Текст книги "Небо-воздух (СИ)"

Автор книги: Татьяна Патрикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

      Часть 3

      Чем ближе они подходили к Дальнему, тем нереальнее казалось Амелисаро его совершенно незапланированное путешествие, но капитан пиратов не давал ему забывать о том, что все происходящее с ним реально. Реальнее некуда. К тому же, и вся остальная команда и не думала его отпускать из своей дружной семьи, с каждым днем все больше втягивая в свои взаимоотношения. Так, Амелисаро узнал, что Виолет вот уже много лет в тайне влюблена в Кешу, который держит её за лучшего друга, делиться самым сокровенным и даже в портовые увеселительные дома таскает с собой на пару. Каково девушке смотреть на то, как он там с портовыми красавицами развлекается, Амелисаро даже представить не мог, но и пойти и вывались всю правду на несчастного Викентия, тоже не решался. Он и ему по-своему сочувствовал. Ведь тот, хоть и старался не показывать виду, из-за своих шрамов, полученных в какой-то давней битве, стесняется заводить близкие знакомства с женщинами. То есть, одно дело ни к чему не обязывающую ночь с очередной красоткой провести, и совсем другое довериться, раскрыться. Поэтому, вряд ли известие о половой принадлежности лучшего друга вызовет в нем положительный отклик. Поэтому что делать с этой парочкой сочувствующий им Амелисаро не знал, он даже, не смотря на разрешение Виолет, капитану о ней так ничего и не сказал. Все никак не получалось поймать подходящий момент.

      Но на самом деле не только старпом и рулевой были несчастны в любви. Похоже, что с легкой руки капитана, который тридцать лет кряду переживал свою неудачную влюбленность в Елену, большинство обитателей корабля были так или иначе неудачливы в личном плане, словно над Голландцем проклятие нависло. Например, Руфус, молоденький, добрый мальчик со светлой душой, боготворил корабельного священника, но, когда им удавалось так или иначе пересечься наедине, молчал, заикался и вел себя так, что Валентин, начитанный и получивший одно из лучших на Архипелаге образований, считал его недалеким деревенщиной и не замечал, какими влюбленными глазами тот порой смотрит ему в спину. В тоже время за Руфусом не менее внимательно следил Сим-Сим, корабельный юнга, но, что примечательно, за Валентином он тоже вроде как присматривал, уделяя самое пристальное внимание как ему, так и своему закадычному другу коку.

      Но наблюдениями своими Амелисаро мог делиться только с Белладонной. Та, в отличии от Сим-Сима – редкостного сплетника, напротив умела как никто держать язык за зубами. Вот вам и единственная официальная женщина в команде.

      А потом капитана как-то совсем неожиданно потянуло на нежности. И нет бы по отношению, к примеру, той же Анджелы. Но все дело было в том, что страдать опять приходилось ему, Амелисаро. Теперь почти не удавалось уснуть по ночам. За годы, проведенные под жесткой рукой матери он привык, что сон – это суверенная территория, на которую никто не может претендовать. Но теперь все изменилось. Из-за приближения к цели назначения и опасности встречи с пограничными судами Дальнего, вахты участились, поэтому им со Стефаном удавалось поспать в лучшем случае часов пять, и то, это была просто непозволительная роскошь. Тем не менее, даже в эти пять часов покоя и тишины Робертфор умудрялся превратить для Лили в форменный ад. А ведь поначалу Идальгиеро даже нравилось спать в капитанской постели.

      Вот и в этот раз, стоило пристроиться с противоположного края от давно уже спящего капитана, как тот, пошарив рукой сбоку от себя, наткнулся на его бедро, во сне и подкатился под бок, прижимаясь всем телом. Аристократ выдохнул сквозь сжатые зубы. Опять. Как же ему это надоело, кто бы знал. Но и признаться капитану, что его откровенно напрягает такое близкое соседство, он не мог. Не хотел обидеть. И дело было вовсе не в страхе, вызвать гнев всемогущего капитана, а в том, что он считал Стефана хорошим человеком и, если тому спокойнее спать так, то почему бы нет? Отчего он сам не мог нормально засыпать с ним рядом, Лили понять не мог. Наверное, все дело было в теплом дыхании на шее и руке, собственнически обнимающей поперек груди. Они вызывали в душе странные чувства. Смятение и какую-то детскую робость. И перебороть их не получалось.

