Текст книги "Эртэ"

Автор книги: Татьяна Каменская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

– А наша красавица, не обладает ли она такими препятствиями?

– Какими?

Это были первые слова, что произнесла невеста за весь вечер. Скорее всего, все если не шокированы, то крайне заинтересованы ответом невесты. По толпе пробежал ропот, но Великий Маг вдруг грубо и бесцеремонно расхохотался, и, схватив старика за его длинную белую бороду, прошипел яростно:

– Кончай этот балаган, старый недотёпа! Моя невеста чиста, как горный хрусталь!

– Э, нет! – попытался вывернуться из рук Мага старик. – Извиняюсь, но это не по правилам…

– Что? – взревел Маг. – Какие здесь правила…

Вытянув из рук Мага свою бороду, старичок пригладил её, приосанился, и откашлявшись, заявил:

– Не будет свадьбы, пока невеста не признается…

– В чём? – почти одновременно воскликнули Маг, дама в черном, и все гости, что с интересом наблюдают за разворачивающимся действом.

– Я чувствую… – старичок, ехидно прищурившись, обвел гостей взглядом. – У дамы есть один изъян… У неё есть муж!

Толпа ахнула, дама в черном отпрянула в сторону от жениха, а Маг яростно скрипнув зубами, взревел:

– Да что с того! Свадьба должна состояться немедленно! Что ты себе позволяешь, старик? Не всё ли равно, чья она была жена и чьей будет теперь…

– Э, не скажите! Я записываю историю маггутов, о светлейший! – ехидно пропел старичок. – Всё должно быть ясным и чётким в родословной великих! Даже ваша свадьба! А иначе следует провести обряд очищения от былой любви…

– Быстрей старик! Скоро двенадцать. Мы итак остановили время…

Дама в черном, явно нервничает, хотя старается сдерживать свои эмоции. И как ни странно, страх. В толпе всё больше нарастает недовольный шум и шёпот. Лишь один Маг зол неимоверно, это ясно по яростному скрипу его зубов, но и он старается сдержаться. И тем страшен его тихий, лишенный эмоций голос:

– Ты совершишь этот брак безо всякого очищения! Главное, она станет моей женой…

Часы на стене бьют несколько раз и щёлкнув какой-то дребезжащей железкой, ещё раз…Маг в смятении. Он потерял счёт ударам, благодаря глупому старику.

– Сколько ударов? – взревел он. – Сколько пробито ударов?

– Десять! – улыбаясь, отвечает старик, и невеста вдруг словно приходит в себя, распахивает широко глаза и удивлённо смотрит на старика, который ласково похлопав её по руке, спрашивает её:– Ведь верно, милая?

Невеста в смятении. Она…она не уверена…но что-то ей подсказывает…

– Продолжим процедуру! – предлагает Маг, улыбаясь зловещей улыбкой, от которой начинает стынуть в венах кровь. – Итак, скрепим наш союз кольцами, и обменяемся поцелуями…

– Не наоборот ли? – гнусавит старик. – Обменявшись кольцами, следует скрепить союз…

– Мой поцелуй доставит тебе массу удовольствий. – шепчет Маг, склоняясь к невесте. – Но сначала надо одеть кольцо…

Увы, и ах! Кольцо, ни в какую, не лезет на палец невесте. Оно явно мало, и причиняет ей боль. Но не таков Маг, что-бы пасовать перед трудностями. Он тянется к невесте с поцелуем, а она, смеясь, отталкивает от себя жениха, и протягивает старику свои руки.

– Что такое! – кричит возмущенно Маг. – В чем дело старик?

Что творит глупый старец? Подхватив невесту, он пытается бежать. Как есть безумец! Ополоумел старый, не иначе! Хотя едва ли это уже старик в своём бесформенном одеянии звездочёта. Его длинный темный плащ летит на паркет, и стройная сильная фигура молодого мужчины ясно и чётко вырисовывается на фоне красно-багрового купола, что падает с шумом вниз, прикрывая собой белоснежную чистоту прозрачных занавесей брачного ложа…

Одним рывком мужчина стягивает с себя шутовской колпак звездочёта, и маску старика. Всё это летит в полусонную толпу безликих дам и их кавалеров, застывших посреди зала. Для них чуда не произошло. Великий день настаёт, вернее великая ночь любви, а сил, встретить достойно эту ночь у "страждущих любви и крови", не прибавилось. Недоумение и страх написаны на их масках-лицах, которые становятся всё более бледными и почти прозрачными.

