Текст книги "Драконьи танцы на битом стекле (СИ)"

Автор книги: Татьяна Патрикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

2

– Стой и не вертись! – потребовал Ставрас, но Шельм словно нарочно (ну, конечно, нарочно, как еще?) обернулся на его голос. И лекарь почти зарычал, ему все никак не удавалось закончить хотя бы первичный осмотр.

– Да, ладно тебе. Живу и здравствую, что тебе еще нужно? – заявил шут, поставленный на небольшую скамеечку, чтобы лекарю было удобнее водить руками вдоль его тела, не прикасаясь при этом.

Ставраса грела только одна мысль, что этого неугомонного мальчишку все же удалось убедить не раздеваться ко сну, прежде чем начать осмотр на предмет перемен в магических уровнях, циклах и прочего. Пока результаты его только радовали, но он все равно считал, что рано обольщаться. Все действо проходило в Радужном дворце, где их оставили на ночь чуть ли не насильно. После того, как Шельм отвел Ставраса к уже готовящейся ко сну Рокси, и та со счастливым смехом побежала обниматься. А Ставрас ошалело моргал, осознав, наконец, как много он пропустил, ведь жена королевича сейчас уже была на седьмом месяце беременности и смотрелась просто очаровательно с округлым животиком, легким, здоровым румянцем на щеках и сияющими глазами. Вот только даже обнимая её в ответ, лекарь остался лекарем. Отстранив от себя девушку, он вздохнул и подвел её к кровати, усаживая.

– Тебя смотрел кто-нибудь из магов? – очень мягко произнес он, держа её за руку.

Роксолана тут же насторожилась.

– Ставрас, в чем дело?

– Так смотрел?

– Нет. Мы все ждали тебя. – Призналась она, перевела глаза на Шельма. Тот встал у окна, пока служанки ожидали в дверях спальни, когда можно будет переодеть госпожу ко сну. Бывшая цыганка пояснила: – Мы боялись сглазить.

– Сглазить? – Ставрас тоже посмотрел в спину шуту, тот повел плечом, но не обернулся.

– Что, если мы попытаемся научиться жить без тебя, ты и вовсе не вернешься. – Произнесла королевна.

Ставрас вздохнул и снова посмотрел на нее.

– Роды будут тяжелыми, Рокси. У тебя близнецы, мальчики, но оба с первичными зачатками магии. Подарить миру даже одного мага бывает не просто. Ведь первичную силу они черпают из матери, а уж двоих…

Он ожидал увидеть страх, волнение, возможно даже боль, но вместо этого увидел, как лицо девушки просветлело, и она улыбнулась нежно и спокойно.

– Но теперь ты снова с нами, и все будет хорошо.

Саврас улыбнулся одними глазами.

– Ты очень смелая, Рокси. Я рад, что Веровек выбрал тебя.

Поднялся, и они вместе с Шельмом покинули покои королевича и его жены. Они собирались вернуться в аптеку, где Мак все так же звал Эра, а тот никак не просыпался. Но буквально на выходе их перехватили Палтус и Веровек, зажали в тиски и не пустили. Конечно, Ставрас попытался отшутиться, сослаться на срочные дела, но король и королевич слышать ни о чем не желали. А уж когда до будущих деда и отца стараниями Шельма донесли новость, что ждать им двойню, разговор был коротким.

– Вы остаетесь, и точка. Король я или не король? – объявил Палтус, надвинув на лоб корону, надетую по особо торжественному случаю, и даже Ставрасу пришлось проглотить свое возмущение. Драконы всегда чтили чужие традиции.

И вот теперь, перед сном, лекарь решил все же выяснить, насколько сильно повлияла его магия на Шельма. А тот мало того, что вертелся, так еще и комментировал все подряд.

– Кстати, – произнес Шельм с какой-то подозрительной задумчивостью во взоре бирюзовых глаз, – Ты знаешь, я Корнелиуса вызвал.

– Зачем?

– Ну, тебе же понравилась его книга? Вот я и предложил ему продолжить изыскания.

– И как успехи?