      Он приготовился еще к одной бессонной ночи и бесцельному изучению потолка, в полумраке, кажущегося его больному воображению, своеобразной картой мира. Но неожиданно он почувствовал на себе внимательный взгляд, повернул голову и понял, что капитан не спит, все еще обнимая его. Смотрит.

      – Капитан? – вышло почти жалобно.

      – Почему не спишь?

      – А ты?

      – Ты пришел, вот и проснулся.

      – Раньше не просыпался.

      – Напротив. – Стефан позволил себе едва заметную в полумраке улыбку, – Всегда просыпался.

      – Всегда? – на всякий случай уточнил Амелисаро, осознавая, что попал если не в переплет, то в нечто очень близкое тому.

      – Да, – не стал его успокаивать Стефан, впрочем, как и руку с его груди убрать и не подумал. – Так почему ты не спишь?

      Ответ пришел в голову пугающе быстро.

      – Когда ты так делаешь, мне все время хочется спросить – "Прямо сейчас?"

      – Как "так"?

      – Обнимаешь. Прижимаешься.

      – Но ты не спрашиваешь.

      – Я думал, что ты спишь.

      – Сейчас уже знаешь, что нет.

      – Знаю, – неопределенно отозвался аристократ.

      Больше сказать ему было нечего. В груди все замерло, а в области желудка, напротив, ожило. Словно кто-то изнутри щекотал лебяжьем перышком. Как быть в такой ситуации, он не знал. Молчание угнетало.

      – Если хочешь... – пробормотал он.

      – Я хочу, – перебил его капитан, – Чтобы ты перестал дергаться и хотя бы иногда позволял себе расслабиться в моем присутствии.

      – Думаешь, это так легко?

      – А почему нет?

      – Не знаю. И это раздражает меня больше всего, – в сердцах признался Идальгиеро.

      – Если переспим, перестанет?

      – Скажешь тоже! – фыркнул в ответ аристократ, – Конечно, нет.

      – Тогда и не парься по этому поводу, – пряча зевок у него на плече, откликнулся капитан. – Завтра трудный день, лучше спи.

      – Руку убери, засну.

      – Неа.

      – Почему?

      – Потому что я старый, вредный маразматик, – фыркнул в ответ капитан и напомнил, – Сам же сказал.

      – Ну-ну. А ты, хочешь сказать, поверил.

      – Не поверил, но решил придерживаться твоей версии.

      – Гад.

      – И еще какой.

      – Вот уйду я от тебя... – злорадно объявил развеселившийся Лили, от сердца отлегло, на душе полегчало.

      – Это к кому, например? – заинтересовался капитан и даже на локте приподнялся, чтобы лучше видеть его лицо. – К матери что ли?

      – Не, – покачал головой Лили и повернулся к нему, – Я к ней не ходок.

      – Тогда к кому?

      – Не знаю. А это важно?

      – Ну, должен же я знать, кого следует в первую очередь в капусту порубить, – задумчиво произнес Стефан.

      – Тогда к Виолет.

      – Фьють! – Робертфор не удержался и присвистнул, – Менять капитана на рулевого это, знаешь ли, моветон.

      – Зачем же? – на каком-то пугающем кураже откликнулся Идальгиеро. Улыбнулся. – Я бы поменял мужчину на женщину, и ваши должности на корабле тут совершенно не при чем.

      – Что?

      – Не верю, что ты её прогонишь, не смотря на все свои комплексы. Она тридцать лет жила, потакая им в ущерб самой себе.

      – Что?! – капитан от переизбытка чувств даже сел в кровати. Амелисаро поднялся следом. Подтащил подушку повыше. Устроился и принялся ждать от него более осмысленной реакции.

      – Откуда ты знаешь? – спросил Стефан после долгой паузы, во время которой на его лице сменялись весьма противоречивые чувства.

