Текст книги "Западный край. Рассказы. Сказки"
Автор книги: То Хоай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 37 страниц)
А весна вступает в свои права. С каждым днем она расцветает все пышнее и ярче.
Но не торопитесь утверждать, будто она уже царит безраздельно. Небосвод и земная твердь только еще начали согреваться ее теплым благоуханным дыханием, еще не растаяли под солнцем последние холодные тучи; и радостное шествие весны нет-нет, да и омрачится серым пасмурным днем или мрачной беззвездной ночью, а то вдруг промчится студеный обжигающий ветер, словно угрожая возвращеньем постылой зимы.
Так и в правдивой повести о Мышонке Няте, прославленном и мудром Лауреате, нас ожидают не только радости и веселые празднества; впереди немало и печальных происшествий, и они тоже ждут не дождутся, покуда их занесут на страницы книги. Пускай же первым среди невеселых событий будет явление Драного Кота, очень злого и очень пожилого.
Драный Кот прибыл в эти края давно. Даже не отдохнув с дороги, он провозгласил себя Повелителем здешних мест, Первым среди всех живых тварей и на следующий же день начал свирепствовать и насильничать без зазрения совести. Откуда он родом и какова была его прежняя жизнь, толком не знал никто: он появился внезапно, словно бес из преисподней.
Если верить слухам, Драный Кот раньше жил далеко-далеко отсюда. Там было множество знатных хищников, злобных и жадных, и каждый вершил в своих владениях суд и расправу. Разумеется, они не могли ужиться между собой, завидовали один другому черной завистью, вечно плели интриги, ссорились, грызлись и дрались не на живот, а на смерть. Сильные бесстрашно набрасывались на слабых и изгоняли прочь, присваивая их владения. И хотя в коварстве и злобе Драный Кот не уступал никому из соседей, а иных даже во многом превосходил, нашлись среди тамошних жителей молодцы посильнее его. Они терзали и били Драного Кота всюду, где бы он ни появлялся, так что на шкуре его не осталось живого места. И пришлось ему бросить свои владения, собственное, награбленное у других добро и бежать Куда Глаза Глядят.
Надеюсь, вы не подумали, будто он изменил свои повадки и отказался от грабежа и разбоя? Добравшись до Наших Полей, Кот, как я уже сообщал, провозгласил себя Повелителем здешних земель и вод и их обитателей. Жил Драный Кот бобылем. Говорили, будто была у него когда-то жена и даже дети, но однажды, проголодавшись, он сожрал все свое семейство. С тех пор он вроде бы ни к кому не сватался, предпочитая безбрачие. Вот что гласила молва. Но не поручусь, так ли все обстояло на самом деле…
Нет и не бывало на свете мыши, которая не боялась бы кошки. Страх этот, пожалуй, не требует объяснений. Многие видят в нем проявление трусливости и раболепия, коренящихся якобы в самой Мышиной Природе. Конечно, для малых и слабых страх перед кошкой сделался как бы непререкаемым законом, освященным веками. Но знайте, мышам закон этот тягостен и ненавистен. Когда Драный Кот творил свои бесчинства, не было такой норки, жильцы которой смирились бы со своей злой долей и не мечтали о мести. Пускай Его Высочество Драный Кот при малейшем неповиновении хватал бунтаря за горло – все равно возмущение зрело подспудно, и ненависть переполняла мышиные души.
Знал ли, вы спросите, Драный Кот о том, что все ненавидят и презирают его? Разумеется, знал. Замечал он и то, что мыши, которые являлись к нему на Приемы и искали его покровительства, были сущими болванами и последними проходимцами. И от этого очень страдал. Ведь все настоящие тираны уверены: наградой за их тиранство должно быть обожание подданных. А здесь – такая неблагодарность! И Драный Кот надумал вернуть себе всеобщую любовь. Был издан Закон «Об обожании Высочества». Приведем его здесь целиком:
«§ 1 – Его Высочество Драный Кот очень любит мышей.
