Текст книги "Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа"

Автор книги: Татьяна Чеснокова

Соавторы: Ольга Петерсон,Е. Балабанова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

XXIX
О ТОМ, КАК ХАРТМУТ БЫЛ ВЗЯТ В ПЛЕН

Вате пылал сильнейшим гневом. Он направлялся к залу, пройдя через высокие ворота, как вдруг со всех сторон послышались громкий плач и звон мечей. Хартмут был взят в плен, а вместе с ним потерпели неудачу и его воины: вместе с ним было захвачено восемьдесят славных рыцарей. Остальные были убиты. Хартмута отвели на корабль и крепко связали.

Но тем дело еще не кончилось. Несмотря на градом сыпавшиеся с крепостных стен камни и стрелы, Вате взял–таки замок приступом, и запоры были высажены. Только плакали при этом нормандские женщины. Хоранд вошел в замок, неся знамя Тильды; за ним последовало множество воинов.

Так был взят замок, и плохо пришлось всем, бывшим там: множество бойцов принялось за грабеж.

– Где же слуги, отчего не несут они мешков для добычи? – спрашивал грозный Вате.

Много было разбито тут богатых покоев, принадлежавших женщинам, и доносились оттуда шум и крики. Одни избивали жителей, другие забирали добро. Говорят, столько добычи захватили они в замке, что два корабля не могли поднять всех дорогих шерстяных и шелковых тканей и всего награбленного ими серебра и золота. Сильно пострадали и все жители замка и окрестных селений: победители перебили множество мужчин и женщин и даже младенцев в колыбелях.

– Довольно уже отомстил ты, – закричал могучий Ирольт старому Вате, – ради Бога, оставь в покое малых сирот!

– Ты говоришь, как младенец, – отвечал старый Вате. – Неужели думаешь ты, что я поступил бы хорошо, оставив жить младенцев, плачущих теперь в колыбелях? Если дать им вырасти, то им еще меньше можно будет доверять, чем диким саксам.

Между тем кровь потоками струилась даже из женских покоев. В горе прибежала Ортруна к Кудруне – ждала она еще больших бед и, склонив перед нею голову, заговорила.

– Смилуйся надо мной, Кудруна! – молила она. – Если ты не заступишься за меня, твои друзья лишат меня жизни.

– Я спасу тебя, если это мне удастся, – отвечала ей Кудруна. – Стань здесь, поближе ко мне, со своими девушками и женщинами.

Послушалась Ортруна и стала около Кудруны со своими тридцатью тремя девушками. Вместе с женщинами стали под защиту Кудруны и шестьдесят два воина – иначе не избегнуть бы им смерти.

В ту же минуту, к ужасу их, появился Вате, скрежеща зубами, с длинной окладистой бородой и сверкающими глазами; весь он был в крови, от которой промокло даже его платье. Как ни обрадовалась Кудруна, но все же предпочла бы она, чтобы он подходил к ней не столь грозно. Однако она все–таки пошла к нему навстречу.

– Привет тебе, Вате! – сказала она. – Как же обрадовалась бы я тебе, если бы не погибло здесь от тебя столько народу!

– Благодарю тебя, благородная девушка, – отвечал Вате. – Не ты ли Кудруна, дочь Хильды, и кто эти женщины, что так теснятся к тебе?

– Вот это знатная Ортруна, – отвечала она, – ее, Вате, должен ты пощадить. Она и ее женщины страшно боятся тебя. А это вот девушки, привезенные воинами Людвига вместе со мною из земли хегелингов. Но ты весь в крови, не подходи же к нам слишком близко.

Вате пошел дальше и встретился наконец с Хервигом и Ортвином, королем Ортланда, с Ирольтом, Морунгом и Фруте из Дании. Много дел совершили они своим мечом и перебили много славных рыцарей.

Между тем прибежала к Кудруне молодая герцогиня Хергарда и стала просить ее заступничества, но Кудруна отвечала ей:

– Мало жалости выказывала ты к нам, когда мы здесь терпели нужду и горе, – теперь и мне нет дела до того, останешься ли ты жива или умрешь!

Прибежала к ней и злобная Херлинда и просила Кудруну принять и ее в число своих слуг.

