Текст книги "Между адом и раем"

Автор книги: Тед Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

– Замечательно, – сказал Хок, улыбнувшись.

– Они извиняются за то, что заставили ждать. Похоже, им не очень удобно продолжать разговор на такую тему в общественном месте, но они хотят преподнести подарок – водку.

– Судя по их внешности, этот напиток представляется им лучшим подарком, – заявил Хок.

В руках Голголкина появилась небольшая, обтянутая красным бархатом коробка, которую он поставил перед Хоком. Хок открыл ее и снова улыбнулся. Это была водка торговой марки «Moskoya Private Label». Довольно редкая. Чертовски хорошо пить такую, пролежавшую пару часов в холодильнике.

– Очень мило с вашей стороны, – сказал Хок, переводя глаза с одного русского на другого. – Замечательный подарок. Ну, давайте начнем. По словам нашего общего друга сирийца из Абу-Камал, с собой у вас полное описание товара, я прав?

Конгрив начал переводить, и скоро трое мужчин, как показалось Хоку, снова начали словесную перепалку.

Официантка подошла с подносом и поставила перед каждым по запотевшей бутылке пива. Ее злые глаза избегали взглядов русских, и, когда она их обслуживала, пальцы дрожали от кипящей внутри ненависти. Какая симпатичная девушка, подумал Хок. Как жаль, что она так расстроена.

Когда она подавала Хоку пиво, он не смог не заметить красных полос вокруг ее запястий. Быстро глянув на ее ноги, он увидел, что на лодыжках у нее тоже ссадины. Несчастную девушку, видимо, недавно изнасиловали, причем жестоко.

– Как вас зовут? – прошептал Хок девушке, нежно взяв ее за руку.

– Глория, – ответила она, опустив взор.

– Глория, – повторил Хок, сразу вспомнив, что именно это имя Конгрив слышал во время ссоры между русскими. – Да, я должен был и сам догадаться.

5

Хоку было тяжело скрывать ненависть, охватившую его к этим русским. Подумать только – несколько мгновений назад он еще испытывал к этим развратным дегенератам чувство сострадания. В мире Алекса были правые. И были неправые. Переходного звена между ними не существовало.

Работа, которую приходилось выполнять Алексу Хоку в пользу правительств США и Великобритании, часто вынуждала иметь дело с подобными типами. Но Хок был из тех, кто глубоко и самоотверженно любил свою работу. И сейчас, после январского простоя, он предвкушал удовольствие от этого задания.

Он пристально смотрел на двух мужчин, сидящих перед ним. Согласно данным Кэпа Адамса, резидента ЦРУ в Кувейте, эти двое были безжалостными пиратами, которые не погнушались бы даже прибылью от продаж оружия массового уничтожения международным террористам. Согласно полученной информации можно было смело полагать, что они смогут вывести на след исчезнувшей субмарины «Борзая». После Хок планировал вывести этих паразитов из бизнеса. Навсегда.

Конгрив произнес по-русски какую-то короткую фразу, Голголкин вынул из своего портфеля выцветшую кожаную папку красного цвета и толкнул ее Хоку. На ней было золотое тиснение – серп и молот.

– Я считаю, – сказал Хок, – вам следовало бы сменить символ. А то по серпу слишком сильно прошлись молотом.

Пока Конгрив переводил, смотря на недоуменные лица русских, Хок тщательно изучал стопку глянцевых фотографий. Его внимание привлек один объект. Это был огромный реактивный катер на воздушной подушке, который мог транспортировать по меньшей мере шестьдесят – семьдесят солдат. Или пассажиров. Он вынул фото из стопки и положил на стол.

В Шотландии у Хока был замечательный замок на скалистом острове. Он поручил своему приятелю Фалдо устроить там одно из лучших полей для гольфа. Хок почти не умел играть в гольф, но его любовь к этой игре была неистощима.

Почти не бывая в этом замке, Хок решил превратить его в отель. Реактивный катер мог бы быть отличным транспортным средством для доставки гостей на остров. То что судно было советской постройки, только добавило бы шарма.

– Какая у него скорость? – спросил Алекс.

«Распутин» что-то пробормотал, и Конгрив перевел:

– При спокойной безветренной погоде развивает более шестидесяти узлов.

