Текст книги "Небо-воздух (СИ)"

Автор книги: Татьяна Патрикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

      Покидать постель совсем не хотелось. Но пришлось. Долг, он и на большой земле, долг.

      Обряд, которым связывали двух людей супружескими обетами в Архипелаге довольно сильно отличался от того, что был традиционным на большой земле. Там, под морем и островами, брак освещала богиня любви и плодородия Майстишас, которую изображали в виде девушки с кошачьими глазами, полными лукавства и огня, рыжими волосами, с вплетенными в них лентами и разноцветными бусинами, тонком платье и губами, алыми, как зерна разломленного надвое граната. Только обряды, совершенные в её храмах, считались официальными и по-настоящему связывали двух супругов не только духовно, но и юридически. Символами супружеских обязательств были золотые кольца, которые носили на безымянном пальце правой руки.

      В Архипелаге браки заключались священниками-воздухоплавателями и освещались Рогатым, который был единственным божеством в этой части мира. И тоже, символами обетов, данных супругами, считались кольца, вот только не те, которые выплавляли искусные ювелиры, о нет, кольцами одаривал сам бог. По завершении клятв, приносимых влюбленными друг другу, если их чувства были истинны, а обещания правдивы, на больших пальцах рук, у женщин – на левой, у мужчин – на правой, появлялись схожие по узору татуировки и ни у одной пары не могли бы попасться одинаковые кольца любви, как их еще называли в народе. Если же с течением времени чувства ослабевали, кольца тоже начинали постепенно тускнеть, пока не исчезали совсем. Тогда брак и терял не только духовную, но юридическую ценность.

      Когда Виолетта объяснила Анджели все эти тонкости, та сильно удивилась, не переставая задавать вопросы.

      – А если измена, кольцо сразу пропадет, да?

      – Нет, – отрицательно покачала головой Ливингстон, – Измены ведь разными бывают. Кольцо, скорей всего потускнеет, хотя, если, например, твоего мужа вынудили изменить непреодолимые обстоятельства, тогда нет.

      – Какие, например?

      – Например, если его заставят с кем-нибудь переспать под страхом смерти или еще чего-нибудь. – Пожав плечами, отозвалась Вилка, вплетая в волосы аристократки ленты.

      – Понятно, – прошептала та, – Вилка?

      – М?

      – А почему вы с Кешей не будете венчаться вместе с нами.

      – У нас этот обряд не называется венчанием.

      – Не важно. Ты же поняла, о чем я.

      – Потому что он мне еще не предлагал ничего, – в голосе рулевого прозвучала досада.

      – Как? – недоверчиво уточнила Анжела, и попыталась обернуться. На что Вилка рыкнула, удерживая её голову в одном положении, чтобы не растрепалась незакрепленная еще прическа.

      – А вот так, – припечатала рулевой.

      – Но ведь он же тебя любит.

      – Любить любит, в супруги не зовет.

      – Нет, Вил, ты чего-то путаешь... – запротестовала аристократка.

      – Путает, путает, – неожиданно поддержал её Амелисаро, вошедший в комнату без стука с маленьким букетом нежно розовых цветов, которые сам и собрал для своей несостоявшейся невесты. Та тепло улыбнулась ему и произнесла для Вилки.

      – Вот видишь. Лили тоже так считает.

      – Пусть считает, что хочет, – нахмурившись, припечатала Виолетта.

      – Ты совершенно зря на него злишься, – покачал головой аристократ, – Между прочим, он уверен, что он-то как раз предложил тебе стать его супругой, это ты отказала.

      – Ах, так! – взвилась Вилка. – А, ну-ка, подержи, – и заставила Лили схватиться за недоплетенную косу. – Я сейчас вернусь, – бросила она на ходу и выскочила из каюты, которую на Голландце занимала Анджела.

      – Не вернется, – улыбнувшись ей вслед, объявил Лили.

      – А как же... – растерянно начала Анджела, но Амелисаро поспешил её успокоить.

      – Не переживая, я тебя доплету.

      – А ты умеешь?

      – Матери доставляло удовольствие заставлять меня ухаживать за её волосами, как слугу.

