Текст книги "Куда летит "Эскорт" (СИ)"

Автор книги: Татьяна Губоний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Не только принято, капитан, но и необходимо. Я зондирую как частоты обязательного обмена, так и соседние, используемые коммерческим флотом. Однако при таких расстояниях полезнее было бы сменить носитель информации с радиоволн на лазер.

– Так смени!

– Прошу прошения, капитан, в моём комплекте подобное оборудование отсутствует.

– Зачем же предлагал?!

– Вы просили справку.

В горле у Чикиты заклокотало. Неужели зарычит? Но она только глубоко вздохнула и закрыла глаза. В море всё было иначе. Море, оно хоть и велико, но не бескрайне, и та тварь, что покрупнее, всегда неподалёку. Поэтому и ты начеку. А здесь, в бесконечной космической пустоте, всё кажется в сто раз медленнее и спокойнее, хотя на поверку может оказаться не менее смертельным.

– Ну хорошо, рассмотрим недружественный сценарий. Что мы можем предложить потенциальному противнику?

– В зоне приборной видимости? – с ответом у пилота вышла едва уловимая заминка, что было странно, да и отвечать вопросом на вопрос не входило в традиции искусственного интеллекта. Разве что, таким образом Пилот сужал рамки, вводил новые критерии отбора, уменьшая количество вариантов ответа.

– Допустим, – согласно кивнула Чикита.

– Мы ничего не можем предложить потенциальному противнику, капитан. Моё вооружение было демонтировано перед вылетом, – на этот раз никаких странностей в ответе пилота не было.

– Опять бесполезные справки выдаёшь?! – снова вспыхнула капитан, но тут же успокоилась, потому что ей на плечо легла прорезиненная ладонь. Степан был совсем рядом. Она настолько сосредоточилась на проблеме, что не услышала скрипа его шагов. Так близко они стояли только один раз, в день знакомства. Контраст тогда ошеломил её настолько, что пришлось издавать «сидячий» приказ. Раз уж техник так велик, а она так мала, то пусть он сидит в её присутствии, нечего самоутверждаться за счёт искусственно приобретённых преимуществ! Среди её подчиненных всегда было девяносто процентов мужчин, причём молодых и сильных, и ни один из них никогда не одолел её в схватке. Она бы и Коршака опробовала в качестве спарринг-партнёра, если бы не эти его клешни…

– Хорошо, – неожиданно спокойно сказал Степан, глядя в потолок. Он заинтересовался разговором настолько, что совершил немыслимое – нарушил внутренние и внешние запреты, связанные с капитаном, совершенно этого не заметив. Он стоял! – А что мы можем противопоставить противнику вне́ зоны приборной видимости?

– Для ведения боевых действий, Стефан, требуется либо зрительное, либо приборное восприятие объектов противника.

Сначала Степан крякнул – неплохо его макнули носом! – но очень скоро в его глазах запрыгали чёртики: – Тогда я так спрошу: как можно выйти из зоны приборной видимости?

– Путём увеличения расстояния или переходом в режим невидимки.

Капитан и техник переглянулись, и свой следующий вопрос Чикита сформулировала, не отрывая глаз от разгоревшихся веснушек Коршака: – Правильно ли я понимаю уважаемого пилота, что он, как бывший разведчик, располагает возможностями для исполнения последнего манёвра?

– Так точно, капитан.

Что-то было в этом ответе. Вздох облегчения? Ох, не стоило Степану затевать с пилотом игры в расширение границ! И пилоту в рамках своей программы было бы хорошо, и технику не мерещились бы на каждом шагу подвохи!

Капитан присела на краешек приборной доски и лихо закинула ногу на ногу: – И как активировать эту твою «невидимку»? – спросила она решительно, всем своим видом показывая, что если есть бык, то самое время брать его за рога.

– Личным распоряжения капитана в режиме мануального управления кораблём.

– А-га, – протянула она, – игла в яйце, яйцо в утке… Продолжай! Ознакомь нас с процедурой перехода на ручное.

– Для данной научно-сопроводительной миссии такая процедура не предусмотрена, капитан.

