Текст книги "Драконьи танцы на битом стекле (СИ)"

Автор книги: Татьяна Патрикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

– Рамират… – казалось, масочник впервые обратился к своему дракону по имени, – моя душа не тот родник, к которому стоит…

– Вообще-то, жажда меня не мучит, – перебил его Томассо, сузив глаза.

Арно запнулся и не смог продолжил. Закрыл рот и умолк. Так они и стояли друг напротив друга, не зная, что теперь делать.

– Ладно, – протянул дракон и отступил от масочника, – Замнем, – бросил он уже на ходу и пошел вперед. Но Гибискусмилш поймал его за нижний край куртки.

– Уже достаточно. Сова снялась с ветки и летит в нужную нам сторону.

– То есть пока мы… разговаривали, ты был занят поводком для нее? – холодно спросил Томассо, не оборачиваясь. В его голосе отчетливо проступила досада. Как же так, не он один занимал все мысли масочника в этот знаменательный момент.

– Ты ведешь себя, как влюбленный мальчишка.

– А ничего, что сейчас я на самом деле, как такой мальчик? Запечатление, – произнес он с интонацией учителя, дающего повторные объяснения нерадивому ученику, – забыл, что тебе о нем рассказывали? – Дракон медленно повернулся лицом к масочнику. – Ты даже представить не можешь, что мы испытываем, проходя через него. Я думал, что слишком стар для этого. Что мне уже никогда не повезет. А, когда почувствовал тебя, понял, что не нужен. Для этого много времени не надо. Достаточно взгляда. Так что подарком судьбы ты для меня не стал, уж извини.

– Драконы вне судьбы, я помню, – тихо сказал масочник, когда Томассо перевел дух, но тот лишь отмахнулся.

– Ладно, – бросил Рамират, обходя его по широкой дуге. – Раз закончил, возвращаемся.

– Во мне уже много лет живет боль. Боль мальчишки, которого, увы, однажды предали. Так он решил. Хотя, это скорее было честностью, чем предательством. Поэтому, я считаю, что тебе…

– Будет больнее, чем потерять своего человека? Не думаю, – жестко бросил дракон и сделал шаг вперед. А потом был вынужден схватиться за ствол подвернувшегося под руку дерева.

Тоненькая березка сломалась под его рукой. Раздался треск. Оглушительный в тишине ночи. Древесина просто раздавилась под его пальцами. Драконья сила драконьего потрясения. Тавтология, конечно, но чертовски верно. Потому что это было больше, чем шаг навстречу.

– Слишком много потрясений за один вечер, – негромко сказал Арно, подойдя к нему со спины. – Надо возвращаться.

– Спасибо, – с трудом выдавил из себя дракон, все еще находясь во власти чужих чувств, которые перестали быть для него тайной за семью печатями. Масочник открылся. Даже больше, решительно рванулся навстречу, сметя все собственные барьеры Томассо, которые он так старательно возводил с момента запечатления. Полноценное единение свершилось. Осталось научиться как-то с этим жить.

12

Они выступили с первыми лучами солнца, оставив лошадей свободно пастись на лесной поляне. К каждой из них Шельм привязал одну из своих нитей. Если повезет, животных еще можно будет призвать обратно. Конечно, если они не попадут на зуб какому-нибудь лесному хищнику. Конными они были бы заметнее, чем пешими. Поэтому, решили пробираться до Оракула Серпокрылых на своих двоих. Конечно, такой способ передвижения вызывал у драконов некоторые опасения, несмотря на то, что вся поклажа поместилась в особом кулоне Шельма, и все четверо шагали налегке. Крылатые опасались, что масочники, которые, как не крути, были людьми, не выдержат заданный темп. Но те оказались на удивление выносливыми.

