Текст книги "Куда летит "Эскорт" (СИ)"

Автор книги: Татьяна Губоний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава 8. Мемуары

Мемуары генерала Пекаря Чикита изучала в командном холле в полном одиночестве, не считая вездесущего пилота.

– Нет, каков! – её уже давно разбирала злость, – «…где под ничтожной защитой спасательной капсулы я готовился к одинокой смерти. Ещё час назад такое стечение обстоятельств казалось невероятным: разбалансировка груза, потеря управления, эвакуация. И взрыв. На моих глазах «Эскорт» превратился в пепел истории, а капитан Ким, ведущий пилот Земного коммерческого флота…» Всегда знала, что он – враль, но ошибалась в масштабах. Что это за «человек, избороздивший вселенную, о работе с которой мечтал каждый»? Сейчас запла́чу… Или вот: «Великие люди на далёких звёздах…» Это о ком он повествует, я спрашиваю? Обо мне? Да я за облаком не бывала! И никто не бывал! Военные разведчики, разве что. Потому что незачем! Нам и в Солнечной системе работы на века, не говоря уже о расстояниях. До ближайших систем, Сириуса и Центавры, на самых новых звездолётах двадцать лет лёту! Двадцать! Не знаю, что делается на Земле сейчас, но в моё время никто к далёким звёздам не рвался. «Ковчег» был первым подобным экспериментом. И тот во многом не выдерживал критики, потому его и финансировали частным порядком. Знатный вы сочинитель, дорогой наш «скромный помощник капитана»…

На последних словах она вскочила и забегала по командному холлу. С тех пор как они с Раисой переделали его под кают-компанию, холл годился ещё и для упражнений, в качестве полосы препятствий: – И никто в табель не посмотрел! У нас всей команды пять человек, нам помощников не положено! Ух… Пилот! – закричала она в прыжке через диван, – Ты эту ахинею изучил?

– Да, капитан.

– Можешь сделать мало-мальски правдоподобную выдержку?

– Попробую. Капсулу Пекаря подобрали военные, случайно патрулировавшие двенадцатый сектор. Под его руководством они приступили к прочёсыванию пространства. Не нашли даже обломков. По стечению обстоятельств на патрульном корабле находилась группа физиков.

– Сплошной «рояль в кустах»! – не удержалась Чикита от саркастического замечания, тут же исправившись: – Извини, продолжай.

– Физики высказали предположение о сворачиваемости пространства под силой взрыва и, прозондировав космос лазерными локаторами, уловили небольшую воронку. В неё отравили зонд, который не вернулся. Тогда военные снарядили поисковик, но направить его в воронку не успели, так как получили со стороны сигнал инопланетного происхождения. А вскоре к земным кораблям приблизился корабль аркилов, и они установили первую связь. Физический контакт произошёл тогда же, после некоторой калибровки показателей обитаемой среды.

– Это как?

– Для дыхания аркилам требуется кислородная смесь или вода, но из-за отсутствия ног они не могут передвигаться по твёрдым поверхностям, подобно людям. На их кораблях сила тяжести (к слову, близкая к земной) поддерживается только в бассейнах, а в рабочих помещениях они предпочитают невесомость, чтобы не пользоваться постоянно волнами эфира. Возможно, здесь речь идёт о гравитационных волнах, в ближайшем приближении к известным мне постулатам. С их помощью аркилы не только поддерживают себя в воздухе, но и преодолевают физические барьеры, то есть им доступна телепортация. С помощью тех же волн искривляется время. Однако по этому поводу существует запретительный документ, где прописаны множественные ограничения.

– Что замолчал? Всё?

