Текст книги "Эртэ"

Автор книги: Татьяна Каменская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)

А вот и лампа зажглась над операционным столом. Множество маленьких лампочек слепит глаза. Странно, как он здесь оказался? А Истэр, где же она? В какой момент они расстались? Бедная девочка, она вынуждена будет опять скитаться по темной пещере Теней, если только… если только что-то не изменится…

Как болит голова? Это виновата лампа. Её свет яркий, и бьёт не только в глаза и слепит их, но и по голове. Боль пульсирует в висках и накапливается в затылке.

Эй! Кто нибудь, подойдите к больному! У больного высокое давление! Операция ему противопоказана на сегодня…

Как странно, но на совесть завязаны не только ноги и руки, но даже его рот чем-то забит. Из угла рта торчит трубка для подачи наркоза. Ну и глупость! Чего его оперировать? Сергей Викторович пытается пошевелить руками и ногами, но куда там! Щиколотки ног затянуты очень крепко ремнями, и довольно туго, что невозможно пошевелиться и даже почесать нос, на который села желто-зелёная муха и уставилась ему прямо в левый глаз. Муха с удовольствием потирает лапки, словно собирается отобедать его глазом…

– Пф-ф-ф-ф, проклятая, пф-ф-ф-ф! – дует доктор со всех сил, делая усилия, что-бы сдуть со своего носа зелёную нахалку. Но та невозмутимо начинает натирать теперь уже свои задние конечности, при этом производя что-то с кончиком его носа. Она щекочет нос, и нет сил, больше терпеть это издевательство…

– Апч-хи-и-и-и-и!

Это был самый громкий чих за всю его недолгую жизнь. Нет, в самом деле, он никогда в жизни не чихал с таким огромным наслаждением, и с такой силой. Поэтому доктор вдруг почувствовал как лопнули веревки и ремни стягивающие его тело, изо рта выскочила трубка, а его самого буквально подбросило на операционном столе. Да и сам стол взбрыкнул что есть силы, словно превратившись в необъезженного мустанга. Батюшки ты мои, да ведь это, в самом деле, уже и не стол вовсе, а самый настоящий конь, который бьёт копытом по выложенному кафелем операционному полу, и весело ржёт, потрясая толи роскошной гривой, толи белой простынёй сползшей с больного. А муха, вовсе и не муха, а огромный, зеленовато-золотистый удав, что манит свою жертву, неподвижно-зачарованным взглядом изголодавшегося животного…

Ах, бедная, бедная Алёна! Извиваясь, и вместе с тем, не отрывая своих глаз от глаз удава, она движется к нему с покорностью несчастного кролика, предназначенного на обед…

Кролик, то бишь, Алёна, чуть слышно попискивает, да так жалобно, что сердце доктора не выдерживает и он, на полном скаку врезается на операционном столе в удава, и выхватывает Алёну из его огромной пасти. Прижав дрожащую девушку к себе, доктор грозно смотрит на огромного змея, готовый сразится с ним. Но едва ли это уже нужно! Удав, лишившись своего обеда, сразу сник, сделавшись меньше размером. Глаза его часто-часто заморгали, едва сдерживая слезу, так явственно выступившую, что доктору вдруг становится смешно, но он, подавив смех, сурово произносит, обращаясь к удаву:

– Надеюсь Истэр, ты не станешь кровожадным монстром! И не расплачешься горькими слезами, даже если ты и проворонила свой обед?

Удав, сморщившись до размеров яблока, неожиданно вспыхивает огнём, но тут-же его заволакивает дымом, что поднявшись вверх в виде белёсого облака, тут-же голосит с обидой в голосе:

– Кто вас просил, ну кто вас просил уважаемый братец лишать меня такого чудного обеда. Раз в полгода мне даётся такая возможность, превратится в нечто осязаемое. И тогда я от души веселюсь. Я превращаюсь в того, кто мне симпатичен или нет. Я наслаждаюсь свободой действий, вполне реального существа. Я полгода тешил себя видениями, я перебирал тысячу вариантов кем стать, мухой или слоном, а может и тем и другим. Но время моих действий тогда ограничено. Я использовал эти две возможности сразу, а в итоге? От мухи, как я понял проку никакого, а став удавом, я лишился такого чудного обеда. О, как я пролетел! Как муха над Парижем… Вдобавок ко всему, вы напугали меня, лишив тем самым возможности опять превратиться в удава и проучить эту нахальную девицу…

