Текст книги "Эртэ"

Автор книги: Татьяна Каменская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)

– Я открою дверь? – Далв смотрит с надеждой на доктора, но тот молчит, находясь все ещё под впечатлением увиденного, поэтому он смотрит на мальчика непонимающим взглядом.

– Здесь нет охраны! Маг поставил замок на кодовую сигнализацию. – вновь говорит мальчик торопливо, стараясь не сорваться в крик. – Замок? Замок я быстро открою. Вот только разберусь в кодах…

– Отчего здесь нет охраны? – доктор обращается к женщине, так как Далв уже ничего не слышит. Он сосредоточенно ушёл в возню у ржавого пульта-переключателя.

Женщина усмехнувшись отвечает Апрелю:

– Маг был слишком уверен, что его система защиты надёжна, не учитывая того факта, что время не стоит на месте, и всё устаревает. Он думает, что здесь, у подножия горы Ос уже никого не осталось в живых. А значит, кто может ему противостоять? Реки Вилона всё ещё требуют своих жертв, а потеря крови не располагает к движению. Из жертвы проще кровь высасывать постоянно и порциями. Понемногу, но верно! Зачем же тратить силы на подавления восстания…

Женщина, вновь усмехнулась и тихо продолжила:

– К счастью, при первой встрече Маг не почувствовал в тебе серьёзного соперника, и неожиданно натолкнулся на преграду, которую теперь ему необходимо сломить всеми силами. К тому же, задержка свадьбы с Мариной почти на целый год, разбивает его эфемерные планы насчёт создания бесперебойного потока кровавых рек Вилона…

– Ты сказала на год? Значит ли это, что я буду искать Марину почти год?

– Ты недалёк от истины. Но время так быстро летит, претерпевая изменения…

– Что мне время! – вскричал доктор. Я даже не знаю где сейчас Марина? И выдержит ли она, ведь её болезнь так коварна…

Доктор не мог больше продолжать, и поэтому замолчал, напряженно глядя на Далва, что всё ещё возился у небольшого пульта. Он не мог поверить услышанному. Целый год поисков? К чему они приведут? Где Эртэ? Неужели она не получила его сообщение? Зато рыжая Алена уже несколько раз возникала на его пути, он это знал и чувствовал…

– Неужели ты так ничего и не понял, Последний потомок, из всего того, что ты здесь услышал и увидел… – вдруг слышится ему голос знакомый и такой долгожданный, немного резкий и грубоватый, немного с хрипотцой, словно намерено простуженный, немного насмешливый, немного грустный, который неожиданно заглушается треском открываемых замков и скрипом поддавшихся движению дверей…

Доктор озирается по сторонам, словно стараясь увидеть неподалёку обладательницу таинственного голоса, но кажется, это всего лишь обман. Перед ним затянутая в парчовое платье женщина – кот, а за её равномерно колышущимся куполом юбки зияет черное отверстие дверей, откуда идёт неприятный запах гниющей плоти, нечистот и протухшей крови…

Кажется, что это разверзлась сама гора, словно вывернувшись наизнанку всем своим затхлым нутром. Ну-ка, посмотри, какая я изнутри! Нравится?

Встряхнув головой, доктор отгоняет от себя это странное наваждение обмана, но тут вдруг тишину подземелья оглашает громкий крик Далва. Он, а за ним женщина-кот, бегут навстречу тем людям, что словно тени, медленно движутся им навстречу.

Это люди-тени, или люди – призраки? А проще, это бредут скелеты, обтянутые тонкой прозрачной кожей, а может быть обычной папиросной бумагой. Вместо глаз у них впадины, откуда тускло светится взгляд якобы всё ещё живого человека. Плача, Далв обнимает скелет, лишь отдалённо напоминающий мужчину. Лохмотья грязные и бесформенные, не скрывают его ужасающей худобы. Мужчина отстранённо смотрит на ребёнка и едва ли в его потухшем взоре чувствуется жизнь… Медленно, едва переставляя высохшие ноги, к Далву бредёт женщина, судя по её длинным свалявшимся волосам, да рванному одеянию, лишь отчасти напоминающего то, что когда-то было платьем. И вновь безжизненный взгляд женщины не выражает эмоций и чувств, ей как-будто всё равно, что маленький мальчик трясёт её за руки, и с надеждой заглядывает ей в глаза. Нет в них света жизни. Нет радости от встречи с сыном. В них – пустота!