– Почти. Возможно, стоит упомянуть несколько общих моментов. Например, вселенную аркилы делят на сектора и передвигаются между ними по тунеллям, или каналам, в которых времени не существует. Для этого в начале канала устанавливается буй, который оцифровывает временну́ю составляющую и, соответственно, на другом конце аналогичный буй срабатывает в обратном режиме. «Эскорт» перевозил как раз одно из таких устройств. И по какой-то случайности оно было активировано. То есть аркилы знали, что команда «Эскорта» не погибла, а переместилась. Но, поскольку в настоящем нас не нашлось, они предположили, что мы могли оказаться в прошлом или будущем. Если в будущем, то лет на тридцать вперёд. Для того чтобы установить точную дату и точку выхода, требовались дополнительные расчёты по воронке, но за дипломатическими проволочками драгоценное время было упущено, и рассчитать точное время не удалось. В случае ошибки, если «Эскорт» ушёл в прошлое, его полагали утерянным навсегда, поскольку в исторической литературе никаких упоминаний ни о чём подобном не нашлось. Вот теперь всё.

Чикита заметно успокоилась и задумчиво потерла кулачком кончик носа: – Значит, информации больше нет…

– Есть, но она не представляется мне достоверной, капитан. Я порекомендовал бы вам ознакомиться с большой аркило-земной энциклопедией. Я нашёл её более надёжным источником, чем мемуары.

– Ишь ты! За тридцать лет на целую энциклопедию материала набралось… Кстати, где Рая?

– На камбузе, печёт пирожки.

– А Михалыч?

– Вымешивает тесто.

Чикита хмыкнула: – Закономерно. Коршак?

– В спортивном зале, отрабатывает программу физиотерапии.

Капитан щёлкнула пальцами и повертела головой по сторонам. Спортзал находился в идентичном расширении того же единого коридора точно напротив командного холла, в какую сторону ни пойдёшь, расстояние не изменится. Направо! Сегодня она пойдёт направо! И по потолку. Сальто!

Глава 9. Приглашение в команду

Степан вышагивал по дорожке на рекомендованной врачами скорости. Ему хотелось сорваться на бег и выработаться хотя бы до первого пота, а потом от души отметелить боксёрскую грушу. Но нельзя, нужно дожидаться планового приживления конечностей. Это ещё месяца три равномерных физических нагрузок, а потом – на приём и обследование в центр реабилитации. Девочка в регистратуре очень веселилась, записывая плановый визит через семьдесят шесть лет. Шутка ли, это же капсула времени получается, сообщение для потомков! И что ему теперь делать? Явиться на приём досрочно? И смех и грех. Шаг, шаг, ещё шаг…

Домашний тренажёр ему выдали в госпитале. Можно было подождать доставки, но Коршак и сам без труда отнёс дорожку до своего мобиля. Тот был старым и безобразно громоздким, на таких давно никто не летал. Под весом тренажёра подушка флайера просела. Интересно, под самим хозяином в его новом виде она просядет так же низко? Сплавы и пластиковые составляющие протезов Степана были легкими и суперпрочными, но в попытке воссоздания нервной системы, медики продублировали каждую мелочь, и в итоге, при четырёх искусственных конечностях, Коршак получился на порядок тяжелее среднего человека. Не на математический порядок, само собой, но на энное двузначное количество килограммов он потяжелел, однозначно.

«Потерпи, моя лошадка» – запрограммированный на «черепаху» летун полз на рекреационную базу, а Степан вышагивал рядом и размышлял о том, как поступить с ним в последствие. Традиционно старые модели сдавали на запчасти, но этот был одним из первых, из него со временем мог получиться антиквариат.

Вот через семьдесят лет и посмотрим!

Программа пошла на замедление, и нить воспоминаний прервалась – по плану следовало начинать отработку отдельных мышц в шагу. «Думай, представляй, – учил его Берни. – Перед тем, как выбросить вперёд бедро, задействуй одновременно три ягодичные мышцы, типа «обними» задницу, понял»? И Коршак «обнимал», как умел. Знал бы, что сзади наблюдает Чикита, не старался бы так усердно, хотя во взгляде капитана на этот раз читалась не столько издёвка, сколько вопрос.

«Интересно, – говорило выражение её лица, – он всегда был таким пропорциональным? Посмотреть бы на это чудо до войны». Плоти на Коршаке осталось немного, но то, что он получил взамен, ему ужасно шло. Ветеранов Чикита повидала немало, ей приходилось с ними работать, и с «роботизированными» в том числе. Не в торговом флоте, но было дело. Все они были молоды, мощны и многие по-своему сломлены. Но по сравнению с ними Степан был особенным, им хотелось любоваться. И она любовалась, невольно откладывая разговор. В конце концов, не так часто доводится человеку её характера испытывать настоящее эстетическое удовольствие.

«Её примчит шестёрка белых лошадей» – вдруг запел Коршак, и капитан не смогла сдержать раздражённого: «Только не это!»

Как недолговечно совершенство…

Степан поперхнулся и одним прыжком спрыгнул с дорожки, по-гимнастически выбросив руки вперёд: – Извините, капитан, больше не повторится! – отчеканил он, вытягиваясь по стойке смирно. Приказ об обязательном сидении Чикита отменила.

– Да ладно, вольно, солдат. Ты теперь – свободный человек, и я тебе не капитан.

Техник скосил на неё глаза, как скаковой жеребец на ездока, в ожидании удара плетью. «Чего это она?» Щёки его пылали, веснушки горели, запах резины щекотал нос.

– Хотя я здесь как раз для того, чтобы предложить тебе постоянное место в моей команде.

В глазах техника читалось недоверие и чуть ли не испуг, и капитан смягчила тон: – Ты не обязан соглашаться, Коршак. Мы теперь супергерои. Можешь ехать на своё ранчо или куда там… и писать мемуары. Как Пекарь. Хочешь?

– Никак нет, капитан, – ответ вышел не по-военному виноватым, и капитан улыбнулась: – Это пройдёт. Расслабишься, успокоишься, женишься…

При последнем слове Степан встрепенулся и уставился на Чикиту совершенно круглыми глазами. А та продолжала, как ни в чём не бывало (невольно отмечая и поглощая его страх): – На самом деле, я понятия не имею, чем всё это обернётся, Коршак. Если Рая не останется в команде, то и Михалыч уйдёт. А я тут предложения раздаю… Ты не торопись. Подумай. Вопросы есть?

– Есть.

– Валяй! – подбодрила Чикита и посмотрела на него своим любимым взглядом с хитрецой.

– Я про школу. Двести тридцать восьмая бруклинская – это школа?

Чикита кивнула, и Коршак удивлённо выплюнул: – Но почему?!

– Странный вопрос. Не задумывалась. Наверное, потому что мы жили неподалёку, – её глаза откровенно смеялись, и технику снова захотелось спрятаться, но сдаваться было бесславно.

– То есть вы – американка? Но вы же не любите английский язык!

– Ах вот ты о чём! А за что мне его любить, Коршак?! – сказано это было серьезно, и таким тоном, что поёжился бы не только Степан. – Тебя в школе «китаёзой» дразнили?

Нет, «китаёзой» его не дразнили. Дразнили увальнем. Шкафом. Ещё как-то, но недолго, он быстро научился драться. Правда, не так хорошо, как Чикита. Может, в школе она ещё не дралась?

– Извините, капитан, я не знал, что вы из Китая.

– Так и я не знала, пока в школу не пошла!

«Она не сердится!» – Степан и сам не знал, как он это понял. Почувствовал, что ли. Не женщина, а загадка. Расспросить бы её хорошенько. Лучше за пинтой пива. Но с капитанами в пабах не пьют и «за жизнь» не разговаривают. Для этого придётся списаться. Тогда можно и напиться, и потанцевать. Раньше бы он, возможно, так и сделал. Но про танцы с девчонками Берни советовал ему забыть покрепче, а второго такого капитана ещё поди поищи…

– Я остаюсь, капитан. Спасибо за доверие. – В том, что он поступает правильно, Степан не сомневался, и его физиономия сама по себе засветилась широченной улыбкой.

Чикита тоже осталась довольна, хотя виду и не подала – незачем ему знать: – Добро пожаловать в команду, техник Стефан Коршак. Займите ваше вахтенное время изучением транспортного рынка. Мне бы хотелось получить свежую справку о том, кто, куда и на чём сейчас летает. И современные требования к командам сопровождения грузов.

– Есть, капитан, – похоже, парень был совершенно счастлив.

«Замечательный результат», – резюмировала капитан и направилась на камбуз.

Глава 10. Кошелапы

Раиса давно поняла, что серьезные разговоры между людьми лучше проходят под приятные запахи. Для неё самой катализатором счастья был запах ванили. Поэтому они уже второй час раскатывали с Михалычем ванильные печенья и лепили творожные пирожки. Тоже с ванилью. Причём, выговориться Раечке было необходимо не меньше, чем её супругу – разобраться, что к чему. Первые эмоции восхищения и страха потери быстро прошли, и Михалыч загрустил. Рая его понимала. Сомнения свойственны всем людям. Если тебе солгали в одном, то, вероятнее всего, лгут регулярно. Эти подозрения требовалось развенчать. И срочно. Начинать имело смысл с модели отношений.

Поэтому первым делом Раечка подробно объяснила мужу, что аркилы формируют пары на всю жизнь и исключительно по неврологической совместимости, именуемой на Земле любовью, независимо от метаморфоза. Когда же главное было обозначено, она приступила к заполнению остальных пробелов в общих знаниях.

– Пирожки вымешивай от души. А вот на тесто для печенья сильно не налегай. Это разные типы теста, как люди и аркилы. Но, если разобраться, состав похож.

Говоря это, Раечка штамповала тонко раскатанный лист теста формочками человечков, располагая их как придётся, то вверх ногами, то лёжа. От этого действа всё, что она говорила, тоже приобретало определённый ритм.

– Ты же ничегошеньки о нас не знаешь. Как хорошо, что я смогу, наконец, познакомить тебя с родителями. Ты их полюбишь. Они познакомились совсем молодыми, по нашим меркам. Обычно так рано трудно создать взвешенную пару. Ума не приложу, как им это удалось. Папа – защитник рифа. А мама – симбионист. И оба – большие энтузиасты водной среды. Традиционалисты. Ну вот!

Окинув стол удовлетворенным взглядом, и хорошенько отряхнув руки, освобождая их от налёта муки, Раечка развернулась и нежно обняла мужа сзади за плечи, любуясь уверенными движениями его рук. Результаты его стараний ей явно нравились.

Затем, аккуратно отделив от теста щепотку, она отправила её в рот: – На этот раз соли достаточно… Мы давно поняли, что вокруг нас не пустота, а вещество с определенными физическими характеристиками. Многие заинтересовались открывающимися возможностями и оставили привычную среду обитания навсегда. Я не хочу сказать, что мы все вдруг вышли из воды и переселились жить на сушу, нет! Суша, в земном понимании, на Арке отсутствует, кстати. Но Арк – это только одна планета нашей звёздной группы, а эфир подарил нам возможность огромного выбора. В его волнах мы можем жить на любой планете вселенной с мало-мальски приспосабливаемой атмосферой. Ты понимаешь, что это значит? Открывай планету и живи! Это же так увлекательно! Моя сестра поселилась с семьёй на газовом гиганте. Я, правда, так и не собралась её навестить. Мама и папа всегда говорили, что звёзды хороши, а дома лучше. Вот я и выросла домоседкой. Да-да, ты не смотри, что я ноги отрастила! – Раечка залилась своим потрясающим колокольным смехом. Но на этот раз она смеялась недолго – не хотела лишить момент важности: – Тут так вышло, понимаешь, движение прогресса не остановить. Рано или поздно, вырвавшись к звёздам, любая раса задумается о невероятности вселенского одиночества. Мы очень скоро нашли Землю. Но быстро поняли, что друзья вам пока не нужны, вам нужно время. И мы решили за вами понаблюдать. Клади, клади на досточку, раскатывай.

Оттого ли, что Раин голос звучал ровно или потому, что непонятное было сдобрено понятным, Михалыч успокаивался. А Рая всё говорила.

– Ты биологию со школы помнишь? Зародыш человека проходит почти такие же стадии развития, что и зародыш аркила. Только на каком-то этапе вы теряете хвост, а мы нет. Остальные различия менее принципиальны. И, как оказалось, тело аркила можно подвергнуть метаморфозу и довести до состояния весьма подобного человеческому. Легче, конечно, модифицировать гаметы, тогда соответствие делается стопроцентным, но мы решили, что рождённому таким образом аркилу придётся непросто и, как бы мы не старались, мы не сможем гарантировать его сознанию полноты нашего образа мыслей. Зато со взрослыми особями никакой ошибки быть не может. На метаморфоз идут только одинокие добровольцы и только психически устойчивые особи, причём, самых традиционных взглядов. Так я и оказалась в программе. В самый раз, нарежь мне ещё десяточек.

Первая партия печенья уже проходила термообработку и замечательно пахла. Рая потянула носом воздух и резюмировала:

– Я так и думала, не досолила!

– Только не выбрасывай! – послышался из коридора голос капитана. Чикита наблюдала подобное неоднократно и всякий раз бунтовала. Если Раечке не нравился запах, то печенье отправлялось в корзину. Но то на Земле. А здесь, на борту, до разносолов ли? Раечка только засмеялась в ответ: – И не думала. Заходи, дорогая!

Капитан насмешливо огляделась и подпёрла плечом зафиксированный люк камбуза. Будоражить коллектив запахами приближающихся трапез придумал Пекарь, Раечка только воспользовалась его методикой – заткнула дверь вилкой. Столовые приборы космическая индустрия заказывала там же, где и корпуса кораблей, так что прочности этих вилок можно было позавидовать.

– М…, – пропела Чикита, – а я голодна, оказывается! Не помешала?

– Что ты?! Как ты можешь помешать?

– Мало ли. Может, у вас тут семейная сцена? Михалыч как раз смыкает беспощадные пальцы на твоём синеющем горле, и последний вздох покидает молодое прекрасное тело сирены…

Михалыч крякнул с укором в глазах: «Капитан!», а Раечка только плечом повела:

– Ну, не так уж я молода, если разобраться. Всё никак не сосчитаю, сколько мне лет. На что опираться в расчётах? На обороты вашей планеты вокруг звезды или на скорость старения клетки? Да и задушить меня совсем непросто. Метаморфоз, конечно, подпортил мне шансы на выживание, но обогащение кислородом в моём теле всё равно происходит несколько иначе.

Пока капитан хлопала глазами, Михалыч, который удивлением уже переболел, проворчал весьма доброжелательно: – Ну вот, и женат на старухе, и не придушишь, как надоест… – на что Раечка привычно поддакнула супругу в тон: «Не говори!»

Чикита рассмеялась и совершенно успокоилась: ничего не изменилось. Всё как всегда. Хотя нет, изменилось!

– Рая! Михалыч! Я пригласила в команду Коршака. Он согласился.

ЧАСТЬ II. ЗЕМЛЯ

Глава 1. Полёт в Бенин

Допотопное транспортное средство, названия которому Степан придумать так и не смог (хотя флайер – он и в Африке флайер), вот уже который час находилось в полёте.

Аэропорт Уагадугу расширился до размеров космодрома давно – на верфь, с которой стартовал «Эскорт», Степана переправляли именно отсюда. Но выйти и прогуляться по окрестностям перед отлётом Коршаку тогда в голову не пришло. Зато теперь, когда эти две недели превратились в чёрт-знает-сколько лет (а Степан всё ещё сбивался со счета), ему пришлось отшагать по песку от борта облегчённого пассажирского модуля до местного транспорта без названия не менее получаса. Прогулкой этой он был более чем удовлетворён, в том смысле, что однообразный пейзаж и восходящее жаркое солнце успели ему порядком надоесть.

Вокруг мелькали улыбчивые чернокожие в спецодежде; они обменивались приветствиями по-французски, «Сава́? – Сава́!», после чего переходили на какие угодно языки, кроме известных Степану. Это только сгущало кашу, и без того царящую в его голове.

