Текст книги "Девочка с луны (ЛП)"

Автор книги: Терри Гудкайнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)

Глава 6

Анжела обеими руками сжала запястье Оуэна, чтобы он не вырвал ей волосы с корнем, пока тащил по неровной земле. Он легко справлялся с ее весом. Из-за его поспешности и того, как он держал за волосы, выворачивая ее шею, Анжела могла только иногда делать по полшага. По большей части она не могла удержать равновесие, и ее волочили как тряпичную куклу.

Анжела ничего не говорила. Она знала: Оуэн услышал все, что хотел.

Когда они добрались до пикапа, вместо того чтобы швырнуть ее в салон, как она ожидала – а там находился ее пистолет – Оуэн обошел грузовик сзади. Откинув бортик свободной рукой, он запрыгнул туда и одним мощным рывком затащил девушку наверх за волосы.

Оуэн бросил ее в кузов грузовика. Он уже доказал ей, что не является обычным парнем, и теперь переключился на режим психопата, намереваясь делать только то, чего хотел сам. Сейчас он диктовал правила. Анжела понимала, что не стоит ожидать от него другого. В конце концов, она сама сказала, что ей нравятся парни, которые берут то, что хотят.

Анжела остро осознавала, что они совсем одни, и никто не услышит ее криков, как никто не слышал криков Кэрри.

В следующее мгновение он навалился сверху, шаря по ее телу руками.

– Мне нравится твоя грудь, – произнес он, задыхаясь от желания. – Я не люблю большие искусственные сиськи, как у большинства шлюх. Мне нравятся настоящие, как у тебя.

– Поцелуй меня, – настойчиво прошептала она ему на ухо.

Он надавил коленом между ее ног, заставив их раздвинуть, и прижался ртом к ее губам. От него несло алкоголем.

Анжела прижалась к нему губами, подбадривая его. Он ответил, просунув язык ей в рот. Она не сопротивлялась. Оуэн расстегнул ремень и ширинку, высвобождая свой эрегированный член, а потом занялся молнией на ее шортах.

Пока его язык исследовал ее рот, а рука была на молнии шорт, пальцы Анжелы дотянулась до верха правого сапога.

Нащупав искомое и крепко сжав рукоять, она резко и сильно прикусила язык мужчины и откинула голову назад.

Оуэн вскрикнул от неожиданности, злости и боли. Его первоочередным инстинктом было самосохранение, поэтому он подался к ней, не собираясь вырываться, чтобы она не откусила язык.

Не ослабляя хватки, Анжела выдернула нож из чехла в сапоге. Она врезала левым предплечьем ему по горлу, отталкивая его, и продолжила сжимать челюсти. Между их губами была пара сантиметров.

В тот же миг она полоснула ножом между их лицами, перерезая его язык.

Оуэн отшатнулся, внезапно получив свободу. Он задыхался от шока и дезориентации. Из-за опьянения и остроты лезвия он не сразу ощутил боль. По его выражению лица она видела, что его затуманенный алкоголем мозг пытается осмыслить случившееся. Анжела выплюнула окровавленный кончик его языка.

Когда боль начала проявляться, Оуэн закричал, но получился скорее булькающий вопль. Он прикрыл рот рукой, пытаясь понять, что произошло. Кровь сочилась между толстыми пальцами и стекала по подбородку.

Когда он осознал, что она сделала, в его разуме вспыхнула ярость. Он схватил девушку за горло свободной рукой. Анжела воткнула лезвие в руку между плечевой костью и большим бицепсом и сильно дернула, разорвав мышцу. Судя по количеству крови, она перерезала плечевую артерию. Теплая кровь хлынула на ее грудь и голый живот.

Несмотря на тяжелую травму, он продолжал сжимать ее горло смертельной хваткой. Анжела стиснула зубы от его натиска, когда он пытался раздавить ее трахею, и перерезала напряженные сухожилия на его запястье. Когда мышцы расслабились, его пальцы обмякли, и рука безвольно повисла.

Когда он совершил ошибку, отняв руку от окровавленного рта и схватившись за ее горло, Анжела снова полоснула по внутренней части его запястья, а затем перерезала связку сухожилий возле локтя. Он не смог уклониться.

Обе его руки были почти полностью выведены из строя.

