Текст книги "Между адом и раем"

Автор книги: Тед Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

16

– Ничто так не заставляет холодеть кровь в жилах, как вид больших спинных плавников, разрезающих поверхность воды рядом с тобой, – сказал Хок, указывая рапирой на кружащих внизу акул. – Вы согласны со мной, джентльмены?

Казалось, Григория и Николая сейчас стошнит.

– Кто-нибудь из вас разбирается в акулах? – поинтересовался Хок. – На самом деле их более трехсот пятидесяти разновидностей. Вот, смотрите, – шестиперая акула. А недавно я видел поблизости несколько тигровых и одну акулу-людоеда. С ними надо быть поосторожнее. Жуткие твари. Так и норовят отужинать человечиной.

Крупный русский, повернувшись боком, начал робко пробираться назад, но Хок снова упер ему в живот острие своей рапиры. Тот остановился.

– Вот что я скажу, Николай, – продолжал Хок. – Тебе нужно сто пятьдесят миллионов моих долларов. Мне нужна твоя атомная подлодка. Но кроме того, мне нужно имя твоего последнего клиента. Понимаешь?

Внезапно сбоку к Алексу подошел Брайан Драммонд, держа в руках ведро из нержавейки. Оно было наполнено восемью литрами измельченной рыбьей требухи с хрящами и рыбьей кровью. У рыбаков это называлось приманкой.

– Гляди, Николай, – снова сказал Хок, – вот наш стюард Брайан, а в руках у него ведро с приманкой. Брайан, будь добр, опрокинь это ведерко за борт.

– Слушаюсь, капитан. – Брайан подошел к выдвижной сходне и вышвырнул содержимое ведра в воду.

Секунду спустя вода под сходней забурлила и вспенилась – это у акул проснулся бешеный аппетит.

– Говорите же, мальчики, – сказал Хок. – У меня кончается терпение, а у вас кончается время. – Двое мужчин залепетали что-то бессвязное.

– Они говорят, что раскрывать имена – не только непрофессионально, но еще и смертельно опасно, – сказал Конгрив. – Если они выдадут личные данные одного из поддерживающих с ними контакт, им грозит гибель.

– Пусть подробнее объяснят, что они имеют в виду под личными данными контактирующих с ними лиц.

Голголкин начал что-то быстро-быстро говорить.

Конгрив, выслушав речь, пересказал ее Хоку.

– Вот как обстоят дела, Алекс. Он получил по почте посылку, содержащую пять миллионов долларов и телефонный номер, – перевел Конгрив. – Когда он позвонил по этому номеру, ответивший не стал называть свое имя, а просто попросил позвонить по другому номеру. После таких многочисленных звонков ему удалось наконец переговорить с тем, кто хотел приобрести субмарину класса «Борзая». Он был готов заплатить настоящую цену. И настаивал на анонимности.

– Очень хорошо, – сказал Хок. – Мы наконец начали сдвигаться с мертвой точки. Код страны говорившего?

Конгрив спросил и затем сказал Хоку:

– По его словам, было так много номеров, так много голосов, что он уже не помнит последний номер. Все это были сотовые телефоны, а звонки в разные страны.

– Он получил депозит? – спросил Хок.

– Говорит, да.

– Каким образом он его получил?

– Говорит, по телеграфу на номерной счет в швейцарском банке.

– Великолепно. А откуда были переведены деньги?

– Говорит, не помнит. Просит тебя пощадить его.

– Какая жалость. Очень обидно, что память подводит его в такой неподходящий момент, – сказал Хок. Вытянув рапиру, снова подошел к съежившимся русским.

– Вы знакомы с такой древней пиратской традицией – «хождение по доске», товарищ Голголкин? – спросил Хок.

– Говорит, нет, – ответил ему Эмброуз.

– Правда? Традиция придумана одним из моих особо вспыльчивых предков.

Он снова ткнул мужчину острием в живот.

– Ай! – вскрикнул русский.

– Извини, старина, таков закон. Либо говоришь, либо идешь по доске. Если не выберешь из этих двух зол, я насажу вас обоих на свою рапиру.

