Текст книги "Небо-воздух (СИ)"

Автор книги: Татьяна Патрикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

      – Я люблю тебя. Правда, люблю. И вчера... вчера, я думал, что пусть я монстр, хоть и маленький, пусть я двуликий, и не будь мы из одной команды, узнай ты об этом, то убил бы меня, я тоже заслуживаю хотя бы одну ночь счастья. Хотя бы одну ночь с тем, кого люблю. – Сбивчиво зашептал он и завершил свою прочувствованную речь пугающим своей непосредственностью уточнением, – Я тобой.

      Валентин застыл. Мысли покинули его. Он перестал хоть что-то понимать в этой жизни. Это было сильнее его, намного сильнее. Вся эта ситуация, этот невыносимый, искренний мальчик, прижимающийся к нему, льнущий и говорящий сейчас только правду, ничего кроме нее. Сердце заныло, руки поднялись сами, обняли, прижали, губы нашли губы и сразу сделалось нечем дышать. Такого с его закостенелой душой никогда еще не было. Руфус так порывисто ответил на поцелуй, так послушно снова опустился на ковер, мохнатый и приятно щекочущий кожу, так лихо обхватил его талию ногами, еще не осознавая, что творит. У Валентина потемнело в глазах, а сердце ухнуло в пятки. Желание было таким сильным, что он испугался не сдержаться и сделать по-настоящему больно.

      Резко разорвав поцелуй, он отстранился, заглянул в глаза кока, и со вздохом, произнес.

      – Ты спешишь.

      – Нет. – Улыбнулся тот слегка припухшими губами. – Ты не будешь меня убивать, теперь я это понимаю. Я люблю тебя, тебе я нравлюсь. Почему нет? Разве тебе не хорошо со мной?

      – Хорошо. Но разве тебе не пора готовить завтрак на всех иначе капитан будет недоволен? – лукаво улыбнувшись, полюбопытствовал священник, только сейчас, когда первое наваждение сошло на нет, обнаруживший, что у мальчишки в волосах появилась вторая пара ушек, мышиных, круглых. Заподозрив неладное, он резко отстранился, расцепляя его ноги у себя за спиной и до того, как Руфус успел осмыслить фразу про общий завтрак, перевернул его на живот. Да-да, хвост, тот самый лысенький и розовенький обнаружился там, где теоретически и должен был быть. ВЮлентин не удержался и даже потрогал его, сжав самый кончик, тоненький и теплый.

      – Эй! – возмутился мальчика и резко сел, пряча хвостик, обернув его вокруг бедер.

      Повернулся к нему через плечо и обиженно буркнул, – Я же не виноват, что когда волнуюсь, второе обличие проявляется так.

      – Нет. – Подтвердил глупо улыбающийся Валентин и огорошил, – Но, определенно, виноват, что это его проявление мне так сильно нравится.

      – Правда, нравится? – не поверил Руфус.

      – Правда, правда, – подтвердил Валентин. – Так что там с завтраком?

      – Рано еще.

      – Неужели?

      – Ага, – отозвался мальчишка, потянулся и сладко зевнул, демонстрируя вполне себе обычные, человеческие зубы. – Это ты не привык просыпаться так рано, а для меня это обычное дело. До общего завтрака еще пара часов, так что еще часок можно поваляться.

      И снова устроился щекой на подушке. Валентин подумал, решил, что ему тоже спешить некуда, подвинул Руфуса, лег сам, и маленький кок сам положил голову ему на плечо. Вздохнул, устроил ладошку на груди. А потом, то ли нарочно играя, то ли случайно, обвил хвостом запястье той руки, которой Вал его обнимал. Священник поцеловал его в макушку, но возражать не стал. Теперь обзор на посветлевшее небо за окном ему довольно сильно заслоняли мохнатые мышиные ушки, но это его абсолютно не беспокоило.

      – Я теперь не усну, – произнес Руфус и предложил, – Поэтому, если хочешь, может...

      – Давай просто поговорим, – перебил его Валентин, быстро просекший, куда тот клонит. – Всем остальным я предпочел бы заниматься с тобой более обстоятельно, а не за час до подъема, не пойми как.

