Текст книги "Небо-воздух (СИ)"

Автор книги: Татьяна Патрикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

      "Он защищает её, потому что любит. Потому что она носит под сердцем её ребенка. Не нападай, и не бойся".

      Шаман медленно опустил клюв.

      – Кеша не дури, – строго прикрикнул на старпома Стефан, – Думаешь, я позволил бы кому-нибудь подняться сюда, к Вилке, если бы чувствовал, что ей может угрожать опасность?

      – Нет, кэп, – все еще напряженно отозвался старпом и медленно убрал шпагу в ножны. Амелисаро разжал руки и обошел птицу, чтобы обратиться к Виолетте.

      – Они считают, что мы не живые, потому что не рожаем, и мы со Стефом решили показать ему тебя, можно?

      – Еще одни, – проворчала Вилка, – Сначала решили, потом вспомнили, что не мешало бы спросить.

      – Так ты на это обижалась? – встрял Кеша, до которого, похоже, только сейчас начало доходить, в чем, собственно, была проблема.

      На что Вилка лишь презрительно фыркнула и сама шагнула к внимательно прислушивающемуся к их голосам шаману. Тот склонил голову на бок, но не выглядел агрессивным, и тогда девушка подошла совсем вплотную, посмотрела в синие, совсем не птичьи глаза и перевела взгляд на Лили.

      – И как он будет смотреть?

      – Сейчас спрошу.

      "Она интересуется, как ты будешь смотреть".

      "Ты сказал, что ребенок под сердцем. А где у вас сердце?"

      Лили наглядно представил где именно у людей находится столь важный орган, но потом спохватился.

      "Но зародыш в ней еще совсем маленький, у него пока нет собственного сердца".

      "А душа?"

      "Душа, наверное, есть", – неуверенно отозвался Лили, он был не настолько осведомлен относительно теологических аспектов бытия, чтобы утверждать наверняка.

      "Я – шаман своего племени, я чувствую души".

      "Но в нас ты их не почувствовал".

      "Я даже не пытался. Вы казались не живыми в априори. Сейчас у меня есть повод опровергнуть это". – Важно отозвался шаман и неожиданно наполовину раскрыл крыло, отставив его в сторону. Первой три четырехпалых пальца, светло-розовых и покрытых мягкой, почти прозрачной кожей, увидела Виолетта. А когда шаман прижал их к её груди, все остальные. Девушка замерла и даже дыхание задержала, но потом, видя, что странная птица просто стоит и вообще больше не пытается шевелиться, словно прислушиваясь к чему-то, задышала вновь. И вздрогнула, когда шаман резко отдернул пальцы.

      "Она испугалась? Я не хотел!" – с ментальных волнах, транслируемых им, Лили и Стефан услышали панику.

      Но успокоить не успели.

      – Чего это он? – требовательно вопросила Вилка.

      – Спрашивает, испугалась ли ты, – пояснил Лили, – И говорит, что если да, то не хотел.

      – Не испугалась, – ворчливо бросила девушка, протянула руку, безапелляционно обхватила пальцы птицы ладонью, они были теплыми и даже, можно сказать, приятными на ощупь, и вернула их к себе на грудь.

      – Я не испугалась, – медленно проговорила она, заглядывая в синие глаза птицы. Смусмумр в каком-то странном жесте склонил голову, и неожиданно прижался к её животу клювом. Но Кеша решительно шагнул к ним с Вилкой и твердой рукой отстранил его от нее, притянул девушку к себе и обнял. Зарылся лицом в волосы и тихо прошептал.

      – Не хочу, чтобы он тебя трогал.

      – Ревнуешь? – хитро прищурилась Вилка.

      – Конечно. – Не поддался на её язвительность Рошфор, – Пусть он и не человек, но мужчина же.

      Шаман тут же повернулся к Лили.

      "Он ревнует её к тебе", – попытался объяснить тот.

      "Ревнует?"

      "Не хочет, чтобы другой мужчина так долго прикасался к его девушке". – Терпеливо пояснил аристократ.

      "Я...понимаю", – после паузы откликнулся шаман.

      "Так что там с душой ребенка?" – нетерпеливо вмешался Стефан.