      – Понятно, – невнятно откликнулась Наследница, не зная, что на это можно сказать. А потом, доверившись умелым рукам Идальгиеро, спросила.

      – Лили?

      – Да?

      – А правда, что ваш Рогатый и между двумя мужчина браки заключает.

      – И между двумя женщинами. А что?

      – Нет, просто...

      – Тебе ведь Вилка должна была объяснить, что, если у вас, на большой земле, любовь между супругами может быть лишь необязательной формальностью, то тут, у нас, без нее просто не получится. И Рогатому при этом совершенно все равно, какого пола будущие супруги, если они на самом деле любят друг друга.

      – Но ведь не может быть, что ваш бог наблюдает за всеми вами.

      – Почему не может? Архипелаг, в отличии от Империи, заселен не так уж и густо, к тому же, у нас не так уж много пригодной для жизни земли. Так что нашего Рогатого на всех хватает. Но, если ты мне не веришь, можешь у Вала спросить. Он в этом специалист.

      – Да, нет, я верю...

      – Хорошо но ты все равно спроси. Он ведь сам выходец из империи, из какой-то весьма известной, религиозной семьи, просто выбрал другого бога и ушел. Но, думаю, он сможет тебе все объяснить и с вашей и с нашей точки зрения.

      – А ты не знаешь из какой?

      – Хм?

      – Из какой семьи?

      – Не знаю. Священники у нас, сама понимаешь, живут без фамилий.

      – А что, на каждом корабле они есть?

      – Нет, конечно, – закрепляя косы девушке на затылке замысловатой заколкой, откликнулся аристократ, – Священников вообще не так уж и много.

      – Почему? Ведь, если я правильно поняла, эта должность у вас, как и у нас, весьма уважаема.

      – Да. Но, в отличии от ваших, наши священники непременно должны обладать божьей искрой.

      – Что это?

      – Какой-нибудь магический дар, если по-вашему.

      – Да? А у нас наоборот, магов в церковь не допускают.

      – Не, я как раз думаю, что очень даже допускают, просто старательно скрывают это, – Амелисаро закончил с прической обогнул сидящую на стуле девушку и придирчиво её осмотрел.

      – От таких наивных дурочек, как я? – спросила та, в продолжение разговора.

      – От таких красивых, наивных дурочек, как ты, – весело подмигнув ей, произнес Лили и передал круглое зеркало на кованой, металлической ручке. Девушка взглянула на себя и по тому, как зарделись её щеки, Идальгиеро понял, что Анджела увиденным осталась довольна.

      – Ну, что, идем? – в галантном жесте согнув локоть, предложил он.

      – Вилка так и не пришла, – приняв предложенную ей руку, пробормотала аристократка.

      – Ничего. Будем надеяться, что мы увидим их с Кешей в круге возлюбленных.

      – Так называется место, в котором будет проводиться обряд? Храм?

      – У нас не бывает храмов. – Отрицательно покачал головой Лили, выводя её из каюты, – Зачастую, обряды проводятся прямо на корабле, поэтому придуманы такими, что любой священник может их исполнить с помощью самых обычных подручных средств. Нет, здесь, на острове Игрушек, так как этот обряд самый первый, поляну, конечно, украсили, тем более нельзя же упасть в грязь лицом перед смусмумрами, которые, кстати, тоже активно принимали участие в подготовке всех торжеств. Так что, не переживай, все будет торжественно и очень красиво.

      – А круг?

      – А круг обычно выкладывают всем, чем придется. Камнями, веревками, да хоть битой или не битой посудой, иногда, если находится мел, чертят им. Средства в нашем обряде не столь важны, имеет значение лишь суть. Но здесь его выложили слезами омелы.

      – Откуда... – начала аристократка, но осеклась, – Из моего ожерелья?

      – Нет, конечно. Стефан как его заныкал, так уже никому не отдаст, – весело рассмеялся Лили, помогая Анджеле спрыгнуть с трапа в песок. – К тому же, он ведь выполнил перед тобой все обязательства, о которых вы договаривались, так что твой свадебный подарок теперь его добыча по праву.

