Текст книги "Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа"

Автор книги: Татьяна Чеснокова

Соавторы: Ольга Петерсон,Е. Балабанова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

III

Вольфдитрих горько оплакивал свою жену и наконец на ее могиле возложил на себя крест и отправился ко Гробу Господню.

В море он был застигнут бурей, и ветром отнесло его корабль к какому–то незнакомому берегу. Так как буря не прекращалась, то Вольфдитрих вышел на берег, чтобы собраться с силами и отдохнуть; когда он вернулся на судно, то обнаружил, что корабельщик

исчез, так что он был вынужден продолжать путь один. На корабле оставался только мальчик, правда, постигший уже искусство управлять парусами, но еще слишком слабый, чтобы одному справляться с ними, а потому Вольфдитрих сам помогал ему и в то же время учился у него.

Так в течение нескольких дней продолжали они свой путь вдвоем, как вдруг заметил их разбойничий сарацинский корабль и напал на них, осыпая их градом стрел и копий. Видя, что оборона невозможна, Вольфдитрих бросился в море, подплыл к неприятельскому кораблю, вскарабкался на него и в короткое время перебил всех, бывших на корабле, за исключением лишь одного сарацина, давшего ему обещание креститься. Сарацина этого звали Гере, а при крещении он получил имя Вернер и с тех пор всегда был самым верным спутником и боевым товарищем Вольфдитриха. Они продолжали путь свой уже втроем и высадились в Акконе, намереваясь пешком идти ко Гробу Господню. Но не успели они еще выйти из города, как их нагнали приютившие их немецкие монахи, прося их помочь им защититься от нападения, которым угрожал их ордену один могущественный сарацинский султан. И действительно, султан этот вскоре напал на монастырь, но Вольфдитрих и монахи дали ему такой отпор, что он поспешил уйти и никогда уж больше не нападал на святую братию.

Паломники снова пустились в путь и благополучно шли целых семь дней, не встречая на своем пути никакого препятствия, как вдруг, уже под самым Иерусалимом, натолкнулись они на большое войско нехристей; от него отделился небольшой отряд и поскакал им навстречу. Вольфдитрих сейчас же ринулся в бой, но в то время как он сражался, один из нехристей убил за его спиною мальчика, с которым он не расставался с той поры, как ступил на корабль. Увидев это, Вольфдитрих в страшном гневе с такою яростью устремился на врагов, что перебил их всех до последнего, а вместе с ними и предводителя их Дельфиана.

Когда весть об этом распространилась, поднялись целые тысячи нехристей, чтобы отомстить Вольфдитриху, – убитый Дельфиан был родной племянник короля их, Мерциана. Но и такому войску стоило немало труда сладить с Вольфдитрихом и товарищем его, Вернером, и только после долгой и упорной битвы удалось им убить Вернера и взять в плен самого Вольфдитриха.

Связанного, привели они его к своему королю, и тот, встретив его грубой бранью, обещал вскоре его повесить. Но в то время как король на радостях пировал вместе с предводителями своего войска, один из сарацин, сам отважный воин, сжалился над пленным христианским витязем, которого, казалось, ждала такая бесславная смерть. Подошел он к Вольфдитриху и стал расспрашивать его, откуда он родом.

– Ну, скажи же мне, славный витязь, спасешься ли ты, если я дам тебе коня и оружие и выведу отсюда в открытое поле? – спросил наконец сарацин.

– Да, я, конечно, тогда спасусь, – отвечал Вольфдитрих.

Тогда сарацин привел ему коня, развязал ремни и, дав ему в руки оружие, вывел его на открытое место. Очутившись на свободе, Вольфдитрих поскакал во весь опор к Иерусалиму.

Случилось, что как раз в то самое время на зубчатой иерусалимской стене прогуливался один христианин. Взглянув в поле, увидал он всадника, а за ним сарацинское войско. По платью он признал во всаднике христианина и поспешил назад в крепость, где было в это время до тысячи христианских воинов. Сейчас же вооружились пятьсот человек и вышли из крепости в поле. При виде их Мерциан приказал трубить в свой военный рог, и язычники стали готовиться к бою. Скоро завязалась горячая битва. Много было тут разбитых щитов и мечей, много погибло сарацинских воинов. Вольфдитрих носился взад и вперед по полю битвы, нанося удары направо и налево. Сам Мерциан едва успел бежать всего лишь с пятнадцатью своими воинами. Христиане тоже потеряли до двухсот человек. После битвы они вместе с Вольфдитрихом похоронили убитых.

