Текст книги "Медведь и Дракон"

Автор книги: Том Клэнси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 85 страниц)

Глава 28
На встречных курсах

– Вот сукины дети, – заметил вице-президент Джексон за чашкой кофе.

– Добро пожаловать в удивительный мир мудрых государственных деятелей, Робби, – сказал своему другу Райан. В Овальном кабинете было 7.45 утра. Кэти и дети уехали сегодня рано, и рабочий день начинался быстро. – У нас были подозрения, но теперь мы имеем доказательства, если так можно выразиться. Война с Японией и эта маленькая проблема с Ираном – все это началось в Пекине – если не совсем в Пекине, то создаётся впечатление, что этот парень Чанг, действуя от имени Ху Кун Пяо, помогал им и подстрекал и тех и других.

– Ну, может быть, он и мерзкий сукин сын, но с мозгами у него не все в порядке, – заметил Робби после непродолжительного размышления. Затем он снова задумался. – Впрочем, нужно быть справедливым. С его точки зрения, планы были великолепными, ведь он использовал других в качестве подставных лиц. Сам он ничем не рисковал, а потом рассчитывал выйти из укрытия и получить выгоду от чужих усилий.

– Вопрос заключается в том, каким будет его следующий шаг.

– На основе этой информации и тех донесений, которые поступают от Ратледжа из Пекина, я считаю, что нам нужно относиться более серьёзно к этим людям, – задумчиво произнёс Робби. Затем он внезапно поднял голову. – Джек, я думаю, что нам нужно рассказать все ещё нескольким людям.

– Мэри-Пэт ударится в истерику, даже если мы просто предложим это, – сказал ему Райан.

– Очень жаль. Видишь ли, Джек, это вечная проблема с разведданными. Если мы ознакомим с ними слишком много людей, то возникнет риск засветить агента, и это будет конец ценной информации. Но, с другой стороны, если не использовать разведданные, то смысла их добывать и вовсе нет. Где провести линию? – Это был риторический вопрос. – Если идти на риск, то следует думать о безопасности, но не о безопасности источника, а о безопасности страны.

– Но за этими бумажками стоит живой человек, Роб, – напомнил ему Джек.

– Ты совершенно прав. Но за пределами этого кабинета находятся двести пятьдесят миллионов человек, которым мы принесли клятву, Джек, а не какому-то китайскому хмырю в Пекине. Из полученной информации следует, что этот ублюдок, формирующий политику Китая, готов начать войну, а ведь уже дважды мы посылали наших парней вести войны, в подготовке которых он принимал участие. Господи, Джек, считалось, что войны остались в прошлом, стали достоянием истории, но этот Чанг придерживается другой точки зрения. А чем он сейчас занимается?

– Вот поэтому мы так и нуждаемся в информации, которая поступает от «ЗОРГЕ», Роб. Её смысл заключается в том, что мы заранее узнаем о его намерениях.

Джексон кивнул.

– Может быть и так, но когда-то у нас был источник под названием Мэджик, который сообщал нам многое о намерениях противника, но когда этот противник напал на нас, все спали. Считалось, что этот Мэджик настолько важен, что мы ничего не сообщили главнокомандующему Тихоокеанским театром военных действий, и он не сумел приготовиться к защите Перл-Харбора. Все, что мы узнаем от агента, свидетельствует, что в Пекине наш потенциальный противник, у которого почти полностью отсутствуют сдерживающие факторы. Мы знаем ход его мыслей, но нам неизвестны его намерения или ведущиеся им операции. Больше того, «ЗОРГЕ» сообщает нам пересказ частных разговоров между одним парнем, который формирует политику, и другим, который пытается влиять на неё. Большой объём сведений не попадает к нам, остаётся в стороне. Информация, которую мы получаем, напоминает дневник человека, который старается с его помощью прикрыть свою задницу на крайний случай, если все пойдёт наперекосяк. Вроде как он все предвидел, но его опасения не приняли во внимание. Вот и получится – все в дерьме, а он провидец! Только эти макаки все ведут дневники для того же самого. Забавно – битва дневников!