      Небо уже потускнело, а солнце окрасилось в кроваво-алые и огненно-рыжие, закатные тона.

      – Тогда откуда здесь такое сокровище?

      – Знаешь, как добывают эти камни?

      – Нет. Но, я думала, в каких-нибудь шахтах.

      – Нет. Достаточно найти цветок, называемый "омела огненная", он достаточно невзрачный, листья круглые и клейкие, а сам цветочек маленькая красная звездочка. Если вырвать его с корнем, то в сплетении тонких корней обязательно отыщется белоснежно-молочная капелька. Слеза омелы.

      – Но, я слышала, они бывают величиной с кулак, даже в том ожерелье, что я отдала капитану, они были довольно большими.

      – Да. Раз на раз, конечно, не приходится. Но, порой попадаются настоящие гиганты, но это редкость. А тут, на острове, неожиданно нашлись просто уникальные заросли этого растения, вот их и приспособили для круга.

      – А если, из-за того, что их так много надергали, они перестанут тут расти?

      – А кто сказал, что их надергали? Под мудрым руководством Вала, предложившего сделать круг постоянным, их осторожно выкопали и пересадили. И пусть слез омелы мы и не увидим, они все так же в корнях, под землей. Тем не менее, круг образуют именно они. К тому же, Вал надеется, что то божье благословление, что выжжет на пальцах супругов их кольца, позволит омеле огненной прижиться в этом месте и не увянуть.

      – По-моему, просто волшебная задумка.

      – Мне тоже так кажется, – кивнул в ответ Лили, а потом встретился глазами с Максом, вышедшим им навстречу из-за деревьев и молча передал сияющую девушку будущему супругу.

      Но та, подарив возлюбленному легкий поцелуй, неожиданно обернулась к нему и прямо спросила.

      – А почему тогда вы с капитаном не хотите узаконить свои отношения вместе со всеми нами?

      – Э? – Лили растерялся, не зная, что сказать.

      – Наверное, потому что не любят, – обманчиво легкомысленно ответил за него Макс.

      – Нет, в том-то и дело, что любят, – со вздохом откликнулась аристократка и отвернулась от замершего столбом Идальгиеро.

      Они ушли, а Лили все еще пребывая в некой растерянности прислонился плечом к стволу одного из баобабов. Сколько он так простоял, аристократ не запомнил. Просто в голове , неожиданно, осталась одна единственная мысль, – "Если давать обещания, то только...". Но имя, после многоточия называть было страшно даже в мыслях. Поэтому он всеми силами боролся с собой, пытаясь запретить себе думать о таких глупых, во всех смыслах, вещах.

      – Ты чего здесь застрял? – раздался совсем близко насмешливый голос Робертфора.

      Лили вздрогнул и резко вскинул глаза на Стефана, подошедшего к нему почти вплотную.

      – Лили?

      – Просто задумался, – отозвался тот, отлепился от баобаба и попытался обогнуть капитана, но Стеф придержал его за локоть.

      – Все в порядке? – без улыбки уточнил он.

      – Да, конечно, – легко соврал Амелисаро, высвободил руку и поспешил на поляну, где Валентин уже начал обряд. Стефан пошел вслед за ним.

      Они стояли рядом, когда будущие супруги, к которым, что Лили совершенно не удивило, присоединились и Вилка с Кешей, давали свои обеты. Амелисаро старался не смотреть в сторону Стефана, но все равно то и дело ловил на себе какие-то странные, будоражащие душу взгляды капитана. Но заговорить до самого конца обряда не рискнул никто из них.

      – Пусть Бог наш, Рогатый, будет свидетелем ваших обетов, пусть осветит он вашу любовь и подарит символ крепости ваших чувств и нерушимости данных вами клятв. – Объявил Валентин.

      И Анджела, единственная, кто не знала чего ожидать, вскрикнула, схватившись за левую руку. Появление татуировки на большом пальце всегда сопровождалось легким жжением. Макс снисходительно улыбнулся супруге, привлек к себе и, обхватив руки девушки большой, грубой ладонью, склонился и поцеловал мягкие губы, раскрывшиеся навстречу. Две другие пары тоже целовались. А малыш Лейко и Алиии мирно спал в коконе крыльев шамана, который еще днем стал крестным их малыша, чем теперь очень сильно гордился, ведь единственным из смусмумров был удостоен такой чести.