Лезвие прорезало одежду мужчины, и в месте пореза начало расползаться алое пятно. Русский испуганно смотрел, как рапира медленно пронзает его.

– Последний шанс, Голголкин, – сказал Хок. – Откуда перевели деньги?

Второй русский что-то закричал, без сомнения уговаривая коллегу рассказать все как есть. Толстый сжал веки и процедил что-то сквозь стиснутые зубы.

Хок обернулся к Конгриву.

– Извини, Эмброуз, что он сказал?

– Деньги были переведены с банковского счета частного лица. Кажется, из Майами, – ответил Конгрив.

– Как называется банк?

Конгрив перевел. Голголкин громко всхлипнул.

– Он молится, – ответил Конгрив.

– Его молитвы останутся без ответа. Мне нужно название банка! Немедленно! – Он повернул лезвие.

– «Санстейт бэнк», – сказал Голголкин, сдавшись.

– А сейчас главный вопрос, – сказал Хок. – Кто же, черт возьми, купил «Борзую»? Кто? Говори имя владельца того счета, или ты покойник!

– Telaraca, – наконец крикнул русский. – Telaraca!

– Вот так гораздо лучше, – заключил Хок. – Какое облегчение, когда правда выходит наружу.

Вынимая рапиру, но не отводя ее от живота мужчины, Хок заявил:

– Чертовски красивое представление! А сейчас передай этому толстому ублюдку следующее. Если он лжет, то в этом мире ему от меня не уйти. Я найду его и порежу на куски вот этим самым лезвием.

Услышав эти слова, Голголкин отчаянно замотал головой.

– Он понимает, – сказал Конгрив. – Говорит правду. Клянется.

– Хорошо. А теперь, раз уж он так разговорился, пусть расскажет, когда он получил сумму окончательного платежа за «Борзую» и на какое число намечена поставка? Также меня интересует, сколько подлодок он уже продал – точное количество, и какого типа были эти лодки. Дизельные, атомные и т. д?

Конгрив извлек эту информацию и пересказал ее Хоку.

– И еще кое-что, – сказал Хок. – Передай им, если они еще хоть раз пальцем тронут бедняжку Глорию, акулы съедят содержимое их трусов на завтрак.

Когда толстяк опять закивал, Хок вытер лезвие рапиры об его штаны и снова повесил ее на бедро. Потом повернулся и подошел к поручням левого борта.

Брайан ожидал его с бокалом портвейна, на руке сидел попугай Хока. Птица немедленно перелетела на плечо хозяина.

– Ты не откажешься сопроводить двух этих морально разложившихся в Стэниел Кей? Только теперь под прицелом, конечно.

– Будет сделано, сэр. Я думаю…

– Хок! Хок! – закричал Снайпер.

Хок резко обернулся. «Распутин» с сумасшедшим блеском в глазах решительно бросился на него. Над головой блеснул уродливый изогнутый кинжал. Он угрожающе завыл, словно привидение.

У Алекса была лишь одна секунда, чтобы подставить руку и отразить несущийся сверху клинок. Он почувствовал резкое жжение – лезвие разрезало предплечье, и кровь брызнула на тиковые доски палубы. Несмотря на боль, он вдохнул сквозь стиснутые зубы и, оперев одну ногу на палубу, перехватил вооруженную кинжалом руку атакующего. Хок дал мужчине пролететь немного вперед, одновременно повернувшись на пятке.

Русский зарычал, теряя равновесие, и Хок удачно воспользовался моментом, еще раз повернувшись и не отпуская при этом руку летящего в воздухе мужчины, тело которого переместилось за пределы палубного ограждения.

Издав нечеловеческий вопль, мужчина несколько раз перекувыркнулся, падая вниз, и наконец с громким плеском рухнул в воду.

Хок оперся о переборку, обвязывая носовым платком окровавленную руку.

– Разрезал до кости, чертов ублюдок, – раздосадованно произнес Хок.

– Позвать судового врача, сэр? – спросил Брайан, вернув пистолет в кобуру. Хок так быстро разделался с русским, что стрелять не понадобилось.

