Текст книги "Между адом и раем"

Автор книги: Тед Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

25

– Господи, как жарко, – сказал Конгрив Сазерленду. – Здесь еще жарче, чем на проклятых Экзумах. Более высокой температуры просто не может быть!

– Сними блейзер, чтобы не привлекать внимания местных, – попросил Росс.

Было воскресное утро, десять часов. Температура давно перевалила за тридцать. Они были в Нассау. А время не щадило Нассау. Нашествие громадных круизных лайнеров, из чрева которых расползались толпы туристов, превращавших старый город в руины. Соломенные рынки и маленькие лавочки на Бэй-стрит сменили громадные торговые центры, набитые кучей дешевых сувениров и безделушек. Американские «фаст-фуды» оттеснили неуклюжие багамские ресторанчики. Город пал жертвой американского доллара, подумал Росс, совершенно разочаровавшись.

– Ну, Росс, ты оказался совершенно прав. Это великолепное место, – заявил Конгрив, пытаясь перекричать агрессивный рев мотоциклов, гоняющих по оживленным улицам. Они с Россом прокладывали дорогу по Бэй-стрит, изо всех сил пытаясь противостоять ордам идущих навстречу американцев.

Инспектор Сазерленд прилетел сюда с Конгривом на гидросамолете Хока. Механики с яхты всю ночь провозились, чтобы починить повреждения, полученные машиной во время предпоследнего полета. Росс встал на рассвете, вошел в ангар и обнаружил, что машина готова к полету.

Когда они летели в Нассау, Конгрив спросил Росса:

– Может, не стоит лететь так низко над водой, Росс? Мы ведь не парочка каких-нибудь воздушных ковбоев, которые прячутся от радаров.

– Извини, шеф, – сказал Росс, потянув рычаг и набрав высоту. – Я просто думал, что тебе это покажется забавным.

Забавным? Ничего забавного не было в том, чтобы сидеть внутри алюминиевой банки, которая в любой момент может рухнуть с небес и развалиться на мелкие кусочки.

Добравшись до Нассау, двое детективов из Скотланд-Ярда окончательно заблудились на его улицах. Дом, который они искали, якобы находился на той самой улочке, куда они пришли, – на Уайтхолл-роуд.

После залитых солнцем людных тротуаров Бэй-стрит они наконец очутились на тенистой аллее. От солнца дорогу совершенно скрывали огромные кроны баньяна. Птицы всех расцветок звонко щебетали в густой листве. Разноцветные олеандры и орхидеи наполняли воздух пьянящим ароматом.

– Я никогда еще не был в южноамериканском тропическом лесу, но думаю, в сравнении с Уайтхолл-роуд он выглядит залитым солнцем лугом, – сказал Конгрив.

Поездку в Нассау они запланировали еще вчера, когда просматривали дело об убийстве родителей Хока.

В деле указывались имена детективов, которые занимались расследованием здесь, в Нассау. Но, казалось, все до последнего либо умерли, либо давно на пенсии. Бесконечные телефонные звонки, бесконечные неудачи. Они почти сдались, но Росс заметил выцветшую надпись в нижнем углу полицейского протокола.

– Стой-ка, а это что? – спросил Росс.

Конгрив наклонился, чтобы взглянуть.

– Судя по всему, просто какой-нибудь полицейский расписался. Подпись настолько выцвела, что не разобрать. Можешь мне поверить, я ее уже сто раз под лупой просматривал.

– Ну, у нас есть шанс. Думаю, все-таки можно ее увеличить и рассмотреть.

Росс отсканировал документ и с помощью специальной программы увеличил рисунок. Появились хорошо различимые буквы.

Офицер Стаббс Уизерспун.

Подпись принадлежала прежде не упоминавшемуся работнику полиции Нассау. Может, уже покойному или совсем старому.

– Вот что я думаю, Росс. Почему бы нам не позвонить в справочную? Может, старина где-то неподалеку.