Проторчав возле станции Макса и Зои целую неделю, команда «Эскорта» так и не придумала, что им делать дальше. Потому что оказалось, что грузовые перевозки давно не требовали никакого сопровождения. Грузы ходили по галактике и за её пределы по лишенным понятия времени туннелям, и полная автоматика на грузовых рейсах считалась нормой.

Для Чикиты это было тяжёлым ударом. Степан расстроился не меньше. Изучение рынка услуг было его первым командным заданием, и когда он явился к капитану с докладом, спокойствие сохранила только Раиса.

– Вот и славно! – сразу сказала она. – Тогда я Кошелапа к родителям свожу.

И увезла. А что ей? Она с этими переменами как рыба в воде, почти дословно.

А Степан с Чикитой остались на борту привыкать к новой действительности вдвоем – не путать со словом «вместе» – а если точно, то совершенно порознь. Общались они в основном через пилота. Только однажды пересеклись в спортзале. Капитан яростно колотила боксёрскую грушу и Коршак подумал, что если повезёт, то она его не заметит, и он успеет смыться. Но он, как всегда, не успел.

– Техник Коршак!

– Капитан…

– Куда же ты? – пропела она тем самым кошачьим голосом, от которого у Степана до сих пор дрожали колени. А Чикита уже обходила его по кругу, держа при этом наготове свои малюсенькие кулачки. Что-то новенькое.

Бац! И пятка капитана, взлетев, прекрасно разместилась в углублении между Степановой скулой и нижней челюстью. Йоу… Больно! Сразу стало интересно, целы ли зубы. А шейные позвонки? Но, несмотря на то, что голова Степана мотнулась в сторону тряпкой, остальной организм с места не сдвинулся. Больше того, он будто врос, впечатался в прорезиненный пол: видимо, сработали какие-то стабилизаторы. Чёртов Берни говорил тогда так быстро, что Степан больше половины не расслышал. Где она? Где эта…?

Хрясь! Ещё больнее! На этот раз удар пришёлся в торс. Ну да, по рукам-ногам лупить незачем, там одно железо. Где-то в желудке перевернулось, и Коршак понял, что инициативу пора перехватывать. Уловив краем глаза направление движения черной тени, он сделал несложный анализ и крутнул рукой навстречу вихрю, стараясь брать пониже.

Наткнувшись на препятствие, клешня техника автоматически сжалась, и у Коршака появилось время оценить ситуацию спокойно. Теперь перехваченная по талии драчунья извивалась и колотила по вытянутой руке Степана, слава богу, не наделённой чувствительностью.

Да, противник ему попался разгорячённый! Но и только.

Чикита тоже умела анализировать, и потому, быстро обмякнув в исполинской ладони, кратко скомандовала: «Отпусти!»

А что Степан? Отпустил, конечно. Как ни хотелось дать мерзавке по заднице за назревающий на скуле синяк.

– Свободен, – добавила она и отвернулась. Разговор был окончен и Коршак мог возвращаться в свой отсек. Он теперь вообще был свободен. Команды больше нет. Они, конечно, останутся друзьями и всё такое, и придумают ещё какое-нибудь совместное предпринимательство, но чем больше Степан знакомился с произошедшими на Земле переменами, тем больше понимал, что думать им придётся крепко.

Земля изменилась. Аркилы открыли перед людьми возможности космических путешествий и приключений, о которых, как оказалось, мечтало несколько миллиардов землян. Так что перенаселение планете больше не грозило.

Кроме того, молодежь преимущественно рождалась изменённой. Мало кто из родителей, даже самых традиционных взглядов, решался лишить своих детей права родиться натурально совместимыми и влиться в общество с детства. Это куда лучше, чем мучиться из-за предрассудков предков до совершеннолетия и проходить потом длительный метаморфоз. К тому же у совместимых и взросление проходило быстрее, насколько понял Степан, хотя с течением времени понятно ему было не всё.

Оборотами вокруг солнца никто больше не интересовался. Все эти сезоны – зимы и лета – были абсолютно сглажены новыми климатологами из аркилов. Стандартные единицы времени отсчитывались теперь иначе и были завязаны на клеточные процессы. А у транспортных станций, и вовсе, была своя собственная шкала, иногда отображающая и минусовые значения.

