных фар, мерцающий сквозь капли дождя на лобовом стекле. Он развернулся и уперся ногами в углубление для ног. Связанными руками он потянулся через левое плечо и схватил пряжку ремня безопасности.

  Звук непрерывного гудка и скрежет резины по мокрому асфальту заполнил уши Виктора. Он натянул пряжку на свое тело. Огни светились ярче, ближе. Он вставил пряжку в застежку и услышал, как она встала на место.

  Внезапное столкновение заставило Виктора рвануться вперед. Ремень безопасности зафиксировался на нем. Дыхание вырвалось из его легких. Его голова врезалась в подголовник. Он услышал металлический скрежет и хруст. Стекло разбито.

  Он упал обратно на сиденье и скривился. Водитель безвольно лежал на руле. Сидевший сзади израильтянин в результате аварии сломал пассажирское сиденье и рухнул на него. Он сделал медленный, судорожный вдох. Кровь блестела на его лице и струилась с подбородка. Тело женщины было раздавлено под сиденьем. Ее немигающие глаза смотрели на Виктора.

  Он кашлянул и отстегнул ремень безопасности. Он использовал «Беретту», чтобы разбить разбитое окно рядом с собой, вылез через отверстие и упал на холодное и мокрое дорожное покрытие.

  Он поднялся на ноги и, пошатываясь, отошел от машины. Renault столкнулся лоб в лоб с седаном такого же размера. Водитель той машины был пристегнут ремнем безопасности, и Виктор видел, как он потирал затылок.

  Четырехполосное шоссе окружило Виктора большими складами и фабриками. Насколько он мог видеть, другие машины остановились позади него и впереди. Фургон врезался в сетчатый забор. Несколько человек вышли из машин. Все взгляды были прикованы к Виктору.

  Кто-то из соседнего «Форда» открыл дверь и направился к Виктору. Виктор проигнорировал его и всех остальных, заметив синий «пежо», остановившийся в пятидесяти ярдах от дороги. Renault, должно быть, обогнал его в хаосе борьбы.

  Виктор опустился на одно колено, левой рукой как можно сильнее поддержал правую, навел прицельные приспособления «беретты» на ветровое стекло.

  Трещины пошли по лобовому стеклу, когда Виктор выстрелил в «Пежо». Он не мог видеть, попал ли он в кого-нибудь из кидонов, но продолжал стрелять, несмотря ни на что. Самарянин рядом с Виктором упал навзничь в шоке и страхе. Он убрался прочь.

  Четверо израильтян из «пежо» – крупный парень, двое других мужчин и невысокая женщина с мальчишескими волосами – выскочили из машины и заняли свои огневые позиции, но Виктор уже бежал. Он не собирался выигрывать перестрелку четыре на один с убийцами Моссада, даже если его руки не были связаны.

  Он побежал в противоположном направлении.

  ГЛАВА 64

  Виктор побежал, закованные в наручники запястья зависли перед его грудью, обеими руками он держал Беретту. Он свернул с шоссе, пересек стоянку перед рядом мастерских и спустился в переулок между зданиями. Он был узким, темным, длинным, не более пяти футов в ширину от стены до стены, защищенным от дождя. Он уворачивался от коробок и мусора, выискивая глазами все, что могло перерезать ремешок между его запястьями. Он едва мог видеть. Он споткнулся о что-то металлическое, споткнулся, задел рукой грубый кирпич, удерживая себя в вертикальном положении.

  Переулок выходил на широкую асфальтовую площадку, за которой тянулся пустырь. Он увидел лунный свет, отражающийся от сетчатого забора между ними. Он стоял в конце ряда мастерских, закрытых на ночь. Единственный путь – через забор и пустырь за ним, но он не переберется через забор, если за ним последуют израильтяне из «пежо».

  Он повернулся и встал так, чтобы его левое плечо было прижато к стене слева от входа в переулок. Прошло шесть секунд, прежде чем он услышал звук входящего в переулок преследователя. Виктор дал ему две секунды, достаточно времени для того, чтобы кто-то прошел достаточно далеко по переулку, чтобы попасть в ловушку.

  Со связанными руками он не мог просто держать руку с оружием за углом и сжимать ее, поэтому он повернулся влево и шагнул вправо, осознав свою ошибку, когда лунный свет отбросил его тень на дальнюю стену комнаты. переулок перед ним.