Ставрас в Шельме изначально не сомневался, им уже приходилось путешествовать вместе. Так что больше всех по этому поводу разорялся Рамират, который, несмотря на все то, что случилось ночью, до сих пор чувствовал себя с Арно словно на птичьих правах. Не удивительно, что даже птичьи трели в ветвях деревьев и погожий солнечный день не способствовали улучшению его настроения. И почему это миру приспичило запечатлеть его на масочника, даже жрица-бабочка для этого лучше б подошла. Рамират уже знал почему. Бабочку он бы легко мог согнуть в бараний рог. И большинство обитателей Драконьего королевства тоже. Ему нужен был кто-то сильный, тот, к кому не получилось бы отнестись покровительственно, как к мальчишке. Так что получите, распишитесь. Арно Шлим – сгибай не сгибай все равно распрямиться. Упругий, чтоб его, гуттаперчевый. Найдет, где отступить, усыпит бдительность и снова останется при своем.

Наутро Гибискусмилш вел себя с драконом как ни в чем не бывало. Это еще куда ни шло. Не на шею же своему дракону вешаться отцу семейства, но… Рамират снова перестал его слышать. И, похоже, упрямый масочник даже вникать не хотел, что теперь это еще и болезненно. Раньше, предположим, они еще не были связаны до конца. Но теперь, когда дракон узнал его душу, соприкоснулся с ней, вновь возведенная стена давила на нервы и вызывала непрекращающуюся зубную боль. Хоть на полку зубы складывай. Вот уж не думал, не гадал, что рано было вчера расслабляться!

– Ты же себя стариком считаешь. А фору дашь иным молодым, – язвительно заметил Томассо, догнав Арно на едва заметной лесной тропинке.

– Ты тоже не упускаешь возможности напомнить чьи крылья тут самые древние. – Парировал масочник и тут же смягчился, – Не придирайся, пожалуйста.

Ну, просто в кошки-мышки играет, безобразие!

– Древний в моем случае тоже, что мудрый. – Возразил дракон с чувством собственного достоинства.

– О, да. А в моем случае отсылка к старости, способ напомнить, что согнуть меня в драконий рог, как мальчишку, не получиться.

– Довожу до вашего сведения, старейший масочник на деревне, что драконы рогоносцами никогда не были.

– Значит, еще будут, – улучив момент, вставил обернувшийся на них Шельм, идущий впереди за Ставрасом.

– А я вообще не с тобой разговариваю мелочь пу… тощая! – в последний момент поправился Рамират, окинув фигуру шута критическим взглядом.

Арно хмыкнул. Теперь-то Рамират уже точно знал, что так Шлим смеется. Хотел было отпустить еще один ехидный комментарий в его адрес. Как чуть не наткнулся на Шельма, резко затормозившего перед ним.

– Ну и чего стоим? Кого ждем? – успел выдохнул ему в спину дракон, когда шут очень медленно повернулся к ним с Арно лицом. Взгляд Ландышфуки безошибочно остановился на Гибискумилше. Два масочника смотрели друг на друга очень странными взглядами.

Ставрас, шедший впереди всех и расчищающий дорогу, заметил, что остальные отстали и вернулся к ним. Увидел, что происходит что-то странное и положил ладонь на плечо Шельма.

– Что случилось?

Шут не отреагировал. А потом очень медленно и осторожно спросил у Арно:

– Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?

– Хочешь сказать, что это нормально?

– Если тебе так больно, что пришлось сплести удавку, не думаю.

– О чем это вы? – Вопросил Рамират.

Но к нему обратился уже Ставрас.

– А ты как себя чувствуешь?

Томассо хотел отшутиться, но по взгляду драконьего лекаря понял, лучше сказать правду. Поэтому прокомментировал:

– А как, по-твоему, чувствует себя дракон, которого отсекают от его человека?

– Кто мог такое сделать? – спросил Шельм.

– Уж точно не я! – тут же рыкнул Томассо и выразительно посмотрел на Арно. А потом как-то весь осунулся, потому что увидел полное недоумение на лице масочника. Взял себя в руки и бросил Ставрасу.

– Погуляйте пока где-нибудь поблизости. Мы тут сами попробуем разобраться.

– Но…

– Шельм, идем, – Ставрас взял за локоть попытавшегося вмешаться Ландышфуки, но тот уперся, высвободился и шагнул к Томассо. – Он сплел для себя удавку мертвеца. Тот же поводок кукловода, но набрасывается на шею масочника либо им самим, либо кем-то, близким по крови. – Он сделал паузу, бросил взгляд на стоящего в стороне Арно и снова посмотрел на Томассо. Тот очень медленно спросил:

– Зачем?