Через некоторое время перед ними лежала бумажка с номером домашнего телефона этого человека. С замиранием сердца они набрали цифры на панели спутникового телефона. Кто-то сразу же взял трубку, сказав:

– Стаббс Уизерспун слушает.

Господин Стаббс Уизерспун, услышав, чего хотят от него двое сыщиков из Скотланд-Ярда, очень заинтересовался и немедленно пригласил их в гости, в Нассау, назвав адрес – Уайтхолл-роуд, 37. Сказал, что это большой розовый дом с голубыми ставнями, что там есть сводчатые ворота, оплетенные белыми бугенвиллеями. Все это довольно просто найти, думал Конгрив, стоя на мостике «Блэкхока».

Сейчас же они с Россом уже трижды обошли улицу.

– Если хочешь найти здесь чей-нибудь дом, надо приходить с мачете. – Конгрив вытер пот со лба.

– Может, найдем ближайший телефон и позвоним ему, шеф? – сказал Росс. – Уже ведь пол-одиннадцатого.

И в этот момент откуда ни возьмись перед ними возникла женщина с детской коляской.

– Вы можете нам помочь? – спросил Конгрив. – Мы немного заблудились, видите ли. Мы ищем Уайтхолл-роуд, 37. Вы можете подсказать хотя бы, в каком направлении нам искать?

– Почему бы и нет. Дом 37 – прямо перед вами, – засмеялась она. – А вот вход. – Улыбаясь, она раздвинула густые заросли кустарника, за которыми оказалась старая арка ворот, оплетенных бугенвиллеей. – Мистер Стаббс живет здесь. Всегда жил.

– Премного благодарен, мадам, – сказал Конгрив, снимая шляпу. – Вы оказали нам большую услугу. Желаю вам приятного утра.

Эмброуз с Россом протиснулись сквозь густые заросли, прошли в ворота и оказались в красивом ухоженном саду. В конце короткой тропинки стоял маленький розовый дом с голубыми ставнями. В кресле-качалке на крытой веранде сидел седой человек. У его ног лежала дворняжка.

– Скотланд-Ярд! – крикнул мужчина, заметив, как они идут по тропинке. – Всегда рад видеть вас, ребята! Даже если вы и опаздываете на полчаса. Ха!

Он засмеялся и с трудом встал с кресла. Конгрив поднялся по ступенькам и пожал сухощавую загорелую руку Стаббса. Конгрив заметил, что тот подал левую руку, а вместо правой свисал пустой рукав.

– Извините, что мы так поздно. Хочу представиться: я – инспектор Конгрив, а это – инспектор Сазерленд. Мы оба из Специальной службы Скотланд-Ярда.

– Вас было довольно сложно найти, мистер Уизерспун, – сказал Росс. – Извините за опоздание.

– Вообще-то, – сказал Уизерспун, – я так и думал, что меня вам найти будет непросто. Но если меня не смогут найти люди из Скотланд-Ярда, значит, никто не найдет! – засмеялся он, чуть не сложившись пополам. – Почему же вы не входите? Я приготовил вам холодный лимонад.

Они проследовали за Уизерспуном в дом, и он исчез в створчатых дверях. Должно быть, пошел на кухню. Окна в зале были распахнуты, над ними нависали желтые ветви гибискуса. Были слышны заливистые трели птиц в ветвях и пение желтой канарейки, сидящей в клетке. Уизерспун вернулся с кухни, захватив большой запотевший кувшин.

– Присаживайтесь, – старик налил гостям лимонад. – Я посижу в кресле-качалке. Я люблю качаться.

– Ну, – сказал Конгрив, – считаем за честь встретиться с вами, мистер Уизерспун. Как я сказал вчера по телефону, мы с инспектором Сазерлендом заинтересовались одним старым делом об убийстве. Об убийстве двух человек, которое произошло на яхте «Морской сокол» в семидесятых.