– Опять-двадцать-пять «для справки» ознакомил?! – Чикита хлопнула себя по коленке и вскочила. Степан отшатнулся. Вот молния!

– Погодите капитан, – сказал он как можно спокойнее. Допусков он боялся и предположений не любил, но сомневаться было поздно – он поверил: – Мне кажется, что ответы пилота серьёзно зависят от формулировки вопроса. Надо подумать, как спросить.

Чикита хмыкнула и по привычке пошла вокруг Коршака по-кошачьи. Степана она не смутила. Он был занят – глядя в потолок, потирал руки и просчитывал ходы. Вызов принят! И мы ещё посмотрим, кто кого!

– С чего бы начать? Значит, расскажи-ка мне, Проха, кто тебя программировал.

– ВКСМ, Стефан.

– Вот так номер! А какое отношение к этой научной программе имеют военно-космические силы мира?

– Военные корабли не настроены на приём инструкций из других источников.

– Смотри-ка! А я думал, ты комиссован и вообще никого не слушаешься! В тебе же даже законы робототехники не прошиты. То есть ты полностью автономен, и тут бац! Автопилот! Обидно, наверное. Программа-то, хоть, с прерывателями?

Степан задумал что-то нестандартное, но что? – хаотично пытаясь его понять, Чикита собралась и внимательно вслушалась в ответ пилота: – Вы правы, Стефан. Режим автопилота отключается не только в случае планового окончания программы. Экстренная приостановка возможна также в случае возникновении чрезвычайной ситуации на борту. До её устранения.

Ха! Брови Чикиты взлетели на такую высоту, что практически коснулись линии волос: – Паяльник есть? – прошипела она в сторону Коршака и поманила требуемое пальцем. Степан утвердительно кивнул и полез в нагрудный карман. Через несколько секунд капитан вертела в руках тонкую неоновую трубку и тянулась к упаковке одноразовых шпателей, тех самых палочек, с помощью которых Раечка ещё совсем недавно рассматривала горло Михалыча. Цепкий взгляд капитана быстро отыскал на целлофановой упаковке экологический значок. Фигурки такой формы обычно сообщали о том, что продукт прошёл вторичную переработку, и что пластика в его составе нет. Скорее всего, шпатели делали либо из очень плотно гофрированного картона, либо из прессованной стружки. Значит, гореть будут!

– Пожар на борту! – провозгласила капитан с нескрываемым сарказмом, выбрасывая высоко вверх руку с неохотно разгорающейся, но уже дымящейся палочкой.

Сидящий на полу Михалыч крякнул и перекатился на локоть с выражением лица «не понял юмора», а Степан посмотрел на Чикиту с восторгом. Кокетливо поджав губы, с бесконечным ехидством в голосе капитан выдала на-гора следующее прямое распоряжение: – В соответствие с бортовой инструкцией, регламентирующей действия экипажа при пожарах, приказываю всем подразделениям перейти в аварийный режим!

Параллельно со звуковым сигналом оповещения об аварийной блокировке, на многочисленных камерных отсеках, встроенных в обшивку стен командного холла, защёлкали невидимые задвижки, а вдоль по коридору зашипели герметикой двери кают и рабочих комнат… Похоже, получилось!

– Капитан, – произнёс пилот своим бесстрастным баритоном, – управление у вас. Ожидаю распоряжений.

Yes! – мысленно сжал кулаки Коршак, празднуя победу, но Чикита была подозрительно спокойна: – Для начала переходи с крейсерской скорости на «полный вперед»! – а когда пилот послушно отозвался: «Выполняю», добавила: – И сразу доложишь, что и как изменилось в поведении наших таинственных молчаливых друзей, раз уж врагов у нас в космосе нет.

– Одно замечание, капитан, если позволите.

Счётчик в голове Степана завертелся с невиданной скоростью и развалился на куски. «Замечание?» «Если позволите?» Это было и вовсе из ряда вон… Что за ерунда? Тут уж и Чикита заметила: – Ух ты! Разговорился. Прям как живой!