– Не поверишь, но он умудрился заразить её идеей всех, даже Палтуса и гвардейцев, ну и, конечно, драконов. Видел бы ты, как тут в начале марта во дворе Тиль позировал, попутно комментируя чем они, черные, отличаются от других, и вообще, они самые крутые. А остальные наслушались, и им тоже захотелось и высказаться, и попозировать. Так что Корнелиус у нас теперь местная знаменитость, и, кстати, спелся с придворным магом.

– А Вербер здесь при чем? Нет, я понимаю, что придворный маг в нашей стране это скорее дань традициям и общественному мнению. И заняться ему по сути своей нечем. Разве только в лаборатории своей запираться день то дня и эксперименты ставить. Но чем он может помочь Ковьелло, исследующему драконов?

– Тем, что Вербер Гриндсиль тоже питает слабость к драконам. И вообще, как ты думаешь, кто помог Биму и Бому переместиться за Гиней и Муром?

– Это был он?

– Ага. Им же эту идею пересказали Сапфира и Руби, а они придворного мага знали в лицо и просто не стали размениваться на других. К слову, у Гини все нормально, и у его Бома тоже. Но, если ты говоришь, что перестройке подвергнутся все…

– Бом был запечатлен еще в яйце, возможно в этом причина. К тому же, и само яйцо его было оживлено с помощью вашей магии, поэтому он изначально более адаптирован к таким переменам.

– Гладкое объяснение, – одобрил Шельм, но ему уже порядком надоели эти хождения вокруг да около, он резко развернулся и закинул руки на плечи лекаря. Тот вздохнул и поднял голову. – Так что там у меня?

– Магия изменилась, стала менее чуждой, теперь я чувствую её как нечто родное.

– И все?

– Нет.

– И долго я буду из тебя в час по чайной ложке вытягивать, а? – возмутился Шельм.

Ставрас улыбнулся, в этом весь шут, непоседливый, живой и задорный, как же ему было одиноко без него, как же сильно он боялся потерять это маленькое личное чудо.

– Сначала ты.

– Почему это?

– Потому что я и так уже ответил на один твой вопрос.

– А я и без того много чего уже рассказал.

– Много, но все не то. Ты говоришь только о хорошем и не очень значительном. Что с Драконарием?

– Уф! Я уж думал ты про барышню с бабочкой спросишь… – с мнимым облегчением выдохнул шут.

– С бабочкой?

– А с Драконарием все просто отлично. Правда, ребята там на Зимнепраздники шухера навели, причем подговорив драконов. Так что по шапкам получили все, насколько я знаю, так как банально продрых все веселье. Но ничего, у нас еще будет время, скоро Папаротников День. – Легкомысленно проговорил Шельм, делая вид, что не видит, как застыло лицо лекаря, но не от истории о бесчинствах в его обожаемом Драконарии, вовсе нет.

– Шельм, ты хоть сам понимаешь, что целовался не просто со Жрицей, с куколкой, а с одной из Хранительниц Оракула, с полноценной Имаго. Иначе она не имела бы права носить почетную татуировку.

Шельм вздохнул, и, наконец, слез со своей скамеечки на самом деле являющейся обычной подставкой для ног. Ставрас отступил, но потом снова вернул руки ему на талию, привлекая к себе.

– Ответь мне, – попросил он.

Шельм прикрыл глаза, спрятав взгляд под ресницами.

– Я читал об их системе оракулов и о разделении эклиптики на тринадцать Созвездий Лепидоптера. Ну и конечно о Жрицах Бабочках и предсказаниях судьбы.

– Ты рассмотрел её бабочку?

– Э… тактильно.

– Шельм.

– Ну, извини, как-то принято закрывать глаза, когда блаженствуешь, целуя барышню. К тому же, её татуировка было под этим ожерельем. Как у нее только шея не переломилась, таскать такое?

– А ты бы не блаженствовал назло мне, а делом занимался.

– Но ведь так же совсем не интересно! К тому же, ты сам сказал, что не против…

– Чтобы блаженствовал и дальше, против, – отрезал лекарь, понимая, что если еще раз узрит нечто подобное, сцены ревности Шельму не избежать. Хорошо бы при этом рядом никого не было, а то еще заденет ненароком. – А вот чтобы собрал информацию об этой незваной гостье, очень даже за.

– А как же моральная компенсация за труды? – притворно возмутился Шельм, которому на самом деле было очень приятна его ревность, которую лекарь, смирившись, уже не пытался скрыть.