– Последний дар умирающему. Удавка облегчает боль.

– И убивает?

– Нет. Просто дает умереть спокойно. Арно не умирает, не надо делать такие страшные глаза, просто… ему больно. Вряд ли меньше, чем тебе. И это, конечно, идеальный выход в нашей ситуации, почувствовав недомогание, отсечь себя от боли и шагать налегке.

– Я понял. – Глухо сказал Рамират и, повернувшись лицом к своему масочнику, бросил им через плечо, – Уходите.

Когда за спинами Ставраса и Шельма перестали шуршать кусты, дракон снова сосредоточил все свое внимание на масочнике. Тот устало привалился спиной к очередному дереву и прикрыл глаза.

– Если это сделал я, то не специально, – произнес он негромко, словно ему было трудно говорить.

Рамират подобрался ближе. Встал напротив.

– Как это ощущается? У меня, например, адски ноют зубы.

– А у меня… – начал Арно и вдруг, отстранившись от дерева, стал раздеваться. Рамират следил за его действиями с любопытством, но шутить на эту тему не стал. Не дело это, когда человеку больно. Точнее, масочнику, но это уж, как срослось.

Гибискумилш снял с себя куртку и, не глядя, протянул Томассо, тот удивился – тоже мне, вешалку нашел! – но принял. А потом Арно стянул с себя расшитую фиолетовыми птицами рубаху и, наконец, открыл глаза, держа скомканную рубаху в левой руке, а правую отведя в сторону, чтобы дракону было лучше видно. Весь правый бок представлял собой один сплошной синяк. От пупка до подмышки. Жуткое зрелище. Томассо не представлял, чтобы такое увечье можно было приобрести посредствам какого-нибудь очень сильного удара. Тут было нечто другое.

– Почему именно на боку? И почему именно так?

– Я не знаю, – ответил Шлим и опустил руку. А потом снова натянул через голову рубашку. Но продеть руки в рукава ему не дал вопрос дракона:

– И зачем ты это делаешь? Мы с места не сдвинемся, пока тебя не вылечим, – очень спокойно и сдержанно произнес Томассо.

– Судя по всему, ты тоже не знаешь, почему мой организм именно так на тебя реагирует. Поэтому не можешь предложить какое-либо лекарственное средство, или я не прав?

– Не прав, – дракон небрежно бросил его куртку на траву и толкнул масочника ладонью в грудь, заставляя прислониться к дереву. Теперь они стояли совсем вплотную. Растопыренная пятерня Томассо все еще была прижата к обнаженному телу масочника. Уродливым, смятым шарфом на шее Арно повисла рубаха. Они смотрели друг на друга. Потом масочник спросил:

– И что все это значит?

– Имей терпение, – фыркнул дракон и с нажимом провел ладонью по изувеченному боку. Шлим поморщился. Томассо обнажил зубы в ухмылке. А потом…

– Ох! Стой! Не надо! – воскликнул Арно, вцепившись в плечо Рамирата одеревеневшими пальцами. Было непонятно, что он собирался сделать, оттолкнуть или, напротив, не дать отстраниться. Дракон больше не ухмылялся, просто смотрел блестящими, нечеловеческими глазами. А потом прикрыл их веками и скрипнул зубами, когда почувствовал, как на шее словно сжалось что-то. Ошейник? Удавка? По ощущениям и не скажешь. Но больно. Чертовски больно. Вся шея горит.

Через несколько минут они оба сидели на траве. Рамират заботливо – ну, просто наседка! – помогал масочнику продеть руки в рукава.

– Больше так не делай, – сказал Шлим, когда Рамират привалился спиной к тому же дереву, возле которого уже сидел масочник.

– Ты прямо со мной как с дитятей малым. Не стыдно?

– А ты со мной, как с мальчишкой неразумным, не совестно?

– Слушай, – Рамират повернул в его сторону голову, – Но ведь ты и ведешь себя соответственно. Почему сразу не сказал, что бо-бо?

– А ты почему? – прозвучал встречный вопрос. На что Рамират открыл рот, потом его закрыл и снова отвернулся, глядя на виднеющееся за кронами деревьев небо. Масочник продолжил: – Вот и я поэтому же. Думал, ты меня так наказать решил. Раз на словах не получилось вразумить, то боль может оказаться действеннее.