– А, убийство лорда и леди Хок, – сказал Стаббс. – Как же, помню. Жуткая история. С подобным мне редко приходилось сталкиваться. Тогда я был еще новобранцем. Это было мое первое дело.

– Можете рассказать нам об этом, мистер Уизерспун?

– Не только рассказать. У меня на столе целая подборка материалов, посвященных этому расследованию. Я отыскал ее после вашего звонка. Пейте пока лимонад, я принесу. Сейчас, я быстро.

– Я люблю качаться, – прошептал Росс чуть слышно, и губы Конгрива расползлись в ехидной ухмылке.

Уизерспун вернулся с большой картонной коробкой, которую прижимал единственной рукой к груди. Сев, он посмотрел на гостей.

– Прежде чем я открою ее, разрешите кое-что сказать вам, джентльмены? Я знаю человека, виновного в убийстве.

– Вы знаете его имя? – воскликнул Конгрив.

26

– Привет!

– Доброе утро, док!

– Который час?

– Думаю, чуть позже семи. Подожди, не вставай, ты должна лежать, пока доктор не вернется.

– Ах, точно, я ведь в больнице.

– Отлично. Значит, твое восприятие все еще так же остро.

– О Господи! Голова просто раскалывается.

– Нисколько не сомневаюсь, дорогая.

– Я много выпила вчера?

– Пропустила пару бокалов мартини.

– И все? Господи, какое похмелье. Такое ощущение, что меня разбомбили.

– Разбомбили?

– Почему ты не смеешься?

– Какой-то вялый сегодня, шутки не доходят.

– Выглядишь ужасно. Ты что, всю ночь просидел в моей палате? Здесь не слишком-то уютно.

– Я? Нет, что ты. Едва тебя привезли в больницу, я помчался домой, раздавил бутылку шампанского, понежился в горячей ванне, побрился и снова влез в этот драный пиджак.

– Забавно.

– Правда? Что забавного?

– Твой пиджак и правда драный. И весь в крови. Ой, как больно…

– Хватит смеяться. Ты убьешь себя смехом.

– Я чувствую себя прекрасно. Мне можно уйти отсюда?

– Доктор зайдет к тебе в восемь, сразу после обхода. Если тебе удастся убедить его в том, что ты резва, как лань, он отпустит тебя порезвиться.

– Каковы у меня шансы выбраться отсюда?

– Довольно неплохие. Ты перенесла легкую контузию. Под бинтами на твоей хорошенькой головке несколько швов. Сотрясение, царапины. А так – все нормально.

– А ты как? В порядке?

– Мне прокололо руку вилкой и все.

– В следующий раз, если захочешь пригласить меня поужинать, веди в китайский ресторан.

– Замечательная мысль. Палочки гораздо безопаснее вилок. Ты голодна? Твой завтрак все еще перед тобой на подносе.

– Я не могу даже смотреть на пищу. Что это за маленькая коробочка?

– Сиделка положила ее на твой поднос. Ты сжимала ее в руке, пока тебя везли в реанимацию.

– Что в ней?

– Думаю, тебе стоит открыть и взглянуть. Я подарил ее тебе вчера вечером, перед тем, как наш ужин грубо прервали.

– Я боюсь мужчин, которые носят маленькие бархатные коробочки.

– Давай же, открой ее, док. Я очень хочу, чтобы ее содержимое стало твоим.

– О, Алекс!

– Да?

– Алекс, какая замечательная вещица!

– Это довольно старый медальон. Он принадлежал моей матери.

– Это самый красивый подарок из тех, что мне дарили.

– Можешь открыть. Внутри маленькие фотографии в сердечке.

– О, это же…

– На левой половинке сердца – мы с моей мамой, а справа – я с моей собакой Шалуном.

– Сколько тебе лет тогда было, Алекс?