– Не волнуйся, я постараюсь тебе все-все компенсировать.

– Это каким же образом?

– Хочешь, крылья сложу для тебя? – все так же улыбаясь, полюбопытствовал Ставрас. И Шельм замер, широко распахнув глаза. Но лекарь все так же улыбался, и бедному шуту ничего не оставалось, как поверить в серьезность его предложения.

– Ты… ведь пошутил, да? – робко выдавил он из себя и попытался высвободиться из объятий. Ставрас легко отпустил его.

– Это похоже на шутку?

– Да как ты вообще себе такое представляешь! – вскричал Шельм, у которого в голове все смешалось от такого его предложения.

– Я, знаешь ли, еще сутки назад не представлял, что вообще можно вытворить нечто подобное в человеческих телах, – усмехнувшись, Ставрас отошел к кровати и сел на нее, уперев локти в колени и положив на переплетенные пальцы подбородок.

– А что, правда, получилось? – не удержавшись, самодовольно полюбопытствовал Шельм.

– Что именно?

– Ну, как у вас, драконов?

Ставрас посмотрел на него очень внимательно, потом улыбнулся и протянул руку, подзывая. Шельм принял, подходя к нему.

– Не совсем. Но мне понравилось на вкус твое доверие.

– Правда?

– Да.

– И какое оно?

– Пахнет ландышевой горечью.

– Ну, кто бы сомневался, – фыркнул шут.

– Но разве тебе не любопытно?

– Что?

– Каково на вкус мое?

Шельм растерялся. Желтые глаза смотрели внимательно, ждали ответа и смущали. Он буквально всей кожей чувствовал, как по щекам расползается жар. И в горле как-то пересохло, и заговорить сразу не получилось, а когда он все же сумел вытолкнуть из себя слова, они прозвучали почти жалобно и совсем на него не похоже:

– Пожалуйста, давай не сейчас…

– Как хочешь, – легко согласился лекарь, притягивая его к себе на колени. – Кстати, хочешь хорошую новость?

– Хочу.

– Эр пришел на зов.

– Он очнулся?

– Да.

На утро Ставрас первым дело отправился инспектировать Драконарий и вместо толком не обустроенного сада обнаружил идеально выверенные, изгибающиеся плавными лентами дорожки, посыпанные мелким щебнем и огороженные низеньким кованным заборчиком, словно сплетенным из множества цветущих венков. А за заборчиком над только начавшей проглядывать травкой возвышались каменные яйца, причем разложены были так, что сразу угадывалась некая система и неоспоримый эстетический вкус того, кто так искусно сумел подобрать яйцевидные камни разного оттенка и разложить их в художественном беспорядке, который, тем не менее, радовал глаз.

Дождя этим утром не было, хоть небо и хмурилось слегка, но Ставрас прогуливался по дорожкам сада, заложив руки за спину, и удовлетворенно оглядывал свои владения, номинально считающиеся вотчиной королевича и его молодой жены. Да, ребята тут без него постарались на славу. Чувствовалась твердая рука. Ему даже стало любопытно за кем все же оставалось последнее слово. Он считал, что в паре масочника и оборотня все решает последний, хотя внешне и создается впечатление, что вечно молчаливый Мур инфантилен и безразличен ко всему, что происходит вокруг, в то время как неугомонный, как и все Коломбины, Гиня носиться как угорелый и всем мозолит глаза. Глянув на Шельма, идущего рядом, лекарь не удержался и полюбопытствовал.

– И кому я обязан всем этим великолепием?

– Как кому? – нарочито разыграл удивление Шельм, – Гине, конечно. – И подмигнул. – Они с Муром тут, между прочим, не одни ишачили, если тебе интересно, конечно.

– Мне все интересно. И кто же помогал? Эти ваши детки Белоголовник, Мята и Чебрец?

– И они, кстати, тоже, – ответствовал шут, – И нечего ухмыляться. Да, помогали, – оскорбился он за своих, – Они не только на шалости способны.

– Охотно верю. Вы вообще народ творческий, я уже понял, – усмехнулся Ставрас, и поинтересовался, – А кто еще?

– Гвардейцы, к примеру. Дормидонт Фомич специальный график составил, чтобы они парами в свободное от дежурств время еще и у нас тут в помощниках числились. На добровольных началах, между прочим.