– Не сейчас. В недавнем матче по бадминтону я пострадал гораздо серьезнее. Эмброуз, спроси, пожалуйста, у господина Голголкина, умеет ли тот товарищ плавать?

Эмброуз и Голголкин повернулись к Хоку спиной, наблюдая за барахтающимся в воде мужчиной. Кто-то додумался включить прожектор и навел его в эпицентр общего внимания. Отчаянно взмахивая руками и ногами, мужчина привлекал к себе внимание акул, которые окружали его.

– Я говорю, с ним все в порядке? Он не убился? – снова спросил Хок. При виде приближающихся плавников русский внизу начал кричать.

– Судя по всему, не убился, – ответил Хок на собственный вопрос. Он перегнулся через леер и посмотрел вниз. Ему, очевидно, понравилось увиденное.

– Брайан, пусть акулы еще покружат рядом с ним, а потом надо будет поднять этого шельмеца на борт.

– Они и так уже слишком близко, капитан, – сказал Брайан. – Особенно этот людоед.

– Не так уж близко, – ответил Хок и обернулся к Конгриву.

– Эмброуз, может быть, кто-нибудь даст товарищу Голголкину полотенце, чтобы прижать к порезу? К сожалению, рана совсем неглубокая – так, царапина. Думаю, теперь ему можно вернуть эту побрякушку.

Хок вынул из кармана конфискованный пистолет, извлек из него магазин, выбросил за борт и передал оружие Голголкину.

– Нам чужого не надо, – добавил при этом Хок, почему-то не услышав в ответ слов благодарности.

Большой русский, казалось, потерял дар речи. Он снова, выпучив глаза, уставился на своего несчастного коллегу, окруженного акульими плавниками.

– На этом все, капитан? – спросил Брайан.

– Думаю, да. Разве на сегодняшний день недостаточно приключений? Если старший боцман еще трезв, можешь попросить его подготовить к полету мой гидросамолет. Он мне очень понадобится завтра. Придется с утренней зарей лететь в Нассау.

– Да, сэр.

– Когда доставишь наших гостей на берег, позвони в Майами моим пилотам, скажи, чтобы в Нассау меня ждал «Гольфстрим», заправленный под завязку. В полдень мы должны вылететь в Вашингтон.

– Так точно!

– Так точно, так точно! – прокричал Снайпер.

– А, Снайпер, мой храбрый друг. Ты заслужил угощение. Брайан, выдай, пожалуйста, Снайперу банку черной икры.

– Будет сделано, – улыбнулся Брайан.

– И вот еще что. Скажи мисс Перкинс, чтобы сейчас же дозвонилась до Стокли, пусть он закажет столик завтра в восемь – нам с ним надо будет переговорить с глазу на глаз в джорджтаунском клубе.

– Слушаюсь, – сказал Брайан. – Вы, как обычно, остановитесь в отеле «Хэй Адам», в комнате с видом на Белый дом?

– Нет необходимости, спасибо. Я говорил с Пелхэмом. Судя по всему, в моем новом доме уже можно жить.

Брайан приложил ладонь к козырьку и поспешил исполнять указания.

Хок заметил, что толстый русский, смотря за борт, прислушивается к их разговору с молодым Драммондом. Какой любопытный, подумал он.

– Эмброуз, у тебя есть секунда? – спросил Хок, отведя Конгрива подальше.

– Ну вот, – тихо сказал Конгрив. – Он требует деньги.

– Пусть радуется, что получил жизнь обратно, – ответил Хок. – Скажи этой коммунистической заразе, что каждый, кто набивает карманы распродажей оружия в руки террористов, испытывает мое терпение.

– Мы, конечно, уберем их с яхты, Алекс. Но будет необходимо усилить меры безопасности. От них можно ждать чего угодно.

– Согласен. Переговорю с Томми Квиком. Придется удвоить охрану. Это имя, Telaraca… Кажется, я его где-то слышал. Оно что-то означает по-испански, что-то связанное с пауками.