Наконец достиг он Гроба Господня. Пробыв здесь недолгое время, собрался он в обратный путь. Напрасно упрашивали его жившие в Иерусалиме христиане остаться там для их защиты, – Вольфдитрих не согласился; еще раз помолился он у Гроба Господня и, рас–прощавшись со всеми, рано утром после обедни вышел из Иерусалима.

Долго пришлось ему странствовать, и много встретил он на пути своем разных приключений, но наконец добрался до земель, принадлежавших некогда его отцу. Тут дошла до него весть, что ленники его, оставленные им в Константинополе, – герцог Берхтунг с сыновьями – по приказанию братьев его, королей Бауге и Ваксмута, были засажены в темницу и терпели нужду и горе. Сильно огорчился Вольфдитрих, но не решился идти один в Константинополь, чтобы попытаться освободить их, – ведь не удалось же ему справиться с Бауге и Ваксмутом даже тогда, когда было у него много надежных помощников и большое войско. И решился Вольфдитрих отправиться прежде к королю Ортниту, чтобы попросить его помощи. Добыв корабль, отплыл он в Сицилию, а оттуда собрался ехать в лангобардскую землю. Но прежде чем выехать, пришлось ему испытать немало бед.

Едва успел он въехать в глубь острова, как уже пришлось ему биться с могучим великаном Вольдемаром, давно уже державшим в страхе и ужасе всех жителей этой местности. Однако Вольфдитриху удалось–таки убить его. Когда весть о том дошла до ближайшего города, принадлежавшего королю Марсильяну, король послал множество своих рыцарей, чтобы с почетом и честью проводить к его двору неожиданного избавителя. Но Вольфдитрих, еще издали завидев направлявшихся к нему всадников и приняв их сначала за врагов, стремительно напал на них. Убедившись же в своей ошибке, он с радостью согласился последовать за рыцарями в город. Король Марсильян со своею женою и дочерью приняли его радушно и ласково, и благодаря их заботам и попечениям Вольфдитрих мог наконец отдохнуть от своих тяжких и опасных паломнических скитаний и морских странствий. Но, несмотря на все их просьбы, он не согласился долго гостить у них и скоро снова пустился в путь.

Через несколько дней пришел он в Тервис, где властитель той земли, король Вернер, давал великолепный пир в честь дочери своей Амии. Как раз в это время все бывшие при дворе гости были заняты игрой: принцесса повесила на древко копья кольцо, и тот, кто на всем скаку поддел бы его своим копьем, должен был получить от нее в награду поцелуй. Вольфдитрих попросил у Вернера позволения принять участие в игре и, получив его, первый снял кольцо. За это рассердился на него граф Герман Тосканский и, зная, что у Вольфдитриха не было при себе ничего ценного, в насмешку вызвал его на состязание с условием, что побежденный уплатит победителю тысячу марок золотом. Вольфдитрих же, с своей стороны, вызвал было его на нешуточный поединок, на котором побежденный рисковал поплатиться жизнью. Видя, что дело принимает серьезный оборот, и опасаясь за жизнь графа Тосканского, король сам вступился в это дело и убедил Вольфдитриха принять вызов графа, с тем что дочь его, принцесса Амия, сама будет поручительницей за Вольфдитриха и, в случае проигрыша, сама выплатит за него тысячу марок. Когда же наступил день поединка, Амия сверх того взяла с графа клятву в том, что он ни в коем случае не позволит никому из своих людей прийти к нему на помощь. Недолго продолжался поединок, и скоро граф Герман лежал на земле, повергнутый могучею рукою Вольфдитриха. Видя это, люди графа, несмотря на его клятву, толпою напали на Вольфдитриха; но Вольфдитрих, положив копье поперек седла, стал так стремительно носиться среди нападавших, что многие из них, задетые копьем, попадали на землю; наконец сам король вступился в дело и водворил мир.