      "Она есть" – и они с Лили оба почувствовали волну тепла, исходящую от птицы. – "Она прекрасна. Она живая, настоящая". – И одновременно выдохнули с облегчением. Но следующий вопрос шамана застал врасплох, – "Почему же те вы, что жили с нами, никогда не рождали в себе детские души?"

      "Их рождали, просто вам боялись показывать". – Первым нашелся Лили.

      "Но почему?!" – возмущению шамана не было предела. – "Это бы позволило избежать не нужных страхов и недопонимания между нами. И мне бы не было сейчас..." – ему снова пришлось подбирать слово или образ, но в конце он все же сказал, – "Стыдно за свое племя. Почему?".

      "Они боялись, что вы можете причинить вред ребенку".

      "Это невозможно!" – с жаром откликнулся тот, – "Дети – священны! Можно сражаться на утесе поединков, когда ты уже вырос, но даже если ты победил более слабого, ни один из его детей не должен пострадать или остаться без покровительства старшего".

      "То есть, если вы в поединке убиваете кого-то, то берете на воспитание его детей и растите наравне со своими?" – недоверчиво уточнил Лили, правильно истолковав пришедшие от птицы образы.

      "Да. Это непреложный закон".

      "Сильно". – оценил Стефан.

      – Ладно, – уже в слух произнес капитан, – Мы с Лили летим на остров, разбираться что там с Валентином и вообще, как там очутился Макс. Так что вы остаетесь за главных. – Последнее он произнес, обращаясь к Виолетте и Кеше, все еще обнимающему её.

      – Есть, кэп, – с улыбкой облегчения на лице отозвался старпом. Теперь, когда он наконец понял, чем разозлил свою любимую, ему и море было по колено. Он верил, что сумеет загладить вину. И Вилка не собиралась его переубеждать или еще больше вредничать.

      – Вот и отлично.

      "Мы летим на остров с нашими двуликими", – передал Лили слова капитана.

      "Двуликие – имеющие два лица?" – уточнил шаман.

      "Да".

      "Но у них их три".

      "О! Вы уже видели их зверушками?"

      "Зверушками?"

      В итоге в течении всего полета до острова, когда Стефан восседал на спине Симки, а Лили на Руфусе, аристократ при подсказках оборотней, которые с его подачки быстро освоились с ментальной речью, объяснял тонкости бытия двуликих и убеждал шамана и его соплеменников, что не смотря на то, что и Руф, и Сим способны постоять за себя, они еще в сущности, очень юные. Параллельно они выяснили, что дети смусмумров рождаются совсем беспомощными и даже после того, как научились летать, еще долго не способны постоять за себя в настоящей схватке, поэтому их не выпускают из гнездовий. Гнездятся же смусмумры на северной оконечности острова, где спит беспробудным сном остывший вулкан и возвышаются над морем скалистый берег. Популяция их не увеличивается, потому что будучи почти бессмертными, они очень редко способны произвести на свет жизнеспособное потомство. Поэтому, если дети и рождаются, то их оберегают и выхаживают всем племенем. Трясутся над ними, считая самым ценным в жизни. Именно из-за такого отношения к малышам, смусмумры убеждены, что живыми можно считать только те существа, которые производят на свет потомство, разумными же те из них, кто это потомство воспитывает, оберегает, не позволяет погибнуть, даже если родители ребенка умерли. Стефан, до этого долго отмалчивающийся, неожиданно признал, что эта точка зрения не лишена своей логики. На что возмутился Симка и принялся доказывать, что люди далеко не всегда о своих собственных детях заботятся, не говоря уже про чужих. А Руфус заметил, что такое отношение в большинстве своем осуждается. Выслушав все это, шаман, удивительно быстро ухватив самую суть, как-то излишне осторожно уточнил, какова тогда популяция людей, раз они могут позволить себе не заботиться о своем потомстве. Отвечал ему Стефан. Обстоятельно так отвечал, в подробностях представляя размеры большой земли, со всеми её странами, причем, для наглядности, соизмеряя её с островом игрушек, а потом еще поведал о других островах Архипелага, некоторые из которых были весьма густо населены. Шаман впечатлился. Его рядовые соплеменники и подавно. Остаток пути птицы пораженно молчали, а двуликие, летя почти крыло в крыло, повествовали о своих с Валом приключениях.