– Любви! – стонет толпа мертвецов. – Дайте нам любви и крови…Сначало крови…

– Ты слышишь Маг, требования своих подданных? – доктор медленно вытягивает из ножен шпагу, и движется навстречу Магу. – Они не простят тебя сегодня…

Он хорошо знает, что притворное спокойствие жениха скоро закончится. Как и его изумление "неимоверной наглостью землянина". Именно так выразилась рыжая девица в огромных нелепых очках – фарах, за которыми не видно её глаз. Это уже не дама в черном, это кажется Алёна, которая подаёт знак человечку с лицом, удивительно похожим на лицо кота. Он движется мягкой, упругой походкой к Марине с одной стороны, девица с другой, но сама Марина опять не проявляет признаков жизни. Её глаза закрыты.

– Марина! Беги к колонне! Беги, я задержу их…

Едва ли его жена слышит что-то сейчас. Кажется, с каждой минутой, с каждой секундой жизнь опять уходит из её тела. Пошатнувшись, она падает, и Сергей Викторович не успевает её подхватить. Марина падает на руки человечку с кошачьими повадками, прыжкам и ловкости которого можно просто позавидовать. Вот только что-же происходит дальше, уже не понять, так как яркий красный свет заливает всё вокруг. В зале поднимается суматоха, крики, визги. Даже девица в черном блестящем платье ощетинилась, и стала похожа на огромную рыжую кошку.

– Ты разозлил их! – кивает Маг на толпу, что медленно подбирается к доктору.

Лица– маски мертвецов горят и дышат злобой и откровенной ненавистью. Всего лишь несколько метров отделяют их от того, кто не дал им утолить жажду крови, не дал им заветного чувства любви….

– Сочувствую. Тебе придётся иметь дело с толпой монстров. У них нет сердца! Они жестоки… – ухмыляется человек в черном. – Ты лишил их счастья стать вровень с людьми, как это делается почти каждые сто лет. За это маггуты жестоко карают обидчика. Хочешь расскажу, как это делается. Сначала они пьют кровь своей жертвы и наслаждаются его страданиями, а затем жестоко убивают. Но так, что-бы человек испытал весь ужас своего падения, что-бы он проклял тот час, когда судьба дала ему этот шанс жизни…

– Мне кажется, скоро, маггуты сами испытают не только злобу, но и страх неминуемого в этом случае проклятия, которого они так рьяно добиваются. А вместе с ними почувствуете это проклятие и вы, многоуважаемый факир– волшебник…

Доктор делает выпад шпагой в сторону мужчины в черном плаще, но Маг ловко отклоняется в сторону, и острая пика шпаги лишь слегка задевает его широкий чёрный плащ. Но это всего лишь начало представления, или шоу.

Маг явно издевается над доктором. Он словно тореадор на арене вскидывает свой плащ, и тут-же подняв руку, приветствует ликующую толпу зрителей. А зрители довольны, они хохочут, клацая острыми белыми зубами и непрерывно щёлкая дрожащей нижней челюстью. Даже рыжая Алёна, весело сверкает стёклами своих очков, а с ней вместе и человек с кошачьими повадками довольно хихикает, а сам всё косит глазами себе под ноги. Там, у его ног лежит Марина. Она спит, или находится в глубоком обмороке? А может…может она уже умерла? Нет. Это невозможно. Это против правил игры! Необходимо проверить её пульс, но человек с огромными усами хороший сторож. И он очевидно весьма доволен, что его подопечная больше не приносит ему хлопот.