§ 2 – Мыши обожают Его Высочество.
§ 3 – Мыши, не обожающие Его Высочество, съедаются Его Высочеством вместе с семьями».
Стоны и жалобы возносились к равнодушным небесам. Поля опустели. Редкая мышь решалась выйти на промысел. А поборы росли день от дня, и нужда все чаще заглядывала в мышиные норки. Дошло до того, что многие мыши боялись даже громко вздохнуть, не говоря уж о том, чтобы чихнуть или пикнуть. Боюсь, мне не хватит слов, чтобы поведать о тяжких страданиях Мышиного племени.
Но нашлись и Мятежные Умы. Так, около десятка мышей, мыслителей и поэтов, собрались однажды в потаенной норе и сложили сатирические стихи про Драного Кота. Стихи эти потрясли весь Мышиный Свет глубиной содержания и совершенством формы, они были положены на музыку и исполнялись везде и всюду – для посрамления Его Высочества Драного Кота:
Кот плешивый попрошайка,
Постучался к мышкам в дом.
– Где супруг? – спросил хозяйку.
– Он отправился верхом
За Три Поля на базар
Покупать Рисинки,
Чтобы справить по котам
Пышные поминки!
И Кот слышал эту песню. В сумерки она доносилась из густых зарослей и таинственных темных подземелий. Но Драный Кот делал вид, будто не слышит ничего. И право же, это было лучшее, что он мог придумать. Не раз и не два пробовал он накрыть длиннохвостых хористов на месте преступления, но они разбегались у него из-под носа. А когда он в Отборнейших Выражениях призывал своих подданных к порядку, слышно было, как они, сидя на дне глубоких норок, ехидно посмеивались:
– Хоть морду расшиби, сюда тебе не пролезть…
К сожалению, вышеприведенные замечательные стихи могли лишь вывести Драного Кота из себя, но злодейства его не прекращались и выжить его из здешних мест не удалось. Поля по-прежнему пустовали, и мыши терпели ужасные муки, которым, казалось, не будет конца.
В один прекрасный день Драный Кот прослышал, будто Папа-Мышь и Мышиха-Мама намерены устроить в честь своего сына Триумфальное Шествие, и страшно обрадовался. Конечно, он радовался не тому, что Молодой Нят отличился на экзаменах. Драный Кот почуял возможность урвать для себя приличный кус – недаром же он установил Законную дань с каждого праздника. Драный Кот, не откладывая, направился прямиком к Дому Нятов. «Ясное дело, – на ходу думал Кот, – туда набилось полным-полно объедал да подхалимов, небось даже стариков выставили на выпивку и угощение…»
И правда, издалека было слышно, какое веселье стоит у Нятов. «Вот-вот, – усмехнулся Его Высочество, – жрут и пьют да долдонят про свое дурацкое шествие, словно они и впрямь могут что-то решать. Забыли, канальи, кто здесь Главный!..»
Драный Кот подошел к дверям и издал свой Фамильный Боевой Клич: «Мя-а-у», прозвучавший громко и звонко, словно охотничий рог.
Крики и смех в Доме сразу стихли.
Мгновение спустя оттуда показались чьи-то дрожащие усы.
Его Высочество заорал (что-что, а это он делал мастерски):
– Мя-а-у!.. Выходи, Мур-р-рло!..
Из дверей высунулся перепуганный Папа Нят и не своим голосом пропищал:
– Пусть все будет так, как хочется Вашему Высочеству!
Драный Кот хмыкнул и сощурился: приветствия были его слабостью. Папа Нят приободрился и спросил:
– Чем мы, малые мыши, можем быть полезны Вашему Высочеству?
Кот, опомнясь, заорал снова:
– Ишь ты, «полезны»!.. Мур-р-рло! Сами знаете, какое у Нас дело!
– Ей-богу, не знаем.