      – А точно эта астральная проекция безопасна? – взволнованно пробормотал Руфус, обращаясь к Стефану.

      – Не совсем. Но, зная, как наш Вал любит жизнь, уверен, с ним ничего не случится. Он все рассчитает правильно.

      – Откуда она вообще у него взялась? Ему что, невидимости было мало? – вмешался Лили.

      – Если я правильно понял, – прокричал в ответ Стефан, – Поначалу у него была только невидимость, ну и некоторые способности по мелочам. А вот астральной проекцией он обзавелся уже в Архипелаге. Причем я пробовал спросить об этом Голландец, так как долгое время считал, что до того же Рогатого уже больше никогда не докричусь.

      – И что он тебе ответил?

      – Что это божья искра, дарованная ему Рогатым за какие-то особые заслуги. – И предупреждая вопрос, добавил, – Вала я после этого чуть ли не на изнанку вывернул, но он сам не знает, что именно имелось ввиду. Но то, что это какой-то не врожденный, а подаренный дар, это точно.

      – Как все сложно, – проворчал Сим, и они как раз зависли над той самой поляной, с которой все началось.

      Их там явно уже ждали. Толпились люди, Макс снизу махал им рукой и широко улыбался. Оборотни спустились первыми, за ними приземлились и смусмумры. Стефан спрыгнул со спины юнги и сразу же кинулся к Максу. Два капитана обменялись крепкими рукопожатиями под приветливыми взглядами поселенцев.

      – Ну, что, нашли вы общий язык с нашими смусмумрами? – весело полюбопытствовал воодушевленный Турус.

      – Еще бы! – фыркнул в ответ Стефан, – Наш Лили еще и Симку с Руфусом научил их понимать.

      – Лили? – хитро прищурившись, уточнил Макс.

      – Он самый. – Подтвердил Робертфор и обернулся на молчащего аристократа, – Познакомься, Макс. Это Лили. Лили – это Максимельян Турус, мой давний друг и партнер.

      – Приятно познакомится, – приветливо улыбнувшись, откликнулся аристократ, шагнул и пожал руку молодому капитану. А Стефан тем временем совершенно без задней мысли продолжи говорить.

      – Но Лили он вроде как для своих, а так, Амелисаро Севастифан Идальгиеро... – И осекся, увидев, как померкла улыбка Макса, который руки Лили так и не отпустил.

      – Идальгиеро? – тихо утонил Турус.

      – Да, – подтвердил Лили и высвободил ладонь.

      – Сын владычицы острова Дальний? – еще тише уточнил молодой капитан.

      – Да, – еще раз подтвердил аристократ, не меняясь в лице.

      – Так, – вмешался Стефан, – Взаимоотношения будем выяснять потом. – Отрезал капитан Голландца, – Где Валентин?

      – Его очень просили помочь. – Макс медленно моргнул и все же перевел взгляд на лицо Робертфора.

      – В чем? – требовательно вопросил Стефан, и к ним подошли двуликие, превратившиеся обратно в людей.

      Макс замялся, бросил несколько неуверенный взгляд им за спины. Стефа обернулся. Там, в отдалении стояли смусмумры, прислушиваясь к голосам. Другие поселенцы тоже то и дело поглядывали в их сторону, недоверчиво и даже с затаенным страхом.

      – Можно при них, – твердо произнес Робертфор.

      – Ты уверен?

      – Макс, у меня рулевой беременна, и этот, – он показал на шамана, – был в тихом восторге, когда ему позволили к ней прикоснуться и узнать, что дети у нас, действительно, рождаются.

      – Рулевой? Постой, а Вилка куда делся?

      – Вилка она и есть.

      – Что?

      – Что слышал. Девушка она.

      – А папаша тогда кто? – совсем ошалело пробормотал Макс.

      – Кеша.

      – Серьезно? – не поверил Турус, из всей команды Голландца с Викентием он сдружился больше всех.

