Текст книги "Драконьи танцы на битом стекле (СИ)"

Автор книги: Татьяна Патрикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

– Спасибо, – невнятно пробормотал Шельм и провалился в глубокий здоровый сон.

Когда бой окончен, почему бы не поспать, особенно, когда тебя так охраняют.

Эпилог

Драконий лекарь недоумевал, на кой черт шут потащил его в такую даль, да еще так не вовремя. Поэтому молчать не стал. Как только они вышли из тумана, через который по личной просьбе шут их протащил Вересковый Шелест, в последнее время явно питающий к Шельму духовную слабость, Ставрас решил узнать, что, собственно, они забыли в поместье Икуф посреди недели.

– Просто, мне нужно, – подозрительно неопределенно пожал плечами шут и повернулся в сторону сада, который, как и в большинстве поместий масочников плавно переходил в относительно хоженый лес. Когда иномирян сюда выселяли, места здесь были совсем дикие. Это потом деятельные масочники умудрились их частично облагородить и обжить.

Ставрас недовольно осмотрелся и задал следующий вопрос.

– А где все твои? Подозрительно, что нас до сих пор не заметили…

– Где-то в доме. Но не беспокойся, нас никто не побеспокоит.

– Слушай, может, объяснишь наконец? – возмущенно фыркнул дракон, исподлобья глядя на ненаглядного масочника.

Тот глубоко вздохнул и, словно бы, на что-то решился. Повернулся к нему, открыл рот, только хотел что-то сказать и… передумал. С чего бы это вдруг? Закрыл рот и снова отвернулся, пожевал губы. Так-так. Все происходящее драконьему лекарю окончательно разонравилось. Что задумал этот юнец? И тут мелькнула шальная мысль, а, вдруг, мальчишка решил… ну да, он ведь всю сознательную жизнь мужиками не интересовался, только юными прелестницами. А тут, мало ли, что дракон, но ведь мужчина. Так еще и по возрасту они явно друг другу не очень подходят. Неужели, счастье кончилось и шут… наконец, решил взяться за ум, выбрал себе милую и очаровательную девушку и собрался жениться, завести потомство… Ох! Больно-то как даже от одной мысли. Но ведь мальчишке так, и правда, будет лучше. Ведь Ставрас сам ему когда-то не раз предлагал одуматься, взяться за ум и… жениться. Какое же ядовитое, прямо-таки разъедающее душу слово.

– Может, все же хотя бы сегодня забудешь о всех своих детках и девках и вспомнишь обо мне, – неожиданно горько усмехнулся Шельм. – Мне даже счастье Рокси и Века в последнее время не в радость.

– Э? – окончательно растерялся дракон.

А голубоволосый парень, все так же смотря в сторону, продолжил изливать душу:

– Ты теперь постоянно с ними возишься. То с детишками Рокси, то с внучкой Лютика. Страшно подумать, что будет, когда еще и Мята разродиться.

– А еще не перестаю регулярно накручивать уши твоему неугомонному кузену с компанией таких же непосед и выдумщиков, – продолжил за него Ставрас. От сердца отлегло. Кажется, никто с ним тут расставаться не собирается. Просто шут соскучился и это… приятно, черт возьми!

Щельм невольно улыбнулся и все же посмотрел на Ставраса. Тот расплылся в ответной улыбке, шагнул к нему и обнял рукой за плечи, притянул к себе, прижался губами к виску и заглянул в бирюзовые глаза.

– Так у тебя ко мне какое-то конкретное предложение или просто… – он сделал весьма двусмысленную паузу, – погуляем?

В глазах шута вспыхнули лукавые искорки.

– Конкретней не придумаешь, – с хитрым прищуром объявил он.

Лекарь заинтересовался.

– И какие же у тебя на меня планы?

– Матримониальные, – заявил шут. И с удовольствие полюбовался как у ненаглядного дракона вытянулось лицо. Кажется, кое до кого начало доходить. Ставрас занервничал.

– И что, как Рамирату горшком по брюху? – спросил он, припомнив рассказ бывалого друга, с которым провернул одну нехорошую штуку его собственный масочник, изобретательный и неожиданно дерзкий, несмотря на весьма солидный возраст и статус отца семейства.