Доктор делает шаг в сторону рыжего человечка, и видит, как подозрительно прищуривает тот свои желто-зелёные глаза, но тут-же интерес к гостю у него пропадает. Как всё быстро происходит! Доктор замечает, что контроль за его перемещением ослаб. Теперь, все взоры прикованы к Магу, выделывающим на паркете великолепные танцевальные па…

О, Великий Маг упивается собственным превосходством над толпой, и кажется, никому уже нет никакого дела до гостя. А может быть, скомпенсировать потерю времени Маг решил именно так, в танцевальном шоу, за которым с большим интересом наблюдает подданная ему толпа. Он, в самом деле, словно великий танцор…

– Ты глуп влад, как всегда бывал глуп, когда дело касалось женщин и танцев. Танец, это ритуал. Танец-это колдовство, это действо, а какое, тебе не важно знать. Ты скоро надоешь мне и толпа монстров с удовольствием разорвёт тебя… едва ты дотронешься до Марины. – громкий смех Мага останавливает доктора, который почти добрался до своей жены. – А жена твоя тоже умрёт, в ту-же секунду… так что, подумай. Нужно ли это тебе?

Тихий доброжелательный голос за спиной доктора совсем не наваждение. Это вновь Маг. Он переместился в пространстве, и как добрый заботливый друг даёт другому другу свои наставления. Но доктор знает, что Маг не страдает добропорядочностью, а тем более такой, явно выраженной заботой о сопернике… и тем более о Последнем потомке… Это о нём? Ну что-же…

– Ты не получишь Марину колдун, даже не мечтай о ней! – в ответ произносит Последний потомок владов. – И ты это знаешь лучше меня…

– Времена меняются, влад. Было время твоего владычества, стало моё… Всё по справедливости, всё по закону. Ты не дал своему племени шансов господства, и оно умирает во времени, наступает моё превосходство, а значит моё время…И мне нужна Марина…нужна… нужна…нужна…

Какой резкий и неприятный голос у этого человека. Странно, что за яркие вспышки света вызвал Маг своими истеричными криками. Это похоже на взрывы. Один… два…три…

И кровавые всполохи совсем не обман зрения. Это кровь! Самая настоящая, что заливает глаза из рваной раны на лбу. А крики, что доносятся до доктора, выражают ужас и страдания. Взрывом разметало окружающих в разные стороны. Кто они? Откуда эти люди? У них оторваны руки и ноги, кто-то взывает о помощи, а кому-то она уже не нужна. Кровь стекает с обезглавленного трупа мальчика лежащего на тротуаре, и тоненьким ручейком течёт по асфальту, где присоединяется к другому кровавому ручейку, а за ним третий ручеёк, соединяется с четвёртым, пятым…шестым… И вот уже страшная багровая река, стремительная и бурная, пенистым водоворотом мчится по разбитому асфальту, словно страшный дикий зверь, с бешенством натыкаясь на препятствия в виде трупов, сметая их в кучу, с яростным стоном и всхлипыванием, словно обезумевшая от горя мать, которая принимает в свои горячие объятия растерзанное, и обезображенное взрывом тело своего ребёнка, кем бы он не был в этот момент: молодым или старым человеком, глупым ребёнком, или даже неродившимся младенцем в утробе юной женщины, ликом похожую на Мадонну, что достойна кисти Рафаэля… Женщина мечется в предсмертной агонии, а рядом с ней потирает руки довольный мужчина в черном плаще… Он словно не замечает, что последний взгляд женщины предназначен ему…

О, Боже! Да разве ж такое возможно? Зачем и кому всё это нужно? Разве люди сошли с ума, все до одного, или может, всё-же кто-то один страдает этим недугом, убивая невинных, убивая себе подобных, словно забывая о том, что все мы люди, все мы сёстры и братья, да и жизнь у человек такая короткая, и порой такая сложная штука…

Так разве ж он человек, этот колдун в чёрном, который решил, что ему всё дозволено… всё… Даже убить брата!

– Ты мне надоел, мой названный брат, любитель философии… Ты стал ленив и глуп, с тобой каши не сваришь. Ты думаешь, что Последний потомок великого рода, это всё ты? Увы и ах! Тебе больше не владеть славой сильных потомков. Ты изжил себя как мужчина, и поэтому недостоин такой славы, а также недостоин такой красавицы как Марина. Ты обычный человек! Глупый и слабый! Так что уйди, и не зли меня…

– Пусть я глуп, но Марину ты не получишь! – выкрикивает доктор, с яростью пытаясь проткнуть шпагой противника, но тот, смеясь, с грацией ленивого леопарда уворачивается в сторону, и презрительно смеётся над доктором, растягивая тонкие губы, когда тот тычет шпагой в пустое пространство.

