Текст книги "Между адом и раем"

Автор книги: Тед Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

31

Мансо с братьями стояли в самом конце длинной пристани. Волны хлестали о камни. Не было ни луны, ни звезд, лишь бушующее море кругом. Отвратительная и в то же время прекрасная, волнующая душу кубинская ночь.

У Мансо, который подрагивал от холодных капель дождя, внутри горело пламя. Он наконец-то выполнил намеченное. Они все выполнили намеченное. Страна скоро узнает о том, что рождена новая Куба. Сейчас, глядя на жизнерадостные улыбки братьев, можно было подумать, что это – три самых счастливых в мире человека.

На бетонном причале был установлен проблесковый маяк. Он вспыхивал, освещая темное устье реки и все, что было расположено в двухстах метрах вокруг него.

Была уже почти полночь, и шел сильный дождь, но это никого не заботило. На многовековом тернистом пути Кубы настал момент огромной исторической важности. Братья де Эррерас с восторгом глядели в пелену ливня, пытаясь что-то увидеть в темной воде.

– Не видно? – спросил Мансо.

– Мне показалось, я что-то видел, – сказал Карлос. – Но это, наверное, просто соленая вода попала в глаза. – Он отхлебнул из серебряной фляги и снова убрал ее в карман.

– Скоро увидишь, брат, – засмеялся Хуанито и хлопнул его по спине. – Ты увидишь нечто поистине великое!

– С телевидением получился полный провал, – сказал Мансо, несколько секунд глядя в бинокль ночного видения на черный горизонт. – Даже когда ему ввели успокоительное, он бушевал. Я сказал съемочной группе, что съемки переносятся на завтра. Но не думаю, что он захочет сотрудничать.

– Какая разница? – сказал Карлос. – Это уже неважно. Пусть люди узнают, что он не стал выступать по телевидению. Но ведь всем известно, что прошлым утром он был в яхт-клубе. Репортер из «Гранма» присутствовал, поэтому в газете обязательно напишут об этом. Если он категорически отказывается выступать перед камерами, то что из этого? Вы с Фульгенсио объявите о смене правительства, и все закончено!

– Лучше, если Фидель сам об этом скажет, Карлитос, – заметил Хуанито. – Так нам всем будет проще. Люди, по большому счету, не будут волноваться, но сейчас…

– Слушайте, у меня мысль, – сказал Мансо. – После ужина я говорил с одним видеотехником. Он сказал, что знает, как заставить его сказать то, что нам нужно.

– Конечно, мы это всегда можем сделать, – засмеялся Карлос. – Родриго со своими серебряными ножницами заставит любого говорить что требуется.

– Есть возможность в цифровом формате имитировать его речь и движения губ, – сказал Мансо. – Ведь речь будет быстрой.

– Насколько быстрой? – спросил Хуанито. – Такой, что ли: «Я ухожу, вот новый президент»? – Он засмеялся и сделал еще глоток из фляги.

– Господи, смотрите, – сказал Карлос. – Смотрите!

– Включите свет! – произнес Мансо.

Карлос щелкнул выключателем в основании проблескового маяка, и сквозь непогоду ударил яркий луч. Все трое схватились за бинокли и стали смотреть туда, куда указал Карлос.

– Вон, – сказал он, – видите?

– Где? О Святая Дева! – Из морской пучины показалась голова чудовища, черная и с заостренными, словно лезвия, краями; она не изрыгала огненные струи, но вода бешено забурлила. Оно было устрашающе черно, напоминая смертоносную машину какого-то злого гения. На земле не могло быть более совершенного орудия убийства, чем это.

– Я говорил вам, братья, что вы будете потрясены увиденным! – крикнул Хуанито. – Только посмотрите – это божественно! Вы когда-нибудь видели что-нибудь более огромное?

Чудовищная машина все еще поднималась из глубины, белая пена стекала по гладким заостренным бортам сдвоенного корпуса и рулям глубины. Затем наконец весь корпус показался на поверхности, и субмарина двинулась к причалу. Она была огромна.

Волны перехлестывали через борта лодки. Они услышали рев сирены и увидели, как из передней части корпуса поднимается еще один элемент конструкции, такой же заостренный; на выдвигающейся надстройке было заметно слабое мерцание огней. Когда конструкция поднялась над палубой, они поняли, что это боевая рубка. Скоро на самом ее верху стали различимы маленькие силуэты людей. Включили мощный прожектор, который осветил реку.

