Текст книги "Девочка с луны (ЛП)"

Автор книги: Терри Гудкайнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

От охватившей его ярости Джек едва мог говорить.

– Предлагаешь пожертвовать тем самым человеком, который спас страну от ядерной атаки? Твою мать, ты издеваешься?

– Спокойнее, Джек. Это необходимо для блага...

– Она – мой человек, – угрожающе процедил Джек. – Не твой, а мой. На что была бы похожа твоя жизнь, если бы Нью-Йорк накрыло ядерным взрывом?

– Ну, я...

– Хватит ломать комедию, Ангус. Вот что ты сейчас сделаешь. Ты выйдешь на людей, которые ее взяли, и заставишь их отпустить ее. Мне похрен, какое агентство здесь замешано. Ты добьешься ее освобождения. А еще организуешь девушке неприкосновенность, чтобы органы правопорядка и пальцем ее больше не тронули. Услышал меня?

– Ты просишь организовать ей неприкосновенность? Да я не знаю, могу ли...

– Можешь и сделаешь. А еще заставишь федералов выдать ей лицензию на ношение любого гребаного оружия, которое она только пожелает. Это ясно? Она использует оружие, чтобы сражаться на нашей стороне.

– Все что я могу, Джек, это посмотреть, нет ли...

– Похоже, ты не понял, Ангус. Я не прошу тебя, я требую. Твоя задница и задницы людей поважнее тебя сейчас находятся у меня под прицелом, и я вот-вот спущу курок. В этих агентствах работает немало храбрых и недооцененных героев. Ты тоже был одним из них. Но теперь там еще и множество мудаков, которые взяли курс на политику. Этим гнилым яблокам в общей корзине плевать на интересы страны, для них важна лишь собственная политическая карьера. Если я спущу курок, большинство этих агентств будут уничтожены. Включая твое. Возможно, уже пора это сделать...

– Ладно, Джек, успокойся, полегче. Нет причин так кипятиться. Я посмотрю, что могу сделать.

– Ты не «посмотришь», Ангус, а на изнанку вывернешься, но сделаешь, и точка. Хватит игр. Анжелу Константайн должны освободить и снять с нее все обвинения. Ей должны дать статус неприкосновенности и лицензию на ношение любого оружия, включая чертов гранатомет, если она того пожелает. Чтобы никто не мог задержать ее за ношение оружия. И все – абсолютно все – оставляют ее в покое. Один неверный шаг, Ангус, и для тебя и множества людей все конечно. Все ясно?

– Да, хорошо, я понял. Дай мне поработать над этим. Но, Джек, это были не мои люди. Не я организатор этого шоу. Нужно покопаться; найти того, кто за всем этим стоит; узнать, какую игру он ведет. Мне придется использовать свое служебное положение, где смогу, а где не смогу – применить угрозы, чтобы заставить всех причастных зашевелиться.

Джек заговорил более тихим и спокойным тоном:

– Ладно, Ангус. Работай. А я буду сидеть здесь и следить за зданием. Если один из снайперов нажмет на курок, если кто-то хоть пальцем тронет моего человека, если они попытаются увезти ее или ты не выполнишь хоть что-то из моих требований, – в кратчайшие, чтоб тебя, сроки, – ты пойдешь на дно вместе со своим агентством, а множество других людей и агентств обнаружат себя в диком неконтролируемом пламени. Я восстал из мертвых, чтобы спасти Анжелу Константайн. Это должно говорить тебе достаточно о серьезности моих намерений. Прежде я никогда не угрожал тебе, Ангус, но сегодня я это делаю. Думаю, ты понял, что я не блефую.

–Джек, если я хоть что-то о тебе знаю, то ты не блефуешь. Но, пожалуйста, мне понадобится какое-то время, чтобы все разрулить.

– У тебя высветился мой номер?

– Да.

– Тогда принимайся за работу и набери меня, как все сделаешь. Я никуда не уеду, пока проблема не решится. Ангус, чем дольше я тут торчу, тем больше зудит мой палец на спусковом крючке. – Не дожидаясь ответа, он повесил трубку.

Пока Джек сидел в машине, наблюдая за зданием федералов, он кипел от негодования при мысли о том, через что пришлось пройти Анжеле. Была суббота, поэтому никто не заходил к федералам, но другие офисы были открыты. Люди приходили и уходили весь день. Снайперы на крыше исчезли вскоре после того, как Джек закончил разговор с Ангусом.