      – А о чем? – поинтересовался мальчик, но покрасневшие человеческие ушки выдали его смущение.

      – Например, о вас с Симом. Раз я теперь знаю, что вы двое с острова двуликих, которого, действительно, нет на карте, но все знают, что он где-то есть. То мне интересно, что вынудило вас малышей покинуть родные пенаты?

      – Достали все!

      – Это как?

      – Как, как, – проворчал Руфус возмущенно, – Вот ты где-нибудь видел белую мышь с зелеными глазами? Нет. Все они непременно с красными. А я нет! И что мне теперь не жить, да?

      – То есть ты из-за этого решил сбежать?

      – Я-то еще что, – протянул Руфус удрученно, поджал губы, помолчал, потом заговорил вновь, – Симусу вообще еще больше доставалось. Я бы на его месте тоже того придурка до полусмерти избил. У меня-то хоть глаза, на них не всегда обращают внимание, а у него вся шерсть зеленая. Вот где можно увидеть зеленого кота? Правильно, нигде. А они дразнились, вот мы и...

      – Угнали чью-то лодку и сбежали от переизбытка чувств. – Священник легко догадался о дальнейшем развитии событий, успокаивающе поглаживая кока по напряженной спинке.

      – Угу, – пристыжено пробурчал тот, спрятав мордашку у него на груди. – Скажешь что-нибудь?

      – Скажу, что у людей точно так же. Если чем-то не похож на всех остальных, то все, изгой. И это неправильно.

      – Ага. Все об этом знают, но ничего не меняется. – Поддержал его Руфус.

      – И знаешь почему? – уточнил Валентин.

      – Почему?

      – Потому что завидуют. Вот у какой-то белой мыши такие же красные глаза, как у десятка других, подобных ей. А у одной единственной они зеленые, как у кошки, и таких глаз сама эта кошка боится, когда натыкается на них в темноте. Это, знаешь ли, раздражает. Тоже самое с котенком. Их так много, пушистых и гладкошерстных, одноцветных и пестрых, но ни одного зеленого, который может так замаскироваться в траве, что какая-нибудь мышка легко примет его за холмик, пройдет мимо, а он её цап-царап. А другим-то завидно.

      – Это я понимаю. Но мне от этого не легче. И Симусу тоже.

      – Симус – это его настоящее имя?

      – Угу.

      – А полное?

      – Симус Федоренко, – пробормотал Руфус, и в этот момент от двери раздался возмущенный вскрик.

      – Руф! – с обвинением в голосе воскликнул застывший в дверях Сим-Сим. Они с Валентином только и успели к нему повернуться, как он уже бросился прочь, в мгновение ока исчезнув как из комнаты, так и с камбуза. Руфус кинулся было за ним, но вскочивший следом Валентин успел схватить его и прижать к себе спиной.

      – Стоять!

      – Но Симус...

      – Тсс, – зашипел ему в шею священник, – Сначала тебе нужно одеться.

      – А потом?

      – А потом ты отправишься готовить завтрак, а Симке мы дадим время все увиденное и услышанное обдумать, а потом я с ним сам поговорю.

      – Но ведь так же нельзя! – Руфус перевернулся в кольце его рук и теперь доверчиво заглядывал в глаза. – Ты ведь не знаешь, какой он. Совсем не знаешь!

      – Дай, угадаю, – выпрямившись в полный рос и сильнее привлекая его к себе, с улыбкой произнес Валентин, – Он только для посторонних весь из себя такой дерзкий и лихой, а на самом деле добрый, нежный и ранимый. – И судя по тому, как от каждого слова глаза Руфуса распахивались все сильней, Вал без труда догадался, что не ошибся ни на йоту. – Угадал?

      – Да, – тихо прошептал Руф.

      – Вот и отлично. Значит, будем придерживаться моего плана, – промурлыкал Валентин ему в губы, – Кстати, как ты смотришь на то, чтобы заняться любовью втроем?

      – Как это? – почти испуганно пискнул мальчишка.

      – Легко. – Подмигнул ему в ответ священник. – Не умеете, научу.

      – Не захотим, заставишь?

      – Нет. Но, думаю, сумею убедить.

