355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Том Клэнси » Медведь и Дракон » Текст книги (страница 17)
Медведь и Дракон
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 01:14

Текст книги "Медведь и Дракон"


Автор книги: Том Клэнси


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 85 страниц)

Итак, Джек, ты тоже попал в лапы своей бюрократии?Это трудно понять, трудно в этом признаться и ещё труднее изменить создавшуюся ситуацию, если такая ситуация действительно существует.

«Может быть, именно поэтому Арни любит вытаскивать меня из этого здания и привозить туда, где живут обычные люди», – понял Джек.

Ещё более трудная проблема заключалась в том, что Райан был экспертом по национальной безопасности и международной политике. Здесь он чувствовал себя наиболее компетентным. А вот во внутренней политике он казался себе неуверенным и тупым. Отчасти это объяснялось его крупным состоянием. Ему никогда не приходилось беспокоиться о стоимости буханки хлеба или литра молока – и тем более в Белом доме, где он не видел молоко в литровом контейнере. Здесь он видел молоко в охлаждённом стакане на серебряном подносе в руках стюарда из числа матросов, который приносил его прямо к нему, пока он сидел в удобном кресле. В стране были люди, которые беспокоились о таких вещах или, по крайней мере, о стоимости обучения маленького Джимми в колледже, и Райан, как президент, должен проявлять заботу об их беспокойстве. Он должен стараться поддерживать экономику в сбалансированном состоянии, для того чтобы люди могли достаточно зарабатывать, ездить в Диснейленд летом, смотреть матчи по футболу осенью, а также давать себе волю накануне Рождества, покупая массу подарков и укладывая их под ёлкой.

Но каким образом, черт побери, может он осуществить это? Райан вспомнил стенания, которые приписывали римскому императору Цезарю Августу. Узнав о том, что его объявили богом, в его честь возводят храмы и приносят жертвы перед его статуями в этих храмах, Август сердито воскликнул: «Когда кто-то молится мне, прося об излечении своего козла, как мне следует поступить?» Основной вопрос заключался в том, до какой степени политика правительства действительно должна иметь отношение к реальной жизни страны? Такой вопрос редко задавали в Вашингтоне даже консерваторы, которые презирали правительство по идеологическим причинам, а также отрицательно относились ко всему, что оно делало в связи с проблемами внутренней жизни нации. Одновременно они все время размахивали американским флагом и требовали, чтобы правительство бряцало оружием за океаном – Райан никогда не задумывался над их истинными мотивами. Возможно, они делали это для того, чтобы отличаться от либералов, которые боятся демонстрации силы, как вампиры боятся вида креста, но, как и подобает вампирам, любят требовать от правительства, насколько это было в их силах, чтобы оно проникало в жизнь каждого гражданина и сосало его кровь. По сути дела, они настаивали на постоянном увеличении налогообложения, для того чтобы платить за всё, что они требовали от правительства.

И всё-таки, несмотря на политику правительства, создавалось впечатление, что экономика непрерывно развивается. Люди находят работу, большей частью в частном секторе, производят товары и обеспечивают обслуживание, и за все это потребители охотно платят деньгами, оставшимися у них после уплаты налогов. Тем не менее фраза «служение народу» использовалась почти исключительно политическими деятелями и в отношении политических деятелей, причём всегда избранных гражданами. Разве не все жители страны, в той или иной степени, служат народу? Врачи, учителя, пожарные, фармакологи. Почему средства общественной информации говорят, что это относится только к Райану и Робби Джексону, а также 535 избранным членам конгресса? Он недоуменно покачал головой.