– Что? Это я нахальная девица? Да ты сам нахал! Как ты посмел поднять на меня свой мерзкий взгляд, бестелесное существо… Тем более меня глотать! Да я…я…

Алёна уже пришла в себя и готова растерзать белёсое облако, разметать его по операционной, если только дать ей возможность дотянуться до бестеневой лампы, на которой оно расположилось…Поэтому остаётся держать эту сильную девицу за локти, что-бы она ими не размахивала. Облако тоже совсем некстати осмелело. Подлетев к Алёне, оно взлохматило девице её рыжую челку и захихикало ехидным смехом…

– Ах ты, паршивое привидение! – зашипела Алена как самая настоящая кошка, выгнула спину, и, выпустив длинные ногти, вцепилась в облако…

Неужели доктор не знал, что именно кошки могут видеть отлично привидения, и даже вступать с ними в потасовки, если на то пошло…

О, это и была самая настоящая потасовка. Доктор едва успевал растащить Алёну и облако, как вновь оказывался в самой гуще битвы. Со стороны это могло показаться нелепостью. Доктор, сидя верхом на операционном столе, который взбрыкивал как самый настоящий мустанг, вцепился в рыжую курносую девицу в огромных очках– фарах, которая с невероятной скоростью машет руками, больше напоминающих кошачью лапу с длинными изогнутыми когтями. Девица подпрыгивает и старается лапой ударить по чуть заметному белёсому облаку, которое мелко дрожит, толи от слёз, толи от смеха.

Как долго бы продолжалась эта битва, похожая на бокс, неизвестно, но очередной удар гонга, то бишь колокола, возвестил, что время, увы! не стоит на одном месте! И если не поторопиться…

– Смелый, гони к столу эту рыжую кошку…

Операционный стол вовсе и не стол, в самом деле, а чудесный конь с белоснежной гривой волос. Он не даёт улизнуть Алёне из операционной, и она пятиться к стене. А впрочем, эта рыжая кошка очень сильна и упорно не желает лежать связанной на соседнем операционном столе. Но иначе нельзя! Доктор разгадал манерв Алёны едва взглянув в предоперационной в шкаф, где стоит колба с прозрачной голубоватой жидкостью. Рядом экран монитора, на котором идет расшифровка каких-то данных…

Надо же! Алёна знала все его мысли, и даже то, что он узнал в ней того, кто похитил с квартиры камень…

Ну что же! Почему бы не узнать и нам, то немногое, что может на данный момент поведать её мозг, её потайные мысли…

Ох, что это за безобразие! Оказывается в голове женщины присутствует полный раскордаш мыслей! Эти розовые ниточки мыслей, красные, голубые, зелёные, фиолетовые, серо-буро-малиновые, и разные-разные– разные, так и скачут вокруг, так и порхают, похлеще всяких бабочек. Их ничем не успокоишь.

– Какой живописный хаос! – мог бы воскликнуть любой художник, видя изнанку женских мыслей. Мозг женщины, сродни её сумочки, в которой чёрт ногу сломит, и в которой можно найти всё что угодно, начиная от прошлогоднего билета на концерт заезжей знаменитости, раздавленную конфету для случайного чая или соседской собаки, забытых квитанций на оплату квартплаты, расчески, косметички, записной книжки, кучи медных копеек, и кончая самыми секретными женскими штучками, сваленными в одну кучу в потайной отдел сумки. Ну, попробуй тут разберись за один вечер? Нет, лучше уж махнуть рукой, и таскать за собой всё это до тех пор, пока не придёт время купить новую сумку. Вот так и устроен мозг женщины! Если не знать конкретной задачи своих поисков, в дебрях женского мозга можно знаете куда забраться? И едва ли вам выбраться назад! То-то! Ум женщины загадка! Это надо ценить! И едва ли кому под силу его изучить, даже самому лучшему профессору. Даже если ты маг и волшебник, не надейся, что ты познал эту загадочную душу женщины. Тем более, если она родом с планеты Кошек…