– Мама, мама очнись! Это я, твой сын, мама… – с отчаянием кричит мальчик, пытаясь встряхнуть женщину, разбудить её, привести в чувство, но всё бесполезно.

Тусклый взгляд женщины ничего не выражает. Лишь мелко-мелко трясётся её острый подбородок, да временами страшная судорога искажает её лицо, делая её отвратительной, ужасной, похожей на монстра…

– Отойди Далв! – визгливо и противно, хоть уши затыкай, разносится по подземелью громкий женский крик.

Это кричит женщина-кот, обращаясь к Далву, к которому, медленно склоняясь, вновь тянется с поцелуем женщина– монстр. Раздавшийся крик на мгновение останавливает её движение. Чуть склонив голову– череп с остатками облезшего волоса, женщина – монстр злобно сверкнула глазницами в сторону визгливой соперницы, ухмыльнувшись, погрозила ей костлявым пальцем, и опять потянулась к мальчику.

Но Далв словно не замечает всех этих странностей. Он радостно тянется к женщине.

– Обернись, Далв! Обернись ко мне… – несётся отчаянный, толи женский, толи кошачий визг, да такой громкий, что от неожиданности мальчик вздрагивает и оборачивается, выпустив из своих объятий женщину– монстра, в которую летит камень – голыш, пущенный доктором.

И вовремя! Мужчина-скелет, оскалившись в страшной улыбке, подался в сторону мальчика, что-бы схватить его, неловко запрокинул свою костлявую ногу и, не удержавшись, с жутким грохотом упал на женщину-монстра, при этом, почти чудом не задев увернувшегося от них в сторону Далва. Но Далв всё-же неловок. Споткнувшись, он тоже падает…

– Держись, Далв! – кричит доктор, и толкает с силой от себя то, что напоминает ему анатомический скелет, обряженный в трухлявые одежды, неожиданно возникший перед ним.

Гремят кости, летят в разные стороны обрывки истлевшей одежды, в воздух поднимается столб пыли, вокруг разносится такой жуткий смрад, что хочется сильнее заткнуть нос и скорее бежать от этого места. Подскочив к Далву, доктор почти выдергивает его из кучи костей, гниющего мяса, ползающих по земле червей опарыша, и трухлявой одежды, отдающей замогильной сыростью.

Плачущий Далв дрожит и испуганно жмётся к доктору. А тот, обхватив ребёнка за плечи, тащит его за собой, стараясь быстрее уйти от страшного места, и увлекая мальчика вглубь лабиринта таинственной пещеры, переходит на стремительный бег.

Они бежали долго. Когда доктор, наконец, останавливается, Далв успевает выплакать все свои слёзы, что накопились по – видимому, с того самого дня, когда он плакал перед доктором в последний раз у реки…

Шмыгнув напоследок носом, Далв насторожённо смотрит на доктора Апреля, но тот, пожав плечами, говорит просто:

– А ты храбрец! Обниматься с монстром даже я, взрослый, не решился бы…

Заплаканные глаза мальчугана тотчас просияли, но тут-же вновь наполнились слезами:

– Я думал… я думал, что это моя мама и…и мой отец…

Широкая ладонь доктора ложится на голову ребёнка. Пригладив ребёнку растрепанные волосы, доктор с грустью произносит:

– Это ловушка! Здесь нет твоих родителей. Жаль, но мы… немного ошиблись…

Да! Он не мастер успокаивать детей! Даже со Славкой он разговаривает как со взрослым. Интересно, где та чудная красотка, что визжала пять минут назад истошным голосом? Это женское дело успокаивать детей, а она бродит неизвестно где. Сбежала? Всё возможно! Кошка всегда гуляет сама по себе! Хотя, с чего он так кипятится? Какая она кошка! Обычная женщина, слегка похожая на кошку. Мало ли людей на земле, напоминают животных. Она помогла и была такова! Следует признать, что если – бы не эта женщина с удивительным чутьём и своей, поистине кошачьей недоверчивостью, что сталось бы с Далвом, который иногда так напоминает о детстве, о сыне Славке…