Но Анжела все не появлялась. Он знал, какой жути могли нагнать на допросе эти люди. Он не удержался от улыбки – вряд ли их методы могли сравниться с теми, что использовала Анжела.

Ангус звонил каждые несколько часов, чтобы заверить Джека, что работа продвигается. Постепенно, с каждым звонком, мужчина все теплее относился к Джеку и в итоге осознал, что и сам хочет быть на стороне Джека – на правильной стороне. Ангус словно понемногу вспоминал себя прежнего и причины, по которым он выбрал свою работу.

Политика была настоящей чумой для таких преданных делу агентов, как Ангус, но ему приходилось в нее играть. Со временем игра изменила его. То, что происходило с Анжелой по политическим причинам, было неправильно и не имело ничего общего с национальной безопасностью. В течение дня Ангус все больше раздражался. Джек полагал, что одной из причин было встреченное Ангусом сопротивление, а он этого не любил. Он привык, что на его звонки отвечают, а приказания – исполняют.

Ближе к вечеру Ангус снова позвонил:

– Я все еще работаю над этим, Джек. Не дергайся. Клянусь, я все исправлю. Здесь я на твоей стороне.

– А я на стороне Анжелы. И хочу, чтобы все закончилось.

– Знаю, знаю. Пойми, все куда сложнее, чем можешь представить. Я имею дело с кучей горячих голов, которые уверены, что казнь девушки как предателя даст толчок их карьере. Они все еще допрашивают ее. Они намерены добиться быстрого признания и наказания.

– Она невиновна. Чего им удалось от нее добиться?

– Честно? Они все еще пытаются заставить ее подписать признание. Ей не дают ни пить, ни спать. Пока что они вытянули из нее только одно слово.

– И какое же?

– Единственное, что она им сказала, – единственное, – это «отъебитесь». Она крепкий орешек.

Джек не смог удержаться от улыбки.

– Знаю. Вытащи ее оттуда, Ангус.

– Перезвоню, как только разрублю этот гордиев узел и все, кто надо, окажутся у моих ног.

Положив трубку, Джек потер глаза и откинулся на спинку, скрестив на груди руки. Он был уставшим, обеспокоенным, злым и расстроенным. Но он понимал, что ему остается только положиться на инстинкт самосохранения Ангуса.

Поздним вечером позвонила Двора и сказала, что между агентствами возникли напряженные отношения. Что бы там ни происходило, это было нечто серьезное.

– Они хотят найти козла отпущения, – сказал он. – А теперь, уже накинув жертве петлю на шею, они совсем не желают ее отпускать.

– Дай мне знать, как только все разрешится.

Джек пообещал и снова принялся ожидать.

После полуночи раздался звонок. Мужчина тут же ответил.

Глава 57

Агент Ламли уперся костяшками пальцев в дальний край стола и наклонился вперед, приблизив свое лицо к Анжеле. Девушка была прикована наручниками к стулу, на котором сидела, так что ничего не могла с этим поделать.

– С меня хватит, Константайн.

Анжела молчала.

Он ударил ее так сильно, что она всерьез забеспокоилась за свои зубы.

– Ты ничтожное человеческое отродье.

Девушка вытерла кровь, капающую из уголка рта на плечо.

Ламли выпрямился и сделал большой глоток воды из полупустой бутылки. Он со стуком поставил бутылку на стол перед ней.

– Хочешь пить?

Анжела уставилась в пустоту и не ответила. Ее запястья были скованы наручниками за спиной, так что она не смогла бы взять бутылку, даже если бы он позволил.

Жажда мучила настолько сильно, что Анжела больше ни о чем не могла думать. Язык был будто из мастики, но она старалась отбросить эти мысли. Когда она лежала в больнице, какое-то время не разрешали пить, но давали кусочки льда. Лед бы сейчас не помешал.

Она смертельно устала, но постоянная кипящая злость не давала отключиться. К тому же, на нее безостановочно кричали, прося и требуя признаться в принадлежности к террористической группировке. Агенты размахивали перед ней чистосердечным признанием, обещая, что если она его подпишет, то ей дадут воды, а также позволят лечь в кровать и поспать.

Анжела не верила, что здесь была какая-то кровать. Она часто бывала в зданиях федералов, доставляя и забирая посылки для юристов. Она была в большинстве кабинетов или проходила мимо, заглядывая в открытые двери. Эти люди держали ее в подвале, где она прежде не бывала. Помещение напоминало подсобку. Стены и бетонный пол были выкрашены в серый цвет. Возле стены за ее спиной были сложены складные стулья и столы. Освещали помещение две гудящие люминесцентные лампы.