      – Сначала бы лучше объяснил, что значит "с проникновением", – проворчал Руфус, высвободился из объятий и, подобрав с пола одежду, принялся одеваться, стоя к нему спиной. – А то я совсем себя идиотом чувствую. А, если Симу расскажу, он так вообще орать начнет. В конечном итоге, мальчики ведь не рожают детей, как можно в них проникнуть?

      Валентин вздохнул и отвечать не стал. Вот как можно говорить столь пошлые и двусмысленные вещи с такой невинной мордочкой, что просто дух захватывает и дар речи пропадает без следа? Желание как можно быстрее заняться сексуальным воспитанием юных оборотней стало просто непреодолимым, но его вовремя сменила вполне себе здравая мысль, не имеющая ничего общего с развлечениями. Все же правильный пират о деле не забывает никогда. Поэтому, проигнорировав все вопросы возмущенно сопящего Руфуса, Валентин осторожно уточнил.

      – Руф, а Сим он полноценный кот, или как ты еще котенок?

      – Я – мышонок.

      – Я о том и спрашиваю.

      – Ну, котенок, а что?

      – Тогда после того, как я сумею убедить этого упрямца не дуться, мне с вами обоими нужно будет обсудить одни преинтереснейший план капитана.

      – То есть ты хочешь, чтобы мы рассказали и ему? – почти полностью одетый Руфус повернулся к нему, быстро застегивая на груди свою поварскую курточку.

      – Да.

      – А если он нас выгонит?

      – Ну знаешь, если он даже Виолетту не выгнал, то вас-то уж точно ни к чему.

      – Ты... правда, так думаешь?

      – Правда, правда, солнце. Идем. – И придержал перед мальчиком дверь.

      – А почему я солнце? – спросил тот, проходя мимо него.

      – Потому что Сим-Сим луна, – не задумываясь брякнул Валентин, занятый уже совсем другими мыслями, чмокнул зажмурившегося от удовольствия кока в макушку и ушел с камбуза будить Стефана, за одно не мешало бы проверить самочувствие Лили.

      – Интересно, – по мышиному пошевелив острым носом пробормотал Руфус в пустоту корабельной кухни. – А втроем – это как?

      И взялся за готовку. Это дело он искренне любил.

      Лили проснулся от того, что под чьим-то излишне пристальным взглядом, как он понял позже, зачесался нос. Он отвернулся, фыркнул зевнул и зарылся лицом в подушку.

      – Засоня, – раздалось над самым ухом, щекоча кожу дыханием. Амелисаро уже хотел было испугаться, но вовремя сообразил где он и, что важнее, с кем.

      Повернувшись обратно, он лениво приоткрыл один глаз и обнаружил рядом с собой приветливо улыбающегося Стефана. Но смутило его вовсе не излишне близкое соседство, а то, что обычно капитан спал в легкой светлой рубашке и брюках, чтобы всегда иметь возможность вскочить, если обстоятельства потребуют его срочного присутствия на капитанском мостике, но сейчас Робертфор был обнажен, и Лили довольно быстро осознал, что и он сам тоже. Чтобы это могло значить?

      – Что именно? – тут же участливо поинтересовался Стефан, и Идальгиеро тяжко вздохнул, осознав, что произнес свой вопрос вслух. Но тут ему пришла в голову мысль, свести все к шутке, он и брякнул, толком не подумав.

      – Да вот все вспомнить пытаюсь, каков ты в постели, но что-то не вспоминается.

      – Так в чем же дело, – сразу же оживился капитан и придвинулся совсем вплотную, склонился над ним и прошептал на ухо, – Для тебя, моя радость, я всегда готов повторить на бис.

      Амелисаро понял, что его изящно обыграли. Хотел было придумать какой-нибудь не менее остроумный ответ, но неожиданно тихо, почти робко спросил.

      – А на самом деле что было?

      – То и было, – не унимался Стеф, которому, похоже, тоже взбрело в голову поиграть.

      – Я ничего не чувствую, – не глядя на него, пробормотал аристократ.

      – А что, по-твоему, ты должен чувствовать после ночи в постели с мужчиной?

      – Зуд и жжение?