      – Абсолютно, – вместо ухмыляющегося Стефана отозвался Лили, – Кстати, у нас для тебя будет еще сюрприз, но сначала давай все же о Валентине.

      – Да, капитанша наша рожает, – неожиданно раздалось из толпы. Говорил моложавый мужчина средних лет, с огненно рыжими волосами и такими же пышными усами. – Но прибежал лекарь наш, Вимсюк и сказал, что ребеночек вовремя не перевернулся. Просил священника вашего помочь чем сможет.

      С лиц капитанов и Лили тут же слетели все ухмылки. А Руфус, вцепившись пальцами в рукав Стефана тихо спросил.

      – Что же теперь с ребеночком будет?

      – Не знаю, – рыкнул капитан.

      Лили же обратился к птичьему шаману.

      "Сейчас под землей рожает человеческая женщина, роды обещают быть тяжелыми, ты можешь чем-нибудь помочь?"

      "Наши дети не рождаются, они вылупляются..." – взволнованно отозвался тот.

      "Но ты же шаман, ты чувствуешь души, ты, наверное, умеешь их исцелять, уменьшать боль, хоть что-то?"

      "В своем племени, да, но вы... вы совсем другие".

      – Что он говорит? – по тому, как застыло лицо аристократа, Стефан догадался, с кем тот беседует.

      – Что мы слишком не похожи на них, но он умеет исцелять души и уменьшать боль, может быть, он тоже сможет чем-нибудь помочь?

      – Смумсмумр? – недоверчиво протянул кто-то из толпы.

      Но Стефан так на всех глянул, что больше возмущающихся не нашлось.

      – Значит так, – решил Робертфор, – Если на кону жизнь ребенка и его матери, важна любая, пусть самая незначительная, возможность их спасти. Поэтому, мы возвращаемся в эту вашу деревню, и вы отводите его, – он показал на шамана, – К капитанше. Кстати, кто это?

      – Алили Гергауз, – ответил Макс, и повел всех за собой в деревню. Стефан пристроился рядом с ним, а птицам бросил.

      "Вам лучше по воздуху. Ждите нас там".

      Те тут же поднялись в небо.

      Так с фонарями и факелами в руках вся процессия направилась через лес в деревню. Лили вместе с притихшими двуликими, жмущимися к нему с обоих сторон, шел позади двух капитанов. Остальные топали следом. Деревня встретила их настороженным молчанием, не смотря на то, что вокруг так же горели факелы, а на площади собралась приличная толпа. Но Макс и Стефан растолкали всех и вышли в её центр, где стояли пугающими черными изваяниями смусмумры и ждали их.

      – Что все это значит?– прокричал кто-то из толпы.

      Но ни Стефан, ни Макс на провокацию не поддались, предоставив возможность тем поселенцам, кто работал вместе с Турусом, самим все объяснить. И пока люди, разбившись на кучки, активно обсуждали происходящее, к капитанам подвели молодого мужчину, который вряд ли был намного старше того же Макса. Темноволосый, тонкобровый, он смотрел на них хмуро и неприветливо, но тени, залегшие под глазами, выдавали бессонные ночи и волнение, и вовсе не капитаны и происходящее вокруг было ему причиной.

      – Я слышал твоя жена рожает? – осторожно спросил Стефан по праву старшего. Макс в их совместных делах всегда предпочитал самоустраняться на вторые роли, признавая его старшинство и мудрость.

      – Умирает. Если я правильно понял, ваш священник сейчас пытается её спасти.

      – Прекрати! – резко бросил Робертфор, – Будешь так думать, умрет вместе с ребенком.

      – Думаешь, мне есть резон тешить себя бессмысленными надеждами? – зашипел в ответ тот.

      – Пока есть хотя бы один шанс, то да, резон есть. – Припечатал Стефан. И потребовал, – Отведешь вот его, – он показал на шамана, – К ним.

      – Ты больной?

      – Нет, радуйся, что здоровый. Не отведешь ты, сами найдем, – в голосе капитана звенела сталь.

      – С какой стати я должен тебе верить, незнакомец? Я уже не говорю про эту твою черную тварь.

      "О чем они? Я слышу звуки. Вы ими говорите. О чем?"