Хок промолчал и продолжил рассматривать фотографии. Какого только оружия и боевой техники на них не было! Ракеты и ракетные установки «скад», военные вертолеты, скоростные ракетные катера… Тут было все, кроме того, что нужно было Хоку. Он убрал фотографии в папку, толкнул ее владельцу и встал.

– Ну, – сказал Хок, – вы пробудили во мне интерес. Я хотел бы видеть вас на борту моего катера. Мы можем продолжить нашу беседу в более уединенном месте.

На лицах русских сразу заиграла улыбка, явно порожденная сбывающимися надеждами на заключение крупной сделки. Вставая из-за стола, они протянули руки, собираясь пожать ладонь Хока, но он проигнорировал этот жест и, обернувшись к Конгриву, произнес:

– Эмброуз, проводи, пожалуйста, этих типов на катер. Я задержусь на секундочку, чтобы расплатиться.

– Так вот, оказывается, что ты хотел купить?! – сказал Конгрив и прошептал на ухо Хоку: – Мог бы раньше мне рассказать, я бы тщательно проверил этих грубиянов.

– Я не хотел озадачивать тебя этим. Сазерленд уже проверил их до того, как мы выехали из Лондона. Я же говорил тебе, Эмброуз, – считай это отпуском. Расслабься, позагорай, повеселись. Ты такой мрачный с тех пор, как умерла Мэгги.

Конгрив посмотрел в сторону, охваченный нахлынувшей тоской.

– Мэг была отличной гончей. У меня тоже когда-то была собака, – сказал Хок. – Шалун. Я так любил его, и мне страшно было наблюдать, как он стареет, как умирает.

– Да, это действительно страшно, – отозвался Конгрив. – Но они все равно умирают, и, в конце концов, ты остаешься в одиночестве. – Пожилой мужчина отвернулся, пожал плечами и выпроводил торговцев оружием на улицу.

Я всегда был одинок, подумал Хок, глядя на него. Всегда.

Хок подошел к бару. Сев на один из пустующих стульев, сказал бармену с улыбкой:

– День просто замечательный, не правда ли?

– Воистину Господь благословил нас сегодня, сэр, – проговорил бармен, приветливо улыбнувшись в ответ. Он протянул руку. – Меня зовут Эмен Лиллиуайт, сэр. Зовите меня Эмен. Мы считаем за честь видеть вас в нашем клубе, капитан Блэкхок.

Хок кивнул и пожал его ссохшуюся коричневую ладонь.

– Эмен, мне рома, пожалуйста. Если можно, «Гослингс-151» с черной маркой.

– Почти никто его не спрашивает, но я найду, сэр! – ответил бармен.

Капитан? Хок был поражен. Он был в звании капитана первого ранга, когда, сделав успешную карьеру во флоте, ушел в отставку. Теперь его почти никто не называл капитаном.

Блэкхок? Никто, кроме Конгрива, не знал, что Алекс был прямым потомком знаменитого пирата. Может быть, во всем виноват этот идиотский ажиотаж среди лондонских журналистов, которые буквально по пятам преследовали его и следили за всеми его злоключениями? «Новая птичка Блэкхок упорхнула из клетки» – вот один из стандартных газетных заголовков.

Правда, пиратом Хока считали и многие финансовые воротилы, из-под носа у которых он коварно уводил контрольные пакеты акций. В любом случае, сумасбродное сравнение и кличка приклеились к Хоку основательно и особой радости не доставляли.

– Рад обслужить вас, – сказал Лиллиуайт, наливая полный стакан рома.

– Эмен, у меня обычно два повода выпить – когда я один или в чьем-нибудь обществе, – пошутил Алекс, сделав глоток темной жидкости. – Выпьешь со мной?

Эмен улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– Ни разу не пил с самого открытия клуба – уже почти пятьдесят лет. Господь окружил меня соблазнами, он наблюдает за мной. Иногда я представляю, как вхожу в жемчужные врата. Может быть, сам Господь скажет: «Ты прошел долгий путь, Эмен. Может, все-таки выпьешь?»

Алекс засмеялся и спросил:

– Меня заинтересовали эти фотографии на стене. С каких лет они здесь?