– Это значит – «паутина».

– Я всегда жутко боялся пауков, – сказал Хок, передернув плечами. – Странно, не правда ли?

– Давай еще пропустим по стаканчику на ночь? – предложил Эмброуз. – Как раз можешь досказать эту увлекательнейшую сагу о грозе испанских мореплавателей, мерзавце Блэкхоке.

– Как раз в тему после восхитительного вечера с хождением по доске и схваток на мечах, – сказал Хок. Пропустив вперед своего друга, он пошел вслед за ним по лестнице.

17

Старый пират, услышав, что люди короля во дворе, понял: петли не избежать. Упав на свою лежанку, он пробормотал:

– Кончено.

Пастор встал на колени на холодный каменный пол и протянул старику руку.

– Покайтесь и совершите последнее путешествие с миром в душе.

– Я невиновен! – прорычал Блэкхок. – Зачем каяться невиновному? Сам король поощрял пиратство, чтобы набивать казну. А сейчас эта чертова Ост-Индская компания вдруг решила, что пираты мешают развитию торговых отношений. И сразу же на наши головы надели петли!

– Увы, это правда.

– Мои друзья в суде, моя команда – все до единого предали меня, чтобы спасти свою шкуру! Не капитан Блэкхок должен каяться, а эти нечестивцы.

– Увы, и это тоже горькая правда, – сказал священник. – Давайте вместе обратимся к Господу с молитвой.

Пастор отвел пропащего пирата в тюремную часовню, дав ему последний шанс искупить грехи. Войдя в полумрак часовни, они присели на длинную деревянную скамью, перед которой стоял гроб, обитый черной материей. По традиции обреченные на казнь должны были сидеть перед символическим гробом ежедневно несколько часов подряд – в знак покаяния.

Густой аромат испаряющегося ладана поднимался к высоким сводам комнаты, но не мог скрыть стойкого запаха мочи, исходящего из всех углов.

Блэкхок молчаливо уставился на гроб, потягивая свой грог.

– Бесполезно, пастор, – сказал он наконец. – Покаяние не по мне. Я не чувствую необходимости. Войдя в иной мир, я не изменюсь. – Он вынул из-под плаща подзорную трубу со спрятанной в ней картой и протянул священнику.

– Эта труба – все, что у меня осталось в этом мире, – хрипло проговорил Блэкхок. – Она досталась мне в подарок от моей жены перед тем, как я в первый раз вышел в море капитаном. Сейчас я хочу вернуть ее своей супруге, чтобы она помнила о моей участи. Умоляю вас, пусть она попадет в ее руки невредимой. В мой плащ зашиты четыре золотых дублона, и я отдам их вам, если пообещаете, что исполните просьбу. Это мое последнее желание.

– Я исполню вашу волю, капитан, – сказал пастор. Блэкхок разорвал шов на плаще, вынул деньги и отдал их пастору.

Когда повозка приехала на место казни, пастор помог старому пирату подняться по ступенькам на помост, где Блэкхока ожидал палач. Капитан должен был умереть первым.

И вот, стоя с петлей на шее, он озирал шумную толпу в поисках немногих оставшихся у него друзей. Они должны были совершить благое деяние – поспособствовать его уходу в иной мир. Чтобы старик не мучался в петле, они хотели потянуть его за ноги и сократить время агонии.

Когда это свершилось, веревка оборвалась, и Блэкхок упал на землю. Петля оставила лишь ожог на его шее. Ошеломленного старика вновь пришлось вести на помост, чтобы повторить попытку.

Туман в его голове рассеялся, и протрезвевший Блэкхок, вновь стоя на пороге смерти, вдруг почувствовал в себе жизненную силу. Он задышал, его разум прояснился. Даже толпа, собравшаяся перед виселицей, казалось, аплодировала капитану. Счастливое предзнаменование перед шагом в неизвестность.

Он снова увидел себя стоящим на юте, раздающим приказы. Концы отданы, паруса расправлены и наполняются свежим вечерним бризом. Матросы, словно обезьяны, взбираются по канатам на реи. Курс на запад, туда, где над горизонтом восходит круглая желтая луна.