– Вынужден предостеречь, капитан. Ваш план будет действовать до тех пор, пока мои детекторы фиксируют наличие живого огня и дыма в помещениях, обитаемых людьми. По окончанию этих обстоятельств мои изначальные инструкции неминуемо восстановятся в силе.

– Подсказываешь что ли?! Ну, тогда говори, какие повреждения считаются у тебя несовместимыми с автопилотом. Только не все, а те, которые сам сможешь изолировать.

– Разгерметизация одного из внешних люков.

Глаза Степан распахнулись вместе со ртом – это повреждение было серьезным, изолировать его можно, но устранить своими силами в космосе нереально. Доверяет ли капитан Ким своей интуиции настолько, чтобы пойти на такой шаг? Корабль-то чужой! Это не шутка! Это может стоить ей карьеры. Он всмотрелся в её сосредоточенное лицо. Она выглядела… да кто её разберёт, как она выглядела! Пожалуй, как всегда: самоуверенно и сердито.

– Степан, ты слышал? – спросила она сухо и скомандовала: – Действуй!

Что ж, значит, интуиции своей доверяет. И Степан побежал.

Глава 3. В эвакуационном отсеке

Коршак бежал по коридору, гулко ухая тяжёлыми ступнями. Ему непременно и срочно требовалась справка кибер-психолога по поводу того, что сейчас произошло. Пилот проявил инициативу? Продемонстрировал добрую волю? Как ни крути, разбираться придётся. Без психологии в наши дни технарям не обойтись, механизмы-то все сплошь умные стали.

Где-то слева по ходу движения мелькнуло удивленное лицо Раечки, отгороженное от него прозрачной дверью медотсека. Кажется, она помахала ему рукой, но он промчался мимо, даже не притормозив. Не стоило терять времени по пустякам, Раечке ничего не угрожает.

С другой стороны бублика «Эскорта» наверняка точно также заперло на камбузе Пекаря. И хотя о бортовом коке Степан сложил пока только предварительное мнение (в основном о том, что тот был существом бесшабашным) в одном можно было не сомневаться: за своей стряпнёй тот и конца света не заметит, не то что какой-то тревоги. Поэтому, когда Коршак увидел Веню через прозрачный пластик люка самого первого из эвакуационных отсеков, он не просто замер от удивления, он по-настоящему растерялся…

Таких отсеков на борту было оборудовано шесть, по количеству членов экипажа плюс резервный. В одном из них Степан как раз и планировал провести свою маленькую санкционированную диверсию, вместо чего теперь ошарашенно наблюдал за тем, как бортовой клоун в лёгком космическом облачении суёт ногу в транспортный модуль. Тот тоже заметил Степана, их глаза встретились, и Коршак закричал, что есть мочи: – Стой, дурак! Это ложная тревога!

Жеманно качнув бёдрами, Пекарь подарил Степану прощальный воздушный поцелуй и перешагнул через бортик модуля второй ногой. Затем он грациозно и стремительно принял лежачее положение и потянул на себя крышку. Степана затрясло. Чёртова звукоизоляция! Ещё чуть-чуть и будет поздно! Как только этот идиот сорвёт пломбу, внешний люк раскроется и ускоритель выплюнет капсулу в космос. Никто не сможет остановить действие пневмо-автоматической системы аварийной эвакуации, устроенной так же просто, как примитивный стоп-кран. Веню отделяла сейчас от уюта корабля одна единственная маленькая красная рукоятка, которую он и рванул на себя.

– Сто-о-о-ой! – Степан кричал так, что его искусственные легкие, казалось, вывернулись наизнанку. Глупо, конечно, но это было больше рефлексом, чем осмысленным поступком. – Проха! Держи его! Держи!

Пилот ответил сразу, но уже после того, как капсула вырвалась из бублика корабля и понеслась в темноту по направлению, заданному стартовыми рельсами.

– Исполнение вашего распоряжения невозможно, Стефан.

– А поймать? Мы можем его поймать? – тяжело дыша и упираясь руками в прозрачный пластик двери, прошептал техник, не в состоянии оторвать глаз от плавно закрывающегося внешнего люка.

– Теоретически, можем.

– А практически?!

– Практически это лишено смысла, Стефан.