Конечно, Мансо не мог различить лиц, но одного узнал.

– Командир Никита Жуков, – сказал Мансо с придыханием. – Добро пожаловать на Кубу. Мы ждали вас.

Братья крепко обнялись. Им казалось, что этого они ждали всю жизнь. Но даже в воображении они не могли ощутить всего величия момента, который должен изменить ход истории.

Колоссальное чернокрылое создание, поднявшееся из морских глубин, приближалось к устью реки. Мансо за всю свою жизнь не видел ничего более потрясающего. Он помахал стоящим на рубке людям, и они помахали ему в ответ.

– Братья, я должен спросить вас кое о чем, – сказал Мансо, – пойдемте со мной.

Взявшись за руки, они пошли назад по бетонному причалу, заливаемые дождем, к доку для субмарины. Они хотели быть внутри огромной постройки, рядом с техническим персоналом дока и береговой обслугой, когда субмарина совершит свой величественный вход в амфитеатр.

– Всего один вопрос.

– Да, Мансо? – спросили братья хором.

– Я хочу знать, братья, каково оно – ощущение безграничного могущества?

Засмеявшись, трое мужчин поспешили в док. Перед ними уже раздвигались огромные ворота.

Трудно было сказать, кто восхищался больше – кубинцы или русские. Здесь было более ста русских инженеров, операторов, водопроводчиков, электриков и специалистов по ядерным реакторам. Они месяцами работали бок о бок с кубинцами, строя мастерские и специальные технические помещения, без которых просто не обойтись при обслуживании сверхтехнологичной атомной подлодки.

Когда субмарина наконец пришвартовалась в доке, раздался радостный рев людей, которые спешили осмотреть ее.

Командир Никита Жуков, стоя наверху рубки, наблюдал за суетой. Он закрыл уши руками, чтобы не слышать этих ужасных звуков. Не дуговой сварки и металлического скрежета, а звуков, издаваемых маленьким оркестром, репетировавшим государственный гимн Кубы.

Отец Жукова был советником советского военно-морского флота на Кубе и женился на кубинке. Никита родился на Кубе тридцать пять лет назад, но большую часть жизни провел за ее пределами. Отец забрал его в Москву, когда ему было десять лет. В восемнадцать его приняли в военно-морское училище, а в тридцать он уже командовал подлодкой.

Именно кубинские корни Жукова способствовали тому, что его предпочли нескольким претендентам, бывшим командирам советского флота.

Он знал не только язык, но и культуру Кубы, знал и любил этот народ. Своей стране он служил не менее преданно и не простил предательства политбюро по отношению к его стране и флоту.

Экипаж уже выводил краской на правом и левом бортах новое название лодки.

Жуков сразу понял весь пафос этого названия.

«Хосе Марти».

Лодку назвали в честь великого патриота, который освободил Кубу от владычества Испании. Хосе Марти был идеальным символом обновленной Кубы. Восхищение людей готово было перейти в истерию.

32

– Эй, док, ты проснулась?

– Алекс? Похоже, да. Который час?

– Почти полночь. Прости. Просто мне нужно… нет, не включай свет. Все нормально.

Алекс предоставил Вики отдельную каюту в надежде, что она отдохнет несколько дней в одиночестве. Пообещал себе, что оставит ее в покое хотя бы на три дня. Но не смог вынести и одного.

– Алекс, у тебя руки холодные. Ты весь дрожишь. Что случилось?

– Не знаю. Извини, что побеспокоил. Я встал, чтобы сбегать в туалет и… извини, можно забраться к тебе?

– Конечно, дорогой.

– Спасибо. О Господи, ты такая теплая.

– Да тебя трясет!

– Я знаю. Что-то странное происходит со мной. Я пошел в свою каюту прямо после того, как мы пожелали друг другу спокойной ночи. Едва лег на кровать, сразу отключился, как электрическая лампочка. Но что-то разбудило меня. Может, плохой сон? В общем, мне снилось, что я смотрел в зеркало над каким-то бассейном, и проснулся на полу.

– Ты упал в обморок?

– Я не знаю. Я помню, что почувствовал себя странно, когда увидел в зеркале свое лицо. Как будто это был не я. Или я, но как-то смутно различимый. Я не мог себя узнать. И я…

– Это происходит с тобой впервые? Закрой на секунду глаза, я включу свет. Хочу взглянуть на твои зрачки.