– Я бы не стал. Обида обидой, но чтобы так… Ты разве вчера меня плохо слушал? – возмутился Рамират.

– Я вчера тебя вообще не слушал, – тихо и непреклонно сказал масочник и с трудом поднялся на ноги. Отошел в сторону и подобрал с земли свою куртку. Надел ее, и только после этого снова повернулся к дракону. Тот был хмур и смотрел на него очень пристально, неприятным, тяжелым взглядом.

– Хочешь сказать, что вчера единение было односторонним?

– Я старался не видеть и не слышать, – подтвердил его догадку Арно Шлим. И тут же снова оказался нос к носу со своим драконом, стремительным и злым, как никогда.

– Что мне сделать, чтобы ты перестал быть таким… – Рамират не стал озвучивать последнее слово, и сразу же задал другой вопрос: – Как мне вообще с тобой говорить?

– Тебе было бы приятно, что тебя читает масочник? Не думаю, – сам ответил на свой вопрос Арно.

– А меня ты спросил? Хочешь сказать, что это только из повышенного драконолюбия ты сам довел себя до этого, – взгляд Томассо на миг метнулся к правому боку Шлима и тут же снова вернулся к лицу масочника.

– Я спрашиваю сейчас, – не захотел сдаваться Арно.

– А я отвечаю, – отступив от него на полшага, слегка торжественно произнес Рамират, не отпуская взгляда масочника, а потом сам тон его неуловимо изменился, – Мне… было бы приятно. Потому что ты на самом деле не мальчишка, и тут не приручать надо… тут должно быть что-то другое. Но мои люди… те, что были до тебя, всегда принимали эту игру – старый, мудрый и порой брюзжащий дракон и молодой, иногда излишне горячий отрок. Ты для меня как верлиньская шкатулка с двойным дном. Мне тяжело с тобой, поймы ты!

– А мне легко? – отозвался Гибисквсмилш, словно пропустил мимо ушей все, что сказал его дракон. А потом вдруг вскинул руку и с силой сжал горло Рамирата, который даже попятиться не успел. Так растерялся. А потом была вспышка света, ослепившая обоих, и бездна неба над головой, когда они очнулись и обнаружили, что лежат на траве и смотрят вверх, на качающиеся и словно бы перешептывающиеся под дланью ветра верхушки деревьев. И за этим зеленым пологом виднеется с детства знакомая каждому мальчишке голубизна.

Рамират медленно повернул голову, точно зная, что рядом с ним ногами в другую сторону лежит масочник. Их взгляды встретились. Арно тоже почувствовал, что его дракон, так же, как и он сам, очнулся и жаждет высказаться.

– Ну и зачем ты это сделал? – ворчливо протянул Рамират, по всей видимости решивший закрыться маской "брюзжащего, пожилого дракона", о котором недавно вспоминал.

– А ты не догадываешься? – в голосе масочника не было ни капли благодарности. В этом все их племя. Нет бы спасибо сказать, что дракон с ним боль пополам решил разделить, а этот все чем-то недоволен. Неблагодарный! Но, по всей видимости, что-то из этих мыслей отразилось на лице Рамирата, когда он снова отвернулся и уставился в небесную синь. Или же масочнику сказал о многом тяжелый вздох, сорвавшийся с губ Томассо. Как бы там ни было, Арно тоже смотрел теперь только в небо и объяснял: – Ты же не боль он той гематомы со мной разделил, ты мою удавку пополам разорвал. А ведь она моя, и была сплетена как раз для того, чтобы боль уменьшить.

Дракон долго молчал. Масочник тоже больше не пытался развить мысль, но все и так было понятно. Понятнее просто некуда.

– Не могу я с тобой, – с голосе Томаса прорезалась горечь, – Я ведь как лучше… а у вас все не так, как у людей. Не могу… – выдохнул он прочти беспомощно и умолк.

– Я тоже виноват. – Вдруг тихо произнес Арно. – Теперь не знаю, как все исправить. – Он снова повернул голову к Рамирату, и они встретились с драконом взглядами, – Ты прости меня. Я слишком долго был один.