Анжела наклонилась:

– Ты не рад, что я не стала ждать дольше?

Он уставился на нее распахнутыми глазами, озадаченный вопросом. Оуэн не понимал.

Она схватила его сморщенный пенис, свисающий из расстегнутых штанов.

– Ты разве не рад, что у меня во рту оказался твой язык, а не член? – Она продемонстрировала ему зловещую улыбку. – Видишь? Всегда может быть хуже. И поверь, все будет только хуже.

Наконец осознав, в какой опасности он очутился, Оуэн рассвирепел и умудрился приподняться на одном локте. Он ударил пятками по кузову грузовика, пытаясь встать на ноги, чтобы хотя бы запинать ее до смерти. Прежде чем пьяный мужчина смог обрести шаткое равновесие, Анжела изменила хватку на ноже, будто собралась колоть лед, обошла его и вонзила лезвие в спину – прямо в левую почку.

Оуэн замер от болевого шока. У него перехватило дыхание, ноги напряглись. Широко распахнув глаза, он не мог даже вскрикнуть.

Все произошло настолько быстро, что он был не только сбит с толку, но и охвачен парализующей болью.

– Ты как раз думал, что все идет хорошо, но внезапно все стало ох как плохо. Верно, Оуэн?

Анжела выдернула нож и покрутила обоюдоострое лезвие перед его глазами. В критической ситуации она не хотела беспокоиться о том, нужной ли стороной повернула нож. С обоюдоострым клинком это никогда не было проблемой. С любой стороны было лезвие, готовое послужить ей.

– Секрет хорошего ножа для плоти в том, чтобы не использовать его ни для чего другого, – пояснила она. – Я даже никогда не открываю свой чехол с ножами для плоти. Я храню их для людей вроде тебя. Поэтому они без особых усилий рассекают плоть. Можно сказать, что я чрезвычайно хорошо забочусь о своих клинках. Правда, Оуэн?

Разговаривая, она протянула руку с ножом и, положив два пальца на его спину, нащупала, где заканчивается третий позвонок поясничного отдела позвоночника. Было немного трудно из-за того, что он начал дергать ногами.

– Ты думаешь сейчас: «Вот и все. Либо она, либо я». Я права, Оуэн? – Она наклонилась ближе и прошептала на ухо: – Разве не об этом ты думаешь, Оуэн? Ладно, должна признаться, с момента твоего появления в баре я все время знала, что это будешь ты, так или иначе.

Нащупав все-таки промежуток между третьим и четвертым позвонком поясницы, она левой рукой обхватила его мощную шею и притянула к себе его голову, двинув коленом ему в живот. Он наклонился вперед, выгнув спину и открывая пространство между позвонками. Она погрузила нож между ними.

Из-за продольных мышц спины потребовалось приложить силу, но острое, заточенное с двух сторон лезвие пробило диск насквозь. Она покачала рукоять из стороны в сторону. С каждым движением лезвие скребло по косточкам позвонков, разрезая диск и перерубая спинной мозг. Его ноги наконец подкосились и застыли неподвижно. С каждым тяжелым вдохом он содрогался от боли и шока, брызгая на нее каплями крови. В его глазах было удивление от того, как быстро все произошло.

– Ты знаешь, что означает мое имя, Оуэн?

Он ошарашенно взглянул на нее, не в силах ответить.

– Знаешь?! – кричала она. – Знаешь, что оно значит?

Он испуганно покачал головой, не сводя с нее взгляда. Оуэн не привык бояться. Она знала, что он пытается оценить свои травмы и понять, сможет ли выжить.

– Я говорила тебе, что мое имя на итальянском означает «ангел»? Помнишь?

Он закивал, охваченный паникой от того, что она может сделать дальше.

– Хорошо. – Она выгнула бровь, глядя на него. – А ты знаешь значение слова «ангел»?

Широко распахнув глаза, он вздрогнул и покачал головой. Из-за отрезанного языка он смог ответить только стоном, который она не могла истолковать.

Анжела резко воткнула нож чуть ниже его грудной клетки – в печень.

Оуэн охнул, его глаза стали влажными и расширились еще больше, когда боль дошла до мозга. Он издал пронзительный визг.

– Анжела – ангел – означает «вестник Божий», – терпеливо объяснила она. – Видишь ли, Оуэн, ты не можешь винить меня за это, не так ли? В конце концов, я всего лишь несу весть. Верно?