      – Пойдем, – скомандовал Стефан, взяв не успевшего возмутиться Лили за руку, но к ним неожиданно подошел Макс, ни на секунду не отпускающий от себя супругу.

      – Лили у меня есть к тебе личная просьба.

      Стефан, услышав это, нахмурился, почувствовав неладное, но Турус проигнорировал его недовольство.

      – Какое? – ненавязчиво вынимая пальцы из ладони Робертфора, уточнил аристократ.

      – Наш брак, заключенный в Архипелаге, не будет считаться действительным на большой земле. Это значит, если отец Анджелы пошлет за ней войска, договорившись с нашими аристократами, закон будет на его стороне, и нам никогда не дадут покоя.

      – И что ты предлагаешь?

      – Одолжи мне свою внешность на пару дней.

      – Что? Это как?

      – У меня есть парный артефакт. Два кольца. Они, правда, работают нормально только если их не разносить слишком далеко друг от друга. Но это мелочи. Если мы с тобой оба их оденем, и повернем камнями внутрь, то ты возьмешь себе мою внешность, а я твою. Ведь Императору скорей всего тебя показывали на портретах.

      – Скорей всего.

      – Постой, – вмешался Стефан, глядя какой надеждой зажглись глаза Анджелы, стоящей рядом с супругом, когда появилась пусть даже столь зыбкая надежда на полное узаконивание их отношений. – Но, если кольца не должны сильно отдаляться друг от друга, как ты собираешься это провернуть?

      – Мы поменяемся внешностями и на моей Плясунье спустимся в столицу Империи, они как раз под нами. Там Лили, прикидываясь мной, скажет, что пришел получить вознаграждение за то, что привел беглянку и её будущего мужа. Скорей всего нас с Анжелой сразу в церковь и отправят, а во время их обряда мы кольца перевернем, и я стану собой под завершающиеся слова епископа. И все. По законам империи развести нас смогут лишь в том случае, если мы получим одобрение богини, но мы его не получим.

      – Потому что решение должно быть единогласно, а вы на это никогда не согласитесь. – Договорил за него Стефан, но отрицательно покачал головой, – Это я понял, но нет.

      – Почему? – почти жалобно воскликнула Анджела.

      – Потому что нет и все, – отрезал капитан.

      – Да, – в противоречие ему ответил Лили и улыбнулся девушке тепло и ласково, – Я помогу вам. Понимаю, как для тебя это важно.

      – В обход меня? – тихо и холодно уточнил у него Стефан.

      – Я не понимаю причину твоего не желания им помочь, – с нарочитым безразличием откликнулся аристократ.

      – Не понимаешь? – просто ледяным тоном произнес Робертфор.

      – Нет, – обрубил Лили, глядя в глаза своего капитана.

      – Ну, не понимай дальше, – бросил Стефан, развернулся и ушел.

      И до последнего надеялся, что Лили пойдет за ним. Ну хорошо, когда стало ясно, что гордый аристократ этого не сделал, хотя бы под утро придет объясниться. Но тот не появился и утром. А в полдень следующего для Плясунья снялась с якоря и нырнула под море. Амелисаро ушел с капитаном Максом так и не попрощавшись. Стефан позвал к себе Рому и по старой дружбе предложил вместе напиться вдрызг. Боцман отказался. Ушел, а Белладонна, секундой позже, вылетевшая в окно, заявила.

      – Дурак ты, капитан, он ведь не барышня, бегать за тобой, как собачонка на привязи.

      Стефан и сам к тому времени понял, что дурак, но все равно предпочел обществу одного просто несносного мальчишки бутылку рома. Как часто по собственной глупости мы теряем то, без чего уже не можем представить себе жизни?