Проклятье. Ну хорошо, я знаю, как попал сюда, но почему, черт побери, согласился стать кандидатом на президентских выборах? – спросил себя Джек. Да, это сделало Арни счастливым. Это сделало счастливыми даже средства массовой информации – может быть, потому, что он нравился им в качестве цели? – задал себе вопрос президент. Да и Кэти не сердилась на него за это. И всё-таки почему, черт побери, он допустил, чтобы его вовлекли в такую трясину? Ведь он, по сути дела, не знал, что ему следует делать в роли президента. У него не было настоящей программы, и он словно ковылял вперёд от одного дня к другому. Принимал сиюминутные тактические решения (для чего у него не было абсолютно никакой подготовки) вместо решения стратегических задач. Не было ничего важного, что он действительно хотел бы изменить в стране. Да, конечно, можно было бы переделать кое-что. Следует переписать налоговую политику, и он поручил Джорджу Уинстону провести её в жизнь. Неплохо укрепить оборону страны, этим занимается Тони Бретано. Райан назначил президентскую комиссию по изучению политики в области здравоохранения, за работой которой как-то издалека наблюдает его жена, вместе с несколькими коллегами из госпиталя Джонса Хопкинса, и вся эта деятельность ведётся тихо и незаметно. Но особенно плохо выглядит социальное страхование, им занимаются Уинстон и Марк Гант.

«Третья ступень американской политики», – снова подумал он. Затронь её и умри. Но социальное страхование было тем, о чём действительно заботится американский народ, не о том, что оно представляет собой на самом деле, а о том, о чём граждане ошибочно думают, что оно должна представлять. А ведь в действительности они знают, что ошибаются, об этом свидетельствуют данные опроса населения. Социальное страхование, управляемое так же плохо, как и любой другой финансовый институт, по-прежнему остаётся частью обещания правительства, данного представителями народа для блага народа. И всё-таки, несмотря на весь цинизм населения – причём весьма значительный, – среднестатистический «Джо» действительно продолжает верить, что его правительство сдержит слово. Проблема заключается в том, что руководители профсоюзов и промышленники, запускавшие жадные пальцы в пенсионные фонды и отправленные за это в федеральные тюрьмы, не причинили даже малой части того вреда, который остался на совести многочисленных созывов конгресса, нанёсших колоссальный ущерб социальному страхованию. Однако преимущество проходимца в конгрессе заключается в том, что он или она не являются проходимцами, по крайней мере, не с точки зрения закона. Ведь конгресс выпускает законы. Конгресс формулирует политику правительства, а все это не может быть неправильным, не правда ли? Это является ещё одним доказательством того, что авторы Конституции совершили простую, но с далеко идущими последствиями ошибку. Они исходили из того, что люди, выбранные Народом для управления государством, будут такими же честными и благородными, какими были они, создатели Конституции. Кажется, что из всех этих старых могил доносится стон разочарования.

Люди, писавшие текст Конституции, сидели в комнате, где на них сурово смотрел Джордж Вашингтон, и если у них не хватало честности и благородства, они заимствовали эти качества из огромного запаса честности и благородства отца Конституции, который просто сидел и смотрел на них. К сожалению, у современного конгресса нет ментора и живого бога, способного занять место Вашингтона, – подумал Райан. Даже то обстоятельство, что в шестидесятых годах социальное страхование показало прибыль, говорило об одном: конгресс не мог допустить существования прибыли. Прибыль – это то, от чего богатые люди становятся ещё богаче (это должны быть плохие люди, потому что никто не становится богатым без эксплуатации, причём это совсем не мешало членам конгресса обращаться к эксплуататорам за пожертвованиями на избирательную кампанию). Значит, эту прибыль нужно израсходовать так, чтобы налоги на социальное страхование были преобразованы в генеральные фонды и появилась возможность расходовать их вместе со всем остальным. Один из студентов Райана с того времени, когда он преподавал историю в Военно-морской академии, прислал ему маленькую дощечку с надписью, чтобы он держал дощечку у себя на столе в Овальном кабинете. Надпись гласила:

АМЕРИКАНСКАЯ РЕСПУБЛИКА БУДЕТ СУЩЕСТВОВАТЬ ДО ТОГО ДНЯ, ПОКА КОНГРЕСС НЕ УЗНАЕТ, ЧТО ОН МОЖЕТ ПОДКУПАТЬ НАРОД НАРОДНЫМИ ДЕНЬГАМИ. Алексис де Токвиль.