Он отбивался и выворачивался, но смог лишь еще сильнее разрезать собственную печень об обоюдоострое лезвие, усилив боль. Кровь текла по ее кулаку, по предплечью, и капала с локтя.

– Ты спрашивал, является ли моя татуировка на горле какой-то шуткой. Помнишь? Я сказала, что, возможно, однажды ты сам ответишь на этот вопрос. Думаю, теперь ты понимаешь. Правда, Оуэн? Ты понял значение моей татуировки? Что значит «Темный Ангел»? Может, я действительно вестник Божий. Ангел. Но теперь ты знаешь, что некоторые ангелы темные. Теперь понимаешь, Оуэн?

– П-а-ху, пье-ха-хи. – Из его глаз текли слезы. – Пье-ха-хи... – Без языка это было лучшее, что он смог сформировать в слова, которые так отчаянно хотел произнести.

– Просишь прекратить? – она наклонила голову, исподлобья глядя на него. – Ты это пытаешься сказать, Оуэн? Просишь прекратить? Молишь темного ангела о пощаде?

Он закивал, почувствовав облегчение от того, что она поняла его слова.

Анжела мгновение свирепо смотрела на него, прежде чем заговорить мягким голосом:

– То же говорила и Кэрри, когда ты развлекался с ножом, не так ли, Оуэн? Когда насиловал ее. Разве не это она тебе говорила? Не просила остановиться?

Он вскрикнул от болезненного понимания. Он мог подумать, что это месть за Кэрри. Анжела считала, это больше чем месть. Значительно больше. Это было правосудием. Не абстрактным правительственным правосудием, а человеческим правосудием.

Четким, холодным, непоколебимым правосудием.

– Нет никакой пощады, Оуэн. Никакой.

Анжела вонзила лезвие между ребрами, попав в левое легкое. Когда она извлекла нож, со свистом вышел воздух, и из раны с бульканьем хлынула кровь. Легкое схлопнулось.

– Ты извращенец, Оуэн. Чертов монстр, живущий среди нормальных людей. Тебе нельзя позволить жить, иначе ты будешь вредить невинным людям вроде Кэрри и или еще троих женщин, которых ты убил. Им ужасно не повезло, что ваши пути пересеклись. К сожалению для тебя, я тоже ненормальная. Ошибка природы. Может, я действительно вестник Божий, ниспосланный уничтожать чертовых извращенцев вроде тебя? Как думаешь, Оуэн? Похоже, у меня не может быть нормальной и счастливой жизни, как у других людей. Я предназначена не для нее, а для того, чтобы убивать психопатов, пока они не навредили кому-то еще. Что думаешь? Кажется, у меня есть врожденная способность притягивать психов. Я словно магнит для них. – Она улыбнулась. – Возможно, для этого я и существую. А может, я всего лишь ошибка природы. Понимаешь, о чем я, Оуэн? Ведь мне чертовски нравится весь этот ад. Я живу ради этого. Как и ты, Оуэн. Думаю, только парень вроде тебя может по-настоящему понять удовольствие, которое я получаю от чужих страданий, страха и крови, от убийства.

Оуэн судорожно хватал ртом воздух. Он потерял много крови. Свист и хрипы вырывались через ножевую рану в его легком.

По леденящему ужасу в его глазах она видела: он понял, что встретился с такой же чокнутой, как он сам. Он оказался на обратной стороне своей же монеты.

Анжела улыбнулась, воткнув лезвие ему в живот, разрезая мышечную ткань и кишки. Оуэн застыл, задержав дыхание, обездвиженный агонией. Слезы текли по его щекам.

Его теплая скользкая кровь все еще бежала по ее животу. Это было хорошо. Восхитительно. Она чувствовала себя живой.

Анжела была в своей стихии. Этот монстр был в ее власти, и она торчала от этого так же, как ее мать от наркотиков. Она не хотела, чтобы это заканчивалось.

Ее мать часто говорила ей, что, когда ты нюхаешь кокаин, ты живешь вечно. Анжела считала, что так ее мать пытается оправдаться. Но именно это Анжела сейчас чувствовала – будто она будет жить вечно.