– Ну, самым старым около пятидесяти, – ответил Эмен. – Наверное, еще с послевоенных лет. Я начал работать здесь – дайте-ка вспомнить – в сорок девятом.

Хок молчаливо кивнул, глядя на стену. Он изучал старые фотографии с таким вниманием, словно надеялся встретить знакомые лица.

Он посмотрел на Глорию. Она стояла у окна и наблюдала, как Конгрив с двумя русскими идут вдоль пристани. Потом подошла к Хоку, потупив взор, и вручила ему счет. Хок даже не посмотрел на сумму. Он взял ее ладонь и вложил туда сто фунтов стерлингов.

– Я не знаю, что произошло с вами вчера. Но это я пригласил на ваш остров этих людей и чувствую свою вину. Я обещаю – они больше никогда, никогда не потревожат вас.

Она посмотрела на него, сверкнув глазами:

– Вы удержите их?

– Вообще-то, я планирую удалить их, – ответил Хок, улыбнувшись. – А чтобы ссадины затянулись, натрите их свежим алоэ.

– Хорошо, – сказала она, отведя от него глаза.

Хок еще раз задержал взгляд на фотографиях. Заметив среди этой мозаики снимок, сделанный полароидом, он почти рефлексивно протянул к нему руку, снял со стены и, даже не взглянув на него, убрал в нагрудный карман рубашки.

На улице Конгрив поднял гидравлический люк моторного отсека и увлеченно показывал русским силовые установки «Роллс-Ройса» с двойным наддувом.

– Констебль, раскрываем новейшие технологии Ее Величества? – сказал Хок, глядя на него с пристани.

Конгрив с виноватым видом нажал кнопку, и послышался гидравлический свист затворяемого люка. Хок позабавился, глядя на русского, пытавшегося спешно выкарабкаться из отсека.

– Все в порядке? – спросил Хок Томми Квика, взойдя по трапу на борт катера.

– Так точно, капитан, – сказал Квик. – Трубки, маски и ласты заготовлены на всех. Сейчас прилив, поэтому проход в пещеру скрыт под водой. Придется нырять до двух метров. Там поблизости плавают, правда, несколько акул, но не стоит волноваться, сэр.

– Я бы тоже не волновался, Томми, если бы оставался на борту, – ответил Хок.

– Извините, сэр, я просто хотел сказать…

– Расслабься, Том, – улыбнулся Хок. – Просто я неудачно пошутил. Чего все ждут? Даже старина Конгрив чего-то медлит. Может быть, кто-нибудь нальет ему бочонок рома на дорожку? Нам ведь уже пора?

Хок обратился к русским, усевшимся на корме:

– Парни, вы когда-нибудь ныряли с трубкой? Это замечательно. Вам определенно понравится. Ну что, поехали?

Хок встал на место рулевого и потянул на себя хромированную ручку газа. Через секунду катер со свистом мчался вдоль бухты, направляясь к острову Шаровая молния.

– Посмотри-ка, Эмброуз, – крикнул Хок, указывая на русских, съежившихся на корме. – Явно закоренелые домоседы. Неудивительно, что они потеряли вкус к холодной войне.

Конгрив посмотрел на них. В самом деле, они были бледны, будто призраки.

– На мой взгляд, они не совсем русские, – заявил Конгрив, и Хок не смог удержаться от смеха.

6

Рафаэля Эдуардо Гомеса, старшину третьего класса с базы Гуантанамо ВМФ США, так трясло, что он буквально вбежал в бар. Заказав двойной бренди, он осушил его в два счета. Не было и восьми утра, но через пятнадцать минут должна состояться самая важная в его жизни встреча.

Спиртное успокоило нервы. Да, здорово успокоило. Вслед он одним глотком осушил стакан ледяного пива и шумно хлопнул о стойку пустым стаканом. Да! Вот он – завтрак чемпионов.

Сегодня был последний день его увольнительной по семейным обстоятельствам. Он добился выдачи увольнительной, узнав, что мать при смерти. В последнюю минуту решил, что будет здорово взять с собой и семью. Устроить заодно «хорошее времяпровождение», как выразилась его жена Рита.

В Майами двое суток шел дождь. Наконец появилось солнце, и утром он обещал поехать с Ритой и двумя дочерьми на пляж Сауз-Бич. Рита напомнила.