      Часть 8 (заключительная)

      Мир сузился до горлышка бутылки, и все равно нещадно бился в висках пульсом, не позволяя уйти в себя полностью и бесповоротно, не позволяя забыться. Но помнить было просто невыносимо. Стефан не понимал, почему на уход Амелисаро он, сильный, мудрый, прошедший не через одно предательство отреагировал так бурно. И только на третий, а, может быть, четвертый день, придумал ответ. Это не было предательством. Изначально не было. Всего лишь юношеский максимализм, как назвал это Вал, присланный командой его реанимировать и ушедший ни с чем. Очухиваться и брать себя в руки Стефан категорически не хотел. И даже осознание невиновности Лили, не дало ему ни единого шанса свернуть с намеченного, изначально неверного курса. А все из-за того, что его душила обида, горькая и выжигающая все в груди, как перебродивший ром, превратившийся в чистый, незамутненный спирт. Он ведь почему был против этой изначально авантюрной затеи Макса? Да потому что не желал отпускать Амелисаро от себя, когда между ними уже вроде как все начало налаживаться, идти по долгожданному, правильному, пути, но в тоже время определенности пока никакой не наблюдалось, он не хотел рисковать. И пусть по отношению к Лили это было, скорей всего, не очень честно, он не хотел его от себя отпускать. Не сейчас. Может быть, чуть позже? Хотя, и это не факт. И да, бесстрашный Стефан Робертфор боялся потерять снова, как когда-то терял и не раз.

      Он бы с удовольствием приковал несносного мальчишку цепями, стиснул в объятиях, загнал в суровые рамки обещаний, но никуда не пустил. Но, как оказалось, тот у него даже спрашивать не стал. А ведь должен был, ведь официально считался членом команды. Но в очередной раз со Стефаном, привыкшем к безоговорочному подчинению, сыграло злую шутку аристократическое воспитание мальчишки. Амелисаро мог искусно притворяться и для окружающих, и для самого себя, что подчиняется, что покорен и послушен, но все равно оставался вольной птицей, не знающей охотничьих силков и прутьев господской клетки. Сильный, несломленный мальчик. За это, наверное, Стефан его и по...

      Робертфор с силой сжал виски и обозрел мутным взглядом каюту, за четверо суток беспрерывного пьянства превратившуюся просто в свинарник. Что-то было не так. В мироощущении появилось что-то новое, и речь сейчас шла вовсе не о жестоком похмелье. Нечто инородное... Что? Но источника беспокойства Стефан так и не нашел. Пошарил на столе в поисках хоть одно не пустой бутылки, ничего не обнаружил. Выругался, понимая, что голова трещит так сильно, что нет никакой возможности нагнуться и поискать под столом, и, когда уже собирался встать и выползти на палубу на поиски хоть какого-нибудь спиртосодержащего напитка, дверь в его личный кабинет открыли с ноги.

      – Значит так, – глаза Вилки метали молнии, – Пусть все тут считают, что это нормально, надираться с горя до поросячьего визга, но довожу до твоего сведения, их нет уже пятый день, это раз.

      – Прекрати орать! – зашипел капитан, сумевший все же вставить в её пламенную речь свое веское слово и, болезненно скривившись, схватился за голову.

      – А во-вторых, – не вняла его словам девушка, подобравшаяся совсем близко, запустила руку с его длинные, уже не такие уж чистые волосы и вынудила посмотреть на себя, – Вал с малышами только что вернулись с ночной вылазки, в город они не спускались, но поднырнув под море и обозрев столицу Империи с высоты, видели не один, а два наших, архипелаговских корабля.

      – Может у них в глазах двоилось, – невнятно пробурчал Стефан и тут же болезненно зашипел сквозь зубы, когда Вилка в отместку за неуместный юмор дернула его за волосы.

      – Вторым была Прекрасная Елена, – припечатала девушка, отпустила его, четко, по-военному развернулась на каблуках и вышла, хлопнув дверью.

      Стефан сидел неподвижно и тупо пялился в пустоту. А потом в мозгу что-то щелкнуло, и после этого чего-то похмелья не осталось, лишь какая-то пронзительность и кристальная чистота взгляда, которым он обвел комнату. Поднялся на ноги и вышел из каюты. Время рефлексии кончилось, настало время идти вперед, точнее вниз, на землю его родины, которую он уже давно перестал считать родной.