– Я понял Алёна, зачем ты колдовала над колбами. Как только пробьёт последний удар часов, ты применишь ударную дозу напитка… и Марина…

– Нет, нет! Вы не должны, вы не можете расшифровывать мои мысли! Это миссия секретная… Вы не можете так поступать со мной… О пожалуйста! Прекратите эту пытку… развяжите меня…пожалуйста…я прошу вас…

Алена плакала самыми настоящими слезами, и сердце доктора уже готово было смягчиться, развязав узлы на руках и ногах девушки, но облако, упорно зависшее над монитором, с ужасом возопило:

– Не отпускай её влад, не отпускай! Я вижу, вижу финал… Земля должна разорваться от взрыва, огромного и всё сметающего на своём пути. Это энергия Зла вырвавшегося из недр тайных лабиринтов. Это то, ради чего Алёна здесь… Ей нужна энергия синего камня…Посмотрите, посмотрите сюда на монитор, что уже творит Маг. Он совершает обряд волшебства над вашей женой! Осталось три удара колокола и ваша Марина… Она просит помощи, но ничего нельзя поделать! Всего три удара в золотой колокол и ты влад, лишишься своей силы. Ты станешь прахом, который развеет ветер. А если повезёт, то превратишься в облако, как и я… Ты видишь эту линию? Это эхо Земли! Она живая и ей больно! Она просит помощи и осознаёт, что этой помощи ей уже не дождаться…Она просит защиты… Куда же ты влад? Я с тобой…А ты, рыжуха, можешь поспать… пока мы будем спасать тебя…

– Куда вы? – взвилась на операционном столе Алена. – Куда вы бежите? Это же будущее время… А у вас, пока настоящее. Ещё есть время! Отпустите меня, и я скажу вам секретный код системы отключения… Куда вы бежите, полоумные… – и помолчав, тихо прошептала умчавшимся вслед:– Всё равно уже бесполезно…

Доктор мчался по длинным коридорам замка, путался в переходах, спотыкался о высокие пороги, заворачивал не в те коридоры, стучался в закрытые двери и в отчаянии пинал какую-то толстую дверь ногой, и мчался дальше, совершенно не подозревая, что за ним наблюдают в одной из комнат замка. Маг довольно потирал руки, глядя на плоский экран телевизоров, встроенных в стену.

Всё, что было задумано, всё свершилось! И даже этот красавчик, он прибыл вовремя. Ну что же, Великий Маг не прочь позаимствовать красивую оболочку у своего бывшего друга и названного брата. Всё ради любви к Марине! А также ради той минуты, когда все и всё станет прахом, а он, Великий и могучий, назовёт себя единственным приемником всех живущих на земле…

Выживёт он один и та, что ещё не понимает всей важности происходящего. Да и едва ли она ему так нужна! Её царская кровь, вот предел всех этих мечтаний и ухищрений! Это и есть основа всех тех важных позиций, которым грош цена, без кровавых рек Вилона. Вилон ждёт, его не обманешь, он строгий экзаменатор. И он себя покажет во всей красе. Осталось три удара! Три удара золотого колокола! Хотя можно уже праздновать победу и наслаждаться ею по праву. Ведь уже ничто не остановит огромный механизм, запущенный когда-то теми, кто ненавидит или ненавидел…

– Кто им помешает? – Маг прикрыл глаза и напряженно потер пальцами лоб.

" Та, что чувствует силу противостояния, та всё ещё спит…

Тот, кто может помешать процессу, он закрыт в одной из операционных и ему не выбраться самому из лабиринтов больничного комплекса…

Алёна? Она многое о себе возомнила. Её хитрость уже стала раздражать… К тому-же у него уже есть Марина. Тихая, послушная, она вполне его устраивает. К тому-же ему достаточно внимания всей этой разношёрстной публики оживших фантастических экспонатов, что с последним ударом гонга завоет, заблеет, завопит в полном экстазе, закружится в безудержном танце, потому-что пришло наконец то время, именуемое временем Великого Хаоса. Исчезнет сила противостоящая злу, затем исчезнет всё на земле, оставив один лишь чистый лист бумаги, на котором золотыми буквами будет вписано моё время… Моё! Вот прозвучал ещё один удар…"

– А последний удар золотого колокола возвестит о том, что пришло моё время. Время Великого Противостояния… – пробормотал Маг, откидывая назад голову и расправляя плечи. – Моё время… истинно моё…

– Маггут, неужели ты провёл обряд коронации, минуя волю своих братьев по крови?