– Полетаешь… – Томассо осекся, когда понял, что чуть не слетело с его губ под впечатлением от извинений масочника, а потом понял, что правильно начал, потому и продолжил: – Полетаешь со мной, как только представиться возможность.

– Почту за честь.

– Не полетает, – вдруг раздался откуда-то слева голос Шельма. Рамират дернулся и резко сел. Арно остался лежать. Похоже, ему было не под силу сейчас встать самостоятельно. А шут печально улыбнулся его дракону и тихо сказал, – Пока все обрывки и узлы из него не вытянем, он даже на ноги не сможет подняться.

– Что все это значит? Какие еще обрывки? Какие узлы?

Шельм шагнул к ним ближе. Из-за дерева, возле которого он стоял, появился Ставрас. На лице драконьего лекаря явственно читалось обеспокоенность.

– Я понял, что с ним произошло, когда ты попытался силой сорвать удавку. – Сказал Шельм Рамирату и обратился к масочнику, – Вы слишком хороший, я бы даже сказал выдающийся, кукловод, господин Шлим. И так искусно скрываете свой талант, – шут медленно опустился на одно колено рядом с лежащим навзничь мужчиной.

– Кому бы я мог его демонстрировать? Или, правильнее спросить, на ком? Мы не воюем, и я очень надеюсь, что на моей памяти уже не будем воевать.

– Так вы мне что-нибудь объясните или как? – взвыл Рамират, которому все эти загадки порядком надоели. И без них настроение было хоть плачь, хоть вешайся.

– Как я уже сказал, – начал Шельм спокойным, ровным тоном. При этом юный Вольто водил рукой над телом старшего масочника и явно производил или готовился произвести какие-то манипуляции, пока малопонятные обоим присутствующим здесь драконам. Но никто из них не решился его прервать. – Арно очень талантливый кукловод. Очень сильный. Но… если нас ранят, не важно кого, кукольника, кукловода или марионеточника, инстинкт самосохранения, порой, заставляет действовать почти неосознанно. В вашем случае ранения не было, ну, по крайней мере, изначально. Но все его естество сопротивлялось твоему вторжению, Рамират. То есть подсознательно он воспринимал вашу связь, как нечто, что может причинить существенный вред. Ты же не будешь голой рукой выхватывать угли из костра, если, конечно, кто-то или что-то тебя не заставит? Поэтому с момента вашего запечатления он был словно в боевом трансе, даже не осознавая этого. И я повторюсь, Арно очень сильный масочник, очень. А сражаемся мы по-особому, что вам, помнящим наши мятежи, должно быть прекрасно известно, – Он посмотрел на Рамирата, потом глянул на Ставраса. Радужный дракон кивнул, и шут снова повернулся к Арно. – Ты ведь уже и сам догадался?

– Нет, – ответил тот, мучительно хмурясь.

– Ваши поводки можно заготавливать заранее. Это мы, марионеточники, извечные импровизаторы. Мы выпускаем нити, подстраиваясь под индивидуальные особенности того, на ком собираемся их использовать. А вы… как мне шепчет Вольто, можете удерживать внутри своего тела несколько заранее заготовленных, ну скажем так, дежурных поводков. Ты ведь правша, тебе удобнее работать с правой руки. Поэтому… – Шельм не стал продолжать, замялся и тихо просил, поглядывая на Рамирата, сидящего с другой стороны от Арно. – Вчера что-то произошло. Что-то, что прямо внутри его тела разорвало поводки на части и теперь их обрывки, в виде сгустков энергии или узлов, завязанных на крови, медленно убивают его изнутри.

– Он мне открылся. Впустил в себя. Впервые, – отрывисто проговорил Рамират.

– Вот видите. Моя догадка подтверждается, – слабо улыбнулся шут, – Подсознательно магия его тела восприняла это как вторжение и попыталась обратить всю заготовленную заранее мощь против тебя. Но ты дракон. Вам наши поводки и нити что с гуся вода.

– Ты можешь что-то сделать? – раздался сбоку голос Ставраса.