Райан был вынужден признать, что это очень разумные замечания. Как и люди в Лэнгли, он позволил себе с излишним пиететом относиться к источнику, которого никогда раньше у них не было в Пекине. Но страховку ведь ему не вышлешь, да и толку от неё в Китае никакого.

– Да, Роб, вероятно, так и есть. Этот парень Фанг ведёт, по всей видимости, дневник на случай, если кто-то из коллег по китайскому Политбюро попытается обвинить его, он вытащит этот дневник из ящика стола и предъявит в своё оправдание.

– Таким образом, мы читаем не записи сэра Томаса Мора или месье Рене Декарта, – заметил «Томкэт».

– Да, это так, – согласился Райан. – И всё-таки это хороший источник. Все люди, которые изучали его, считают, что он молодец.

– Я не говорю, что материал не правдив, Джек. По моему мнению, он просто недостаточно полный, – настаивал вице-президент.

– Я понял тебя, адмирал. – Райан поднял руки над головой, словно сдаваясь. – Что ты рекомендуешь?

– Для начала министр обороны, затем командующие родами войск, J-3 и J-5, и возможно, главнокомандующий Тихоокеанским направлением, твой парень Барт Манкузо, – добавил Джексон с недовольной гримасой.

– Почему он так тебе не нравится? – спросил «Фехтовальщик».

– Он тупица, – ответил профессиональный лётчик-истребитель. – Подводники недостаточно знакомы с обстановкой… хотя я признаю, что он отличный моряк. – Операция против японцев, в которой он использовал старые атомные ракетоносцы, была удачной, – признал Джексон.

– У тебя есть конкретные рекомендации?

– Ратледж сообщил, что китайские коммунисты вне себя от ярости из-за Тайваня. Что, если они примут меры? Что-нибудь вроде ракетной атаки на остров. Ведь нам известно, что они владеют большим количеством ракет, а у нас в гавани Тайбея все время стоят корабли.

– Неужели ты считаешь их такими идиотами, что они решатся напасть на город, в порту которого стоит наш корабль? – спросил Райан. Идиот или нет, но этот Чанг вряд ли пойдёт на такой шаг, рискуя начать войну с Америкой.

– Что, если они не знают, что там стоит наш корабль? Вдруг их источники напутают? Джек, вояки не всегда получают надёжную информацию. Положись на меня. Я был там, могу показать славные шрамы.

– Наши корабли могут позаботиться о себе.

– Нет, если их системы не включены, да и сможет ли военный корабль, вооружённый ракетами класса «корабль – воздух», остановить мчащуюся баллистическую ракету? – задал вопрос Робби. – Я не знаю. Давай попросим Тони Бретано выяснить это?

– Позвони ему. – Райан замолчал. – Робби, через несколько минут ко мне придёт посетитель. Нам с тобой нужно обсудить эту проблему. Пригласи Адлера и Бретано, – добавил президент.

– Тони очень хорошо разбирается в вооружениях и логистике, но его нужно немного подучить оперативным делам.

– Вот ты и подучи, – предложил Райан Джексону.

– Слушаюсь, сэр. – Вице-президент направился к двери.

* * *

Они вернули контейнер меньше чем через два часа после того, как сняли его оттуда. Слава богу – теперь русским не запрещалось взывать к Всевышнему, – механизм замка не был одним из новейших электронных устройств, иначе вскрыть его было бы очень трудно. К тому же проблема со всеми мерами безопасности заключалась в том, что они слишком часто рисковали, могли в чём-нибудь ошибиться и случайно уничтожить то, что им требовалось сохранить. Это ещё более усложняло работу, которая и без того была достаточно сложной. Мир шпионажа таков, что если что-то может пойти не так, как следует, то именно это и произойдёт. Таким образом, на протяжении многих лет все участники операций, как с той, так и с другой стороны, принимали меры, чтобы максимально упростить их. В результате то, что удавалось кому-нибудь, удавалось и всем остальным, так что когда вы видели кого-то, делающего то же, что вы бы делали сами, то все сразу становилось ясно.