      "Этот парень", – принялся объяснять Амелисаро, стараясь не терять нить разговора капитана с будущим отцом, – "Супруг женщины, которая сейчас может умереть вместе с ребенком. Он не верит, что она выживет, боится верить. И тебя боится. Считает, что ты можешь причинить вред его возлюбленной и её не рожденному еще дитя..."

      "Но я никогда! Никогда не сделаю этого! Если смогу, помогу, если нет, просто буду рядом! Как можно думать о нас так... так плохо!" – с жаром откликнулся шаман.

      "Они привыкли так думать, очень трудно перебороть это в себе".

      – С той, – тем временем отвечал парню Робертфор, – Что в жизни всегда есть место чуду. Уж мне-то ли этого не знать?

      – И кто же ты у нас такой, знающий?

      – Стефан Робертфор, капитан Летучего Голландца, – вмешался Макс. Парень моргнул и автоматически пожал протянутую Стефаном руку.

      – А ты?

      – Лейко Тафи, – пробормотал тот и тихо уточнил, не отпуская руки капитана, – ты правда считаешь, что этот, – он кивнул на крылатого шамана, – Сможет помочь?

      – По крайней мере, он готов попытаться.

      – Хорошо, я отведу его к Алили.

      – Отлично. – Одобрительно кивнул Стеф и бросил уже Амелисаро, – Лили, ты пойдешь с ними. Будешь переводчиком.

      – Хорошо, – откликнулся тот и, обхватив ладонью кончики нескольких маховых перьев на крыле шамана, повел смусмумра вслед за Лейко к неприметной хижине, в которой был спрятан ход в подземную часть деревни. Там хлопотали над роженицей Валентин и местный лекарь господин Вимсюк. Но продвижение к цели замедлило появление ребенка.

      Маленькая девочка лет пяти выскочила из-за угла подземного коридора, который был достаточно высок и широк, чтобы мужчинам и смусмумру не приходилось пригибать головы, и в тоже время Лили не пришлось отпускать крыло шамана, они вполне с ним помещались плечом к плечу. Девчушка замерла перед ними разявив рот и неотрывно глядя на огромную птицу.

      – Ой! Какой болфой! – протянула она, забавно коверкая слова. Но, вместо того, чтобы сбежать, испугаться, расплакаться, подбежала и уткнулась чумазой мордашкой в перья на груди птицы. Шаман растеряно обратился к Лили.

      "Это... это ребенок?"

      "Да". – губы аристократа сами собой расползлись в улыбке. Он шагнул к малышке, потрепал её по волосам и подхватил на руки.

      – Ты откуда это такая? От мамы сбежала?

      – Да ну её! Она вредная!

      – Нельзя так о маме, – укоризненно покачал головой аристократ, не прекращая улыбаться. Но девочка его не слушала, смотря на смусмумра.

      – А птичка говорит, – неожиданно объявила она.

      Лили и Лейко опешили.

      – Ты можешь его слышать?

      – Могу! – горделиво объявила малышка.

      – Это невозможно. Ребенок просто фантазирует, – быстро проговорил Лейко.

      "Ты слышишь её? Понимаешь?" – Лили все же решил уточнить у смусмумра, совершенно не надеясь на положительный ответ.

      "Да", – неожиданно прозвучало у него в голове. – "Она так открыта. Вы, взрослыми, не такие".

      "То есть ты можешь говорить с нашими детьми?".

      "Да. Здесь есть еще. Их я тоже слышу и они... они слышат меня".

      "А понимают?"

      "Отвечают".

      – Что? Что он говорит? – вмешался в их внутренний диалог Лейко, правильно истолковав молчание Лили.

      – Что может говорить с детьми, и те его понимают, – спустив девочку на землю, откликнулся аристократ. – Беги к маме, малышка.

      – Не хочу!

      – Тогда птичка не будет с тобой дружить.

      "Не буду", – словно поняв его слова, проговорил шаман.

      Ребенок насупился, тяжко вздохнул и уточнил, обращаясь к смусмумру.

      – А если уйду сейчас, ты потом придешь со мной поиграть?

      "Приду".