– Ах, не знаете?! Вот Мы сейчас разворотим вашу грязную дыру и закусим кое-кем из вас! Может хоть это освежит вашу память? Я слышал, гнусное племя, что вы захотели набить свои утробы на пиру и тащить что-то там на триумфальных носилках? Думали, наглецы, обойтись без Нашего соизволения?!..
– О Ваше Высочество… Проницательность Ваша равна… равна… э-э… не имеет себе равных. Именно сегодня вечером к Вам в Замок должны доставить Законную дань…
– А всего ли там будет вдоволь?!
– О да, все как положено! Нам ли не знать утонченный и ненасытный вкус Вашего Высочества!..
Солнце клонилось к закату, когда мыши торжественно понесли дань в Замок Драного Кота, – дань внушительную, иначе Кот просто отменил бы праздник или съел Триумфатора и его близких. По своей пышности процессия эта почти не уступала предстоящему Триумфальному Шествию. Да вы поглядите сами.
Впереди шагают двое мышей – юноши в расцвете молодости и сил. Один несет на плече связанную бечевкой пару больших карпов, второй – молоденького жирного голубка. А за ними шествуют еще двое – мужи зрелого возраста. Первый колотит в Барабан, а второй наигрывает на Рожке веселящие душу напевы. Все четверо – в штанах с лампасами и нарядной одежде, на головах широкие остроконечные шляпы из пальмовых листьев, именуемые «нонами». Завершают процессию еще двое мышей – почтенные старцы в одеяньях из дорогого темного шелка и красных штанах. Старцы эти во время Вручения Дани должны были услаждать слух Драного Кота хвалебными речами…
Когда шествие подошло к Замку, мыши увидели Драного Кота. Он сидел, то и дело прикладываясь к любимому кувшинчику с водкой. Едва завидев дары, Кот вскочил, схватил обоих карпов и тут же сожрал их на глазах у почтенных старцев, которые выступили вперед, готовясь начать речь. Онемев от ужаса, позабыв о церемониале и порядке, мыши вперемешку – носильщики, ораторы и музыканты – обратились в бегство. Они бежали долго, пока не почуяли, что Душа их из Пяток поднялась опять на Свое Обычное Место.
Но так или иначе, Кот принял Законную дань, и, стало быть, мыши могли пировать и шествовать, не опасаясь препонов со стороны Его Высочества. Весь Мышиный народ преисполнился надежды и радостного ликования.
IVС наступлением весны даже самые бедные и обездоленные жаждут и ждут хоть каких-нибудь радостей. Истина эта столь же непреложна, как и то, что огорченья и беды нежеланны в любое время года.
Итак, весна завладела и землею и небом. Зацвели персики. Трудолюбивые пчелы, муравьи и бабочки порхали и ползали с цветка на цветок, с листка на листок, ибо, как известно, весенний аппетит – самый лучший. Конечно, и мышам, едва в воздухе запахло весной, захотелось всласть порезвиться. А чем же, как не великим весельем и развлечением, обещал стать Триумф Нята-Лауреата?
Но, увы, радость предвкушения была слегка омрачена: мог ли кто-нибудь поручиться за Его Высочество Драного Кота? Сегодня он милостиво позволил мышам веселиться в свое удовольствие, а завтра…
Вот так и нас обуревают сомнения: не вернутся ли снова злые зимние ветры и не сотрут ли напрочь яркие краски весны?..
Скоро ли, долго ли, но наконец настал день, когда весь Мышиный народ загудел и заволновался: началось Триумфальное Шествие.
После полудня процессия приблизилась к последней Меже. За пею простиралось Родное Поле Лауреата. Уже издалека шествие потрясало своей величественностью и блеском. Мне и сейчас чудится, будто я вижу его воочию.
Открывают шествие двое юношей мышей в изящных красных костюмах. Они по очереди кричат в сделанный из большой витой раковины Рупор, призывая толпу расступиться, и разъясняют ликующим землякам суть и порядок празднества.