Каждый синапс ее мозга работал на пределе, запоминая каждую деталь, чтобы она могла этим насладиться. Она хотела, чтобы это чувство длилось вечно. Совсем как ее мать, когда принимала наркотики.

Анжела всадила лезвие во всю длину в другое место. Оно вошло восхитительно мягко. Ее голова запрокинулась, а глаза закатились от экстаза. Она ощущала, как кончик клинка находит внутри него жизненно важное, чувствительное место.

По ее спине пробежала дрожь удовольствия.

Она опустила голову.

– У меня для тебя плохие новости, Оуэн, – прошептала она, снова вонзая лезвие, просто чтобы насладиться тем, как оно скользит сквозь его плоть, мышцы и внутренние органы. – Боюсь, ты не сможешь стать донором органов. У тебя не останется ничего, что можно отдать.

Оуэн рыдал в мучительной агонии. Впервые в жизни он испытывал ту беспомощность и страдания, которые причинял другим.

Убивать ножом – тяжело, грязно и утомительно. А еще опасно. Очень многие сильно ранят себя, используя нож для самозащиты или нападения. Требуется приложить большое усилие, а кровь скользкая. Чаще всего рука соскальзывает с рукояти, и лезвие режет ладонь и пальцы. И из-за силы удара раны обычно довольно глубокие.

Анжела хорошо это знала. На ее ноже была гарда, не дававшая руке соскользнуть на лезвие. Эта небольшая гарда создавала упор для костяшки правого указательного и большого пальцев. Она всегда помнила об осторожности, чтобы ненароком не порезаться, а гарда помогала защитить руки. Анжела знала, что делать, и делала это хорошо. Она ни разу не порезалась.

Оуэн бессвязно стонал и дрожал, а из глаз текли слезы.

– Кэрри плакала так же, да, Оуэн? Она не хотела страдать, испытывать боль, умирать, как не хочешь и ты сейчас. Верно, Оуэн? Единственное чертово различие в том, что она этого не заслужила. – Анжела стиснула зубы, провернув лезвие у него внутри. – А ты заслужил.

Он издал еще один слабый крик.

– Прямо сейчас, Оуэн, у тебя осталась лишь боль. – Анжела заглянула ему в глаза. – Но через боль приходит знание, постижение, понимание. Теперь, испытывая боль, ты можешь понять, каким монстром на самом деле являешься. – Она нахмурила брови. – Чертово злобное чудовище, которому нельзя жить среди порядочных людей. Правильно, Оуэн? Ты начинаешь понимать?

Оуэн закивал, рыдая. Она не была уверена, понял ли он хоть что-то из этого. На самом деле Анжеле было все равно.

Глава 7

Ей казалось, что это длится вечно, но на самом деле все произошло очень быстро. Время Оуэна истекало. Анжела осознавала, что ей нужно смириться, но не хотела, чтобы это заканчивалось.

Она воткнула нож в его другую почку, желая принести ему еще больше мучений. Невыносимая боль пробилась сквозь туман кровопотери, и его глаза расширились настолько, словно сейчас выскочат из орбит. Он безудержно дрожал – совсем как Кэрри и остальные его жертвы.

Оуэн больше не опасен ни для Анжелы, ни для кого-либо еще. Ни одна женщина не умрет, чтобы удовлетворить его извращенные желания. Ни одна семья не будет скорбеть и проходить через ад из-за Оуэна. Всегда будут такие, как он – убийцы всегда существовали и будут существовать, – но для Оуэна, приносящего в мир боль, ужас и страшное горе, пришел конец.

Анжела наконец встала и стащила с него изрезанную, пропитанную кровью рубашку. Он не мог больше оказывать сопротивление. Она подошла к ящику с инструментами в кузове, подняла крышку из рифленой стали и достала крепкую и длинную нейлоновую веревку. Девушка нашла ее на обочине и знала, что однажды находка пригодится. Сегодня настал этот день.

Опустившись на одно колено, она перевернула Оуэна на живот, и он плюхнулся в кровь, заполнявшую впадины кузова. Он походил на полумертвого карпа. Кровь капала с ее потрепанных шорт, стекая по ногам, и с кончиков волос.

– Так ты любишь поступать с женщинами, верно, Оуэн? Грубо и жестоко? Резать их, пока насилуешь, чтобы они кричали и метались? Тебе нравится это, да? Да?!