– Укус, или поцелуй монстра, вещь, весьма пренеприятная… Человек слишком беспечное существо, поэтому, впредь попрошу не делать таких скоропалительных выводов о других, и не надеяться, что в нашем путешествии можно за счёт других спокойно отбрыкаться, и отлежаться на домашнем диване. Быть может, трудности только начинаются, и каждый шаг для вас может оказаться, увы, последним…

Женщина-кот, собственной персоной! Она похожа на строгую учительницу начальных классов, а доктор и Далв смахивают на двух провинившихся учеников. За огромными очками – фарами неистовым фосфорическим огнём горят её глаза, невероятно бездонные в своей желто-зелёной пучине, и слишком строгие.

Отправив резким движением на нос-пуговку огромные очки, женщина-кот заявляет скрипучим, и малоприятным голосом:

– Па-апрошу, впредь не отпускать от себя ребёнка ни на шаг…Иначе, вы рискуете провалить всё дело…

Она права, тут ничего не скажешь! Доктор очень остро чувствует, как он виноват. А всё из-за того, что он поверил Далву в отсутствие охраны горы Ос.

– Впредь этого не повторится! – пробормотал он, покосившись на мальчика, а затем на женщину. – Каюсь, виноват…

Какая сосредоточенность в лице женщины и мальчика! Просто торжественная линейка в школе! Как странно видеть одинаковое выражение лица в этих двух совершенно чужих друг другу людях. Кто они? Единомышленники? Едва ли! Тогда зачем, для чего они все трое тут, и вместе? Что их связывает? Марина? При чём здесь она? Или их всех притягивает гора? Таинственная гора Ос… Кажется, от изобилия нерешённых вопросов начинает болеть голова. Лучше не думать. Проще наблюдать и ждать, вернее, действовать, не думая, куда кривая выведет…

Значит так! Вот Далв, сосредоточенно уставившись себе под ноги, старательно обходит камни, словно боясь споткнуться и упасть. Вот женщина, что бредёт устало рядом, она тоже думает какую-то думу, отчего её маленький носик так забавно подрагивает, что поневоле на её красивом личике начинают мерещиться длинные кошачьи усы. Что за чушь, при чем здесь усы? Что из того, что женщина похожа на кошку, красивую, умную… и даже слишком умную. Бр-р-рр, опять бред какой-то…

– Когда вы доктор будете дарить меня Магу, не забудьте, пожалуйста, вырвать у меня три волоска. Зачем? – как-бы безучастно переспрашивает женщина, хотя едва ли нужен вопрос, на который тут-же звучит ответ: – А для того, что-бы вернуться…

Какой грустью наполнены её последние слова, от которых в странную пустоту погружается сердце доктора. Словно чья-то железная рука, самым бессовестным образом вторглась в его нутро и вынула его мятежную душу. Значит ли, что ему опять нести потери?

– Доктор, вы изменились в лице! Вам страшно? – женщина – кот прекрасна, мила и трогательна в своей заботе о его самочувствии. – Но позвольте заметить, милейший, всё это ни к чему, и свои эмоции следует держать на привязи…

– Как вас зовут? Для чего вы здесь? Вы, скажете мне это, наконец? – грубовато перебивает её доктор, не обращая внимания на удивленно взметнувшиеся брови – ниточки странной женщины.