      – Это в каком же месте, простите, у тебя зудеть должно? – живо заинтересовался Робертфор.

      – В кулаках, – приподнявшись на локтях и прогнувшись, объявил аристократ с хитрым прищуром.

      – Да? И к чему бы это?

      – Ну, надо же, для профилактики врезать тому, кто покусился на святое. – Проворчал Амелисаро и снова вздохнул.

      – А то, что ты это святое сам еще совсем недавно предлагал мне попользовать по поводу и без, с этим как?

      – Никак. – Фыркнул Лили и снова попытался поговорить серьезно, – Так все же, что произошло?

      Стефан сжалился и на этот раз соизволил закруглить их утреннюю пикировку.

      – Как ты себя чувствуешь?

      – Нормально. А должен?

      – У тебя началась лихорадка, после того, как мы вышли из зоны водопоя. Ты что-нибудь помнишь об этом?

      – Нет.

      – Я так и думал, – задумчиво кивнул Робертфор, протянул руку и слегка рассеянным жестом взъерошил волосы молодого аристократа, тот тихо фыркнул под его рукой, но протестовать не стал. – Что именно с тобой сделала мать?

      – Со мной ничего. По крайней мере вначале, – отозвался Лили, но по тому, как он отвел взгляд, Стефан понял, что он недоговаривает. Подцепил подбородок аристократа пальцами и заставил смотреть на себя.

      – Объясни. – Потребовал капитан.

      Амелисаро на миг прикрыл глаза, снова опустился на подушку, перекатился на бок, подложил под голову локоть и о чем-то задумался. Стефан понадеялся, что мальчишка просто подбирает слова. И был не так уж и не прав. Амелисаро пытался не только придумать, как правильно объяснить ему все тонкости, но и как ему самому относиться к тому, что отныне он официально отрекся от матери и семьи и пока еще не осознал себя полностью свободным человеком. Мысль была непривычной, но приятной. Подумав, он улыбнулся.

      – Она пыталась сначала давить на тебя. Думаю, ты почувствовал...

      – Еще бы! – фыркнул Стефан и расплылся в совсем уж мечтательной улыбке, которую от цепкого взгляда аристократа скрыть не посчитал нужным. Амелисаро все понял правильно, но все же из вредности решил кое-что прояснить.

      – Мне просто захотелось посильней её разозлить, вывести из себя. Поэтому, я тебя поцеловал, хотя в принципе...

      – Хватило бы и прикосновения, – промурлыкал Робертфор. – Я помню, как ты злил меня, целуя Анджелу.

      – Вот-вот, – отозвался Лили и тут же замер, когда ладонь капитана собственнически огладила его по обнаженной спине, легко стянув к бедрам одеяло.

      – В таком случае, думаю, ты по достоинству оценишь мой порыв. – Все тем же голосом с кошачьими интонациями проворковал Робертфор.

      – Какой? – тихо уточнил Амелисаро и приподнялся. В глазах его не было ни тени одобрения или согласия, лишь холод и отторжение. Стефан легко сумел прочитать в них правильный ответ. Но останавливаться не стал. Было бы крайне глупо с его стороны замять то, что так удачно назревало.

      – Мне тоже хочется немного позлить тебя в отместку, – произнес капитан, намеренно растягивая слова, и пробежался пальцами вдоль напряженного позвоночника аристократа, отчетливо увидев с какой силой тот стиснул зубы. Но, что самое интересное, ясно же было, что Лили вовсе не неприятно, если рассматривать все происходящее чисто в физическом плане, и даже, возможно, обставь Стефан все немного иначе, он и отреагировал бы по-другому. Но сейчас, когда все было выставлено в свете некой изначальной легкомысленности, другой реакции от аристократа было трудно ожидать. И все же мальчишка вновь сумел все вывернуть шиворот на выворот одной единственной фразой.

      Резко перекатился на спину, но не в сторону от Стефана к краю кровати. Нет, напротив, к нему. Капитан даже отодвинуться не успел, как коварный мальчишка прижался к нему всем телом, впился пальцами в затылок, притянул к себе и выдохнул в губы примораживая все тем же горным льдом с синих, как небо глазах.