И хотя он как-то отреагировал, она была не уверена, слышит ли он ее или это просто непроизвольная реакция нервной системы. Она надеялась, где-то в мрачных глубинах ускользающего сознания еще осталась способность понять, что она говорит. Она надеялась, ее слова проведут его к смерти, будут с ним целую вечность в аду.

Все произошло быстро, он терял кровь из разорванной артерии на руке и других ножевых ранений, внешних и внутренних; она сомневалась, что он еще долго будет в сознании. Его кожа была холодной и бледной, поэтому она была уверена, что он в состоянии шока.

Анжела не верила, что существует травматологический центр, способный теперь спасти его жалкую задницу.

– Оуэн, чертов ублюдок, ты залил кровью весь мой грузовик, – она ударила его по ребрам, где была ножевая рана. – Истекай кровью, сколько угодно. Мне это нравится.

Поставив ноги по бокам его головы, Анжела двумя пальцами достала из заднего кармана шорт черный маркер. Она присела прямо на его голову, чтобы он не шевелился. Он закашлялся кровью, пытаясь дышать одним легким.

Наклонившись, Анжела начала писать на нижней части его грудной клетки: «Я УБИЛ КЭРРИ СТРАТТОН». Строчки специально шли снизу-вверх относительно его тела. «Я ОСТАВИЛ ЕЕ ТЕЛО В 320 ЯРДАХ ВВЕРХ ПО СЪЕЗДУ ПЕРЕД МОСТОМ». Последние слова оказались на лопатках.

Анжела откинулась, чтобы осмотреть свою работу. Ей показалось, надпись будет вполне различима с большого расстояния. Так как это был перманентный маркер, кровь, вытекающая из тела, не смоет слова. Как не смоет и дождь, если снова начнется.

Она наклонилась и пошарила в его заднем правом кармане. Из видений она знала, что он держал там нож, которым убивал женщин. Как только она выудила его, то увидела, что это дешевая китайская подделка большого складного охотничьего ножа фирмы Buck. Она открыла нож и потрогала грань лезвия. Оуэн плохо заботился о ноже. Лезвие было тупым и зазубренным.

Она использовала изогнутое острие, чтобы глубоко прорезать его плоть, обводя буквы: «Я УБИЛ КЭРРИ СТРАТТОН». Он постанывал с каждой линией, которую она выводила. Эти слова были важной частью. Остальные строчки она оставила черными. Она хотела быть уверенной, что останки Кэрри найдут. Это не принесет никакой радости ее семье, но они хоть смогут похоронить ее. Дело будет закрыто.

Анжела слезла с Оуэна, наклонилась и приблизила губы к его уху.

– Ладно, Оуэн, дело сделано. Прости, что я так быстро дошла до конца. В обычной ситуации я взяла бы тебя домой, чтобы веселье продолжалось несколько дней, пока я не превращу твой мозг в месиво, но мы с тобой в глуши посреди ночи, и мне придется закончить сейчас. Как я тебе и говорила, всегда может быть хуже. Ты легко отделался. Легче, чем Кэрри или другие убитые тобой женщины. Мне просто нужно поставить точку.

Анжела подобрала его рубашку и протерла рукоять ножа, избавляясь от отпечатков пальцев. Держа нож рубашкой, чтобы не добавить отпечатков, она положила лезвие на точку после: «Я УБИЛ КЭРРИ СТРАТТОН» и наклонилась, наваливаясь на рукоять. Тупое лезвие прошло между его ребер и вошло в сердце.

Анжела испытывала соблазн позволить ему истечь кровью, страдать в кошмарном состоянии между жизнью и смертью, пока не придет конец. Она знала, что пройдет много времени, пока он не пересечет границу смерти. По правде говоря, она была немного удивлена, что он все еще жив. Но она не хотела оставлять даже мизерный шанс, что он назовет ее имя на последнем издыхании.

Когда нож поразил его сердце, из оставшегося легкого c бульканьем вырвался последний хриплый выдох.

Анжела оставила нож, которым он убил Кэрри, торчать из его спины, и запихнула окровавленную рубашку ему в задний карман. Она туго обвязала веревкой его лодыжку, а потом выпрыгнула из грузовика.

Она отбросила с лица волосы, а затем дернула веревку, проверяя узел. Анжела была вся в крови. Красные капли падали с ее волос, выглядящих именно так, как она покрасила их этим утром.