– Предупреждаю, не зли меня! – смеётся человек в ярко-красном тюрбане. – Не зли…

– Не зли его, не зли! – хохочет, улюлюкает толпа мертвецов. – Не зли…

Нет больше сил драться с призраком. Он словно лёгкое облачко, то исчезает, то появляется, издеваясь, перелетает с одного места на другое, заставляя противника бездумно тыкать шпагой в белое молоко воздушного тумана. Безумию нет предела! Ярость душит и расплавляет мозги! А где-то там, далеко-далеко в мозгу трепещет чахлая и гадкая мысль, что "глупо воевать с ветряными мельницами, глупо и накладно! Себе же дороже!"

– Нет… нужно воевать! – упрямо скрежещет зубами доктор. – Всё равно… нужно!

Пот градом стекает со лба, ничего не видно, и даже Марины, которую вдруг подхватывает и уносит человечек с кошачьими повадками… Лишь её рука, тонкая белая, словно фарфоровый маятник, тихо качается в такт быстрым шагам…

– Стой! – ярости нет предела, но из горла вырывается лишь глухое рычание.

– Успокойся! Она выберет меня! В праздничное меню всё вписано! Блондинки любят таких самоуверенных мужчин как я… – слышен тихий смех Мага. – Блюдо готово! Неси её бармен отсюда, неси…

– Стой! Я приказываю тебе стоять, Бармалей!

О, если бы кто знал и видел, что происходило в зале в тот момент, когда рыжий вихрастый человечек испуганно замер со своей драгоценной ношей в руках у самых дверей. Бармалей! Ну, кто бы мог когда-то подумать, что этот подлый котяра может когда-то спокойно предать свою хозяйку и хозяина. Способствовать подлым замыслам кровавого Мага, и заискивать перед всей этой толпой странных личностей, от которых веет замогильным холодом и менртвечиной. Он, домашний кот, который должен быть ласковым и нежным животным, но не вскормленный вкусным топлёным молоком, домашний подлец…

– Стой Бармалей! Сто-ой…

– Ну, всё, ты разозлил меня жалкий потомок…

Кто-то схватил доктора за плечо. Молниеносный удар шпагой, не глядя на противника, лишь бы отвязаться от преследователя…

– О, гром и молния! Я ранен, ранен, я ранен…Я повреждён…

Рёв дикого зверя ничто по сравнению с рёвом Великого Мага. Он в ярости, и…растерянности. Из раны в его руке хлещет странная жидкость, желто-зелёная и ядовитая, так что паркет бального зала начинает с шипением обугливаться и чернеть, словно сгорая…

– Караул, мы расплавимся! Караул! – кричит разноряженная толпа.

Натыкаясь друг на друга, уродцы в бальных платьях и фраках стараются вырваться из плена собственного страха, и покинуть зал, отчего все ринулись к выходу. В разные стороны летят напудренные парики, плащи, камзолы, прозрачные накидки и бархатные перчатки вместе с масками. Всё! Маскарад закончен, и мертвецы, громыхая и теряя на ходу и на бегу тазобедренные кости, рвутся к выходу. Ну и переполох! А всё из-за странной желто-зелёной жидкости, что течёт в венах великого Мага. Странная кровь. Удивительно, но однако, жить хочется всем. И даже таким особям, как эти мосластые заупокойники, которым давно пора лежать могилах. А где-же виновник всего этого переполоха? А вот и он сам! Черной тенью проносится он над огромным залом, над всеми присутствующими, распластав в воздухе свой огромный черный плащ, напоминая собой летучую мышь в бреющем полёте. Хотя бывает ли бреющий полёт у летучей мыши? Скорее всего это полёт стремительный, хищнический, захватнический… Так оно и есть! Он подхватил Бармалея за его золотистый бархатный сюртук, отчего тот с перепугу мяукнул так громко и утробно, что стая настоящих летучих мышей сорвалась с балясин, и, с шумом рванулась к открытому окну. Но впереди их всех летел большой огромной тенью Великий Маг, факир-фокусник, с тяжелой ношей в когтистых руках-лапах. Истошно вопил в его руках кот Бармалей, который, однако, не выпускал из своих объятий женщину в белом свадебном платье.