– Пять-шесть, не больше. Они были сделаны в Англии. На пляже – там, позади – дом моего деда. Это остров Грейберд. Было лето. Как раз перед штормом. Видишь волны?

– Алекс, я даже не знаю, что сказать. Это…

Едва Алекс нагнулся, чтобы поцеловать Викторию, послышался стук в дверь.

На пороге появился Сток с огромным букетом желтых роз.

– Черт, вам и двадцати минут наедине мало. Вы что, не могли нацеловаться, пока я ходил? Тьфу!

– Привет, Сток, – сказала Вики. – Красивые цветы. Спасибо!

– Привет, босс, – ответил Сток, протягивая букет. – Радуйся, что остался жив, брат. Ты попал на первые страницы газет.

– О Господи, только этого сейчас не хватало, – сказал Хок, поцеловав Вики в перевязанный лоб и взяв у Стокли из рук газету. Чего он старался сейчас избежать, так это огласки в прессе. Он принялся бегло просматривать статью.

– Это была бомба, босс, – сказал Сток. – Пластиковая. C-4. В забегаловке было столько народу, и все большие шишки. Сразу и не скажешь, кого хотели грохнуть.

– Кто-нибудь погиб? – спросил Алекс.

– Много раненых. Один погиб. Кажется, официант какой-то. Говорят, пятьдесят лет там проработал. Пятеро попали в больницу, включая Вики. Твое имя тоже в списке госпитализированных, босс. Газетчики уже трубят, что тебя вылечили и отпустили.

– Какая-нибудь террористическая группировка взяла на себя ответственность за взрыв? – спросил Хок.

– Нет, ни черта! В этой забегаловке вчера пол-Вашингтона перебывало! Целью мог стать любой. Полиция говорит, что это сделали люди из Организации освобождения Палестины, ООП, из Хезболлы или моджахеды. Мне об этом сказали знакомые из Белого дома.

– Не самая лучшая идея наших арабских друзей – взорвать ресторан рядом с Белым домом. Если учесть, что мирные переговоры в самом разгаре, – сказал Хок.

– Никаких следов пока не обнаружили, – продолжил Сток. – Сейчас там работают ребята из ФБР, ЦРУ и Управления национальной безопасности. Как я понял, основной упор делают на ООП.

– Почему?

– Помнишь того израильского командующего, который разбомбил штаб-квартиру Арафата на западном берегу Иордана? У этого типа был зарезервирован столик на восемь часов. Бомба взорвалась в восемь тридцать недалеко от его стола.

– Он ранен? – спросил Алекс.

– К счастью для него, он не пришел.

– Алекс? – тихо проговорила Вики.

– Да?

– Ты помнишь тот телефонный звонок в ресторане?

– Конечно, Вики.

– Когда Герберт показал мне, к какому аппарату подойти…

– Ну? Продолжай.

– Вообще-то я не уверена, что это имеет значение, но, когда я присела, чтобы взять трубку, коснулась чего-то ногой. Это оказался черный портфель. Он стоял на полу, прямо под телефонной стойкой.

– И?

– Когда никто не ответил, я повесила трубку. А после этого взяла портфель, подумав, что его кто-то забыл.

– И куда ты дела его, Вики? – спросил Алекс, пристально глядя на нее.

– Я отдала его Герберту, как раз за пару минут до…

Алекс и Стокли оба уставились на нее.

– О Господи, – проговорила она.

– Не делай поспешных выводов, дорогая. Я уверен, это просто совпадение. Мы ничего не знаем. А сейчас позавтракай. Сток, давай выйдем на минутку в коридор.

– Думаешь, хотели убить Вики? – спросил Сток сразу, как дверь в палату захлопнулась. – Непонятно, зачем?

– Не знаю. Там ведь столько людей было.

– Да. Может быть, хотели политика убить, а может, гангстерские разборки. Посетители там разные.

– Доктор говорит, что Вики сегодня отпустят, если она будет чувствовать себя хорошо. Я хочу уехать отсюда.