– О, даже так? – искренне удивился Ставрас, – И что же, не роптали?

– Напротив, Гиня говорит, они чуть ли не из кожи вон лезли, чтобы помочь и все здесь обустроить.

– Молодцы. А детки ваши что же?

– Ну, им-то про то, что это яйца никто так и не сказал, – отвел глаза шут.

– Считаешь, что я не прав с этим запретом?

– Нет, – усмехнулся Шельм, и снова повернул к нему голову, – Считаю, что потом сюрприз будет, если кто из них миру приглянется, и он его драконом одарить решит.

– Вот и мне так кажется. Да, и любит ваша братия сюрпризы. Это я уже понял.

– И когда только успел?

– Да, вот буквально… – начал Ставрас, но в этот момент они как раз подошли к высокому подъездному крыльцу с желто-каменными столбиками и ступенями из разноцветного, покрытого темным, особым лаком дерева, ведущими к главному входу в загородный дворец королевской семьи.

Двери распахнулись неожиданно, но еще большей неожиданностью стал трубный глас, раздавшийся в небе. Ставрас аж подпрыгнул. В отличие от Шельма и других людей, он как дракон, прекрасно понял, что он означает, и с чем именно его поздравляют собратья. Лекарь сжал зубы и натянуто улыбнулся в ответ на восторженный взгляд Шельма, который сразу же снова посмотрел в небо, где выделывали немыслимые фигуры три боевых дракона без седел и седоков. Но самое смешное, что, увлекшись зрелищем, оба забыли, что двери дворца тоже распахнулись. Поэтому Ставрас, просто не ожидал, что кто-то, подкравшись сзади, закроет ему глаза ладонями.

– Ну, и что я должен сделать? – бросил он раздраженно, не шелохнувшись.

– Например, пойти передо мной, не открывая глаз, – прошептал томный девичий голос ему на ухо.

Больше всего Ставрас, как ни странно, возмутило неожиданное бездействие Шельма, который, вообще-то должен был стоять где-то рядом и лицезреть все это безобразие. Но тот, похоже, не собирался возмущаться и что-либо предпринимать. А к нему тут в наглую пристают, между прочим. И вообще, лекарь очень не вовремя задумался о том, что он-то все время ревнует своего голубоволосого мальчишку, а вот Александр явно совсем не питает к нему собственнических чувств. Размышляя об этом, он, разумеется, даже не подумал пошевелиться и выполнить просьбу невидимой барышни. И тут же томный голосок обиженно зашептал.

– Ну, дядя Ставрас, чего тебе стоит?

Вот после "дяди" лекарю поплохело окончательно, и он осознал, что если так выйдет, что Шельм причастен ко всему этому безобразию, на одного Вольто в мире станет меньше. И плевать, что он вообще-то у них тут один такой. Грозно рыкнув, и с трудом удержавшись от трансформации, лекарь рывком развернулся и перехватил тонкие запястья. Глаза девицы лет семнадцати широко распахнулись, цвета морской волны они необычно смотрелись в компании такой же сине-зеленой челки, поставленной с помощью особого воска торчком, и черной, смоляной косой до колен, ведь основной цвет волос девчонки-масочника был именно черным.

– Мятамилш, а тебя не учили, что старых и вредных дяденек пугать нехорошо? – осведомился Ставрас, узнав юную бестию.

– Но разве ты злой, дядя Ставрас, – протянула девица, надув губки, на что лекарь лишь коротко фыркнул.

– Кэт, – он еще раз попытался строго на нее посмотреть.

Девчонка высвободила руки и трагично вздохнула.

– Вот надо же быть таким вредным, а? – протянула она. – Такой сюрприз испортил, а мы ведь старались.

– Сюрприз? – в голосе лекаря появилась заинтересованность. Обернувшись, он обнаружил, что шута и след простыл, пообещал себе непременно расспросить мальчишку относительно ревности и взял юную Скарамуччу за руку. – Ну, раз сюрприз, тогда веди.