Наблюдение за скамейкой возобновили – вообще-то его и не прекращали, на случай если Суворов/Конев неожиданно появится в тот момент, когда контейнер увезут в лабораторию. За китайцем тоже велось наблюдение, но никто не заметил, чтобы он оставил какой-то неприметный знак, означающий, что контейнер заложен. Но можно было просто позвонить по номеру на бипере Суворова/Конева… хотя нет, потому что китайцы исходят из того, что каждая телефонная линия, ведущая из китайского посольства, прослушивается, номер легко перехватить и, возможно, проследить путь к собственнику бипера. Шпионы предпочитают осторожность, потому что те, кто их преследует, являются находчивыми и не знающими усталости профи. Этот факт делает шпионов самыми осторожными людьми в мире. Однако, несмотря на то, что их трудно поймать, после того, как их все же поймают, они обычно ломаются. И это, надеялись сотрудники ФСБ, случится и с Суворовым/Коневым.

В данном случае потребовалось ждать до наступления темноты. Субъект вышел из своего многоквартирного дома, сел в машину и ездил по городу примерно сорок минут, по маршруту, идентичному тому, по которому он ездил два дня назад. При этом он, по-видимому, смотрел, не едет ли кто-нибудь за ним, а может быть, высматривал какой-нибудь тайный тревожный сигнал, который не сумели заметить сотрудники ФСБ. Однако на этот раз он, вместо того чтобы вернуться в квартиру, проехал через парк, оставил машину в двух кварталах от скамейки и пошёл к ней кружным путём, дважды останавливаясь, для того чтобы закурить, что давало ему великолепную возможность оглянуться и посмотреть назад. Все его действия были словно взяты из учебника КГБ. Он не увидел никого, хотя за ним шли трое мужчин и одна женщина, катившая детскую коляску. Это позволяло ей время от времени останавливаться и поправлять одеяльце на ребёнке. Мужчины просто шли, не обращая внимания на субъект, как казалось со стороны.

– Вот! – сказал один из офицеров ФСБ. На этот раз Суворов/Конев не сел на скамейку. Вместо этого он поставил на неё левую ногу, завязал шнурок и поправил отворот на брюках. Снятие контейнера было произведено так искусно, что никто фактически не видел этого, но казалось неестественным совпадением, что он выберет именно это место на именно этой скамейке, чтобы завязать шнурок. К тому же офицер ФСБ скоро подойдёт к скамейке и проверит, заменил ли Суворов/Конев один контейнер другим. Закончив операцию, субъект направился к своей машине, выбрав уже другой кружной путь и выкурив по пути ещё две сигареты «Мальборо».

Забавной частью всей операции, – подумал капитан Провалов, – было то, каким очевидным все выглядело теперь, когда знаешь, на кого смотреть. То, что раньше было таинственным, стало сейчас таким же явным, как рекламный щит.

– Что будем делать дальше? – спросил капитан милиции у своего коллеги из ФСБ.

– Ничего, – ответил руководитель операции из ФСБ. – Подождём, когда он положит другое донесение под скамейку, достанем его, расшифруем и точно узнаем, чем он занимается. После примем решение.

– А как относительно расследования убийства? – поинтересовался Провалов.

– Какого убийства? Теперь речь идёт о шпионаже, товарищ капитан, а это рассматривается в первую очередь.

Действительно, был вынужден признать Олег Григорьевич. Убийство сутенёра, проститутки и шофёра – просто мелочь по сравнению с государственной изменой.