Валерик-Макс только и делал, что посмеивался над Степаном, когда тот пытался разобраться: «Да какая разница!». А пилот «Эскорта» давно подстроил бортовые часы под новое летоисчисление и подавал на персональные дисплеи всякие коррекции по отношению к привычным стандартным единицам. За целую неделю можно было и привыкнуть, но Степан только ещё больше запутался.

Когда окружающие гостей мавры закончили обмен информацией, почётным пассажирам подали мобиль, при виде которого Степан ужасно расстроился. По сравнению с этим флайером, его собственный раритетный экземпляр антиквариатом ему больше не казался.

Африканский летун располагал огромной, но, казалось, совершенно бесполезной подушкой резонатора. Обычно грузоподъемность зависела именно от размера подушки, но эта только мотыляла брюхом по самой земле и поднимала клубы жёлтой пыли. Степан яростно тёр глаза и ругался, похрустывая песком на зубах. Положим, весил он немало, но такая подушка должна была поднять и слона!

Белозубый водитель добродушно скалился, а Чикита хмуро отмахивалась от особенно настырных пылевых завихрений и не выходила из задумчивости. Такой «тихой» она была с тех пор, как поняла, что они влипли. Новым грузовикам люди не нужны, старых нет или мало где сохранились. А значит, рассчитывать они могли, разве что, на специальные заказы под знаменитый «Эскорт», который никто у них теперь не отберёт – в историческом масштабе они срослись с ним воедино. О, боги! Неужели им достанутся банкеты и свадьбы… Но даже для этого требовалось сначала убрать с борта кристалл. А аркилы сказали, что «буй ангажирован» и немедленно запретили любые попытки демонтажа. Тогда-то Чикита и вернулась к вопросу, ответа на который, по-прежнему, не было. Кто и зачем доставил к ним на борт этот груз. Пилот выдавал определённые точечные справки из прошлого, но они помогали мало. Никаких погрузочных работ он не зарегистрировал. Выходило, что военные приварили грузовой отсек к «Эскорту» уже гружёным. Был ли буй «ангажирован» уже тогда?

Макс только руками разводил: «Не знаю, не слышал, не интересовался, да и кому это теперь нужно? Ведь, главное – это контакт! И если бы не вы, то мы бы никогда…» и так далее по накатанной. А Зоя вообще утверждала, что буй не их, не аркиловкий. Мол, в космосе их полно, бери – не хочу. Может, и скорее всего, – говорила она, – земляне наткнулись на него случайно. С кем не бывает!

С кем-то, может, и не бывает, но Чикита на этом не успокоилась. Ждала, искала – и через неделю этой тягомотины скомандовала: «Едем к Пекарю!».

Поначалу на станции её не поняли: «Зачем ехать? Сейчас мы вас соединим!». В принципе, это было логично. Земля уже неделю гудела о том, что «Эскорт» вышел из туннеля в целости и сохранности. Генерал Пекарь просто не мог об этом не знать. Странно, что сам он до сих пор не вышел на связь. Но Чикита, как чувствовала – всё, действительно, оказалось сложнее. Поэтому они и летели сегодня в Бенин.

Когда антикварный летун покинул наконец периметр космодрома и взлетел на круизную высоту (ведь может же, когда хочет!), у пассажиров появилась возможность рассмотреть раскинувшиеся вокруг безлюдные просторы. Африка завораживала своим видом сверху гораздо больше, чем песком на зубах. И если бы безжалостное солнце не напекло Коршаку нос, он бы наверняка попросил возницу сделать кружок-другой над попадающимися на глаза то тут, то там стайками диких животных, почти не обращающих внимания на помеху с воздуха.

Вон промелькнули в редкой растительности несущиеся по своим делам антилопы. А вон и никуда не спешащие слоны. Эх, если бы не нос! Но жаловаться было стыдно, тем более что Чикита стояла рядом и, судя по всему, дискомфорта не испытывала, несмотря на то, что ветер хлестал вредину её собственными волосами по прищуренной физиономии.

