Текст книги "Между адом и раем"

Автор книги: Тед Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

58

– Джо Неттлс, – раздался громкий голос в радиорубке «Найтхока». – И пусть это будет самый важный запрос из тех, что вам когда-либо доводилось делать, мистер.

– Я Александр Хок, и хочу поговорить с вами, адмирал. У меня нет времени, чтобы объяснить вам, кто я. Если захотите узнать, спросите адмирала Хауэлла или секретаря де лос Рейес, но сначала просто выслушайте меня.

– Мистер, у нас здесь через полчаса может рвануть бомба, поэтому говорите быстрее.

– Я только что спас заложницу из кубинского плена. Она располагает важной информацией относительно той бомбы, которую вы разыскиваете.

– Ну давай же, сынок, выкладывай ради Христа!

– По словам кубинских охранников, чьи разговоры она подслушивала, находясь в плену, смертоносное бактериологическое оружие спрятано в плюшевом медведе.

– Что-что?

– Американский моряк, по прозвищу то ли Гофер, то ли Гомер, поместил бомбу в плюшевого мишку и подарил игрушку на день рождения дочери одного из офицеров.

Секундная тишина в динамике сменилась громкими криками.

– Святая Матерь Божья! – вскричал Неттлс. – Так это тот идиот, что взорвал себя! Гомес! Господи! Он ведь подарил моей дочери белого плюшевого медведя на день рождения! Моей собственной дочери, прах его побери!

– Сэр, я надеюсь, эта информация окажется полезна вам. Я знаю, что вы…

– Спасибо вам. Моя жена Джинни, наша дочь Люсинда и этот самый медведь – они сейчас на борту авианосца «Кеннеди». Я надеюсь, вы извините меня, но…

– Конечно, сэр, – сказал Алекс, но связь уже прервалась.

Через секунду на мостике «Кеннеди» зазвонил телефон. Командир военно-морской базы Гуантанамо попросил к трубке командующего Атлантическим флотом адмирала Джорджа Блэйна Хауэлла.

Хауэлл, который с мостика авианосца следил за взлетом и посадкой девяти эскадрилий, совершающих боевые вылеты над территорией Кубы, взял трубку.

– Ну что, Джо, все еще не нашли бомбу? – спросил Хауэлл.

– Вы знаете человека по имени Александр Хок?

– Да, черт возьми, я знаю его. Это английский миллиардер. Раньше служил в Королевском флоте. Много работает на нас. Он первым узнал о покупке кубинцами атомной подлодки. Наш человек.

– В таком случае у меня для тебя интересные новости, Джордж. Теперь эта бомба уже не наша, а твоя. Она находится не в Гитмо, а на борту твоего авианосца.

– Что ты сказал?

– Этот Хок спас заложницу, которая сказала ему, что бомба спрятана внутри игрушечного медведя. Этот медведь был подарен одной девочке, офицерской дочери, парнем по имени Гомес.

– Гомес? Знакомое имя – парень, который подорвался на минном поле несколько дней назад?

– Да, он самый. Три недели назад этот недоумок подарил моей дочери Синди большого белого медведя. В медведе и спрятана бомба, Джордж!

– Господи Боже, Джо!

– Да. Синди таскает его всюду. И сейчас она взяла его с собой. И этот медведь теперь где-то на борту твоего флагманского корабля, друг мой.

– Сколько у нас времени, Джо?

– Согласно официально объявленному кубинцами сроку, вам остается двадцать девять минут и шестнадцать секунд. Джордж, черт возьми! Иди и найди мою дочку.

– Боже милостивый. Хорошо, я все сделаю.

Адмирал Хауэлл повесил трубку и повернулся к капитану авианосца Томасу Муни.

– Объявляйте общую тревогу, капитан. У нас на борту находится бактериологическая бомба. Она попала на корабль вместе с багажом эвакуированных из Гитмо. В бомбе содержится новый штамм смертельно опасных бактерий, которые могут уничтожить всех, кто находится на борту.