– Мы попытаемся, – глубоко вздохнув, вместо Шельма ответил Арно, поймавший в захват ладонь шута, которой тот все еще водил вдоль его тела. А потом старший масочник посмотрел на своего дракона. – Когда ты попытался разделись со мной боль, я кое-что понял. Вы ведь магические создания, так?

– Ты еще спрашиваешь!

– В таком случае, я буду тянуть из тебя силу. Но если ты против, я могу точно так же позаимствовать ее у Алекса, правда, ему это дорого обойдется, но у него же есть свой дракон.

– Нет уж. От меня ты так просто не отделаешься, – прошипел возмущенный подобным предложением Рамират.

– Я так и думал, – удовлетворенно кивнул Шлим и, не видя стоящего в стороне от них лекаря, попросил, – Ставрас, прошу вас, помогите Рамирату меня удержать.

– Удержать?

– Я сяду ему на ноги, – принялся командовать уже Шельм, – ты займешься руками, а Рамират пусть держит голову. Ну? Чего вы заторможенные такие? – подогнал он драконов.

Те исполнили указания Вольто. И тут же тело Арно Шлима выгнулось немыслимой дугой. Глаза масочника закатились. Рамират держал его голову, как и обещал. Но смотреть на то, как на бледном лице проступают десятки различных гримас, было невыносимо. И самое жуткое, масочник весь извивался, удерживаемый Ставрасом и Шельмом, но не произносил ни звука. Никаких криков или стонов. Даже дыхания его было неслышно. Зато чуткое драконье ухо улавливало треск, щелчки и другие странные звуки. Словно кости выламывались из суставов. Это пугало. Что же будет с масочником, когда все закончится? Останется ли в нем хоть сколько-нибудь целых костей? И почему Шельм ничего не делает, просто, как и обещал, держит Арно за ноги? И тут Рамират понял, что трещат и рвутся не кости и сухожилия, а нечто другое. Он увидел все происходящее глазами Арно. Как из тела масочника, с правой стороны, начали выползать плети или обрывки заготовок для будущих ошейников, похожие на светящиеся голубым светом ленты в два-три пальца шириной. Всего Рамират насчитал восемь штук. Как только с легким щелчком тело кукловода покинула последняя, в игру вступил Шельм.

Арно обмяк, его больше не нужно было держать. Поэтому Ландышфуки перестал удерживать его ноги. Вскинул руки и с закрытыми глазами потянулся к парящим в воздухе, и извивающимся, словно на сквозняке, лентам. Они оплели его пальцы. Одна, вторая… и вот, последняя, восьмая. Тут же послышались легкие щелчки, словно захлопывались замки на разорванных ошейниках. А потом от подушечек пальцев марионеточника отделились нити, обмотали каждую из лент. Под общим голубым сиянием пальцы Шельма были почти не видны. Несколько нитей отделилось от этих коконов и вонзились в тело Арно. Старший масочник дернулся и медленно открыл глаза. Пустые, безжизненные. Рамират, все еще держащий его голову, медленно убрал руки. Шлим сел и уставился на Шельма. Потом протянул руку навстречу хитросплетениям нитей и лент на руках марионеточника. И потом снова был свет. Нестерпимо яркий, с голубыми отсветами. Когда все закончилось, и Рамират смог проморгаться, то обнаружилось, что все четверо сидят спина к спине на небольшой полянке, в окружении деревьев и кустов. Первым глубоко и почти удовлетворенно выдохнул Арно. Повернул голову налево, встретился с Рамиратом взглядом и улыбнулся:

– Кажется, отпустило. – Дракон его не понял. И масочник увидев, как он нахмурился, пояснил, – Больше не болит ничего. Совсем.

– Ну, вот и отлично! – Бодренько объявил Шельм.

Шут первым вскочил на ноги и тут же пошатнулся. Ставрас мгновенно оказался рядом и придержал его за локоть.

– Да нормально все со мной! – возмутился Ландышфуки, высвобождаясь, но встретившись с суровым взглядом лекаря, был вынужден заверить: – Честно.

– Ну и сколько ты той силы утянул? – Поинтересовался Рамират, протягивая руку все еще сидящему в траве Арно, тот послушно за нее ухватился, – Я не почувствовал ничего, – добавил он, не отпуская сухую и твердую ладонь старшего масочника.