Вскоре после поединка Вольфдитрих собрался в дальнейший путь. Но тут прекрасная Амия, успевшая полюбить отважного воина, стала просить своего отца выдать ее за него замуж. Не очень–то было это по душе королю Вернеру, но, уступая просьбам дочери, пошел он к незнакомому рыцарю и, не зная даже его имени, предложил ему жениться на принцессе, обещая передать ему после своей смерти своих слуг и все свои земли. Но неведомый рыцарь, к удивлению его, отказался от его предложения.

– Покинул я в Греции одиннадцать верных моих ленников в большой беде и опасности, – сказал ему Вольфдитрих, – и если удастся мне освободить их, я вернусь с ними сюда, и тогда пусть дочь твоя, если пожелает, выберет себе в мужья любого из них: все они благородные графы и вполне достойны ее руки.

После этого Вольфдитрих уехал и вскоре прибыл в землю лангобардов. В то время было там пятнадцать разбойников, грабивших на дорогах людей; они жили в лесу и причиняли много вреда всем жителям этой местности. Отважный витязь Вольфдитрих поехал в этот лес один и выдержал там отчаянную борьбу. Говорят, что, завидя его, разбойники стали переговариваться:

– Вот подъезжает к нам рыцарь, – знайте, что панцирь его должен достаться мне, – сказал один.

– Что бы ни думал он о своей силе, он должен будет уступить мне своего коня, – сказал другой.

– Мне отдаст он свой шлем, – сказал третий.

– А я удовольствуюсь и мечом, – добавил четвертый.

Так заранее поделили они между собой все, что было при нем. Заметив их, витязь поскакал в лес вне себя от гнева, напал на разбойников и стал наносить им глубокие раны. Могучей рукою разбивал он на них крепкие шлемы и троих из них мертвыми поверг на землю. Не могли стерпеть этого разбойники, и все сразу стремительно напали на Вольфдитриха, и вышибли его из седла. Но Вольфдитрих вскочил на ноги и пеший продолжал борьбу. Плохо же пришлось тут тем, кто подворачивался ему под руку: все они поплатились своею жизнью.

Так кончилась отчаянная битва. Отважный Вольфдитрих одержал в ней верх.

– Ну вот, теперь все вы получили поровну, – сказал он с насмешкой и поехал прочь.

Вольфдитрих ехал своим путем–дорогою, никого ни о чем не расспрашивая, и никто ничего ему не рассказывал, но все люди, которых встречал он на дороге, казалось, были чем–то опечалены. Ничего не знал он о судьбе Ортнита, а между тем Ортнита не было уже в живых: он погиб в борьбе с одним из свирепых драконов, поселившихся в его владениях.

Раз рано утром выехал Вольфдитрих на узенькую тропинку, которая привела его в большой еловый лес, и был этот лес так част, что нигде не было видно ни полянки, ни просвета. На дворе стояла темная ночь, и Вольфдитрих издали слышал, как шумело и кипело озеро Гарда. До него доносилось постукивание сторожей и громкий плач и горестные жалобы королевы. Вольфдитрих поспешил туда, не дожидаясь рассвета. Сойдя с коня, под уздцы повел он его лесом и, приблизившись к замку, привязал, а сам взобрался на замковую стену. Оттуда услыхал он ясно, что это плакала и жаловалась какая–то дама. Горько жаловалась она, и скорбь ее, видимо, была велика.

– Здесь, в Гарде, навсегда лишена я теперь всякой отрады, – говорила она. – Царь небесный, за что разлучил ты меня с моим мужем? Среди больших трудов и опасностей добыл он меня в земле нехристей, и все родные мои теперь чуждаются меня. Я была язычница, он же христианин, и я ради него сама пожелала креститься, а теперь я должна была потерять его!

– Умерь свой плач и свои жалобы, славная королева, – заговорил наконец с крепостной стены Вольфдитрих.

Стыдно стало благородной королеве, и она уже хотела было уйти к себе, но Вольфдитрих стал просить ее остаться.