* * *

«Моя морская карьера может никогда не кончиться», – подумал про себя отставной адмирал Джошуа Пейнтер. Сын фермера из Вермонта, он окончил Военно-морскую академию почти сорок лет назад, практиковался в Пенсиколе и наконец добился цели всей своей жизни – летал на реактивных самолётах с палубы авианосцев. Это продолжалось почти двадцать лет, потом некоторое время он служил лётчиком-испытателем, командовал авиакрылом на авианосце, затем командовал авианосцем и авианосным соединением. Вершиной его карьеры стали должности заместителя командующего авианосным флотом на Атлантике/главнокомандующего авианосным флотом на Атлантике/главнокомандующего Атлантическим театром военных действий – три очень тяжёлые фуражки, которые он носил достаточно уверенно в течение трех лет перед тем, как навсегда снять свой адмиральский мундир. Отставка означала гражданскую работу, где жалованье почти в четыре раза превышало жалованье, которое платило ему государство на военной службе. Эта работа заключалась главным образом в том, что он консультировал адмиралов, продвигающихся к вершинам карьеры, и говорил им, как бы он поступил на их месте. По сути дела, он мог бы делать это бесплатно в любом офицерском клубе на любой военно-морской базе, может быть, за оплаченный ужин, несколько кружек пива и возможность снова вдохнуть солёный запах моря.

Но теперь он вернулся в Пентагон, опять на государственное содержание, на этот раз как специальный помощник министра обороны. «Тони Бретано, – подумал Джош Пейнтер, – был блестящим инженером и менеджером инженеров. Он был склонен искать математические решения проблем вместо человеческих и перегружать работой подчинённых. Короче говоря, Бретано мог бы стать неплохим морским офицером, – подумал Пейнтер, – особенно на подводных лодках».

Кабинет Пейнтера в Пентагоне был меньше того, который он занимал в должности ОР-05 – помощника командующего морскими операциями в области авианосных соединений – десять лет назад. С тех пор эту должность отменили. У Пейнтера был сейчас секретарь, энергичный молодой капитан третьего ранга, выполняющий его указания. Он решал, кого пропускать в кабинет министра обороны. Туда стремились многие, и, как ни странно, одним из них был вице-президент.

– Сейчас с вами будет разговаривать вице-президент, – послышался голос телефонного оператора Белого дома по его личному каналу.

– Жду, – ответил Пейнтер.

– Джош, это Робби.

– Доброе утро, сэр, – ответил Пейнтер. Это не понравилось Джексону, который некогда служил под командованием Пейнтера, но Джош Пейнтер не был человеком, способным называть вице-президента по имени. – Чем могу быть полезен?

– У меня вопрос. Мы с президентом кое-что обсуждали сегодня утром, и я не смог ответить на этот вопрос. Может ли система «Иджис» перехватить и сбить баллистическую ракету?

– Точно не знаю, но не думаю, что сможет. Мы рассматривали этот вопрос во время войны в Заливе и – о да, конечно, теперь припоминаю. Мы пришли к выводу, что ракеты «Иджиса», смогут, по-видимому, остановить одного из этих «Скадов» благодаря их относительно небольшой скорости, но это самое большее, на что они способны. Проблема заключается в программном обеспечении самой ракеты «корабль – воздух».

Тут оба собеседника вспомнили, что то же самое относится к ракетам «Патриот».

– Почему возник этот вопрос?

– Президент беспокоится, что, если китайцы запустят баллистическую ракету на Тайвань, а в порту находится наш корабль, понимаешь, нам хочется, чтобы корабль смог защититься.

– Я изучу этот вопрос, – пообещал Пейнтер. – Хотите, я поговорю об этом с Тони?

– Да, пожалуйста, – согласился «Томкэт».

– Понял, сэр. Позвоню вам через несколько часов.

– Спасибо, Джош, – ответил Джексон и положил трубку.

Пейнтер посмотрел на часы. Уже настало время навестить министра. Он прошёл по наполненному спешащими офицерами кольцевому коридору Е-ринг, затем снова повернул направо в офис министра обороны, прошёл мимо службы безопасности, многочисленных секретарей и адъютантов. Пейнтер пришёл точно вовремя, дверь во внутренний кабинет была открыта.

– Доброе утро, Джош, – поздоровался Бретано.

– Доброе утро, господин министр.