Райан принял во внимание это изречение великого французского философа. Бывали времена, когда ему хотелось схватить конгресс за их коллективную шею и задушить его, но там не было ни одной отдельной шеи, а Арни твердил ему, не переставая, какой у него ручной конгресс, особенно палата представителей, хотя обычно все происходило наоборот.

Президент проворчал и начал просматривать свой ежедневный график в поисках следующего посетителя. Как и во всем, президент Соединённых Штатов жил по графику, определённому другими, его встречи назначались за несколько недель. Ежедневные инструктивные документы готовились накануне, так что он знал, кто приходит к нему, и о чём хотели говорить с ним, и какую хорошо обдуманную позицию (разработанную главным образом другими) президент занимает по этому вопросу. Обычно президентская позиция была дружеской, так что гость (или гости) могли покинуть Овальный кабинет с чувством удовлетворения. Кроме того, существовали правила, в соответствии с которыми он не имел права изменить график, ибо в противном случае глава исполнительной власти мог сказать:

– О чем, черт побери, вы сейчас спрашиваете меня? – Это встревожит гостя и агентов Секретной службы, стоящих за спиной президента с пистолетами под пиджаками. Они стоят, как роботы, с ничего не выражающими лицами, но глаза непрерывно осматривают все вокруг, а уши прислушиваются ко всему происходящему. После того как закончится их смена, агенты пойдут, наверно, в тот бар, куда заходят чаще всего, и посмеются над тем, что сегодня сказал президент городского совета Подунка в Овальном кабинете:

– Господи, ты бы видел, какие были у босса глаза, когда этот тупой осел… – потому что агенты являются понятливыми и смекалистыми людьми, которые часто разбираются в людях лучше, чем он сам, подумал Райан. Ну что ж, так и должно быть. У них двойное преимущество: они видят все и не несут ни за что ответственности. Счастливые сукины сыны, решил Джек, поднимаясь из-за стола навстречу очередному посетителю.

* * *

«Если сигареты и хороши для чего-то, – подумал Номури, – то как раз для этого». Его левая рука обнимала Минг, его тело прижалось к её телу, глаза смотрели на потолок в этот прекрасный момент, когда он расслабился, освободившись от напряжения, преследовавшего его весь день. Номури затягивался сигаретой в качестве заключительного аккорда, чувствуя рядом дыхание Минг, ощущая себя настоящим мужчиной. Небо за окном потемнело. Солнце зашло.

Номури встал, зашёл сначала в ванную и затем прошёл в кухню, откуда вернулся с двумя бокалами. Минг села в постели, взяла бокал и сделала пару глотков. Номури не удержался, протянул руку и коснулся груди девушки. Её кожа была такой же шелковистой и зовущей.

– Моя голова все ещё не работает, – сказала она после третьего глотка.

– Милая, существует время, когда она не нужна ни мужчине, ни женщине.

– Это верно. Твоя колбаска не нуждается в мозге, – ответила она и протянула руку вниз, чтобы поласкать его пенис.

– Осторожно, девушка! У него была длительная тяжёлая гонка! – предостерёг её офицер ЦРУ с внутренней улыбкой.

– О да, он потрудился. – Минг наклонилась, чтобы коснуться его мягкими губами. – И он выиграл её.

– Нет, но зато сумел догнать тебя. – Номури закурил снова. Затем с удивлением увидел, что Минг сунула руку в свою сумочку и вытащила пачку собственных сигарет.

Она изящно закурила и глубоко затянулась, выпустив наконец дым через ноздри.

– Девушка-дракон! – воскликнул со смехом Номури. – А дальше последует пламя? Я не знал, что ты куришь.