– Вам это совсем ни к чему! – отвечает женщина после некоторого молчания. – Мы расстанемся здесь, всё идёт к тому. Не переживайте. Всё произойдёт как в сказке. Я останусь Магу, ну а вы добудете коня. Он должен доставить вас в Царство вечного холода. Сейчас… – подняла она руку, предупреждая новый вопрос. – Сейчас для вас наступает самая благоприятная пора. Старик Лес поручил мне привести вас сюда, в пещеру, что и требовалось сделать. Оглянитесь, уважаемый доктор! Не смотрите, что пещера пуста, мы находимся в самом центре хранилища сказок, преданий, легенд и вымыслов, в основе которых всегда была и будет главной любовь и человеческая мысль, наделённая силой, способная сдвигать горы, переноситься во времени и пространстве в любое направление, хоть вперёд, хоть назад…

– А в будущее? – подал тонкий голосок Далв, и женщина – кот ласково улыбнувшись, ответила:– В будущее мы тоже можем попасть, хотя для кого оно будет считаться будущим, мой мальчик, а для кого и далёким прошлым…

Женщина погладила малыша по голове, и доктор с удивлением подумал, что этот момент он уже где-то мог видеть. И умиление женщины от избытка нежности к ребёнку, и тревогу в её глазах, черных и блестящих, толи от набежавшей слезы, толи от того трепетного чувства, которое и является обычной материнской любовью…

– Я думаю… – начал доктор, но женщина перебила его, и ту мысль, что он вознамерился произнести, и которая безвозвратно умчалась, видимо в тёмные лабиринты пещеры.

– А я думаю, пришла наша пора! Вам, доктор, следует привести себя в надлежащий и соответствующий вид. В комнате истории фактов, вы выберете себе подобающий костюм. Не стесняйтесь в выборе. И не комплексуйте. Нужно принять достойно это приглашение от Мага, в котором он приглашает на бал… и всё такое прочее…

– Опять на бал? – возмущенно бормочет доктор Апрель.

– Не опять, а снова, мой дорогой доктор. Считайте, мы в самом начале пути. Благодаря Лесу время вернулось на свою исходную позиции, не упустите такой благоприятный момент…Прошу вас!

Малоприятный и скрипучий голос женщины не даёт повода для новых возражений.

– Но где это приглашение? Едва ли мы его получим… – неуверенно вставляет реплику доктор.

– Здесь, в этом конверте то, что все мы ждем с нетерпением!

Голубой конверт, самый обыкновенный и прозаичный, лежит на небольшом подносе. Появившись ниоткуда, прямо из воздуха, он отсвечивает уже знакомым голубоватым свечением. Когда-то, точно такой-же голубой ореол окружал Далва. Да он и сейчас ещё виден, если внимательно присмотреться к ребёнку. Таинственный ореол, цвета индиго!

Женщина проводит ладонью над конвертом и её ладонь вдруг вспыхивает голубым мерцающим светом. Женщина самодовольно улыбается и качает головой.

И вот уже конверт вскрыт и тихий нежный голос, что пришел на смену скрипучему, простуженному голосу, монотонно читает затейливо написанное письмо. Сленг довольно устаревший, но красивый, чего уж греха таить. Очень приятно слышать, как тебя величают сударем и просят принять приглашение, помимо бала, в охоте на дикого зверя…

…надеюсь Вы и Ваша сестрица, красота которой подобна последнему лучу заходящего солнца, не побрезгуете принять приглашение, и пожить некоторое время в моём замке, где сможете принять участие в различных розыгрышах, карнавальных представлениях и даже поучаствуете в столь диковинном развлечении, как последняя попытка послания или последняя попытка возрождения, кульминацией которого явится последнее танго…

– Многовато всего… – кривит губы доктор.

– Не договаривать слова, в которых заключён смысл, или обычная тайна, самое большое его свинство! – замечает женщина, и вздохнув, читает дальше:

… Не спорю! Я надеюсь, что именно последнее танго с вашей сестрицей восполнит тот пробел, что испытывает одинокий мужчина, не знающий долгое время самого обычного человеческого общения… не говоря о женском участии…

– Лицемер! – презрительно кривит губы женщина. – Что он знает о женщинах!