– Да, сэр.

– Бомба спрятана в плюшевом медведе, принадлежащем дочери командующего войсками в Гитмо, Джо Неттлса. Я хочу, чтобы это оружие немедленно нашли и обезвредили. В запасе у нас менее получаса.

Через пять минут помощник капитана Муни лейтенант Эри Копельман уже подходил к кают-компании, где размещались жена командующего войсками в Гитмо и его дочь. Он нашел их комнату и открыл дверь. В каюте раздавалось сопение. Все еще крепко спали. Он посмотрел на свои часы. Осталось двадцать две минуты.

В кают-компании расположились примерно двадцать пять – тридцать женщин и детей. Так как он не знал, как выглядят жена и дочь командующего Неттлса, он просто постучал кулаком по переборке.

– Госпожа Неттлс? – сказал Копельман. – Кто здесь супруга Джозефа Неттлса?

– Их здесь нет, – послышался сонный женский голос. – Их переселили вчера. Здесь было слишком много людей.

– Куда их переселили? – спросил Копельман, пытаясь не поддаваться панике.

– Кажется, палубой ниже. В каюту D-7, кажется.

– Спасибо, – сказал Копельман и побежал к ближайшей лестничной клетке. Перепрыгивая через три ступени, он наконец попал в длинный коридор палубы D. Каюта D-7 должна быть на левой стороне, ближе к носу, подумал он.

Так и оказалось. Он распахнул дверь каюты и громко постучал костяшками пальцев по переборке.

– Я ищу супругу Джозефа Неттлса и его дочь, – сказал он громко. – Они здесь?

– Да, – услышал он женский голос. – Мы здесь.

Теперь он заметил ее силуэт. Она сидела напротив дальней переборки.

– Что вы хотите? – спросила она.

– Вы не могли бы выйти со мной в коридор? Вы с дочерью? Нам надо поговорить. Это очень важно.

Копельман смотрел, как неудержимо крутится секундная стрелка на его часах. Теперь до взрыва остается немногим более девятнадцати минут. Примерно через минуту госпожа Неттлс и ее дочь стояли перед ним, сонно потирая глаза. На них были длинные ночные сорочки.

– Я лейтенант Копельман. Это ваша дочь Синди?

– Да. Чем мы можем помочь вам, лейтенант? – спросила Джинни Неттлс.

– Вообще-то, я ищу медвежонка Синди, – сказал Копельман, чувствуя, что эти слова звучат глупо. – Я объясню позже. Если вы не возражаете, мадам, вынесите мне, пожалуйста, игрушку – только будьте очень осторожны с ней.

– Вам нужен плюшевый медведь моей дочери? Вы что, шутите?

– Это не шутка, миссис Неттлс. Поверьте мне.

– Послушайте, я с радостью дала бы его вам, если бы могла. Но ее медвежонка здесь нет, лейтенант, – сказала Джинни Неттлс, одарив молодого офицера шутливым взглядом. Но для него этот взгляд был зловещим. – Извините.

– Медвежонка здесь нет?

– Да, именно это я и хотела вам сказать.

– Это чрезвычайно важно, миссис Неттлс. Скажите мне, где он?

– Извините меня, лейтенант… Копельман, так вы сказали?

– Да, мадам.

– Который сейчас час, лейтенант?

– Сейчас пять сорок пять утра, мадам. Иными словами, без пятнадцати шесть, мадам.

– Что случилось, лейтенант? – спросила миссис Неттлс. Ее несколько раздраженное настроение быстро сменилось испугом.

– Нам, то есть адмиралу Хауэллу, срочно потребовалось найти этого медведя, – сказал Копельман, глядя ей в глаза. – Медведь вашей дочери – в нем спрятана бомба! Вы понимаете, о чем я говорю, миссис Неттлс? Он должен быть найден немедленно!