Доктор вложил в свои слова всю выдержку и спокойствие. Главное, не подать вида, что ярость Мага трогает тебя… Но Маг не ожидал, что Влад окажется так скор и быстр в больничных лабиринтах замка.

А может, он забыл об Истэр, не подумав, что оно знает как спутать время и факты, что может отключить видеосистему замка, или подпартачить проводку, из своей женской вредности. Да, он привык уже давно не принимать облако как нечто реальное…

– Ты имел в виду себя? – ни один мускул не дрогнул на лице Мага.

– У тебя есть я, и Истэр! И мы ещё существуем…

– Вот-вот, ещё существуете! Привидение и живой труп! Какая сладкая парочка! Жаль, но ты не в силах изменить ход истории…Всё свершится так, как положено… – отчеканил Маг, поворачиваясь спиной к Последнему потомку.

– Но будет ли этот обряд принят свыше? – прищурился Влад, двинувшись осторожно к Магу. – И станет ли он действителен? Ведь ты не принял решения того, кто низложит с себя прежнюю власть. А именно моего решения! Ты забыл, о чем записано в книге Великих Судеб, советом старейшин и вождей? Ты решил обойти эти заветы молчанием? Или ты решил, что можно легко обманывать других, обманув себя…

– Что ты имеешь в виду? – сноровке Мага можно позавидовать, он в прекрасной боевой форме. – Я вывернул свою душу наизнанку, перед сборищем этих недоумков, и они приняли её как эталон…

– Но ты решил обойти молчанием тот факт, что когда-то возвысился до Любви, познал её, и до сих пор таишь её в своём сердце…

– Ложь! Ты пришёл меня дискредитировать перед моими членами…

– Не-ет! Ну что ты! Я просто взываю к справедливости! И борюсь за чистоту рядов, твоими же методами! Итак, ты познал Любовь…

– Ложь и ещё раз ложь! Тебе не поверит никто, тем более моё сообщество…

– Сообщество монстров и химер? Прекрасное сообщество, у которых нет сердца, и которое легко обмануть, что ты такое же чудовище, без сердца и души. А на самом деле ты человек, который любит и страдает, страдает и любит, и у него болит сердце без этого покаяния, но он не признаётся в этом, обманывая себя и других…

– Что? Ты обманул нас, недостойный? Ты принял обряд без покаяния?

Какие отвратительные рожи могут быть в том мире, где царит злоба и ненависть. Перекорёженные, злобные, страшные. Но главное не испугаться этой злобы, не впасть в панику, не дать завладеть ей тобой…

Об этом говорил Ойхо, там, на горе Ос. Разум – вот что должно быть главным. Кажется, точно также думает и Маг. Скривив в злой усмешке тонкие бледные губы, он смотрит на огромный циферблат часов и опять усмехается:

– Ты проиграл Влад! Пробил ещё удар, а ты и не заметил этого. Время не в твою пользу! Твои последние минуты и секунды перед решающим ударом едва ли прибавят тебе силы и сноровки победить меня. Твои обвинения ничто в мире лжи, доносов, и той грязи, что представляют собой обычные человеческие взаимоотношения. Я буду царствовать, несмотря ни на что! Потому-что твои обвинения– сплошной бальзам на мои сердечные раны, в этом мире недочеловека. Ты прах! Как и твоя жена! Через пару минут вы оба в обнимку покатитесь в пасть моим монстрам. Закончилась твоя эпоха, Влад! А я буду править Злом на земле.

– Не дождёшься Маг! Потому-что я ещё жив! Вперёд Смелый, вперёд!

О, это был решающий бой! Они были два достойных противника! Два сильных и крепких мужа, где каждый был силён по своему, красив по своему, и отважен! И каждый дрался так, как подсказывало ему его сердце. А оно говорило о том, что только тот будет править на земле, кто в этом бою одолеет противника. Сошлись вместе вода и пламень, день и ночь, добро и зло, сошлись в поединке два брата!