– Скажи мне, о ком ты так горюешь и кто тот отважный воин, которого ты так оплакиваешь? – говорил Вольфдитрих.

Смутилась королева: пришла ей мысль, что сам ее повелитель, любимый муж ее Ортнит, вернулся и спрашивает так лишь для того, чтобы испытать ее.

– Ты ли это, господин мой? – воскликнула она. – Что сделала я, бедная, чтобы ты так испытывал меня? Откройся же скорее и избавь меня от скорби, великий император Ортнит! Здесь повседневно приходится мне терпеть такое горе, что скоро смерть покажется мне слаще жизни. Дело дошло до того, что один из слуг Ортнита требует меня себе в жены!

– Я не господин твой, а несчастный изгнанник, лишившийся своих земель и слуг и всего отцовского наследия. Видишь ли, тебе, госпожа, доверил я свое великое горе, но все же твое горе кажется мне больше моего. Скажи же мне, как это все случилось?

– Все здесь говорят, что господин мой умер. Я же знаю, что отсюда проводила я его хорошо вооруженного – собирался он сразиться с страшным драконом, и с тех пор я его не видела.

– Заехал я сюда, ища приключений, – отвечал ей Вольфдитрих, – понятны мне теперь твои жалобы и стоны, и я готов отомстить дракону за гибель твоего господина. Не могу я оставаться глух к твоим слезам.

– Не советую тебе браться за это, – отвечала королева, – супруг мой, император Ортнит, обладал силою двенадцати мужчин, и все–таки дракон унес его в свою пещеру. Останься лучше тут, чтобы не пришлось мне оплакивать двоих.

– Этого не будет, королева, – сказал Вольфдитрих, – я поеду в лес и убью дракона или же сам погибну!

С этими словами Вольфдитрих отвязал коня и вскочил в седло, даже не продевая ноги в стремя. Со слезами смотрела на него королева Либгарда.

– Горе мне! – говорила она. – Это так похоже на моего господина!

Вольфдитрих же, поклонившись королеве, поспешно повернул назад в лес. Долго ехал Вольфдитрих берегом Эчи в горы по крутой дороге и наконец наткнулся на убитого человека и умирающую женщину. Вольфдитрих сошел с коня и подошел к женщине, надеясь помочь ей. От нее он узнал, что убитый был граф, ее супруг, и что убит он внезапно напавшим на них драконом. Помочь женщине было уже нельзя, и она скоро умерла.

Вольфдитрих, исполнив христианский долг и похоронив их обоих, поехал дальше, все более и более углубляясь в горы, и приехал наконец на то место, где, как говорили, Ортнит заснул на пути и во время сна был застигнут драконом. Вольфдитрих тоже сильно устал и тоже решился прилечь тут, чтобы отдохнуть. Вскоре в лесу показался дракон. Верный конь Вольфдитриха, сорвавшись с привязи, пытался было разбудить своего господина, но, видя, что усилия его тщетны, сам бросился навстречу чудовищу, ударами копыт прогнал его назад в лес и сам погнался за ним.

Проснувшись, Вольфдитрих не нашел коня на том месте, где его оставил, и пошел осматривать местность. Наткнувшись на гигантские следы, отпечатавшиеся на песке, он пошел по ним в лес и вскоре набрел на своего коня, забрызганного кровью. Тут понял он, какой опасности он подвергался во время сна. Продолжая идти по следам, добрался он до пещеры дракона. Но самого дракона там не было, – он успел уже снова выйти на охоту; в пещере же были только его птенцы, и Вольфдитрих решил не трогать их, пока не убьет старого дракона. Но потом пришлось ему в том раскаяться.

Проехав еще немного, услыхал он в лесной чаще такой шум и топот, какого никогда еще не приходилось ему слышать ни в одной битве; оказалось, что там происходила борьба дракона со львом: дракон напал на льва и хотел его растерзать. Вольфдитрих живо соскочил с коня и поспешил напасть на дракона, но после недолгой битвы меч его разлетелся в куски при ударе о твердый хребет чудовища; дракон же успел захватить обоих своих противников – льва пастью, а Вольфдитриха хвостом, и потащил их к себе домой, чтобы отдать на растерзание своим птенцам.