Прощай, море!

Он задумался: что сказать напоследок? Слова вырвались у него спонтанно, но ему показалось, они были произнесены эффектно.

– Человек без меча – самый страшный из врагов, – прорычал Блэкхок. – Услышь меня, Смерть, услышь и запомни это!

В толпе послышались восхищенные возгласы.

Он еще раз вдохнул сладкий воздух земли и, задержав его в легких, шагнул в вечность.

Хок на мгновение замолк, осушил очередной бокал портвейна, встал и поднял руку с бокалом над собой.

– Услышь меня, Смерть, услышь и запомни это! – сказал Хок, швырнув бокал в ночное небо.

– Услышь! Услышь! – повторил Эмброуз и тоже выбросил свой бокал за борт. – Ну вот, мы проводили капитана Блэкхока в последний путь, а я отправляюсь спать. Спокойной ночи, Алекс.

– Спокойной ночи, Эмброуз, – сказал Алекс. – Спасибо тебе, старина. Сегодня мне точно будут сниться пираты.

Он, конечно, пошутил – пираты и без того снились ему каждую ночь.

18

В шесть утра весь экипаж был на ногах. По команде кормовая часть «Блэкхока» поднялась вверх на массивных гидравлических опорах, открыв зияющее жерло объемного ангара, где Хок хранил свои «игрушки», как он их называл. Палуба и стены ангара были отлиты из нержавеющей стали. Здесь стояли зеленый «Бентли» модели «Бритиш Рейсинг» 1932 года с наддувом, «Ягуар» класса С, победитель гонки Ле Ман 1954 года, «Феррари Барчетта» Альберто Аскари.

Еще там был двадцатиметровый «Найтхок», скоростной катер, который мог развивать скорость более 100 миль в час. «Найтхок» благодаря своему мощному двигателю не раз выручал Хока.

Однако самой любимой игрушкой был серебристый гидросамолет, стоявший на аппарели. Его прямолинейный дизайн говорил, что, возможно, сам Рэймонд Лови в начале 30-х приложил руку к разработке конструкции.

По сигналу механизм аппарели наклонился, а спустя несколько секунд самолет уже покачивался на лазурных волнах.

Прямо под стеклом кабины краской было выведено – «Киттихок». Под этим названием красовалось изображение юной купальщицы. Сазерленд и Квик стояли у основания аппарели и удерживали в руках швартовы, привязанные к поплавкам самолета.

Конгрив с Хоком наблюдали за этой операцией.

На Хоке был старый летный костюм. Он всегда надевал его, когда отправлялся в полет на гидросамолете. Он потирал руки, предвкушая удовольствие.

– Отличное утро, чтобы парить в небесной синеве, – воскликнул Алекс, втянув носом соленый морской воздух.

– Да, великолепное, – согласился Конгрив, выдыхая густое облако табачного дыма.

– Слушай, старина, хочу, чтобы ты в мое отсутствие немного развлекся. Поныряй с трубкой, позагорай – ты ведь бледный как смерть.

– Хотел спросить о карте сокровищ. Надеюсь…

– Шкатулка лежит открытой на столе в библиотеке. Если захочешь вдруг ее куда-то перенести, в ящике стола щипцы.

– Хочу подключить к этому делу Сазерленда. Он может оказаться очень полезен в моих изысканиях.

– Потрясающая мысль. Он ведь возглавлял у вас отдел картографирования? Кто же откажется поискать несколько сотен миллионов золотом!

– Должно быть, занятие интересное.

Хок застегнул свой костюм на молнию и положил ладонь на плечо Конгрива.

– Я оставил там свои записи, они могут оказаться полезными. Сравнения с современными картами, выдержки из рукописей – всякая всячина, раздобытая в Британском музее томительными дождливыми вечерами.

– Правда? А я всегда думал, что ты проводишь эти вечера в пабах, в компании каких-нибудь замужних красавиц.

