Текст книги "Куда летит "Эскорт" (СИ)"

Автор книги: Татьяна Губоний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

– Фигляр, – беззлобно проворчала Чикита. – Так что Пекарь? Он что же, не лидер Сопротивления?

– Об этом я ничего не нашёл. Может, косвенно? Народность Фон одна из первых объявила о несогласии. Ещё при формировании мирового Парламента. Их никто не держал, у аркилов с этим строго. Добрая воля. Тем более, что и другие племена, живущие поблизости, присоединились. Африка исторически не любит прогресса. У них тут и коммунизм был, и демократия, однако, кровные узы им дороже всего. В результате очень скоро слова «свободные территории» и «западная Африка» стали синонимами. А тут ещё и Указ.

Чикита посмотрела на него вопросительно.

– С законодательной и исполнительной властью я ещё не закончил, капитан, но Парламент, похоже, у нас теперь один за всех. Правительства, как такового, не существует. В общем, этим Указом они закрепили своё решение о том, что все непрошедшие метаморфоз земляне должны покинуть границы Федерации. Понравилось это далеко не каждому, включая некоторых совместимых, но никто ничего не оспаривал. Тихо снялись с насиженных мест и переехали сюда.

– А ты? Домой хочешь?

Степан стушевался: – Ну, можно съездить ненадолго.

– А что так?

Чикита спрашивала так серьёзно, будто не знала, что для непрошедших метаморфоз гостевая норма непрерывного пребывания на территории Федерации составляет семьдесят два стандартных часа. Может, и правда, не интересовалась?

– Мать жива? – спросила она.

– Жива-здорова. Зовёт. Говорит, есть серьёзные наработки по отращиванию конечностей, – он совершенно смутился. Зачем эти разговоры? Если капитан хочет от него избавиться, то пусть так и скажет. Он сразу уйдёт.

Додумать Степан не успел, дно флайера подскочило, и пилот застрекотал по-своему. Из сказанного ухо Степана выловило полузнакомое «ремерси». Это что? «Мерси» два раза? Поди их разбери без имплантата.

Капитан уловила его замешательство и перевела: – Извиняется. Режим неудачно переключил. Подлетаем к Котону.

Глава 2. Во дворце Пекаря

В степенном немолодом человеке, занавешенном чем-то наподобие золочёной попоны, от бесшабашного Пекаря осталось немного. Но и на главу могущественного племени, по меркам Степана, он не тянул. Где слоны, рабы, опахала? Ничего этого не было. Более того, в широком внутреннем дворе резиденции вообще мало кто обратил внимание на царёвых гостей. А народу там было немало. Кто-то что-то мыл, кто-то что-то пилил… Из пёстрой толпы выделялась только просто одетая женщина славянского типажа. В белой майке, берцах военного образца и закатанных по икры маск-штанах – она доила козу под невысокой пальмой.

Откашливаться на этот раз почти не пришлось. Сначала, конечно, флайер садился, потом он взлетал, но вымощенный камнем двор был выметен достаточно чисто.

Чикита спрыгнула с подушки чуть ли не на руки самому властелину.

– Чикитулик, ты ли? Поверить не могу!

В этом департаменте без изменений… Пекаревы сюси-пуси по-прежнему оставались за рамками понимания Степана. И хорошо, что ему самому досталось только сухое: «Привет, Коршак!». Он кивнул и пристроился за любезничающей парочкой, плавно скользящей вверх по пологим ступеням широкого дворцового крыльца.

Наверху хозяин пригласил гостей жестом вовнутрь помещения, вошёл вслед за ними сам и плотно прикрыл за собой обе створки входной двери. Когда он развернулся к заметно посерьёзневшей Чиките, Степан напрягся. Ого! Да она, практически, приготовилась к бою! Понял это и Вениамин, который вырос из имени Веня, как из старой вещи. Теперь он смотрел на гостей сухо, даже зло.

– Полагаю, нам нужно сразу расставить все точки над «i». Не могу сказать, что я рад вас видеть, но и жизни вашей здесь ничего не угрожает. Поэтому можете расслабиться, капитан Ким.

– Генерал Пекарь.

– В прошлом. Всё в прошлом. Пройдёмте в кабинет, господа. Вы же хотите разговора? Там удобнее. Кресла, минибар… – и он лениво махнул рукой куда-то вглубь дворца.

Степан замешкался, но Чикита пошла, и он послушно поплёлся следом.

Кабинет генерала был обставлен в английском стиле. Даже стены его были обшиты дубом, и что-то подсказывало Коршаку, что самым настоящим английским… Тяжёлые викторианские стулья с подлокотниками формировали группы по предназначениям. Вот эти два, у книжных полок во всю стену, наверняка, для чтения. А эти три, вокруг круглого столика, обитого выцветшим зелёным сукном, – для джентльменских игр, не иначе.

Совершенно не принимая в расчёт Коршака, Пекарь пригласил Чикиту к камину, перед которым под традиционным углом располагались два глубоких ушастых кресла. Кроме того, поскольку, сидя у камина, джентльменам полагалось, очевидно, курить трубку и потягивать бренди, неподалёку от каждого кресла стояли миниатюрные столики с серебряными подносами и наборами бокалов из хрусталя. Для довершения антуража не хватало только потрескивающего в камине огня и повизгивания борзых, в остальном же картина являла собой прообраз загородного дома зажиточного английского джентльмена прошлого века. По крайней мере, в представлении американского мальчика, папа которого держал автомастерскую в штате Техас, а мама воспитывала детей, это было именно так.

– Начинайте, капитан, – подбодрил Пекарь собеседницу. Вышло это у него очень высокомерно. Его жесты и в прошлом были замедленны и плавны, но такой оттопыренной нижней губы Степан за ним раньше не замечал. Вообще-то, молодой Веня был по-своему удивительным – в нём успешно сочетались вполне европейские черты лица с совершенно чёрной кожей. От этого он казался особенным, утончённым. С годами этот эффект потускнел…

– Что вы так смотрите? – Звякнуло стекло, зажурчал напиток. Степану мало что было видно из-за высокой изогнутой спинки Вениного кресла. – У вас же ко мне претензии! Я вас предал, приговорил к смерти, оболгал, так ведь?

– Каким образом на борту оказался кристалл? – голос Чикиты был едва различим.

– Ого! – царско-королевская фигура пришла в движение, – То есть вы хотите сказать, что вас волнует не только ваша личная шкурка?

Степану захотел подойти поближе и съездить Пекарю по морде. Чиките, наверное, тоже. И почему только она молчит? Этого она, похоже, не знала и сама. Казалось бы, спрашивай – не хочу. Собеседник в настроении. Но она выглядела так, будто умножала в уме четырёхзначные цифры. За последнюю неделю в её голове сформировалось бесчисленное количество событийных вероятностей, ни одна из которых так и не вписалась в предложенный жизнью трафарет. Если здесь подходит, то там жмёт. И наоборот. Потому и вопросы давались ей нелегко.

Веня это понял, крякнул и кивнул.

– Непонятно. Согласен. Если в распоряжении землян был транспортный буй, то почему это хранилось в секрете, так? И зачем посылать сотни переселенцев в многолетний путь туда, куда можно скакнуть одним прыжком? Так и есть, всё верно. С точки зрения сегодняшнего дня. Однако тогда всё было иначе, – сказал Пекарь и перевалился на подлокотник навстречу вжавшейся в спинку кресла Чиките. Степан подобрался, но, не почувствовав в движениях Вени агрессии, снова расслабился.

– Мне нечего скрывать, – смачно облизал свои объёмные губы нынешний царь и обтёр уголки рта кончиками пальцев. Этот жест был новым, африканским, приобретённым, очевидно, в «пост-эскортном» периоде. – Для подобного путешествия в пространстве кристаллов требуется два. Буй входа и буй выхода. Их и было два. «Эскорт» нёс на борту буй входа. По истечении седьмого дня пути корабль должен был выйти на заданную позицию и остановиться. Сознаюсь, команда сопровождения становилась ненужной. Такова жизнь. Я, кстати, настаивал на том, чтобы груз шёл без сопровождения. И если бы Раиса не прознала об этой миссии, так бы оно и было. Но эта лиса, как всегда, меня обыграла.

В глазах Чикиты блеснуло недоверие.

– Она не рассказала вам, что ли? Быть не может. Должна была рассказать! Хотя бы с купюрами. Для ВКСМ она была самой проблемной из всех наблюдателей. Нос, как пылесос, причём, с локатором. Традиционалистка. «Людям рано в космос». В общем, тогда я предпочитал либералов.

– Среди которых нашлись «добрые люди», готовые помочь Земле освоить дальний космос побыстрей? – Тихий вопрос капитана после впечатляющего монолога царя показался неожиданным и лишним. Пекарь даже переспросил, не расслышав: – А? Ну да, конечно.

Теперь он звучал добродушно. Воспоминания, по всей вероятности, доставляли ему удовольствие.

– Мы давно поняли, что у нас гости. Живут тихо, никуда не лезут, не светятся. Только не все они оказались одинаково скромны. Я возглавлял тогда одну из наблюдательных групп. Да-да, – хохотнул он, и в его стакане булькнул коричневый напиток, ароматом которого пропитался к этому времени весь кабинет. – Наблюдатели за наблюдателями наблюдают наблюдательно. Ха-ха-ха! По сути приходилось исхитряться не на шутку: либералы предоставляли помощь, но требовали гарантий секретности, а Раиса… ну, она Раиса и есть, у неё нюх, чутьё…

– Где второй кристалл? – Чикита редко отвлекалась на детали.

– Там же, там же, дорогая. На борту «Ковчега». По официальной версии экспедиция продолжает следование по искаженному маршруту, и до прибытия в пункт назначения мы никак не можем с ней связаться. Космос-то бескрайний.

– А на самом деле?

– Разве непонятно? Мы их потеряли. Вы вошли в туннель одновременно с ними. Или почти одновременно. Никто так и не разобрался, как именно это произошло, и что связало тогда ваши кристаллы, но сработали они как тандем. «Эскортовский» ещё можно было прощупать, мы были рядом. И если бы Аркилы тогда не заявились, мы бы вас выдернули. Но тут в ход пошла дипломатия, а с нею извечный протокол, задержки, проволо́чки…

– То есть на «Ковчеге» ВКСМ поставили крест?

Пекарь только пожал плечами: – Ничего, вывалятся ещё где-нибудь… – и отпил, причмокивая, из своего стакана. – Жаль, что ты не пьёшь, красотка. Замечательная вещица!

– Что-ж, – Чикита встала по своему обыкновению резко. – Нам пора. Спасибо за помощь, генерал. К вам вопросов больше нет.

Пекарь не пошевелился: – И куда ты пойдёшь? На метаморфоз запишешься?

– Мы со Степаном не решили пока.

– Со Степа-аном? – протянул Вениамин и, пристроив свой стакан на поднос, легко поднялся из кресла. Не так стремительно, как Чикита, но весьма спортивно, не по комплекции. Очевидно, драпировки скрывали не такого уж увальня. Затем он смерил Коршака с ног до головы длинным внимательным, слегка смеющимся взглядом и добавил: – С протезами не принимают.

Чикита была уже в дверях, и голоса ему пришлось прибавить:

– Да погоди ты! Куда поскакала? Успеешь ещё получить свою путевку в рай. Коршаку твоему наши местные аркилы за полгода руки-ноги отрастят. Вот и поживите пока здесь. У нас места много.

Царское приглашение погостить? Мило. Очень мило. Странный разговор-хамелеон снова поменял окрас. Чикита только удивлённо посмотрела на этого плохо узнаваемого человека, которого она привыкла считать другом и к которому только училась относиться как к врагу.

А Веня, видимо, действительно неплохо знал Чикиту, потому что запросто прочёл её мысли и довольно потёр усеянные перстнями руки:

– Ну, вот и славненько! Пойдём-ка, я тебя с женой познакомлю.

Глава 3. Прогулка по Котону

За пределами английского кабинета Африка мгновенно взяла своё. Они шли широкими светлыми галереями с огромными окнами без рам и стекол, Степан молча утирал пот, а Пекарь мельтешил под ногами, тараторя и увиваясь вокруг Чикиты, как в старые добрые времена.

– Оксана – моя четвёртая жена. Но сама она больше любит слово «последняя». Я человек честный, ты же знаешь, поэтому жениться никогда не стеснялся, тем более что мишпаха наследников требует… Оксана! Оксана! – прокричал он куда-то в окно и ему ответил со двора задорный женский голос: – Чего тебе?

Он снова что-то крикнул. Голос снова что-то ответил. Слово за слово, получилась небольшая перепалка, и царица с обезоруживающей улыбкой и ведром молока появилась на пороге галереи.

Оксана оказалась той самой блондинкой в камуфлированных штанах и безликой майке. Лет ей было за сорок, не меньше, но она была из тех женщин, возраст которых не так просто определить. Спортивная фигура. Ни капли косметики. Милая широкая улыбка. До войны Степану нравились именно такие девчонки.

– Всем привет! Прошу за мной, гостевые комнаты наверху, – от этой женщины так и веяло спокойствием и уверенностью в себе.

– Погоди, Ксюш, успеется! Лучше покажи им набережную.

– Можно! – охотно согласилась та и неожиданно гаркнула: – Денис! – да так, что у Степана заложило уши.

В ближайшем от него дверном проёме вскорости образовалась морда головореза с трёхдневной щетиной. От неожиданности Коршак включил стабилизаторы и врос в пол, но громилу никто, кроме Оксаны не интересовал – он преданно заглянул ей в глаза совершенно неестественным для его комплекции открытым взглядом ребёнка.

– Возьми это ведро, – медленно сказала она, чеканя слова. – В нём молоко. Неси осторожно. На кухне передашь Марфе.

Детина закатил глаза от удовольствия и потёр перед носом громадными волосатыми ладонями: – Ма-арфа! Молоко-о! Денис любит молоко-о!

Оксана только покачала головой в значение «Ну что с ним делать?» и передала ведро в «ненадёжные» руки.

– Он модифицирован. Это разновидность метаморфоза. Вы не сталкивались ещё, наверное?

Не дожидаясь ответа, Оксана нырнула в ближайшую дверь и вернулась с двумя яркими отрезками ткани. Из одного из них она мгновенно соорудила на голове некое подобие чалмы, а второй ловко обмотала вокруг тела. Пропавший ненадолго Вениамин объявился с двумя древними зонтами с рекламой «Континенталь» и вручил их Степану. Потом он совсем не по-царски шлёпнул свою преобразившуюся супругу, ничуть более не напоминавшую военизированную доярку, по пятой точке. За этой чудесной женщиной тоже не заржавело: в ответ она спокойно заломила руку мужа за спину. И хотя Пекарь молил о пощаде ничуть не реалистично, Степан сразу понял, что новое сочетание драпировок с солнцезащитными очками на пол лица, сделавшее из Оксаны загадочную экзотическую красавицу, не лишило её навыков болевого захвата. Слава богу, мужа она пощадила быстро, чмокнула в щёку и проследовала через двор, увлекая за собой гостей с их зонтиками. А его величество король кричал им вслед с порога: – Найди в бардачке мазь от ожогов, иначе у нашего техника отвалится нос!

«Шемахинская царица» прошагала под ржавый навес, выполнявший роль гаража, и усадила гостей в самый настоящий «Линкольн» на бензине.

«Ух ты!» – подумал Коршак, – «Вот это раритет, так раритет!»

Пока какая-то полная женщина, добродушно выкрикивающая непонятные гортанные звуки, не торопясь заливала в бачок топливо из огромной пластиковой канистры, Оксана разыскала для Степана противоожоговое:

– Держи! – протянула она ему тюбик и повернула ключ в замке зажигания: – Поехали!

И они поехали. Причём с ветерком. Стёкол в окнах «Линкольна» не было.

На счастье, набережная, оказавшаяся широким песчаным пляжем, была, совсем близко и колесить по грунтовым дорогам в облаке пыли друзьям пришлось совсем недолго. Теперь они гуляли вдоль моря. Непривычно медленно и бесцельно, любуясь необычной красотой. С одной стороны над пляжем нависали под углом подмытые водой пальмы, а с другой – мерно накатывали низкие белые барашки, оставляя гуляющим добрых пять ярдов сухого жёлтого песка.

Вдали, в раскалённом воздухе, натыкающемся на скользящий по берегу освежающий бриз, как миражи, дрожали причудливые контуры строений на сваях. До них ещё идти и идти.

Не переставая удивляться, Степан впитывал в себя эту новую, незнакомую реальность и прислушивался к тихому разговору женщин.

Капитан-то, оказывается, училась на пилота-истребителя в Краснодаре. Надо же! А у Вени пятеро детей от трех браков. И у Оксаны до Пекаря тоже был муж. Он умер, но осталась взрослая дочь, она где-то здесь, в Котону. Её модифицировала Федерация. За асоциальное поведение, ух ты-ж…

О модифицированных Оксана рассказывала много и охотно: «при дворе» их было немало. Дениса они уже видели. Был ещё Бруно. И Елена. Другие, менее привычные уху имена запоминались хуже. За модифицированными нужен присмотр, в одиночестве они дичают. Дичают? Степан, конечно, понимал, что мир изменился, и это здорово, но в этом конкретном случае, в насильственной коррекции поведения, ему виделось что-то чужое: и доброе и злое одновременно. Он удивлялся. Может, со временем и он посмотрит на это также спокойно, как Оксана? Всё же, у людей на Земле было время привыкнуть…

Оксана родилась до контакта. Совмещаться не захотела. В её поколении таких было много. Цепляясь за старое, они держались друг друга, жили коммунами. Вот и дочь свою она родила нормальной, но, видимо, нормальность – это тоже не для всех. Девочка оказалась слабенькой, не поняла расстановки сил в обществе, оступилась. Оксана говорила что-то о своей вине, о том, что не справилась с воспитанием, но и изначальный свой выбор ошибочным не считала. Просто так получилось. Степан давно заметил, что во всём, что она говорила, так и сквозил старый библейски принцип: «Не судите, да не судимы будете». Похоже, она шла по жизни также легко, как вела сейчас этот разговор.

А на пляже тем временем, словно в качестве демонстрации этой самой лёгкости и прелести жизни, то тут, то там, появлялись стайки весёлой молодёжи в купальных костюмах. Они вываливались на песок прямо из воздуха и бежали в воду, визжа и поднимая тучи брызг. «Совместимые», – объясняла Оксана легендарным гостям в продолжала отвечать на самые разнообразные вопросы.

Да, совместимых здесь много. И в гостях, и на постоянном месте жительства. Оксана с Вениамином принимают всех, кто не согласен с уравнительными принципами Федерации.

Да, обычные люди иногда нарушают закон. Но нечасто. В основном – это преступления страсти. Человеческую натуру не изменить, и неразделённые чувства по-прежнему выводят человека из состояния равновесия.

Воровство не имеет смысла. Если тебе что-то нужно, достаточно просто попросить. Если не хватит своих ресурсов, то Федерация подбросит.

Злоупотребление наркотическими средствами? Есть такое. Но народность Фон не считает это преступлением. Это, скорее, приобщение к богам. Кури и шамань на здоровье. Погоду, вон, предсказывай. А синтезированных наркотиков на Земле больше нет.

Степан слушал и отдыхал. И сам не заметил, как постепенно отошёл к самой воде, где его ботинки утонули во влажном песке по щиколотку. Теперь он постоянно оглядывался на ровную череду собственных рельефных следов, оценивая их совершенство. Иногда особенно настырные волны добирались до того или иного шедевра и заполняли заполученную ёмкость белой пеной. В такие моменты Коршак переживал, порывался вернуться и перепечатать размытый след, но сдерживался – ведь новыми следами совершенству можно только навредить! Придётся смириться: не всё поддаётся восстановлению. А осознаёт ли человек до конца недолговечность своих творений?

Да уж… На этом пляже и философом заделаться недолго…

Нехитрую Степанову сущность переполняла спокойная радость, а душа его и вовсе пела! Нетрудно догадаться, какая мелодия рвалась при этом наружу, но раздражать капитана Коршаку не хотелось, и он переключил внимание на происходящее вокруг. Ха! Да у его творчества нашёлся почитатель! Одинокая фигурка, шедшая по его следам (в буквальном смысле), оставалась на безопасном отдалении, и вела себя ужасно забавно: одновременно восторженно и осторожно. Осторожность её выражалась в том, что перед тем, как опустить ногу в след, отставленный ботинком Степана, человечек тщательно прицеливался. А восторженность… он так радостно хлопал в ладоши, попадая в цель! И смеялся, как ребёнок, да так звонко, что Коршаку хотелось смеяться вместе с ним. В этом волшебном месте всё было таким. Добрым. Размеренным. Детским.

Оксана обернулась, благосклонно кивнула и объяснила гостям: «Дикий».

Ах вот они какие! Тихие, тронутые умом модифицированные, не примкнувшие к разумным и живущие как трава…

Как-то неожиданно дорогу небольшой процессии перегородили те-самые, недавно такие далёкие бамбуковые хижины на сваях, заняв при этом весь горизонт. Из домиков высыпали ребятишки. Они забавно складывали ручки, блестели белозубыми улыбками и старательно кланялись Оксане. Царица, не замедляя мерного шага, гортанно щебетала им в ответ непонятные слова приветствия, совмещая их с плавными жестами рук. Благословляла она их, что ли?

За детьми появились взрослые, тоже громкие и добродушные. Они усадили гостей в лодочки и повезли, лавируя между хижинами, на озеро Нокуэ, откуда разросся к морю по соединяющему их проливу этот странный город прошлого.

Степан старался не думать. Зачем? Так легче получать удовольствие! Он просто будет заряжаться местной энергетикой! А думать вообще вредно. Вот, например, способна ли эта хлипкая лодка выдержать его немалый вес? Неспособна, конечно. Но сидящая напротив женщина с веслом в возможностях своего транспорта, похоже, не сомневается. Значит, и он не будет.

«Сава́?» – постоянно спрашивала Коршака эта женщина-кормчий, скалясь и закатывая к небу глаза. «Сава́!» – добродушно кивал он в ответ, не отрывая глаз от полётов весла вокруг пышных бёдер хозяйки, свисающих по обе стороны лодочки чуть ли не на дополнительную ширину. Куда подевались правила гидродинамики? Должно быть, их и не было никогда в этом волшебном месте!

В доказательство этой теории по сторонам покачивались на воде самые разнообразные скорлупки, по расчетам Степана, неспособные к положительной плавучести. Иные плавсредства были пусты, прочие – загружены фруктами, плетёными корзинами или пластиковыми бутылями. К гостям отовсюду тянулись руки, иногда для прикосновения, а иногда с приношением. Сначала Степан собирал протянутые бананы и апельсины и складывал их у ног, а потом их стало так много, что он начал их раздавать проплывающим мимо. В ответ ему кланялись и прижимали руки к груди в жесте благодарности.

Дважды у лодочки Степана, словно в качестве напоминания о действительности, выныривали из воды весёлые мордочки совместимых. Приветствовали и ныряли обратно. Одному из подводных тоже достался апельсин.

– Вкусно? – обернулась Чикита к технику из соседней лодки?

– Угу… – Коршак, не разобравшись в разновидностях бананов, сосредоточенно жевал дикорастущий плантар. В центральной и южной Америке такие пекут, как картошку. Но молодёжь всеядна, особенно если нагуляет аппетит. Чикита только пожала плечами, а Оксана понимающе улыбнулась и завернула процессию к ближайшей пристани.

Домой они вернулись на ржавых велосипедах, позаимствованных у жителей ближайшей хижины. Тонкие шины практически не поднимали пыли, и усталые путешественники, прокатившись по дорогам под серенады местных светлячков, прибыли на место вместе с сумерками.

– Что так долго, душа моя? Голубцы остыли! – разразился недовольной тирадой Веня, и на этих словах Степан понял, что показатели ощущений нормальности, принадлежности, постоянства и правильности по какой-то встроенной в него внутренней шкале окончательно зашкалили. До остановки дыхания. Воспоминания о прошлой жизни показались ему далёкими и чужими, и если бы не капитан в лётном комбинезоне с нашивкой «Эскорт», он решил бы сейчас, что прочёл о своих недавних приключениях в увлекательном фантастическом романе.