Отчаяние и безумная ярость овладели доктором, когда он понял, что теперь ему ни за что не достать Мага, и не отнять у него Марину. К тому же смех волшебника, словно кульминация ночных приключений. Смех торжествующий, издевающийся, злобный, перемежающийся с утробным мяуканьем Бармалея, и отчаянным женским криком. Этот крик, полный боли, страха и ужаса, и привел в себя доктора, заставил его очнуться, остановиться на самом краю черной пропасти оконного обрыва. Доктор помотал головой, словно прогоняя с себя наваждение, глянул в бездонную черную пропасть под ногами, и оглянувшись, увидел за спиной огромный пустой зал с брошенными на пол масками, разноцветными шалями, шляпами и веерами, в которых ярким блеском продолжают сиять кровавые камни-рубины. Они живые, потому-что плачут кровавыми слезами. Но нет! Это вовсе не камни, это открытые людские раны, из которых сочится дорожка кровавых слёз. А может это и есть кровь, которая собирается в маленькие ручейки, а ручейки стекаются все вместе в единый, большой кровавый поток. И вот она река, стремительным потоком несётся навстречу, сметая всё, на своём пути… Кровавая река Вилона!

– Чего же ты ждёшь? Уходи! Спасайся!

Может это ему могло показаться, но женские глаза, чуть раскосые, черные как агат, и удивительно знакомые, сверкнули лишь на мгновение, и тут-же сильный, совсем не женский рывок за руку, и Сергей Викторович чувствует, как он вновь летит…

Он с размаху врезался в огромную кучу песка, что расположилась на самом берегу широкой реки. Тут-же следом кто-то с силой ударился о его ногу, и со стоном пропахав большую песчаную дорожку, скрылся на обратной стороне кучи.

– Эй, ты жив? – Сергей Викторович с трудом узнает свой собственный голос. Хриплый, дребезжащий, слабый… К тому же, во рту полно песка. Отплевавшись, Сергей Викторович пытается приподняться, с трудом преодолевая слабость в дрожащих руках. Наконец он садится, и с нескрываемым интересом смотрит на свежевспаханную дорожку в песке.

– Видать, крепко саданулся, если не отвечает! – в раздумье произносит он. – Хоть и песок, а всё-же не перина! Эй, друг, ответь наконец, ты жив?

Кто-то чуть слышно застонал на той стороне кучи, и кажется, даже заплакал.

– Ну вот, ещё и слёз мне не хватало! – поморщился Сергей Викторович. Но он тут-же встрепенулся, и надежда зажглась в его глазах. Неужели это Марина?

Преодолевая боль в ноге, доктор торопливо пополз, огибая песчаную кучу, отгребая в сторону от себя мелкую гальку. Что он предполагал, то и увидел. Только вместо женщины, на песке лежал худенький черноволосый юноша-подросток в кожаной курточке, и таких же кожаных потертых на коленях брюках, перехваченных у щиколоток широкими ремнями.

Паренёк лежал неподвижно, уткнувшись лицом в сырок песок. Его красивые смоляные кудри смешались с сырым песком, на вытянутой руке виднелась свежая ссадина. Видно удар был сильным, если он до сих пор не пришёл в себя. Парень лежит неподвижно. Кто – же тогда плакал?

– Эй, парень, ты жив? – тронул Сергей Викторович за плечо лежащего ничком паренька.

Никаких признаков жизни. Значит, он находится в бессознательном состоянии. Тэкс-с-с… Пульс не прощупывается, не чувствуется дыхания, а сердце как-будто лишь секунду назад остановилось…

Одним рывком доктор повернул паренька на спину, торопливо расслабил повязки тугой кожаной куртки, и слегка запрокинул голову своего нечаянного пациента. Затем, сложив ладони крест – накрест на щуплой груди паренька, с силой надавил ему на грудную клетку. Р-раз! Ещё раз! Теперь вдох в рот, и вновь выдох…Ещё раз нажать…

– Ой! Ой-ой-ой, мне больно! – отчаянный крик ворвался в сознание доктора, и крепкая пощечина неожиданно обожгла ему щеку, что поневоле Сергей Викторович испуганно отпрянул от паренька, схватившись за щеку.