…кстати, насчёт праздника. Вы, мои гости! Вы завершаете его! Я вас жду! Вы попадёте на мой праздник и получите великолепный подарок, который выберете сами, и который достоин вас. Шарады, клоунады у нас в большом почёте, так что, не задумывайтесь над вечерним костюмом. Костюмы Адама и Евы, я не смею вам предложить, но надеюсь, кусок обычной тюли предложенный в подарок вашей сестрице, будет весьма и весьма приятен для глаз моих. Надеюсь, мой дорогой друг не сердится на меня за данный каламбур…

Ваш покорный слуга, Великий Магистр магических наук и Главный Маг-Волшебник и Повелитель Маггутов. С чем и остаюсь… Ах-х…

Белый лист бумаги упал на пол и тихо покачивается, вверх-вниз, словно маятник или маленькие весы, на которых лежат две противоположности: да-нет, черное-белое, доброе-злое… Так что же победит?

– Ну вот! Сам Маг делает мне вызов, сразится с ним. Думаю, мне нужно принять приглашение! – стоит больших усилий сохранить спокойствие и скрыть то нервное напряжение, что вдруг овладевает доктором, когда он понимает, что-то уже должно проясниться насчёт его Марины…

Далв поднимает с пола письмо, и передаёт его женщине, которая смотрит бумагу на свет, и довольно хмыкает, увидев размытые водяные знаки. Затем подносит письмо к носу и начинает внюхиваться в каждую строчку письма. Далв во все глаза наблюдает за странными движениями женщины, но скоро ему это наскучивает и он начинает что-то выискивать на стенах пещеры. Кажется, его привлекли те рисунки древних людей, которые когда-то жили здесь, много тысячелетий тому назад. Если бы не это письмо, доктор мог устроить Далву экскурсию по огромным залам пещеры и показать ему такие редкие наскальные рисунки, которые едва ли кто ещё видел, и в которых мог преуспеть лишь тот, кого судьба наградила даром воображения и удивительной фантазией…

Вот в том темном углу в потайном выступе скалы находится красивый лучистый камень, которым была выбита одна из лучших, но незаконченных наскальных картин юного древнего художника, которого все звали…

Как странно, он забыл как звали того ловкого мальчишку. Он лишь помнит, как однажды тот мальчик тайно от всех пробрался в таинственный зал пещеры. Сюда могли попасть только избранные, и те женщины, которые сознательно выбрали свой нелёгкий путь. Зал был огромный и кроваво-красный от растущих кругом сталактитов. Он был очень похож на священный сосуд жреца и поражал странным сочетанием алого и черного цвета. Эти цвета словно подчёркивали то торжественное великолепия и странное чувство ужаса, что рождали в глубинах души эти кроваво-красные сталактиты, которые были словно живые так как они подпитывались кровью обречённых на муки женщин, или наоборот…

Да-да, вот сейчас… сейчас за этим выступом должен быть храм жертвоприношений. Главное место пещеры– этот огромный зал, построенный из грубых монолитных плит скальных пород. Там, у стены стоит громадный жертвенник, и от него идет небольшой желоб, по которому когда-то сливались и смешивались воедино в большой каменной чаше свежее молоко, молодое вино и женская кровь… Огонь, что горит посередине зала, тихо потрескивая, освещает высокий потолок пещеры. Это жертвенный огонь. Он зажигается тогда, когда женщина готова стать матерью. Это таинство! Оно сродни великому чуду, которое не каждому ведомо, а тем более мужчине.

Женщина, готова стать матерью! Жрецы в своих кровавых одеждах похожи на странные и уродливые существа. Они, молча и методично, делают каждый своё дело. У них обет молчания. Они не должны разговаривать меж собой, потому-что они мужчины, и даже их тихий шепот будет вызывающе громко звучать под этими кроваво-красными каменными сводами. Это может разозлить главного духа и покровителя племени, а иначе, тот может затушить жертвенный огонь пещеры. Огонь не должен погаснуть, потому-что тогда… потому-что…

Как странно, но закрывая глаза, Сергей Викторович в своём сознании вдруг видит женщину, которая мечется на высоком каменном жертвеннике. Она кричит, широко раскрывая свой багровый и бездонный рот, но её крики гаснут под сводах пещеры. Как странно это видеть! Как ужасно видеть страдания женщины, её обезумевшие от боли глаза, её искусанные в кровь губы, её руки, побелевшие от напряжения, мраморную белизну её ног, разведенных в стороны и алые пятна крови на кипельно – белой рубахе…