– Кое-что нужно провернуть, – ответил он Рите на кухне у тетушки Нины.

– Что именно?

– Кое-что, – ответил он. – Одно дело. Я не могу об этом распространяться. У моего кузена Паблито есть мыслишка. Можно заработать кучу денег, милая.

– Твой кузен только на прошлой неделе вышел из тюрьмы! Неужели уже соскучился по ней? Знаешь, дорогой, может быть, он совершает преступления не из-за денег? Может, ему нравится…

– Что-что? Ты хочешь сказать, что мой любимый кузен…

Тогда-то он потерял контроль. Ударил ее. Чересчур больно для «хорошего времяпровождения». Она все еще кричала на него, когда он, хлопнув дверью, прямиком направился на улицу Калле Охо. Это была главная улица кубинского района Майами. Люди, с которыми он должен был встретиться, попросили быть ровно в восемь в кафе «Сан-Кристобаль».

Он пришел минутой раньше и сейчас чувствовал себя хорошо. Изнутри его согревал приятный огонь. За стойкой сидел какой-то пожилой тип, потягивая кофе с молоком и заглядывая под юбку официантке, которая, нагнувшись, наполняла ведерко со льдом. А так в заведеньице было пусто. Он пришел первым, ну и хорошо.

Он достал газету «Майами геральд», как они договорились, и положил ее на стол, развернув раздел новостей спорта. Чертовы «Дельфины»! Ну и что, скатились до четвертой позиции? Едва Марино ушел из команды…

На газету упала чья-то черная тень.

– Сеньор Гомес? – спросил крупный высокий человек в белой рубашке. Господи, он даже не заметил, как они вошли. Осмотрелся, называется.

– Да, это я, – попытался он дерзко улыбнуться, хотя не был уверен, получилось ли. Может быть, переборщил с двойным бренди?

– Вы фанат «Дельфинов», сеньор? – поинтересовался второй, ниже ростом, но плотнее.

В руках у него был поношенный серый чемодан. Довольно странно – у Гомеса был такой же. Точно. Второй тип очень осторожно поставил чемодан на пол и посмотрел на Гомеса, ожидая ответа.

Оба были плохими ребятами, он это понял почти сразу. Зализанные волосы, темные очки, массивные золотые цепи, «Ролексы» с бриллиантами и все такое – типичные бандиты.

– Раньше, но сейчас болею за «Янки», – проговорил он как можно отчетливее.

Гангстеры улыбнулись и сели напротив. Он знал, что правильно произнес чертов пароль. Прямо в точку. Когда ты хорош, ты должен быть хорош во всем.

– Ваша левая рука. Покажите ее, – сказал Здоровяк.

Гомес повернул ладонь вверх и показал вырезанные на ней буквы. Здоровяк промолчал, лишь кивнул своему спутнику.

– Что означают эти буквы, никак в толк не могу взять, – сказал Гомес, – ММ? Клуб «Мао-Мао»? Или это WW?

Оба посмотрели на него как на сумасшедшего.

– Лучше заткнись и предоставь задавать вопросы нам, – сказал Здоровяк. – Мы спрашиваем, ты отвечаешь. Понятно?

– Ладно, ладно. Простите. Я ведь только спросил, что значат эти буквы. Кстати, а у вас, ребята, нет ли имен случаем? Просто так, интересуюсь.

– Видно, парень не понимает по-английски, – сказал Здоровяк, покачав головой.

– Да нет, с английским у него порядок. Просто у него память, что у комара, – заметил Высокий.

– Эй, подождите секундочку, – начал Гомес, – я не…

– Заткнись и слушай. Хорошо?

– Хорошо. Я весь внимание.

– Вот и славно. Ты хочешь провернуть эту работенку? Тогда притихни на пять секунд. Это мы говорили с тобой по телефону. Я – Хулио. Он – Иглесиас, – сказал Высокий.

– Господи, – сказал Гомес, хлопнув по столу, – вы, ребята, просто великолепны. Даже имена у вас кодовые!

– Ты доверяешь этому парню? – сказал Высокий.

– Это не кодовые имена, ясно? Нас и правда зовут Хулио и Иглесиас, – продолжил тип в белой рубашке.