– Защити нас, королева, от Вате и его воинов! – говорила она. – Все зависит от тебя, и если ты не заступишься за меня, я погибла!

– Приятно слышать мне, что пришла ты искать у меня защиты, – отвечала ей Кудруна. – Не следовало бы мне прощать тебе все то зло, которое ты мне сделала, но, так и быть, стань около меня между моими девушками!

Тем временем Вате продолжал разыскивать своих врагов и особенно хотелось ему найти злобную Херлинду. Еще раз грозно вошел он в зал.

– Выдай мне сейчас же Херлинду и ее друзей, – сказал он Кудруне, – она должна заплатить мне за то, что посылала тебя стирать, а также и за воинов, убитых у нас в тот раз дома.

– Их тут нет, – отвечала Кудруна.

Вате в гневе подошел ближе.

– Если ты сейчас же мне их не покажешь, – сказал он, – то все погибнут: и свои и чужие!

Видели девушки, что был он в сильнейшем гневе, и одна из них глазами указала ему на злобную ведьму.

– Скажи–ка мне, Херлинда, не хочешь ли ты добыть себе еще новых прачек? – спрашивал Вате, хватая ее за руку и выволакивая из толпы. – Помни, королева, – наши девушки не будут больше стирать тебе платья, – продолжал он, не помня себя от гнева, и, несмотря на ее слезы и мольбы, доволок ее до дверей

зала и тут, схватив за волосы, отрубил ей голову. Все женщины в ужасе закричали. Но Вате опять вернулся к ним.

– Ну а где тут еще те, что приходятся ей сродни? Покажите–ка мне их! – продолжал он.

Со слезами сказала тогда ему Кудруна:

– Пощади тех, что стояли тут около меня, – у меня искали они безопасности и защиты: то благородная Ортруна и ее свита.

Одну только Ортруну и ее свиту и помиловал Вате, остальных же преследовал и убивал, несмотря на заступничество Кудруны.

Тем временем бой повсюду уже прекратился. Хервиг, весь еще в крови, пошел со своими воинами в зал Людвига. Там увидал он Кудруну, и она ласково встретила его. Хервиг отстегнул меч, снял все вооружение и, черный от панциря и шлема, подошел к Кудруне. Из любви к ней в этот день не раз прошел он с мечом все поле битвы из конца в конец.

Потом пришел и Ортвин, король Ортланда. Ирольт и Морунг сняли кольчуги, чтобы прохладиться после битвы; потом, отложив оружие, и они подошли к женщинам. Легко стало тогда на душе у Кудруны.

И король мавров тоже был принят радушно, как и следовало после горячего дела.

Затем витязи стали совещаться, что им теперь делать. Раз удалось им захватить в свои руки такой славный замок, как Кассиана, то они могли бы подчинить себе и всю землю. Старый Вате советовал поджечь башни и дворец. Но против этого возражал Фруте из Тенеланда.

– Это невозможно, – говорил он, – здесь должна остаться Кудруна со своими девушками. Прикажите только вынести мертвых и смыть кровь со стен, чтобы вид их не удручал наших женщин. Замок этот крепок и надежен и нам же может еще послужить прибежищем. Но, во всяком случае, надо нам пройти с мечом и огнем всю землю Хартмута.

Фруте был мудрый советник, и решено было последовать его совету.

Потом стали обсуждать, что делать с пленными – Ортруной и бывшими при ней тридцатью девушками и шестьюдесятью двумя воинами.

– Я беру на себя заботу о девушках, – сказала Кудруна, – я обещала им мир и безопасность; но с воинами ты, Вате, можешь поступать как хочешь.

Тогда поручили Хоранду Кудруну, ее девушек и всех захваченных в замке пленных и отдали ему в полное распоряжение весь замок с его сорока башнями, шестьюдесятью обширными чертогами и тремя богатыми дворцами. На море у кораблей поставили стражу. Хартмута перевели назад в его замок и поместили там вместе с остальными пленными.

У ворот замка поставили стражу, приказав никого не пропускать туда. На случай защиты замка оставили там с датскими витязями тысячу отважных воинов.

Сам же Вате и отважный Фруте стремились еще изрубить немало щитов. Взяв с собою тридцать тысяч воинов, снова пустились они в путь, и земля Хартмута запылала со всех концов. Горько было пленному Хартмуту за своих верных людей.