Лишь слышно, как громко потрескивает жертвенный огонь в центре зала, да тихо шуршат своими одеждами жрецы. Один из них держит сосуд с красным вином, другой с молоком. А третий, по видимому, самый главный, закрыв глаза, и подняв вверх руки, что-то тихо бормочет себе под нос. Хочется тоже закрыть глаза, что-бы не видеть, как ярко – красная жидкость вдруг начинает стекать по каменному желобу маленьким водоворотом, живописно смешиваясь с белым потоком. Как одуряюще сладко пахнет вином и молоком… Но нет, это приторный запах крови, от которого начинает мутить в голодном желудке мальчика, и поэтому хочется стошнить прямо на пол этого священного зала.

Кружится голова, всё сильней и сильней, по мере того как каменная чаша наполняется ярко-красной жидкостью. Сейчас она прольется… Вот сейчас откроют заслонку, и яростный поток ярко-красной жидкости хлынет в длинные желоба сосудов…словно кровавая река…

Видимо надо подставить свой любимый скребок под каменную заслонку и тогда ярко-красный поток иссякнет, и кровавая река остановит свой бег…

Детская рука тянется к выступу в чаше, к маленькой заслонке… Сейчас, вот сейчас… но мужской голос, разгневанно и очень громко кричит:

– Влад…

– Что? – доктор растерянно смотрит на женщину-кота, словно застигнутый врасплох на месте преступления…

Хотя…. если учесть, что лучистый камень– скребок пролежавший века и тысячелетия в потайном выступе скалы, теперь находится в кармане доктора, тут есть от чего растеряться…

– Я понимаю, тут есть от чего растеряться, и даже прийти в восторг или умиление. – женщина сосредоточенно смотрит на доктора, словно ожидая вопроса. Но не дождавшись ничего, продолжает:

– Древние наскальные рисунки пещеры ещё полностью не изучены, но вам ли доктор лазать по этим пыльным стенам, а тем более удаляться в какие-то малоизученные дебри пещерных залов. У вас, мой друг, другое! Соберитесь с мыслями, и, послушайтесь здравого совета… Я думаю, нам следует принять приглашение…

– Я в этом ни минуты не сомневался. Я даже не говорил нет… – пробормотал доктор, на что женщина – кто лишь хмыкнула недовольно, но продолжила:

– Итак, меня волнует одно-единственное слово. Последний! Уж, очень много раз, оно встречается на нашем пути, Последний потомок Владов…

– По-вашему, я тоже вхожу в этот перечень? – пробормотал доктор, словно не замечая, как гневом блеснули глаза женщины, и как мелко задрожали её губы

– Я вот тут вспомнил о ребёнке. Вернее о Далве. – начал доктор, обернувшись, что-бы отыскать глазами мальчика. Не найдя его он вздохнул:– Ну да, я о Далве! Там, куда мы стремимся в почёте охота, развлечения на балах и маскарады, и всё это не лучшим образом сказывается на детях. И потом, мне не нужен такой отдых и сама охота. Мне нужна Марина…

– Ну наконец-то, вы вновь вспомнили о жене! – женщина-кот даже захлопала в ладоши. – Вспомнили, что вам нужна Марина и что вы уже год скитаетесь в поисках истины. Ну не год, чуть меньше, но сознание ваше не доросло до должного уровня. Не мотайте головой, иначе время просто помчиться от нас. Вы постоянно уходите в дебри истории, а время, оно летит, и ой, как быстро! Пора, Последний Потомок Владов! Вам, милейший, пока что, дозволялось ни шатко, ни валко следовать собственным воспоминаниям, так как через них нужно было постигать истину. Но наступают другие времена, и здесь не место ностальгии по прошлому. Как нет и ужаса перед будущим. В вашем измерении всё пока происходит в ускоренном темпе. И вместе с тем всё остаётся…за кадром. Последние витки времени, последние штрихи к незаконченной картине древнего художника, последний осенний бал, после которого наступит пора вьюг и метелей, последний нежный взгляд, последнее, но такое важное слово… Так цените это слово!