Арно, похоже, удивил всех, когда по обрывочным сведениям, которые почерпнул от Шалфеи, вдруг сделал вывод, что у драконьего племени тоже есть свой несколько своеобразный тотемный цветок – дракоцвет называется или каменная роза. И произрастает это чудо природы на голых скалах, аккурат в тех местах, где какой-нибудь дракон облюбовал себе лежбище. Правда, как выяснилось после обследования сада Шлимов, скалы тут вовсе не причем. Дракоцвет вполне себе обжился и на лужайке перед домом поместья Шлим, где в последнее время прелюбил валяться на солнышке в своей драконьей форме Рамират. Так что Шлим, решил, что раз Шельму можно новые ритуалы придумывать и с успехом претворять в жизнь, то и ему не возбраняется изобрести нечто новенькое. Например, ритуал бракосочетания масочника и дракона. Как правильно отметила еще Ирайсо Бронтехью, за всю историю близких отношений драконов с людьми, как бы сильно не любили последних чешуекрылые, с их стороны это неизменно было глубокое, но чисто платоническое чувство. И только масочники исхитрились перевернуть с ног на голову представления драконов о личной жизни. Не всех, конечно. Но нашлись же такие, как Ставрас и тот же Рамират, который теперь питал к своему масочнику совсем не детские чувства. Правда, это им с Арно совершенно не мешало время от времени с треском и битьем посуды (шутка!) выяснять отношения. Но их союз от этих встрясок только креп день ото дня. Так что беспокоиться о возможном скором разрыве не приходилось. Поэтому, когда масочник пришел к Рамирату с глиняным горшочком, в который заботливо пересадил свой личный тотемный цветок – гибискус. И когда забрался на брюхо балдеющего на солнышке дракона, тот не выказывал признаков беспокойства, пока этот самый горшочек не попытались расколошматить о нежный драконий животик, к прикосновениям к которому чешуекрылые всегда относились с особым трепетом. С первого раза, конечно же, не получилось. Дракон шуганулся и скинул с себя масочника. Но потом все же согласился на экзекуцию и не пожалел. Так что теперь эта парочка – вот уж от кого не ожидали! – щеголяла по округе со счастливым видом молодоженов. И, судя по всему, чужое счастье отчаянно не давало покоя шуту. Которому, судя по прищуру, тоже замуж было невтерпеж. Да уж, как-то Ставрас со всеми своими новыми заботами и обязанностями, проглядел самое главное. Значит… придется брюхо подставлять?

– Вообще-то, я ничего не смыслю в гончарном деле.

– И это значит?

– Но у нас с сестрой… – шут запнулся, глаза на мгновение погрустнели, – было другое хобби.

– Что-что у вас там было?

– Так в наших летописях называются личные увлечения.

– И? – дракону уже сейчас натерпелось узнать, чем же тогда в его брюшко будут долбиться, но Шельм явно не собирался сразу раскрывать все карты. Масочник, несчастный! Мог бы морально поддержать. Между прочим, для лекаря это тоже будет первым и единственным замужеством. Может он, в конечном итоге, хоть понервничать как приличный жених?

Шельм только улыбнулся. Так, словно подслушал мысли своего обожаемого дракона. Взял Ставраса за руку и повел за собой в глубь сада. Со стороны они, наверное, странно смотрелись. Но Ставраса это давно не смущало. Привык. Да и как тут руку отпустишь, когда прямо здесь и сейчас хочется чувствовать всем телом, каждой морщинкой и складочкой. Вжаться, вплавиться, врасти. Но не здесь же? Не прямо в саду, где может бегать маленькая Веренея, младшая сестра Шельма. Или ходить-бродить кто-нибудь из младших масок, не входящих в комедию Дель Арте, которые обычно прислуживали в таких богатых домах, как поместье Икуф. Но Шельм повел его дальше, в настоящий лес. И привел к двум раскидистым деревьям – дубу и липе. На обоих высоко в листве притаились два деревянных домика.

– Это что? Как у Шлимов? – недоверчиво уточнил Ставрас, которому Рамират рассказал, как побывал вместе с Арно в таком же вот домике неподалеку от поместья Шлим.

– Почему как? – возмутился Шельм, – у нас в принципе есть традиция, в приличных домах для детей шалаши на деревьях строить.

– Шалаши, говоришь? Да тут, по-моему, полноценные дома. В таких и ночевать можно. Вон, даже веревочный мосток между домиками протянут!

Шельм не выдержал и рассмеялся.

– А у нас все равно называются шалашами. Мы тут с сестрой в детстве целыми днями пропадали. Кстати, именно в таких домиках у нас, даже уже повзрослев, прячут результаты своих увлечений.

– А! Так вот почему гончарная мастерская Арно оказалась именно на дереве.