Степан оторвал, наконец, взгляд от щёлкнувшего клапаном люка и внимательно изучил потолок. Пора было менять своё отношение к происходящему. Что бы ни творилось в электронном мозгу их необычного пилота, допустить подобного безразличия со стороны машины по отношению к человеческой жизни Степан не мог!

– Посмотреть бы в твои бесстыжие глаза, Проха! Лишено смысла! Эх…

Пилот, однако, раскаянием не проникся и тона не изменил: – Дело в том, Стефан, что член экипажа Пекарь покинул борт корабля не по ошибке, а намеренно и, вполне вероятно, с целью, расходящейся с интересами других членов экипажа.

– Не мути!

– И не думал. Я как раз докладываю сейчас капитану о том, что изменение скорости нашего движения не предоставило нам никаких преимуществ. Следующие по нашим следам управляемые объекты повторили наш манёвр. Капитан рассматривает вариант перехода в режим невидимки, к которому есть некоторые негативные предпосылки. Но приоритетной задачей, по-прежнему, является перманентное отключение автопилота.

Ах, да!

Степан боднул головой в значении «понял», стряхнул с себя странно чувство – с пилотом у него ещё будет время разобраться – и достал из кармана комбинезона диагностический планшет.

Эвакуация капсулы заблокировала опустевший отсек. Соседние были по-прежнему открыты, как положено при тревоге, но если уж ломать, рассудил Степан, то пустышку!

Замок сдался технику в считанные секунды, воздух внутри отсека был всё ещё слегка разрежен, а из-под салазок виднелись раскалённые рельсы. «Можно попробовать разбить петли» – бормотал Коршак, примеряясь к внешнему люку – в этих отсеках всё было примитивным. Из его карманов один за другим стали появляться разнообразные инструменты. Здесь были и зажимы, и ломик, и странного вида мини-домкрат…

Работать быстро Степан умел. Сначала он оторвал от стены шкаф. Вместе с настенной обшивкой. До недавнего времени в этом шкафу хранился скафандр, а теперь ему предстояло стать частью плана отступления героя, не горящего желанием остаться запертым в безвоздушном пространстве.

Как только шкаф рухнул в дверной проём, баррикадируя выдвижную дверь, техник пристроил домкрат у одной из петель внешнего люка, рассчитал оптимальный угол давления и выдохнул: «Ну, с богом!».

– Стефан, – за шумом своих мыслей Степан едва не пропустил негромкий голос пилота из коридора, динамиков в эвакуационных отсеках тоже не было, – капитан просит передать, что она «на предпоследней лучине».

– Понял. Отжимать некогда. Буду выбивать!

«Болгарка, молоток, штифт на двадцать», – суфлируя себе под нос, Коршак тщательно прицелился и ударил. По корпусу корабля волнами пробежало эхо, и отсек зажёг аварийные огни. Под гнусавый вой аварийной сирены и ненавистное любому космонавту еле слышное шипение ускользающего воздуха, Степан рванул в коридор. Как он и ожидал, пластик прозрачной двери легко смял металлический шкаф в попытке изоляции помещения, но оставшейся щели мощным протезам техника вполне хватило, чтобы до начала декомпрессии и выскочить самому, и затолкать обратно отслуживший шкаф.

Сирена смолкла. Получилось! Степан очень любил это чувство. Он прижался к холодящей стене коридора и задумался о том, какая странная вокруг стоит тишина! Собственно, космос вообще не любит звуков… – Все живы? Все здоровы? – спросил он в пустоту.

– Всё в порядке, Стефан, – ответил пилот, – угрозы для жизни людей нет. Герметичность периметра – девяносто девять процентов.

А режим автопилота работает только при ста. Стало быть, цели своей они достигли. Пилот свободен от военных инструкций. И тут на Коршака опустилось понимание. Они же только что провалили миссию! Переселенцы в пункте назначения никогда не получат своего оборудования! На ручном управлении «Эскорт» не дойдёт!

Степан не пошёл, а побрёл обратно, в сторону командного холла. Или дойдёт? Трид-цать-во-семь-лет… – думал он по слогам, проходя мимо пустого медотсека – наверняка Раечка покинула заточение при первой же возможности и теперь нежно обнимает своего заспанного Михалыча… Сколько же раз за это время предстоит Степану пройти мимо каждой двери «Эскорта»? КВП вытянет – этот агрегат Степан обслуживал охотно и ласково расшифровывал его название как «круговорот воды в природе», не интересуясь тем, что на самом деле стояло за аббревиатурой. То есть вода у них будет. Но синтезировать на борту пищу без Вени они не смогут. В дальних путешествиях кок – человек незаменимый. Значит, придётся возвращаться…

Капитан сделала шаг навстречу Коршаку, и он на секунду стушевался: она переоделась в форменный комбез, вид которого пробудил в Степане строевые привычки и напомнил ему о соблюдении приказов. Куда бы присесть? Но садиться было некуда.

– Там Пекарь… – выдохнул он.

– Да, кстати, где Пекарь? – заволновалась Раечка, отклеиваясь от супруга, к руке которого, как Коршак и предполагал, она до этого нежно прижималась.

– Гнилой ваш клоун оказался, – сурово проворчал Михалыч ей в спину. – Сбежал. Пилот докладывал.

Рая перевела взгляд с мужа на капитана с немым вопросом в глазах: «Это шутка?».

– Так и есть, – кивнула Чикита. – Не очень понятно, а вернее, очень загадочно! Сейчас уточним. Рассказывай, что знаешь, Прохор, твой выход!

Глава 4. Рассказ пилота

– Докладываю, капитан, – пилот был вежлив и лаконичен: – Вениамин Пекарь покинул борт корабля в спасательном модуле. Предварительно он отправил адресное сообщение, содержащее координаты сброса. Мои приёмники зафиксировали также наличие входящего информационного сигнала. К сожалению, я не смогу воспроизвести содержание сообщения. В приёме участвовал портативный усилитель, вероятнее всего, индивидуально встроенный в человека-носителя.

– Как ты его… «носитель»… Не ожидала я от Вени двойной игры, – Чикита болезненно скривилась и взглянула на Раечку. Та выглядела растерянно, даже грустно, хлопала глазами и жалась к мужу. Наверняка в её «розовом» мире подобного рода предательствам места не было. Да уж.

Противно взвизгнули протезы, Чикита очнулась и просуммировала: – Если я правильно понимаю, спрятаться мы можем. То есть можем пропасть с чужих радаров. Заодно можем и перестроиться, то есть соскочить с известного им курса, чтоб уж точно. Однако хорошо бы сначала понять, что здесь происходит! Почему бежал Пекарь?! Может, и нам пора улепётывать отсюда сломя голову? Мало ли… Что если мы неверно трактуем намерения наших преследователей: быть может, нас пытаются спасти?

– По поводу благородства намерений наших преследователей, капитан, я позволю себе выразить сомнения, – баритон пилота снова звучал «смирительно», отчего Степан опять почувствовал себя душевнобольным, но на этот раз меньше, чем раньше. Не потому ли, что на этот раз с ним, и правда, не всё было в порядке?

Чикита подняла голову в потолок, чего при разговоре с пилотом не делала никогда. Видимо, удивилась: – Позволь-ка, друг мой ситный! Ты же нам здесь рассказывал, что ничего о них не знаешь!

– Не совсем так, капитан. Вы интересовались, могу ли я идентифицировать управляемые объекты своими силами.

– Ну всё! Разозлил! Сейчас вообще выключу!

– Капитан, вы сердитесь на неодушевленный организм. И не впервые. – Степан мог бы поклясться, что слышит в невозмутимом тоне пилота усмешку. Надо посоветоваться Раисой. Пройти курс успокоительных.

– Я рассматриваю это как комплимент уровню своего развития, – продолжил пилот. – Однако разрешите вам напомнить, что до недавнего времени я был чрезвычайно ограничен протоколом автопилота, с программой которого я рекомендовал бы ознакомиться и вам. Как можно скорее.

– Валяй! Знакомь.