Кстати, уважаемый доктор, приглашение на бал вытребовал для нас старик Лес! Для этого ему пришлось пожертвовать ещё одной сказкой для всеобщего блага, и даже подкупить секретарей, воронов-падальщиков…

Не принюхивайтесь доктор, здесь не несёт падалью. Совсем наоборот! Кто знает, какая сказка, или правдивая история канула в Лета из-за нас, неверующих, какая легенда уже никогда не затронет сердца влюблённых? И каким равнодушием, какой ледяной коркой, или налётом морозного инея покроется в книге Судеб то сердце, что должно было принять через года, через века, через тысячелетия удивительно прекрасный опыт человечества, бездарно и кощунственно уничтожаемый людьми…

– Как много пафоса! От вас это слышать тем более неожиданно. Мне кажется, всё это уже ни к чему не обязывает современных людей. Вам, какое до этого дело! До легенд и сказок! – сухо произносит доктор, но женщина от возмущения изгибает свою длинную шею и шипит, словно дикая кошка.

– Вам много чего кажется ненужным в последнее время, уважаемый доктор! Вы уже устали! Я понимаю, инфантильность сейчас в фаворе. Но дело не в этом! По крайней мере, вы, Последний герой будущей сказки, под секретным грифом "Современник Третьего тысячелетия"! Так и отдувайтесь за такое высокое звание по полной программе! Ну хотя бы достойно закончите своё тысячилетие! Не трусом, и не бездарным прожигателем… сказок! Кстати, именно для вас Маг готовит последнюю попытку послания, и последнюю попытку возрождения, а на десерт он собирается станцевать последнее танго…Шикарный танец любви и страсти… Ах, на вашем остывающем трупе! Ну, и как вы на это смотрите? Вдумайтесь! Танец любви и страсти на вашем холодном трупе! Но это полбеды! Чёрт с вами! Страшно другое! Больше никогда не произойдёт воскрешения этих чувств на земле! Наступают последние мгновения, когда любовь достигнет своей кульминации. И вот тогда она прекратит своё победное шествие по земле! Расшифровываю, для особо непонятных! Любовь изымут, возьмут ещё чуть тёпленькую, заморозят, законсервируют как компот, затем отфильтруют, выхолостят и тем самым уничтожат. Любовь станет мертва…

– А страсть? Она останется?

– Она ничто без любви! Исчезает одно, уходит другое. Даже любовь к Марине…

– Но причем здесь Марина? Она моя…

– Как глуп и невыносим своей тупостью человек! Кстати, по– всему, вы не станете помехой Магу. Вы кульминация этого вечера. Вы и ваш достопочтенный труп!

– А Марина? – упрямством доктор доводит весь разговор до странного абсурда.

– А Марина станет, наконец, в Великую ночь любви, женой Великому Магу, а затем её царственная кровь… нет, подобие крови, соединение молекул ДНК и РНК с зелёной трупной жидкостью, даст страшное и долгожданное порождение, которое назовут чудом генной инженерии. И вот тогда химеры и мутанты заполонят всю землю. Вы этого хотите, доктор?