– В офисе у нас курят все.

– Даже министр?

Взрыв смеха.

– Особенно министр.

– Ему нужно сказать, что курение вредит здоровью и отрицательно отражается на мужской силе.

– Копчёная колбаска – это не твёрдая колбаска, – заявила Минг со смехом. – Может быть, в этом и заключается его проблема.

– Тебе не нравится твой министр?

– Он старый человек, который считает, что у него молодой пенис. Фанг использует своих секретарш в офисе в качестве собственного публичного дома. Ничего не могло быть хуже, – призналась Минг. – Прошло много времени с того момента, когда я была его любимой наложницей. Теперь он нацелился на Чаи, а она обручена, и Фанг знает это. Такое поведение старшего министра омерзительно.

– Для него не существует законов?

Она фыркнула, едва скрывая отвращение.

– Законы существуют не для них. Номури-сан, это министры правительства. Они сами являются законом, их не интересует, что думают окружающие о них или об их привычках, – и вообще мало кто знает об этом. Они коррумпированы до такой степени, что древним императорам стало бы стыдно. Они утверждают, что представляют собой стражей простого народа, крестьян и рабочих, которых якобы любят как своих детей. Так что, полагаю, иногда я являюсь одной из крестьянок, верно?

– А мне казалось, что ты любишь своего министра, – ответил Номури, побуждая её к дальнейшим откровениям. – О чем он говорит?

– Что ты имеешь в виду?

– Поздняя работа, из-за которой ты задержалась в офисе.

– О, это разговор между министрами. Фанг ведёт личный подробный политический дневник – в случае, если президент захочет уволить его, он может воспользоваться дневником для защиты. Вот почему он ведёт записи обо всём, что делает, а я его секретарша и транскрибирую все его записи. Иногда на это уходит очень много времени.

– Ты, конечно, пользуешься своим компьютером.

– Да, теперь я пользуюсь новым компьютером, ведущим записи идеальными иероглифами на мандаринском наречии, который ты дал нам со своей программой.

– И ты сохраняешь все это в своём компьютере?

– Да, на жёстком диске. Конечно, в зашифрованном виде, – заверила она Номури. – Мы научились этому у американцев, когда нам удалось вскрыть их материалы о вооружении. Это называется системой шифрования, требующей больших усилий для дешифровки, я не знаю, что это значит. Я, выбирая файл, который хочу открыть, печатаю ключ дешифровки, и файл открывается. Хочешь знать, каким ключом я пользуюсь? – Она хихикнула. – ЖЁЛТАЯ СУБМАРИНА. На английском языке, из-за клавиатуры – это было ещё до твоей новой программы, к тому же это из песни Битлов, которую я слышала по радио. «Мы все живём в жёлтой субмарине», что-то вроде этого. Тогда я все время слушала радио, когда впервые начала заниматься английским языком. Я потратила полчаса, разыскивая субмарины в словаре и затем в энциклопедии, стараясь понять, почему подводную лодку покрасили в жёлтый цвет. А-а! – Её руки взлетели в воздух.

Ключ дешифровки! Номури пытался скрыть своё волнение.

– Ну что ж, там должно быть очень много папок. Ты была секретаршей довольно долго, – небрежно заметил он.

– Да, более четырехсот документов. Я различаю их по номерам, вместо того чтобы придумывать для них новые названия. Сегодня был документ номер четыреста восемьдесят семь, между прочим.

Боже мой, – подумал Номури, – четыреста восемьдесят семь документов о разговорах, которые вели между собой члены Политбюро. По сравнению с этим золотая шахта выглядит полигоном для сброса токсичных отходов.

– О чем точно они говорят? Я никогда не встречал высокопоставленного правительственного чиновника, – объяснил Номури.