– У тебя ее слишком много, потому и не почувствовал.

– Но ты взял, это точно?

– Конечно. Я бы просто так просить не стал! – справедливо возмутился Арно.

– Столько, сколько было нужно? – продолжил допытываться Рамират.

– Уж не постеснялся, не переживай.

– Отлично. Значит, я могу быть спокоен, – удовлетворенно кивнул Томассо и выпустил руку Арно, а потом совершенно беспардонным образом задрал на мужчине рубаху. Тот даже возмутиться не успел. Так и застыл в немой позе со слегка приоткрытым ртом. – И тут, я посмотрю, тоже все отлично, – прокомментировал невозмутимый дракон, возвращая цветастую ткань на положенное ей место.

– Над манерами надо будет еще поработать, – спокойно, почти благостно отозвался на это Арно.

– Ну работай, работой… – протянул Рамират, и они одинаково многообещающе друг другу улыбнулись.

– Раз вы закончили, продолжим путь, – вмешался Ставрас. – Теперь прибудем на место как раз к закату, не придется выжидать, когда солнце начнет садиться.

– И то верно, – поддержал своего дракона Шельм, который всегда любил оставлять последнее слово за собой, – Нет худа без добра, как говорится.

Драконы против масочников – это, конечно, сильно. Еще несколько десятилетий назад, можно было бы ужаснуться, но сейчас это было почти весело. Рамират и Ставрас не соглашались на план, за который стояли горой как Шельм, так и Арно. Причем, если лекарь пытался достучаться до своего масочника разумными доводами, то Томассо по привычке ерепенился.

– А я говорю, что это рискованно, – веско обронил Ставрас, скрестив руки на груди и пристально взирая с высоты своего роста на Шельма.

Тот ответил ему на это типично арлекиньей ухмылкой:

– А мы говорим, что риск благородное дело.

– И ты тоже так считаешь? – вопросил Рамират у Арно и тут же ехидно добавил: – Старшой ты наш…

– Нет, – покачал головой Шлим, – Но я взвесил все за и против. Алекс дело говорит.

– Но вы оба не можете дать никаких гарантий, что этот замок примет такое надругательство над собой. – Попытался настоять на своем Ставрас.

– Но в замке Бернсгемм у меня же получилось, когда я тебя искал.

– Это был наш замок, а тут… бабочки, – в исполнении лекаря последнее слово прозвучало довольно резко. С той же интонацией Ригулти обычно ругался.

– Бабочек бояться, к Оракулу не ходить! – Парировал Шельм.

– Я вам больше скажу, – поддержал сородича Гибискусмилш, – есть вероятность, что внутри замка на некоторых из бабочек тоже есть поводки, как на той птичке. Точно, конечно, не скажу, мне сложно действовать через совушку, – название птички он произнес почти ласково.

Рамират чуть было вслух не возмутился, что, как бессловесную птаху ласково назвать, так Арно первый, а как его хотя бы дркошей или уж совсем любовно дракончиком, так не дождешься от него. Хорошо, что вовремя спохватился. Вот позор-то был, если б сказал! А масочник продолжал, словно и не заметил смятение своего дракона. Может, снова не слушает, потому и не заметил? Так-так. Вот сейчас про сову дообъяснит, и снова по ушам получит, чтобы впредь слушал, не переставая.

– Особенно, после извлечения обрывков поводков, – продолжал Шлим, – И все же, я не исключаю, что там нас может поджидать засада. Если верить Рамирату…

– А с чего бы это тебе мне не верить, если ты можешь сам через меня все увидеть? – перебил его дракон, явно выказывая свое возмущение.

– Я пока только привыкаю. Не торопи меня, – неожиданно резко огрызнулся на это Арно, – В такую глубь, как воспоминания, не полезу. Мне твоих чувств, что на поверхности бурлят, пока более чем достаточно.

– Может быть, уже хватит? – не выдержал даже сдержанный Ставрас, – Вы оба, я подчеркиваю, оба ведете себя как дети малые. А нам уже через пару часов предстоит серьезное предприятие, которое в любой момент для каждого может закончиться летально. Для нас с Рамиратом эта вероятность, конечно, мала. Но если пострадает любой из вас, – он бросил быстрый взгляд на Шельма, – считайте, что и мы скончались для этого мира. Могу гарантировать.