      – Я рассказывал тебе о своем даре. Для того, чтобы очаровать мужчину или женщину используются разные его грани, поэтому я всегда знаю, кто передо мной, даже если на человека наведена личина. Мне достаточно одного прикосновения. Почему, ты думаешь, я целовал Наследницу?

      – Если достаточно было просто прикоснуться, зачем целовал?

      – Захотелось поиграть.

      – Тоже мне, игрун нашелся! – проворчал Стефан и пристроил вторую подушку рядом с ним. Облокотился и задумался. – И что мне теперь с этим делать?

      – Принять её такой, как есть.

      – А ты только представь, что с Кешей будет, когда он узнает.

      – С этим я разберусь. Лучше скажи за себя.

      – А что я? Она лучший рулевой, которого я знаю, и мужчина она там или женщина этого не изменит.

      – Правильный подход, – улыбнулся ему Лили и сполз вместе с подушкой пониже.

      Стефан посмотрел на него сверху вниз, улыбнулся и устроился рядом, снова обхватив рукой поперек груди.

      – Знаешь, как это со стороны выглядит, – задумчиво обронил аристократ, сжав его руку в области запястья.

      – И как же?

      – Словно ты нарочно меня к себе приучаешь, чтобы потом не сбежал.

      – О, да ты великий стратег, я посмотрю. – Фыркнул ему в шею капитан, зевнул и добавил, – Именно этого я и добиваюсь.

      – Кажется у тебя получается.

      – Немудрено.

      Они и не заметили, как уснули.

      Проснулись поздно. В первый раз их отправили будить Виолета, но тот вернулся к боцману ни с чем, сказав, что было жаль разрушать идиллию и мечтательно улыбнулся. Разумеется, после такой улыбки в головах Кеши и Ромы возникли весьма схожие мысли относительно того, в каком виде рулевой застал капитана и его пленника. Поэтому они, не сговариваясь, дали им поспать еще часок, потом на побудку отправился лично Кеша и, как и Виолет, застыл на пороге спальни в нерешительности.

      Длинные волосы капитана разметались по подушкам, устелив постель словно каштановый шелк во сне он улыбался умиротворенно и даже, что на взгляд Кеши было ему совсем не свойственно, мягко. И спал на плече своего пленника, обхватив его поперек груди рукой. Лили тоже был расслаблен и, что не редко бывает, во сне казался непривычно юным и почти невинным. Светлые волосы растрепались, заслоняя лицо. Одной рукой он обнимал за плечи капитана пиратов, а ладонью второй обхватил его руку у себя на груди.

      Картина глазам старпома предстала идеалистическая, но все же пора было просыпаться. Помявшись на пороге, Кеша прокашлялся, и от этих звуков капитан, всегда спавший очень чутко, проснулся. Приподнялся, посмотрел на него, перевел взгляд на вяло просыпающегося аристократа. Без слов подмигнул понятливому старпому, тот молча вышел, не прикрывая за собой дверь, а Стефан принялся будить Лили, все еще отказывающего просыпаться.

      – И сколько ты собираешься дрыхнуть? – спросил он, тормоша его за плечо.

      – До скончания вечности, – пробубнил тот, зарываясь лицом в подушку.

      Стефан рассмеялся. Лили замер и даже проснулся, он и не думал, что капитан пиратов знает, что такое смех. Но неожиданно осекшийся Робертфор, похоже, был удивлен не меньше.

      – Давно не смеялся? – тихо спросил севший в кровати Лили.

      – Давно, – честно признался Стефан. Повел плечами, словно стряхивая с себя некое оцепенение и встал. Накинул темно-бардовый халат и вышел в кабинет, не оборачиваясь бросив на пороге, – Одевайся.

      Лили молча сжал в пальцах сначала одну, потом другую подвеску на своем золотом браслете и вышел к нему уже одетым. Капитан сидел в кресле за столом и каким-то отстраненным взглядом смотрел в пустоту.

      – Стефан, – позвал Лили, не зная, что мог бы ему сказать.

      – Я думаю, ты слишком редко называешь меня по имени, – задумчиво обронил капитан и поднял глаза.