      – Прямо сейчас капитан?

      – А как же твое сакраментальное – "Накажи меня?" – прищурившись, осведомился Стефан, не спеша отстраняться и отталкивать его от себя, чего, стоит признать, ему очень хотелось. Да, он умел пикироваться и играть словами, но этакие постельные игры на гране эротических фантазий и извращений просто терпеть не мог даже в намеках.

      – Накажи, если считаешь, что заслужил, – покладисто отозвался аристократ, злящийся и на себя и на него, не менее, чем сам капитан.

      – Накажу, – холодно процедил сквозь зубы Стефан, запоздало обнаружив, как тело под воздействием тепла, что источал мальчишка, начало пробуждаться в весьма не двусмысленном направлении. И тихо, но решительно проинформировал. – С сегодняшнего дня ты спишь в кубрике с матросами.

      Амелисаро задержал вдох. Убрал руку с его затылка, всмотрелся в кофейного цвета глаза, и в тон ему ответил.

      – Будет исполнено, сэр капитан.

      За этим их и застал вошедший без стука Валентин.

      – Милуетесь? – полюбопытствовал он прямо от двери и был свидетелем редкого зрелища, как капитан и его пленник повели себя как те еще мальчишки. Отскочили друг от друга и в мгновение ока оказались на разных краях огромной кровати. Отец Валентин смерил их ироничным взглядом, коротко хмыкнул и подошел к насупленному Амелисаро. Положил руку на лоб и строго предупредил. – Не дергайся, а то укушу.

      – И за что, интересно, ты меня кусать собрался? – все еще находясь под впечатлением от утреннего общения с капитаном, почти прорычал аристократ. Но священник стоически выдержал и его интонации и полный испепеляющего бешенства взгляд.

      – О, – протянул он с притворным понимание и, как говорится, ткнул пальцем в небо, – Тебя, красавчик, что, в кубрик ночевать отправили, ты и бесишься?

      – Отправили, – ответствовал аристократ, успевший взять себя в руки. Несколько раз с закрытыми глазами выдохнул через нос и посмотрел на отца Валентина уже куда более адекватным взглядом. – Но я не бешусь, а радуюсь. Больше мучатся не придется.

      – Вот как? – прошипел со своей половины кровати не менее взбешенный капитан, – Тогда я тебе, получается, еще и благо сделал. Так не пойдет.

      – Неужели попросишь его вернуться? – живо заинтересовался Вал, который внутренне не переставал умиляться на эту парочку великовозрастных идиотов. Особенно это касалось Стефана, все же не мальчик уже, далеко не мальчик, а все туда же. Вот что значит относительно замкнутый образ жизни и привычка верховодить всегда и во всем. Даже в чувствах.

      – Попрошу? – голос Робертфора прозвучал так, что Лили передернул плечами в попытке избавится от нервного холодка, пробежавшего вдоль позвоночника. А капитан Голландца так же холодно произнес. – Я прикажу, и он подчинится.

      – Так прикажи! – потребовал аристократ, резко повернувшись в его сторону и не нарочно сбросив руку священника. Валентин посмотрел строго и с осуждением, развернул его обратно и вернул ладонь ему на лоб.

      – Не дергайся, – повторил он с нажимом и неожиданно обратился к Стефану весьма светским тоном. – Кстати, я бы на твоем месте поостерегся его в кубрик отпускать.

      – С чего это вдруг?

      – Ну, знаешь, мальчик он у тебя явно горячий, мало ли кто его там может покусать в неподобающих местах. Могу даже гарантировать, что ради такого случая, я сам не откажусь провести ночь за одной из ширм.

      – Ты думаешь, что говоришь?! – прорычал Робертфор и нисколько не смущаясь своей наготы, вскочил с кровати. Глаза его метали молнии, но Валентин, привыкший и не к таким бурям, лишь мило улыбался.

      – Разумеется, думаю. Я просто предупреждаю, чтобы потом это не стало для тебя неожиданностью.

      – Вы долго будете говорить так, словно меня тут нет?! – вскричал Лили, которого тоже все допекло.