  Сначала выстрелил пистолет, снимок до того, как Виктор полностью раскрылся, пуля оторвала кусок от кирпичной кладки.

  Виктор рванулся в сторону, стреляя в себя, зная, что он промахнулся, даже не глядя. Он поспешил вдоль стены, прочь от переулка, пятясь назад, с оружием наготове, но сомневаясь, что убийца пойдет дальше. Он или она отступит и найдет другой путь вокруг зданий. Остальные могли уже делать то же самое, что и тот, что в переулке. Если Виктор позволит им обойти себя с фланга, все будет кончено.

  Он выпустил две пули в самый угол входа в переулок, чтобы убедиться, что нападавший отступил назад. Затем он бросился к забору, бегая неуклюже, не в силах качать руками, ожидая пули в спину в любой момент. Добежав до забора, Виктор еще на бегу перекинул ружье, прыгнул, ухватился за металлические звенья на полпути, оттолкнувшись ногами. Он поднялся на последние несколько футов, держась одной рукой за звенья, а пальцы другой руки вытягивались, чтобы ухватиться за несколько звеньев вверх. Он повторил процесс быстро, настойчиво, все время переминаясь с ноги на ногу.

  Колючая проволока висела на заборе, но у него не было выбора. Держась за верхние звенья, он поднял правый локоть и зацепился им за проволоку. Края металла разрезали его одежду и кожу. Виктор проигнорировал боль, оттолкнулся ногами, перекинул левый локоть и потянулся всем телом вверх через забор.

  Он отпустил и упал на другую сторону. Колючая проволока разорвала рукава его куртки и рубашки, а также кожу под ними. Его ноги коснулись земли, и он сразу же перекатился, чтобы рассеять удар. Земля была каменистой и мокрой от дождя.

  Его пальцы были скользкими от дождевой воды и крови. Он не мог их чувствовать. Он нашел пистолет, взял его обеими руками, повернулся и встал на одно колено. По другую сторону забора в семидесяти ярдах от него стоял ряд мастерских. Лунный свет искрился тысячами падающих капель дождя. Виктор никого не видел.

  Он услышал слабый приглушенный выстрел и увидел искры, когда пуля задела столб забора, но не мог видеть стрелка. Слишком много укрытий, слишком много теней. Убийца мог быть где угодно, приблизиться в темноте, чтобы выстрелить с близкого расстояния, в то время как другие делали то же самое. Он услышал еще один выстрел, но другого происхождения, и услышал, как неподалеку ударилась о землю пуля.

  Виктор вскочил на ноги и побежал, надеясь, что двое стрелков были суммой его преследователей, но зная, что третий, вероятно, кружит вокруг каким-то другим способом, чтобы перехватить его, оставив оставшегося убийцу проверять «Рено» на наличие выживших, собирать улики, вызвать подкрепление. Возможно, Виктору повезло, и он выстрелил в «Пежо», в результате чего один из его врагов был ранен. Возможно, но Виктор не верил в удачу.

  Света было достаточно, чтобы видеть землю, но не множество неглубоких рытвин и камней, которые ее усеивали. Он спотыкался и шатался, не в силах использовать руки для равновесия, зная, что любые израильтяне, следующие за ним, преодолеют расстояние быстрее, чем он.

  Он увидел завод впереди. Нет света. Подойдя ближе, он смог различить зияющие дыры в наклонной гофрированной крыше. Заброшенный. Заброшенный. Нет шансов найти машину для кражи, но больше шансов найти что-то острое, чтобы разрезать пластмассу.

  Он побежал дальше. Дождь промочил его одежду, волосы и кожу. Пустошь достигла пика, а затем пошла вниз, прежде чем уступила место ровному асфальтированному участку вокруг самой фабрики. Трава росла сквозь трещины в земле. Фабрика была несколько сотен футов в длину и тридцать в высоту до начала покатой крыши, которая поднималась и достигала пика еще через двадцать. Стены были из кирпича, сплошь уставленные огромными прямоугольными окнами, состоящими из десятков более мелких стекол, многие из которых были разбиты.