Птенцы сейчас же сожрали льва, но оказались не в силах укусить одетого в доспехи человека, и принялись играть им, подбрасывая его туда–сюда, пока у него не захватило дух и он не лишился сознания.

Но вот наступил вечер и положил предел этой игре. Старый дракон заснул вместе со своими птенцами, и Вольфдитрих понемногу пришел в себя. Поднявшись на ноги, стал он обшаривать пещеру, служившую логовом драконам, и нашел наконец меч, в рукоятке которого светился крупный драгоценный камень. Это был меч «Роза» и принадлежал он Ортниту; тут же неподалеку лежали и останки самого Ортнита, заключенные в хорошо знакомую Вольфдитриху броню.

Как только утро засерело на небе, Вольфдитрих принялся рубить найденным мечом детенышей дракона и перебил их всех полусонных; но старый дракон проснулся–таки от шума, и Вольфдитриху опять пришлось вступить с ним в ожесточенную схватку.

Нелегко далась ему победа, но все же в конце концов он убил и старого дракона.

Покончив с чудовищем, Вольфдитрих отрезал языки у убитых драконов, похоронил тело Ортнита, а сам надел его вооружение и кольцо, бывшее у него на пальце.

Сев на своего верного коня, Вольфдитрих снова пустился в путь. Но скоро он потерял дорогу и долго блуждал среди диких и неприступных гор, пока не подъехал наконец к высокому замку. Это был замок Фалькениц; он принадлежал жестокому язычнику – королю Белиану. У Белиана была дочь Марпали, девушка необычайной красоты. Множество славных витязей приезжало к королю Белиану – привлекала их молва о красоте его дочери, но король Белиан всех их убивал и головы убитых выставлял на стенах своего замка. В то время как Вольфдитрих подъехал к замку, над стенами его насчитывалось до пятисот отсеченных голов, некогда принадлежавших славным витязям. Но Вольфдитрих так устал и проголодался, что тем не менее въехал во двор замка.

Король Белиан с дочерью видели, как въезжал он во двор, и оба вышли к нему навстречу и приняли его радушно и ласково. Молодая девушка усадила Вольфдитриха и стала с ним беседовать. Никогда еще ни один язычник и ни один христианин не нравился ей так, как Вольфдитрих.

– Скажи мне, славный витязь, как тебя зовут? – спросила она.

– Я – король Пильгерин из Трои, – отвечал ей Вольфдитрих.

Обрадовалась девушка, услышав это имя.

– Ну, значит, мне нечего тревожиться, – сказала она. – А я опасалась, уж не Вольфдитрих ли ты из Константинополя; отцу моему, Белиану, предсказано, что Вольфдитрих победит его в игре в метание ножей.

Король Белиан пригласил Вольфдитриха за свой стол, велел подать ему вина и еды.

– А завтра, – сказал он, – мы посмотрим, кто из нас искуснее в метании ножей.

Дочь Белиана пожалела прекрасного витязя и, желая спасти его, упросила отца не заставлять его состязаться с ним, если витязь согласится сегодня же стать ее мужем, и когда король Белиан, по обычаю своему, перед отходом ко сну подал гостю последний кубок, она сама опрокинула кубок и пролила вино, прежде чем Вольфдитрих успел прикоснуться к нему: то было чудодейственное питье, при помощи которого Белиан лишал своих противников силы и ловкости.

Но Вольфдитрих был христианин и не мог решиться жениться на язычнице, а потому ему все–таки пришлось состязаться в игре с королем.

На другой день утром язычники очертили на дворе круг и принесли две низенькие скамейки и шесть ножей. Каждый из соперников получил по скамейке и по три ножа.

– На беду твою Бог твой привел тебя сюда, – сказал язычник Вольфдитриху.

Бойцы разошлись по своим местам. Вольфдитрих не надеялся уже сохранить свою жизнь.

– Царь небесный, помоги мне уйти отсюда живым, – молился он. – Ты один только можешь меня спасти!

Белиан взял в руку первый нож.