– Говори, что делаем дальше?

– Я возвращусь к Вики, чтобы успокоить ее. Свяжись по сотовому с моими пилотами и скажи, чтобы запускали G-IV, мы улетаем из города.

– Пилоты знают, куда им предстоит лететь?

– В Нассау. Скажи им, чтобы встретили нас в Атлантис-Марино. Врачи вчера мне сказали, что Вики надо отдохнуть пару недель. Ей в любом случае нужно устроить небольшой праздник. Лучше всего будет провести несколько недель на борту «Блэкхока».

– Чем я могу быть полезен, босс?

– Разберемся на месте.

– Ты намекаешь, что я поеду с вами?

Хок кивнул:

– Да. Пожалуйста, помоги Вики добраться до дома, собрать вещи. Может быть, она отдохнет пару часов. Потом бери ее и езжайте к моему самолету. Примерно через три часа он прибудет.

– Понял, босс. Что ты будешь делать этим прекрасным утром?

– Я пригласил Государственного секретаря на завтрак в новый дом. Я и сам-то еще не успел осмотреть его толком.

– Позвоню Пелхэму и скажу, чтобы отключил сигнализацию по периметру. Я показывал ему, как это делать, но парень явно не в ладах с техникой.

– Пелхэм воспитан в старых традициях, это неплохо. Ну ладно, пора ехать. Опаздываю. Надеюсь, Конч не прихватит с собой эти чертовы привидения.

– Бомба, которую взял официант, оторвала ему голову, – внезапно сказал Сток.

– Его имя упоминают в докладах?

– Да. Герберт Каррингтон.

– Черт возьми, – сказал Хок, открывая дверь в палату Вики.

– Человека, который вчера погиб, – он подошел к кровати и взял ее за руку, – звали Герберт Каррингтон.

– Герберт? – Вики посмотрела на него. Ее глаза наполнились слезами. – У него был день рождения, – сказала она. – Девяносто два года, в самом расцвете сил…

27

Русский вертолет стремительно падал с карибских небес, уходя вбок и двигаясь кругами. Панель управления словно сошла с ума – все стрелки вращались с бешеной скоростью. Выла сирена, предвещая приближение земли. Хвостовой стабилизатор еле выдерживал нагрузку. Без него вертолет неминуемо разобьется.

Через считанные секунды ни сама машина, ни пилот не смогут ничего исправить. До земли оставалось около шестисот метров, значит, примерно минута.

Кастро держался за рычаг железной хваткой.

У Мансо не оставалось выбора.

Он выхватил из ножен, висящих на правом боку, тонкий стилет. Показав команданте лезвие, он дал понять, что произойдет в случае дальнейшего сопротивления.

– Отпустите! – крикнул Мансо. – Сейчас же!

– Я не иду на уступки предателям! – проревел в ответ Кастро. В уголках его губ выступила слюна. – Пошел ты!

Поняв, что Фидель не уступит, Мансо воткнул лезвие в мускулистое бедро старика изо всех сил. Из раны хлынула кровь, забрызгав панель управления и зеленый френч команданте. Рана была несмертельной. Мансо специально не стал бить в артерию. Тем не менее кинжал, войдя в бедро до кости, сильно укротил необузданный нрав лидера.

Кастро завыл от боли, немедленно отпустив рычаг. Не веря своим глазам, он смотрел на кинжал. Мансо вырвал оружие из его бедра и бросил на пол кабины, прямо себе под ноги.

Затем схватил заляпанный кровью рычаг и резко потянул на себя и влево. Вертолет продолжал падать, пока Мансо пытался исправить ситуацию, проклиная все на свете и молясь Богу одновременно. Внизу неминуемо летела навстречу вершина большой лесистой горы. Он боролся со смертью, отчаянно вращая рычагом, нажимая на педали. Хотя бы посадить вертолет на брюхо, тогда есть шанс выжить.