Следом, на дистанции в десять шагов, идут рослые мыши-знаменосцы с огромными Знаменами. На каждом полотнище начертано: «Благополучие и Умиротворение». А это ли не самое заветное желание всех и каждого – жить благополучно и мирно?!
Далее несут лакированные доски – Биены, на которых сияет золотом приветствие: «Слава вернувшемуся с Победой!». Ну а кто же, живя в покое и достатке, – кто, скажите вы мне, – откажется от Славы?! Уверяю вас – никто!
За Биенами движется огромный Главный Барабан – пузатый и очень тяжелый. Поэтому всякий раз, когда знаменитая своим виртуозным искусством Мышь – Главный Барабанщик опускает палочки на туго натянутую звонкую кожу, мыши, несущие Барабан, шатаются и едва не падают с ног.
Далее следует Просто Большой Барабан, известный своим неповторимым мажорным звучанием.
А затем выступают родные, близкие, друзья Лауреата, друзья его друзей и разные именитые и знаменитые мыши – в одеждах из легкого газа цвета куриного сала, перетянутых широкими алыми кушаками, с яркими зонтами и опахалами из зеленого шелка. Каждый их шаг исполнен достоинства. Величавый взгляд устремлен прямо вперед: они изо всех сил таращат глаза и стараются не моргать, чтоб не нарушить торжественности момента. Кто-то из именитых высоко несет большущий зонт Лаунг, тень которого осеняет самих почтенных гостей.
За ними шествуют прочие родовитые мыши – в платьях из газа более скромных расцветок и коричневых шелковых штанах, талии их стягивают ярко-красные пояса, расшитые бисером. Идут они, согласно обычаю, босиком. На головах – повязки из темной материи, оставляющие открытыми кончики ушей. Лишь несколько молодцов, – судя по всему, завзятые гуляки и щеголи – явились в новехоньких нонах, лихо сдвинув их набекрень.
Остроносые мышиные лица озарены блаженными улыбками, к самому небу задраны тщательно подстриженные усы, и все мыши, сколько их ни есть, раздув щеки, усердно жуют бетель.
И наконец, самая пышная и внушительная часть процессии – пятнадцать мышей в одеждах из переливчатой парчи и чудесных шелковых штанах, в сверкающих лаком нонах и, конечно, тоже босиком. Они несут красный Триумфальный Паланкин, в котором – о чудо из чудес! – восседает сам Лауреат. Голову Нята-Лауреата венчает синяя шляпа магистра, украшенная, как и положено, двумя трепещущими на ветру крыльями стрекозы. Он облачен в пышные церемониальные одежды небесно-голубого цвета с широкими рукавами. Лауреат сидит, закинув ногу на ногу. В левой руке – роскошный веер, которым он плавно и неторопливо обмахивается, в правой – сигарета. Время от времени он подносит ее к губам и потом с важным видом сплевывает в сторону, выпучив глаза и задрав повыше голову.
А у дороги творится что-то невообразимое – ни пройти, ни проехать. Толпятся соседские мыши. Прибыли гости со Всех Четырех Сторон Света – посмотреть на знаменитого Мудреца Нята и выразить ему свое восхищение.
Рупор-ракушка, открывающий процессию, громыхает:
– Уважаемые! Не напирайте!.. Не напирайте!.. Депутации от Полей, разберитесь по рядам!..
– Бум-бум! Бум-бум – гудит Главный Барабан.
– Тра-та-та! Тра-та-та! – отвечает ему Просто Большой Барабан.
А Рупор-ракушка все гремит и гремит:
– Расступитесь!.. Расступитесь!.. Всемирно прославленный Нят-Лауреат возвращается под родительский кров!..
Вот уже близок Дом Лауреата, и процессия постепенно замедляет шаг. А народу становится все больше и больше. С каждой минутой подходят новые толпы любопытных. В ужасающей давке все стараются проталкаться поближе к дороге, чтобы хоть краешком глаза взглянуть на живого Лауреата.