– Ага. К тому же, хобби зачастую переходить внутри одной семьи по наследству. Логично, что, когда растет отпрыск, отец и мать и в шутку и всерьез учат его именно тому, что любят и умеют сами. Так что вон в том домике на липе еще мой отец зависал. А, когда женился, построил на соседнем дубе себе новый дом, а матери отдал старый, уж больно липа эта ей по душе пришлась. Говорят, что они Делю… – шут запнулся, словно смутившись, Ставрас с интересом повернулся к нему, Шельм негромко фыркнул, словно насмехаясь над собственным смущением, и договорил: – в общем, они говорят, что сестру мою старшую именно в этом доме и зачали.

– О! – протянул дракон, у которого мысли как-то неожиданно свернули в плотскую плоскость. Конечно, зачатие им обоим не грозит, но вот попробовать, каково это любить на дереве, было любопытно. Но все еще оставался не проясненным вопрос о том, чем Шельм будет его по животу дубасить. Ставрас уже собирался спросить, но шут высвободил руку и птичкой вспорхнул по канату с навязанными на нем крупными узлами, вверх, на дерево. Дракону ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Домик был мил и аккуратен. Похоже, его не забросили после смерти старшей дочери и побега младшего сына. Обстановка выглядела обжитой и уютной. Стол, парочка стульев, матрас прямо на полу и… несколько щепок рядом с ним. Только задержавшись на них взглядом, Ставрас решил пройтись по периметру единственной комнатки и, обойдя ствол, вокруг которого был выстроен домик, обнаружил небольшой стеллаж, на котором стояли фигурки. В самом центре, прямо на уровне лекарских глаз, примостился дракон, вырезанный из дерева так детально, что можно было рассмотреть каждую чешуйку, каждый изгиб шеи. Он был искусно расписан бронзовой краской и выглядел настолько достоверно, что в первый момент Ставрасу, который и не такое видел в иных мирах, показалось, что это какой-то злой гений подловил одного из его сородичей, обратил в деревяшку и уменьшил до размера безобидной фигурки. Но сзади подошел Шельм и, не прикасаясь к своему любимому, сказал:

– Вырезал я, расписывала Аделаида. У нас даже мать с отцом познакомились, когда мама предложила расписать его фигурки.

– Так значит, ты его таким вырезал еще… до меня?

– Ну, конечно, до! Я же говорю, сестра расписывала… – сказал шут чуть тише, а потом неожиданно провел раскрытой ладонью по спине. Ставрас даже вздрогнул слегка. Как-то слишком задумался. А Шельм смял ткань туники в пальцах, шагнул на полшага ближе, прижался грудью к спине, выдохнул на ухо:

– Видел мосток между шалашами?

– Угу, – слабо откликнулся Ставрас, который боролся с желанием развернулся к мальчишке лицом и… в общем, заняться чем-нибудь весьма интересным. Какая уж тут свадьбы?

– Я просто подумал, что никакой горшок нам не нужен. Да и тотемными цветками смысла нет меняться. Ты и так моя, а я твой, но…

– Но? – лекарь напрягся.

Шельм, зараза, горячо выдохнул в шею, отчего Ставрас чуть не потерял нить разговора, но шут легко нашел правильные слова, чтобы вернуть своего дракона с небес на землю. Отстранившись и разжав объятья, в которые успел заключить своего лекаря, неожиданно невинным тоном напомнил:

– Кажется, кое-кто крылья обещал сложить…

Повисла выразительная пауза. Лекарь соображал. Нет, он, конечно, был не против. Сам же пару раз напоминал любовнику о своем обещании, но ведь должен же быть какой-то подвох, да? Масочник же, у них все из-под выподверта! И тут его посетила жуткая догадка.

– Ты хочешь на этом хлипеньком мосточке?

– А как еще создать эквивалентные условия?

– Экви… что? – ошарашено выдохнул лекарь и повернулся к шуту лицом. Тот больше не улыбался. Смотрел серьезно. Ждал, какое решение примет Ставрас.

– Я не против. Но, надеюсь, ты нас хоть своими нитями подстрахуешь? Не хочу сверзиться с небес на землю в самый ответственный момент, – шуточно произнес Ригулти.

Шельм, напрягшийся было, расслабился и даже улыбнулся.

– Подстрахую. А ты не сиганешь вниз, когда эти нити и тебя, родного, оплетут?

– А чего ж мне сигать? Я тебе доверяю. Или ты сомневаешься?

– Да что-то по тому, как ты трусил, что я твой ненаглядный живот покалечу, есть откуда появиться недоверию, – с прищуром заявил масочник.

Лекарь демонстративно закатил глаза к потолку.

– А ты бы не нервничал на моем месте, – и тут же подмигнул своему визави, – перед свадьбой-то?