Они разложили один из столов и посадили ее за него. Ее руки были скованы за спиной, а ноги пристегнуты браслетами к стулу. Агенты Годдард, Ольгадо и Ламли обычно находились по другую сторону длинного стола. Хотя порой один из них заходил ей за спину и хватал за волосы, запрокидывая голову, чтобы она смотрела в лицо тому, кто безостановочно на нее орал.

Все они давно сняли пиджаки и галстуки и расстегнули воротники белых рубашек. У всех были пистолеты, но на поясах не было значков. Они не говорили, на какое агентство работают, а она и не спрашивала, потому что для Анжелы все агенты были одинаковыми. Она всегда знала, что лучше избегать любых представителей власти – например, полицейских, – но избежать встречи с этими людьми у нее не было возможности.

В какой-то момент Анжела поняла, кто они и что делают. Они первыми отреагировали на сообщение о бомбе, которую они с Джеком нашли, и теперь хотели расколоть девушку, а затем забрать как призовую свинью. Хотели быть героями, которые преподнесут ее на блюдечке. Если ее доставят в Вашингтон прежде, чем добьются желаемого, кто-то другой ее уведет и станет героем. Кто-то другой получит шанс выбить признания в терроризме.

Анжела с самого начала знала, что бесполезно отвечать на вопросы и разговаривать с ними. Сама ситуация была абсурдной. Этим людям не нужна правда. Им нужно лишь ее признание, чтобы поиграть в героев и продвинуться по службе.

Анжела уже почти их не слушала. Они не могли сказать ничего важного или достоверного. Она и раньше имела дело с жестокими мужчинами, хотевшими кое-чего от женщины, которая была слабее их. Она сделала то, чему научилась еще в детстве – позволила разуму ускользнуть в другое место. Ее тело было в подвале, где трое мужчин допрашивали ее, обвиняли, кричали, угрожали и били. Это не имело значения. Она ушла.

С таким же успехом она могла находиться на луне.

Время от времени один из них, а иногда и двое, выходили, чтобы ответить на телефонный звонок. Она слышала гул голосов на лестничной клетке, но не могла разобрать слов.

Агент Ламли вернулся на другую сторону стола и снова припечатал к столешнице перед ней признание.

– Что скажешь, Константайн? Подпишешь – сможешь попить и немного отдохнуть. Но самое главное, ты поступишь правильно для разнообразия.

Анжела вернулась из своего далекого места, чтобы посмотреть на мужчину.

– Отъебись.

Он выпрямился, сжав челюсти.

– Сколько людей могло умереть, Константайн? – спросил агент Годдард, наверное, в тысячный раз.

Ей хотелось сказать, что именно она предотвратила эти смерти, но она промолчала. Они не хотели этого слышать. У них был собственный план – заставить ее признаться в терроризме и самим стать героями.

– Ты должна быть благодарна за то, что мы вовремя вас остановили, – сказал агент Годдард. – Ты стала бы убийцей. Что это о тебе говорит? Ты должна быть благодарна, что мы не позволили тебе стать такой.

– Если ты подпишешь чистосердечное признание, – сказал более спокойный Ольгадо, – это будет равносильно исповеди в церкви. Словно покаешься священнику в грехах, а он попросит Бога простить тебя. Это очистит твою душу. Вот что мы здесь делаем. Как священники, мы помогаем очистить душу. Ты католичка, Константайн? У тебя итальянское имя, поэтому, думаю, ты понимаешь, о чем мы говорим, и знаешь, что мы лишь пытаемся помочь. Признание грехов – единственный путь к спасению.

Анжела уже снова находилась где-то далеко. Мужчины стали ничего не значащими голосами, бормочущими в отдалении.

У Ламли зазвонил телефон. Агент снял его с крепления на поясе и взглянул на номер.

– Я должен ответить, – сказал он остальным двоим. Он вышел из комнаты, но совсем скоро просунул голову в дверь и велел: – Вы двое, идите сюда.

Анжела осталась одна впервые с тех пор, как ее бросили на заднее сиденье черного внедорожника. До этого в помещении оставался хоть один из них, чтобы продолжать допрос. Иногда один или двое уходили на какое-то время. Она решила, что они спали, пока кто-то из них дежурил, не давая ей уснуть. Но они никогда не оставляли ее совершенно одну.

Их не было так долго, что глаза Анжелы закрылись, и она стала клевать носом. Поскольку они приковали ее к стулу, она не могла упасть, поэтому девушка закрыла глаза, наклонила голову вперед и задремала.