      – Рома, мне срочно нужна ванна. Вилка, выворачивай руль, будем подныривать. Кеша, на тебе все командование пока я привожу себя в порядок. Вал, я хочу знать все, что вы там увидели. Симка, Руф, приберитесь в моей каюте. И принесите чего-нибудь пожрать, что там после завтрака осталось. Белла, лети вперед, я хочу знать, насколько у них там сейчас облачно и до какой минимальной отметки мы можем спуститься, чтобы нас не заметили с земли.

      – Неужели будем спускаться? – недоверчиво крикнул кто-то.

      – Будем, – не обернувшись, бросил Стефан, направляясь в корабельную баню.

      – А как же проклятье?

      – Кракен с ним!

      И одна единственная фраза, оброненная расчувствующейся Белладонной. – Вот это я понимаю, любовь! – После которой все бросились исполнять распоряжения капитана. Как их можно было не исполнить, когда на кону далеко не одна жизнь.

      Отмокая в горячей воде, Стефан все так же думал о Лили, у которого, там, внизу, скорей всего, очень большие неприятности. Да и у Макса, наверное, не лучше, не говоря уже о его молодой жене. Но конкретно сейчас никаких хитроумных планов по их спасению в голове Стефана не было и в помине. Он думал о том, как отреагирует Лили, когда узнает, что ради него он решился проверить предсказание пророчицы на прочность, то есть, правдивость. И сразу же на смену этой мысли пришла другая, весьма неприличного толка, по крайней мере образы, которые она породила, были далеки от приличий. Не важно как, но взыскать с мальчишки заслуженную благодарность за оправданный риск, хотелось до того, как предсказание сбудется. Причем взыскивать её он собирался долго и со вкусом. Нет, не совсем так, в постели, долго и со вкусом, а потом, возможно, он и сам будет очень даже не против умереть. После такого не жалко.

      Улыбнувшись, капитан погрузился в воду с головой, и уже через минуту рьяно высушивал кожу полотенцем, судя по крену корабля, Виолетта начала маневрирование. Хорошо, что на острове игрушек в отсутствие Макса остались заправлять Алили и её муж. Авторитет капитанши в поселке недавних заключенных был очень велик, поэтому можно было не волноваться о том, что по возвращении их встретили бы с оружием в руках.

      На мостике его уже ждали.

      – Что будем делать, кэп? – просил Кеша, передавая ему подзорную трубу.

      – Спасать этих двух идиотов, – с лихой веселостью ответил ему Робертфор и подмигнул Виолетте, на что та лишь коротко фыркнула и с силой крутанула руль. Корабль, отплывший от острова за красные буйки, туда, где море было не таким плотным, накренился носом вниз и начал медленно погружаться в воздушно-облачную гладь.

      – К вечеру уже будем на месте, – удовлетворенно отметил Стефан.

      – А если не успеем? – тихо спросила Вилка.

      Капитан нахмурился.

      – К чему это нам нужно успеть? Казнят в империи только по особым дням, когда бог смерти Ристок принимает кровавые жертвы. До этого дня еще две недели.

      – Не думаю, что их захотят казнить. Ведь брак, заключенный нЮ Архипелаге, в Империи недействителен, поэтому... – Вилка замолчала, отвлекшись. Но потом, снова выровняв курс под пристальным взглядом капитана, произнесла, – Они могут кинуть Макса и его команду в темницу, дожидаясь этого самого дня казней, а вот Лили и Анджелу...

      – Скорей всего попытаются поженить, – раздалось с лестницы, по которой поднимался Валентин, хмурый, как туча. – А это может вызвать весьма нежелательные последствия.

      – Какие, кроме того, что я за такое готов прибить самого Императора? – очень тихо уточнил капитан.

      – Анджела уже замужем, Рогатый осветил их с Максом союз, но если Богиня засвидетельствует её брак с Амелисаро, два божества вступят в открытый конфликт. А это очень плохо.

      – Чем? – требовательно вопросил Робертфор.