Внезапно он почувствовал, как машина начала слушаться. Все еще тяжело дыша, Мансо стал выравнивать траекторию полета и набирать высоту. Тем не менее огромная гора неуклонно надвигалась. Слишком поздно? Шасси начали задевать верхушки деревьев. Мансо с замиранием сердца ждал – сейчас вертолет заденет гору и рухнет.

Этого не случилось.

Он поднялся на несколько метров, резко повернул направо и оказался вне опасности. Он взял верх над Кастро. Тот, очевидно, был в шоке. Он потерял много крови, кожа приобрела землистый оттенок. Глаза затуманились, взгляд стал рассеянным.

– Команданте, я свяжусь с землей, чтобы после приземления вам оказали медицинскую помощь. Зажмите рану рукой. Держитесь. Мы будем на месте через десять минут.

Он взял микрофон и сделал запрос.

– У вас все в порядке, полковник? – послышался взволнованный голос в наушниках.

– Да! Да здравствует Куба! – ответил Мансо.

Кастро летел молча до самого приземления. Он обмотал вокруг раны пояс и затянул его потуже, чтобы остановить кровотечение.

Солнце уже клонилось к закату, уходя на запад, где находился пункт назначения – огромный бетонный комплекс. Его строительство завершилось совсем недавно. Сейчас величественная конструкция купалась в лучах закатного солнца, белея на фоне зеленого острова. Мансо не видел крепость с тех пор, как она была достроена, и теперь почувствовал огромную гордость и удовлетворение.

Самолет-разведчик или спутник-шпион могли принять ее за что угодно – за дворец съездов, за кинотеатр. Или, еще лучше, за оперный театр. Где солисткой будет выступать «Борзая». Огромное здание должно вмещать самую большую и опаснейшую в мире субмарину.

На плоской крыше нарисована красная буква Н, обведенная в круг, – место посадки для вертолета. Паря над ней, Мансо увидел группу вооруженных людей, оцепивших взлетно-посадочную площадку по периметру.

– От имени нашего нового правительства позвольте первым поприветствовать вас на острове Telaraca, команданте, – сказал Мансо, когда шасси коснулись площадки. – Вы увидите некоторые перемены, появившиеся со времени вашего последнего посещения.

Фидель Кастро недовольно прорычал что-то нечленораздельное.

Едва Мансо заглушил двигатель и винты перестали вращаться, к вертолету подбежали два солдата. Они открыли двери, и пилот вместе с пассажиром вышли на хорошо освещенную площадку. Кастро, прихрамывая, отошел на двадцать метров. Высоко подняв голову, он смотрел на солдат, окруживших вертолет. Ни один из них не проронил ни слова.

– Опустите оружие! – разъяренно крикнул Фидель Кастро солдатам. – Я сказал, опустите оружие!

Солдаты молча опустили автоматы, вероятно, просто из уважения.

– Вождю нужно немедленно оказать медицинскую помощь, – сказал Мансо своему брату Хуанито, вышедшему навстречу, чтобы заключить его в объятия. – Он потерял много крови.

– Да, брат мой, – ответил Хуанито де Эррерас. – Медики сейчас подойдут. Рад приветствовать тебя. Ты все сделал как надо.

Хуанито обратился к Кастро:

– Кое-кому не терпится встретиться с вами, команданте. А вот и он.

Солдаты расступились, на площадку вышел мужчина и, улыбаясь, подошел к ним. Он был молод, красив и поразительно напоминал кого-то.

– Команданте, – сказал Мансо. – Разрешите представить вам нового президента Кубы.

– Bienvenidos, – сказал Фульгенсио Батиста. Он был внуком человека, которого Кастро сбросил с поста более тридцати лет назад. Внук Фульгенсио Батисты!

Фидель Кастро бросил на Мансо взгляд, полный нескрываемой ненависти.

Он не ожидал такого цинизма.