Когда они вернулись, она не могла сказать, как долго спала. Кажется, больше двух часов – далеко не так долго, как ей требовалось, но лучше, чем ничего.

Когда агент Ольгадо освободил ее руки и ноги, она не поняла, что происходит. Может, они забьют ее до смерти в этом подвале и скажут, что она пыталась сбежать.

Агент Ламли поставил перед ней полную бутылку воды. Анжела потирала запястья, глядя на него. Она подозревала, что вода была уловкой, или там были наркотики.

Он открыл бутылку и выпил почти половину, затем снова поставил перед ней.

– Вот. Вода не отравлена. Можешь пить.

Его голос звучал иначе. Мужчина казался побежденным. Двое других тоже выглядели смущенными.

Анжела не доверяла ни одному из них и не собиралась пить, как бы сильно ее ни мучила жажда.

– Появилась новая информация. – Агент Годдард провел рукой по коротко стриженым волосам. – Мы только что выяснили, что ты не имеешь ничего общего с террористами. Все это было большим недоразумением из-за... излишней осторожности.

Анжела все еще растирала ушибленные запястья и ничего не говорила.

Еще четверо мужчин в темных костюмах и галстуках вошли в помещение и остановились по другую сторону стола.

– Вы свободны, – официальным тоном произнес один из них. – С вас были сняты все обвинения.

– По всей видимости, у вас есть друзья в высших кругах, – добавил агент Годдард. – Ангел-хранитель.

Анжела им не доверяла. Она не встала и ничего не ответила.

Один из четверых новоприбывших достал из нагрудного кармана темного пиджака что-то размером с кредитку. Он положил на стол кусок пластика и подтолкнул к Анжеле. Она опустила взгляд и увидела свою фотографию. Голографические печати частично закрывали лицо, а подписи она не разобрала. Она увидела слово «федеральный», но не смогла разглядеть остальное.

Другой из четверых «костюмов», крупный чернокожий парень с выбритой головой, положил ее Вальтер П22 на стол рядом с карточкой. На оружие даже был накручен ее подавитель.

– Ваше оружие, мисс Константайн, – сказал он. – Хороший выбор, кстати. Не нужно беспокоиться о глубоком проникновении пули, но точный выстрел смертелен, если знать, куда стрелять. Судя по дозвуковым патронам, вы знаете.

Анжела по-прежнему молчала. Она не хотела брать оружие и давать им повод застрелить ее. Она оставалась на стуле.

Он указал на пластиковую карточку и продолжил:

– Это специальное федеральное разрешение на ношение оружия. Это позволит носить любое оружие, какое захотите. Включая глушители и полностью автоматическое оружие. Что угодно. И, конечно же, ваш нож. Еще один разумный выбор.

Его слова звучали как речь инструктора по оружию.

Другой крупный чернокожий парень в темном костюме, который очень ему шел, протянул ей нож рукояткой вперед. Мгновение она смотрела на его руку, потом взяла нож и сунула в чехол в сапоге.

Агент Ламли, напоминавший побитую собаку, указал на ее пистолет и карточку с разрешением.

– Это не уловка. Можете забрать свое оружие. С вас полностью сняты все обвинения. Мы сопроводим вас к выходу из здания. Полагаю, ваш ангел-хранитель ждет вас на улице.

Анжела наконец встала. Не сводя глаз с Ламли, она взяла пистолет и сунула его в дедушкину кобуру на пояснице. По весу она могла определить, что он заряжен.

Она протянула руку ладонью вверх.

– О, – спохватился один из мужчин. Он полез в боковой карман пиджака, достал три заряженных магазина и положил их на ладонь Анжелы. Девушка сунула все в карман.

Она взяла со стола федеральное разрешение на ношение оружия, мельком взглянула на него, а затем засунула в задний левый карман.

Четверо в пиджаках шли впереди, а трое агентов с допроса шагали сзади. Они поднялись по лестнице и вывели девушку из здания. Была глухая ночь, но она потеряла счет времени.

На верхних ступеньках крыльца Ламли схватил ее за запястье, чтобы остановить. В мгновение ока она перехватила руку, выкрутила и остановилась как раз перед тем, как сломать кость. Он опустился на одно колено, изогнувшись, чтобы ослабить давление на запястье. Если бы он дернулся, она бы сломала кости.

– Иисусе, Константайн, я только собирался сказать «без обид».