      Аристократ вздохнул и подошел к нему, остановившись сбоку от стола. Хотел улыбнуться, но не смог. Настроение, охватившее его, казалось странным и чужим. Нет. Не так. Просто незнакомым. И как-то совсем неожиданно пересохло в горле, и вместо слов родился почти тоскливый взгляд. А Стефан улыбался. Наверное, ему было легче, он многое видел и многое познал за свою одинокую вечность, поэтому и на жизнь смотрел проще и ждать готов был куда дольше. Он улыбался.

      – Я ведь ни к чему тебя не принуждаю, – обронил он ровно, без лишних эмоций в голосе.

      – Нет, – отрицательно замотал головой Амелисаро, хотя фраза и не содержала вопроса. И все же нашел в себе силы признаться в том, что чувствовал.

      – Я совсем не знаю тебя таким.

      – Каким?

      – Умеющим смеяться, – и улыбнулся.

      – И как, нравлюсь?

      – Ты мне любым нравишься, – объявил аристократ, подмигнул и ушел на палубу к ребятам, оставив Стефана размышлять о вечном ровно до того момента, как его навестили старпом и боцман, хитро переглядывающиеся под суровым взглядом своего капитана.

      – И? – холодно вопросил он.

      – Ну, – протянул боцман, – В халате ты нас давно не встречал.

      – Я вообще не припомню такого, – поддержал его Кеша и добавил, будучи неуверен, что не получит с разворота в челюсть. Все же капитан у них, порой, мог и вспылить. – Мы рады за вас, кэп.

      Но Стефан и не думал злиться.

      – Рано радуетесь, – коротко бросил он, позволив подчиненным самим сообразить, чтобы это могло означать. И сразу же перешел к делу. – Что там у нас?

      – Через сутки войдем в зону водопоя. Скорей всего делегация с Дальнего будет поджидать нас именно там. – Ответствовал старпом, оседлавший стул, который до этого стоял неприкаянным у стены. Роме досталось все то же кресло. Боцман не роптал.

      – Думаете, Елена посмеет напасть на нас там?

      – Нет. Слухи о подобном все равно просочатся, а ей, с её амбициями и методами, не выгодна плохая репутация. Я тут вообще Лили расспросил и пришел к выводу, что она только тем и берет, что те, кто приплывают к ней на остров и подпадают под чары, не ждут подвоха от такой во всех смыслах благонадежной барышни, а ведь она к тому же все так же красива, как когда-то.

      – Разумно. Но лично я уверен, что расслабляться нельзя.

      – Оно и понятно, – важно закивал до этого молчавший Рома. – Только знаете что, кэп, я тут Вала прижал, думаю, чего это он все такой смурной ходит...

      – И?

      – Наш святоша за Лили волнуется. Он вообще к нему как-то проникся. – Пробасил боцман и в этот момент в раскрытое окно влетела Белладонна и громогласно возвестила.

      – Мы все прониклись!

      – Все-все, – важно закивал Рома, а Кеша молчаливо его поддержал.

      – Так. Ладно. – Поднявшись, бросил Робертфор, – Я с Валентином сам побеседую, а вы команду подготовьте. Обороняться мы не будем.

      – Не будем? – старпом и боцман изумленно переглянулись, в глазах обоих стоял только один вопрос, неужели их капитан еще не пережил свое увлечение коварной Владычицей и хочет сдастся без боя. Но тот полюбовался на них, подмигнул Белле, деловито чистящей перышки, восседая поверх бумаг на его столе. Та одобрительно щелкнула клювом.

      – Только нападать, – хищно хмыкнув, объявил он, и оба его соратника заулыбались.

      – Узнаю прежнего капитана, – прогудел Рома и вытащился из кресла. – Белл, ты как? – обратился он к попугаю, и та протянула знакомым баском.

      – С тобой, парниша!

      Они ушли, а старпом задержался.

      – У тебя еще что-то ко мне? – подождав, пока за боцманом закроется дверь, спросил у него Робертфор, снова опустившись в кресло.

      – Личное. – Откликнулся старпом и тяжко вздохнул.

      – Виолет? – вспомнив ночной разговор, спросил Стефан навскидку, и оказался прав.

      – Даже спрашивать не буду откуда знаешь, – пробурчал удрученный старпом. Снял с переносицы очки, снова одевать не стал, принялся вертеть за дужку. Вздохнул, протер глаза пальцами и попытался объяснить.

      – Понимаешь, он мой друг, но в последнее время он как-то изменился. Я даже понять не могу в чем это выражается. Вон с твоим Лили постоянно крутиться, к Анджеле этой бегает чуть ли не каждый день, словно аристократ какой-то. А когда я у него прямо спросил, не влюбился ли он там, что я не знаю, он мне в лицо рассмеялся, махнул рукой и объявил, – "Не волнуйся. Я просто посекретничать!". Представляешь? Ну разве для такого парня как он, это нормально?

      – Нет. Для такого парня, – Стефан выделил голосом последнее слово, – Точно ненормально.

      Но Кеша не заметил подвоха.

      – Вот и я так думаю, но не понимаю, что с ним происходит. А он не говорит. Только улыбается так, что у меня внутри аж все переворачивается. И что мне с этим делать?

      – Выворачивать обратно, – Стефан не удержался от шутки.

      – Ты все шутишь, – обиженно бросил Кеша, и капитан уточнил.

      – От меня-то, ты что хочешь?

      – Поговори с ним. Может, тебя он быстрее услышит.

      – Хочешь совет? – подумав, спросил Робертфор.

      – Ну?

      – Я сейчас позову Лили, а ты постарайся его внимательно выслушать и... – Стефан встал, посмотрел на него и с нажимом добавил, – Услышать.

      – Что-то темнишь, капитан.

      – Темню, – не стал спорить тот, распахнул дверь на палубу и крикнул юнгу, ошивающегося поблизости, – Сим, Лили мне найди.

      – Так он же только что от тебя, – изумился тот.

      – И что с того? – капитан вопросительно выгнул бровь.

      Юнга прищурился и с театральной трагичностью протянул.

      – Во-о-от, что любовь с нормальными мужиками делает, – и унесся прочь, подальше от яростно вспыхнувших капитанских глаз.

      – Нет, ну ты представляешь, – возмутился Стефан, вернувшись к понурившемуся старпому, Сим в конец от рук отбился!

      – А кому было им заниматься, пока ты тут... – по инерции начал Кеша, но спохватился и оборвал себя. Поднял глаза на своего капитана и пристыжено снова опустил взгляд в пол.

      – Разберемся, – раздосадовано рыкнул Робертфор и ушел переодеваться в спальню, совсем не на долго оставив старпома в одиночестве. Но тот уже успел проклясть себя за длинный язык.

      Кеша все эти тридцать лет считал, что очень даже понимает переживания капитана, ведь сам он был еще более неудачлив в любви. Все началось еще в те времена, когда он был совсем зеленым мальчишкой и о Летучем Голландце, о котором и тогда уже ходили самые невероятные слухи, и не мечтал. Собственно после первой любовной неудачи на его лице и появились эти тончайшие шрамы, навсегда впечатав в память Плеть Химураши Хавай – оружие, привезенное еще на заре зарождения Архипелага с большой земли. А наткнулся он на нее после того, как один аристократ, приближенный к правящей верхушки Архипелага, гостивший в Империи у делового партнера, в личной охране которого и работал юный Викентий, застал его в постели своей жены. Разговор был коротким.

      Так Кеша и попал в Архипелаг. Пришел мстить обидчику, изуродовавшему его. Жил с этим почти десять лет, учился у лучших мастеров боевого искусства, работал, как проклятый, и все же скопил деньги на корабль, вознесший его на Архипелаг. Нашел того самого аристократа и даже нож к горлу приставил. Вот только убить не сумел. Тот выглядел таким жалким, испуганным. Ведь одно дело учить уму разуму беззащитного мальчишку, мечущегося по комнате в одном исподнем. Совсем другое лицом к лицу столкнуться с мужчиной, прошедшим через очень и очень многое лишь для того, чтобы добраться до тебя.

      Кеша был разочарован и чуть было окончательно не утопил себя в вине, но в одной из портовых харчевней столкнулся с отцом Валентином и по пьяни, горя огнем справедливого мщения за беспардонно опрокинутую на колени пивную кружку, попытался побить его в честной драке. В итоге Вал ему так мозги прочистил, что уже наутро Викентий Рошфор пришел к капитану Стефану Роберфору с нижайшей просьбой взять его в команду Голландца. Тот подумал и вняв взгляду Валентина, стоящего за спиной седоволосого парня с тонкими шрамами, перечеркивающими лицо, согласился.

      Поэтому Кеша был убежден, что все проблемы в его жизни начались из-за любви, и раз и навсегда зарекся когда-либо полюбить вновь. Мысль о том, что не будь любви в его жизни, он никогда бы не попал на Голландец и не познакомился с его развеселой командой, ставшей ему семьей, старпому как-то в голову не приходила. Зато он много думал о том, что понимает, почему Стефан столь планомерно гробил все это время как себя, зарываясь с головой в собственные переживания, так и команду, которая сменилась почти на половину после того страшного рейда в Пояс Ориона. Кеша сам с трудом верил, что смог его пережить.

      Именно тогда, мальчишка, пробравшийся на корабль зайцем перед самым отплытие на поиски Светоча Тьмы, в критический момент схватился за штурвал, когда предыдущий рулевой умирал на руках капитана и Валентина, так и не сумевшего спасти его. Никакой божьей искры на те раны, что он получил, не хватило. И даже бессмертие Стефана, которым он так охотно делился со всеми обитателями Летучего Голландца, не спасло. Зато после того, как вывел корабль из Пояса Ориона, Виолет со штурвалом уже не расставался. И Кеше до сих пор было немного стыдно перед ним за то, что когда они только обнаружили его, прячущимся в одной из пустующих пассажирских кают и по-тихому ворующего продукты с кухни, он на полном серьезе предлагал сбросить нахала за борт, и только сердобольный Рома на пару с Белладонной сумели его отговорить от этого. Капитан тогда был занят другим и отправил их самих разбираться с корабельным "зайцем".

      Теперь он не мог и представить свою жизнь без Ливингстона. Он сам не ожидал, что когда-нибудь научится так безоглядно кому-то доверять. Делиться самым сокровенным, рассказывать о себе всю подноготную. Он даже в увольнительную на берег отказывался идти, если кэп не отпускал с ним Виолета. Что уж говорить о том, что и во всякие сомнительные заведения они теперь отправлялись вместе.

      Натешившись вдоволь в объятиях портовых красавиц, Кеша за рюмкой крепленной лимонной настойки, вещал лучшему другу о том, что мечтает когда-нибудь, не обязательно так уж и скоро, встретить хорошую, порядочную женщину, и чтобы непременно полюбила его, не смотря на его уродство, и в постели была просто огонь, и умна была так, что поговорить с ней можно было не только о побрякушках каких-нибудь, но и о вечном, и о мужском, о кораблях, к примеру. А почему нет? Ведь есть же где-нибудь такие – идеальные?

      На самом деле, протрезвев, он сам понимал, как глупо звучат все эти его мечты, особенно, если вспомнить, что в довершении ко всему он объявлял, что его будущая избранница обязана была всегда следовать за ним, то есть фактически, принять их кочевой, пиратский образ жизни и не роптать, не пилить его по пустякам. Но только в компании лучшего друга Рошфор позволял себе по-настоящему расслабиться и помечтать. Поэтому так болезненно воспринял все эти перемены в нем, которые ему решительно не нравились хотя бы тем, что он никак не мог понять, как теперь на такого вот, изменившегося Виолета, реагировать. Как относится?

      И, конечно, он не признался капитану, что новый Ливингстон неожиданно начал пробуждать в нем совсем нездоровые позывы. Одно дело лояльно относиться к тому, что капитан их совсем не против выделить место в своей постели как женщине, так и мужчине, например, Лили. И совсем другое, самого себя поймать на том, что как-то подозрительно неровно дышишь к собственному лучшему другу.

      – Ты меня звал? – раздалось от двери, и Рошфор вынырнул из воспоминаний в реальность.

      – Да. – Капитан утвердительно кивнул, незаметно для обернувшегося на пришедшего Кеши подмигнул Амелисаро и пояснил. – Кеша просит, чтобы я поговорил с Виолет о его поведении. А то оно ему совсем не нравится.

      Идальгиеро понимающе улыбнулся. Викентию его улыбка совсем не понравилось.

      – И что это значит? – спросил Робертфор с подозрением.

      – Лишь то, что мне давно есть что тебе сказать. – Лили плюхнулся в кресло, освобожденное боцманом, закинул ногу на ногу и оглядел насупленного Кешу с ног до головы. – Что конкретно тебя не устраивает?

      – Почему я должен говорить об этом с тобой? – бросив осторожный взгляд в сторону Стефана, уточнил он. Но капитан ему на это ничего не сказал.

      – Потому что, – с нарочитой задумчивостью обронил Лили, – Я думаю, что ты её ко мне ревнуешь.

      – Кого? – Кеша нахмурился, не понимая, о ком речь. Если об Анжеле, то это бред воспаленного аристократического мозга, не иначе. Он на эту девку, путь и Наследницу Империи, за все время и не взглянул толком.

      – Виолетту. – Мягко улыбнулся ему Лили.

      Кеша моргнул и тупо переспросил.

      – Кого?

      – Виолетту Ливингстон, младшую дочь начальника гарнизона острова Дальний, она ведь к вам на корабль пробралась как раз после стоянки на нем.

      – Нет, – едва слышно прошептал Рошфор, глядя в пустоту. – Он не мог меня так... – запнулся, словно ему резко сделалось нечем дышать, и выдохнул твердо и окончательно, – Предать.

      – Ты думай, что говоришь! – возмущенно начал Стефан, но Лили, встретившись с ним взглядом, отрицательно покачал головой, и капитан замолчал, предоставив ему возможность самому разобраться с этим.

      – А она ведь тебя любит, – поставил в известность Лили, и Кеша вздрогнул от этих слов, поднял глаза и уставился на него, как мышонок на кошку. А Идальгиеро поспешил закрепить результат, сочувствующе улыбнулся и пояснил, – Не как друга любит, а как женщина мужчину.

      – Но...

      – И на твоем месте я бы не упускал шанс.

      – А если тебе только кажется? – пробормотал старпом, снова уперев взгляд в пол, в душе его смешались и мысли, и чувства.

      – Так пойди и убедись сам.

      – Как?

      – Ну, я бы мог предложить тебе самому решать, но если хочешь, могу дать совет.

      – Я слушаю.

      – Лично я считаю, что проще всего узнать как к тебе относится женщина в поцелуе.

      – И что ты мне предлагаешь, пойти и поцеловать её, ничего не объяснив? – Рошфор вскинул глаза и посмотрел на него возмущенно и с осуждением за глупую шутку. Но наткнулся на предельно серьезный взгляд.

      – А зачем что-то объяснять? Если ответит, значит, я прав.

      – А если в морду даст? Если бы ко мне какой мужик целоваться полез, я бы врезал. – Прокомментировал Кеша, окончательно сбитый с толку.

      – Ну, даст, так даст, значит, не судьба.

      – А мне каково?

      – А что, сейчас тебе много лучше?

      – Нет, но...

      – В общем, решай сам, – подвел итог Стефан.

      Старпом подумал, выдохнул и резко встал. Отнес стул обратно к стене и ушел, не сказав больше ни слова.

      – Как думаешь, поцелует?

      – Уверен, – хмыкнул Лили и с удовольствие потянулся в кресле всем телом. Разумеется, сделал он это абсолютно неосознанно, вот только сев ровно наткнулся на более чем заинтересованный взгляд. Прозрел он быстро, сразу пожалев, что не сообразил в первый момент. Оправдания слетели с языка до того, как он успел их обдумать.

      – Я не нарочно.

      Стефан на это улыбнулся так, что Лили был готов провалиться от стыда прямо здесь и сейчас, даром что не покраснел, словно юнец зеленый.