– Дорогая, может, скажешь дяде, куда делся твой мишка? – сказала госпожа Неттлс, наклоняясь, чтобы заглянуть в лицо своей дочери.

– Да! – решительно ответила Синди. – Мой мишка улетел на самолете!

– На самолете? – переспросил Копельман. От души немного отлегло. Но все равно его охватила нервная дрожь с головы до ног. Он снова глянул на часы.

Осталось тринадцать минут.

– Это правда, лейтенант, моя дочь совершенно права. Мы встретились с дядей Синди, Чаком, младшим братом моего мужа, ведущим звена «Черных тузов».

– То есть теперь этот медведь у капитана Неттлса, мадам? – спросил Копельман. На его лбу выступили мелкие капельки пота.

– Да, – сказала Джинни Неттлс, ломая руки. Она до сих пор не могла толком понять, к чему весь этот разговор.

– Он взял медведя на задание?

– Да, он сказал, что его эскадрилья вечером будет совершать боевой вылет и медведь его племянницы мог бы принести удачу «Черным тузам».

Миссис Неттлс собиралась сказать что-то еще, но молодой лейтенант к этому времени был уже на полпути к лестничной клетке.

– Сэр! – сказал Копельман, ворвавшись на мостик.

– Что у вас, лейтенант? – сказал адмирал Хауэлл, глядя ему в лицо. – Лучше скажи мне, что у тебя хорошие новости, сынок. У нас примерно десять минут до того, как все эти микробы вырвутся наружу.

– Я говорил с миссис Неттлс и ее дочерью. Медведь находится у капитана Чарльза Неттлса, сэр. Он взял его с собой на боевой вылет.

– Ты хочешь сказать, этот проклятый мишка у него в кабине?

– Я полагаю, так и есть, сэр.

– Ты уверен на сто процентов?

– Да, да, сэр, ни в чем так больше не уверен, как в этом.

Хауэлл резко нажал кнопку на пульте управления.

– Говорит адмирал Хауэлл. Где, черт возьми, капитан Чарльз Неттлс?

– Капитан Неттлс идет на посадку, сэр, приблизительно десять секунд до приземления, – ответил руководитель полетов.

– Господи! Не разрешайте ему посадку, не разрешайте!

Хауэлл вышел на палубу мостика по левому борту и посмотрел на корму. Он увидел, что все «Черные тузы» благополучно приземлились, за исключением одного. Истребитель капитана Неттлса был уже совсем рядом. Оставались секунды до приземления.

Оранжевые куртки собрались на палубе, руководитель полетов пытался отправить истребитель на другой круг, но было слишком поздно.

– Лейтенант, – сказал Хауэлл совершенно спокойным голосом. – Вы не могли бы сбегать в каюту капитана Неттлса и удостовериться, что он не оставил этого проклятого медведя на корабле?

– Да, сэр! – Копельман уже бежал с мостика.

– Его хвостовой крюк уже опущен, черт возьми! – закричал Хауэлл в микрофон.

– Его заклинило, адмирал, – ответил ему руководитель полетов.

– Опустите трос, черт побери! Сделайте так, чтобы он не сбрасывал скорость! Немедленно!

– Лидер «Браво Зулу», не сбрасывать скорость! Посадку запрещаю! – услышали они крик руководителя полетов.

– Кто-нибудь объяснит, что вы делаете со мной, черт побери? – послышался в радиоэфире голос капитана Неттлса.

– Это адмирал Хауэлл, капитан. Как дела, Чак?

– Ах, Джордж, простите меня за резкий тон.

– Капитан, может быть, мои слова покажутся вам чистейшим идиотизмом, но мне необходимо попросить вас кое о чем.

– Охотно выполню, сэр.

– У вас на борту, случаем, нет белого плюшевого мишки?

– Ну, вообще-то есть, адмирал.

– Вы понятия не имеете, как обрадовали меня, Неттлс.

– Извините, адмирал, боюсь, что я не совсем…

В этот момент на мостик ворвался совершенно обезумевший лейтенант Копельман и сказал:

– Сэр, я не нашел медвежонка в его каюте. Я там все перевернул вверх дном!

– Сколько времени у нас осталось, лейтенант? – спросил адмирал, поднимая к глазам бинокль и наблюдая за реактивным истребителем.

Копельман посмотрел на свои часы.

– Минута и тридцать две секунды, сэр!

– Все ясно, – сказал Хауэлл и снова заговорил в микрофон: – Чак, ты должен выбросить того медведя за борт. Немедленно.

– Извините, сэр?

– В этом медведе спрятана бомба. Она взорвется приблизительно через минуту. Возможно, меньше. Ты меня слышишь? Теперь сбрось скорость и держи курс прямо.

– Слушаюсь, сэр.

– Хорошо, «Браво Зулу». Теперь ты должен сбросить фонарь.

– Есть сбросить фонарь.

Фонарь кабины немедленно был сброшен, и пилот со штурманом ощутили силу воздушного потока, несущегося на них со скоростью сто узлов в час. Чак Неттлс почувствовал вибрацию, и самолет немедленно начал отклоняться от курса влево и вправо.

– Похоже, фонарь повредил руль по правому борту, сэр!

– Да, так и есть. Но сейчас у вас есть более важная проблема. Ты можешь достать медведя?

– Да, сэр.

– У тебя ровно десять секунд, чтобы выбросить этого медведя из самолета, сынок.

Адмирал Хауэлл ждал, следя в бинокль за проносящимся над водой истребителем. Он задержал дыхание, как будто так он мог успокоить свое сердце.

Маленький белый предмет вылетел из кабины, попав в реактивную струю, которая быстро сбросила его в воду.

Он неотрывно следил за медведем, видел, как игрушка упала в воду. В течение нескольких секунд, которые показались ему вечностью, он думал, что проклятая игрушка могла остаться на плаву, но когда он увидел, что медвежонок погрузился в волны, по его лицу расползлась улыбка.

Пусть ваши микробы, плодящиеся в воздухе, немного поплавают, амигос.

Плотность морской воды нейтрализовала оружие кубинцев.

– «Браво Зулу», вы в четверти мили от борта, – сказал руководитель полетов. – Поверните направо на шестьдесят градусов.

– Я не могу сделать этого, машина не слушается.

– Тогда вы должны посадить самолет при помощи элеронов и рулей высоты. Так, как вас учили в летной школе.

– Я не могу вспомнить все, чему меня когда-то учили, сэр.

59

Гостиная старого дома на площади Бельграв, расположенная на третьем этаже, была освещена огненными бликами от потрескивающих в камине дров. Тяжелые капли дождя колотились в высокие и широкие окна комнаты. Верхние ветви платанов и вязов, скрипя под порывами завывающего ветра, царапали стекло.

Шел холодный дождь со снегом, но огонь, который развел в камине Пелхэм, прогрел комнату и отогнал вечернюю стужу.

Яркие полоски молний на мгновение освещали всю комнату. На огромном диване перед потрескивающим пламенем камина сидели рядом два человека. Молнии сопровождались раскатами грома настолько мощными, что, казалось, они сотрясают добрую половину всего Лондона. В промежутках женщина, не убирая с плеча мужчины головы, говорила ему тихим, сонным голосом:

– Мой папа имел обыкновение говорить, что все браки заключаются на небесах.

Алекс Хок весело засмеялся и убрал прядь темно-рыжих волос, казавшихся бронзовыми в свете камина, с ее бледного лба. Глаза Вики были закрыты, а длинные темные ресницы лежали на щеках, слегка подрагивая.

– Удивительный человек твой отец, – прошептал ей Хок. – Все, что он говорит, кажется, можно заключить в кавычки.

– Многие из его выражений непечатны, – сказала Вики, глубоко зевнув и прижавшись к нему еще ближе. – У него есть несколько политически некорректных взглядов, и, когда ему начинаешь перечить, он превращается в злобного старикашку.

– Что он сказал тебе, когда ты звонила ему сегодня?

– Он говорил мало. Видимо, еще не отошел от всего, что приключилось за последнее время. Ему потребуется некоторое время, чтобы превозмочь нахлынувшие на него чувства. Он ведь такой сентиментальный. Я пообещала приехать, как только смогу. Извини, ты рассчитывал на меня…

– Тихо, тихо. Я понимаю. Ты, кажется, переутомилась, любимая.

– Да, немного. Мы, должно быть, прошли сегодня по всем лондонским паркам. Это было прекрасно. Наконец-то осуществилась моя мечта провести настоящий туманный день в Лондоне.

– Мы не побывали еще в одном – Риджент-парке, – сказал Алекс, поглаживая ее волосы. – Я хотел показать тебе розарий Королевы Марии. Почему мы перешли на шепот?

– Не знаю. Ты первый начал говорить шепотом. Когда один человек начинает, другой продолжает автоматически. Забавно. Ты хочешь еще чаю?

– Я бы сейчас не отказался от глотка бренди. Любопытно – Пелхэма не видно уже час или два.

– Я видела его в буфетной после обеда. Снайпер сидел у него на плече, громко болтая, а он шил. Забавно будет, если вы спросите меня, лорд Фонтлерой, что он шил?

– Не знаю даже, что сказать. Должно быть, подарок на день рождения. Для меня, наверное. Жилет с семейным гербом. Я пробовал убедить его оставить это занятие, но он прикидывается глухим всякий раз, когда я пытаюсь заговорить с ним на эту тему.

В ту же минуту старая дверь заскрипела, и всеведущий Пелхэм Гренвилль вошел в комнату с большим серебряным подносом в руках. Он поставил поднос на оттоманку перед камином.

– Прошу прощения, милорд. Последняя вспышка молнии и удар грома подсказали мне, что глоток бренди вам бы сейчас не повредил.

– Этот человек – телепат, я же тебе говорил, – сказал Хок, беря в руки тяжелый хрустальный графин. – Спасибо тебе огромное, дружище Пелхэм.

Хок заметил на подносе рядом с графином и маленькими хрустальными рюмками с выгравированным на них чертополохом довольно необычную шкатулку. Она была треугольной формы и изготовлена из пожелтевшей слоновой кости. В центре крышки была инкрустация с ястребом, вырезанным из оникса.

– Я никогда прежде не видел этой шкатулки, Пелхэм, – сказал Алекс. – Очень красиво.

– Да, – сказал Пелхэм. – Это подарок, врученный вашему прадеду самим Дэвидом Ллойд-Джорджем. По случаю, связанному с какой-то политической триадой, давно затерявшейся в тумане истории.

– Слишком маленькая для портсигара, – решил Алекс.

– Действительно, – сказал Пелхэм. – Вы не возражаете, если я присяду на секунду?

– Можешь сидеть здесь сколько хочешь. Позволь, налью тебе бренди, – спросил Алекс и наполнил ему рюмку.

Пелхэм пододвинул к себе кожаное кресло с выгнутой спинкой и сел, легонько вздохнув. Он осушил рюмку бренди, затем взял шкатулку и покрутил ее в руках, пристально глядя на Хока мутными синими глазами.

– Ваша светлость, я служу вашей семье уже почти семьдесят лет. И последние тридцать лет я ждал этого момента, – наконец сказал старик. Он осушил рюмку в один глоток и опять протянул ее Хоку. Прикончив и эту порцию, он откинулся на спинку кресла и огляделся. Блики, отбрасываемые языками пламени, освещали все уголки огромного зала, даже лепные потолки высоко над их головой.

– Я даже не знаю, с чего начать, ваша светлость, – сказал он наконец.

– Я полагаю, что начало будет вполне обычным, – беззлобно рассмеялся Хок.

– Я пришел обсудить один серьезный вопрос, милорд.

– Извини, – смутился Алекс и, поднявшись, зашагал перед камином, сцепив руки за спиной. Видно, действительно кое-что важное готовился сообщить Пелхэм.

– Ваш дедушка оставил эту шкатулку мне с тем, чтобы вручить ее вам впоследствии. Он очень ясно выразился, как ею нужно распорядиться. Я должен отдать ее вам, как только почувствую, что вы находитесь в надлежащем настроении.

– Понимаю, – сказал Алекс, озабоченно глядя на него. – Надлежащее настроение, ты говоришь. Как все загадочно, старина.

– Да. И у него были на это причины, как вы очень скоро поймете.

– И ты, очевидно, заключил, что теперь я нахожусь в этом так называемом надлежащем настроении?

– Действительно так, милорд, – сказал Пелхэм, и по его лицу пробежала улыбка. – До сих пор ваша жизнь проходила довольно невесело. Тем более ваш дорогой дедушка ушел в мир иной. Все мы очень тоскуем без него. Но я думаю, он согласился бы с тем, что вы уже прошли свой длинный и одинокий путь сквозь густой темный лес и вышли на залитую солнцем поляну.

– Если ты подразумеваешь, что после катания на санях с очень крутой горки я наконец-то остановился и почувствовал себя таким счастливым, каким имеет право чувствовать себя каждый человек, тогда ты прав. Так и есть. Разве ты не согласилась бы с этим, Виктория?

Она собралась сказать ему, что он «счастлив, как моллюск», но передумала и сказала, что он «счастлив, как никогда».

– Вот видишь? И кроме того, ты хорошо знаешь, что Виктория – в некотором роде психиатр. Так что касательно вопроса о моем текущем состоянии ты абсолютно прав, Пелхэм. Я в полном блаженстве! Так что дай посмотреть, что у тебя там. – Он протянул руку к шкатулке.

Пелхэм отдал Алексу шкатулку.

– Прямо как в романе каком-то, – сказал Хок, постукивая кончиками пальцев по крышке и улыбаясь им обоим. – Вам так не кажется?

Он положил странную белую шкатулку на каминную полку, чуть ниже огромной картины, изображающей Трафальгарское сражение. Разглядывая шкатулку под разными углами, Хок продолжал ходить из стороны в сторону.

– Только обычно хороший писатель выводит на первый план какую-то интригу, чтобы завоевать внимание читателя.

– Ради всего святого, открой ее, Алекс, – сказала Вики. – Мне не терпится увидеть, что там!

– Итак, другими словами, – начал Хок, внимательно глядя на Пелхэма, – дедушка хотел, чтобы я получил эту шкатулку, когда я без боязни смогу соприкоснуться с прошлым?

– Точно, милорд, – сказал Пелхэм, блеснув глазами.

– Хорошо, в таком случае, я думаю, это историческое событие заслуживает тоста! Пелхэм, не нальешь ли всем нам еще по глотку этого прекрасного бренди?

Хок взял бренди и встал, держа рюмку в одной руке, а другой держась за каминную полку. Подняв рюмку, наполненную янтарной жидкостью, он повернулся в направлении Вики и Пелхэма.

– Тост, – сказал Алекс Хок, – если вы не возражаете.

Когда они тоже подняли свои бокалы, он начал:

– Я хотел бы выпить в память о моих дорогих матери и отце. – При этих словах глаза Алекса наполнились слезами.

Вики подумала, что его голос сейчас дрогнет, но он продолжал:

– Они вернулись в мою жизнь совсем недавно нахлынувшими воспоминаниями. Но в этих воспоминаниях они переполнены радостью и счастьем, которых я никогда не видел в этом мире ни у одного живущего. Мой отец был великолепным человеком, красивым и храбрым безмерно.