  Виктор подбежал к фабрике и бросился вдоль края здания, низко пригнувшись, ища проход внутрь. Снаружи численное превосходство израильтян победит без вопросов. Внутри он мог бы избежать их или спрятаться достаточно долго, чтобы вызвать отступление. Если бы он мог освободить руки. Окна не годились в качестве точки входа. Ему придется разбить больше, чтобы создать достаточно большую брешь, а со связанными запястьями он не сможет подтянуться, чтобы пройти через них. Кидонские убийцы все время приближались.

  Он нашел набор двойных дверей. Он проверил замок. Нержавеющая сталь и прочный. Даже если он выстрелит всеми четырьмя оставшимися драгоценными пулями, он не пробьет его. Он пошел дальше.

  Он осмелился оглянуться, но не увидел своих преследователей. Они бы его тоже не увидели, но услышали бы, как он пинает дверь. Еще через несколько секунд он нашел еще одну дверь, на этот раз одинарную. Она тоже была укреплена висячим замком, но какой-то предприимчивый человек выломал нижнюю половину двери. Виктор молча поблагодарил провинившихся повсюду и встал на четвереньки. Он прополз через щель. Деревянные осколки зацепили его куртку.

  Внутри было холодно. На улице было холодно, но он этого не заметил. Он находился на огромном пространстве почти пустого пространства, которое когда-то служило главным заводским цехом. Дождь лился сквозь зияющие дыры в покатой гофрированной крыше, поддерживаемой огромными металлическими столбами. По полу внизу растекались большие лужи, отражая лунный свет.

  Некоторые травы и растения росли там, где регулярно попадали свет и дождь. Вокруг были разбросаны металлические трубы, куски дерева и листы пластика. Ночью в помещении видимость была хорошей, но некоторые области в глубокой тени были совершенно черными.

  Виктор поспешил от двери. Он услышал, как разбилось стекло, и понял, что одно из огромных окон используется как вход. Еще один убийца будет следовать прямо за Виктором и через несколько секунд проползет под дверью. Он мог подождать, чтобы устроить засаду своему преследователю, но это заставит Виктора занять себя достаточно долго, пока второй или третий израильтянин не убьет его сзади. Нет времени, чтобы найти что-то, чтобы перепилить ремни. Было несколько выходов, ведущих вглубь завода. Виктор прошел через ближайший.

  Он напряг зрение в темноте; чем дальше он шел, тем меньше было света. Он не знал, куда ведет коридор, но ему нужно было двигаться дальше. Вода капала на него откуда-то сверху. Он миновал внутреннюю дверь, попробовал ее, обнаружил, что она заперта, и пошел дальше. Он свернул за угол, на мгновение прижался спиной к стене, тяжело дыша.

  Виктор заставил себя продолжать. Свет увеличился по мере того, как коридор открывался во двор, окруженный со всех сторон высокими фабричными стенами. Выход был только один, на дальней стороне двора. Металлическая дверь с прожилками ржавчины. Он был заперт. Непроницаемый. Стены были слишком высокими и отвесными, чтобы взобраться на них. Нет выхода.

  Он развернулся, бросился обратно по коридору. Он снова нашел внутреннюю дверь, выбил ее ногой. Боковым зрением он мельком заметил движущуюся фигуру, прежде чем рванулся в дверной проем.

  С другой стороны лунный свет, пробивающийся сквозь обветшалую крышу, освещал большое пространство. Он разглядел очертания машин, ящиков, инструментов, стеллажей, конвейерной ленты, бочек. Вдоль одной из стен стояли огромные пустые металлические полки, перед ними стоял брошенный вилочный погрузчик. Виктор отступил в темноту.

  Ему нужно было найти выход. Израильтяне знали бы об этом, и один из них помчался бы вокруг фабрики, чтобы прикрыть дальнюю сторону, с которой вошел Виктор. Если все трое последуют за ним внутрь, а ему удастся выбраться наружу, он будет дома на свободе. Они бы не допустили этой ошибки.

  Он держался подальше от тусклых лучей света, просачивающихся сквозь крышу, чтобы защитить свое ночное зрение, а также оставаться незамеченным. В конце каждого ряда полок было круглое зеркало, помогающее управлять погрузчиком. Большинство было разбито.

  Большие ящики были сложены в несколько рядов и штабелей. Виктор присел позади них на корточки, тяжело дыша, и рукавом куртки вытер с лица капли пота и дождя. Он ощупал пол, надеясь найти что-нибудь острое, чтобы разрезать пластилин, но ничего не было.