– Что сегодня нового и интересного в мире?

– Видите ли, сэр, к нам только что поступил запрос из Белого дома.

– И в чём он заключается? – спросил «Гром». Пейнтер объяснил суть дела. – Хороший вопрос. А почему на него так трудно ответить?

– Мы несколько раз касались этой проблемы, но дело в том, что система «Иджис» предназначена только для защиты от низколетящих крылатых ракет, а их предельная скорость не превышает трех Махов.

– Но радиолокационная система «Иджиса» практически идеальна для такой защиты, не так ли? – Министр обороны отлично разбирался в работе компьютеризованного радиолокатора.

– Действительно, это мощная радиолокационная система, сэр, – согласился Пейнтер.

– И повышение способности системы «Иджис» защищаться от баллистических ракет всего лишь вопрос программного обеспечения?

– В общем, да, сэр. Разумеется, проблема в программном обеспечении поисковых головок и, возможно, в модернизации радиолокационных систем «Спай» и «Спг». Вообще-то это не относится к моей специальности, сэр.

– Создание программного обеспечения не такая уж сложная задача, и стоит это тоже недорого. Черт побери, в ТРВ[57]57
  ТРВ – крупнейшая американская компания, занимается проблемами авионики, космическими и оборонными разработками. Компания названа в 1965 году по имени её основателей Томпсона и Рамо Вудбриджа.


[Закрыть] у меня был первоклассный специалист в этой области, он занимался проблемами СОИ[58]58
  СОИ – стратегическая оборонная инициатива.


[Закрыть]. Алан Грегори, уволился из армии в звании подполковника. По-моему, он защитил диссертацию на звание доктора философии в Стоуни Брукс. Почему бы не пригласить его и не предложить заняться этой проблемой?

Пейнтера удивило, что Бретано, стоявший во главе крупной корпорации и получивший предложение возглавить компанию «Локхид-Мартин» перед тем как его сумел перехватить Райан и предложить ему пост министра обороны, с такой небрежностью относился к вопросам процедуры.

– Господин министр, для того чтобы сделать это, мы будем вынуждены…

– Чепуха, – прервал его «Гром». – Мне дано право распоряжаться небольшими суммами денег, не так ли?

– Совершенно верно, господин министр.

– И я продал все свои акции в ТРВ, помнишь?

– Да, сэр.

– Значит, я не нарушу ни одного из этих гребаных законов этики, верно?

– Нет, не нарушите, – был вынужден согласиться Пейнтер.

– Отлично, тогда позвони в Саннивейл, найди Алана Грегори – насколько я помню, сейчас он является младшим вице-президентом компании – и передай ему, что он нужен нам. Пусть немедленно летит в Вашингтон и займётся этим делом. Ты увидишь, как легко повысить возможности системы «Иджис», чтобы она смогла перехватывать баллистические ракеты и защитить, таким образом, наши корабли.

– Сэр, некоторым нашим подрядчикам это может не понравиться. – Включая, – промолчал Пейнтер, – и ТРВ.

– Я занимаю пост министра обороны совсем не для того, чтобы кому-то нравиться, адмирал. Помню, кто-то сказал мне, что моя задача заключается в том, чтобы обеспечить эффективную оборону нашей страны.

– Да, сэр. – Трудно не испытывать тёплые чувства к этому человеку, даже если у него бюрократическая чувствительность разъярённого носорога.

– Таким образом, мы узнаем, есть ли у системы «Иджис» технические возможности делать своё дело.

– Понятно, сэр.

– Когда мне нужно ехать на Капитолийский холм? – спросил министр обороны.

– Примерно через тридцать минут.

Бретано что-то проворчал про себя. Ему казалось, что он тратит половину рабочего времени на объяснения конгрессу, обращаясь к людям, которые уже давно приняли решение и задают вопросы только для того, чтобы хорошо выглядеть на канале «C-SPAN». Для Тони Бретано, инженера из инженеров, это казалось чертовски непродуктивным способом тратить время. Но это называлось службой обществу. В немного другом контексте это называлось рабством, но Райану приходилось ещё хуже, так что «Грому» трудно жаловаться. К тому же он добровольно согласился на эту должность.