Все еще держа его руку на грани ломания костей, она наклонилась к нему:

– Не мог бы ты прополоскать рот, Ламли? Из твоей пасти несет дерьмом.

Двое мужчин в темных костюмах усмехнулись.

– Анжела, – раздался за спиной знакомый голос. – Оставь его и пойдем.

Анжела отпустила Ламли и, наградив его мрачным взглядом, обернулась, чтобы увидеть приветливое лицо. Это был Джек.

Он улыбался, и казалось, что все в порядке.

Страх того, что с ней станет, внезапно исчез. Вот кто ее друг в высших кругах, ее ангел-хранитель.

Глава 58

Джек повел ее вниз по ступенькам, оставив агентов стоять на крыльце темного здания федералов в свете уличных фонарей. Те трое, которые допрашивали, выглядели как школьники, получившие выговор от монахинь и отправленные в кабинет Матери-настоятельницы. Анжела и Джек спокойно шли к его машине, припаркованной в переулке. Он открыл для Анжелы дверь и закрыл, когда она села. Она не привыкла к мужчинам с хорошими манерами. Джек был одним из таких.

– Сколько времени? – спросила Анжела, окинув взглядом темные улицы.

– Примерно половина второго, – ответил он, отъезжая от тротуара. – Прости, что так долго. Я изо всех сил старался вытащить тебя оттуда поскорее.

– Все нормально, – сказала она. – Я привыкла к тому, что меня избивают парни.

– Я рад, что они не сделали что похуже. Особенно, что не забрали тебя в Вашингтон. Если бы ты спустилась в эту кроличью нору, это сильно осложнило бы дело.

Некоторое время Анжела молчала.

– Они сказали, что у меня есть друг в высших кругах. Сказали, что этот друг за меня поручился.

Джек улыбнулся, пожав одним плечом:

– Я поговорил с несколькими людьми, убедил их поступить правильно и отпустить тебя.

– Ты говорил, что скрылся с радаров и все считают тебя мертвым. Тебе пришлось выйти из тени, чтобы вытащить меня оттуда. Это обязательно создаст тебе проблемы.

Джек взглянул на нее:

– Для меня гораздо важнее было освободить тебя, чем оставаться мертвым. Они скормили бы тебя волкам. Полагаю, они хотели, чтобы ты подписала чистосердечное признание?

– Да. Кажется, они думали, что это сделает их большими шишками. Но я бы не подписала.

– В конце концов они сами бы за тебя расписались, а потом спешно судили, признали виновной и казнили. Они бы сделали громкое заявление для прессы, что захватили ультраправого террориста, стоявшего за недавними нападениями. Делу присвоили бы статус на несколько пунктов выше, чем совершенно секретно. Никто не узнал бы правды. Они бы ни словом не обмолвились об атомной бомбе. Ты была бы мертва и похоронена, а признание запрятано в архив, чтобы никто и никогда его не оспорил, и это был бы конец истории Анжелы Константайн.

– Но не для тех уродов, которые получили мое «признание». Они бы стали героями.

Он снова улыбнулся:

– Они вели свою игру. Никто из разведывательных служб ни черта не знал об атомной бомбе, пока мы им об этом не сказали, поэтому им нужен был козел отпущения.

Анжела хмуро взглянула на Джека, который ехал по темным пустынным улицам:

– На что тебе пришлось пойти, чтобы меня вытащить?

– Я поручился за тебя – и сообщил, что на самом деле это ты остановила террористов.

Анжела вглядывалась в темноту безлюдных улиц.

– Думаю, тебе пришлось сделать нечто большее.

– Эй, дай-ка взглянуть на карточку, которую тебе дали, – сказал он, меняя тему.

Анжела достала ее из заднего кармана и передала ему:

– Кстати, что это вообще такое?

Он быстро посмотрел на пластик, а затем отдал обратно.

– Особое федеральное разрешение. Вроде как у Агента-007. Ты можешь легально носить любое оружие, какое захочешь. Твой подавитель теперь легален. Можешь носить автомат, если захочешь. С таким разрешением можно сесть с оружием в самолет.

– Ого, – прошептала она, разглядывая карточку.

– Сохрани номер с оборота карты в безопасном месте и запомни номер, написанный на лицевой стороне. Если когда-нибудь ее потеряешь, то сможешь позвонить, продиктовать этот номер, и тебе выдадут замену. Это также поможет в трудных ситуациях. Они не сказали, что тебе дали неприкосновенность?

Анжела сморщила нос:

– Нет, об этом они не упомянули. Что это значит?