Они быстро сходятся вместе, и тяжело расходятся, яростно оттолкнувшись мечами друг от друга. Вновь и вновь они кружат по кругу, и вновь пот застилает их глаза кровавым туманом. И звенит булат мечей, и скрипят железные доспехи, что, много лет висели без дела в пыльном чулане старинного дома, или на крючке музейной стены. А впрочем, это лишь сон, который может присниться каждому из нас! Любому…

"– Сны, это лишь отражение прошлого, или будущего времени! Но они нас о чем-то предупреждают… – так сказала цыганка, что приснилась мне с пятницы под субботу, старая беззубая старуха, сквозь ворох разноцветных юбок которой видны красные босые ноги, в рваных галошах, к которым стремительно движется кроваво– красное пятно… Перед этим она гадала мне за два пятака, за которые купит две сладкие булочки для внука… Кто-то хватает её сзади за цветную юбку и тянет к себе…

– Геть, Фёдор, геть! Сейчас куплю тебе булочку… – отмахивается она, не поворачиваясь, и не желая выпускать клиента из своих рук.

Я поднимаю глаза, и, обомлев, смотрю на того, кто тянет мою гадалку за юбку.

Это не Федор. Я вижу мужчину в черной кожаной фуражке, который что-то яростно кричит, потрясая пальцем, словно грозит ей. В его взгляде ненависть, а в голосе превосходство и презрение…Он хватает старую женщину за рукав её рваной кофты и тянет за собой. Рукав трещит и…отрывается. Мужчина падает, но тут-же вскакивает, выхватывает что-то из кармана, гремит выстрел… после которого в разные стороны летит красная горячая жидкость. Цыганка хватается за плечо, я за глаз, в который что-то попало… нестерпимо жгучее… красное, очень похожее на кровь.

К цыганке, смеясь, подбегает маленький кудрявый мальчуган, которого она отталкивает от себя и что-то кричит грубым, почти мужским голосом. Мальчик падает, и плача, садится на кровавый снег, растирая слезы по грязному симпатичному личику. Цыганка что-то вновь кричит ребёнку гортанным голосом, который, сливаясь в кокофонии воя ветра и вьюги, исполняет над мальчиком какой-то бешеный танец ледяной страсти. Старуха устремляется к ребенку, но странная сила держит её и не даёт приблизиться к мальчугану. Затем что-то подхватывает её и несет к той длинной очереди людей, что медленно и покорно движется к небольшому зданию, с огромной высокой трубой, из которой выходит столб черного вонючего дыма. А вот и мужчина в черной кожаной фуражке, с плеткой в руках. Он со всей силы хлещет ею по толпе, и капли крови разлетаются в разные стороны, он бьёт плеткой по старой женщине, и та громко воет, заламывая руки, падает на кровавый снег, и загребает его корявыми руками, но снег тут-же тает, стекая по её рукам вниз маленькими кровавыми струйками…

Но струйки эти, уже не струйки, что стекают с рук старой женщины, а настоящие потоки. Огромные и кровавые! Они бурлят, и бьют как брансбойны по людям в очереди, перекатывают их как камни– валуны, что, не выдержав натиска, падают в кровавое русло этой странной реки…

– Сюда малыш, сюда… – кричу я мальчику, хватая его за ветхое пальтишко, которое трещит, грозя разорваться. Но что-то воет, и рвёт из моих рук ветхую материю, словно для того, что-бы зашвырнуть мальчонку обратно, в русло этой пенной кровавой реки…

– Врёшь, не возьмёшь… – шепчу я, с усилием подтягивая ближе к мальчика и хватая его за руку. – Не возьмёшь…ёшь…ёшь…ёшь…"

– Ёшь-ёшь-ёшь… – толи это звучит эхо, толи бьются волны кровавой реки о подкорку сознания Последнего потомка, в руках которого сверкает острый меч.

Он понимает, что в этом поединке нельзя уступать Магу. И если противник наступает, и даже теснит его, ухмыляясь презрительно и надменно, это ещё ничего не значит…

– Врёшь, меня не возьмёшь! – шепчет упрямо Последний потомок. – Не возьмёшь… ёшь…ёшь… ёш-кин кот…

И вдруг его соперник словно пошатнулся. Хотя едва ли это так! Маг силён неимоверно. Он хороший воин! И быть слабым, не его удел!