      – Уря! – взвизгнула малышка, порывисто обняла "птичку" и умчалась дальше по коридору. И только после этого Лили рискнул спросить, но уже вслух.

      – Ты понимаешь язык?

      "Теперь да. Ваши дети удивительны".

      – Они тебя научили?

      "Они не стали закрываться, когда я попытался почерпнуть знание. Они распахнули души мне навстречу. Вы удивительны", – повторил шаман, – "И я постараюсь подстроиться под вашу волну, чтобы вашим взрослым не было больно".

      – Я... я, кажется, тоже его теперь слышу, – растерянно прошептал Лейко, провел ладонью по лицу. – С ума сойти можно!

      "Не нужно. Не нужно с ума!"

      – Да, нет, это образное выражение. Идем уже! – воскликнул смутившийся Тафи и ускорил шаг.

      Он привел их в выдолбленную в земле пещеру, освещенную таким количеством факелов, что было светло, как днем. На большой лежанке из сухих листьев и какого-то тряпья, лежала женщина. Молодая, красивая. Ноги её были согнуты в коленях и огромный живот возвышался, однозначно давая понять, что в этом теле уже давно две души, и вот сейчас одна из них почти готова отделиться. Вокруг нее суетился старик с выцветшими от старости глазами, не способными скрыть волнения, Валентин же сидел в ногах роженицы и с отстраненным выражением лица ощупывал её живот. Лейко откашлялся, лекарь и священник резко обернулись к нему, а женщина попыталась приподняться. Увидев за спиной супруга черную птицу, рухнула обратно на подушку и произнесла в потолок.

      – Зачем он здесь?

      – Мне сказали, что он... – начал Лейко, но Алили его не дослушала.

      "Я пришел помочь" – произнес шаман со столь мягкими интонациями, что Амелисаро против воли заслушался, смусмумр еще ни с кем из них так не говорил.

      – Мне обещают тяжелые роды. Скорей всего, я умру. – Все так же в потолок произнесла женщина, но в её голосе не было обреченности, в нем прозвучало мужество и твердость. – Но даже если мне суждено умереть, я хочу, слышите все? Я хочу, чтобы мой ребенок увидел свет. И мне все равно, кто поможет ему в этом. Пусть даже смусмумр, пусть даже сам Рогатый собственной персоной. Я хочу, чтобы он жил!

      – Он будет жить, – тихо, но твердо поддержал её Валентин.

      "Он будет жить" – эхом вторил ему смусмумр, научившийся понимать язык людей, – "И ты будешь". – Подошел к роженице, встал в изголовье, присел на мощных птичьих лапах, совсем немного раскрыл крылья и положил все шесть пальцев на лоб женщины. И та, неожиданно расслабилась от этого прикосновения. И даже нашла в себе силы улыбнуться.

      – От тебя тепло... так странно...

      Но смусмумр не смог ей на это ничего ответить. Лекарь Вимсюк пораженно молчал и то ли от страха, то ли от изумления не мог вымолвить ни слова, лишь бездумно открывал рот. Зато не растерялся Валентин. Вскинул глаза на огромную птицу и принялся объяснять.

      – Воды еще не отошли, – слова он сопровождал мысленными образами, – Но скоро отойдут. Я знаю, как и где нужно надавить, чтобы ребенок все же перевернулся, но ей, скорей всего, будет больно...

      "Я уменьшу боль" – тут же откликнулся шаман, но поправился, – "Постараюсь уменьшить".

      – Хорошо. Попробуем.

      – Не тяните! – скомандовала капитанша и снова приподнялась, чтобы встретиться глазами с мужем, – А ты, брысь отсюда! Не на что тут смотреть!

      – Да... да, – пролепетал тот и поплелся к выходу.

      – Лили, ты бы тоже шел, – обратился к аристократу Вал, – Раз уж наш смусмумтрик научился говорить нормально, мы тут сами справимся.

      "Справимся", – поддержал его шаман и как-то рассеянно спросил, – "Почему смусмумрик?"

      – Потому что мы, – неожиданно начала пояснять Алили, – Называем вас смусмумрами, но отец Валентин назвал тебя нежно.

      "Нежно?"

      – По-дружески, – быстрее других сориентировался Лили.

      "Как друга?"

      – Да. Но лучше было бы по имени. У вас бывают имена? – чтобы как-то отвлечься от волнения, спросила у птицы капитанша.

      "Нет. Таких как у вас нет. Но мы обозначаем друг друга звуками".

      – И как звучит твой?

      Смусмумр раскрыл клюв и что-то неразборчиво то ли каркнул, то ли квакнул. Вал расплылся в довольной улыбке.

      – Тогда мы будем звать тебя Ква, сам понимаешь, то, как это выкрикнул ты, нам не произнести.

      "Хорошо. Услышав от вас эти звуки, я буду знать, что это ко мне". – Одобрительно откликнулся смусмумр, и в этот момент роженица застонала, глубоко и протяжно.

      Лили попятился. Лекарь, моргнул и тут же снова засуетился вокруг нее. Вал бросил через плечо.

      – Иди давай!

      И Амелисаро ушел. Оставив шамана, священника и лекаря разбираться самих.

      Часть 7 (продолжение)

      Стефан и Макс курили одну трубку на двоих, табак заменяла какая-то местная травка. Сидели два капитана у хижины, которую занимал мятежный Турус, и конкретно сейчас он активно каялся и объяснялся. Стефан всегда вызывал у Макса странные чувства. Он прекрасно знал это за собой, поэтому даже не пытался им сопротивляться. Капитан Голландца воспринимался молодым человеком даже не как боевой товарищ или названный брат, или еще что-нибудь в этом роде. Для Макса Робертфор олицетворял идеал отеческой мудрости и дружеского иронического отношения к жизни. Поэтому, стоило всем посторонним ушам удалиться из пределов досягаемости, капитан Турус начал свой не такой уж и запутанный рассказ. Но первым свой вопрос задал все-таки Стефан.

      – Ты здесь из-за бабы?

      – Знаю, что не одобришь, но да. – Со вздохом подтвердил Макс, затянулся и выпустил в темное, ночное небо несколько тонких колечек сизого дыма.

      Стефан бросил на него косой взгляд, отобрал трубку, повертел в руках, но затягиваться пока не стал.

      – Все беды в нашей жизни от женщин.

      – И все радости, – с улыбкой обронил Турус, открыто посмотрев на него, но Стефан головы в его сторону не повернул, глядя на трубку в своих руках.

      – Или от мужчин, – обмолвился он и всей кожей почувствовал, как изменился взгляд Туруса.

      – Ты не о аристократе ли своем синеглазом?

      – Пока не ясно ничего, – уклончиво ответил Робертфор и спросил, – А у тебя к нему что?

      – Заметил, да?

      – Такого взгляда трудно не заметить. Так что?

      – Я девушку люблю, а он...

      – Так уж и любишь? – перебил его Стеф.

      – Люблю, – упрямо тряхнув головой, бросил Макс.

      – А она?

      – Послала.

      – Но сдаваться, я так понимаю, ты не желаешь? – насмешливо уточнил капитан Голландца и все же посмотрел на него. Макс в этот момент показался ему удивительно юным. Стефан до того как-то и не задумывался особо, сколько ему на самом деле лет, и вот сейчас поймал себя на мысли, что вряд ли Турус на много старше Амелисаро, если вообще старше.

      – Не желаю. Она... она сказала, что не выйдет за простого пирата, ей аристократа подавай.

      – И ты?

      – Сказал что аристократ, так аристократ. Ушел, но придумал способ стать им.

      – А вот с этого момента поподробнее? – такой расклад Стефана заинтересовал. Он внимательно смотрел на парня, что сидел рядом с ним, но тот при этом глядел лишь себе под ноги.

      – На большой земле, ты, наверное, не знаешь, но там аристократами считают тех, кто имеет личный, довольно большой надел земли. Причем, есть там и аристократы в первом колене, котором эти самые земли пожаловали за какие-нибудь выдающиеся заслуги. У нас, конечно, никто бы островом делиться не стал, и тогда я подумал, что можно завоевать себе остров.

      – И выбрал остров Игрушек?

      – Ну, выбор-то у меня был не велик. У нас тут уже все пригодные для жизни острова переделены. А тут, такой большой и богатый на ископаемые остров попался...

      – Ископаемые? А конкретно?

      Макс замялся. Стефан не смог сдержать улыбки.

      – Не беспокойся, не стану я отбирать у тебя твои сокровища. Так что за ископаемые ты тут обнаружил?

      – Местные вглубь леса ходили редко. Зачем им? У них и с этой стороны острова хватает пропитания и прочего, но я все же полез вглубь, к смусмумрам. Они, конечно, пару раз меня разворачивали, не знаю, уж что они там прячут...

      – Свои гнездовья и деток. Шаман сказал, что детям нельзя с людьми играть, потому что они могут по незнанию случайно нас поломать, а ломать игрушки негоже.

      – Ну, ничего себе логика!

      – Да, у них она вообще довольно сильно от нашей отличается. Но не о том речь. Так что там с твоими попытками прорыва на их оконечность острова?

      – Я набрел на заросли омелы огненной. – Очень тихо, одними губами ответил Макс.

      Капитан Робертфор расплылся в понимающей улыбке и наконец поднес к губам трубку. С силой затянулся. Выдохнул через ноздри дым. Обронил.

      – Это ты удачно зашел.

      – И не говори. Но все равно, если бы не ты и твоя команда так и бросили бы мы все это богатство. Я ведь почему лодку строил, не хотел оставлять их всех здесь без единого шанса на спасение, чтобы можно было не по одному уходить, да и опасно под море нырять по одному, а так, чтобы по нескольку человек, еще и с багажом.

      – И что, твоя Плясунья потянула бы?

      – Всех за один раз нет, но я хотел потом вернуться.

      – Понятно. А теперь что?

      – Если эти смусмумры такие умные, как ты говоришь, я вот что думаю, может, удастся с ними договорится, а?

      – Ты не правильно ставишь вопрос, Макс, – отечески улыбнулся ему Стефан, – С ними не договариваться надо, с ними подружиться нужно. Тогда и уезжать никуда не понадобиться, и вообще... Единственное, что я понять не могу, с чего тут все вообще решили, что они детей украсть могут?

      – Не знаю, сам понять не могу. Раз ты говоришь, что у них к деткам вообще отношение особое...

      – Извините, – к ним какой-то бойкий парнишка подвел худенькую девушку, робко смотрящую на обоих капитанов, – Вот она хочет вам что-то сказать, но боится.

      – А чего это нас бояться? – насмешливо уточнил Стефан и кивнул девчонке, – Мы совсем не страшные. Так что там у тебя?

      – Ваш... он ведь ваш, да?

      – Кто?

      – Мужчина с котенком зеленым и мышонком беленьким?

      – Наш, – подтвердил Робертфор, поняв о ком речь, – Так что нам наш Валентин?

      – Он все спрашивал, когда в подземелье спускался, почему деток бояться смусмумрам показывать.

      – Мы это тоже спрашиваем, – отозвался Макс, – И ты знаешь почему?

      – Мне дедушка рассказывал. Он старенький был, я за ним ухаживала. Как-то давно, когда на острове и вовсе женщин еще не было, к ним приплыли на шлюпке несколько пиратов и среди них была девочка. Мужчины сказали, что мать её, жену их капитана, убили в схватке, капитан тоже погиб, а их вот к нам отправили и её, чтобы на глаза больше не попадалась, не напоминала никогда о содеянном злодеянии. У нее в руках кукла игрушечная была. Их как в поселок смусмумры принесли, она стояла плакала, а потом возьми и урони эту самую куклу, похожую на спеленатого ребятенка. Так один смусмумр как кинется на нее, как подхватит. Девчушка в крик, все в панике. А смусмумра уже и след простыл. Ну, и так как эта девочка в конце концов стала первой матерью, родившей ребенка на этом острове, она пронесла свой детский страх через всю жизнь, так дедушка говорил, упросила мужа выстроить подземелья для нее и ребенка, и пока мальчику десять лет не исполнилось, столько же, сколько было ей, когда она к нам попала, не выходила с ним на поверхность, разве что ночью иногда, и рано утром, когда смусмумров почти не бывает.