– На этот раз береги свое темя! – сказал он, со злобою метнув нож в витязя, и срезал ему два завитка волос как раз на самой маковке.

– А теперь береги свои ноги, – сказал Белиан, беря другой нож.

Вольфдитрих подскочил на месте, и нож, пролетев между его ног, вонзился глубоко в землю.

– Кто научил тебя этому прыжку? – воскликнул Белиан. – Так прыгать умел на свете один только герцог Берхтунг. Уж не Вольфдитрих ли ты? Если так, то

скажи прямо, и я сделаю тебя господином над моими замками, землями и людьми: Берхтунг был моим товарищем в течение целых тридцати двух лет, и ради него я готов даровать тебе жизнь.

– Никогда не знал я герцога Берхтунга, – спокойно отвечал ему неустрашимый витязь.

– Неужели Магомет покинет меня? – воскликнул Белиан. – Никогда еще не бывало со мною, чтобы я промахнулся два раза кряду.

– Берегись же, я намечу теперь прямо в сердце, – продолжал он, взяв третий нож.

Но он промахнулся и по третьему разу: Вольфдитрих и тут сумел уклониться от удара.

– Ну, теперь мой черед, – сказал Вольфдитрих, – берегись же! Первым ножом попаду я тебе или в правый глаз, или в левую ногу.

– Горе мне! – воскликнул язычник. – Как мне укрыться от такого удара? Помоги же мне, Магомет!

Вольфдитрих бросил первый нож. Сам смотрел он ему в глаз, а целил в ногу и прорезал ее насквозь.

– Вот видишь, я не дал промаха, – смеясь сказал он Белиану. – Как думаешь, кто научил меня этому?

– Теперь я вижу, что ты, должно быть, какой–нибудь знаменитый князь, – почтительно отвечал ему Белиан.

– Зовут меня Вольфдитрихом, и я твой враг.

– Как? Ты тот самый греческий король Вольфдитрих, которому суждено лишить меня жизни?! Пощади же и не убивай меня! – молился Белиан, – Я уступлю тебе все свое царство и отдам в жены свою дочь.

– Не нужно мне ни твоего царства, ни твоей дочери, – отвечал Вольфдитрих. – Сегодня должен ты заплатить мне за гибель стольких славных рыцарей. Тут дело идет о твоей жизни! Береги же на этот раз свое темя!

Вольфдитрих взял второй нож, злобно метнул его в язычника и пробил ему щит и темя.

Белиан закричал так громко, что вопль его отозвался во всем замке. Он громко призывал на помощь Магомета и укорял свою дочь, пролившую питье.

– Берегись, теперь намечу я тебе прямо в сердце! – сказал Вольфдитрих, берясь за третий нож.

И на этот раз не дал он промаха: прямо в сердце попал он язычнику. Белиан свалился со скамьи и тут же умер.

Победив таким образом Белиана, Вольфдитрих вскочил на коня, намереваясь как можно скорее уехать из этого места, но оказалось, что перед замком, где накануне еще простирался прекрасный луг, теперь бурлило глубокое озеро: это превращение совершила своими чарами дочь Белиана, Марпали.

«Ну, уж если суждено мне погибнуть здесь жертвой коварства и хитрости этой злой женщины, то пусть же и она умрет вместе со мною», – подумал Вольфдитрих и, вернувшись в замок, схватил девушку, несмотря на все ее сопротивление, и поехал с нею прямо к озеру. На этот раз оказалось, что через озеро был перекинут мост; Вольфдитрих поехал по этому мосту, но когда доехал он до середины, то мост сломался и обрушился и впереди и позади него, уцелели одни только сваи, поддерживавшие его коня. Пораженный неожиданностью, Вольфдитрих и не заметил, как выпустил из рук дочь Белиана; она же, вырвавшись на волю, превратилась в сороку и, как бы дразня его, полетела через озеро.

Тогда Вольфдитрих, вонзив шпоры в бока своего коня, принудил его спуститься прямо в пенящиеся волны, и, к удивлению его, воды, вместо того чтобы поглотить его, стали опускаться под ним все ниже и ниже, пока наконец не открылся на месте озера опять прекрасный зеленый луг, по которому рыцарь беспрепятственно направился в обратный путь.

После долгого и утомительного странствия Вольфдитрих вернулся в землю лангобардов и застал там общую радость и веселье: люди рассказывали друг другу, что нашелся славный рыцарь, который отплатил за смерть Ортнита и убил дракона. Но вскоре, к удивлению Вольфдитриха, дошла до него и другая весть: рыцарь, убивший дракона, находился будто бы в Гарде и в эту минуту праздновал свою свадьбу с Либгардой, так как она поклялась, узнав о смерти Ортнита, что выйдет замуж за того, кто отомстит за него, и обещала передать своему супругу корону и власть надо всем государством.

Заторопился Вольфдитрих, услыхав такие вести, и скакал во весь опор, пока поздно вечером не приехал в Гарду. Остановившись перед замком, оставил он своего усталого коня во рву, окружавшем стены, а сам прошел в ворота, несмотря на сопротивление слуг, не хотевших допустить в замок такого запыленного, неведомого им путника. В замке, как странник, потребовал он себе питья, и королева выслала ему свой собственный кубок, наполненный вином. Выпив вино, Вольфдитрих отослал кубок обратно королеве, опустив на дно его кольцо Ортнита.

В замке действительно праздновали свадьбу, и посреди нарядных гостей сидела королева Либгарда, а рядом с нею один знатный граф, бывший прежде слугою Ортнита и в котором теперь народ признал победителя дракона, потому что он привез в Гарду голову убитого чудовища. Увидев, что королева, взглянув на дно кубка, залилась слезами, граф было вскочил, чтобы наказать дерзкого, осмелившегося нарушить свадебное веселье, но Вольфдитрих сам стоял уже в дверях зала и громко крикнул:

– Ты ли это тот рыцарь, что убил дракона и в награду за подвиг должен получить руку королевы? Чем можешь ты это доказать?

Граф в гневе отвечал, что не намерен разговаривать с бродягами и ворами; но тут встала с своего места королева и громко возвестила, что незнакомец вернул ей кольцо Ортнита, а сам носит все его вооружение, и что сделать это мог только победитель дракона. Тогда граф приказал принести и показать всем головы драконов, но при виде их Вольфдитрих воскликнул:

– Смотрите сюда все, рыцари и дамы! Конечно, он победитель, потому что у него в руках головы драконов! Да только вот в чем чудо: все головы без языков, а этого с драконами еще не бывало. Или ты, может быть, где–нибудь бросил языки?

Граф не знал, что отвечать ему на такие речи, а Вольфдитрих продолжал громовым голосом:

– Ты – обманщик! Вот языки драконов: я сам вырезал их, когда после ужасной битвы убил чудовищ в их пещере и отомстил за смерть Ортнита. Ты же нашел лишь в лесу их безжизненные тела!

С этими словами он снял шлем, и королева радостно воскликнула:

– Вольфдитрих, неужели ты мой избавитель?

Граф же при виде его узнал в нем своего победителя в Тервисе и поспешил скрыться из замка.

После этого в замке весело и радостно отпраздновали свадьбу Вольфдитриха с королевою Либгардою.

Но недолго жил Вольфдитрих со своею женою, радуясь своему новому царству: скоро стал он грустить и задумываться, и никто не знал причины его печали. Наконец раз ночью, когда в замке все спали, королева Либгарда стала настойчиво расспрашивать его о причине его грусти, и он признался ей, что сильно печалила его судьба его одиннадцати ленников, покинутых им в Константинополе. Засмеялась королева Либгарда.

– Чтобы утешить тебя, я могу дать тебе вместо них одиннадцать тысяч самых лучших воинов, – сказала она.

Но Вольфдитрих не переставал горевать и жаловаться, и наконец она согласилась, хотя и неохотно, снарядить для него большое войско из своих лангобардов и предоставить ему идти с ним на Константинополь.

Поспешно окончив приготовления, войско село на корабли и после непродолжительного плавания благополучно высадилось на берег невдалеке от Константинополя. Там Вольфдитрих привел в порядок свои войска и, поставив во главе их опытных предводителей, приказал им скрываться вблизи города, ожидая его зова. Сам же он накинул поверх кольчуги серое платье пилигримов и в таком виде поехал в город.

Поздно вечером подъехал он к крепостному рву и притаился под крепостною стеною. Недолго пролежал он тут, как услыхал уже плач и горестные жалобы своих ленников. Все они громко жаловались на свою судьбу и призывали святую Деву себе на помощь.

– Перестаньте плакать и жаловаться все вместе на свою судьбу, – сказал потом старший из них, Гербранд, – будем лучше молить Господа, чтобы он смиловался над верным Вольфдитрихом.

– Вы, постоянно кружащиеся по крепостной стене, – заговорил Вольфдитрих изо рва, – я слышу ваши горькие жалобы. Что дадите вы в награду тому, кто покажет вам Вольфдитриха целым и невредимым?

– Нет у нас никакого имущества, – отвечали они, – мы можем только плакаться на свою судьбу. Большую нужду терпим мы тут и молим Бога, чтобы Он всем нам послал скорее смерть. Много могли бы мы порассказать тебе о наших страданиях: мы закованы в цепи попарно и нам дают всего лишь по полхлеба на двоих да по глотку воды, и этим должны мы довольствоваться весь день.

– Слушайте же вы, странники по крепостной стене, – продолжал Вольфдитрих, – один пилигрим просит у вас четверть хлеба ради спасения самой близкой вам души, за которую обязаны вы раздавать милостыню.

– Если бы предложили мне поднять из гроба отца моего и мать, – отвечал ему Гербранд, – я и то не согласился бы отдать за это четверть хлеба. Только ради одной души решимся мы на это – ради души господина нашего, верного Вольфдитриха.

С этими словами они бросили ему со стены четверть хлеба и снова все вместе принялись жаловаться святой Деве на свою злую долю и на смерть своего отца, герцога Берхтунга, погибшего в темнице.

– Порадуйтесь же, странники по крепостной стене, – снова заговорил Вольфдитрих из своего рва, – радуйтесь, отважные витязи: скоро явится к вам верный Вольфдитрих!

– Ах, если бы дал Господь, чтобы был он жив и здоров, – отвечали узники, – то мы охотно согласились бы жить хотя бы на дне преисподней. Но его нет уже в живых, оттого–то и терпим мы такую муку!

– Радуйтесь же, странники по крепостной стене, – заговорил опять Вольфдитрих, – радуйтесь, славные витязи! Я сам – верный Вольфдитрих!

– Слава Господу нашему Иисусу Христу за то, что позволил он нам вновь увидать своего господина, – воскликнули узники, все разом воздев руки к небу, и с этими словами они с такою поспешностью спрыгнули со стены в ров, что разорвались цепи, сковывавшие их по рукам.

Однако в городе успели уже все это заметить, и люди повсюду стали уже рассказывать, что вернулся Вольфдитрих. Доложили о том и братьям Вольфдитриха, Бауге и Ваксмуту, и не порадовались они этой вести. Приказали они своим воинам вооружиться и напали на стоявших под стеною одиннадцать витязей, из которых один только носил оружие. Но остальные десятеро не теряли времени даром: как только кто–нибудь из нападавших падал под ударами Вольфдитриха, один из безоружных надевал его доспехи и брал себе его оружие. Таким образом, у Вольфдитриха скоро оказалось десять надежных и хорошо вооруженных товарищей. Тем не менее, видя перед собою бесчис–ленную толпу врагов, Вольфдитрих приставил ко рту свой рог и принялся трубить с такой силой, что звуки его рога далеко разносились по горам и лесам. Услыхали его лангобарды и поспешили на помощь королю. Поспешили к нему на помощь и многие из жителей города, признавшие в нем своего законного государя, и скоро Вольфдитрих одержал полную победу над своими братьями.

Бауге и Ваксмут были взяты в плен. Сыновья Берхтунга требовали немедленной их казни, но Вольфдитрих не согласился: он хотел живыми привезти их в Гарду и там уже казнить. Однако по возвращении его домой королева Либгарда встретила его братьев ласково и приветливо, точно самых близких и дорогих гостей. Видя это, Вольфдитрих рассердился.