      Валентин повернулся к морю, в которое они сейчас плавно погружались, вздохнул, сжав пальцы на перилах до побелевших костяшек, и медленно, явно стараясь подбирать слова, заговорил.

      – Я никогда не рассказывал тебе, но мое мирское имя Валентин де Мирикулис, я младший сын епископа Моржельского, и моя семья всегда была близка к императорской.

      – Постой, – перебил его Кеша, – А разве это не тот самый епископ, который сейчас...

      – Является главой имперской церкви. Да. Тот самый.

      – И что с того?

      – Мой необычный для Империи дар проявился в самом детстве, поэтому мне довольно часто приходилось бывать во дворце. Меня, а не моего старшего брата, отец готовил как своего будущего приемника.

      Стефан молчал, уже начиная догадываться, к чему он это все.

      – Я видел твой портрет в галереи Императорского Древа, Стефан Робертфор Имангус Сильвен де Мантикор. Третий сын императора Игана Отверженный. Ему дали такое прозвище именно потому, что ты, один из его сыновей, отрекся от него.

      – А разве не отец должен отречься от сына? Разве можно наоборот? – голос Вилки прозвучал почти беспомощно.

      – Можно. В этом деле кто успел, тот и... – обманчиво весело начал Стефан, но осекся, когда Валентин резко развернулся к нему лицом. В глазах священника было что-то такое, что не позволило капитану свести все к нелепости и милой шутке.

      – Все отпрыски императорского рода сразу же после рождения проходят через обряд посвящения пяти богам. Но, ты, отрекшись от отца и Империи, по всей видимости, забыл отречься и от веры тоже. Признайся же, забыл?

      – Да. – Не понимая, к чему Валентину все это понадобилось, откликнулся Стефан.

      – Но, связав свою жизнь и судьбу с Рогатым, став его проводником в этом мире, ты теперь принадлежишь и ему и тем, другим богам.

      – И что с того?

      – Ты много раз, еще не зная о предсказании провидицы, спускался в Империю, но всегда всего на несколько дней, не больше, и успевал уплыть обратно до того, как до тебя доходили слухе о море, чуме, землетрясениях и других проявлениях божественного гнева.

      – О чем ты?

      – О том, что пять богов Империи не желают делиться, не желают считать нашего Рогатого равным им. Поэтому, ты, рожденный под их покровительством, но несущий в себе частицу другого бога, его вызов им, его трофей взятый не по праву. Одним словом, ты своим появлением вызывал их неистовый гнев, который они, не придумав ничего лучшего, обрушивали на земли и жителей Империи. Поэтому, когда ты однажды вместе со своим кораблем появился на острове Незабудковой Вечности, пророчицу попросили солгать.

      – Это... этого не может быть, – ошеломленно пробормотал Кеша, Вилка крепче вцепилась в штурвал. Стефан же молчал. Думал. Злился. Но молчал. А потом спросил.

      – А в Архипелаге? Когда я возвращался обратно, было ли что-нибудь подобное в Архипелаге?

      – Образ рогатого в основном храме Незабудкового острова плакал кровью и улыбался. И тогда, на совете архемадридов было принято решение сделать так, чтобы ты больше никогда не спускался в Империю. Об этом рассказывают каждому, кто заканчивает обучение в семинарии. Вот и мне рассказали.

      – Почему ты молчал все это время?

      – Потому что считал, что так будет лучше для всех. Я бы и сейчас смолчал, но Лили совсем недавно рассказал мне, что Рогатый всегда слышит тебя, что ты можешь говорить с ним. И, раз уже все так обернулось, я предлагаю не просто по-быстрому забрать своих и слинять обратно на Архипелаг, а попробовать договориться с богами. Я думаю, ты мог бы стать посредником.

      – Хорошо. Я подумаю об этом, – холодно, но твердо, припечатал капитан и довольно резко бросил, – И хватит вести себя так, как будто думал, что я не пойму твоих порывов.

      – А кто ж тебя знает? – неожиданно повеселел Валентин, – Ты у нас в последнее время нервный, на всех бросаешься. А мне ли, как врачу, не знать, чем может быть чреват повышенный спермотоксикоз и хронический недотрахит.