Мята сверкнула глазами, почти хищно улыбнулась и повела, как и просили. Драконарий встретил Драконьего Лекаря настораживающей тишиной. Ставрас вздохнул, покосился на провожатую, встретился с подозрительно невинным взглядом, и понял, что стоит готовиться ко всему. Если драконьи гвардейцы и не могли похвастаться особо богатой на каверзы фантазией, то уж масочники, особенно принадлежавшие семейству Икуф, её недостатком абсолютно не страдали. Поэтому можно лишь с содроганием предполагать, что еще ему уготовил товарищ Мяты Белоголовникфуки, двоюродный брат Шельма, Зеленый Арлекин.

Но Ставрас был разочарован. Все оказалось до банальности просто, в обеденном зале его ждал богато накрытый стол, и вся честная компания работников Драконария в полном составе. Гиня, как всегда был юн и неунывающ, Мур серьезен и сдержан. Дормидонт, начальник Драконьей Гвардии, не иначе по случаю импровизированного праздника был облачен в парадный, темно-зеленый мундир с тонкими золотыми лампасами на брюках, которые были заправлены в сапоги, и укороченном мундире, специально спроектированном так, чтобы не мешал взбираться на дракона. В таких же мундирах были и трое его подчиненных, стоящих чуть поодаль. Похоже, именно их драконы устроили тот полет, который отвлек лекаря настолько, что он пропустил и явление Мяты, и пропажу Ландыша. Так же рядом со столом стояли двое других масочников – самый младший из трех, включая Мяту, Тай Белоголовник Икуф был как всегда растрепан, с торчащими во все стороны темно-фиолетовыми волосами, и парадном облачении масочников, зеленом, по цвету маски. Только даже оно сидело на нем как-то кособоко. Похоже, зеленоглазый мальчишка одевался в большой спешке. А рядом с ним, словно в укор ему, стоял безупречный, как всегда Чебрецмилш, старший брат Мяты, Тарталья. Он был старше Кэт и Тая, и при первой встрече понравился Ставрасу куда больше двух других, потому что показался достаточно серьезным. Это потом он выспросил у Шельма отличительные черты его маски, и понял, что парень не так прост, как кажется. Но в отличие от Мяты и Белоголовника, которые только и делали, что развлекались в столице напропалую, Вольф, подойдя к своей миссии куда более ответственно, всячески старался создавать у окружающих только положительное мнение не только о себе самом, но и о масочниках в целом. Вот только неугомонная сестричка, наученная Таем, и сам Зеленый Арлекин не давали ему вздохнуть спокойно, и все последствия их шалостей он принимал очень близко к сердцу. Он тоже был облачен в традиционный наряд цвета осенней листвы, его светлые, почти пепельные волосы были аккуратно зачесаны назад и слегка приподняты спереди. Вольф Шлим был благообразен, как всегда. И лишь Мята, все еще стоявшая рядом со Ставрасом, была одета не по традициям масочников, а в простое темно-синее платье, облегающее фигуру, и от бедра расходящаяся к низу складками. Чем было вызвано такое пренебрежение к традиционному костюму, Ставрас не знал. И хорошо, потому что Мята от него свой истинный наряд масочника старательно скрывала, не потому что стеснялась, о нет, просто не хотела раньше времени переубеждать лекаря в том, что то платье до середины икры, в котором предстала при дворе Лидия Икуф является стандартным для всех масочников женского пола.

Оглядев всех присутствующих, Ставрас хмыкнул в ответ на их пафосные лица и вытянувшие по-военному фигуры и, наконец, перевел взгляд на то, что просто не могло не броситься в глаза. Огромный торт, стоящий посередине стола, белый, пятиярусный, с волнами и завитушками воздушного крема, он возвышался над всеми, как дворцовая башня, и спереди был украшен ярко-красной надписью, гласившей – "С возвращением!". Ставрас тяжко вздохнул и глянул исподлобья на самых старших. Гвардейцы стояли с каменными лицами, Мур в ответ на его взгляд лишь пожал плечами, а Гиня подмигнул. И вот именно это подмигивание натолкнуло Ставраса на мысль, что это еще не все. А потом снаружи раздался слаженный драконий рев, в котором чуткое ухо Радужного Дракона уловило голоса аж пяти взрослых драконов и четверых юнцов, и под вот такой аккомпанемент верхний ярус торта неожиданно начал съезжать в сторону и накреняться, медленно, но неуклонно. Ставрас, неожиданно испугавшись, что эти доморощенные "певцы" своими лужеными глотками все испортили, и ребята только зря старались, приветствуя его столь необычным, но, разумеется, приятным способом, кинулся спасать ситуацию, то есть, ловить этот самый кремово-бисквитный ярус.