      – А как узнать, как к тебе относится мужчина? Тоже через поцелуй?

      – Не знаю, – буркнул аристократ, раздосадованный на себя самого, – Мужчин у меня еще не было.

      – Значит, все еще впереди, – многообещающе промурлыкал Стефан, и отправил промолчавшего Лили за священником.

      Водопой водопоем, а освобождение Макса с острова Игрушек никто не отменял. И Робертфор в этом деле очень рассчитывал на таланты Валентина.

      Кеша не знал что и делать. И все бы хорошо, если бы он до конца поверил Амелисаро, который сказал, что Виолет вот уже сколько лет влюблен... то есть, влюблена в него. Думать о лучшем друге в женском роде было странно, но еще странней, что такой, как он, то есть, она, мог влюбиться в него. Кеша не верил, что это возможно. Вот не верил и все тут. И даже думать боялся о том, как отреагирует их Вилка, она же леди Ливингстон на его поцелуй. А целоваться хотелось, да еще как.

      Раньше он гнал от себя подобные мысли, никогда не забывая, что Виолет мужчина, такой же, как и он. Но теперь-то оказалось, что этого ограничения нет и все, кажется, у Кеши окончательно начало сносить крышу. Старпом промаялся до вечера, всеми силами стараясь избегать капитанский мостик. В конечном итоге Виолет был рулевым с таким колоссальным опытом, что вполне мог вести корабль в спокойный облаках и без присмотра со стороны непосредственного командира. Но к вечеру терпеть весь этот клубок мыслей, змеями копошащийся под черепной коробкой, стало совсем невыносимо. Даже сердце начало подводить, то и дело выделывая такие кульбиты, что просто не оставляло ни единой возможности отказаться от серьезного разговора. Но, видит Рогатый бог, что курит трубку на острове Мира, как же ему этого не хотелось!

      Вот только ноги все равно уже несли его на капитанский мостик, где у штурвала улыбался заходящему солнцу Виолет и в его лучах казался по-настоящему красивым и даже немного нереальным, призрачным, как недостижимая мечта.

      – Привет, – преодолевая смятение, выдавил из себя Кеша, не переставая удивляться сам себе. Вот, оказывается, как бывает, всю жизнь, ну или хотя бы большую её часть, считаешь себя сильным и смелым настоящим мужчиной, и совершенно неожиданно пасуешь перед... женщиной. Да, да, ведь не знай он, что Ливингстон не Виолет, а Виолетта, ему бы, определенно было легче даже в поцелуях, как стало казаться бедняжке Викентию к концу дня.

      – О! Что-то ты меня совсем забросил. – искренне обрадовался ему Виолет и весело, до боли знакомо, подмигнул.

      Кеша сглотнул, шагнул к нему и замер, все еще не решаясь продолжить. Было такое ощущение, что все тело пробил паралич. Виолет нахмурился. Заволновался.

      – Кеша с тобой все...

      – Помолчи, – приказал тот, шагнув к нему совсем вплотную и не позволив отстраниться. Ладони обхватили руки рулевого, лежащие на руле, только он теперь разделял их.

      – Ты что... – начал возмущаться Ливингстон, но договорить не успел. Викентий, не закрывая глаз склонился к нему и прижался губами к губам.

      Глаза в глаза, задыхаясь от ужаса за собственную дерзость и от счастья, что все решиться здесь и сейчас и больше не придется мучиться неизвестностью. От облегчения, потому что голова неожиданно опустела, вмиг растеряв все остатки мыслей. Теперь беспокоило только сердце, наполнившееся каким-то пугающим трепетом, но это маленькое неудобство он с радостью готов был терпеть, ведь Виолет не отталкивал его, смотрел неотрывно, не закрывал глаз, кажется, не дышал, но не отталкивал. И захотелось определенности, хоть чуточку, но прямо здесь и сейчас. Даст в морду и пусть бы с ним, уж как-нибудь переживет, бывали в его жизни и не такие разочарования. А вот что делать, если Ливингстон бить все же не станет, Кеша придумать так и не успел. Отстранился, с вопросом всматриваясь в глаза рулевого.