– Вы что себе тут позволяете? – удлинённые, черные как угольки глаза паренька смотрят на Сергея Викторовича сердито, а его тонкие губы сжавшись в бледную полоску, едва подрагивают, толи от злости, толи от пережитой боли.

– Ничего особенного! Исскуственное дыхание! – с досадой выдохнул Сергей Викторович, чувствуя себя совсем некомфортно и глупо в этой ситуации.

– Вы едва не раздавили мне грудь! – паренёк прищурился и подозрительно оглядел доктора. – Вы хотели убить меня?

– Ты жив. Чего же напрасно возмущаться! – прищурился Сергей Викторович, но тут-же хлопнул паренька по плечу. – А ты думал, исскуственное дыхания – это приятная процедура? Поверь мне как доктору, приятен конечный результат, но не сам процесс, особенно когда порой дышишь "рот в рот".

– Представляю, как это противно… – передёрнул плечами паренёк, и это было так забавно, что доктор несмотря на серьёзность собственного положения, усмехнулся:– Ну почему-же. Если бы на твоём месте оказалась хорошенькая женщина, то весь процесс был бы намного интереснее…

– Я подумал наоборот… – пробормотал паренёк, искоса глянув на доктора.

– Поэтому твоя пощёчина, тоже, как нельзя кстати, возвестила о том, что с тобой всё в порядке. А мне напомнила, что жизнь всё ещё продолжается. – невесело улыбнулся доктор. И помолчав, грустно добавил:

– Первую пощечину я получил от девушки, которая затем стала моей женой…

– Представляю как это приятно… – вновь повторил паренек, но увидев как ещё больше помрачнел мужчина, замолчал, благоразумно уставившись на свои маленькие сапожки, прекрасно пошитые и красиво облегающие его ноги. На каждом голенище болтался маленький серебряный колокольчик, который при малейшем движении паренька тихонько и нежно позванивал.

– С какой стати….-подозрительно прищурился доктор, глядя на колокольчики. – С какой стати, и откуда, здесь находится это женоподобное существо? Кто его звал? Этого недомерка.

– Вы это обо мне? – отозвался паренёк, но тут-же замолчал, благоразумно отведя в сторону глаза, иначе он мог удостоиться самого свирепого взгляда, коим мог обладать доктор в минуты своего наивысшего гнева…

– Не знаю как тебе, но мне пора идти! – мужчина поднялся с песка и, кивнув на свежевспаханный след на куче песка, мрачно произнёс:– Так могут приземляться только земляне.

– Вы кого-то ждёте? – паренёк, вскочив, торопливо стал счищать с брюк сырой песок, не поднимая головы даже тогда, когда мужчина тихо произносит, чеканя слова:

– Я никого не жду…Никого, и уже ничего!

Наклонившись, он поднимает с песка длинную заострённую палку, которую внимательно начинает разглядывать.

– Это твоя? – наконец спрашивает он, протягивая пареньку палку.

Но паренёк не отвечая, продолжает чистить брюки.

– Твоя? – суровый оклик заставляет паренька торопливо ответить:

– Ну, моя! А что? Я её нашёл… неподалёку…в лесу!

– Это похоже на копье… Я его видел… и видел не раз…Вот только где? – в раздумье произнёс мужчина, уставившись на палку, с первого взгляда ничем особым не отличаясь от множества других, валявшихся на поляне.

Взглянув на солнце, огромным неподвижным шаром повисшим у него за спиной, он произнёс:

– Странно? Уже вовсю день, но ведь только что была ночь? Ночь прошла…

Вдруг неимоверная боль отразилась на его лице. Он застонал, и выпустил из своих рук копье, которое упало на песок, но тут-же было подхвачено пареньком. Прижав к лицу ладони, мужчина вновь застонал, словно от какой-то внутренней и сильной боли, Но тут-же, как-будто устыдившись проявления своей тайной слабости, развернулся и торопливо зашагал по берегу, не обращая внимания на то, что паренёк почти бежит следом за ним, с трудом волоча по песку эту тяжелую палку, или быть может в самом деле боевое копьё древнего воина, хотя вскоре он всё-же его потерял, или просто где оставил.