Странные глаза у этой женщины. Толи коварные, толи наоборот, полные сочувствия и тревоги. Они постоянно меняются. Из черных, они становятся зелёные, затем из зелёных они стали карими с лучистым ободком вокруг зрачка, потом вновь они становятся светло-зелёные, почти салатного цвета, но лучистый кружок зрачка всё-же обведён черной контурной линией. Удивительно красивые глаза! Их обладательница удивительно красивая женщина. Её странная, неземная красота завораживает, и даже околдовывает. Не такими ли были колдуньи в средние века инквизиции? Её иссиня – черные волосы ниспадают длинными волнистыми прядями на блестящее парчовое платье. Этой красотке больше подойдёт современный костюм бесбашенной байкерши. Хотя ей впору будет и кожаная тужурка комиссара красной революции, с неуклюжим маузером в руках, и тяжелые кирзовые сапоги девочки – комсомолки, прокладывающей в условиях вечной сибирской мерзлоты железнодорожные рельсы, а вечером, залепив кровавые мозоли пластырем, бегущей на танцы в местный молодёжный клуб, где она с надеждой будет вглядываться в группу парней, пытаясь угадать своего будущего суженого-ряженого. Она вновь готова кинуться и раствориться в этой новой для неё эпостаси. Она готова стать хорошей женой и хорошей матерью, и погрузиться в ту рутину, что представляет собой обычная семейная жизнь. Не спать ночами с ребёнком, варить супы и борщи мужу, стирать его носки и слушать терпеливо и снисходительно весь тот бред, что может нести пьяный до чёртиков мужчина. А может, это всего лишь так кажется. И вечная любовь не для них? Может как раз, рутина семейной жизни и неудачный портрет родителей совращает таких девочек, что они сбегают из дома и готовы идти на панель жизни, надеясь, что там будет вечный кайф, вечный праздник, вечная любовь! Увы! Жизнь, это вечный труд над собственным эго. Жизнь, как вечная лотерея, повезёт-неповезёт! Сама жизнь – это уже подарок! Большой или маленький, не важно, но подарок! А каждый день подарки– это уже напряг. Привыкнем? Едва ли с такой мятежной душой. Уже и кайф не тот, и праздник прошёл, а любовь толи заблудилась, толи постояла у калитки, но так и не постучала в дверь…

Зачем тогда говорить о вечности жизни? Ради красного словца, ради хорошей встряски, или ради того что-бы стать для кого-то волонтёром своего истинно прямого предназначения. Значит именно такие амазонки могут однажды явиться к нам во сне или наяву, что-бы перечеркнуть все прежние представления о мире, как о чём-то непонятном, ненужном, или рутинном?

Значит ли это, что когда-то именно с ней, доктор защищал в своих снах тот мир, что был представлен перед ним однажды как нежный, и очень хрупкий сосуд, в котором бьётся очень ранимое сердце. Едва ли он тогда что-то понял! Он был ещё слишком молод. Едва ли тогда всё это касалось его семьи. И может, поэтому он был более смелым, напористым, не знающим жалости к своим врагам. Но теперь на кон поставлена жизнь его любимой Марины. И он не может, как прежде лишь бить и крушить. Бить и крушить! Лишь бить…

Славка, его сын, должен быть где-то рядом, а где, это ещё предстоит узнать. Следует торопиться, но если бы знала эта красотка, скольких нервов стоит его показное спокойствие. Она хорезматична и в тоже время более спокойна в отличие от него. Вот только тонкие крылья её узкого удлинённого носа слегка трепещут и выдают волнение. Что это? Предвкушение борьбы или жажда крови противника? И кто это? Женщина – кот, или настоящая амазонка, имя которой…

Всё-же не стоит притворяться! Какое это приятное безумие, бродить рядом с этой ослепительной красавицей по пыльным залам пещеры в таком смешном, и комичном виде. А также, полное безумие выслушивать весь этот бред от малознакомой женщины, обвиняющий тебя в чем-то непонятном для восприятия, что-бы в конце концов ты тихо начинал ненавидеть себя за странное и непонятное малодушие. Что это? Издержки детства, когда он рос всегда и во всём послушным мальчиком, или непонятная трусость, граничащая с ложной стыдливостью называть вещи своими именами? И почему эта женщина имеет право так резко говорить с ним, допытываясь, хочет он или не хочет засилья страшных химер и мутантов…

К чёрту химеры, к чёрту мутанты! К чёрту его беспокойные сны… Хотя…Почему надо было позволять этому фокуснику в красном тюрбане беспрепятственно парить в квартире? Над чужой территоррией? Надо было схватить бородача, да наподдать ему хорошенько по "одному месту", или хотя бы спустить по лестнице. И тогда не было бы никаких проблем…

"Пока не споткнеши о камень раз… пока не споткнеши о камень… вдругорядь…".

Камень, о который споткнулся доктор, падение и пыль, в которую носом уткнулся Сергей Викторович слегка охладили его эмоции. И его попутчица, также повредила себе ногу, ударившись о камень. Тут-же скривившись, она завертелась волчком на одном месте, но когда боль прошла женщина внимательно посмотрела на живописные камни наваленные кругом на земле и хмыкнув, сердито произнесла: