Текст книги "Небо-воздух (СИ)"

Автор книги: Татьяна Патрикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

      – Да? А что ты можешь делать?

      – Поверьте, больше, чем вы думаете.

      – Откуда ты знаешь, о чем я думаю?

      – А о чем еще может думать хороший капитан, как не о слаженной работе всей команды. Уверен, я сумею быть полезным Голландцу, сэр.

      – А мне лично?

      – А вот это, кэп, зависит только от вас, – все тем же мурлыкающим, игривым тоном протянул Амелисаро и добавил, снизив голос так, чтобы Руфус, стоящий к ним спиной и светящий покрасневшими ушами, не услышал, – И вашего поведения...

      – Нахал, – беззлобно, одними губами, отозвался Стефан, настроение неуклонно ползло вверх, и добавил совсем неслышно, – Аристократ.

      – Какой есть, – бросил в ответ Амелисаро и отстранился.

      Когда же Руфус все же решился к ним повернуться и поставить на стол большое блюдо с котлетами, оба уже приняли неприлично невинный вид, так что несчастный кок еще раз утвердился во мнении, что между ними что-то есть, не зря же Симка трепал о каких-то там особых условиях капитана. Правда, по мнению кока, воспринимать Амелисаро как пленника было бы глупо. Скорее уж он вел себя, как еще не до конца освоившийся член команды, и команда тоже видели в нем именно его.

      – Я пойду всех позову? – все еще немного робея, уточнил Руфус у Стефана, который, подперев щеку тыльной стороной ладони, в открытую разглядывал Амелисаро, который, напротив, в его сторону не смотрел, но улыбался так, что становилось понятно, что взгляд капитана он чувствует.

      – Ага. Только не перепугай там пассажиров, как вчера.

      – Но я ведь не могу звать тише, иначе меня ребята не услышат. – Обиженно засопел кок.

      – Я не говорил, что надо тише. Но хотя бы не в обычных твоих выражения, – примирительно произнес капитан.

      – Ну, ладно, – пробурчал кок и бросил в сторону, по всей видимости имея ввиду тех самых пассажиров, – Неженки.

      Вышел.

      – Он их напугал? – искренне удивился Лили.

      – О! – развеселился Стефан, – Ты же у нас вчера все пропустил... – объявил он, хотел уже поведать ему душещипательную историю, как, услышав от Руфуса приглашение на поздний завтрак, к нему в каюты ворвался до смерти перепуганный господин Симс, тот самый учитель пения, а заверещал, что, кажется, на их корабль только что напали. Они с боцманом и старпомом подорвались и обнаружили, что это просто Руфус так всех позвал в обычной своей манере, о которой нежданных пассажиров как-то запамятовали предупредить. Но не и успел. Амелисаро сам все услышал.

      – Идите жрать! – взвыло нечто-то за дверью дурным голосом, и зазвонил надрывно колокол, а потом это же нечто, не меняя интонаций добавило, – Пожалуйста!

      – Это... он? – изумленно выдохнул Лили, у которого образ юного кока с таким голосом и таким воплем точно никак не ассоциировался.

      – Ага, – легкомысленно отозвался капитан. – Обычно он добавляет – "Канальи!", но, видимо, моя просьба возымела действие.

      – Я бы тоже решил, что на нас напали, если бы услышал нечто подобное, – фыркнул Лили, вертя в пальцах вилку. – И откуда что берется? А таким миленьким выглядел.

      – О, ты его не видел, когда один особо шустрый товарищ, из тех, кто думали нас на абордаж взять, во время боя к нему на кухню ворвался и начал все подряд крушить. В общем, атака захлебнулась на корню, когда наш кок с тем идиотом на плече и большой такой поварешкой в свободной руке, вывалился в самую гущу схватки и заорал раза в четыре громче чем сейчас – "А ну брысь отсюда, волки позорные, щас ложкой кастрировать буду!"

      – И что, кастрировал?

      – Ты уверен, что хочешь это перед завтраком узнать?

      – Нет. – Вскинул руку Лили, качая головой, – Давай без подробностей.

      – Правильный выбор, юноша, – раздалось от двери, капитан и аристократ повернулись на голос и увидели мило так улыбающегося Валентина. Тот под их взглядами прошествовал к столу и уселся не рядом с капитаном, как думал Амелисаро, а в самом дальнем конце стола. – Кстати, – промурлыкал священник, глядя только на Лили, – Я бы, после того, как своей поварешкой поработал наш Руфус, никого бы латать не согласился ни за какие деньги. В его исполнении это безнадежный случай.

      – И кто бы мог подумать, – философски протянул Лили.

      – О чем? – вопросил довольный собой Руфус, вернувшийся на камбуз.

      – Да, так просто, – отмахнулся капитан и обратился к Валентину. – Ну, что, придумал что-нибудь насчет моей идеи с проникновением на остров?

      – Пока нет, но я работаю над этим, – уклончиво отозвался священник и принялся раскуривать свой обожаемый мундштук. А потом поинтересовался невинным голосом, – А у вас как дела?

      – Не жалуемся, – и за себя и за капитана в тон ему обронил Амелисаро. Стефан фыркнул, но смолчал.

      Начали подходить и другие члены команды, усаживаясь за стол кто куда хотел. Последним ввалился господин Симс, на него было страшно смотреть. Все разговоры тут же стихли.

      – Моя воспитанница умирает, – отдышавшись, жалобным голосом возвестил он и бухнулся в обморок.

      – Хорошее начало дня, – процедил сквозь зубы капитан и коротко скомандовал. – Валентин, разберись. Лили ты с ним. Вы же с барышней оба аристократы, вдруг быстрее поймешь что с ней там.

      Амелисаро тут же поднялся и ушел в сторону каюты Наследницы. Валентин же склонился над Симсом, выдохнул ему в лицо терпкий дым, и тот сразу же очнулся, закашлявшись. Священник неспешно поднялся, окинул взглядом притихшую команду и удалился. Но никто не пошевелился.

      – Ешьте, давайте, – скомандовал капитан, – У нас куча дел, и до обеда хавчик не предвидится. А вы господин Симс, кончайте мельтешить и путаться под ногами. Сядьте! А то вместе с барышней вашей высажу на ближайшем острове.

      Учитель пения, собирающийся броситься вслед за доктором, замер на полу шаге, встретился взглядом с капитаном и притих, молча опустился на предложенный ему стул между Чуком и Геком и даже взялся за вилку. Все принялись за еду, то и дело обмениваясь взволнованными взглядами. Капитан единственный за всем столом являл собой пример ледяного спокойствия. Так что завтрак прошел в молчании, и поели все быстро, не удлиняя процесс приема пищи лишними разговорами, шутками, обменом мнениями, как это обычно бывало.

      Девушка свернулась на кровати калачиком, поджав к груди ноги и руки, дыша тихо, но прерывисто. Ей явно было больно. На ней была тонкая ночнушка и одеяло, скрывающее обнаженные ноги. На нее жалко было смотреть. Волосы разметались по подушкам. Худое, изможденное тело била дрожь. Её знобило.

      – Леди, что с вами? – опустившись перед кроватью на одно колено, тихо спросил Амелисаро, протянул руку и заправил прядь волос, закрывающую её лицо, за ухо.

      Девушка облизала губы и вяло прошептала.

      – Сударь, я знаю, что принесла вашему капитану только неприятности, но это сильнее меня.

      – Что именно?

      – У нас в Империи это назвали бы морской болезнью, но я не уверена, что здесь, на Архипелаге, знают о ней. Ведь даже ваши острова парят, и...

      – Знают. – Тихо откликнулся Амелисаро. Склонился к ней и уточнил. – Но ведь есть что-то еще, так?

      – Да. – Едва слышно отозвалась она. – Но вы же мужчина, как я могу...

      – У вас месячные, – облегчив ей задачу, произнес он и в порыве сочувствия погладил по изящному плечику. – У вас нет с собой никаких обезболивающих?

      – Нет. Я надеялась, что капитан Летучего Голландца заинтересуется моим предложением, но до последнего не была уверена, поэтому...

      – Не взяли с собой ничего, кроме ожерелья.

      – Да.

      – Тогда будем надеяться на корабельного доктора...

      – А зачем на меня надеяться? – раздалось от двери, – Нужно только сказать, что стряслось. – Валентин не улыбался. Встретился взглядом с поднявшимся на ноги аристократом и коротко уточнил.

      – Морская болезнь?

      – Не только, – покачал головой Амелисаро. – Может быть, сам посмотришь?

      – Посмотрю, – кивнул священник и занял его место подле кровати.

      Девушка судорожно стиснула в пальцах простыню. Священник провел над ней рукой и нахмурился.

      – Мои методы лечения не помогут.

      – У тебя что, нет элементарного обезболивающего?

      – Когда нужно, – покачал головой доктор, – Я обезболиваю сам, посредствам божьей искры. Целительство – мой дар, но он слишком специфичен для ее случая.

      – То есть?

      – Я могу заставить кровь остановиться и раны затянуться, но к ней это применять нельзя. Не сейчас. Сам же понимаешь, что женщины не просто так подвергаются этому измывательству каждый месяц, вместе с кровью и болью из их организма выходиться то, что отмерло и чего больше недолжно в нем быть. Я понятно объясняю, или тебе лучше медицинскими терминами?

      – Понятно, – сквозь зубы процедил аристократ, все же, порой, например сейчас, излишне легкомысленная манера священника его раздражала. Но тот словно бы и не заметил его возмущения и продолжил, как ни в чем не бывало.

      – Если я заставлю её внутренние раны зажить, часть отмерших клеток так и закупорятся в организме. Ничем хорошим это для нее не закончится.

      – Но есть же лекарства.

      – Есть. Но мне нужно время, чтобы их приготовить. – Кивнул священник и обратился к молчащей девушке, все еще безрезультатно пытающейся своими силами бороться с болью и дурнотой. – Вам придется подождать несколько часов, юная леди. Вы готовы?

      – А что... что мне остается? – тихо пробормотала она. – Только... можно, кто-нибудь со мной...

      – Конечно. – Кивнул доктор и даже соизволил провести раскрытой ладонью по её лбу, явно облегчая если не боль, то дурному от укачивания. – Вот Лили...

      – Я пришлю сюда Белладонну, – поспешил сказать тот.

      Валентин вопросительно посмотрел на него, но ответа на вопрос, почему он сам не хочет с ней остаться, не дождался.

      – Подождите немного, леди... – обратился к девушке Лили.

      – Можно, Анджела, – слабо улыбнулась та, но, спохватившись, поправилась, – Если можно...

      – Нужно, – вместо запнувшегося аристократа, непреклонно отрезал священник, склонился и неожиданно поцеловал её в висок. Глаза девушки закрылись и вся она как-то расслабилась на простынях.

      – Что ты сделал? – тихо уточнил Амелисаро.

      – Усыпил. Во сне с этим легче. – Ответствовал священник и невинно осведомился, – Что, не ожидал от меня?

      – Растешь в моих глазах, – фыркнув, откликнулся аристократ, и оба поспешил на выход.

      – Поправь меня, если я ошибусь, – сказал отец Валентин уже за дверью пассажирской каюты, – Ты заныкал джокер в рукаве, поэтому не остался с ней сам?

      – Возможно, – неопределенно протянул Амелисаро, – Но, думаю, это останется между нами...

      – Конечно-конечно, – заверил его священник и даже правую руку ладонью вверх поднял – Как на исповеди, сын мой. – Весело подмигнул и ушел в лазарет готовить лекарство, но обернулся через плечо, – Если у тебя что получится, пришли ко мне кого-нибудь сказать, что могу не гнать лошадей и сварить все по науке.

      – Хорошо, – крикнул ему Лили и поспешил на камбуз, вряд ли все уже успели разойтись.

      Его сейчас интересовал Виолет, он был убежден, что тот сможет ему помочь, и всю дорогу лихорадочно соображал, как объяснить тому, откуда ему стал известен его секрет. Ничего не придумав, и вспомнив, как тот, волнуясь за него, подошел к нему утром, решил сказать все так, как есть. Вряд ли это теперь в его положении хоть что-то изменит. Тем более, тот же Стефан о его даре, который сам Лили считал проклятием, уже знал.

      Но на камбузе обнаружился только разнесчастный Руфус и один из рядовых матросов, Лили пока еще не знал их всех в лицо.

      – Руфус? – удивился Амелисаро, – Ты чего?

      – Да так, – отмахнулся тот и со вздохом пояснил, – Профессиональное.

      – Расстроился, что все были так заняты, что даже завтрак твой не похвалили?

      – Угу, – с неохотой признался печальный кок.

      – Не переживай, – убежденно произнес Лили, – Они же не со зла.

      – Да, знаю я. – Надул губы тот и в сердцах воскликнул – Но ведь все равно же обидно!

      Лили хотел еще как-то его поддержать, но что он мог поделать, ведь сам так и не попробовал ничего из того, что наготовил кок.

      – А что, по мне так, очень вкусно было, – прогудел плечистый матрос из-за спиной кока. Лили и обернувшийся Руфус посмотрели на него.

      – Ты, правда, так думаешь, Гек, – смущенно засопел явно польщенный кок.

      – Ага, – откликнулся тот, – Просто пальчики оближешь, – и даже сложил пальцы щепотью и причмокнул на них.

      Кок просиял.

      Лили ухмыльнулся и ушел искать Виолета на палубу. Кажется, команда капитана Стефана все больше ему импонировала.

      Виолет нашелся у штурвала. Действительно, где бы еще ему было быть.

      – Виолет, у меня к тебе разговор, – объявил Лили, покосившись на старпома, всматривающегося вдаль через подзорную трубу. Тот явно прислушался к его словам. Поэтому ему ничего не оставалось, как обратиться к нему до того, как тот же рулевой успел сориентироваться.

      – Викентий, а вы не могли бы не на долго отпустить его со мной?

      – Мог бы, – благосклонно отозвался тот. – Но с условием.

      – Я слушаю.

      – Во-первых, раз уж ты и Стефа сходу на "ты" называть начал, то и мне выкать не пристало, а, во-вторых, можно Кеша. – И протянул руку.

      Амелисаро тут же крепко пожал её. Старпом улыбнулся.

      – И еще, – дернул его на себя, и зашептал на ухо, – Обидишь Вилку, прибью на месте. Он мой друг.

      – Не обижу, – очень серьезно, без юмора, ответил Лили, и неожиданно для Кеши добавил, – Слово чести.

      Старпом даже ошалел немного от такого, поэтому Лили удалось легко увести Виолета за собой, оставив руль на попечение Кеши.

      – Ты чего хотел-то? – удивленно вопросил у него рулевой, когда Лили отвел его в укромное местечко за лебедкой, на которую наматывалась цепь, поднимающая якорь.

      – У меня, как и у матери, есть особый дар. – Издалека начал Лили. – Мы умеем очаровывать людей.

      – И что мне-то с того? – пробурчал Ливингстон, – Ну, очаровала она капитана, но ты же нет... – но спохватился и с подозрением уставился на него, – Или ты тоже?

      – Нет, – отрицательно замотал головой Амелисаро и продолжил, – Но сам понимаешь, для того, чтобы очаровать мужчину и женщину нужно использовать немного разные приемы, ну, скажем, в нашем случае, разные стороны дара.

      – И?

      – В общем, Лет, – непривычно сократив имя рулевого, выдохнул аристократ, – Я знаю, что ты сможешь мне помочь. У Наследницы началась морская болезнь помноженная не женские дни. Мне нужно обезболивающее, чтобы хоть немного облегчить ей ожидание лекарства от Валентина. Я думаю, что оно у тебя есть.

      Глаза парня сделались просто квадратными, он смотрел на него и молчал. Амелисаро тоже не знал, что еще можно сказать. На самом деле он ей сочувствовал, столько лет жить под страхом разоблачения, скрывая свою истинную суть, наверное, это было очень тяжело. Поэтому его вдвойне возмущала манера Стефана принимать судьбоносные решения, не разобравшись толком. Вот что хорошего, что он когда-то там решил, что больше ни одна женщина не ступит на борт его корабля? В итоге, бедняжка Виолетта вот уже тридцать лет скрывается под обличием парня и не имеет ни единой возможности наладить какую-никакую личную жизнь. Разве это честно?

      – Так ты мне поможешь? – с нажимом спросил он, устав ждать.

      Та опустила глаза.

      – Ты скажешь ему?

      – Хочешь, чтобы не говорил, не скажу.

      – Да, нет. Я бы была рада, если бы сказал кто-нибудь вместо меня. – Пробормотала она, не поднимая глаз, – Знаешь, я такая трусиха. Я знаю, что он хороший. Уже знаю. И верю, что даже если он пошумит вначале, простит и поймет, но... Но я так боюсь, ошибиться. Что он прогонит меня взашей. А я ведь не могу уже без Голландца, ребят. Просто не могу. И гарантированное бессмертие, тут совершенно не причем, понимаешь? – она вскинула глаза, огромные, повлажневшие. И в душе Амелисаро все перевернулось. Он шагнул к ней и порывисто прижал к груди. Зарылся пальцами в волосы.

      – Не расстраивайся, Виолет. Я придумаю, как ему сказать. Честно.

      – Спасибо, – прошептала растроганная девушка, тихо шмыгнула носом и резко отстранилась и даже слегка оттолкнула его от себя.

      – Ладно, проехали, – снова надев мужскую маску, произнесла она. – Я принесу ей лекарство. Ты кого там с ней оставил?

      – Беллу.

      – Ладно. Тогда мы там с ней сами. Нечего мужикам смотреть, – бросила она и удалилась, крикнув, – Только у Кеши меня отмажь, как-нибудь, пусть Хрюфя вместо меня поставит.

      – Договорились! – крикнул ей Лили и отправился обратно на мостик.

      Все-таки Стефану, действительно, не мешало бы хотя бы частично мозги вправить, это надо же, до чего всю команду довел, что они все дружно на него даже дышать не смеют, ходят вокруг да около на цыпочках, а он, значит, предается рефлексии. Вот что, порой, с нормальными мужиками любовь делает. И, главное, было бы ради кого так убиваться. Мысль о том, что последнее он подумал о собственной матери, Амелисаро абсолютно не смутила. Он вообще не мог припомнить время, когда любил её. С самого детства его жизнь была полна строгости и выверено дозированной боли, так, чтобы приучить подчиняться абсолютно и безоговорочно. Он сам не мог понять, почему за все эти годы домашнего террора не сломался, и если и не остался самим собой, то безвольной куклой точно не стал. Как-то все же выстоял. И теперь не собирался больше подчиняться. Никогда. Не ей, это уж точно.

      Стефан думал о Лили. Да, кракен его побери, о ком еще он мог думать! Мальчишка его и бесил временами и восхищал. В последнем он не согласился бы признаться и под страхом смерти. Что-то было в нем, в этом аристократе. Он пока еще не определил для себя что именно. Но было, это определенно. Наверное, эта его способность располагать к себе людей. И, как Робертфор надеялся, она не имела отношения к его так называемому дару очарования, в котором тот ему признался прошлой ночью.

      Вот и на камбузе, их маленькая пикировка подняла ему настроение. Разумеется, о том, что это лишь слова, знали только они, но реакция Руфуса говорила сама за себя. Похожа, команда была уверена, что что-то там между ними да назревает. Стефан на это только ухмылялся. Нет, за столько лет скитаний по Архипелагу, были в его постели и мальчики всех мастей и матерые мужчины, но Лили он даже представить не мог в одной кровати с собой. Не в смысле спящим, а в смысле занимающимся куда более приятным делом. Он вообще не мог себе представить его за этим. Хоть и попытался, когда эта мысль пришла ему в голову. Слишком уж холодным он ему представлялся. Эти его постоянные вопросы, лишенные всякого намека на эмоции. Или злосчастное – "Так накажи меня", которое уже стало ему надоедать и набило оскомину. Ну, вот не мог он себе представить его разметавшегося на простынях, взмокшего, горящего желанием, неистового. Не мог и все тут. Хотя, наверное, не отказался бы со стороны посмотреть на такое редкое зрелище. А вот поучаствовать, увольте. Пусть кто угодно объезжает этого строптивого аристократа, он заниматься этим уж точно не собирался. Но ход его мыслей прервал неожиданно ввалившийся в каюту боцман.

      – Судя по мордахе, размышляешь о вечном, – пробасил он и принялся гнездиться в ненавистном кресле.

      Капитан вздохнул, провел ладонью по лицу, прогоняя непрошенные мысли, и посмотрел на усевшегося боцмана уже более трезво.

      – И?

      – Я тут обмозговал вместе с Кеней кое-что, и думается мне, что надо бы пройти как можно ближе к Дальнему, тогда мы сможем поймать Гонириф, и теплым течением нас вынесет прямо на остров Игрушек, в обход Пояса Ориона. Вопрос только, не попадется ли нам на пути какая-нибудь встречающая процессия. Если верить мальчишке, и на Дальнем теперь есть свои Врата, они уже знают, что его похитили.

      – Слушай, а это мысль, – одобрил капитан, которому тоже совершенно не хотелось подвергать корабль и команду опасности плавания вдоль Пояса Ориона, гиблого места, в котором без вести пропадали корабли уже ни одну сотню лет. – Что же касается встречающих, давненько мы не принимали участия в знатной драке. Ты против?

      – Я тока за, кэп! – повеселел боцман и чуть тише добавил, – Правда, мне удивительно, что и вы не против.

      – С чего это вдруг? – нахмурился Робертфор.

      – А ты помнишь, когда мы в последний раз по-настоящему сражались с превосходящими силами противника?

      – Ну, лет десять назад, наверное. – Неуверенно предположил Стефан, поймав себя на мысли, что не помнит.

      – Двадцать шесть, – серьезно глядя на него, веско обронил боцман. – Мы уже и забыли, когда бились в полную силу, кэп.

      – Из-за меня? – тихо уточнил капитан.

      – А из-за кого еще? – пожал широченными плечами боцман. – Ну, ладно, кэп, вы тут обмозгуйте, а мы с Кешкой пока курс просчитаем.

      – Да. Иди, – отстраненно бросил Стефан, крепко задумавшись.

      Неужели, все это время он нагружал своими переживаниями всю команду, и вел себя так, что они даже не решались сказать ему об этом. На душе стало мерзко. Как он мог быть таким слепым?

      – Симка! – крикнул он громко. Юнга мгновенно возник в дверях.

      – Кэп?

      – Позови мне Лили.

      – Будет сделано, кэп! – весело объявил Сим-Сим и уже схватившись за ручку двери и одной ногой стоя на палубе, поинтересовался, – Сказать, чтобы вазелином у Вала запасся?

      – Я тебе скажу! – взвился капитан и швырнул в его сторону чем-то тяжелым, кажется металлической статуэткой кракена, которую использовал в качестве стаканчика для письменных принадлежностей. В итоге на двери каюты появилась внеочередная вмятина, а ручки и прочее рассыпались по всему периметру каюты.

      Стефан откинулся на спинку кресла и широко улыбнулся. И правда, он уже и забыл, каким дерзким может быть их Сим-Сим. Еще один показатель, что с появлением Лили что-то начало меняться.

      – И что же он со всеми нами делает-то? – полюбопытствовал капитан в пустоту.

      На душе наконец стало легко, и где-то в самом ближайшем будущем, которое уже выглядывало из-за поворота, забрезжил свет надежды. Хорошо бы до него добраться поскорей.

      Амелисаро, услышав от юнги, что его хочет видеть капитан, как и положено пришел к нему и был прямо с порога огорошен вопросом.

      – Он тебе что-нибудь про вазелин сказал?

      Надо отдать молодому аристократу должное, даже в этой ситуации он умудрился не потерять лицо.

      – Нет. Но, если нужно, я могу спросить у Валентина.

      – Сговорились? – прищурившись, прошипел капитан.

      – Нет. – Хмыкнув, заверил его Лили, подошел и уселся в кресло для посетителей, вовсе не такое удобное, как капитанское. Посмотрел на явно недовольного чем-то капитана и уточнил, – Или мне встать?

      – Нет. Сиди уж, – бросил тот и принялся разглядывать его.

      – И к чему это все?

      – Не мешай. Я думаю.

      – Да? В по-моему просто смотришь.

      – Не просто, а нахожу умиротворение в лицезрении прекрасного и незыблемого.

      – О! У Валентина услышал?

      – У него. – Подтвердил капитан и сменил тему, – Ладно, что там с девчонкой? Судя по тому, что никто не пришел ко мне с известием о её скоропалительной кончине, жить она будет.

      – Морская болезнь.

      – Бывает, – откликнулся капитан с полным безразличием в голосе, размышляя чем бы еще задержать Лили в своей каюте, с ним как-то было куда интереснее, чем одному, даже если просто молчать. Но Амелисаро, услышав его тон, не выдержал.

      – Почему ты думаешь, что все женщины похожи на мать? Даже я, натерпевшись от нее по полной программе, так не считаю.

      – Потому что ненавижу чувствовать себя идиотом.

      – Мужчина тоже мог бы тебя обмануть.

      – Мужчина – равный, а женщина...

      – Не каждый равен.

      – Не спорю. Но любая женщина не равна.

      – Бред! – возмущенно бросил аристократ, – Ну, неужели ты сам не слышишь? Бред же!

      – Ты еще слишком юн, – голосом глубокого старца проронил капитан, – Чтобы понять, каково это, когда твои веками взращенные принципы попирает ногами малолетняя девка.

      – Если вы встретились тридцать лет назад, ей было столько же, сколько мне сейчас.

      – А мне было больше четырехсот лет. Что скажешь?

      – Скажу, что ты старый, вредный маразматик.

      – Ну знаешь...

      – Не знаю и знать не хочу! Ты хоть представляешь...

      – Не представляю. – Перебив его, отрезал капитан и тихо приказал с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, – Иди сюда.

      Запнувшийся аристократ бестрепетно поднялся. Посмотрел на него с высоты своего роста, подошел. Остановился сбоку от кресла, не разрывая контакт взглядов.

      – И?

      – Сядь на стол.

      – Не надо делать из меня корабельную шлюху, – тихо предупредил Идальгиеро, сел на стол перед ним и расставил ноги. Капитан обхватил ладонью левую икру и провел пальцами под коленом. Глаза в глаза.

      – Почему ты с такой готовностью согласился на мои бредовые условия, но сам не рискнул разделить со мной постель ночью?

      – Тебе интересно?

      – Да.

      – Знаешь, я не приучен к душевному стриптизу.

      – Но матери под страхом побоев, скорей всего, выкладывал всю подноготную?

      – Отнюдь. Я быстро научился играть по её правилам и в большинстве случаев мне удавалось скрыть от нее истинные чувства.

      – Так почему открываешься передо мной и командой?

      – Мне хочется вам доверять.

      – Мне тоже хочется тебе верить. Поэтому и спрашиваю.

      И тогда устав сопротивляться, Амелисаро начал вспоминать.

      – Первый раз она попыталась подложить меня под мужика, когда мне было шестнадцать.

      – Что?! – пальцы Стефана с такой силой стиснули его ногу, что Лили скривился, и капитан поспешил ослабить хватку, в извинение погладив его по внутренней стороне икры. – У нее получилось?

      – Нет. Я научился убивать в шестнадцать лет.

      – Но зачем она это сделала?

      – Потому что девушки к тому времени были уже отработанным материалом.

      – В смысле? – Стефан нахмурился. Лили перевел взгляд ему за спину. За окном переливалось на солнце море и танцевали за бортом косяки крылатых солнечный рыб.

      – Она всегда воспринимала меня как средство осуществления её амбициозных планов. Сама же не гнушалась решать некоторые весьма щекотливые вопросы через постель. Поэтому считала, что не мешало бы и во мне изжить этот мешающий её целям комплекс. И если спать с женщинами, которые мне совершенно не нравились, я научился, то с мужчинами... – он замолчал. Стефан с трудом пытался переварить услышанное. А Лили продолжил. – Я согласен с тобой, мужчина – всегда соперник, не важно, в поединке или в постели. Особенно, если речь идет о двух равных.

      – У нее ничего не получилось в первый раз, но потом...

      – Шестерых. Я был вынужден убить шестерых, чтобы она отказалась от этой затеи.

      – Почему она не приказывала применить к тебе по-настоящему серьезную силу. Вряд ли в свои шестнадцать ты смог бы одолеть троих или больше.

      – Не хотела ломать бесповоротно. Кукол, готовых по её приказу на все, у нее и без меня достаточно. Но меня она изначально готовила к тому, чтобы демонстрировать посторонним, отправлять на дипломатические миссии. Поэтому мне повезло. Устав избивать меня после очередного убийства, она отстала. Поэтому я не воспринял твоё пожелание в штыки, морально был готов к чему-то подобному и пришел к выводу, что твоя постель не такая уж большая цена за свободу и право жить так, как хочется.

      – И поэтому ты так легко относишься к физическим наказаниям? – уточнил Стефан, уже неосознанно поглаживая его по бедру, в порыве поддержать и даже утешить.

      – С чего ты взял, что легко? – Аристократ перевел на него взгляд.

      – Ты все время предлагаешь тебя наказать.

      – А, это, – Лили понял о чем речь и даже улыбнулся. – Нет. Мне просто сразу не понравилось, как ты выразился, твое бредовое условие, поэтому это что-то вроде попытки высказать тебе мое веско "фэ".

      – Вот как? – выгнул брови капитан.

      – К тому же, – легкомысленно улыбнулся ему Идальгиеро, у которого словно груз с плеч упал, похоже, этот разговор был нужен обоим, – Не зря же ты вот это, – он жестом фокусника выхватил их под бумаг, сваленных кучкой на краю стола, тот самый, вчерашний хлыст, – Всегда под рукой держишь, – и помахал им у него перед лицом.

      – Ах, это, – протянул Робертфор и коротко хмыкнул, – Считай, что это дань памяти.

      – Это чьей же?

      – Твоя мать любила такие игры, – легко обронил капитан.

      Глаза аристократа расширились, и он отшвырнул хлыст на пол, словно обжегшись. Стефан был удовлетворен. Приблизительно такой реакции после всего услышанного он и ожидал. Мальчишка прошел его проверку. Рассказ молодого Идальгиеро настолько не вязался с образом Елены, который он когда-то нарисовал себе, что Стефан до самого конца сомневался в его правдивости. Теперь перестал. Отодвинул кресло от стола, встал, поднял хлыст и вышвырнул в окно.

      – Почему ты все это время хранил его, а сейчас так легко выбросил? – тихо уточнил Амелисаро.

      – Потому что я любил её, – произнес капитан, оставшийся стоять у окна.

      – Наконец разлюбил?

      – Нет. Наконец смог расстаться с памятью о той любви.

      – Почему сейчас?

      – Не знаю, – пожал плечами капитан и повернулся к нему. – Наверное, ты всему виной.

      – Мой рассказ о ней?

      – Нет. Просто ты. – Покачал головой Стефан и вернулся в кресло. – Если хочешь, можешь вернуться на палубу.

      – А что хочешь ты? – осторожно уточнил Амелисаро.

      – Чтобы ты остался.

      – И что мне делать?

      – Не знаю, – пожал плечами капитан, ощущая себя очень странно, – Просто посиди.

      – А чем будешь заниматься ты?

      – Смотреть, прокатит ли предложенный Ромой и Кешей курс.

      – Я мог бы помочь.

      – Ты разбираешься в воздухоплавании? – полюбопытствовал капитан.

      – Нет, но вовсе не против поучиться у тебя. – Хитро прищурился тот и спрыгнул со стола. Обошел его и подтащил кресло, ставя его рядом с капитанским. Тот снисходительно наблюдал за его манипуляциями.

      – Ты против? – запоздало поинтересовался аристократ.

      – Нет, – после паузы откликнулся капитан и, достав из ящика стола малую карту, развернул её перед ними.

      Все-таки Лили мог быть очень даже ничего, когда переставал корчить из себя оскорбленную аристократическую невинность, решил про себя Робертфор и углубился в объяснения. Время для них пролетело незаметно, к тому же, чуть позже к ним присоединились Рома и Кеша, и они все вчетвером принялись разрабатывать коварный план побега для капитана Макса, попавшего в тюрьму из-за своей любви.