  Он оглядел ящики и увидел высокую фигуру, вошедшую в комнату и быстро отступившую от двери. Виктор выстрелил, но ему не хватило скорости, и израильтянин скрылся в укрытии.

  Где-то невидимо прозвучал выстрел, и дерево взорвалось, когда пули пробили один из ящиков. Виктор отступил. Он не мог видеть убийцу, а если и видел, то не рисковал вести перестрелку. Его запястья все еще были связаны, а у «Беретты» оставалось всего три патрона.

  Слева от Виктора был проход, который, как он предполагал, должен был привести его обратно в главный заводской цех. Он сделал рывок, выскочив из укрытия, надеясь на скорость. Пуля отскочила от машины.

  Он успел, не сбавляя скорости, бежал по широкому коридору, видя вдалеке огромные разбитые окна. Он выбежал в главный заводской цех, свернул вправо, чтобы скрыться из поля зрения тех, кто следовал за ним. Виктор не знал, был ли поблизости второй убийца. Ему пришлось рискнуть.

  Времени искать в темноте что-то острое, чтобы перерезать лямки, не было, поэтому Виктор засунул «беретту» за пояс, схватил с пола трубку и замахнулся ею за угол одной из металлических опор. Он издал громкий лязг. Он взмахнул им еще три раза, попав в столб точно в то же место. Он уронил трубку и потер ремешком между запястьями то место, где он смахнул краску, ржавчину и грязь, обнажив холодную сталь. Он чувствовал тепло трения, когда лихорадочно пилил.

  Лязг трубы, ударившейся о колонну, точно подскажет его врагам, где его найти, но у него не было выбора. Если он хотел жить, ему нужно было вернуть руки. Он пил сильнее, ожидая жгучей агонии от удара пули в любой момент.

  Ремень порвался. Наконец он был свободен.

  Виктор отполз прочь, избегая полос света, рассекающих воздух и отражающихся от капель дождя. Дойдя до укрытия ржавой лестницы, ведущей к затерявшейся во тьме раздвоенной лестнице, он остановился, повернулся и вытащил «беретту». Его руки все еще онемели, а запястья покалывали, но было приятно снова иметь независимые движения.

  Он слышал шаги, хруст песка и другой мусор, но не мог видеть источник. Он должен был двигаться. Каждый момент, когда он оставался под перегородкой, давал другим убийцам время приблизиться и обойти его с фланга. В тридцати футах отсюда был внутренний дверной проем; он подошел к ней, держась вплотную к стене, ступая так медленно и тихо, как только мог. Он не мог видеть, куда идет, и знал, что один неверный шаг может выдать его позицию. Он бы снял обувь, но пол был так усеян острыми предметами, что, пока он добирался до двери, он изрезал себе ноги в клочья.

  Виктор остановился в десяти футах от двери. Вокруг было слишком много света, чтобы подойти ближе, не раскрывая себя. Его враг мог наблюдать за дверным проемом, предполагая, что он пойдет туда, и готов стрелять в секунду, когда Виктор выйдет на свет.

  Он вздохнул, готовясь к спринту и снова доверившись скорости. У него не было особого выбора.

  Что-то коснулось уха Виктора. Он вздрогнул, поднял руку и обнаружил на плече чешуйку ржавчины. Он инстинктивно откинул голову назад, глядя вверх. Он ничего не видел, но знал, что раздвоенный уровень находится в двадцати с лишним футах над его головой. Что-то там наверху заставило чешуйки ржавчины упасть.

  Второй убийца. Как и думал Виктор, они знали, где он прячется, и пока один ждал в заводском цеху, второй стремился зайти с фланга не слева и не справа, а сверху.

  Виктор повернулся к лестнице. Израильтянин наверху должен был бы спуститься туда, на свет. Виктор шагнул вперед и в сторону, чтобы лучше рассмотреть лестницу. Если бы он мог убить этого, внутри остался бы только один. Таковы были шансы Виктора.

  Он что-то стукнул ботинком. Его занесло в лужу и разбрызгало. Не громко, но достаточно громко в тишине.

  Щелкнул глушитель, и пуля вошла в пол в паре футов от него. Другой шлепнулся в лужу.