Они шли долго. Мужчина, торопливо шагал по песку, почти по щиколотку проваливаясь в сырой песок, и словно не замечая, что следом за ним, стараясь не отстать, бредёт паренёк в своём живописном, и даже чем-то модном костюме…

Мужчина торопился. Странно, но откуда-то он знал, что сегодня ему нужно попасть к Лесу. А ещё он знает, что это солнце, которое неподвижно висит над головой и напоминает собой раскалённую сковородку, вовсе не солнце, а огромная лампа, которая вот-вот может погаснуть… И тогда черные краски вновь поглотят мир… Одно радует и утешает, что не навсегда!

Темнота наступила неожиданно. Мгновенно погасла раскалённая сковорода, и в черноту погрузилось всё вокруг: лес, деревья у реки, сама река и огромная гора, вдруг неожиданно показавшаяся из-за леса. Паренёк уже давно отстал. Значит, так надо…

– Чёрт! – споткнувшись о корягу, доктор с удовольствием выругался. – Ни зги кругом. Словно выключатель выключили, или лампа перегорела. Не мудрено ноги переломать…

– Эй…эй… подождите! – донёсся до мужчины слабый, приглушенный голос. – Не уходите…пожалуйста…

– Это ты, недомерок? – Сергей Викторович едва узнал свой собственный голос и внутренне этому поразился и даже слегка рассмешил и озадачил. Этот грубый голос не его, а какого-то воина, прошагавшего не одну сотню километров. Хриплый, суровый, насмешливый. – Ты что-же, в самом деле решил следовать за мной по пятам? Учти, я не нянька, у меня своих нерешённых проблем больше чем у кого либо, и мне лишний хвост ни к чему… так что давай… топай мимо…

– Я…я… я не могу! – слабый голосок паренька, чуть слышимый в темноте, вызывает лишь презрение и непонятное раздражение, а ещё он вызывает чувство жалости и даже странное чувство ответственности за это женоподобное существо. Всё это так ново и непривычно, и непонятно…

– Эй ты, недомерок, ты всё ещё здесь? – злясь на самого себя, крикнул доктор.

С какой стати он должен переживать за этого парня. Он будет только его задерживать, это так понятно. Но бросить почти одного этого паренька, ещё по сути дела ребёнка, и здесь в лесу, это ли не кощунство…

Хотя, если мальчишка сильный, он выживет, как произошло когда-то с ним в детстве. Много лет тому назад, когда однажды в один из слабоморозных октябрьских дней в лесу нашли десятилетнего полузамёрзшего мальчика. Это был он!

Ему очень повезло, что убежав в лес от важных и злых взрослых из комиссии по делам ребёнка, явившихся за ним, он не замёрз под ёлкой, а провалился в глубокий тайник с древним оружием, и ему помогло выбраться из тайника палка– копьё, почти такое-же как это… Он так и ушёл с ним в лес. Потом он забрёл в топкое болото и там копьё ему опять помогло, когда он уже почти провалился в зыбкую трясину. Оно спасло его даже тогда, когда однажды, покинув своих приемных родителей, он отправился в город, где принял участие в конкурсе рыцарей…Но это…это история совсем другая, из другого времени, а может просто выдуманная им, или прочитанная из исторических книг. Но его тогда заметили и приняли в королевское войско, он поселился в королевских казармах… или нет, он поселился… в детском доме, с которым через пару лет расстался без особого сожаления навсегда…

Можно подумать, что это полная чушь, но на самом деле, всё это настоящая правда. Ему было тогда почти столько же лет, сколько этому пареньку… Он был молод и силён. Ему под силу было перевернуть весь мир… Эк, замахнулся! Весь мир не надо, себя измени… Именно так сказал бы ему дед Евсей, если бы был жив…

Да что это с ним? О чем он думает? О чём угодно, но не о мальчишке, которому нужна помощь! Да-да, его помощь! Но тогда, при чем здесь все эти непонятные ему видения и воспоминания… Они лишь тормозят время…

– Эй, ты где недомерок? Подай мне голос, если с тобой что-то произошло! Или быстрее иди ко мне, если с тобой всё в порядке.