Звенит железо… Хрипят кони…

Какой красавец конь у Мага. В нём чувствуется настоящая порода. Дикие глаза горят ярким пламенем, тонкие ноздри подрагивают, а коричневая блестящая шерсть лоснится от пота. По его телу пробегает дрожь, он тоже устал, как и Смелый. Но Смелый никогда не сдаёт своих завоёванных позиций. За много веков он научился чувствовать как хозяина, так и врага… Научился распознавать если не его мысли, то возможно, желания…

Удар меча был настолько силен, что даже щит, не выдержав, прогнулся в месте удара, а меч, соскользнув с железа, задел слегка незащищённое бедро Влада. Но едва ли он заметил, как кровь тут-же стала затекать в сапог, а затем капать на снег. Влад размахнувшись, с силой бьёт по щиту Мага…

И поэтому, когда Маг вместе с конём вдруг рухнул на снег, не дожидаясь, пока Последний Потомок тронет его под бока, Смелый взвился на дыбы, словно возвещая о победе, и тут-же рванулся вверх, туда, к тому помосту, на котором в хрустальном саркофаге лежит золотоволосая женщина…

Но она спит, и совсем не слышит, что происходит вокруг. Правда она скоро проснётся, потому-что должна услышать, как бьётся с монстрами её муж. Монстры коварны, они стоят стеной и словно чего-то выжидают. Видно они чувствуют кровь, что каплями сочится из раны Влада, затекая в сапог и падая алыми каплями на белый снег. Монстры ещё ближе придвигаются к постаменту, но на большее они не решаются. Напасть на того, кто защищен клятвой верности служения богам Высшей Веры? Нет уж, увольте! Дураков нет! Ни за грош помирать! Здесь хитрость нужна и немалая. А её хватает с лихвой у их будущего Правителя. Надо только выждать, когда пробьёт последний удар колокола, вот тогда иссякнут силы Влада, и будет дана команда их командира… Маг уже оправился после падения. Он медленно кружит вокруг Влада, как-будто чувствует что силы противника уже на исходе.

Влад рвётся в бой? Ну, что-же, отчего не потешить его самолюбие, напоследок…

Мечи с лязгом громыхнули и намертво скрестились. Две силы сошлись воедино! Никто не уступит своих позиций, потому-что именно сейчас всё решится…

– Проси у меня пощады Влад, и быть может, я подарю тебе жизнь…

Прищуренные глаза Мага излучают смех. Он доволен, ведь через пару секунд пробьёт последний удар, и…

– Ты превратишься в нечто жалкое. Подумай! На глазах твоей возлюбленной…

– Она моя жена! Знает и любит меня в любом виде. – усмехнулся в ответ Влад. – Едва ли она воспылает любовью к монстру, предавшего не только её, но человечество…

– Это всё демагогия! – отвечает Маг, и тут-же, резко взмахнув рукой бросает

противнику длинное копьё, которое словно вырывает из воздуха. – Держи, я подарю тебе ещё мгновение жизни. Сразимся, напоследок, демагог! В то ведь всё мы теперь языки чесать мастера…

От сильного удара копья, Маг отпрянул в сторону, и громко расхохотался. Его вороной конь, всхрапывает и, запрокидывая голову, оскаливает огромные желтые зубы в странной лошадиной улыбке.

– А ты не растерял своей сноровки, брат…Надеюсь, что мой последний удар не покажется тебе неумелым. Ты будешь умирать долго и медленно, и твоя жизнь вся пройдёт у тебя перед глазами, твоя никчёмная и жалкая жизнь… Как и твоя любовь…