  Выстрелы раздались сверху, пробив деревянные половицы раздвоенного этажа, невозможно точно сказать откуда всего два выстрела. Виктор оставался совершенно неподвижным, желая, чтобы израильтянин снова выстрелил и выдал его позицию. Убийца произвел третий выстрел, затем четвертый.

  Последний ударился об пол достаточно близко, чтобы Виктор почувствовал, как куски взорвавшегося бетона ударили его по голеням. Лунный свет пробивался через дыру наверху. Виктор рассчитал траекторию и выжал снаряд. Он слышал, как оно рвется сквозь дерево. Послышалось рычание, спотыкание. Виктор отследил звук и рискнул выстрелить еще раз. Секунда тишины, прежде чем что-то маленькое и твердое ударилось о половицы.

  За ним последовало что-то большое и тяжелое. Мертвые, а может быть, просто раненые. Или притворяется.

  В «Беретте» остался один патрон. Одного слишком мало, чтобы рисковать еще одним выстрелом вслепую, особенно когда рядом еще один противник. Виктор пошарил на полу, нашел тяжелый засов и швырнул его в открытую дверь. Он бросился бежать в тот момент, когда болт лязгнул с другой стороны, зная, что израильтянин в фабричном цеху не мог не отвлечься на это, хотя бы на мгновение. Виктор добрался до лестницы и быстро поднялся. Он услышал движение под собой, когда убийца ответил, двигаясь, чтобы выстрелить, и Виктор вздрогнул, когда пуля попала в металлический поручень позади него, но он добрался до верхней части лестницы и нырнул через дверной проем на двухуровневую лестницу. .

  Он находился в заброшенном офисе. Лунный свет лился в широкое разбитое окно. Виктор вскочил на ноги и, подняв пистолет, быстро пересек пространство. Время скрытности прошло. Если израильтянин здесь мертв, это не имеет значения. Если он все еще был жив и ранен, Виктор хотел добраться до него до того, как он сможет достаточно оправиться, чтобы забрать свое оружие, и до того, как появится убийца внизу. Мебели не было, кроме помятой картотеки у стены. Все ящики были выдвинуты и стояли вверх дном на полу. Импровизированные табуретки. На полу валялись раздавленные пивные банки и разбитые бутылки.

  Через другую дверь Виктор вышел в большой кабинет, возможно, что-то вроде комнаты для совещаний. Ковер был сорван, чтобы обнажить половицы. Дождь лил через дыры в крыше. Вокруг валялись груды сломанных стульев и другого хлама, ржавые картотечные шкафы, валявшиеся на боку, пластиковые бутылки из-под кулера. Слишком темно, чтобы увидеть дырки от пуль в полу. В дальнем конце было две двери.

  Ни одного убитого или раненого убийцы.

  Виктор замер, понимая, что не может вернуться и спуститься по лестнице. Если бы израильтянин из фабричного цеха все еще был там, он или она легко застрелили бы Виктора, когда тот спускался. Он должен был продолжать двигаться вперед, зная, что по крайней мере один убийца ждет его.

  Он обошел мусор. Никому негде было спрятаться, но из комнаты вели два дверных проема. Оба открыты. Засада могла поджидать его на другой стороне любого из них. По крайней мере два убийцы рядом.

  Одна пуля.

  ГЛАВА 65

  Подойдя к дверям, Виктор понял, что ближайший вариант не подходит. Вся комната была забита хламом – сломанные стулья, коробки и прочий хлам создавали непроходимый завал. Виктор направился ко второму.

  Он шел по коридору дальше, медленно, осторожно, один тихий шаг за другим. Свет был тусклым, но достаточно обильным, чтобы он мог разглядеть детали стен – старую облупившуюся бумагу, провода, свисающие там, где сняли светильники, отверстия для крючков. Ковер был снят с пола, но на половицах осталась подложка. Крыша наверху еще не лопнула, а пол был сухим.

  Были две закрытые двери, ближайшая слева от него, самая дальняя справа, прежде чем коридор открылся в другую область. Судя по ширине двухуровневого помещения, он предположил, что закрытые двери ведут в небольшие офисы. За открытым пространством впереди должна была быть другая лестница. Прохладный воздух, мягко струившийся в его сторону, подсказал ему, что впереди большой проем, возможно, разбитое окно. Он слышал безжалостный стук дождя по твердой поверхности.