      – Долго, отрок, долго, – протянул Валентин и резко приблизил свое лицо к нему, впившись взглядом в губы аристократа, изумленно замершего от такой откровенной наглости. Разумеется, целовать его он даже не думал, но со стороны это выглядело именно так, не зря же реакция капитана не заставила себя долго ждать.

      Как он оказался рядом с ним, науке неизвестно. Скорее всего перескочил через кровать. Но это, в сущности, были уже мелочи. Главное то, что в следующую секунду корабельный священник полетел в сторону, тем не менее, успев вовремя сгруппироваться и не упасть. А Лили оказался вздернут на ноги. Они уставились друг на друга с неприкрытым бешенством и застыли.

      – Ну, целуйтесь вы, наконец! – воскликнул от двери Валентин, устав ждать и только после этого аристократ и капитан моргнули и словно очнулись.

      – Стеф? – слегка растерянно позвал Лили, и тот медленно разжал пальцы, которыми вцепился в его предплечья.

      – Извини, – тихо произнес капитан и сделал шаг назад.

      Оба замялись.

      – Любо дорого посмотреть, – прокомментировал неугомонный Валентин.

      – Ты про что? – взглянув на него через плечо капитана, уточнил аристократ.

      – Как ценитель мужской красоты, – светским тоном объявил тот, – Авторитетно заявляю, вы хороши, – сложил пальцы щепотью и причмокнул на них.

      Амелисаро стал свидетелем, как лицо Робертфора, которого священник к своему счастью пока не видел, начала заливать краска гнева. Настоящего, неподдельного, неистового. И неизвестно бы, чем все для Валентина закончилось, потому что Стефан, сжав кулаки, уже начал поворачиваться к нему, если бы Лили не схватил его в охапку и не прижал к себе, взглядом дав священнику понять, что пора уходить. Вал все понял правильно, сделал на прощание ручкой и ретировался. Судя по всему, результатами осмотра излишне активного пациента он остался доволен.

      – И долго ты тут собираешься меня тискать? – холодно осведомился Робертфор не делая ни малейшей попытки вырваться.

      – Извини, – спохватился Лили и разжал руки.

      – Принимается, – отозвался капитан и поднял на него пугающе серьезный взгляд, – Но я не отказался бы от компенсации за моральный ущерб.

      – И что ты хочешь? – внутренне холодея и готовясь к самому худшему, спросил аристократ.

      – Тебя, но это может и подождать, – неожиданно легкомысленно отозвался Роберфор, многообещающе улыбнувшись, – А пока, ты возвращаешься в мою кровать.

      – Прямо сейчас?

      – Нет. Но чтобы на кубрике я тебя не видел. Все ясно?

      – Не совсем. Но от вопросов воздержусь.

      – Хороший мальчик. Растешь в моих глазах.

      – Стараюсь, – фыркнул расслабившийся Амелисаро и сжал в пальцах подвеску на своей браслете. Переоделся и спросил у все еще обнаженного капитана, с интересом разглядывающего его.

      – А насчет хотения ты точно не шутишь?

      – Может и шучу, – легкомысленно махнул рукой Стефан и отвернулся в сторону небольшого платяного шкафа, втиснутого между кроватью и стеной. Принялся придирчиво, как никогда, выбирать себе одежду, и обронил. – Тебе-то что?

      – Хотя бы то, что пока я категорически против.

      – Твое "пока" мне уже нравится, – промурлыкал не оборачиваясь капитан.

      Амелисаро скрипнул зубами и вышел. Стефан перестал рыться в шкафу, замер с рубашкой в руках и улыбнулся. И все же с этим несносным мальчишкой жизнь, определенно, стала куда интереснее. Поэтому стоило ли сожалеть о регулярной потери нескольких десятков нервных клеток? Определенно, нет.

      Валентин успел перехватить Симку до общего завтрака. Надо признать, удачно перехватил, зажав не успевшего сбежать юнгу между бортом и якорной лебедкой. Глаза мальчишки метали молнии, но вырваться из цепких рук священника никак не получалось. Конечно, он мог бы обратиться, но котенком была еще большая вероятность попасться в западню.

      – Ну-ну, сколько экспрессии, – проворковал Валентин, вжимая мальчишку в борт и нависая над ним.