* * *

Они с нетерпением ждали начала тренировок, эти молодые офицеры спецназа. Кларк вспомнил, что превратить молодых парней в элитное подразделение можно с помощью простого напоминания, что они являются членами элитного подразделения, и затем ждать, когда они сами захотят стать ими. Разумеется, одного этого было недостаточно. Спецназ представлял собой элитное подразделение из-за поставленных перед ним задач. В конечном итоге они станут копией Британской Специальной Авиадесантной службы. Как это часто происходит у военных, то, что изобретено в одной стране, другие страны склонны копировать. По этой причине Советская армия отобрала солдат на основе их высокой физической подготовки и подвергла их изнурительным испытаниям.

Кроме того, в Советской армии от членов спецназа требовалась высокая политическая надёжность – Кларк так и не понял, чем руководствовались, отбирая солдат по этой характеристике, – и затем началась специальная тренировочная подготовка, целью которой было превратить солдат в суперменов. Первоначальная концепция потерпела неудачу по причине, очевидной для всех, кроме политического руководства Советского Союза: подавляющее большинство солдат были призывниками, служили в армии два года и потом отправлялись по домам. Рядовой член Британской SAS даже не считался кандидатом в члены этого элитного подразделения до тех пор, пока он не прослужит четыре года и не получит нашивки капрала. Причина была очевидной: требуется больше двух лет, чтобы научить солдата исполнять свои обычные обязанности, не говоря уже о том, чтобы он умел самостоятельно думать под огнём противника. Это было ещё одной трудноразрешимой проблемой для Советского Союза, где не поощрялось независимое мышление профессиональных военных, не говоря уж о призванных в армию бывших крестьянах и рабочих. Чтобы компенсировать этот недостаток, были придуманы изощрённые виды оружия. Одним из них был нож с пружиной, с которым Чавез играл сегодня утром. При нажатии на кнопку выстреливалось лезвие настоящего боевого ножа с неплохой точностью на расстояние пять-шесть метров. Однако придумавший это советский инженер смотрел слишком много кинофильмов, потому что только там люди, в грудь которых попадает такое лезвие, молча падают на землю и умирают. Для большинства такое попадание является только болезненным, но не смертельным, и они реагируют на внезапную боль стоном или криком. Когда Кларк был инструктором на Ферме, он всегда предупреждал своих учеников: никогда не перерезайте горло человека ножом. Они дёргаются после этого и создают шум.

После того как вся изобретательская мысль была потрачена на искусное изготовление пружинного ножа, глушители для советских (теперь российских) пистолетов оказались дерьмом. Они представляли собой банки, набитые металлической стружкой, и после десяти выстрелов уже ни на что не годились. Кларку это казалось странным, потому что даже не самому искусному токарю требовалось всего полчаса, чтобы изготовить приличный глушитель. Джон вздохнул. Этих русских трудно понять.

Однако сами бойцы были намного лучше. Он наблюдал за тем, как эти ребята совершали пятимильную пробежку вместе с Группой-2 Динга, и ни один русский не отстал, не вышел из состава группы. Отчасти это объяснялось, конечно, гордостью, но главной причиной была способность переносить физическую боль. Стрельбы произвели не такое хорошее впечатление. Русские не были подготовлены так хорошо, как парни из Герефорда, да и снаряжение у них было намного хуже. Выстрелы их оружия с глушителями сопровождались таким грохотом, что Джон и Динг вначале едва не подпрыгивали на месте… но, несмотря ни на что, стремление овладеть мастерством настоящего представителя элитного подразделения производило большое впечатление. Каждый русский спецназовец имел звание старшего лейтенанта, и все до одного прошли тщательную парашютную подготовку. Все русские отлично владели лёгким оружием, а их снайперы ничем не уступали Гомеру Джонстону и Дитеру Веберу, что немало изумило последних. Русские снайперские винтовки выглядели немного неуклюжими, но стреляли они удивительно хорошо – по крайней мере, до восьмисот метров.