– Да обо всём! – ответила она, докуривая свою сигарету. – У кого появились какие идеи в Политбюро, кто хочет улучшить отношения с Америкой, кто хочет, наоборот, навредить им – обо всём, что только можно придумать. Оборонная политика. Экономическая политика. Сейчас привлекает внимание отношение к Гонконгу. Политика «Одна страна, две системы» создала проблемы у некоторых промышленников в Пекине и в Шанхае. Они считают, что с ними обращаются не с таким уважением, которого они заслуживают, им это не нравится. В Гонконге их уважают больше. Фанг относится к числу тех членов Политбюро, которые стараются найти компромисс и уладить ситуацию. Ему это удастся, наверно. Он хорошо разбирается в подобных делах.

– Как, должно быть, увлекательно быть знакомым с такой информацией – действительно знать, что происходит в твоей стране! – с восторгом воскликнул Номури. – В Японии мы ничего не знаем о том, чем занимаются наши дзайбацу и другие крупные промышленники – главным образом разрушают экономику, идиоты. Но поскольку никто об этом не знает, ничего не делается для того, чтобы улучшить ситуацию. Неужели у вас то же самое?

– Конечно! – Минг закурила новую сигарету, активно развивая разговор, уже забыв о том, что они больше не говорят о любовных делах. – Когда-то я изучала Маркса и Мао. Было время, когда я верила во все это. Я даже считала, что нужно верить министрам, потому что они честные и преданные люди, и полностью верила в то, чему нас учили в школе. Но затем я увидела, что у армии своя промышленная империя и благодаря этой империи наши генералы богаты и счастливы. И я увидела, как министры используют женщин и какие у них апартаменты. Они превратились в новых императоров. У них слишком много власти. Женщина, может быть, могла бы воспользоваться такой властью и не поддаться коррупции, но не мужчина.

«Феминизм проник и сюда тоже? – подумал Номури. – Возможно, она слишком молода, чтобы помнить жену Мао, Янг Куинг, которая могла бы давать уроки коррупции византийцам».

– Впрочем, это не интересует простых людей вроде нас с тобой. По крайней мере, у тебя есть возможность знакомиться с такими вещами, и ты знаешь о них. Значит, ты поистине уникальная девушка, Минг-чан, – высказал предположение Номури, проводя ладонью по её левому соску. Она задрожала от наслаждения, словно по команде.

– Ты так считаешь?

– Конечно. – Поцелуй, на этот раз продолжительный, пока его рука ласкала тело девушки. Он подобрался к своей цели так близко. Она рассказала ему о всей информации, какая есть у неё, – и даже дала ему дешифровочный ключ! Таким образом, поскольку её компьютер подключён к телефонной системе – это означает, что он может войти в комп и получит возможность заглянуть в его жёсткий диск. Обладая ключом дешифровки, он сможет снять интересующие его вещи с диска и переправить их прямо на стол Мэри-Пэт. Черт побери, сначала я сумел поиметь гражданку Китая, а теперь я могу поиметь всю их страну. Что может быть прекраснее, решил оперативник, глядя с улыбкой на потолок.

Глава 13
Агент глубокого проникновения

«Интересно, что на этот раз он ничего не написал о сексуальных подробностях», – подумала Мэри-Пэт, включив утром свой компьютер. Операция «ЗОРГЕ» развивалась успешно. Кем бы ни была эта девушка Минг, она говорила слишком свободно. Странно. Неужели китайское Министерство государственной безопасности не предупредило всех исполнительных секретарей о подобных вещах? Наверняка предупредило – было бы поразительной оплошностью, если бы они это упустили. С другой стороны, из всех хорошо известных причин, по которым совершают предательство и шпионаж (их называют ДИСЭ – Деньги, Идеология, Совесть и Эгоцентризм), в этом случае решающим стал эгоцентризм. Министр Фанг нанёс сексуальное оскорбление молодой мисс Минг, ей это не понравилось, она решила отомстить, и такой поступок казался Мэри Патриции Фоули полностью оправданным. Женщина может отдать лишь то, что у неё есть, и когда это отбирают у неё принуждением, она не становится от этого счастливой. Хотя ирония заключалась в том, что мужчина, занимающий столь высокое положение, думал, наверно, что оказывает ей честь. В конце концов, разве он не был великим человеком, а она всего лишь рядовой служащей? При этой мысли Мэри-Пэт фыркнула и сделала глоток кофе из своей чашки. Культура или раса не имеют значения, мужчины одинаковы повсюду. Многие думают не головой, а членом. Ну что ж, министру Фангу это дорого обойдётся, пришла к выводу заместитель директора ЦРУ по оперативной работе.