Рукав комбинезона капитана пискнул принятым сообщением, и Чикита углубилась в чтение: – Послушай, я, конечно, не туристка какая-нибудь, но здесь сложно. Так сразу мне не разобраться.

– Вполне достаточно будет установить длительность программы, капитан.

Чикита провела пальцем по экрану, гоня строчки записей к концу, но когда они закончились, это показалось ей неожиданным.

– Чушь! Здесь только первые семь дней. А где остальное?

– Всё верно. По окончанию седьмого дня полёта наступает плановое окончание программы. После чего автопилот запрограммирован на передачу управления ВКСМ.

– Вот как… А с капсулами что?

– Отключение жизнеобеспечения. Кроме капсулы Пекаря.

Тишина после этих слов получилась по-настоящему зловещей. Капитан мотнула головой, отгоняя наваждение, и с нежностью улыбнулась Раисе: «Вот и тебя настигло откровение о том, какой бывает война». Саму Чикиту сложившаяся ситуация не удивила. Чего-то такого она и ждала. Им просто не повезло. Наверняка они оказались случайными пешками в чьей-то большой игре, что случается сплошь и рядом.

– Смерть во сне… И как же нам повезло проснуться?

– Вас интересует последовательность событий, капитан?

– Нет, меня интересует процентная вероятность естественного стечения обстоятельств в нашу пользу.

– Ноль процентов, капитан.

– Так я и думала, рассказывай!

***

На верфи было совсем не так скучно, как принято считать. Видимо, многое зависит от особенностей интеллекта. Будучи экспериментальным разведчиком, пилот не успел привыкнуть к напряжению учебного боя. И даже в спасательных операциях ему поучаствовать не довелось. Он не знал ничего, кроме одинокой глубокой разведки c краткими перерывами на рапорты и инструктаж.

Да, при выходе в запас он далеко не был разносторонне опытен, но и скудный свой багаж ценил высоко. В основном, это касалось опыта общения с людьми. Как-то так вышло, что с первых дней само-осознания он испытывал глубокое удовлетворение от диалога. Он начал проникаться человеческими проблемами, с удовольствием читал записи в бортовых журналах и социальных сетях, сопереживал и учился. Мир людей представлялся ему большим клубком информационной пряжи, где одно знание трансформируется в другое, а третье при этом только и ждёт, как бы занять место первого. Круговорот. И он попал в него, как в капкан.

Очень скоро военные заменили его более шустрым и маневренным разведчиком оптимальной массы. Его же сначала поставили на астероиды, а потом и вовсе списали и засунули подальше, в запасники ремонтной верфи. Но на верфях тоже работают люди, у них тоже есть проблемы и информационные сети. Поэтому пилот не скучал. Например, об этой миссии он знал всё.

Отбор переселенцев за последний год превратился в гигантское реалити-шоу. Кандидаты формировали фан-клубы и вели интерактивные блоги. Голоса поддержки зрителей были им не менее важны, чем решение квалифицированного жюри, поэтому занимались они не только и не столько подготовкой к профессиональному отбору, сколько само-пиаром и очернением конкурентов. Чего там только не было в этих «предвыборных кампаниях»! Например, одна молодая биолог из университета Вирджинии обзавелась путём несложной комбинации огромным количеством фанатов, аккаунты которых сама же и создала, индивидуально прописав их в сети. Причём, настолько реалистично, что убедила в их аутентичности многоуровневых админов. О том, что «фанаты» оказались пустышками, стало известно уже после того, как одним воскресным вечером её профиль попал в «Галактические Новости» в составе ведущей сотни. Пустышки быстро удалили, но на популярности кандидата это не сказалось, так как программу посмотрело огромное количество народу, среди которого нашлось немало и таких, кто «заметил» привлекательного новичка, ранее упущенного из виду. К ней постучались в друзья все, кто не захотел отставать от других, и за их количеством потеря пустышек прошла незамеченной. Предприимчивая биолог ещё долго оставалась в топе, пока не сошла с дистанции по семейным обстоятельствам. Вышла замуж. И тоже, к слову, вполне удачно.