– Мистер К., им ещё нужно многому научиться, но у них есть желание и боевой дух. Через две недели они достигнут нашего уровня, – заявил Чавез, скептически глядя на стакан с водкой. Они сидели в русском офицерском клубе, и этого крепкого напитка здесь было вдоволь.

– Всего две недели? – недоверчиво спросил Кларк.

– Да, через две недели они овладеют всеми навыками и привыкнут к новому оружию. – «Радуга» передала русскому спецназу пять полных комплектов оружия: автоматы МР-10, пистолеты «беретта» калибра 0,45 и, что было ещё более важным, рации, с помощью которых они могли общаться между собой даже во время боя. Русские решили оставить у себя снайперские винтовки Драгунова. Отчасти это была их гордость, но винтовки были действительно хорошими, и этого было достаточно для данной миссии. – В остальном, нужен всего лишь опыт, но мы не можем передать им наш опыт. Все, что от нас теперь требуется, это разработать для них хорошую схему подготовки, с остальным они справятся самостоятельно.

– Ну что ж, никто не утверждал, что Иван плохой воин. – Кларк опрокинул стакан.

– Жаль, что у них в стране такой беспорядок, – заметил Чавез.

– С ним они должны справиться сами, Доминго. И они справятся, если им не будут мешать. – Возможно, – подумал Джон, но промолчал. Самым трудным для него было думать о них не как о врагах. Он был здесь в Старые Плохие Дни, несколько раз участвовал в непродолжительных операциях в Москве в качестве «нелегала». Когда он оглядывался назад, то думал, что это было всё равно как если бы он шёл по Пятой авеню в Нью-Йорке совершенно голым, держа в руках плакат, гласящий, что он ненавидит евреев, негров и копов из Нью-йоркского полицейского управления. В то время все это казалось ему частью работы, вспомнил Джон. Но теперь он был старше, стал дедушкой и, по всей вероятности, далеко не таким смелым, каким он был в семидесятых и восьмидесятых годах. Господи, как он рисковал в то время! А недавно он был в штаб-квартире КГБ – для него это здание всегда будет КГБ, дом 2 на площади Дзержинского – в качестве гостя директора.

– Иван Сергеевич! – послышался голос. Это был генерал-лейтенант Юрий Кириллин, недавно назначенный на должность командующего специальными войсками России, – человек, сам определяющий, чем будет заниматься, по мере продвижения по служебной лестнице, что являлось необычным в этой части мира.

– Привет, Юрий Андреевич, – отозвался Кларк. В России он сохранил свои имя и отчество, присвоенные ему в ЦРУ в качестве прикрытия, потому что это было удобно, да и русские, не сомневался он, знали об этом. Так что никакого вреда. Он поднял бутылку водки. Это была яблочная водка, аромат которой придавали кусочки яблочной кожицы, лежащие на дне, и совсем неплохая на вкус. Как бы то ни было, водка являлась горючим для всех деловых встреч в России, а поскольку Кларк, как говорится, был в Риме, он поступал как римлянин.

Кириллин опрокинул свой первый стакан с такой быстротой, словно ждал повода весь день. Он тут же опять наполнил стакан и поднял его в качестве тоста спутнику Джона:

– Ваше здоровье, Доминго Степанович, – что было достаточно близким именем и отчеством. Чавез поднял свой стакан в ответном жесте.

– Ваши парни великолепны, товарищи. Мы многому научимся у них.

Товарищи, – подумал Джон. – Вот сукин сын!

– Ваши ребята очень стараются, Юрий, и удивительно трудолюбивы.

– Сколько времени им потребуется? – спросил Кириллин. В его глазах не отражалось ни малейшего влияния алкоголя.

"Может быть, у них иммунитет к водке, – подумал Чавез. – Мне нужно пить поменьше, иначе Джону придётся вести меня домой".