  Виктор проигнорировал двери. Кидонский убийца не стал бы запирать себя в маленьком кабинете с единственным выходом. Он или она будет в районе в конце коридора или где-то за его пределами.

  Еще двенадцать шагов и он уже почти на открытой площадке. Гниющий диван и кулер с водой без бутылки свидетельствовали о том, что когда-то это была приемная или гостиная. Доски пола под огромной дырой в потолке промокли от дождя. На диване не было подушек, видны были голые пружины, ржавые.

  Вход без дверей на противоположной стороне гостиной вел на кухню. Виктор мог видеть остатки выкрашенных в белый цвет агрегатов и шкафов. Он быстро вышел на открытую местность, сначала посмотрев налево, потом направо, одновременно стреляя из «Беретты». Никаких следов убийцы и негде спрятаться. По полу были разбросаны осколки разбитых бутылок и разбитых банок. Через открытую дверь справа от Виктора он увидел металлический балкон и еще одну лестницу.

  Дверь, ведущая на балкон, была полностью открыта, пропуская полосу тусклого света с ночного неба. Осколки стекла торчали из двери вокруг квадратного отверстия, которое когда-то было окном.

  Виктор снова шагнул вперед, чтобы лучше видеть кухню и балкон, но все еще были слепые зоны, которые можно было обнаружить, только если он приблизится к одному, повернувшись спиной к другому. Он знал, что в одном из мест должен скрываться убийца, но в каком?

  Открытая дверь лестницы могла быть такой и раньше – ничего общего с его врагами – или, может быть, она была открыта, чтобы заманить Виктора к себе, чтобы он мог попасть в засаду сзади. Или, может быть, убийца был на балконе, полагая, что Виктор сочтет это ловушкой и направится на кухню. Кроме того, был двойной и тройной блеф, нескончаемый поток потенциального обмана. Тактика тут не при чем. Опыт не помог. В итоге получилось ровно пятьдесят на пятьдесят.

  Он должен был выбрать один, быстро. Он не мог торчать рядом. Второй кидонский убийца приближался. Третьего снаружи можно было даже позвать, теперь Виктор застрял на двухуровневом.

  Он направился к двери на лестничную клетку, чтобы, если он ошибся и убийца напал на кухню, они вышли из укрытия с лунным светом в глазах. Виктор подошел боком, чтобы смотреть налево, в сторону кухни.

  В восемнадцати дюймах от балкона он остановился. Еще немного, и он выдаст себя за мгновение до того, как увидит своего врага. В то же время Виктор открывал себя любому на кухне. И он не мог смотреть в обе стороны одновременно.

  Он схватил балконную дверь и захлопнул ее, создав препятствие и комбинированную систему предупреждения, если он ошибся. Прежде чем он отпустил дверь, он развернулся, целясь в дверной проем кухни.

  Он не ошибся.

  Невысокая женщина с некрасивым лицом и мальчишескими волосами появилась из темноты за ней, с поднятым пистолетом, двумя руками, слегка согнутыми в локтях. Она уже щурилась, готовясь посмотреть на свет, ожидая увидеть спину Виктора.

  Он выстрелил первым, по центру массы, не рискуя последним выстрелом в голову по быстро движущейся цели в темноте.

  Гильза израсходованного снаряда тихонько звякнула о половицы.

  Израильтянин глухо вскрикнул, отшатнулся и упал на кухню. Она не умерла – он догадался из-за скрытого кевларового жилета. Дозвуковая 9-миллиметровая пуля не пробила бы его, но тупая травма грудины оглушила ее, парализовав ее диафрагму и заставив ее задыхаться.

  Виктор поспешил завершить убийство и забрать ее оружие и рацию, если они у нее были, но услышал шум слева от себя – из коридора, куда он вошел, – развернулся и швырнул пустую «беретту» в открытую дверь.

  Пистолет попал израильтянину шесть-четыре в лоб, когда он появился из тени. Лоб был самой твердой частью черепа, но даже пустая «беретта» весила почти два фунта.

  Убийца пошатнулся от удара, размахивая руками, давая Виктору время сократить дистанцию. Левой рукой он схватил собственную «беретту» израильтянина, в то время как ее держала только одна рука, зацепил большим пальцем конец указательного пальца через спусковую скобу и прижал ноготь парня к твердому краю металла, одновременно время скручивание руки обратно на себя и против сустава.