– Я не могу идти! Помогите мне! Я повредил ногу…

Доктор нашёл паренька, скорее всего, по тем стонам, что раздавались очень отчетливо и ясно в этом темном лесу. Видно, что парню совсем худо. Он лежит на сыром песке и тихо стонет, стараясь не разжимать рот.

– Что с тобой? Так сильно ушибся?

В темноте не видно лица паренька, но Сергей Викторович почему-то отчетливо воспроизводит в памяти его миловидное лицо, странно вытянутые, миндалевидные глаза и страдальчески закушенные зубами тонкие бесцветные губы.

– А ну, показывай, где у тебя болит?

Грубый тон голоса, да и сам голос, с хрипотцой, словно навеки простуженный, совсем несвойственный Сергею Викторовичу, был явлением новым и непонятным. В больном человеке он, прежде всего, видел страдающего человека, терзаемого болью, терпящего из последних сил эту боль, порой растерянного и беспомощного, ждущего помощи извне, и с готовностью принимающего эту помощь. Человек – существо многогранное, в его душе очень много закоулков, в которых так много темных потайных уголков, что ни один современный аппарат УЗИ не высветит в полной мере эти тайные углы. Так отчего же он груб сейчас? Или этот мальчик, который симулирует так явно боль, неумело врёт, и что ничего не остаётся, как заявить ему об этом открыто. Хотя, зачем это ему?

Так, так! И где-же здесь правда, а где явная ложь? Уж очень старательно этот паренёк изображает боль. Он согнулся в колесо, и временами по его телу пробегает волна дрожи. Хотя… Здесь явно выражен болевой синдром. Жаль, в темноте не заглянешь в зрачки больного, ни в его рот, что-бы с достаточной уверенностью заявить, что это просто обычная ангина или простуда, которая через несколько дней сойдёт на нет, если тут нет более серьёзных мотивов болезни. С толку сбивает высокая температура и я явный " острый" живот…

– Поднимите рубашку, осмотрю тебя!

В сгустившейся темноте совсем не видно очертания тела пациента, но Сергей Викторович вдруг интуитивно чувствует, как неожиданно напрягся паренёк и почти сжался в комок, подгибая колени…

– Ну, знаешь, у меня совершенно нет времени с тобой в прятки играть. Расслабься и поднимай рубаху…

– Нет, нет…не трогай меня проклятый…не трогай. Я не дамся тебе… уж лучше прыгнуть в море…

Что это было? Да и было ли? Чушь, бред, дикое недоразумение, которое до такой степени нелепо, что просто не верится, что этот юный паренёк может так сильно биться в его руках, словно это настоящий припадок буйства, или просто нелепая ситуация, связанная с насилием…

Быть может это реакция на боль? Или проще, неадекватное поведение больного! Такое может быть в медицине. Как врач, он всё-же может определить степень заболевания больного. И как ни странно, но всё это всё равно немного смахивает на обычную симуляцию. Но лишь немного!

Кстати, пареньку стало лучше. Сейчас он спит, после того дикого состояния, когда в силу вступают какие-то тёмные страшные силы, что до поры до времени таятся в организме человека, заставляя полчаса назад это бедное тело колотится оземь в припадке буйства, не боясь принести себе увечья.

О чем идёт речь? О человеке, о его разуме, что становится в такие минуты неподвластен своему рассудку, ничьим уговорам и увещеваниям. И в эти минуты ничем нельзя обуздать эту странную силу… Остаётся ждать, пока она отступит…

Паренёк спал, настрадавшись, намучившись. Он, то смеялся тихо во сне, то всхлипывая, плакал, пытаясь всё время произнести одну и ту-же фразу:

– Я приду… я приду… ты жди…жди…

Ждать, пока парень отоспится, не имело смысла. Скоро наступит новый день. Судя по тому, что сейчас ночь, и что утро всё равно настанет, это событие остаётся ждать недолго.