– Две недели, – ответил Кларк. – Таково мнение Доминго.

– Так быстро? – удивился Кириллин, не скрывая удовольствия от такой оценки.

– Это хорошие бойцы, генерал, – сказал Динг. – Они уже владеют основными навыками, у них великолепная физическая подготовка, и они все схватывают на лету. Теперь им нужно привыкнуть к новому оружию и освоить новую программу подготовки, которую мы разработали для них. Насколько я понимаю, затем они станут инструкторами для ваших остальных подразделений?

– Совершенно верно, майор. Мы создаём региональные части для проведения специальных операций и антитеррористические подразделения по всей стране. Военнослужащие, с которыми вы занимаетесь на этой неделе, через несколько месяцев будут готовить остальных бойцов. Проблема, возникшая в нашей войне с чеченами, оказалась для нас сюрпризом, и теперь нам нужно обратить серьёзное внимание на терроризм как на угрозу нашей безопасности.

Кларк не завидовал Кириллину в осуществлении этой задачи. Россия – большая страна, в ней осталось слишком много национальностей от Советского Союза – точнее, ещё от царского времени, – и многим из них не нравилось быть частью России. Когда-то у Америки была такая же проблема, но она никогда не достигала такого размаха, как в России, а здесь её вряд ли удастся решить в ближайшее время. Единственным правильным решением этой проблемы будет экономическое процветание – богатые народы не ссорятся между собой, это слишком сильно отражается на фарфоре и столовых приборах, – но до процветания было ещё далеко.

– Так что, сэр, – продолжал Чавез, – через год у вас будут серьёзные и надёжные войска, при условии, что вам выделят необходимые ассигнования.

Кириллин поморщился.

– У нас это трудный вопрос, да и, наверно, у вас тоже?

– Да. – Кларк засмеялся. – Он решается легче, если вы нравитесь конгрессу.

– В вашей группе много разных национальностей, – заметил русский генерал.

– Да, но эта группа составлена из членов Вооружённых сил НАТО. Тем не менее мы привыкли работать вместе. Наш лучший стрелок, например, итальянец.

– Я видел его, но он такой крупный…

Чавез прервал его:

– Генерал, в своей прошлой жизни Этторе был Джеймсом Батлером Хикоком – извините меня, вам он больше известен под именем Дикого Билла Хикока. Этот сукин сын может написать своё имя пулями.

Кларк наполнил стаканы.

– Юрий, он выиграл у нас массу денег на стрельбище. Даже у меня.

– Вот как? – задумчиво спросил Кириллин, и у него в глазах появилось такое же выражение, какое было у Кларка несколько недель назад. Джон хлопнул его по плечу.

– Я знаю, о чём ты думаешь. Принеси побольше денег, если ты собираешься бросить ему вызов, товарищ генерал, – посоветовал Кларк. – Тебе придётся расплачиваться за проигрыш.

– Это мы ещё посмотрим, – заявил русский.

– Эй, Эдди! – Чавез подозвал к себе заместителя.

– Да, сэр?

– Расскажи генералу, каким пистолетчиком является наш Этторе.

– Этот гребаный итальянец! – выругался главный сержант Прайс. – Он выиграл двадцать фунтов даже у Дейва Вудса.

– Дейв – смотритель нашего стрельбища в Герефорде, и он тоже отличный стрелок из пистолета, – объяснил Динг. – Вообще-то Этторе нужно послать на Олимпийские игры или какое-нибудь другое соревнование – скажем, Кэмп Перри, Джон?

– Я уже думал об этом. Может быть, заявить его на соревнования за президентский кубок в будущем году… – задумчиво произнёс Кларк. Затем он повернулся. – Действуй, Юрий. Брось ему вызов. Может быть, тебе повезёт там, где все мы потерпели неудачу.

– Все до одного, а?

– Каждый сукин сын, – подтвердил Эдди Прайс. – Интересно, почему итальянское правительство прислало его к нам? Если мафия хочет прикончить его, желаю удачи этим ублюдкам.