  Израильтянин выпустил свое оружие. Виктор поймал его за ствол правой рукой, попытался изменить положение хватки, но убийца первым ударил Виктора плечом, отшвырнул его к стене, прижал к стене своим размером и силой, зажал руки Виктора, чтобы он не мог атаковать. Его враг был всего на пару дюймов выше, но на сорок фунтов мускулов тяжелее. Израильтянин ударил Виктора предплечьем по запястью, и тот выронил пистолет, прежде чем он успел вырвать его из руки. Он стучал по мокрым половицам.

  Вес Виктора приходился на его левую ногу, поэтому он поднял правую, обхватил ею опорную ногу своего врага и оторвал ее от пола.

  Израильтянин упал, приземлившись на спину, Виктор на него, откатившись, потянувшись за пистолетом, на четвереньках, порезавшись осколками стекла.

  Он схватил «беретту» и развернулся.

  Убийца бросился на Виктора, прежде чем тот успел прицелиться, отбросив пистолет в сторону и ударив Виктора кулаком по лицу. Израильтянин не применил всю свою силу, но кулак попал Виктору в челюсть и послал в него сильную вспышку боли и дезориентации. Пистолет с легкостью вырвался из его рук.

  Виктор схватил горсть битого стекла с пола и разбил им лицо своего врага, когда дуло повернулось в сторону Виктора. Убийца заворчал, его швырнуло в бок, осколки стекла вонзились ему в щеку и лоб.

  Сильный удар ногой в запястье заставил его выронить «беретту», и она заскользила по половицам. Виктор вскочил на ноги и двинулся, кружа вокруг врага, к орудию. Израильтянин встал так же быстро, встал сбоку на пути Виктора, заблокировав его, прежде чем он успел приблизиться к оружию.

  Убийца бросился вперед, раскинув руки, готовый к схватке – двести двадцать фунтов силы и мастерства. Виктор рассчитал время атаки, ожидая, пока голова израильтянина неизбежно опустится, чтобы схватить его ниже центра тяжести, и поднес колено к лицу врага. Он попал ему под челюсть, но инерция израильтянина все равно понесла его вперед, и он столкнулся с Виктором, отбросив его назад к стене. Штукатурка треснула. Виктор толкнул израильтянина локтем в затылок, но удар был недостаточно сильным, чтобы помешать ему схватить Виктора, развернуть его – от стены – и швырнуть.

  Он ударился об пол, разбив мокрые половицы, и перекатился через голову и встал на ноги. Кровь, дождь и пот покрыли лицо израильтянина. Лунный свет мерцал на осколках стекла, воткнутых в его щеку.

  Виктор сделал несколько глубоких вдохов. Рукопашный бой был утомительным против врага такого же размера, не говоря уже о более крупном и сильном противнике. Женщина-убийца корчилась на полу кухни, все еще задыхаясь, но это ненадолго. Виктор заметил пистолет. Это было слишком далеко, чтобы добраться до того, как его противник набросится на него. Виктор достаточно хорошо прочитал выражение лица убийцы. Он тоже не собирался рисковать. Но ему это было не нужно.

  Израильтянин выхватил осколок стекла из разбитого окна лестничной двери, держал его как нож. Он был тонким и узким, пять дюймов в длину. Он крепко сжал его, не заботясь о том, что он врезается в его ладонь и пальцы.

  Он атаковал Виктора быстрыми толчками в живот, не желая рисковать разбить стекло о ребра. Виктор увернулся влево, увеличив дистанцию между собой и нападающим-правшой. Израильтянин повернулся вместе с Виктором, порезав ему шею. Виктор нырнул под лезвие и метнулся прочь.

  Его враг был собран, терпелив, сохраняя свое преимущество в дальности, удерживая осколок перед собой, почти полностью вытянув руку. Его руки в любом случае были длиннее, но из-за дополнительных дюймов стекла досягаемость Виктора была слишком мала, чтобы нанести осмысленный удар, не приближаясь слишком близко к импровизированному ножу.

  Он попятился, кружил, используя пространство гостиной. Он быстро огляделся в поисках оружия. Диван явно не годился, кулер с водой был слишком большим и тяжелым. Остальные осколки вокруг разбитого окна были слишком малы, чтобы быть эффективным оружием.