      – Что, сбросить собрался? – прошипел юнга ему в лицо, как никогда сейчас напоминая рассерженного кота.

      – Ну, что ты, – промурлыкал в ответ Валентин, – давай ты сразу признаешься, что влюблен в меня не меньше, чем твой лучший друг и я сразу же тебя отпущу.

      – Как ты... – опешив, начал Сим, но резко оборвал себя, вскинулся и тихо гортанно прорывал, – Ты дур-р-рак, если думаеш-ш-ш-шь, что я...

      – Сейчас докажу, – самодовольно улыбнувшись, заявил Вал и поцеловал его, крепко сжимая в объятиях.

      Мальчишка замолотил кулаками по его спине и плечам, забился, силясь оттолкнуть, укусил, придав поцелую кровавый привкус, а потом неожиданно замер, втянул воздух через нос и начал отвечать, самозабвенно отдаваясь по-настоящему страстному поцелую. Симку еще никто так не целовал. Валентин был в этом уверен. Не зря же Руфус, в ответ на вопрос про поцелуи, убежденно произнес "нет". Похоже, эти малыши, жили по каким-то своим, детским, выдуманным вместе правилам, и если откровенные ласки и прочие приятности были для них уже пройденным этапом, то поцелуи, как бы парадоксально это не звучало, оставались закрытой темой. Как интересно, решил про себя Валентин, и оторвался от мягких губ, на удивление быстро ставших податливыми и, одновременно с этим, жадными.

      Но совершенно зря он присудил себе победу. Желтые глаза юнги сверкнули лихой злостью, и в тоже мгновение несчастный священник, не ожидавший от юнги такого коварства, согнулся пополам от боли. Он острой, мальчишеской коленки никто не застрахован, особенно, воруя первый поцелуй.

      – Ненавижу! – зашипел Сим-Сим, – И тебя ненавижу, и его! – и унесся прочь.

      Валентин же медленно разогнулся, смахнул навернувшиеся на глазах слезы, сделал несколько дыхательных упражнений и, как ни в чем не бывало, отправился на завтрак, вынашивая коварные планы не мести, нет, завоевания строптивого мальчишечьего сердца. Он даже знал, кого можно было позвать себе в помощь. Жизнь, определенно, обещала приятные сюрпризы, причем в самом ближайшем будущем.

      Часть 5

      – Я придумал эквивалентное наказание, – бодро объявил Робертфор, выходя из спальни уже полностью одетым.

      – Считаешь, что меня есть за что наказывать? – отстраненно уточнил Лили, так и не обернувшись к нему от окна, в которое смотрел с отсутствующим взглядом.

      – Нет. Мне просто хочется найти удачный повод, от которого ты уже не сможешь отвертеться, – хмыкнув, ответил Робертфор. Подошел к нему со спины и замер, не прикасаясь.

      – И? – устав ждать, все так же отстраненно протянул аристократ.

      – Пойдешь со мной на романтический ужин и мы квиты, – обронил капитан и принялся ждать ответного хода. Дождался.

      – Не пойду. – Твердо и окончательно. Зря. В разговоре с Робертфором зря. Стефан слишком давно жил на этом свете, чтобы почти молниеносно придумать на что можно надавить. На чем сыграть. И он сыграл, сделав ход незначительной пешкой, чтобы потом уже целенаправленно пойти конем.

      – Да? – насмешливо протянул капитан, заглядывая в лицо аристократа сбоку, опершись ладонью о стену, рядом с окном. – А ты не забыл, что мне есть чем тебя шантажировать, друг мой нежный?

      – Нежный? Да неужели?

      – Ага. Я сам проверял.

      – И чем же?

      – Ручками, милый мой, ручками. Хотя повторить приятный опыт губами, тоже не отказался бы. – Промурлыкал Стефан на самое ухо застывшего немым укором Лили. Увидел, как тот поджал губы, но больше ничем не выдал своих истинных чувств. Да, аристократическое воспитание – это уже на всю жизнь.

      – Шантажировать чем? – голос Амелисаро прозвучал неестественно ровно. Стефан улыбнулся. Ну, конечно же, о чем еще тот мог спрашивать, не о проверки же на нежность, право слово.