– Напрасно ты так радуешься Маг. Едва ли кто полюбит монстра…

Но Маг вдруг приходит в ярость, и впивается в бока коня железными шпорами, отчего тот взвивается на дыбы, едва не сбрасывая всадника, который в ответ хлещет его ожесточенно тонкой плеткой. На него несётся Смелый, на котором, пригнувшись к огромной пике, восседает рыцарь в железных доспехах, Но и Маг не промах, на то он и волшебник, что-бы тоже менять своё обличье в считанные минуты. И вот уже словно из мира Средневековья, два рыцаря в железных доспехах сошлись на ристалище. Мощный удар в грудь Влада, и качнувшись, он откидывается назад, но остаётся в седле. Всадники разворачивают коней и вновь летят друг на друга со страшной скоростью, на которую способны только их кони. И вновь они сходятся воедино, и крошится от мощного удара щепа из под железных наконечников копья, громко звенит железо о щит, и искры летят от него в разные стороны. И силы уже на исходе, и, кажется, не будет конца и краю этому безумному турниру, где нет слабых, потому-что сошлись две равные силы…

Следующий удар опрокидывает всадников навзничь, и бой уже продолжается на земле. Оба противника словно кружат друг против друга, толи выискивая наиболее уязвимое место соперника, толи затягивая преднамеренно время, которое, кажется остановилось.

Мощный удар в грудь Мага, и качнувшись, он падает на колено, однако не выпускает из своих рук тяжелое копьё, а развернувшись, бросает его с такой силой и яростью в противника, что остаётся только удивляться той сноровке, с какой Влад уворачивается от тяжелого копья. Копьё пролетает почти рядом с его ухом, и Влад слышит свист ветра, что завывает вслед пролетевшему копью, которое врезается в толпу монстров и химер. Монстры, угрожающе оскалившись, начинают наступать на Мага а он, вынужден отступить. Но монстры наседают, и уже готовы наброситься на своего хозяина, если бы не Влад, который после кратковременной передышки, вступает в новый бой. Но уже с монстрами. Два воина, выхватив короткие мечи из ножен, вынуждены отбиваться от наседавших на них страшных чудовищ.

– Это ли хваленое твоё послушное воинство? – кричит Влад Магу, когда они, оказываются, прижаты друг к другу спинами. – Это дикое племя, ты сам видишь…

– Небольшие ошибки допустимы… – кричит ему в ответ Маг, ожесточенно отбиваясь от наседавших на него монстров. – Значит, так нужно…

– Я не желаю быть съеденным заживо. – отвечает ему Влад, отправляя очередного монстра крутится по залу в поисках своей головы… – Тем более, меня ждёт Марина…

– Ты всё ещё пытаешься её спасти? Поздно спохватился…

Бу-у-ум-с-с-с! Что это? Удар колокола, или резкий удар под дых, ниже пояса? Что за страшная боль скрутила доктора так, что нельзя пошевелиться, нельзя вздохнуть полной грудью воздух, нельзя безболезненно выдохнуть. Как хочется пить…

– Ты решил, что я побеждён! Что мои химеры меня предали? Ты рано так решил. Я жив Влад! Жив и силён, а ты… Убрать падаль! Живо!

Кто-то тащил доктора за руки, и он чувствовал, как его тело безвольно пересчитывает ступеньки длинной лестницы. Три…четыре…пять…девять…двадцать…пять…

Как больно ударяется голова, когда с размаху его швыряют на холодный мрамор пола… как пульсирует острая боль в голове, когда с завыванием кто-то начинает читать в его мозгу, его– же голосом, странные строчки из прочитанной когда-то им книги…

"…она уже не спала. Она лежала на постаменте, и её руки были свободны, и в тоже время, она не могла пошевелить ими…"

– Я это знаю! Дальше…дальше… – гонит свои мысли доктор, а зачем, он сам не знает.

И словно послушавшись, мысль перепрыгивает через несколько строчек, и замирает, но тут-же вновь выдаёт заунывно…

"– Она чувствовала, она знала, он идёт к ней… Идёт! Что-бы воссоединившись, стать её плотью, что-бы быть её телом…"

– Нет… – в мозгу бьётся другая мысль, но её не слышно, потому-что, невидимый голос всё так-же продолжает бубнить:

– …что-бы быть её Гостем, что-бы стать её болью…

– Нет! – мысль яростная и злая трепещет и бьётся о подкорку мозга. – Не бывать этому…

Как хочется заглушить тот голос, который не унимается, а с наслаждением продолжает завывать где-то внутри его мозга:

– Страдаешь? Ну же, страдай, страдай! И ты думаешь, всё это ради неё? Нет! Ты идешь, через года и века, по заданному кругу, презрев муки рая и ада, умирая и вновь воскресая, проливая кровавые слёзы страданий, всё ради него…Вилона! Всё ради его, одного! О, Вилон…

– О, Вилон приди! Приди Вилон! Возьми её, возьми… Она твоя! Твоя навеки…-

кричала вокруг доктора толпа обезумевших монстров. – Возьми её! Она твоя! Возьми…

И он шёл к ней… Шёл, медленно и неотвратимо, и все чувствовали это приближение…

– Нет! О, нет! Он не должен придти, не должен… – острой болью бьётся мысль в голове, где шумит целое море страстей и чувств…

Ах, нет! Это шумит кровь. Она бьётся толчками в сердце, и стремится сюда, обратно в голову, тяжелую и неповоротливую… Работай мысль, работай…Ну же!

Как тяжело подниматься, когда тебя штормит, словно ты на корабле выдерживаешь десятибалльный шторм. Но ты не имеешь права падать, никакого морального на то права…Ты должен стоять…

– Стойте! Стойте монстры! Вилон не придёт к нарушившим закон…

Если первые слова доктор произнёс шепотом, то уже последующие были всеми услышаны. Во всяком случае, монстры и химеры словно поперхнулись и замерли как по команде, вглядываясь в того, кто не побоявшись, нарушил процесс воссоединения…

– Кто это? – жеманно спрашивает одна химера у другой, и та пожимая плечами, удивлённо вглядывается в доктора круглыми глазами, словно видит его впервые. – Не знаю!

– Ты всё ещё не успокоился Влад? Или ты думаешь, что власть вождей спасёт тебя? Она закончилась, с последним ударом колокола Времени… Ты хочешь море крови в день свадьбы твоей бывшей жены? Тогда иди сюда, ненормальный! Иди, и ты узнаешь силу Любви… Вилона! Силу, его кровавых объятий! – Маг восседает на верхней площадке постамента, как король на троне.

Его голос преднамеренно спокоен и доброжелателен, в отличие от его слов, но тем сильнее чувствуется их страшный смысл. Влад это знает. Но ещё он знает, что в запасе у него остались лишь несколько минут власти, и той силы, что была дана ему древними богами, и подтверждена вождями его земли…

– Ты нарушил кодекс чести вождей! Ты не получишь силу власти до тех пор, пока ею владеет старший твой брат… – Владу с трудом даются эти слова.

– Ты не мой брат! Ты мой враг… – взвизгнув, уносится под купол огромного зала тонкий нервный крик, и тем спокойнее звучит ответ Влада:

– Ты мой брат, ибо ты человек! И навсегда им останешься. И твой Вилон тебе не поможет обрести эту силу, пока ею владею я… Но я хочу отказаться от этой власти, и признать своё поражение… официально!

– Что ты сказал? – недоверчивый вопрос Мага подхвачен сотнями голосов монстров и химер, и по залу волной несётся этот вопрос до самых стен огромного зала, переваливается через высокие окна и катится туда, далеко к самому горизонту, где медленно, очень медленно начинает розоветь кромка у самой земли. Это рассвет. Наступает новое утро, новый день, который должен стать новой эпохой, новой эрой…эрой Вилона!

Новый день вольётся в эти окна вместе с первым лучом яркого солнца, и тогда поблёкнут и исчезнут все эти химеры и монстры, а Маг останется, и его власть над слугами Тьмы возрастёт… А свою силу он должен изъять у Влада, пока не взошло солнце.

– Ну, что же ты медлишь? Поторопись! Я жду… – Маг ведёт себя как гостеприимный хозяин, но едва ли кто знает, как ему удаётся сдерживать в себе ту лавину обуревающих его чувств, что волной накатывают, и тут-же, словно схлынув, оставляют в его душе уродливые черные камни, похожие на обгорелые головешки древнего дерева, обмытые водой.

Но внешне Маг спокоен. Нельзя показывать монстрам и химерам свою растерянность и несостоятельность. Это тупые создания, но они чувствуют на расстоянии, как работает твоё сердце, что перекачивается твоя кровь, а она интересует их больше всего.