– Прекрасно. – Гомес кивнул головой. – Круто. Хулио. Иглесиас.

– Дай-ка посмотреть твою газету, – сказал Здоровяк.

Он сказал это с сильным кубинским акцентом. Эти двое головорезов – прямиком из Гаваны, разве что слепой не догадается.

– На здоровье, – сказал Гомес, подтолкнув газету.

Тот раскрыл ее на странице, куда Гомес вложил все документы, о которых они договаривались: служебное удостоверение, водительские права, социальная страховка. Пока один из этих типов изучал их, другой позвал официантку и заказал три кофе с молоком.

– Мы оба опечалены смертью твоей матери, – сказал один из кубинцев, ковырнув во рту золотой зубочисткой.

– Откуда вы узнали об этом? – спросил Гомес. – Вам Родриго сказал?

– Если у тебя есть мозги, не повторяй больше этого имени. Ну, а если нет…

Гомес кивнул и посмотрел на них, убедившись: они поняли его догадки.

– Родриго? – ухмыльнулся он. – А что плохого в имени Родриго?

– Ты только что произнес его снова, тупица, – разозлился Здоровяк. – Дважды.

– Ну, я просто…

– Как ты смотришь на то, чтобы заткнуть свой чертов рот, пока мы изучаем твои бумаги?

Эти двое позвонили ему сразу же, едва он вернулся на базу после случившегося в «Мао-Мао». Перед тем как уехать из Гаваны, он еще раз сходил в больницу и попрощался с матерью. Когда выходил из палаты, она стонала от мучительной боли. Он немедля умчался домой, в Гитмо.

Мать умерла через час после его ухода из больницы – так сказала Рита, когда он вошел.

Его охватила апатия, кроме того, беспокоили болезненные порезы на руке, но все это затмевал чертов страх перед огромным долгом в сто кусков – ну где он их возьмет? Хотя, с другой стороны, что они могли ему сделать? При условии, что он почти не покидает своей базы, как они его достанут? Но они не заставили себя долго ждать.

Они позвонили домой. Как раз той ночью он вернулся из Гаваны. Сидел на кухне и пил пиво «Будвайзер». Всплакнул, думая о матери. Дети спали, а жена смотрела наверху какой-то тупой фильм. И тут звонят эти двое. Они хотели узнать, нашел ли он деньги и когда собирается навестить свою тетушку Нину?

Просто невероятно, черт подери!

Они знали имя и адрес его тети! Сказали, что слышали о нем много хорошего и хотели бы повидаться с ним еще до истечения срока.

Он сказал им, что нет денег. И что он не видит никакой перспективы получить такую сумму в течение одной недели. Может быть, сказал он, срок выплаты можно отсрочить? В Майами у него были друзья. До службы во флоте он приторговывал кое-чем. Может, он смог бы провернуть что-нибудь с одним из своих старинных приятелей. Пока он все это говорил, видел перед собой лишь бесцветные глаза Родриго. Поэтому не скупился на обещания.

Как будто у него и впрямь был шанс собрать сто тысяч за три дня. Да на это ушли бы три его жизни, думал он.

И вот произошло чудо. Чем дольше он говорил с ними, тем больше убеждался, что они не собираются прикончить его из-за этих проклятых ста кусков. У них было какое-то деловое предложение. Сделка, которая не только поможет ему избавиться от гнетущего гаванского долга, но и разбогатеть!

Они сказали, что хотят встретиться в Майами. Они были уверены, что он проявит интерес к их предложению.

– Миллион баксов породит в тебе неподдельный интерес? – спросили они.

– Миллион? – повторил он, чуть не задохнувшись от произнесенной цифры. – Да, несомненно породит.

Он тщательно прислушивался к их словам. Кажется, это не было какой-нибудь уловкой, чтобы выманить его с базы, а потом прикончить. Он разбирался в психологии людей, поэтому решил, что эти ребята говорят правду.

Ну и вот, он пришел в это кафе «Сан-Кристобаль», готовый к любому заданию. Миллион баксов? Да за такие деньги он был готов встретиться с кем угодно. Даже с Адольфом и Гитлером или с Фрэнком и Синатрой, черт бы их побрал, не говоря уж о каких-то Хулио и Иглесиасе.