      – Твоей несостоявшейся невестой, разумеется.

      – Мне все равно, что с ней будет. – Голос аристократа не изменился не на йоту. Он был все так же безлик и отстранен.

      – Ой, ли? – насмешливо уточнил капитан. – А как тебе такой вариант. Зовем Валентина, он вас быстренько, по корабельному венчает на крови, а все сделки, пусть даже речь идет о супружеских обязательствах, заключенные на Голландце, Рогатый освещает лично. Не забывай об этом. Поэтому такой союз по законам Архипелага будет не так-то просто разорвать. А после, я с чистой совестью обменяю вашу парочку на Макса.

      – С чистой совестью? – тихо уточнил аристократ.

      – А с чего бы её запачкаться? У нас, пиратов, она многоразового использования, самомоющаяся.

      – И что подразумевает этот твой романтический ужин?

      – О! – обрадовался капитан, – А вот это уже деловой разговор. – И резко посерьезнел, – Предупреждаю сразу, что по доброте душевной последующую романтическую ночь оставляю на твое усмотрение.

      – То есть, я могу выбирать?

      – Ты и сейчас можешь.

      – Хорош тот выбор, когда даже второго не дано, не говоря уже о третьем, – хмыкнул в ответ Амелисаро и наконец посмотрел на него. Стефан улыбнулся. Он прекрасно понимал, что мальчишка уже сдался. Уже сказал "да", теперь осталось только довести эту простую мысль до него самого.

      – Хорош, – в том ему усмехнулся Стефан.

      – Так что ты припасешь мне на ужин? – с толикой любопытства осведомился Идальгиеро.

      – Секрет, – с удовольствием протянул пират и подмигнул ему. – Но обещаю, скучно не будет.

      – Да мне и без этого с тобой скучать не приходится.

      – Разве ж это плохо?

      – Нет. Просто привыкнуть никак не могу.

      – А ты не привыкай. Какая же это жизнь, когда все по привычке?

      – Уж точно не пиратская.

      – Это верно! – самодовольно бросил капитан, повернулся к нему спиной и пошел к двери. Амелисаро последовал за ним.

      Настроение поднялось у обоих. Так вовремя выдуманный Стефаном ужин обещал еще одно маленькое, но приключение. В предвкушении жить, определенно, интереснее – это непреложный факт.

      Валентин на камбуз не спешил. Во-первых, ему следовало привести себя в порядок после неудачной попытки общения с маленьким юнгой, во-вторых, он хотел поймать Рому Виннивинка, их бессменного боцмана, и по-дружески попросить его об одном маленькой одолжение.

      – Не понимаю, зачем тебе? – прогудел тот, явно уже собравшись столоваться.

      – Да, вот хочу узнать кое-что о наших незабвенных мальчиках, – с хитрой улыбкой ответствовал корабельный священник.

      – Слушай, а может, не надо? Пусть, когда сами захотят, тогда о себе и расскажут.

      – Нет уж, – заупрямился Вал, – Они у нас за двадцать пять лет не захотели, пора бы заканчивать с этими тайнами имперского двора. Тем более, было бы что скрывать.

      – То есть, ты уже знаешь? – с неприкрытым удивлением выдохнул боцман.

      – А ты?

      – Ну, я ведь не просто так обозвал ту их посудину "Чайкой", я знаю, кто строит такие корабли.

      – Вот теперь я тоже знаю.

      – Значит ты в курсе?

      – Уже да. Потому и собираюсь донести до этих двух остолопов одну простую мысль. Среди команды врагов у них нет и не будет. А то, представляешь, Руфус думал, что стоит мне узнать, что он двуликий, как я его на костер потащу.

      – Что?!

      – Ты не знал, что он двуликий? – спохватился Валентин.

      – Нет, это как раз знал, – пробормотал боцман, – Но костер...

      – Вот в том-то и дело. Подумай, как они все это время жили с этим.

      – Бог Рогатый, но почему они не спросили у меня или капитана?

      – А почему вы не сказали им, что в курсе, кто они есть?

      – Думали, оклемаются немного, пообвыкнут и сами всем расскажут. Зачем же неволить-то?