Анжела не хотела сейчас садиться в кабину пикапа и размазывать кровь по всему салону. Подобрав свой нож с пола кузова, она отправилась по тропе к ручью.

После того как она излила свой гнев на Оуэна, это была прекрасная мирная прогулка в освещенном луной лесу. Оуэн мертв. Мир был избавлен от убийцы.

Анжела села на круглый камень в маленьком ручейке и промыла свой нож в проточной воде, прежде чем отправить его в ножны на сапоге. Она плеснула воду на шнурки, вымывая кровь из трещин в коже. Замшевые сапоги никогда не станут прежними после того, как их намочили, но ей было все равно.

Анжела легла на спину в поток, позволяя холодной воде омыть разгоряченное тело. Хотя вода была холодной, девушка какое-то время лежала в ручье, глядя на сиявшую сквозь туман луну. Удивительно, что она не могла далеко видеть сквозь туман, когда вела машину, но сейчас смотрела прямо через его пелену и видела весь путь до луны.

Она перевернулась несколько раз, чтобы смыть кровь, насколько получится. Та капала с кончиков волос, поэтому она промыла их в проточной воде и стерла кровь с лица. В холодной воде это заняло некоторое время, но Анжела почти избавилась от крови. Большая ее часть даже смылась с ее шорт и топа. Ей стало жаль. Горячая кровь на теле вызывала упоение.

Только покрывшись кровью монстра вроде Оуэна, Анжела чувствовала себя действительно живой.

Достаточно отмывшись, она вернулась к грузовику и выехала задним ходом со съезда. Достигнув дороги, она крутанула руль и въехала на мост, остановившись в центре под углом. Одна из стальных балок уперлась в борт кузова.

Когда она обошла грузовик сзади, Оуэн, конечно же, был не более чем свежим трупом. И хотя все было кончено, ее все еще наполняла ярость. Злость нужна была ей для заключительного действия.

Она привязала веревку к стальному поручню, а затем запрыгнула в кузов. Густая кровь выплеснулась через край, когда ее движение качнуло грузовик. Она стояла над сраженным монстром, по-прежнему видя образы того, что Оуэн делал с Кэрри и другими женщинами. Она радовалась его мучительной смерти и хотела бы, чтобы все это продлилось подольше.

Анжела позволила мыслям о том, как он наслаждается пытками и убийством невинных женщин, наполнить ее гневом. Эта ярость придала сил ее мышцам.

Оуэн был крупным мужчиной, и теперь превратился в большую мертвую тушу. Свежие трупы тяжелые, и с ними очень трудно справиться. Анжела была недостаточно сильна, чтобы поднять такой вес. Даже перетащить его на очень маленькое расстояние было почти невозможно. Она научилась убивать людей там, где собиралась бросить тело, потому что после их смерти не могла переместить труп далеко.

Скользкая кровь помогла ей подтащить Оуэна к краю кузова. Она тянула, пока не смогла перевернуть его так, чтобы голова свисала с бортика.

Она поставила сапог на его задницу и одним мощным движением столкнула его с кузова. Оуэн устремился за край моста.

Анжела стояла в кузове, держась за стальную балку моста и глядя, как Оуэн падает в освещенную луной тьму. Веревка скрипела от напряжения, но держалась. Оуэн болтался вверх-вниз на конце веревки, вращаясь и размахивая руками как мускулистая балерина. Наконец, он неподвижно повис на привязанной к лодыжке веревке.

Тело слегка покачивалось над шоссе. Длина веревки не позволяла машинам врезаться в него, но все точно заметят мужчину: одна нога неуклюже болталась, из открытой ширинки свисали гениталии, руки раскачивались, а из спины торчал нож, как знак того, что он признает вину и сообщает, где бросил тело Кэрри.

Анжела испачкала в крови руки и сапоги, пока таскала Оуэна, поэтому она подошла к луже на обочине и прополоскала в ней обувь, а потом присела на корточки и помыла руки.

Она стряхнула с рук воду и села в кабину грузовика. Шорты и топ насквозь промокли, но, по крайней мере, на обивку попадет вода, а не кровь Оуэна.

Она повернула ключ, и мощный двигатель ожил.

Она также почувствовала и свою мощь.