А сам он, сидящий в своем Паланкине, серьезен и сосредоточен: он прикидывает и взвешивает, достаточно ли торжественно и пышно его приветствуют. И наконец, решает: достаточно! «Еще немного, – думает он, – и дойдем до Пагоды. Там мы остановимся, чтобы поклониться местным святыням. Туда же прибудут на носилках мои дорогие родители – навстречу своему Сыну Лауреату… Нет, я совершенно счастлив. Само небо благоприятствует мне – такая стоит ясная, солнечная погода! Это для того, чтобы каждая мышь могла налюбоваться моим Триумфом…»
И он, надув щеки, степенно подносит к губам сигарету, затягивается табачным дымом и медленно опускает руку на поручень Паланкина. Это делается, конечно, для Посторонних Глаз, чтобы все мыши (а особенно юные мышки) обратили внимание на красивые пальцы Лауреата – тонкие и гибкие, как молодые побеги бамбука, – истинные персты Мудреца, Литератора и Государственного Мужа.
Да, ничего не скажешь! Триумф удался на славу!
Но тут… Увы, зачем наша память хранит не только счастливые, но и горестные картины?! Отчего, скажите мне, в этом мире добрые начинания иногда венчает трагический конец?!.
Итак, шествие почти уже миновало Поле, простиравшееся перед Домом Лауреата, когда издалека донесся какой-то странный звук. Глухой и неясный вначале, звук этот, разрастаясь, напоминал злобный рокот барабана и под конец заревел ужасающей медью военной трубы:
– Мя-а-у!.. Мя-а-у!..
О небо! Фамильный Боевой Клич Его Высочества Драного Кота!..
Как?!. Почему?.. За что?..
Мыши, рядами стоявшие вдоль дороги, дрогнули и, пища от страха, бросились кто куда. Ведь кошачий голос подобен для них свисту занесенного над головой меча.
– Кот идет!..
– Кот?!.
– Кот! Кот!..
Процессия тотчас растаяла. Двое юношей, открывавших шествие, сбежали первыми, бросив свой Рупор-ракушку. За ними кинулись наутек рослые знаменосцы, отшвырнув свои Знамена. И тех, кто нес Биены и Лаунг, словно ветром сдуло – остались лишь брошенные ими на бегу лакированные доски и зонт, сверкавшие красками и позолотой в придорожной пыли.
Одни барабанщики, самозабвенно колотившие в свои Барабаны, не удосужились даже поднять головы и сперва ничего не заметили, так же как и их помощники, которые шли, качаясь под тяжестью Барабанов, зажмуря глаза и оглохнув от барабанного грома.
– Мя-а-у!.. Мя-а-у!.. Мя-а-у!..
В конце концов душераздирающий клич достиг ушей барабанщиков. И они тоже, побросав свои Барабаны и палочки, разбежались кто куда.
Тут уж и мыши, тащившие Паланкин, затрепетали. Нет, нести Триумфатора и дальше у них не хватало ни духу, ни сил, они бросили Паланкин и побежали, стуча зубами от страха.
Паланкин тяжко грохнулся оземь и опрокинулся набок. А сам Нят-Лауреат вылетел из него и с размаху шлепнулся в грязь.
В мгновение ока от торжественного шествия не осталось и следа.
Тут-то и появился Его Высочество Драный Кот, медленно и величаво приближавшийся с запада. Он шествовал не спеша, оглашая округу своим Фамильным Боевым Кличем. (Впрочем, вполне вероятно, что Его Высочество просто-напросто пел свою любимую песню. Подите-ка поймите у Кота, когда он испускает Боевой Клич, а когда просто мурлыкает куплеты. Это так же трудно, как отличить спокойную его речь от сквернословья.)
Но справедливости ради я должен признать: у Драного Кота в тот день вовсе не было дурных намерений. Напротив, он находился в отличном расположении духа. Изрядно выпив и захмелев, он растрогался вдруг красотою весеннего утра и, мурлыкая под нос какую-то легкомысленную мелодию, отправился полюбоваться на Триумфальное Шествие. Он надеялся, что это зрелище его позабавит.
Только и всего! Но кто же мог знать обо всем заранее? А мыши всегда помнят одно: Его Высочество ежемгновенно жаждет мышиной крови и мышиного мяса. Да и характер у важных господ непостижим и изменчив – пока разберешься, хорошее у них настроение или дурное – того и гляди… Лучше уж вовсе не попадаться им на глаза…
Когда Драный Кот приблизился к большой дороге, там не осталось и мышиной тени. Только валялись кругом Знамена, Барабаны и Зонты с Веерами, а посреди дороги громоздился перевернутый Паланкин. Его Высочество в изумлении пробормотал:
– Чудеса! И чего это они разбежались и побросали свое добро?
Но, скажем прямо, случившееся нисколько не омрачило радужного настроения Его Высочества. И он опять замурлыкал. Откуда ему было знать, что каждая его рулада, словно невидимый бич, подстегивала удиравших мышей и они припускали быстрее прежнего, лишь бы уйти подальше?
Драный Кот еще раз огляделся по сторонам и степенно зашагал прочь. Он направился прямиком к ближайшему Пруду. Его Высочество решил, что не менее приятно провести время за ловлей мальков и головастиков: пусть вражье семя сызмальства трепещет и привыкает к тому, что оно – Съестное.
Ну а нам пора вернуться к незавершенному Триумфу. Как бы то ни было, а жизнь продолжается. И вот что было дальше:
Когда солнце уже клонилось к закату, самые храбрые мыши – их было, увы, совсем немного – отважились высунуть носы из своих норок. Озираясь, прислушиваясь и принюхиваясь, они поползли к дороге, держа друг друга для храбрости за хвосты.
На дороге не было ни души…
Тогда и прочие мыши тоже повылезали из норок. Судили они, рядили и так и этак и решили, несмотря ни на что, возобновить Триумфальное Шествие. Я думаю, их решение можно только одобрить. В самом деле, стоит ли долго унывать, пусть и по очень грустному поводу?! Ведь мыши, хоть они и серые, тоже нуждаются в развлечениях…
«Порядок, – постановили они, – и церемониал остаются без изменений»
Все заняли прежние места и приступили к своим обязанностям. Впереди – Рупор-ракушка, за ним Знамена, потом Биены, Главный Барабан. Просто Большой Барабан и, конечно же, Паланкин…
Но как только полтора десятка носильщиков приподняли Паланкин, все увидели под ним… Нята-Лауреата! Лицо его было мрачнее тучи. О ужас! Где взять подобающие слова?! Он пролежал здесь все это страшное время. В довершенье несчастья, когда Паланкин опрокинулся набок, дверцы его прищемили Лауреатский Хвост. Боль была невыносима, но Нят не посмел и пикнуть. Ведь если бы он издал тогда хоть единый звук, он неминуемо угодил бы прямо в когти Драному Коту. Стиснув зубы, он стоически, как истинный философ, переносил телесные муки. И вот наконец-то он мог освободить свой Хвост…
Но что это?! О горе, я снова немею… Прекрасный длинный и гибкий Лауреатский Хвост был надломлен у самого основания. Рана нестерпимо болела и кровоточила. Нят не мог даже присесть. Стеная, улегся он на дно Паланкина, и носильщики со всех ног пустились к его Дому.
А что же это, с вашего позволения, за Триумф, если Лауреат не восседает, как положено, в Паланкине? Зрелище сразу утратило все свое величие и торжественность. Итак – будем уж до конца откровенны – не все вернулись досмотреть Триумфальное Шествие. Но и те, что вернулись, могли любоваться лишь кончиками Лауреатских ушей (Нят лежал пластом на дне Паланкина) да усладить свой слух горестными Лауреатскими стонами…