* * *

Райан видел и слышал президентские инструктивные документы каждый день. В них включалась разведывательная информация, полученная ЦРУ, её готовили накануне поздним вечером и печатали рано утром. Документ печатали меньше чем в сотне экземпляров, и почти все измельчали и сжигали в конце дня доставки. Несколько копий, может быть, три или четыре, сохраняли в архиве, на случай если что-нибудь случится с электронными файлами. Даже президент Райан не знал, где находится секретный архив.

Он надеялся, что его надёжно охраняют, предпочтительно морские пехотинцы.

Президентские инструктивные документы – или брифинг, как их называли, – не содержали, разумеется, всего. Некоторые сведения были настолько секретными, что их хранение нельзя было доверить даже президенту. Райан воспринимал это с поразительной невозмутимостью. Имена источников информации должны оставаться секретными даже от него, а методы её получения часто были настолько сложными с технической точки зрения, что ему в любом случае было бы трудно понять их. И все же, несмотря на все меры предосторожности, некоторая информация, добытая ЦРУ с помощью безымянных источников и крайне сложным методом, иногда скрывалась от главы исполнительной власти. Причина этого заключалась в том, что определённая информация вынужденно поступала из определённого ограниченного количества источников. В службе оперативной разведки даже малейший промах мог привести к гибели бесценного источника, и хотя подобные случаи имели место крайне редко, все чувствовали себя после этого очень плохо. Правда, некоторые политические деятели воспринимали такое событие с равнодушием, приводящим в ярость. Хороший оперативник относился к своим агентам как к собственным детям, и старался оберегать их жизнь всеми возможными способами.

Такая точка зрения была необходимой. Если вам всё равно, то люди погибнут – а вместе с их жизнью пропадёт ценная информация, получение которой и составляло смысл существования тайной оперативной работы.

– Ну так как, Бен, – сказал Райан, откидываясь на спинку кресла и перелистывая страницы информативного документа. – Есть что-нибудь интересное?

– У Мэри-Пэт есть кое-что из Китая. Она хранит это в строжайшем секрете. Правда, я не знаю, что это такое. Всю остальную информацию вы можете увидеть на канале CNN.

Подобное случалось, к разочарованию президента, не так уж редко. С другой стороны, ситуация в мире была относительно спокойной, так что информация от агента проникновения не была столь уж необходимой… или представляется не столь необходимой, поправил себя Райан. Никогда нельзя предвидеть, как будут развиваться события. Это он тоже узнал в Лэнгли.

– Может быть, я позвоню ей по этому поводу, – сказал президент Соединённых Штатов, перелистывая страницу. – Вот это да!

– Вы имеете в виду нефть и золото в России?

– Эти цифры соответствуют действительности?

– По-видимому. Они совпадают с теми цифрами, которыми снабжал нас «Торговец», шаг за шагом.

– Хм, – выдохнул Райан, глядя на окончательные предсказания для будущего русской экономики. Затем он разочарованно нахмурился. – Люди Джорджа предоставили более благоприятную оценку результатов.

– Вы так считаете? Экономические эксперты ЦРУ хорошо зарекомендовали себя в прошлом.

– Джордж живёт в этом бизнесе, это лучше, чем академическое наблюдение за ходом событий, Бен. Я не отрицаю пользу учёных, но реальный мир есть реальный мир, не забывай этого.