– Вот как? Вообще-то и в нашей библиотеке есть замечательные работы по истории восемнадцатого века, карты. Я их тоже пытался просматривать, но, к сожалению, не могу читать на испанском.

– Я тут подумал… – начал было Конгрив, но отвернулся.

– Что?

– Ну, ты говорил как-то, что бывал раньше на этих островах, – продолжил он, не глядя в глаза Хоку.

– Ну и что?

– Ну, я думал, что ты, может быть, был здесь как раз из-за сокровищ? Если карта передавалась в вашей семье по наследству, то вполне вероятно…

– Я и правда не могу ничего на это ответить, – сказал Хок, посерьезнев. Он ступил на поплавок самолета. – Я был слишком мал. Ничего не помню.

– Конечно говорил. Извини.

– Ну ладно, пора.

– Передай Виктории мои наилучшие пожелания.

Хок, улыбнувшись, закрыл окно. Господи, как он любил этот самолет! Даже его запах сводил с ума. Едва прибыв на Экзумы, он с первой же утренней зарей облетел все близлежащие острова.

Когда блестящий стальной винт начал вращаться, Конгрив повернулся к Россу, который стоял позади.

– Какая сейчас погода между нами и Нассау? – спросил он. – Сегодня утром я видел спутниковую метеосводку: на Багамы, кажется, надвигается циклон.

– Должно быть, с погодой все в порядке, – проговорил Росс с доброй улыбкой на лице. – Ты же знаешь капитана. Даже когда он был командиром моей эскадрильи, всегда расстраивался, что не был одним из тех «охотников за ураганами», что изучают циклоны. Ему нравится попадать в «глаз бури».

– Нет, – сказал Эмброуз, пыхнув трубкой, – «глаз бури» – слишком тихое место для Хока. Ему больше нравится сама стихия.

Росс быстро осмотрел датчики состояния систем самолета и подал Хоку сигнал к взлету. Трос автоматически затянуло в поплавок.

Пока двигатель разогревался, Хок проверил элероны, закрылки и рули. Затем развернул самолет носом на ветер. С ревом машина ринулась вперед.

Конгрив ненавидел все летающие механизмы. Но он должен был признать, что серебристый гидросамолет выглядел потрясающе, когда метнулся вперед по прозрачной синеве бухты. На его крыльях и фюзеляже играли отраженные солнечные лучи.

Наконец Хок взлетел, сделал разворот, пролетел над кормой «Блэкхока» и махнул напоследок крылом.

Алекс Хок набрал высоту, чтобы повернуть на северо-запад. Он будет пролетать над островом Свиньи, где обитает одна из самых известных свиней на этих островах. Большая лохматая свинья Бетти была абсолютно слепой и вот уже много лет подряд являлась единственной жительницей острова. Хок узнал о ней несколько дней назад, когда «Блэкхок» вошел в эти воды.

Бетти жила на подаяния туристов. Она выбегала из густых зарослей, едва заслышав шум лодочного мотора, и кидалась в воду. Потом подплывала к лодке, ориентируясь на радостные крики детей и их родителей, которые всегда привозили с собой любимую еду Бетти – яблоки, апельсины и картофель.

Бетти брала пищу прямо из рук восхищенных детей. С тех пор Хок и сам часто ее подкармливал и очень полюбил старую свинью. Во время утренних вылетов на «Киттихоке» он наладил свинье поставку продовольствия с воздуха. И сейчас у него в ногах стоял мешок яблок.

Он летел прямо на восходящее солнце. И вот кусты зашевелились, значит, она услышала гул самолета. Странно, она бежит не к воде, а вдоль кустов.

Алекс отодвинул окно, высунул мешок из окна, готовясь сбросить вниз. Так, прямо по курсу, чуть ниже, нос наверх – готов к бомбометанию! Яблоки полетели в прибрежные волны. Хок засмеялся, ожидая появления Бетти. Но вместо нее увидел человека в черном, стоящего среди пальм.

Человек что-то прижал к плечу и, казалось, навел этот предмет на самолет. Затем из кустов внезапно выбежала Бетти и сбила мужчину с ног. Чертыхаясь, он снова вскочил на ноги, пнул свинью и еще раз нацелился на самолет.