– Это значит, что ты прошла проверку и получила допуск высшего уровня. Если когда-нибудь будет проведено какое-либо расследование, ты не будешь в нем фигурировать. Ты неприкосновенна. Никто не станет снова тебя преследовать.

Она посмотрела на его лицо, освещенное приборной панелью:

– Почему ты делаешь для меня все это, Джек?

– Потому что ты особенный человек, Анжела. Ты можешь распознавать убийц, ты предотвратила взрыв атомной бомбы в Америке. Мой дар – видеть в глазах людей, что они могут узнавать убийц. Вот, что я делаю. Вот все, что я могу сделать. Но ты на порядок выше любого, кто обладает такой способностью. Я знаю, потому что работал с такими людьми очень долгое время. Как я и сказал, ты совершенно особенный человек, Анжела.

Она долго смотрела на свои руки, лежавшие на коленях.

– Я не такая уж особенная. Я родилась ущербной.

Джек хмуро посмотрел на нее:

– Ты о чем?

– Моя мать принимала наркотики во время беременности. Кем бы ни являлся мой отец, он тоже был наркоманом. Все эти наркотики в ее организме испортили меня. Я не такая, как все люди. Я урод.

Джек молчал, размышляя, пока они ехали через город к бару.

Наконец, он произнес:

– Не знаю, правда ли так, Анжела. Твоя природная способность может быть просто более развитой, чем у других. Например, у людей, которые умны от рождения, более высокий показатель IQ. Ты можешь оказаться первым представителем лучшего вида людей – лучше тех из нас, кто не может делать того, что можешь ты. Ты особенная, Анжела. Не забывай об этом и никогда в этом не сомневайся. Ты не урод. Ты нужна миру.

– Хочешь использовать меня в своем деле, как в Израиле? Использовать, как других найденных тобой людей, которые могут распознавать убийц?

– Ни один из них не мог узнать, что убийцы сделали или о чем думали. Только ты, Анжела, можешь проникать в их разум. Это крайне необычайно.

– Не так уж, – сказала она, снова глядя в окно. – Заглядывать в голову убийцам – все равно что быть частью их безумного мира. Видеть вещи, которые они творили и что при этом чувствовали. Это проклятие. Мне приходится жить с тем, что я видела. Я вижу все это, когда пытаюсь заснуть. Я вижу это во сне. Это одинокое безумие.

– Могу только представить, – произнес он с мягким сочувствием.

Когда они подъехали к бару, у которого был припаркован ее грузовик, заведение уже закрывалось.

– Нейт рассказал мне, что с тобой произошло. Он будет рад узнать, что тебя отпустили и ты в безопасности.

– Может, зайдешь и скажешь ему сам? Я очень устала. – Она поколебалась. – Кроме того, мне немного неловко, что он видел, как на меня надели наручники и утащили.

– Конечно, – сказал Джек. – Подожди, пока я сбегаю к нему. Потом я поеду за тобой и прослежу, что ты в целости и сохранности добралась до дома. Но тебе не должно быть неловко. Ты не сделала ничего плохого. Они сделали.

Сидя в своем грузовике, Анжела увидела, как Нейт высунул голову из дверного проема и помахал. Она помахала в ответ.

Когда Джек подошел к ее грузовику, она опустила стекло.

– Нейт прямо-таки вздохнул с облечением, – сказал ей Джек. – Он действительно за тебя беспокоился.

Она оглянулась на бар:

– Он хороший парень.

– Может быть, как раз для тебя? – спросил Джек.

– Я не хорошая девушка, – ответила она и завела грузовик.

Она все еще злилась на тех людей, которые схватили ее, и это не давало ей уснуть по дороге домой. На съезде с шоссе, когда она заехала на свою территорию, Джек помог ей натянуть трос, преграждавший подъездную дорожку. Она сомневалась, что смогла бы сделать это сама. Теперь, когда она была дома и в безопасности, ее глаза закрывались.

– Второе дыхание на исходе, – сказал Джек. – Отдыхай.

– Что это? – спросила она, когда Джек протянул телефон.

– Одноразовый мобильник, о котором не знает ни одно агентство и поэтому не прослушает. Там вбит мой номер. Просто нажми на первый номер на быстром наборе, если понадоблюсь.

Анжела кивнула:

– Позвоню тебе завтра.

– Выспись, Анжела. Поговорим позже.

Он подождал, пока ее грузовик проедет по дороге через луг и скроется за деревьями. Горы-близнецы, освещенные лунным светом, казалось, встречали ее.