      – Что?! – взвыл капитан раненым кракеном, но хитрый священник, не смотря на уже довольно приличный крен корабля, быстро сбежал с капитанского мостика и скрылся на камбузе, а Стефан остался бушевать в обществе Кеши и Вилки.

      – Нет, ну вы слышали?! – повернулся он к молодым супругам, на что Вилка закатила глаза, а Кеша как-то подозрительно закашлялся в кулак.

      Стеф скрипнул зубами.

      – Ладно, уступи-ка, – обратился он к Виолетте, оттесняя её от штурвала.

      – Кэп?

      – Раз уж у нас тут без богов уже никак, я сам, – бросил в сердцах капитан и запрокинул голову, видя, как смыкается над ними море.

      Миг, и на носу корабля издала победный клич драконья голова, еще один, и вверх взметнулись перепончатые крылья. Корабль выровнялся и продолжил бреющий полет.

      Но даже преодолев прослойку разреженного воздуха между морем Архипелага и небом Империи, они так и не увидели землю. Над Изольдиньей было облачно, чему оставалось только радоваться. К тому же, судя по солнцу, светившему над облаками и клонящемуся к горизонту, скоро должно было стемнеть. Вот только Стефан не хотел ждать по-настоящему темной ночи, ему натерпелось выяснить самое главное. Прав ли был Валентин, предполагая, что Лили в это самое время могли уже женить на Анджеле, не заботясь о том, что девушка уже стала супругой совсем другого человека. А еще, не мешало бы выяснить, откуда они узнали о подмене. Что такого могло произойти? Хотя, помня о том, что Елена уже добралась до императорского дворца, можно было ничему не удивляться.

      – Валентин, мы спускаемся, – объявил Стефан, ворвавшись на камбуз и обнаружив священника в кресле, на одном подлокотнике которого сидел Руфус, на другом Сим. Смерил всех троих долгим взглядом, под которым мальчишки смутились, а Вал лишь шире ухмыльнулся.

      – Конечно, кэп, вот только расскажу моим малышам правдивую сказку.

      – Правдивую?

      – Конечно. Все сказки о любви правдивы, как ничто.

      – Да неужели? – насмешливо уточнил Стефан, и под его взглядом Вал благосклонно поправился, прекрасно видя, как внимательно прислушиваются к их разговору двуликие.

      – Правдивы, если любовь настоящая.

      – А она может быть настоящей, когда такая? – голос маленького кока легко выдал его волнение.

      – Какая?

      – Как у нас, – ворчливо пояснил с другого подлокотника зеленоволосый юнга.

      Капитан подмигнул священнику и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Пожалуй то, что собирался сказать двуликим корабельный священник, совсем не предназначалось для его ушей. Но как же Стефану хотелось, чтобы когда-нибудь ему с Лили было бы так же легко, как Валу с его зверятами. Но о подобном в их с Амелисаро отношениях оставалось только мечтать. И Робертфор, ожидая Валентина и двуликих на палубе, всерьез задумался, почему так? Почему у Вала с мальчишками все настолько просто, что остается только завидовать, а у них с Лили все так сложно.

      Ответ нашелся простой, но, признаться честно, несколько удручающий. Лили, в отличии от Руфуса и Сима, безоговорочно принявших старшинство и главенство Валентина, не хотел подчиняться, не воспринимал его, как своего капитана и не чувствовал себя подчиненным, он был и оставался равным, несмотря на разницу в возрасте, да вообще ни на что не смотря. С этого-то и начинались все проблемы. И в их отношениях потепление начиналось лишь тогда, когда кто-нибудь под настроение или под давлением каких-либо обстоятельств начинал сдавать позиции. Подумав еще, Стефан пришел к выводу, что чаще это приходилось делать как раз ему. И вроде как это было тоже по-своему правильно, ведь он был старше, мудрее, лучше знал жизнь и еще лучше умел контролировать не только чувства, но и порывы тела. Лили же как был, так и оставался мальчишкой, пусть и рано повзрослевшим и слишком хорошо знавшим себе цену. Отсюда его противоречивость и порывистость, отсюда нежелание уступать даже в малом.