Гудли кивнул.

– Принял во внимание, сэр.

– На протяжении всех восьмидесятых ЦРУ переоценивало советскую экономику. Знаешь почему?

– Нет, не знаю. В чем они ошибались?

На лице Джека появилась лукавая улыбка.

– Не то чтобы ошибались. Они докладывали президенту точные сведения, полученные из Советского Союза. В то время у нас там был агент, который передавал нам ту же информацию, которую получало Политбюро. Нам и в голову не приходило, что система обманывала саму себя. Политбюро принимало решения на основе несбыточных мечтаний. Цифры, поступающие в их Политбюро, почти никогда не соответствовали действительности, потому что подчинённые старались прикрыть свои задницы. Вот так.

– Вы полагаете, то же самое происходит и в Китае? – спросил Гудли. – Ведь это последняя страна, придерживающаяся принципов марксизма.

– Хороший вопрос. Свяжись с Лэнгли и спроси их. Ты получишь ответ от такого же бюрократа, как и у китайцев в Пекине, но, насколько мне известно, у нас нет агента глубокого проникновения в Пекине, который мог бы предоставить интересующие нас цифры. – Райан замолчал и посмотрел на камин, расположенный напротив его стола.

Пожалуй, стоит распорядиться, чтобы агенты Секретной службы развели в нём когда-нибудь настоящий огонь…

– Нет, я думаю, что у китайцев показатели лучше. Они могут это себе позволить. Все-таки их экономика функционирует, в определённом смысле. Возможно, они обманывают себя другими способами. Да, несомненно, обманывают себя. Такова характерная черта всех людей, и марксизм не улучшает её сколько-нибудь ощутимым образом. – Даже в Америке, с её свободной прессой и другими гарантиями, действительность часто ударяет в лицо политических деятелей, причём с такой силой, что расшатываются зубы. Повсюду в мире люди создают политические модели, основанные скорее на идеологии, чем на реальности, и эти люди обычно проникают в учёный мир или становятся политическими деятелями, потому что профессии реального мира наказывают таких мечтателей более жестоко, чем политика.

– Доброе утро, Джек, – послышался голос со стороны двери, ведущей в коридор.

– Привет, Робби. – Президент Соединённых Штатов сделал жест в сторону подноса с кофейником и чашками. Вице-президент взял чашку кофе, но не тронул круассанов. Его поясница выглядела немного полноватой. Ничего не поделаешь, Робби никогда не походил на марафонца. Многие лётчики-истребители склонны к полноте. «Может быть, это помогает противостоять огромным перегрузкам», – подумал Джек.

– Я прочитал президентский инструктивный доклад сегодня утром. А что, Джек, эти месторождения русской нефти и золота действительно настолько велики?

– Джордж утверждает, что они ещё больше. Ты не выполнил обещания посидеть с ним и поучиться экономике?

– В конце недели я играю с ним в гольф на поле в Бернинг Три. Я готовлюсь к этой встрече, читаю Милтона Фридмана и ещё две книги по экономике. Знаешь, создаётся впечатление, что Джордж действительно очень умён.

– Достаточно умён, чтобы заработать тонну денег на Уолл-стрит – я имею в виду буквально это. Если превратить все его деньги в стодолларовые банкноты и взвесить, результатом и будет тонна денег.

– Должно быть, приятно иметь такое состояние, – вздохнул человек, который никогда не получал больше ста тридцати тысяч долларов в год, перед тем как стал вице-президентом.

– Да, в этом есть кое-что, и всё-таки кофе здесь превосходный.

– Когда-то на «Большом Джоне» он был ещё лучше.

– Где?

– На авианосце «Джон Ф. Кеннеди», в то время когда я был старшим лейтенантом и занимался любимой работой, поднимая «Томкэты» с его палубы.

– Робби, мне не хочется напоминать тебе, но ты уже не юноша двадцати шести лет.