Целых двадцать шесть замков успели взять друзья Хильды и более тысячи пленных, не считая огромной добычи, и знамя Хильды побывало во всех концах Нормандской земли. Наконец витязи вернулись к берегу моря – туда, где оставили они свои корабли.

На совете решено было поручить замок Кассиану двум витязям – Хоранду из Дании и Морунгу – и оставить при них тысячу отборных воинов, подчинив им остальные замки и всю землю Хартмута.

Потом, нагрузив корабли, хегелинги собрались в обратный путь, захватив с собою пленных женщин и пятьсот воинов, взятых вместе с Хартмутом. Просил было Хартмут освободить его и оставить на родине, но никто не согласился на это. Вате, пожалуй, и был готов не брать его с собою, а убить на месте, но Ортвин воспротивился – хотел он довезти его невредимым в землю Хильды.

Наконец корабли тронулись в путь при громком пении тех, кому прежде приходилось тут плакать.

XXX
О ТОМ, КАК ПОСЛАЛИ ОНИ К ХИЛЬДЕ ПОСЛОВ

Радостно пустились в путь хегелингские воины и при первой возможности выслали вперед к королеве Хильде послов с доброю вестью.

Неизвестно, долго ли пробыли в пути послы, но наконец явились они к Хильде и обрадовали ее своими вестями.

– Много горя терпела я открыто и столько же скрывала, – сказала Хильда. – Но теперь все забыто, и хочу я щедро наградить вас за радостные вести.

– Не надо нам богатых даров, – отвечали послы, – наши корабли и без того уж переполнены золотом и серебром.

Много хлопот и дела было в Мателане. Все готовились к радостной встрече. Плотники сколачивали столы и скамьи для приема гостей; заготовлялись разные напитки и яства. Наконец на море появились суда (го–ворят, поход продолжался целый год), и корабль старого Вате вошел в гавань при звуках труб, флейт и литавр. Хильда со своею свитой сама встретила его на берегу. Но Хильда не узнала своей дочери, подходившей к ней в сопровождении, по крайней мере, тысячи девушек, и Ирольт за руку подвел ее к королеве Хильде; тут мать и дочь обнялись и забыли свое горе.

Радостно приветствовала Хильда Ирольта, а Вате благодарила за службу и обняла; также обняла она и Ортвина. Наконец явился и Хервиг, ведя за руку Ортруну.

– Милая матушка, – сказала тогда Кудруна, – поцелуй эту благородную девушку: во время плена моего она одна всегда была готова услужить мне и оказать мне почет.

Но Хильда не хотела целовать Ортруну: ей казалось, что приличнее было бы убить ее, чтобы отомстить за все зло, причиненное ее родичами. Но Кудруна продолжала со слезами упрашивать свою мать, и Хильда наконец поцеловала Ортруну.

– Пусть получит она здесь награду за услуги, которые она там тебе оказала, – сказала она.

Затем, подведя к Хильде Хильдебургу, Кудруна просила щедро наградить ее за ее любовь и верность, и Хильда охотно обещала это.

Потом стали разгружать корабли и выносить на берег сокровища, вывезенные из нормандской земли.

К вечеру гости разошлись по приготовленным для них палаткам, разукрашенным золотом, и принялись за приготовленное для них угощение.

Целых пять дней отдыхали тут усталые путники, и все наперебой старались услужить им. Один только Хартмут со своими воинами терпел тяготы и горе: был он заключен в темницу и крепко скован цепями. Узнав о том, Кудруна позвала Ортруну и пошла с нею к королеве Хильде. Обе они стали просить королеву освободить Хартмута. Долго не соглашалась Хильда, но наконец позволила снять с Хартмута и его воинов цепи и предоставить им свободу, взяв с них слово, что они не совершат никакого вероломства и не станут пытаться бежать.

Между тем Хервиг со своими воинами подумывал уже о возвращении домой.

Узнала о том Хильда и стала упрашивать его отложить отъезд. Хервиг отказывался.

– Ты сама знаешь, госпожа, – говорил он ей, – как нетерпеливо стремятся воины домой после долгой отлучки. Мои не могут дождаться минуты возвращения.

Но Хильда настаивала и убедила его наконец остаться, чтобы торжественно отпраздновать их с Кудруной свадьбу.

В Мателане все стали готовиться к великому торжеству и пиру.

В то же время Кудруна замыслила навсегда положить конец вражде между королями. Позвала она в свою комнату брата своего, Ортвина, и стала уговаривать его взять себе в жены благородную Ортруну. Долго не решался Ортвин, – как мог он положиться на любовь и преданность Ортруны, когда отец ее был убит в битве с хегелингами? Стал он советоваться с королевой Хильдой, Хервигом и Фруте.

– Женись на ней, – сказал Фруте, – пора наконец загладить эту старую вражду, а для того чтобы достичь этого, надо выдать Хильдебургу за короля Хартмута.

Этот совет поддержал и Хервиг.

Кудруна сама переговорила с Хильдебургой. Сначала Хильдебурга отказывалась выйти замуж за человека, который никогда о ней и не думал, но Кудруна убедила ее. Сказала она о том и Хартмуту, и Хартмут согласился с условием, что ему вернут все его земли и замки, а сестра его, Ортруна, выйдет замуж за Ортвина.

Для того чтобы еще прочнее скрепить мир, Кудруна устроила еще свадьбу: она убедила короля Хервига выдать замуж свою сестру за темнокожего мавританского короля. Таким образом, отпраздновали сразу четыре свадьбы.

XXXI
О ТОМ, КАК ЧЕТЫРЕ КОРОЛЯ ПРАЗДНОВАЛИ СВОЮ СВАДЬБУ В ЗЕМЛЕ ХИЛЬДЫ

Свадьбу королей пышно праздновали на морском берегу перед замком Мателана. Прекрасная Хильда щедро одарила гостей своих одеждами. Старый Вате, Ирольт и Фруте успели выказать все свое искусство в рыцарских играх. Много было тут поломанных копий,

а от пыли, поднятой всадниками, стало темно, как ночью, и чтобы не пострадали от нее платья женщин, их убедили вернуться в замок и смотреть на игры из окон.

Странствующие скоморохи спешили похвастаться своим искусством, и каждый из них отличился чем мог. Турниры, игры и всякого рода забавы продолжались до четвертого дня. На четвертый день Хервиг стал щедро наделять гостей, певцов и скоморохов дарами, – говорят, было роздано им тут золота до тысячи фунтов, не считая одежд и коней.

Увидав это, Ортвин стал соперничать с ним в щедрости, а за ним стал раздавать одежды и коней и сам король Мавритании. Не отставал от них и Хартмут.

Скоро настал конец и празднествам. Хартмут собрался ехать домой с женой своей Хильдебургой. Королева Хильда милостиво простилась с ним и вместе с дочерью проводила Хильдебургу далеко за ворота замка и дала Хартмуту провожатых на пути его сушей и морем. Кроме того, везли они с собою нарядную дружину из пленных, которых отпустили с ними Ортвин и Хервиг. Так набралось у них более тысячи человек.

Прощаясь, женщины не раз целовались и обнимались и потом уже редко видели друг друга. Ортвин и Хервиг проводили их до самых кораблей. Ирольт должен был сопровождать их до самых их владений, чтобы сообщить Хоранду из Дании, на каких условиях Хартмут вернулся домой. Не могу сказать когда, и не знаю, рано ли то было или поздно, но, к радости путников, пришли они наконец к замку Кассиана. Ирольт сообщил Хоранду, остававшемуся в Нормандской земле, все, что было поручено ему сказать, и Хоранд сейчас же передал Хартмуту все его земли и замки, а затем вместе со своими друзьями поспешил как можно скорее вернуться к себе в Тенемарку.

XXXII
О ТОМ, КАК ОСТАЛЬНЫЕ КОРОЛИ РАЗЪЕХАЛИСЬ ПО СВОИМ ЗЕМЛЯМ

Хегелинги не удерживали больше гостей. С громкими криками проводили они в Альцабею сестру Хервига. Благополучно совершили они свой путь, и славные рыцари дорогой весело пели.

Ни одного из воинов Хервига не отпустила Хильда без подарка.

– Ну, теперь живи счастливо и беззаботно, – говорила Кудруна своей матери, – не горюй о павших воинах: вместо них мы будем усердно служить тебе. Положись на доброту Хервига.

– Милая дочь моя, – отвечала ей Хильда, – если хочешь ты оказать мне милость, то пусть послы твои по три раза в год приносят мне о тебе вести. Больше не о чем мне здесь тревожиться и горевать.

Кудруна обещала ей исполнить ее просьбу, а потом, одновременно и смеясь и плача, вышла она со своими девушками из замка Мателана, поминутно оглядываясь назад.

Тут подали ей и ее свите оседланных и разукрашенных коней.

Не без горя простилась Кудруна с Ортруной, и обе они сетовали на разлучавшую их судьбу. Ортруна благодарила Кудруну за то, что ее стараниями Хартмут получил назад свою нормандскую землю.

– Награди тебя Бог, Кудруна, – говорила она ей, – ты избавила меня навсегда от печали и заботы.

Благодарила она также и мать ее, Хильду, за то, что та согласилась на ее свадьбу с Ортвином и помогла ей стать королевой Ортланда.

Ортвин и Хервиг поклялись всегда и во всем помогать друг другу, чтобы им впредь с еще большею честью носить свой высокий сан и сообща преследовать и уничтожать своих врагов.

Сказание о Вольфдитрихе
Пересказ Е. Балабановой и О. ПетерсонI

Вырос в Константинополе один молодой и славный король, отважный и сильный. Звали его Хугдитрихом. С ранней своей юности жил он богато и пышно и ради Господа Бога и своей собственной чести щедро раздавал лены и подарки. Был он худощав и невысок ростом, но притом хорошо сложен и строен, с длинными вьющимися белокурыми волосами, падавшими ему на плечи и доходившими до пояса.

Отцом ему, как говорит нам книга, был король Греции Антциус. При дворе этого короля вырос и жил много лет один старый герцог – герцог Берхтунг, родом из Мерана.

Раз позвал его к себе король Антциус и сказал ему:

– Настало тебе время отплатить мне за всю мою заботу о тебе: поклянись мне исполнить то, чего я теперь от тебя потребую! Тебе поручаю я милого моего сына, Хугдитриха, а также и мою землю, и моих людей, – будь же им верным и надежным защитником и опорой. Смерть настигает меня, и должен я покинуть этот свет.

Печально стояли вокруг и слушали его рыцари и оруженосцы. Через несколько дней король умер. Герцог Берхтунг, как и следовало, тщательно позаботился о том, чтобы его похоронили соответственно его званию, а сына его, Хугдитриха, взял к себе.

Целых двенадцать лет заботился он о нем и воспитывал его. Наконец Хугдитрих сказал ему:

– Дорогой учитель мой, Берхтунг, пришла тебе наконец пора сослужить мне великую службу. Хочется мне найти себе прекрасную невесту. Сам ты знаешь, как я богат и знатен, сколько у меня людей и земель и как далеко простираются мои владения. Умри я теперь, – кому все это достанется?

Герцогу понравилась эта речь. Он сказал:

– Много объездил я далеких и близких земель, но нигде не встречал я девушки, достойной тебя: та прекрасна, да не царского рода; другая и царского рода, да некрасива. Потому–то и не могу я указать тебе девушку, которая годилась бы тебе здесь в жены, а подданным твоим в королевы.

Разослал тогда Хугдитрих послов во все свои земли, и съехалось к его двору много отважных бойцов.

– Посоветуйте мне, где бы найти мне невесту, – сказал он им.

– Пусть посоветует тебе твой учитель, – отвечали они ему, – один его совет стоит всех наших.

– Так дай же ты мне свой совет, дорогой учитель, и скажи по чести и совести, где бы мог я найти девушку, достойную занять здесь место моей супруги.

– Я открою это тебе, любимый государь, – отвечал ему герцог Берхтунг. – Есть в Салониках король по имени Вальгунт; жену его зовут прекрасной Либгардой, и есть у них дочка – девушка, красивее которой не бывало еще на свете. Имя ей – прекрасная Хильдебурга. Объезди, пожалуй, хоть все земли, – ты не найдешь ей подобной: ни одна королева и никакая девушка другого звания не могла бы с большею честью занять здесь место твоей супруги. Но живет она заключенная в башне: отец ее поклялся пока жив, никому не отдавать ее в жены, хотя бы сватался к ней сам император. Денно и нощно охраняет ее сторож; привратник стоит у двери в то время, как приносят ей пищу; прислуживает ей одна только молодая девушка. Так–то стерегут они королевну. Но что толку рассказывать тебе, государь, об этой красавице? Нечего тебе о ней и думать. Как ты ни ухищряйся, тебе ее не добыть!

Но Хугдитрих не захотел отказаться от мысли добыть себе в жены прекрасную королевну. Приказал он созвать лучших мастериц и стал учиться у них разным женским рукоделиям. Целый год учился он у них, пока не сравнялся с ними в искусстве. Потом научился он говорить женским голосом и отпустил себе волосы. Наконец оделся он в женское платье и пошел в нем в церковь, и все в Константинополе, знавшие его прежде, не узнавали его и спрашивали: кто же эта красавица?

Обрадовался Хугдитрих, убедившись, что стал неузнаваем, и еще более укрепился в своей надежде хитростью добыть невесту. «Лишь бы попасть мне в Салоники, а там уж я достигну своей цели», – думал Хугдитрих.

– Дорогой учитель, – сказал он Берхтунгу, – посоветуй мне теперь: как бы попасть мне в Салоники?

– Возьми с собой пятьдесят отважных рыцарей и четыреста оруженосцев да еще тридцать молодых девушек, одетых в нарядное платье, – отвечал ему герцог Берхтунг. – Возьми с собой свою роскошную палатку и, прибыв в Салоники, прикажи раскинуть ее на равнине перед городом и сядь в ней, надев на голову корону, и пусть слуги твои стоят вокруг тебя. Король поспешит послать к тебе, чтобы узнать, как и почему попал ты в его землю. Ты же отвечай, что ты – дочь константинопольского короля, изгнанная из Константинополя братом твоим, Хутдитрихом, за то, что ты отказалась выйти замуж за некрещеного язычника, за которого он хотел тебя выдать, и что теперь ты приехала в Салоники искать пристанища и защиты у короля, пока брат твой не смягчится и не призовет тебя к себе. Король позволит тебе остаться при его дворе. Ты оставишь при себе всего лишь троих из всей твоей свиты, остальных же отпустишь домой. Через год я сам приеду за тобой.

Обрадовался Хугдитрих и решил последовать совету Берхтунга. Переодетый женщиной, с пышной свитой подъехал он к Салоникам и на равнине перед городом раскинул свою палатку, над которой сверкали четыре карбункула. Люди смотрели и дивились незнакомым гостям. Король сейчас же послал одного из своих рыцарей разведать, кто были незнакомые гости и зачем приехали они в его землю.

Хугдитрих со своими рыцарями, как и подобало, вежливо принял королевского посла. Рыцарь же, взглянув на него, сказал:

– Откуда приехала ты, благородная королевна, и чего ты от нас желаешь?

На это Хугдитрих отвечал:

– Я, несчастная девушка, приехала к вам из Константинополя: меня изгнал брат мой, Хугдитрих, за то, что я отказалась выйти замуж за некрещеного язычника. Приехала я сюда искать защиты и милости у короля, – пусть он позволит мне остаться при его дворе, пока не смягчится гнев брата моего.

Вернулся рыцарь к королю Вальгунту и рассказал в чем дело, советуя в то же время принять девушку с честью, как подобает ее высокому роду, – недаром же дошла до нее молва о великодушии и доблести короля Валыунта и недаром же приехала она из такой дальней страны искать у него приюта и защиты.

Вальгунт сам вышел из своего замка навстречу Хутдитриху и радушно приветствовал его. Хугдитрих бросился к его ногам и повторил свою просьбу. Вальгунт поспешно поднял его и сказал:

– Не достоин я того, чтобы благородная константинопольская королевна преклоняла передо мной колена. Оставайся здесь у меня со всею своею свитой, не заботясь ни о питье, ни о пище.

– Нет, благородный король, этого не должно быть. Меня проводил сюда герцог Берхтунг из Мерана со своими рыцарями. Он – доблестный князь и обладает обширными землями, и я должна отпустить его домой.

– Да, вот и Берхтунг, я узнаю его, он сам служил у меня целых три года, – сказал король.

Наделив Берхтунга и его свиту богатыми одеждами, Хугдитрих отпустил их домой, а сам остался в Салониках всего лишь с тремя спутниками.

Вальгунт, взяв гостью за руку, с почетом сам ввел ее в свой город; сама королева вышла к ней навстречу, а потом усадила ее на почетное место и стала расспрашивать о ее роде и имени. Приезжая отвечала, что зовут ее Хильдегундой.

Хильдегунда сейчас же принялась за работу и начала прясть с таким искусством, что при дворе Вальгунта не могли надивиться на ее пряжу: ничего подобного не бывало еще в той стране. Потом Хильдегунда принялась вышивать шелками и золотом разных вещих птиц, и так хорошо, что их можно было принять за живых. Видя такое искусство, королева сказала ей:

– Ты должна научить этому и моих молодых девушек. За это я всегда буду к тебе благосклонна и в награду одарю тебя серебром и золотом и обещаю исполнить все, чего ты ни пожелаешь.

Хильдегунда поблагодарила ее за обещание и охотно взялась обучить своему искусству ее девушек.

Целых полгода обучал Хугдитрих двух девушек из ее свиты всяким женским рукодельям. Он научил их изготовлять прекрасные белые широкие скатерти с изображениями разных птиц и зверей и даже целых приключений из охотничьей жизни.

– Кто это изготовил такое чудо? – спросил король Вальгунт, увидев в первый раз такую скатерть, и камергер его отвечал ему:

– Это все делает прекрасная Хильдегунда из греческой земли.

Итак, скоро все при дворе Вальгунта полюбили Хильдегунду за ее добрый нрав и искусство.

Наконец задумала гостья вышить золотом шапочку с двойными полями, небывалой красоты, и когда шапочка была готова, она собственноручно надела ее на голову королю Вальгунту и сказала:

– Хотелось бы мне, государь, чтобы надевал ты эту шапочку во время пышных празднеств при твоем дворе, – пусть гости твои, возвратясь домой, рассказывают всем, какой роскошный головной убор видели они на короле.

– Благодарю тебя, прекрасная девушка, – отвечал Вальгунт, – ты так почтила меня своей работой, что я готов исполнить всякую твою просьбу; говори же: чего ты желаешь?

– Если так, государь, – отвечала Хильдегунда, – то позволь твоей дочери спуститься ко мне со своей башни. Это будет мне лучшей наградой за мою работу.

– Благородная королева, желание твое будет исполнено, – отвечал Вальгунт. – Но ты могла потребовать от меня богатых даров – земель и людей, серебра и золота: все это охотно дал бы я тебе, если бы ты только пожелала.

Король Вальгунт разослал гонцов по всей своей земле, собирая к своему двору отважных рыцарей, герцогов и графов, и съехалось к нему множество славных гостей. В Троицын день дочь короля Вальгунта сошла со своей башни, и Хугдитрих, встречая ее, опустился перед ней на колена. Она же обняла его с ласковым приветом. Королева Либгарда, взяв их за руки, подвела их к богатой скамье и усадила рядом. Тут слуги стали подносить им кушанья и вина, и Хугдитрих подавал Хильдебурге кубок и резал ей хлеб. Часто поглядывала на них королева Либгарда и нашла, что гос–тья ее была и обходительнее и учтивее ее дочери, и, нагнувшись к ней, шепнула ей на ухо:

– Бери с нее пример.

Во время пира один из знатных графов обратился к Вальгунту и сказал:

– Государь, кто это прислал тебе эту драгоценную шапочку? Это прекраснейший головной убор!

– Ее вышила мне одна прекрасная девушка, приехавшая сюда из Греции, которая находится теперь при моей дочери, – отвечал Вальгунт.

После пира Хильдебурга сказала своему отцу:

– Дорогой отец, окажи мне милость, позволь Хильдегунде поселиться в моей башне: пусть она научит меня всяким работам.

– Милая дочь моя, охотно исполню я твою просьбу, – отвечал Вальгунт. – За это я готов буду щедро наградить нашу гостью и с радостью наделю ее серебром и золотом и дам ей во владение много земель и людей.

– Нет, – отвечал Хугдитрих, – не надо мне от тебя никакой награды.

Так–то Хугдитрих получил возможность часто видаться с Хильдебургою, обучая ее разным рукоделиям, и долго ничем не выдавал себя. Наконец он открылся ей во всем:

– Я – Хугдитрих, константинопольский король, – сказал он ей, – и ради тебя предпринял столько трудов и опасностей: хочу я, чтобы стала ты моей женой и королевою в Константинополе.

Горько заплакала Хильдебурга.

– Если узнает о том мой отец, то мы оба погибли, – говорила она.

Но Хугдитрих ласково утешал и успокаивал ее, уговаривая тайно ото всех стать его женою, обещая со временем торжественно отпраздновать свою свадьбу в Константинополе.

Так прошло еще полгода, и герцог Берхтунг явился ко двору Вальгунта. Сам король вышел к нему навстречу.

– Государь, – сказал ему Берхтунг, – как поживает при твоем дворе благородная греческая королевна? Я приехал за нею. Король наш, Хугдитрих, сменил гнев свой на милость и приказал мне привезти ее домой.

– Не отпущу я ее от себя, – отвечал король Вальгунт, – я сделал ее подругой своей дочери, и при ней должна она оставаться всю жизнь.

– Позволь же мне все–таки повидаться с нею, – настаивал Берхтунг.

На другое утро Хугдитрих спустился с башни, чтобы повидаться с Берхтунгом, и, обнимая его, шепнул ему на ухо, что достиг того, чего желал, – добыл жену и, спасая свою жизнь, должен теперь поскорее уехать.

– Неохота мне отпускать тебя, благородная королевна, – сказал Валыунт, – готов я наделить тебя землями и городами, лишь бы ты осталась здесь.

Но Хугдитрих опустился перед королем на колена и стал просить отпустить домой.

– Нечего делать, не могу я удерживать тебя против воли, – сказал наконец король Вальгунт.

На прощание Хильдебурга подарила Хутдитриху золотое кольцо.

– Носи его не снимая, – сказала она, – оно будет напоминать тебе обо мне.

Так вернулся Хугдитрих в свое королевство. Города свои и земли нашел он в полном благополучии и порядке; его подданные и слуги встретили его с радостью и почетом. Но все же невесело казалось ему в Константинополе; уже целых полгода жил он там, и при взгляде на кольцо сердце его каждый раз сжималось от тоски по милой его жене.

Так же тосковала в Салониках и Хильдебурга.

Наконец наступил день, когда на рассвете родился у нее мальчик. Внимательно осмотрев ребенка, она приметила у него на спине между плеч красный крестик – знак, по которому она всегда могла узнать свое дитя, и передала его привратнику и сторожу, прося их тайно ото всех окрестить его. Привратник и сторож, опасаясь, как бы младенец не выдал себя криком, решились до ночи спрятать его за стеною замка в густом кустарнике. Так они и сделали.

Ребенок мирно спал в кустах, как вдруг появился волк, нередко приходивший сюда, чтобы поживиться курами.

Увидев ребенка, он схватил его в пасть и побежал с ним в лес, к своему логову в пещере высокой горы. Там ждала его волчица с четырьмя новорожденными волчатами. Старый волк положил ребенка около волчат, предполагая, что они его съедят, но они были еще так молоды, что даже и не тронули младенца.

На другой день король Вальгунт собрался на охоту и приметил волка, бродившего в кустах. Погнался он за ним со своими охотниками и настиг его в лесу у самого логова. Тут нашли они волчицу с четырьмя волчатами, а с ними – младенца.

Когда убили старых волков и вынесли на свет младенца, король Вальгунт приказал осмотреть, не найдется ли следа матери, которую волки, вероятно, растерзали. Но никакого признака присутствия женщины не оказалось. Между тем ребенок показался королю Вальгунту так мил и вместе с тем так жалок, что он закутал его в лучшее свое платье и пожелал собственноручно отвезти его в Салоники.

Прискакав на двор своего замка, он радостно крикнул своей жене:

– Посмотри–ка, какого ребенка нашел я на охоте!