Все затаили дыхание. Где-то непременно в такие моменты должна была послышаться барабанная дробь, и… Торт лопнул. Так в первый момент показалось Ставрасу, который с ног до головы оказался вымазанным в сливочном креме.

– Та-дам! – раскинув руки в стороны, возвестил Шельм, наполовину высунувшись из кремового безобразия. Улыбался он при этом так, что у Ставраса руки зачесались придушить мерзавца прямо здесь и сейчас.

– И? – тихо, но грозно вопросил лекарь.

– Лучший твой подарочек, это я! – объявил шут во всеуслышание и полез обниматься, не обращая внимания ни на крем, ни на бисквит, но не дотянулся.

– Убью, – коротко бросил Ставрас и кинулся к нему не с самыми мирными намерениями.

Шельм вылетел из погибшего торта стрелой, и помчался к противоположному выходу из обеденной залы. Остальные покатывались со смеху, не каждый раз можно увидеть такую мину на лице Драконьего Лекаря. В небе все так же трубили драконы, видя все происходящее в зале глазами своих людей. И лишь Белоголовникфуки был обманчиво безмятежен и покровительственно улыбался, глядя на весь этот бедлам. Тай был счастлив, задумка удалась, а что еще нужно Арлекину для счастья?

Разумеется, пройдоха-шут был отловлен, но, конечно, не сразу. Ставрасу пришлось как следует побегать и, к тому времени, когда они все же вернулись в общий зал, там уже во всю гудела маленькая пирушка. Но, нагуляв драконий аппетит, Ригулти даже отругать зачинщиков и участников забыл, и просто набросился на еду, не забыв усадить рядом с собой Шельма, который очистил их обоих от крема с помощью магии. Драконий лекарь наслаждался теплом и уютом, каких давно уже не испытывал. Гиня что-то старался втолковать ему насчет окончательной редакции правил Драконария. Юные масочники, особенно Тай, пытались ненавязчиво выспросить хотя бы у него, раз остальные давно и с упорством баранов молчали, какова же истинная цель создания этого места. Муравьед, как всегда помалкивал, время от времени перебрасываясь словами с Дормидонтом и Вольфом, а Шельм на пару с Таем сыпал остротами и заваливал комплементами единственную даму в их тесном, домашнем кругу. Правда, кроме их с братом, Мяту старательно обхаживали и молодые гвардейцы, которым было прекрасно известно, что девушка масочник. Но их давно уже это не волновало, так как они не первый месяц дежурили вместе, и уже свыклись с мыслью, что даже признанный враг, может стать другом, при наличии обоюдного желания, терпения и понимания с обеих сторон. Да, мир решительно сходил с ума, поймал себя на мысли лекарь, вот только катился при этом не под откос, а наоборот, в гору, все выше и выше сквозь тучи и облака к ясному, незамутненному солнцу. И как же здорово было присутствовать при этом искреннем стремлении к высоте, открытости и примирению. Разве можно быть счастливее?

– Ты что-то сказал? – прошептал Шельм, склонившись к его уху.

– Нет. Просто подумал, – отмахнулся Ставрас, и улыбнулся. – Хорошо вы тут устроились без меня.

– И без меня, – фыркнул Шельм, – Я только полтора месяца, как ходить самостоятельно начал. Так что пропустил почти столько же, сколько и ты.

– Я должен был остаться с тобой, – неожиданно вырвалось у Ставраса. Но Шельм, у которого тут же посерьезнели глаза, ответить не успел.

– Кстати, дядя Ставрас, – вмешался в их разговор неугомонный Тай, всегда державший ушки на макушки, – А где это вы так долго пропадали, а?

– Слушай, – не утерпел лекарь, – Что это еще за мода называть меня дядей?

– Ну, как же, – с нарочито невинной мордашкой принялся объяснять Арлекин, – Вы же такой старый и мудрый, вот как я весь такой маленький и ничего еще из себя не представляющий буду звать вас на "ты", так еще и просто по имени?

– Молча, как и все.