Черт побери! Он увидел лицо человека. «Распутин»? Точно, тот же дикий взгляд, обезьяний оскал.

Хок отжал рычаг, увидев струйку белого дыма у плеча мужчины. Приемник инфракрасного излучения немедленно запищал, предупреждая об опасности.

К самолету мчалась самонаводящаяся ракета с тепловым детектором. Чертов русский выстрелил в него «стингером»!

Этот недоумок начинает меня раздражать, подумал Хок. Его предплечье все еще горело от пореза кинжалом. Он резко прибавил оборотов и нырнул влево, затем повернул направо, пытаясь избежать попадания. Делая виражи, он пролетел прямо над лесом, задев верхушки пальм.

Резкое увеличение скорости позволило оставить мчащуюся серебристую убийцу немного позади. Может быть, ракета была сантиметрах в тридцати от хвоста, а может, меньше. Сейчас был не лучший момент поздравлять себя. Он знал, что «стингер» скоро начнет выправлять траекторию, заходить сзади. Звук сигнализации подтвердил опасения: ракета все еще на хвосте.

Даже для пилота истребителя петля на низкой высоте – один из самых опасных маневров. Исполнение петли может привести к катастрофе. Но это был его единственный шанс. Он рванул рычаг. «Киттихок» отреагировал немедленно, перейдя почти к вертикальному набору высоты. Хока вжало в кресло. Он слышал непрерывный вой сигнализации, говорящий о том, что ракета все еще идет на цель.

Когда он совершил кувырок, самолет перешел в вертикальный штопор, с воем мчась навстречу острову.

Он почувствовал запах дыма. Позади послышались хлопки и треск электрических разрядов. Должно быть, ракета зацепила один из ретрансляторов на брюхе самолета. Теперь, кроме «стингера», ему угрожает еще и пожар на борту.

Ладно, пожар подождет. Он надеялся, что возгорание не распространится быстро.

– Ублюдок, – крикнул Алекс, видя, как ракета неотрывно следует за ним. Земля приближалась, он буквально видел крабов, ползающих по песку. Пан или пропал! Если у него вообще есть какие-нибудь шансы, нужно выдержать до конца.

Пора! Он резко вышел из штопора. Самолет не достал до земли сантиметров двадцать, оцарапав фюзеляж о прибрежные кусты.

БА-БАХ!

«Стингер» врезался в землю и взорвался.

Хок, балансируя вправо и влево, пытался огибать верхушки пальм. Он обернулся. Спинку кресла лизали языки пламени. Дым начал резать глаза. Огонь разгорался. Через несколько секунд будет поздно. Ему нужно было достать огнетушитель, закрепленный на консоли позади него. Огонь разгорался как раз между креслом и огнетушителем. Такие маленькие недостатки делают жизнь интереснее, подумал Хок, выпутываясь из ремней безопасности. Он выровнял «Киттихок», переключился на автопилот и сполз с сиденья.

Ничего не оставалось, кроме как броситься в пламя с огнетушителем, пока все вокруг не выгорело дотла. Он снял обгоревший костюм, опустошил содержимое баллона в самый очаг возгорания, и – о чудо! – огонь потух так же быстро, как и занялся. Осталось лишь открыть окно и проветрить кабину.

Снова забравшись на сиденье, он увидел, что не был обожжен, а лишь опалил волосы на ногах. Он снял самолет с автопилота и круто взял налево. Затем сделал круг над островом, чтобы посмотреть, где тот маленький ублюдок, что так хочет его убить.

Пламя и черный дым на месте взрыва «стингера» поднимались высоко в небо. Русского нигде не было видно. Но Бетти, слава Богу, преспокойно плавала в прибрежной зоне и поглощала сброшенные яблоки.

Хок облегченно вздохнул. Бетти спасла ему жизнь. Если б она не сбила с ног недоноска, ему удалось бы сделать первый выстрел, и Хок был бы уже на небесах.

«Поджарился» бы, как говорят американцы.