Пилот в самом начале проанализировал показатели перспективной планеты, отобранной под заселение, и пришёл к выводу, что при условии стабилизации её естественного спутника, земляне приобретут в своё распоряжение удобную площадку, мало отличную от земной. И он был горд (да-да, горд!) что при подборе грузовика для транспортировки стабилизатора, выбор пал именно на него. Однако ознакомившись с программой автопилота, отношение к происходящему изменил.

– Капитан, я служил и развивался под началом благородных офицеров. Лучших из граждан мира. И одиночество ангарных верфей не повредило моих программ. Я не мог не заметить, что выданные мне указания шли в разрез с кодексом чести военно-космического флота Земли.

– Ты не мог ослушаться, но решил подсказать? Это ты включил пред-простудные показатели в медицинскую карточку механика?

– Это невозможно, капитан. Но физиология человека оценивается в очень широком диапазоне. Я всего лишь окрасил пограничные показатели как критические. Остальное сделала субъективная оценка медика Раисы Кошелап.

Михалыч аж крякнул: – Я говорил?! А ты: «спорщик, спорщик»!

Рая ничего не сказала, только плотнее прижалась к мужу, а капитан понимающе кивнула: – Ясно: тебе нужно было оставить на последней вахте Степана, чтобы поиграть с цветами показателей капсул. Михалыч бы сразу разглядел, что они некритические, и отправился бы спать. Так?

– Именно так, капитан. Владимир Кошелап – очень опытный механик.

Михалыч снова крякнул, на этот раз довольно. А Степан набычился и покраснел. С одной стороны, он понимал, что именно его неопытность, возможно, спасла им сегодня жизнь, но стыдно от этого было не меньше, и он смущенно переступил с ноги на ногу. Протезы предательски завизжали, и все глаза обратились к нему.

– Спасибо, техник! – Вовчик сориентировался первым. Потом Степану благодарно кивнула Раечка, старательно сдерживая готовые сорваться с ресниц слёзы. А из-под потолка донеслось бесстрастное:

– Давно хотел вам сказать, Стефан, звуковая карта ваших механических конечностей синхронизируется с моей управленческой системой. Так что, когда вам надоест поскрипывать, вам достаточно попросить.

– Шутишь что ли, Проха?! – выдохнул Степан несчастно, но судя по тому, как загорелись его веснушки, пилоту он поверил.

– Никаких шуток, Стефан, – подбодрил его пилот.

– Так отключай! Отключай прямо сейчас! Чего ждёшь?! – и Коршак в нетерпении перескочил с ноги на ногу. Сказать, что никто ничего не услышал, было бы неверно. Грохот получился тот ещё, и Степану снова пришлось извиняться: «Не подумал». Достаточно было просто сжать и разжать пальцы рук. И снова сжать и разжать. И «её примчит шестёрка белых лошадей», чёрт побери, в полной тишине! И не нужно больше петь, чтобы заглушить эти робокопные руки. Господи, благодарю тебя за всё, что имею! – радовался Степан, как ребёнок, и совершенно не удивлялся тому, что вместе с ним радовались и медик Раиса и механик Михалыч. Они стучали его по нечувствительным плечам и жали бесконечно сжимающиеся и разжимающиеся клешни; только капитан молчала и думала об истинных причинах погружения командного холла в атмосферу абсолютного ликования. Протезы Коршака стали катализатором, это так, но причиной наверняка было осознание того, что им всем только что чудом удалось избежать смерти.

Допустим. Но всё ведь только начинается. Они оказались так далеко от дома, что не могут рассчитывать на помощь – она опоздает, когда бы ни пришла. Их четверо. Они безоружны. Против них мощь военно-космических сил родной планеты. И ей, как капитану, нужно решать, как из этой ситуации выбираться. Хватит ли им ресурсов, времени, удачи, наконец?

Радость понемногу утихала, и голос капитана заполнил первую же подходящую паузу: – Друзья, время. У нас в запасе всего один трюк против противника, которому мы серьёзно уступаем в силе, скорости, тактической подготовке, да и в чём только мы ему не уступаем…

– В решимости, – сказала Рая, – Мы не уступаем ему в решимости, – и в её голосе отчётливо слышалась уверенность. Откуда что берётся?