Кто хочет стать миллионером? Старшина третьего класса Рафаэль Гомес, вот кто.

Он уже начал думать, что та случайная встреча с Лин-Лин была счастливой вехой в его жизни и означала поворот к лучшему. И это лучшее, кажется, не заставило себя долго ждать. Таким счастливым он не чувствовал себя со школы, если уж говорить начистоту.

Эти двое так и не захотели представиться. Они ведь знали его настоящее имя. Гомеса это немного тревожило. Хотя, может быть, так и надо. Чем меньше он будет знать, когда и где дерьмо попадет в вентилятор, тем лучше. Но все же…

– Может, прекратим бесполезный бег и сразу придем к финишу? – сказал Гомес. – Что же нужно сделать такому парню, как я, чтобы получить миллион баксов? Каков ваш план, парни? И, раз уж мы собираемся сотрудничать, давайте без этого дерьма. У вас есть имена, настоящие имена?

– Я Хулио, – повторил Высокий. – Я ведь, кажется, уже говорил, амиго.

– А я Иглесиас, – сказал Здоровяк.

Гомес посмотрел на них, покачав головой.

– Ну да, Хулио и Иглесиас. А я – Элвис и Пресли. У меня раздвоение личности. Может быть, хотя бы растолкуете мне свой большой план? Вы, ребята, все увиливали от темы тогда, по телефону, разве нет? Хулио?

– Конечно. План очень прост, сеньор Элвис, – улыбнулся Хулио. Один из передних зубов у него был золотым, и на нем играли блики утреннего солнца, заглянувшего в окна. Зуб мешал сконцентрироваться на его словах. Зуб и мысль о том, что в потрепанном чемодане может быть миллион баксов.

– Если прост, это хорошо, – сказал Гомес, чувствуя, как колотится его сердце. Его снова начало трясти, но теперь изнутри. Ему что, нужно кого-то прикончить? Сделает ли он это за миллион? Может быть.

Однажды он убил человека. Случайно. Столкнул в ров с аллигаторами на чертовой Тамиами-трейл. Никто об этом не знал.

– Черт, здесь так жарко. Может, пивка? – спросил Гомес. Они отрицательно покачали головами. – Нет? А я бы опрокинул стакан. Пиво – это завтрак чемпионов, ребята. Так-то.

Чего нет у этих парней, так это чувства юмора, подумал он.

– Все, что вам нужно сделать, сеньор Пресли, – доставить этот багаж завтра в Гуантанамо. – Тип поднял чемодан и положил его на стол.

– И все?

– И все.

– Вы, ребята, наверное, не поверите, – сказал Гомес, – но у меня есть точно такой же чемодан. Точно такой же.

– Может быть, это и есть ваш чемодан, сеньор, – ответил Хулио.

– Что? Ни в коем случае. Мой чемодан лежит под кроватью, у тетушки дома.

– Вот как? Вероятно, раньше лежал.

Гомес глянул на чемодан, увидел на нем старые наклейки. Вот дьявольщина – это был его чемодан!

– А что в чемодане, если не секрет?

– Сложно объяснить, сеньор, – сказал Иглесиас. – Вы когда-нибудь слышали о тараканьем мотеле?

– Да. Это когда тараканы селятся, а выселяться не желают.

– Ну вот, внутри что-то типа тараканьего мотеля, только наоборот, – сказал Хулио.

– Точно, – вмешался Иглесиас. – В этом мотеле тараканы уже живут, но мечтают выбраться. Выбраться и дать по заднице гринго.

– Но вот что самое интересное, – добавил Хулио. – Тараканы эти в данном случае не тараканы, а бактерии – так, ерунда, но сами они содержат новый нервно-паралитический яд. Смертельный.

– О чем вы говорите? – сказал Гомес. Его снова начало трясти. Но он знал наверняка, если хочет когда-нибудь увидеть этот чертов миллион своим, ему нужно быть предельно хладнокровным.

– Это новый вид бактериологического оружия, Элвис, – сказал Иглесиас. – Последнее достижение современных биотехнологий. Порождает жуткий переполох, вот так-то.

Хулио и Иглесиас очень пристально смотрели на него.

– Бактериологическое оружие, – повторил Гомес. – Что вы имеете в виду?