– О чем ты? – не понял его Арно, в отличие от Шельма, который сразу догадался, куда он клонит и нахмурился.

Ответил масочнику его собственный дракон:

– Если бы мир не запечатлел меня с тобой, я бы уже в этом году, ближе к осени, покинул его.

– А почему не летом? – тут же влез любознательный Шельм.

Но Рамират в долгу не остался, быстро сообразив, за что можно продать честный ответ:

– Ты мне первым ответь. Твоя магия выглядит, как нити, у Арно, как плети, а как выглядит то, с чем работают кукольники?

– Как покрывала, – вместо Шельма ответил ему Арно и тоже в долгу не остался, – Что же ты сам не посмотришь, если у тебя теперь тоже есть свой личный масочник?

Ставрас возвел очи горе: ну как тут можно планировать что-то серьезное, когда в рядах спутников полное нестроение.

– Так почему летом? – не унимался Шельм, – На свой вопрос ты ответ получил.

– Просто хотел еще разок погреть брюхо на летнем солнышке.

– А, может, влюбился и хотел убедиться, что с милой твоему сердцу бабочкой все будет хорошо?

– Я решил уйти еще до того, как она появилась под боком. – Холодно обронил на это Рамират.

– Да-да. – Важно покивал шут, – Но свою влюбленность ты, я смотрю, не отрицаешь.

– Не влюблен он, – вдруг сказал Арно с тихим вздохом. – Это меня и смущает.

– С чего бы вдруг? – тут же оживился Рамират, хотя до этого с немым укором буравил Шельма тяжелым взглядом.

Арно смотрел на него с какой-то странной печалью. Дракон напрягся. И решительно потянулся навстречу. Не внешне, а внутренне. Со стороны они и так стояли почти рядом. Рукой можно было прикоснуться. Через мгновение лицо Рамирата вытянулось, а взгляд стал диким, по-другому не скажешь.

– Не-е-е-ет, – протянул он, отчаянно помотав головой, – ты что, старенький мой, совсем спятил? Ты же не арелекин какой, чтобы такое думать! Да и с чего ты взял, что драконы… – он резко оборвал фразу, когда заметил, как Арно покосился на Ставраса. – Понятно, – слегка успокоившись, выдохнул Томассо. – Мог бы сразу спросить, и я бы откровенно ответил, что…

– С юными драконами когда-то ты практиковал такое, – негромко обронил на это Арно и посмотрел на него уже спокойнее, но так же напряженно.

– Как что-нибудь полезное в моих воспоминаниях поискать, так не дождешься от тебя, а как всяких гадостей нахвататься…

– Рамират, – очень спокойно и веско обронил Арно, – это вышло случайно. Сам не понимаю почему, когда я черпал из тебя силу, ко мне попали именно эти твои воспоминания.

– Одно дело драконы, – решительно заявил Томассо, чуть помедлив, – и совсем другое люди. Ты бы хоть учитывал, что из всех драконов, только Ставрас сумел увлечься человеком. Да и то, лишь потому, что когда-то именно благодаря этому своему отклонению связал нас с людьми.

– Отклонению? – возмутился было Шельм, но драконий лекарь положил руку ему на плечо и отрицательно покачал головой, когда шут к нему обернулся. А Томассо продолжал:

– Вспомни всех запечатленных, кого ты знаешь и о ком хотя бы слышал. Ни один из драконов со своим человеком шуры-муры не водит, это я тебе точно говорю. Ни один. Есть, конечно, очень теплые отношения, хотя бы вспомнить Макилюня и Эра, но все равно, они, скорее, как отец и сын, а не как… ну ты понял, короче. И нечего тут придумывать себе невесть что! То, что мы с тобой пока не ладим, это потому что пока еще не успели как следует притереться друг к другу. Со многими такое бывает. И что с того? Ни о какой ревности, увлеченности и… не знаю, как еще назвать, в общем того самого, между нами нет. Ведь нет? С моей стороны точно.

Арно с таким облегчением выдохнул, что даже вслух произносить не пришлось, что с его стороны и подавно.