– Да. Или нет, не в первый раз. Ох, как ярко!

– Так в первый раз или нет? – спросила она, осматривая его.

– Я не могу сказать точно. Несколько дней назад, перед тем как отправиться в Вашингтон, я стоял на палубе. Просто смотрел на звезды. Думал о тебе – как сильно мне тебя не хватает. А потом дыхание вдруг перехватило, и сердце заколотилось как бешеное.

– На борту есть врач?

– Конечно.

– Я хочу, чтобы ты первым делом сходил к нему, Алекс. И чтобы никаких отговорок!

– Зачем? Черт возьми, у меня просто кружится голова, Вики. Я в порядке. Видишь? Я больше не дрожу. Это была просто хитрость, чтобы пробраться к тебе. Проверить, какую ночнушку ты надела. Хороший выбор, кстати.

– Я уверена, что с тобой ничего серьезного, но тебе нужно показаться врачу. Придется сделать общий анализ крови, проверить сердце. Может понадобиться полное обследование.

– Вики, как ты думаешь, что со мной? Опухоль мозга?

– Думаю, ты в порядке, дорогой. Просто у тебя был приступ панического страха.

– Страха? По поводу чего? Я никогда не чувствовал себя увереннее и счастливее, чем теперь.

– Не знаю. Ты ведь на самом деле не мой пациент.

– Исправим.

– Ты сказал, тебе снился кошмар, Алекс. Ты можешь рассказать подробнее?

– Ну, не такой уж это был и кошмар.

– Все равно расскажи.

– Можно выпить воды? Спасибо. Ну что ж. У этих снов одинаковое начало. Я заперт в маленькой… Я никогда никому не рассказывал об этом прежде.

– Все в порядке, продолжай.

– Может быть, лучше займемся любовью? А завтра расскажу.

– Нет!

– Ладно, ладно. Я заперт в маленькой комнате. Может быть, даже в шкафу или вроде того – о, зачем я об этом говорю?! Это просто глупый детский сон.

– Сны важны потому, что дают подсказку самых скрытых человеческих чувств.

– Ты говоришь, как учитель. В моем случае скрытые чувства неважны – тебе надо бы уже знать, что я довольно поверхностная личность.

– Рассказывай же, наконец, свой сон, дорогой.

– Да, ну ладно. Сон. Значит, так: заперт я в этом маленьком шкафу. Там невыносимо жарко и зловонно. В двери маленькое отверстие, сквозь которое я вижу соседнюю комнату.

– А что в соседней комнате?

– Ничего. Но в потолке отверстие. И я знаю, что в это отверстие спускается что-то плохое. Такие вот у меня ощущения. Что-то плохое должно прийти.

– Это зло всегда имеет одно обличие?

– Да. Это Паук. Он хочет убить меня. Он хочет убить всех.

– И ты бессилен перед ним?

– Да, бессилен.

– Потому что дверь закрыта?

– Нет, потому что я ничтожно мал по сравнению с ним. А дверь… дверь заперта. Я прячусь за ней, чтобы Паук не нашел меня.

– Сколько лет тебе в этом сне?

– Не знаю, – может, шесть или семь.

– И что ты делаешь? Где твои родители? Они не могут помочь тебе?

– У меня нет родителей. И никогда не было! Меня растил дед.

– Алекс, успокойся. Все хорошо.

– Извини. Никого, кроме меня, в этом шкафу нет. Я один. Я всегда был один. Я хочу закричать, но не могу. Потому что Паук услышит меня и найдет. Через некоторое время я уже не могу этого выдерживать, открываю рот и кричу – но ничего не выходит.

– Алекс, тебя снова трясет. Ты в порядке?

– Нет, не в порядке. Мои сны, моя жизнь… иногда я не могу отличить их друг от друга. Кажется, я всегда находился между раем и адом, и не знаю, куда попаду в итоге.

– О, Алекс.

– Ты знаешь, я правда не хочу об этом больше говорить. Давай оставим эту тему, ладно? Мне уже тридцать семь лет. И каким-то образом мне удалось многого достичь в жизни без всяких там врачей-психиатров, которые копались бы в моем прошлом, а сейчас мне особенно не хочется, чтобы в нем кто-то копался.

– Почему ты так зол?

– Ты пытаешься влезть в мою жизнь. Но она лишь моя, и ничья больше.

– Я просто пытаюсь помочь. Ты ведь сам пришел ко мне.

– Правда. Я виноват, извини. Мне не нужно никакой чертовой помощи. Прости, что потревожил. Я вернусь к себе, спасибо за все. Спокойной ночи!

– Алекс, тебе надо с кем-то поговорить об этом. Если не со мной, так с кем-то другим.

Дверь хлопнула – он вышел.

– Спокойной ночи, Алекс, – сказала Вики и выключила свет.

Она лежала, глядя в темноту минут десять, нервно поправляла подушки. Она теперь не могла заснуть. Тем более что пролежала в кровати двое суток. Она чувствовала себя бодрой. Легкая контузия? Очевидно, ошибочный диагноз.

Она снова включила свет, встала, надела шорты-хаки и белую футболку с изображением черного ястреба, которую ей дали на яхте. Взглянув в зеркало, вспомнила, что у нее перевязана голова.

Открыв ящик стола, она вынула шарф, который Алекс купил ей на Нью-Бонд-стрит в Лондоне. На нем были изображены дельфины и киты. Обмотала шарф вокруг головы и пошла искать лестницу.

Она знала, где можно найти Эмброуза. Ей были известны его привычки: он, скорее всего, сидит на палубе под звездами, завершая день порцией коньяка. Именно Эмброуз впервые представил ей Алекса. Это произошло в Лондоне. В тот день был бал в доме американского посла. Вики была в числе приглашенных – хозяин и его жена являлись друзьями ее отца. Кроме того, недавно была издана ее книга «Карусель», гремевшая на весь Лондон, и поэтому ее приглашали ужинать во многие известные дома.

В тот вечер Алекс был почетным гостем, а она сидела рядом с ним. Когда подали уже основное блюдо, этот красавец старался не смотреть на нее; ей пришлось обернуться к очаровательному старине Эмброузу, чтобы спросить: почему этот невоспитанный гость справа не ухаживает за ней? Он ответил, что этот человек – его друг, и он рад будет посодействовать.

Эмброуз что-то написал на обороте визитки и передал карточку Вики. Она дотронулась до плеча невоспитанного гостя и передала визитку ему. Прочитав, он побледнел и сказал Вики:

– Извините, я ужасно скучаю. Но вы окажете мне двойную честь, если согласитесь потанцевать со мной хотя бы раз.

Эмброуз не сказал ей, что написал на карточке. Но когда она обернулась к красивому мужчине и спросила, что значит «двойная честь», началось их знакомство.

В итоге они втроем провели следующие две недели в веселом водовороте пабов, вечеринок и уик-эндов в замечательных старинных загородных домах. Последний уикэнд они провели вдвоем с Алексом в его доме на окраине Котсуолдса. С тех пор и полюбили друг друга.

Поэтому она хорошо знала ночные привычки Эмброуза. Сейчас он, скорее всего, на верхней палубе сидит в шезлонге. Это было его излюбленное место. Там он курит трубку и пьет коньяк, а именно всего этого она и хотела в настоящий момент.

На закругленной скамье у самой кормы она заметила два знакомых силуэта. Они склонили головы друг к другу, о чем-то тихо беседуя, и даже не заметили, как она подошла.

Она приблизилась и поцеловала лысую голову.

– Ах, милый доктор Виктория Свит! – сказал Эмброуз, вставая. – Вышли на полуночную прогулку? Хотите подышать соленым морским воздухом? Восхитительно!

– Я не могу спать сегодня, – заявила Вики. – Привет, милый Эмброуз, привет, Сток.

– Добрый вечер, Виктория, – сказал Сток. – Присаживайтесь. Если вы пробудете эту ночь с нами, то увидите и метеоры, и кометы, и спутники, и по крайней мере три падающие звезды. Эмброуз уже видел сегодня четыре, но не стоит забывать, что при этом он осушил пять бутылок бренди.

– О нет, спасибо, я не хочу садиться, – сказала Вики. – Я хочу веселиться, танцевать под луной. Есть ли поблизости место, где девушка может потанцевать с двумя очаровательными мужчинами и крепко напиться?

– Пожалуй, для этого вполне подходит яхт-клуб «Стэниел-Кей», – сказал Эмброуз. – Там бармен Эмен Лиллиуайт подает знаменитый коктейль «Страдающий ублюдок», от которого голова идет кругом.

– Тогда вперед! – скомандовала Вики. – Как туда добраться?

– Вплавь. Видите множество ярких гирлянд, которыми увешаны деревья на том острове? Всего пару миль, – сказал Сток. – Но, учитывая возраст нашего дорогого Конгрива, мы поплывем на катере.

– Поедем, Эмброуз? Возьмем с собой Стока!

– Конечно, Вики, с удовольствием. Сток, может, позвонишь Брайану, чтобы подготовил катер и отвез нас туда?

– Все это уже происходит, пока мы говорим, – сказал Сток.

– А как насчет Алекса? Может, спросить, поедет ли он с нами? – спросил Эмброуз.

– Ну, не знаю, – сказала Вики. – Может, его это и обрадует, ведь ему всю ночь снятся кошмары.

– Ах, как нехорошо! Плохие сны – плохая ночь! – Конгрив посмотрел на Вики, и та кивнула.

– Это заведеньице всю ночь будет буйствовать, – сказал Сток. – Сегодня там фестиваль Джункану.

– Джункану? Что это? – спросила Вики.

– Это праздник, на котором можно надраться до чертиков и танцевать с кем угодно, потому что затуманенные ромом глаза перестают различать того, с кем танцуешь, – сказал Сток и потянулся к интеркому. – Этот Джункану, – добавил он, обернувшись, – изрядно повеселит нас. Пойду подготовлю катер.

– Звучит замечательно, Сток, – крикнула Вики ему вдогонку.

33

– Расскажи подробно, что случилось с Алексом ночью, – сказал Конгрив, когда они с Вики остались наедине. Стокли пошел снаряжать катер, и они все еще сидели под звездами.

Она рассказала.

– Ты говоришь, приступы панического страха? – Эмброуз озабоченно прищурил глаза. – И сколько их было?

– Говорит, два или три, – сказала Вики. – Он сегодня просто измучился. Нехорошо это. Я лишь надеюсь, что это приступы паники, потому что в ином случае все может быть гораздо хуже.

– Насколько хуже?

– У него может возникнуть эпилепсия. В худшем случае – опухоль мозга. Я хочу, чтобы завтра он немедленно сделал полный анализ крови.

– А мне казалось, он здоров.

– Увы, у него симптомы какой-то болезни.

– Его преследует эта паника только здесь, – сказал Конгрив. – Алекс был на этих островах еще мальчиком. Тогда случилась страшная вещь – его родителей кто-то хладнокровно убил.

– Боже мой, так вот почему он так сердится, когда я спрашиваю его о детстве. Я-то думала, что его просто усыновили, а он не хочет говорить об этом. Я и не настаивала.

Эмброуз пристально посмотрел на нее, в его голове созрело решение. Скрывать от нее ничего не нужно. Она, во-первых, доктор, а во-вторых – возлюбленная Алекса.

– Все гораздо хуже, чем ты думаешь. Алекс стал невольным свидетелем убийства. Он похоронил ужас, испытанный им, глубоко в сознании. Я думаю, что, вернувшись сюда, в то самое место, где это случилось, его ужас начинает выползать наружу смутными воспоминаниями.

– Ах, как это ужасно…

– Невероятно ужасно.

– Я всего лишь хочу помочь ему, Эмброуз, – сказала Вики.

– Все мы этого хотим, милая девочка. Ты можешь преподнести ему какой-нибудь из профессиональных даров. Я знаю, что твоя работа затрагивала вопросы проблемных детей. Вот лично я стараюсь применить профессиональные навыки, чтобы помочь ему.

– В каком смысле?

– В таком, моя милая, что почти тридцать лет я тщетно бился над раскрытием этого чертова убийства. В одиночку. Потому что дело передали в архивы Скотланд-Ярда еще в начале восьмидесятых.

– А Алекс знает, что ты делаешь?

– В некотором роде да. Но мы с ним это не обсуждаем.

– Думаешь, это разумно? Я имею в виду, действовать в одиночку, без его разрешения?

– Боюсь, это единственный способ. Недавно я добился значительного успеха. Если я еще чуть-чуть поднатужусь, чтобы подобраться к ответу достаточно близко, я расскажу ему все.

– Будь осторожен с его чувствами, Эмброуз!

Конгрив взглянул на нее, словно осуждая ее прямоту.

– Извини, я говорю глупости. Я знаю тебя как человека очень тонкой натуры, деликатнейшего и добрейшего. Мне пойти спросить Алекса, хочет он ехать с нами или нет?

– Конечно, девочка моя, конечно! – сказал Эмброуз, и Вики сбежала вниз по изящной витой лестнице, ведущей к апартаментам Алекса.

Как и ожидалось, яхт-клуб был извивающейся, потеющей, слитой воедино массой человеческих тел. Горящие высоко на стенах факелы бросали на танцующих желтые и оранжевые блики. На маленькой эстраде бушевало трио каких-то ямайцев с косичками-дредами.

В воздухе царил запах пота и сладкий аромат марихуаны. Масса веселящихся людей казалась взрывоопасной смесью – не дай Бог бросишь спичку, и она взорвется.

Вики и ее спутники пробивались к бару. Чудесным образом они нашли там три рядом стоящих стула. Алекс, несмотря на увещевания Вики, ехать отказался. Он просто попросил ее присматривать за Конгривом, чтобы тот не попал в неприятности. Настроение Алекса, как показалось Вики перед уходом, значительно улучшилось.

Появился бармен с обнаженным торсом, и Эмброуз представил его Вики, назвав Эменом. Эмброуз заказал бармену два коктейля «Страдающий ублюдок», а Сток заказал диетическую колу. Напитки появились почти немедленно, и Вики жадно потянула коктейль через соломинку.

Выпив до дна этот вкусный яд, она немедля потребовала еще. Пока Эмен обслуживал ее, она осмотрела танцующих и громко сказала:

– В этом месте пахнет сексом!

Сток засмеялся:

– Как догадалась? Нехорошая девочка, привыкла к подобным зрелищам у себя на Юге?

Она снова жадно потянула напиток через соломинку и улыбнулась, посмотрев на Стока.

– Я сказала, что здесь лишь пахнет сексом.

Сток снова засмеялся; Вики заметила, что Сток уже обхватил за талию какую-то симпатичную смуглую девушку, стоящую рядом. Она выглядела смущенной и глупо улыбалась.

– Это Глория, – сказал Сток, и Вики пожала ей руку.

– Мы встречались на пляже сегодня, ловили рыбу, и я преподал ей несколько профессиональных уроков. В результате поймали во-от такую рыбину!

– Такую большую? – улыбнулась Вики, посмотрев на разведенные в стороны руки Стока.

Глория смущенно засмеялась.

– Стокли твой друг? – спросила Глория у Вики с тенью подозрения в глазах.

– Да он каждому встречному друг, – сказала Вики. – Я совершенно уверена, что вы ему нравитесь не меньше остальных. А может быть, даже и больше. – Она ехидно захихикала, что выглядело со стороны довольно странно, и все, кто находился рядом, переглянулись.

– Я работаю здесь, – пояснила Глория. – Сегодня не моя смена, но если вам что-то нужно, говорите, не стесняйтесь.

– Не знаю, как ей, а мне бы хотелось еще порыбачить с вами, – сказал Сток. – Под луной.

Глория снова засмеялась.

– Боитесь, что рыба укусит вас, мистер Джонс? – сказала она.

– Да, – решительно ответил Сток. – Мне кажется, рыба будет чертовски сильно кусаться сегодня.

Засмеявшись, они вдвоем исчезли в толпе.

– Потанцуем, Констебль? – обратилась Вики к Эмброузу, который озабоченно помешивал выпивку пальцем.

– Я как раз обдумывал этот вопрос, – сказал Эмброуз. – Может быть, все-таки стоит забраться на эту проклятую стойку и пойти в плясовую! Думаешь, это неразумно?

Она не стала отвечать, потому что какой-то симпатичный смуглый юноша протянул руку и пригласил на танец, с улыбкой кивнув на танцующих. Улыбнувшись, как бы извиняясь перед Конгривом, она кинулась вместе с красивым юношей в круговорот людских тел.

Когда она, счастливая, вернулась к стойке, Эмброуза там уже не оказалось. Она заметила его в дальнем углу зала, танцующим с высокой блондинкой. Глянув на часы, она ничего не увидела, лишь тусклый блеск стекла. Во всяком случае, еще не могло быть очень поздно, подумала она и подозвала Эмена, чтобы заказать еще чего-нибудь.

– Добрый вечер, – сказал ей мужчина, удивительным образом оказавшийся на соседнем стуле. – Угостить вас?

У него был какой-то славянский акцент, болгарский кажется. А может быть, русский. Темные гипнотические глаза, прямые длинные волосы, затянутые хвостиком на затылке. Изящное лицо. Продолговатый нос. Одет во все черное. Экзотично. Привлекательно, хотя и немного пугающе.

– У меня есть один – как бы сказать – принцип, – сказала Вики, улыбаясь незнакомцу. – Я или пью одна, или пью за компанию. Поэтому соглашусь. – Она вспомнила, что такие слова как-то уже упоминал Алекс, и засмеялась. Она подумала, что выглядит странно, когда так смеется, ну и что из этого?

Мужчина продолжал поедать ее своими гипнотическими глазами. Но она была настолько пьяна, как ей казалось, что гипноз на нее не действовал.

– Как вас зовут? – спросила его Вики.

– Григорий.

– Рада познакомиться, Григорий. Я пьяна! – захихикала Вики и протянула ему руку. Он взял ее ладонь и крепко пожал.

– Вы остановились где-то на этом острове? – поинтересовался Григорий, склоняясь к ней. Он помешивал пальцем свой напиток.

– Я? Нет, я живу на яхте «Блэкхок»

– Извините?

– «Блэкхок», такая яхта. Видите ее там? Вон она, вся в огнях!

– О, какая красивая. И чья же она?

– Одного моего друга.

– Случайно не Александра Хока?

– Вы его знакомый?

– Не совсем. Я просто знаю о нем. Он ведь такая известная личность.

– О, спасибо, Эмен. Больше мне ничего не наливай. Ладно? Я исчерпала свой сегодняшний лимит. Извините, Григорий, что вы сказали?

– Неважно. Вы с вашим другом здесь надолго?

– На неделю или две, наверное.

– Так долго? Должно быть, это утомительно. И что будете делать все это время?

Его глаза буквально сверлили ее. Он хотел знать, что она будет делать целыми днями. Ну, что-нибудь восхитительное, интересное. Этот утонченный европеец ожидает какого-то необычного ответа, она была уверена.

– Ну, в общем-то, не знаю, – сказала она наконец. Она почему-то даже не помнила, зачем здесь. – Ах нет, знаю! Завтра днем мы поедем на остров Свиньи! Там живет большая жирная слепая свинья, ее зовут Бетти. Слышали о ней?

– О да, она, можно сказать, знаменитость на этих островах. Ну что ж, мне пора, до свидания. Был рад знакомству с вами, мисс…

– Свит, – закончила она.

Странный человек исчез так же внезапно, как и появился. Словно призрак. Она стала искать глазами Стока, но не увидела. Кажется, она заметила в дальнем углу Эмброуза, о чем-то болтавшего с блондинкой. Вики попыталась подозвать бармена, чтобы попросить кофе, но не могла докричаться из-за музыки и громкого визга.

Внезапно ей стало дурно. Вики встала со стула, втиснулась в толпу и стала напролом прорываться к дверям, отталкивая танцующих. Она хотела вдохнуть свежего воздуха. Выбравшись на улицу, она увидела на небе луну. Такую яркую, как будто та возвещала приход нового дня. Ступени вели к пляжу. Мягкий, рассыпчатый песок белел в лунном свете. «Блэкхок» был залит огнями на горизонте. Она села под шелестящими на ветру кронами пальм, потягивая ром из бокала, который успела захватить с собой из клуба. Она наслаждалась этой ночью, которая напоминала прекрасный тропический сон.

Сток с Эмброузом, обыскав весь остров, нашли ее одиноко спящей на берегу под кокосовой пальмой. Сток взвалил ее себе на плечо и отнес на катер.

– Наша девочка заснула, – сказал он Брайану, который управлял катером. – День был долгим, теперь ей нужно хорошо выспаться. Наутро она будет как новенькая.

Вики на мгновение очнулась, пробормотав что-то неразборчивое, и снова упала головой на плечо Эмброуза. Она сильно храпела по дороге на яхту.

Сток был прав.

Этот день и вправду выдался долгим. Но последующие будут намного длиннее.