– О, Алекс! – закричала Вики, кинувшись к нему с объятиями, в ее глазах заблестели слезы.

– Моя мать отличалась и силой, и добротой, и красотой. И всеми тремя качествами она была наделена в изобилии. За семь коротких лет, прожитых нами вместе, она сумела привить мне почти все качества и достоинства, которыми должен обладать настоящий мужчина.

Рыдание сорвалось с дрожащих губ Вики.

Алекс приложился к стакану и осушил его содержимое одним глотком.

– За мою мать и за моего отца, – сказал Алекс и бросил пустой стакан в жерло камина, разбив его о почерневшие от сажи кирпичи.

– Правильно! Правильно! – закричал Пелхэм, мгновенно очутившись на ногах. Он поднял свой стакан, повернувшись к Хоку, и, сверкая глазами, осушил бренди одним глотком. Вслед за этим он тоже бросил свой стакан в камин. Секунду спустя и стакан Вики очутился в камине.

– А теперь, наконец, таинственная шкатулка! – воскликнул Хок. – Взглянем, что в ней, вы не против?

Он снял шкатулку с каминной полки, посмотрел на нее еще несколько секунд, а затем медленно приподнял крышку.

– Да ведь это ключ! – он вынул из шкатулки большой медный ключ, держа его за черную атласную ленту, к которой он был привязан. – А если есть ключ, есть и замок, который он открывает.

– Да, – сказал Пелхэм. – Есть. Если вы оба согласитесь следовать за мной, я вам его покажу.

Вики и Алекс вышли вместе с ним в большой зал и начали подниматься по широкой, извивающейся спиралью лестнице, которая находилась в центре дома. В крыше большого особняка было смотровое окно, сквозь него блистали вспышки молний. Пелхэм, шотландец, никогда не зажигал в доме больше огней, чем было необходимо.

– Куда мы идем, старина? – спросил Хок, когда они дошли до четвертого этажа и продолжали подниматься вверх.

– К моим комнатам, ваша светлость, – сказал Пелхэм.

– К твоим комнатам? Что же, спрашивается…

Где-то совсем поблизости раздался сильный раскат грома. Вики вскрикнула, схватив Алекса за руку и остановившись. Несколько лампочек, освещавших лестницу, замерцали и погасли. Весь дом погрузился во тьму.

– Не о чем беспокоиться, мисс, – сказал Пелхэм. – Я всегда ношу с собой маленький карманный фонарик на такой случай.

Он щелкнул фонариком, и они продолжили путь, поднимаясь на шестой этаж.

– Это здесь, – сказал Пелхэм, – нам надо пройти в конец коридора.

– Я, кажется, ни разу не был в твоих комнатах, Пелхэм, – сказал Хок.

– Вы ошибаетесь, милорд, – возразил тот, открывая дверь в свои апартаменты. – Некоторое время назад вы пришли домой изрядно набравшись и пожелали устроиться на ночлег у моего очага. Я набросил вам на спину одеяло и пытался не замечать ваш ужасный храп.

– Попробуйте включить свет, – попросила Вики. – В коридоре, кажется, уже зажегся.

Пелхэм щелкнул выключателем, и по обеим сторонам его маленького очага, отапливаемого углем, зажглись два светильника. Это была простая комната, уставленная шкафами с книгами и увешанная картинами.

– Позволь мне сделать предположение, – сказал Хок, держа ключ за ленту. – Где-то здесь стоит старинный сундук, полный бесценных семейных реликвий из золота и серебра.

Пелхэм тем временем открыл еще одну дверь и подозвал их жестом.

– Что это? – спросил Хок.

– Мой гардероб, ваша светлость.

– Твой гардероб?

– Да, сэр. В самом его конце вы увидите другую дверь, спрятанную за старой одеждой. Она была заперта в течение тридцати лет. Именно ее открывает ключ.