– Спасибо, Джек, у тебя прямо-таки талант наполнять мой день радостью. Мне приходилось проходить мимо дверей смерти, но всё-таки намного безопаснее и чертовски интереснее проделывать это с истребителем, пристёгнутым к твоей спине.

– Как сегодня выглядит твой день?

– Хочешь – верь, хочешь – не верь, но мне придётся ехать на Холм и председательствовать несколько часов в Сенате, хотя бы для того, чтобы продемонстрировать, что я знаю, какие у меня конституционные обязанности. Затем произношу речь за ужином в Балтиморе на тему о том, кто производит лучшие бюстгальтеры, – добавил он с улыбкой.

– Что? – удивлённо спросил Райан, поднимая голову от инструктивных документов.

У Робби было такое своеобразное чувство юмора, что никогда не скажешь, когда он шутит.

– Национальная конференция производителей искусственных тканей. Они производят также пуленепробиваемые жилеты, но основная часть их тканей тратится на бюстгальтеры. По крайней мере, так информировали меня сотрудники моего исследовательского штаба. Они пытаются подготовить несколько шуток для моего выступления.

– Поработай над дикцией, – посоветовал вице-президенту Райан.

– Много лет назад ты считал, что моя дикция такая смешная, – напомнил Джексон своему старому другу.

– Роб, много лет назад мне казалось, что я достаточно забавный, но теперь Арни настаивает, что я недостаточно чувствительный.

– Да, я знаю, чтобы не было шуток о поляках. Вроде того, что в прошлом году несколько поляков научились включать свой телевизор и шесть или семь поляков умеют читать. В это число не входит польская девушка, переставшая пользоваться вибратором, потому что от него крошатся зубы.

– Боже мой, Робби! – Райан едва не расплескал кофе. – Нам больше не разрешают даже думать о таких вещах. Кроме того, это глупо, мерзко и вовсе не смешно.

– Джек, я не политик. Я военный жокей с суспензорием, летающий на истребителе. И мне позволено время от времени выдавать шутку.

– Ну хорошо, только не забывай, что ты не на авианосце среди других дебилов-лётчиков. У средств массовой информации нет чувства юмора, которым обладают морские лётчики.

– Постараюсь, если только они не сумеют захватить меня в тот момент, когда я не готов встретиться с ними. Тогда ситуация и впрямь может стать забавной, – заметил бывший вице-адмирал.

– Роб, я рад, что ты наконец начинаешь понимать свои обязанности. – Райан успел окинуть взглядом спину уходящего вице-президента в отлично сшитом костюме и услышал крепкое морское выражение.

* * *

– Итак, Миша, у тебя есть предложения? – спросил Провалов.

Райли отпил немного водки из своей стопки. В этом баре она была чертовски хорошей.

– Олег, тебе нужно всего лишь потрясти дерево и посмотреть, что упадёт с него. Это может оказаться чем угодно, но «не знаю» означает именно «не знаю». А в настоящий момент мы не знаем. – Ещё пара глотков. – Тебе не кажется, что нанимать двух специалистов из спецназа для убийства сутенёра – всё равно что стрелять из пушки по воробьям?

Русский кивнул:

– Да, конечно, эта мысль приходила мне в голову, но ведь он был весьма процветающим сутенёром, не правда ли, Миша? У него было много денег и масса связей в преступном мире. Он и сам обладал немалой властью. Не исключено, что он тоже убивал врагов. Его имя никогда не появлялось ни в одном серьёзном расследовании, но это не означает, что Авсеенко не был опасным человеком. Поэтому я не исключаю, что он заслуживал особого внимания.

– Тебе удалось что-то выяснить насчёт этого Суворова?

Провалов покачал головой.

– Нет. У нас есть его досье, которое нам прислали из КГБ, а также фотография. Но даже если это именно тот человек, которого мы ищем, пока найти его не удалось.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю