Текст книги "Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа"

Автор книги: Татьяна Чеснокова

Соавторы: Ольга Петерсон,Е. Балабанова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

После бани подали им вина, самого лучшего, какое только нашлось в Нормандии, и усадили их в роскошном зале. Херлинда же позвала дочь свою, Ортруну, и приказала ей тоже одеться со своими молодыми девушками и присоединиться к Кудруне и ее свите. Ортруна охотно исполнила приказание матери. Когда она вошла в зал, Кудруна пошла к ней навстречу, и видно было, что обе они были веселы и довольны.

Еще одну хитрость придумала Кудруна: упросила она Хартмута разослать гонцов по всему своему королевству, – пусть созовут они ко двору всех друзей Хартмута, чтобы они посмотрели на его невесту, а она показала бы своим девушкам нормандских воинов. Послушался Хартмут и разослал во все концы целую сотню послов. Кудруна того и хотела: тем меньше врагов должны были застать наутро хегелингские воины.

Когда все разошлись и Кудруна осталась одна со своими девушками, некоторые из них принялись плакать от огорчения, полагая, что теперь они уж навсегда останутся в Нормандии, но Кудруна, позабыв на этот

раз приличие, громко засмеялась над их слезами. Услыхала ее смех Херлинда, и взяла ее досада. Вскочив с постели, побежала она к Хартмуту.

– Сын мой, не знаю я, чему это смеялась Кудруна! Проведала я, что приехали сюда тайные послы от ее друзей, – берегись, как бы через них не лишиться тебе жизни и чести!

– Полно! – отвечал Хартмут. – Пусть повеселится со своими женщинами: друзья ее далеко, и я не знаю, как бы мог я с ними встретиться.

На ночь были приготовлены для Кудруны и ее девушек роскошные постели, и слуги Хартмута с почетом проводили ее в ее спальню. Кудруна озаботилась хорошенько угостить служителей Хартмута вином и медом и, уходя к себе в спальню, отпустила всех их на покой.

Стены покоев, где должна была ночевать Кудруна со своими девушками, были очень крепки и плотны; к тому же и дверь по приказу Кудруны заперли изнутри на четыре засова, так что никто не мог слышать, что происходило в покоях.

– Теперь я порадую вас вестью об избавлении от ваших страданий, – сказала Кудруна девушкам. – Завтра увидите вы своих друзей. Подумайте, – сегодня обняла я своего мужа, Хервига, и брата своего, Ортвина. Теперь нас ждет радость и счастье, и, поверьте мне, если только доживу я до того времени, когда стану королевой, всех вас я щедро награжу замками и землями.

Радостные и полные надежд, улеглись девушки спать; наутро ждали они рыцарей, явившихся освободить их из неволи.

XXVI
О ТОМ, КАК ОРТВИН И ХЕРВИГ ВЕРНУЛИСЬ К ВОЙСКУ

Послушаем теперь о том, как Ортвин и Хервиг вернулись к своим витязям, ожидавшим их на берегу моря.

Завидя их издали, хегелингские воины побежали к ним навстречу.

– Ну что? Жива ли еще Кудруна? – спрашивали они Ортвина.

– Не могу я рассказывать каждому из вас порознь, – отвечал Ортвин. – Пусть тот, кто нам друг, придвинется к нам поближе: тогда я расскажу вам о том, что видели мы недалеко от замка Хартмута.

Услышав это, рыцари густой толпой обступили Ортвина.

– Ну, теперь должен я сообщить вам весть, от которой я, если бы мог, охотно избавил бы своих друзей. Слушайте же: сегодня видел я Кудруну и Хильдебургу Ирландскую.

Услышав его слова, многие сначала было не поверили ему.

– Спросите Хервига, он тоже видел ее, – продолжал Ортвин. – Подумайте только, друзья наши и родичи, какой это для нас позор! Мы застали Хильдебургу и Кудруну стирающими на морском берегу!

Заплакали при этой вести все родичи Кудруны.

– Значит, вы вели себя как бабы! – в гневе воскликнул Вате. – Если хотели вы освободить Кудруну, то должны вы были окрасить в багровый цвет все, что успели выстирать их белые руки!

– Но как же сделать нам, чтобы проникнуть в их владения, прежде чем воины Людвига и Хартмута узнают о прибытии в Нормандию дружины Хильды? – спросил Фруте.

– Я могу дать вам хороший совет, – заговорил престарелый Вате. – Сегодня воздух так чист и ясен, что ночью, верно, будет светить нам полная луна. А потому постараемся до рассвета пробраться к замку Людвига.

Много пришлось воинам потрудиться, благодаря этому совету Вате: поспешно разместили они на кораблях коней, доспехи и оружие и задолго до рассвета расположились уже на песчаном побережье вблизи замка.

Вате, приказав всем воинам строго соблюдать тишину и безмолвие, позволил им улечься на песчаном прибрежье. Они улеглись, положив наземь щиты, и на этот раз многим из них послужили они изголовьем.

– Кто хочет рано поутру одержать победу, тот не должен залеживаться! – говорил старый Вате. – И еще скажу вам, – продолжал он. – Как только кто из вас, на горах ли, в долине ли, заслышит звук моего рога, – пусть сейчас же готовится к битве. Затрублю я в другой раз, и вы седлайте коней и стойте около них наготове, для того чтобы, как только выберу я минуту, сейчас же броситься в бой. Как только затрублю я в третий раз, милые друга мои, вы должны уже сидеть на конях в полном вооружении и ожидать терпеливо, пока я сам не выеду, вооруженный, вслед за знаменем Хильды.

Послушались его воины и безмолвно улеглись на прибрежном песке вблизи замка самого Людвига.

Но вот уж высоко поднялась на небе утренняя звезда. В это время одна прекрасная девушка подошла и остановилась в окне замка: наблюдала она, скоро ли настанет утро, для того чтобы принести Кудруне весть, за которую ждала себе щедрой награды. Наконец стало рассветать, и девушка увидала вокруг замка множество светлых шлемов и щитов, и блеск их отражался в морских волнах; замок был осажден, и все окружавшие его луга сверкали оружием.

Отойдя от окна, поспешила она к своей госпоже.

– Проснись, благородная девушка! – воскликнула она. – Вся эта страна и этот крепкий замок осаждены врагами; друзья наши дома не забыли нас!

Радостно вскочила Кудруна с постели и подбежала к окну: перед нею на морских волнах покачивались роскошные корабли.

– О горе мне, бедной! – воскликнула она. – Зачем родилась я на свет? Много доблестных воинов погибнет сегодня из–за меня.

В замке в это время почти все еще спали, как вдруг раздался возглас стража:

– Вставайте, славные витязи! К оружию! Король Нормандии, кажется мне, что ты слишком долго спал!

Услыхала это Херлинда, жена Людвига. Не стала она будить своего мужа, сама поспешила она выйти на стену замка. И как же огорчилась она, увидев множество незваных гостей! Побежала она назад к королю.

– Просыпайся, король Людвиг! – кричала она. – Замок твой и твоя земля оцеплены страшными гостями. Дорого заплатят сегодня твои витязи за смех Кудруны.

– Молчи, – прервал ее Людвиг, – пойду я сам посмотрю на них.

Нежданные гости явились к нему этим утром.

– Надо сообщить об этом Хартмуту, – сказал он, увидев развевавшиеся перед замком знамена. – Вероятно, это паломники расположились тут перед городом и моим замком, чтобы завести с нами торговлю.

– Не беспокойтесь, – сказал Хартмут, когда разбудили его и сообщили ему о появлении чужеземных воинов, – мне известны знамена, по крайней мере, двадцати земель. Но сдается мне, что эти гости пришли сюда, чтобы отомстить нам за старую обиду.

XXVII
О ТОМ, КАК ХАРТМУТ НАЗВАЛ ЛЮДВИГУ ЗНАМЕНА КНЯЗЕЙ

Людвиг и Хартмут не стали будить своих воинов. Вдвоем подошли они к окну, чтобы взглянуть на чужеземцев.

– Слишком уж близко расположились они к моему замку! – живо воскликнул Хартмут. – Это не паломники, дорогой мой отец, это, вероятно, Вате, витязь из Штурмена, со своими воинами. Так должно быть, судя вон по тому знамени. А вот тонкое шерстяное знамя вождя из Гарадеи. На нем изображена золотая голова. Плохо же придется этому витязю, прежде чем опустит он его в знак поражения. Да, охотно избежал бы я таких отважных гостей в моей земле. Король мавров привел с собою, конечно, не менее двадцати тысяч воинов, явившихся сюда, чтобы снискать себе чести и славы. А вон там знамя Хоранда, правителя Дании; с ним рядом вижу я и знакомое мне знамя Фруте; а вон там и Морунг, владелец Валейса; много врагов привел он к нам с собою! Еще вижу я знамя и на нем яркую красную черту – это знамя Ортвина, властителя Ортрика; мы убили его отца, и он пришел сюда не с дружелюбной целью. Но вот еще знамя – оно белее лебедя, и на нем золотой герб; его прислала сюда из–за моря свекровь моя, Хильда. Хегелинги успеют показать нам свою ненависть, прежде чем наступит завтрашний вечер. Но вот тут вижу я еще широкое шелковое знамя небесно–голубого цвета. Его принес из Зеланда король Хервиг. Жестоко выместит он на вас свой гнев. Явился к нам и Ирольт, – насколько я вижу, много привел он с собою фризов и голыптинцев. Да, дело идет к битве, – вооружайтесь же, воины, пора!

– Вставайте, мои воины, – говорил Хартмут, – раз эти грозные гости так близко подошли к моему замку, мы должны встретить их у ворот ударами мечей.

Живо поднялись на ноги воины, не покидавшие еще постелей, и потребовали себе свои боевые доспехи: хотели они помочь королю защищать свои владения, и скоро явилось к нему сорок сотен прекрасно вооруженных воинов в роскошных одеждах.

Вооружились и сами короли, Людвиг и Хартмут. Пленницы же радовались, глядя на пришлое войско: ни у одной из них не было в замке друзей и близких.

– Кто в прошлом году смеялся, тот в нынешнем будет плакать, – сказала одна из них.

Херлинда тем временем побежала к Хартмуту.

– Что делаешь ты, Хартмут? – воскликнула она. – Или хочешь ты сам лишиться жизни и уложить на месте всех этих воинов? Подумай, ведь хегелингов приходится, по крайней мере, по тридцати на каждого из вас! Притом же все они тебя ненавидят за гибель своих друзей и родичей. Они перебьют вас всех, как только выйдете вы за ворота замка.

– Уйди отсюда, матушка, – отвечал ей Хартмут. – Учи своих женщин вышивать шелками и золотом, а нам ты не указчица. Не хочешь ли опять выслать на берег для стирки Кудруну и ее девушек, как ты делала это прежде? Ты находила, что нет у нее ни друзей, ни верных слуг. Ну вот, сегодня они отблагодарят тебя за все.

– Таким обращением я хотела лишь сослужить тебе службу, – возразила Херлинда. – Послушайся же меня теперь: замок твой крепок и надежен, – прикажи запереть ворота, и этим гостям не принесет много пользы их поездка. Подумай хорошенько, сын мой: у тебя здесь запасено хлеба, вина и всяких сладких яств, по крайней мере, на год. В этом случае не удастся им освободить тех, что находятся здесь в плену.

– Охраняйте свою честь, но берегите и свою жизнь, – продолжала она. – Прикажи стрелять из самострелов из окна замка: много погибнет врагов, и друзьям их дома придется их оплакивать. Прикажи также пустить в ход машины, снабдив их хорошенько канатами. Замок твой полон воинов, но прежде чем допустим мы вас сразиться с врагом в открытом поле, мы сами – я и мои девушки – будем носить вам камни на крепостные стены нашими белыми руками.

– Уйди отсюда, госпожа, – в гневе восклицал Хартмут, – разве можешь ты давать мне советы? Прежде чем запереться мне в этом замке, я предпочту умереть, сражаясь в открытом поле с воинами Хильды.

Заплакала старая королева.

– Говорю я так, лишь желая спасти тебе жизнь, – сказала она. – Вооружайтесь же, воины, и пусть под вашими мечами искры сыплются дождем из шлемов! Не покидайте моего витязя и глубокими ранами встречайте врагов.

– На этот раз хорошо распорядилась королева, – сказал Хартмут. – Слушайте же, слуги мои: щедро награжу я тех, кто сегодня исполнит мою волю и поможет мне расправиться с врагом, и щедро одарю сирот, потерявших в битве своих отцов!

В замке тем временем воины Людвига успели уже вооружиться – была их целая тысяча и еще одна сот–ня. Выходя из замка, Людвиг все–таки оставил там для его охраны пятьсот отважных, славных рыцарей. Потом сняли запоры со всех четырех ворот замка, и следом за Людвигом и его воинами потянулись все, желавшие оказать помощь молодому королю, и было их там целых тридцать сотен.

Все было уже готово к битве. Витязь Штурмена затрубил в свой рог с такою силой, что звук его был слышен миль за тридцать вдоль морского побережья, и хегелинги стали поспешно собираться под знамя Хильды. Затрубил он во второй раз, и воины стали садиться на коней, выстраиваясь рядами и равняясь. Затрубил он, наконец, и в третий раз, и с такой великой силой, что звук рога его далеко отозвался среди морских зыбей, остров потрясся и камни посыпались из стен замка Людвига. Потом приказал он Хоранду нести вперед знамя Хильды.

Сильно боялись все Вате. Воины продвигались в таком глубоком безмолвии, что можно было слышать фырканье коней.

Невеста Хервига стояла наверху на зубчатой стене замка. В стройном порядке продвигались вперед отважные витязи, жаждавшие сразиться с Хартмутом. Наконец из ворот замка выехал и Хартмут в сопровождении множества прекрасно вооруженных воинов.

Мавританские воины ехали отдельно; они осыпали врагов градом копий, и не одно древко разбилось тут в щепы, когда завязалась у них схватка с нормандскими воинами; искры посыпались из их кольчуг и мечей. Датчане пошли к замку, и Ирольт, обойдя с одной стороны, повел свои шесть тысяч воинов на осаду крепостной стены. Увидев это, Людвиг сильно огорчился. Отделился и Ортвин со своими восемью тысячами бойцов. Много бед причинят они нормандской земле и всем, оставшимся в замке. Херлинда и Ортруна заливались слезами, стоя на крепостной стене. Но вот и Хервиг, нареченный супруг Кудруны; многих женщин поверг он в глубокое горе, когда начал сражаться за свою любимую невесту! Громко зазвенели шлемы под ударами богатырских мечей. Наконец показался и Вате со своими витязями. Грозен был он и, не склоняя копий, доскакал до самых стен. С горечью смотрела на это Херлинда, но Кудруна была ему благодарна.

Видели они и Хартмута, когда проезжал он перед рядами своих воинов. Будь он сам император, он не мог бы вести себя лучше: его одежда и доспехи сверкали на солнце, и не было у него недостатка в отваге и мужестве.

Увидал его Ортвин, король Ортланда.

– Не скажет ли нам кто–нибудь, кто этот витязь? Он разъезжает с таким видом, точно намеревается отвоевать у нас своей рукой целое царство!

– Это Хартмут, славный рыцарь, – отвечали ему, – тот самый, что убил твоего отца. Не раз уж выказал он в битве свою отвагу и смелость.

– Так, значит, он передо мной в долгу, – воскликнул Ортвин. – Сегодня же заставлю я его заплатить мне за все. Надо нам вернуть то, что мы через него утратили. Херлинде не удастся спасти ему жизнь!

Но и Хартмут увидал Ортвина и хотя и не узнал его, но пришпорил своего коня и поскакал к нему навстречу. Так неслись они друг на друга, склонив копья, и панцири их сверкали на солнце. Они осыпали друг друга ударами копий. Прекрасный конь Ортвина упал; споткнулся и конь Хартмута. Когда же конь снова вскочил на ноги, поднялся громкий звон мечей. Истинно по–рыцарски повели рыцари бой: оба были отважны, и ни один не хотел уступить другому.

Дружина их следовала за ними, держа копья наперевес. Многим пришлось тут сильно пострадать: столкнувшись, славные витязи наносили друг другу глубокие раны. Все они были доблестны и быстро добывали себе честь и славу.

Тысяча против тысячи выступили воины Хартмута против дружины Вате. Много вреда причинил им властитель Штурмена: кто теснился к нему поближе, тот никогда уж больше не думал о нападении.

Дружина Хервига, получив подкрепление в десять тысяч человек, грозно двинулась вперед. Казалось, прежде чем уступить врагу хоть пядь земли, они готовы были умереть на месте. Хервиг был поистине витязь. Величаво вступил он в битву, и тем ревностнее бился он, что думал сослужить тем службу прекрасной девушке и стать ей еще дороже. И этого достиг он: Кудруна все видела из своего окна.

Старый Людвиг схватился с датчанами. Многих убил Фруте со своими гольштинцами. Юный Морунг, властитель Валейса, сплошь усеял мертвыми всю землю перед замком Людвига. Молодой Ирольт был славный рыцарь, и немало пролил он вражеской крови, сражаясь под знаменем Хильды.

Между тем Хартмут и Ортвин все еще сражались. Никогда ни в какую метель не взвивался и не мелькал так снег под порывами ветра, как взвивались и мелькали мечи в руках воинов. Наконец Ортвин напал на самого Хартмута. Как ни был отважен и искусен Ортвин, но могучий Хартмут ударом меча рассек ему шлем, и кровь из раны струею хлынула на его панцирь. Огорчились воины Ортвина; еще сильнее стали теснить друг друга враги; ряды смешались. Сама Смерть, казалось, носилась между ними и похищала у людей друзей.

Хоранд видел, как был ранен Ортвин. Бросившись к нему, стал он выпытывать, кто его ранил. Засмеялся Хартмут – был он от них недалеко, а Ортвин сам отвечал:

– Это сделал король Хартмут.

Хоранд сейчас же передал другому воину знамя Хильды и стал прокладывать себе дорогу к Хартмуту. Услышав с той стороны страшный шум и крики, Хартмут оглянулся и увидел множество своих воинов, обливавшихся кровью из полученных ими глубоких ран.

– Я должен отомстить за вред, причиненный моим отважным воинам, – сказал Хартмут и, повернув коня, направился к Хоранду. Завязалась отчаянная схватка: искры посыпались у них перед глазами от ударов мечей по панцирям; края их мечей затупились, и погнулись застежки их шлемов. Наконец Хартмут ранил и Хоранда, как прежде Ортвина; кровь его хлынула ручьем через кольчугу. Друзья раненых сейчас же поспешили вывести их из битвы, чтобы перевязать им раны. Но витязи, едва оправившись, сейчас же снова ринулись в бой.

Долго еще бились воины изо всех сил, и так и осталось нерешенным, кто одержал верх в этой битве перед замком Людвига: отчаянно защищались его люди; стремительно нападали чужаки. Много было тут убито воинов; со всех четырех сторон звенели мечи, и в ту минуту трудно было отличить проворных и ловких от медлительных и неумелых. Старый Вате тоже не оставался без дела, и много врагов полегло под его рукой. Говорят, что Хервиг, окруженный толпою воинов, натолкнулся на Людвига, совершавшего чудеса ловкости и храбрости.

– Кто может сказать мне, кто этот старик? – громко воскликнул Хервиг. – Он нанес здесь столько глубоких ран, что многим прекрасным женщинам придется оплакивать воинов, павших под его рукой.

– Кто это спрашивает обо мне в пылу битвы? – отозвался Людвиг, расслышав его вопрос. – Зовут меня Людвигом Норманским.

– Если ты Людвиг, то заслужил ты вполне нашу ненависть, – отвечал ему король Хервиг. – Много наших витязей перебил ты на песчаном морском берегу. Из–за тебя погиб Хетель, а был он отважный и славный боец. Много зла успел ты причинить нам тогда. Его оплакиваем мы еще и до сих пор. И мне пришлось испытать из–за тебя великую скорбь: ты похитил мою жену и много моих воинов положил мертвыми на Вюльпензанде. Зовут меня Хервигом. Ты увез мою жену и теперь должен мне ее отдать, или же один из нас лишится жизни, а вместе с ним и много славных воинов.

– Не слишком ли смело угрожаешь ты мне в моей собственной земле? – отвечал ему король Людвиг. – Без нужды исповедовался ты передо мною. Поверь мне, я приложу все силы, чтобы тебе никогда не довелось обнять своей жены.

С этими словами оба витязя стремительно ринулись друг на друга, но ни одному из них не удалось одержать верх, и с обеих сторон присоединилось к ним еще много бойцов. Могуч и отважен был Хервиг, но отец Хартмута нанес ему такой удар, что он не устоял на ногах и, конечно, расстался бы с жизнью под рукою Людвига, если бы его воины не подоспели к нему на помощь. Поднявшись на ноги, поспешно взглянул он наверх, на крепостную стену, не стоит ли там его невеста.

XXVIII
О ТОМ, КАК ХЕРВИГ УБИЛ ЛЮДВИГА

«Как это со мной случилось? – думал он. – Если видела это Кудруна и если доживем мы до того, что опять будем вместе, – она попрекнет меня моей неудачей. Великий для меня позор, что мог одержать надо мною верх такой старик!»

И приказал он нести вперед свое знамя и снова со своими воинами напал на Людвига. Людвиг услыхал за собою шум и крики, оглянулся, увидал множество воинов, падавших под ударами мечей Хервига и его бойцов, и повернул назад. Снова завязалась между ними отчаянная схватка. Наконец Хервигу удалось нанести такой удар и так сильно ранить Людвига, что тот уже не мог продолжать битвы; еще один могучий удар, и он отсек ему голову.

Видя его гибель, воины его поспешили было пробраться со знаменем назад в замок, но это им не удалось; они были принуждены уступить знамя врагу, и много их полегло тут же рядом с королем.

В замке видели гибель короля, и за стенами его послышались громкие крики и рыдания. Кудруна и ее девушки стояли, пораженные страхом.

Не знал Хартмут, что отец его был убит, а вместе с ним и многие из его воинов и родичей, но услыхал он крики и вопли, поднявшиеся в замке.

– Много уж врагов положили мы здесь, – сказал он своим воинам, – вернемтесь же теперь в замок. Большую службу сослужили вы мне, родичи мои и мои слуги, и я готов разделить с вами доставшиеся мне от предков земли. Поедем теперь отдыхать в замок: нам откроют ворота и сейчас же подадут нам меду и вина.

Много бойцов оставили они за собой на поле битвы, не могли бы они сделать больше, даже защищая свою собственную землю; нужен был им отдых и покой. Но старый Вате с тысячью своих воинов задержал их на пути. Вате только что, напрягши все силы, пробился к воротам, как появился Хартмут со своими воинами, теснившийся в те же ворота. В то же время со стен замка на нападавших градом посыпались камни. Но Вате не думал об опасности: ему мало было дела до того, кто умрет или уцелеет, – лишь бы одержать победу. В эту минуту заметил его Хартмут.

– Мы опоздали! – сказал он своим воинам. – Посмотрите сами: эти ворота занял Вате со своими воинами; конечно, он нас не пропустит. Замок окружен со всех сторон врагами, и они твердо прокладывают себе путь вперед: у тех ворот вижу я знамя мавританского короля – оно развевается там, несмотря на отчаянный отпор со стороны моих воинов; у следующих – мечи крутятся как в вихре: это Ортвин, брат Кудруны; у последних стоит Хервиг и с ним его семь тысяч воинов. Мы опоздали, и некуда нам теперь деться! Не могу же я перелететь через врагов, у меня нет крыльев; не могу я и проползти под землею! Мы так стеснены врагом, что нет нам возможности пробиться даже к морю. Одно только остается нам, славные мои рыцари, – спешиться и рубиться врукопашную, и пусть горячая кровь потоками струится сквозь кольчуги.

Сошли они с коней и отставили их назад.

– Вперед, мои воины! – крикнул Хартмут. – Будь что будет! Надо мне пробиться к Вате и постараться оттеснить его оттуда.

С поднятыми мечами двинулись они вперед, и Хартмут напал на грозного Вате. Мечи зазвенели, и стало умирать еще больше славных рыцарей.

Увидал Вате Хартмута (Фруте держал в это время знамя) и, пылая гневом, сказал:

– Слышу я, быстро приближается к нам звон мечей. Стой тут, племянник Фруте, и никого не пропускай к воротам. – И Вате бросился навстречу Хартмуту.

Хартмут не уклонялся от битвы. Ни одному из них не изменила сила, и оба они показали чудеса храбрости. Хотя и говорили, что Вате обладал силою двадцати шести мужчин, но в Хартмуте нашел он достойного себе противника. Долго продолжалась битва, и ров давно уже переполнился мертвыми, как вдруг донеслись до сражавшихся громкие крики и вопли королевы: она оплакивала гибель своего мужа и предлагала большую награду тому, кто отомстит за него и умертвит Кудруну со всею ее свитой.

Нашелся такой вероломный – был он алчен и падок на золото и пошел туда, где находилась Кудруна со своими хегелингскими девушками. Когда дочь Хильды увидала его, грозно приближавшегося к ней с высоко поднятым мечом, то пожалела, что не было около нее ее друзей, и если бы не увидал этого Хартмут, то он, конечно, отсек бы ей голову. Забыла она тут свою благовоспитанность и ввиду смерти громко закричала от страха.

Вместе с нею закричали и ее женщины, стоявшие тут же в окнах.

Хартмут узнал ее голос и, подняв глаза, увидал врага, замахнувшегося над нею мечом.

– Кто ты, негодяй? – закричал ему Хартмут. – Какая тебе нужда убивать женщин? Знай, что если

убьешь ты из них хоть одну, то и сам лишишься жизни и все родичи твои будут повешены!

Испугался предатель и убежал. Но пока Хартмут заступался за девушек, он сам чуть было не лишился жизни.

Тем временем Ортруна побежала к Кудруне, упала к ее ногам и стала громко оплакивать своего отца.

– Смилуйся, благородная королева, – молила она, – подумай, сколько моих родичей погибло уже в этой битве; вспомни, каково было тебе, когда убили твоего отца! Тяжко приходится нам! Отец мой убит, почти все родичи и друзья погибли, Вате грозно теснит Хартмута. Если потеряю я и брата, то навсегда останусь круглой сиротой! Окажи же теперь мне милость! Вспомни, – когда никто не жалел тебя здесь, я одна была тебе другом. Каждую твою обиду оплакивала я горькими слезами. Вознагради же меня теперь за мою дружбу!

– Ты много сделала для меня, – отвечала ей Кудруна, – но я не знаю, как прекращу я бой? Будь я витязь и носи оружие, я сама бросилась бы в битву и развела бы бойцов, чтобы спасти твоего брата.

Но Ортруна продолжала плакать и умолять, пока наконец Кудруна не подошла к окну. Она стала махать рукой, спрашивая, нет ли тут поблизости какого–нибудь витязя, приехавшего с ее родины.

– Кто ты, прекрасная девушка? – отвечал ей Хервиг. – Здесь поблизости нет никого из Хегелингов. Но скажи, чем можем мы тебе служить?

– Хотела я просить прекратить битву: довольно уж бились вы тут, и я готова вечно служить тому, кто избавит Хартмута от битвы с Вате, – отвечала Кудруна.

– Скажи же мне, благородная девушка, как тебя зовут? – продолжал спрашивать Хервиг.

– Зовут меня Кудруной, и я из рода Хагена. Как ни была я прежде знатна и богата, но теперь здесь терплю я лишь нужду и горе!

– Ну, так ты милая моя жена! – отвечал ей витязь. – Знай, я – Хервиг, и готов сделать все, чтобы избавить тебя от забот и печалей.

– В таком случае постарайся остановить битву: прекрасные девушки умоляют меня не допускать Хартмута до битвы с Вате.

– Я охотно исполню твое желание, – отвечал Хервиг и сейчас же громко крикнул своим воинам:

– Несите мое знамя навстречу Вате!

И Хервиг со своими воинами сейчас же стал усиленно пробиваться навстречу витязю из Штурмена.

– Вате, дорогой мой друг! – крикнул он, несколько приблизившись к нему. – Сделай милость, прикажи прекратить битву! О том просят тебя прекрасные девушки.

– Проходи своей дорогой, король Хервиг! – гневно отвечал ему Вате. – Я еще не выжил из ума, чтобы слушаться женщин. Если бы была нужда щадить врагов, то я сделал бы это и сам. Тебя я не послушаюсь, и Хартмут заплатит мне за свою дерзость!

Из любви к Кудруне Хервиг подскочил к ним обоим, и мечи зазвенели. Разгневался Вате, – не мог он стерпеть, чтобы кто–нибудь помешал ему биться с врагом, и нанес Хервигу такой удар, что тот упал на землю. Но воины Хервига подскочили и помогли ему подняться. Потом воины окружили Хартмута, несмотря на заступничество Хервига.