Откуда именно донёсся странный хлопок, Степан не разобрал – флайер и сам по себе постукивал и потрескивал на лету достаточно богато – но тут над пассажирской платформой, как над кадиллаком, несколькими щелчками сформировался купол из прозрачного пластика, который почти сразу же и затемнился, а система кондиционирования воздуха, судя по свисту, занялась климат-контролем. Вот те раз! И нельзя было этого сделать раньше? Одно слово – Африка. Всё не как у людей.

– Степан, ты пыхтишь, как раненый бык, – резюмировала Чикита, – нос напекло?

– Так точно, то есть какого чёрта?!

Капитан хмыкнула, развернулась и устроилась на одном из пассажирских сидений за спиной у весёлого пилота.

– Расскажи мне, что ты узнал про Сопротивление?

– Так, по мелочи, капитан, – Степан устроился рядом. Чикита поморщилась, она уже неоднократно просила его не называть её капитаном. На борту «Эскорта» ещё куда ни шло, но уж тут-то, в небе над Африкой, это прилично резало слух. Только у Коршака, похоже, язык не поворачивался называть её никак иначе. Придётся терпеть.

– Организация образована у самых истоков Федерации, – охотно начал повествование Степан. – Я так понял, что несогласие с аркилами существовало всегда. Правда, непонятно, почему несогласные называют себя Сопротивлением. Они ведь не сопротивляются. Так, отсиживаются на неподконтрольных Парламенту территориях. Совместимостью не интересуются. Живут себе и живут, причём, никто им не мешает.

– Костяк? Руководство? Лидеры? – поинтересовалась Чикита.

Ярко-выраженных нет, – покачал головой техник. – На свободных территориях государственные институты не действуют. Общественный строй существует параллельно, люди вернулись на ритуальные рельсы, живут землями, или кланами, административных границ не признают, подчиняются законам правящих семей. Такой вот возврат в феодализм по всеобщему согласию. С остальным миром они тоже сосуществуют неплохо. Принимают к себе несогласных со всех подконтрольных территорий, при этом перенаселением не страдают. Может, потому что и свой народ не особо удерживают, хочешь идти на метаморфоз – скатертью дорожка. Пишут, что из-за этой миграции западная Африка серьезно побелела.

Чикита задумчиво кивала, то ли в такт не особо плавному движению флайера, то ли выражая согласие с Коршаком, но он воспринимал это как просьбу продолжать и продолжал: – Мы летим над землями Фон. Буркина-Фасо, если по-старому, уже осталась позади, сейчас захватим кусочек Того и полетим над Бенином до самого океана.

Электронное приглашение от Пекаря пришло из портового города Котону, негласной столицы свободных территорий. Генерал давно уволился со службы. Не совместился, то есть метаморфоз не проходил. Теперь он был царём, а это – совсем другая ответственность.

Когда за бортом мелькнула тень, и прямо из воздуха материализовался симпатичный и намного более современный летун, их пилот, ничуть не меняя совершенно счастливого выражения лица, услужливо пояснил: – Фэдэрасьон.

– Федералы, – продублировал Степан, – Подконтрольные территории часто называют федеральными. Мировой Парламент тоже так называют иногда. Я ещё не разобрался, в каких именно случаях.

Федералы поддерживали ту же скорость, и оттого казалось, что они висели в небе неподвижно над мелькающей за бортом саванной. Пилот убрал затемнение купола, соседний летун ответил тем-же, и Степан не сдержал улыбки: флайер оказался под завязку забитым ликующей молодёжью. На них с Чикитой показывали пальцами и сверкали в их сторону неяркими мелкими вспышками.

Фотографируют, что ли? На всякий случай Коршак принял выгодную, по его мнению, журнальную позу, демонстрируя зрителям блестящие на солнце мускулы. На фоне скромной белой майки они смотрелись внушительно. Молодежь возликовала с ещё большей силой, и исчезла так же неожиданно, как появилась.