– Тогда уж перед брачной ночью!

– Дудки! Брачная ночь у нас с тобой уже была и не одна, а вот свадьба только предстоит… – лекарь сделал интригующе паузу и, подвигав бровями, игриво протянул: – Приступим?

Они вышли через небольшой балкон, который по совместительству играл в домике на дереве роль крылечка и ступили на подвесной мостик, который упруго запружинил под ногами и закачался из стороны в сторону, вынуждая на каждом шаге подпрыгивать. Шельм сказал:

– Когда был ребенком, обожал скакать по нему на одной ноге. А ведь поручни сделали уже потом… без меня, – последнее он добавил чуть слышно.

– Для младшенькой старались. Боялись и ее ненароком потерять, – мягко произнес лекарь стоящий чуть позади, и взял Шельма за руку. Заставил развернуться к нему лицом. Поцеловал и… они вместе опустились на мост.

Страсть была неспешной. Над головой лекаря, которого ласкал языком и руками ненасытный шут, качалось небо. Он видел, как в первый момент, стоило им только оказаться в горизонтальном положении, ввысь взметнулись нити марионеточника, полупрозрачные и серебрящиеся на солнце. Оплели поручни – представляющие собой две протянутые вдоль моста веревки. Другими концами зацепились за окружающие их деревья, отчасти зафиксировали, отчасти еще больше раскачали. Но теперь, действительно, можно было не бояться, что мост оборвется в самый ответственный момент. И лекарь расслабился, отдался на волю чужим рукам. Шельм урчал в поцелуях, как кот. Выгибал спину, терся пахом о промежность мужчины. Своего мужчины, любимого. Он так привык растворяться в его руках, млеть от его ласк и поцелуев, что долго не мог решиться на то, чтобы растворять самому, целовать и ласкать, наслаждаясь активной ролью. Кто бы знал, что это окажется не меньшим наслаждением! И какое же счастье, что Ставрас такой понятливый, такой чуткий. Что позволил ему это. Просто расслабился, просто ни разу не попытался перехватить инициативу. А потом… шут охнул, когда его обхватили чужие, сильные ноги, а на поясницу надавили пятки, и сам непроизвольно толкнулся вперед, радуясь, что успел как следует подготовить своего бронзового, поэтому проникновение не вызвало сильного дискомфорта. И на смену ему быстро пришло наслаждение. Терпкое, как вино, и не менее сильно дурманящее голову. Мост ходил ходуном. Раскачивался из стороны в сторону. В небо взлетали ненасытные стоны. Звуки мокрых поцелуев и шлепки двух тел друг о друга.

Запах бабьего лета, особый, едва уловимый, проник под кожу свежестью налетевшего вдруг ветерка.

– Еще немного… я сейчас… – едва протолкнул через горло Шельм, ускоряя темп.

– Не волнуйся! – зарычал в ответ Ставрас, только что оставивший на плече любовника весьма чувствительный укус, – не заболею. И тебе не дам…

Но поваляться в объятьях друг друга на свежем воздухе осенняя прохлада им все же не позволила. Пришлось медленно расцепить объятья. Оправить одежду и снова спрятаться под крышей домика на дереве. Только теперь это был тот шалаш, как их называли масоники, который был построен на дубе. Здесь было куда менее опрятно. Повсюду на полу валялись щепки. На полках, щедро украшающих стены, были разложены различные неоконченные деревянные фигурки вперемешку с деревянными чурбачками, которым только предстояло стать под ножом умельца чем-то осмысленным. Ставрас с интересом прошелся по периметру комнаты, а потом изрек:

– Почему ты дома не вырезаешь?

– Я как сестра… умерла, забросил.

– Может быть, пора вспомнить былое увлечение, – как его, то бишь? – хобби, да?

– Возможно. А что, ты хочешь, чтобы я вырезал что-то конкретное?

– Себя. В пару тому дракону.

– И каким же ты меня рядом с ним видишь? Вольто или арлекином? – Шельм шагнул к нему, закинул руки на плечи возлюбленного и шало улыбнулся, напрашиваясь на поцелуй. Но Ставрас решил с этим пока повременить.

– А каким рядом со мной видишь себя ты?

– Любимым, – негромко выдохнул шут после заминки.

– Вот так и вырежи.

– И как же я это изображу?

– Ну… – Ставрас закусил губу, в голове всплыли совсем уж неприличные мысли.

'Охальник!', – прилетело от Шельм. А за тем последовал поцелуй. Вот и поженились. И разве не это называется счастьем?