– Не, – протянул мальчишка, – Я так не могу. А вдруг это вы сейчас так говорите, когда пьяный и добрый, а наутро схарчить вздумаете?

– Я же не дракон, тебя харчить, – тут же уловив подвох (не зря же у него уже был опыт общения с тем же Шельмом) осторожно обронил Ставрас, отпивая вино из кубка.

– А вы точно не дракон, дядя Ставрас? – вмешалась Мята, отвлекшись от одного из обходительных гвардейцев, и нарочито старательно захлопала сине-зелеными ресничками.

Ставрас про себя лишь хмыкнул, но внешне остался непроницаем.

– А вы знаете дракона, способного стать человеком?

Тай и Кэт переглянулись и были вынуждены отрицательно покачать головами, но юный Икуф сразу же хитро прищурился и уточнил.

– А вы, дядя Ставрас, знаете?

– Я же уже сказал, что никакой я вам не дядя. И вообще, не такой уж старый.

– Правда? А нам сказали, что Драконий Лекарь живет в Столице с момента её основания, а это почти полторы тысячи лет.

– А вы уверены, что вам не соврали?

– Как можно, умные книжки не врут.

– Зато прекрасно могут слегка приврать для красоты словца их авторы, – хмыкнул лекарь, полюбовавшись на разочарование, мелькнувшее в глазах Тая, который явно надеялся припереть его к стенке. Но все равно лекарь оказался не готов к посерьезневшему взгляду и вопросу, заданному обманчиво ровным голосом.

– Вы все еще считаете, что мы предадим?

– Я считаю, что пока вы не заслужили моего полного доверия.

– А успеем заслужить, ведь год уже подходит к концу.

– До августа еще есть время, Тай. И я очень надеюсь, что успеете, – тихо произнес лекарь и ответил прямым, честным взглядом.

Потом перевел его на Вольфа, тоже внимательно прислушивающегося к разговору, и уже потом на Мяту. Последняя поджала губы и отвела глаза. Она, как Скарамучча, всегда более остро, чем брат или Тай, реагировала на любое проявление недоверия. Ведь как бы они не шалили, как бы не подсмеивались над всем и вся, они все очень хотели быть принятыми в тот маленький круг знающих людей, в которых их пока не пускали. Не отталкивали напрямую, но четко давали понять, что они еще не заслужили полной откровенности. И эта мягкость в открытых намеках, и взгляды, бросаемые украдкой через их головы, огорчали и ранили сильнее любого оружия. Но кто говорил, что будет легко? Все они учили в Семинарии Масок историю клана, все они знали и о подавленных мятежах и о провалившихся попытках переворота, поэтому не возмущались, не кричали, не порывались бросить все и уйти. Они ждали и надеялись, верили, что рано или поздно их оценят. Но были слишком юными, поэтому и желали всего здесь и сейчас, но в жизни так не бывает. Всего надо добиваться терпеливо и долго. Но все трое были достаточно упертыми, чтобы несмотря ни на что, идти до конца. Лекарю они тем и понравились, когда он утвердил именно их кандидатуры на первую партию масочников, отправившихся покорять Столицу. И до сих пор, не смотря на все шалости, о которых ему уже успели поведать, он о своем выборе не жалел, и надеялся, что не пожалеет и в дальнейшем.

– Скажи, Тай, а вы выходите в город? – Полюбопытствовал Ставрас, переводя разговор на другую, мене щекотливую тему.

– Угу, – отозвался тот, ковыряя вилкой в тарелке, потом усмехнулся горько и как-то по-взрослому, и поднял глаза. В них притаилась печаль, но он замаскировал её улыбкой. Если бы Ставрас уже не насмотрелся на такие вот улыбки у Шельма, он бы не знал, где искать, но сейчас легко обнаружил скрытую грусть. К сожалению, пока он этому ветреному мальчишке, так напоминающего его собственного масочника, помочь ничем не мог. Но хотел, и это уже было половиной дела. – Мы даже успели завести некоторые приятные знакомства.

– Правда? И каких же? – вместо задумавшегося лекаря, полюбопытствовал у брата Шельм.

– Ну, к примеру, девушку я себе нашел еще осенью, – объявил Тай, вальяжно откинувшись на спинку стула.

– И? – заинтересованно глянул на него шут, в глазах его сверкали лукавые искорки.