– Я и не представлял, что ты такой шмоточник, – сказал Хок, зайдя в гардероб. – Все эти хлопковые блейзеры и… а вот и она! Потайная дверь!

Алекс повернул ключ в замке и отворил дверь. Прохладный воздух, отдающий запахом плесени, пахнул ему в лицо. Они с Вики вошли в темную комнату, раздвигая руками паутину.

– О господи, – сказал Алекс.

Осветив фонариком комнату, Алекс увидел, что она до самых стропил заполнена мебелью, игрушками и вещами первых семи лет его жизни.

На крышке пыльного кожаного сундука он разглядел красный резиновый мячик.

– Я раньше любил бросать этот мячик в море, – сказал он Вики спокойным голосом. – Мой пес Шалун всегда пускался вдогонку за ним и приносил мне. А вот, посмотри сюда! Это моя коляска, разве не замечательно? Отец сам построил ее, чтобы она походила на легкую рыбацкую плоскодонку на колесах. А вот картина, которая висела над моей кроватью. И все мои оловянные солдатики, и…

– Алекс, подойди сюда, – сказала Вики.

– Что это?

– Какая-то картина, – сказала она. – Одна из самых прекрасных картин, которые я когда-либо видела.

Чуть позже с помощью Пелхэма Алекс снял картину «Трафальгарское сражение», которая висела над камином почти сто лет. Забравшись на высокую стремянку еще раз, он повесил другую – ту, которую Вики обнаружила в потайной комнате.

– Ровно висит? – спросил Алекс со стремянки.

– Ровно, ровно, любимый! – сказала Вики. – Спустись и полюбуйся!

Алекс подошел к дивану, не оглядываясь, и сел рядом с Вики. Только тогда он поднял глаза и посмотрел на картину.

На ней были изображены отец и мать вскоре после свадьбы.

Мать сидела. На ней было красивое белое платье со шнуровкой, принесшее ей известность в картине «Белая роза». Отец стоял рядом в роскошной морской форме, опустив руку на ее обнаженное плечо. Красная орденская лента, опоясавшая его грудь, была украшена наградами, а на поясе висел меч самого маршала Нея.

Они с Вики сидели тихо, внимательно смотря на лица счастливой пары. Алекс обвил рукой плечи Вики и прижался к ней.

Он поцеловал ее в теплые губы, в первый раз после стольких лет не стыдясь слез радости и облегчения, которые текли по его щекам.

* * *

Пелхэм увидел, как двое влюбленных заснули на диване, обняв друг друга. Он накрыл их меховым покрывалом, подавил зевок и вышел в зал. Была уже половина второго, и он мечтал о своей теплой кровати.

Едва он ступил первый шаг, как услышал внизу звук звонка. Входная дверь! В такой час? Безумие.

Он спустился на первый этаж, бормоча про себя, какой дурак бродит по ночам, а особенно в такой поздний час. Звонок прозвенел еще раз.

Он широко распахнул дверь.

Под проливным дождем у входа стоял мужчина. На нем был длинный черный плащ, застегнутый на все пуговицы. Его лицо было скрыто большим черным зонтом.

– Да? – сказал Пелхэм, не потрудившись придать голосу вежливый тон.

– Дом лорда Александра Хока? – спросил мужчина.

– Лорда Хока нет дома. Что мне передать ему?

– Просто передайте ему это, – сказал мужчина и вручил Пелхэму маленький золотой медальон. Старый дворецкий посмотрел на вещицу в свете лампы, прикрепленной у двери. Это был медальон Святого Георгия. На обратной стороне были инициалы Алекса и дата его седьмого дня рождения.

– Что вы хотите этим сказать? С какой целью…

– Просто передайте ему это, – повторил мужчина. Когда он развернулся, чтобы уходить, Пелхэм мельком увидел его лицо. Он был поражен – глаза мужчины были бесцветны. Абсолютно бесцветны.