– И был в тот же день бит её младшим братом, – вместо Тая ответил Вольф, неодобрительно посмотрев на того. Тарталье явно не нравился небрежный тон Арлекина при общении со старшими. – Если бы не Кэт, ходить тебе с двумя фонарями на лице.

– И чем же Мята помогла? – оживился Ставрас, которому на самом деле стало любопытно.

– Ты что, – возмутился Шельм, – Я же тебе рассказывал.

– О чем?

– О Масках Иль Арте, и об их особенностях, – отозвался Шельм, мерея его возмущенным взглядом, – Я же тебе говорил, что Скарамуччи лучшие бойцы клана. Не знаю, что там за парень на Тая напал, но если вмешалась Мята…

И тут на Шельма со всех сторон зацыкали масочники, даже Гиня. Шут захлопал глазами, не понимая в чем проблема. Мята тяжко вздохнула, и с немым укором глянула из-под ресниц, и вот тогда очень осторожно пожал голос Дормидонт, который всегда умел вовремя смекнуть, что к чему, даже если информации было совсем немного, за что и был ценим Палтусом.

– Скажите, леди, а как вы поддерживаете боевую форму здесь, у нас? Ведь, наверное, вам нужно тренироваться?

– Я тренируюсь с братом.

– Ваш брат носит ту же маску?

– Нет. Но он тоже недурственный боец. – Мило улыбнулась Мята.

– Да, ладно, капитан, – вмешался один из гвардейцев, – Что вы к девушке с расспросами пристаете. Ну, может барышня за себя постоять, если что, так кому от этого хуже?

Но Дормидонта было не так-то просто сбить со следа.

– Леди, вы не откажите мне в спарринге завтра утром?

– Откажу. – Еще милей улыбнулась Кэт, помешивая ложечкой в фарфоровой кружечке чай.

– Могу я узнать причину? – Дормидонт мог быть настойчивым, тем более, когда чувствовал, что нащупал нечто важное.

– Конечно, – легко кивнула та, и сверкнула взглядом из-под ресниц, – Просто завтра утром я планировала проснуться не в своей постели. – Сделала эффектную паузу, дав возможность мужчинам хорошенько пофантазировать на этот счет, и продолжила с притворной печалью в голосе, – А это, как вы понимаете, совершенно не располагает к дракам с утра пораньше.

И только договорив последнюю фразу до конца, Кэт подняла глаза на капитана гвардии. В них было столько немого осуждения, за столь неуместную настойчивость, что тот подавился всеми словами, которые уже были готовы сорваться с его губ и… о чудо, но он покраснел. Не очень заметно, всего лишь слегка порозовев щеками, но пытливый взгляд легко приметил это изменение в оттенке, и юная леди поспешила закрепить результат.

– Ну, что вы, капитан, не стоит смущаться. Ведь я понимаю, вы, наверное, приняли меня за того война, что уже дважды намял бока вашим парням. Но увы мне, разве вы можете представить меня в обычной уличной драке?

– С трудом, но могу, – переборов смущение, вскинул взгляд кареглазый капитан, встречаясь с глазами цвета морской волны.

Девушка опечаленно поджала губы.

– Как жаль вас разочаровывать, но у вас такая буйная фантазия, капитан.

– Еще посмотрим, – многообещающе бросил тот, и больше в её сторону даже не взглянул, осознав, что на любое его слово у девицы найдется десяток опровержений.

Но он не собирался отказываться от этой, пусть сумасшедшей, но все объясняющей идеи. Ведь они уже измаялись искать парнишку, худенького и гибкого, как лоза, обманчиво хрупкого в своих мешковатых одеждах, который, дважды столкнувшись с подвыпившими после ночной смены гвардейцами, умудрился, как выразилась барышня, намять им бока и морды. Это было равносильно потери чести мундира. Ведь Драконьи Гвардейцы всегда считались армейской элитой. К тому же у самого Дермидонта просто руки чесались оттащить этого юного пострела в Военную Академию, чтобы талант даром не пропадал. Но если это все же был не самородок из простых, а юная Скарамучча, которая, кто бы мог подумать, носит маску элитных бойцов клана масочников, то тогда тем более стоило сразиться с ней, ведь любой опыт в бою будет не лишним.