Текст книги "Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа"
Автор книги: Татьяна Чеснокова
Соавторы: Ольга Петерсон,Е. Балабанова
Жанр:
Мифы. Легенды. Эпос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)
О ТОМ, КАК ХАГЕН И ФОЛЬКЕР СИДЕЛИ ПЕРЕД ЗАЛОМ КРИМХИЛЬДЫ
Стал Хаген искать себе товарища в неизбежно грозившем бою и, встретив Фолькера, искусного скрипача, уговорился с ним не разлучаться до конца. Вместе пошли они к залу Кримхильды и сели перед ним на каменную скамью, между тем как гунны смотрели на них как на диких зверей. Скоро и Кримхильда увидала из окна своего смертельного врага и заплакала от обиды. Удивились, видя ее слезы, воины Этцеля и стали спрашивать, что так огорчило ее.
– Хаген огорчает меня, отважные витязи, – отвечала она, – я готова вечно служить тому, кто отомстит ему за меня. У ног ваших прошу я вас – убейте Хагена!
Сейчас же вооружилось до шестидесяти воинов. Из любви к ней хотели они тут же убить Хагена, а вместе с ним и скрипача. Видя, что их так мало, Кримхильда сердито сказала:
– Откажитесь от своего намерения: вас слишком мало, чтобы напасть на Хагена. Знайте, как ни смел и
как ни отважен Хаген, но тот, кто сидит с ним рядом, – скрипач Фолькер, еще отважнее его. Он страшный воин, и вы не должны так необдуманно нападать на этих витязей.
Тогда вооружилось еще немало воинов Этцеля, и набралось их всего около четырехсот. Кримхильда, надев корону, сама стала во главе этих четырех сотен и стала спускаться с лестницы, направляясь к витязям.
Увидя это, мудрый скрипач сказал своему товарищу:
– Посмотри, друг Хаген, вот идет сюда та, что вероломно зазвала нас в эту страну. Следом за нею идут воины с мечами в руках, видимо готовые к битве. Сдается мне, что под шелковыми одеждами они скрывают военные доспехи.
– Знаю я, все это направлено против меня, – с гневом отвечал ему Хаген, – но скажи мне, друг Фолькер, постоишь ли ты за меня, если воины Кримхильды вступят со мною в бой?
– Конечно, я буду стоять за тебя, – отвечал шпильман, – хотя бы тут против нас вышел сам король со всеми своими воинами.
– Господь да наградит тебя за это, благородный Фолькер, – ничего мне больше не нужно, если ты будешь сражаться со мною рядом. В таком случае этим воинам надо быть осторожнее.
– Но встанем со скамьи, – сказал шпильман, – она – королева, отдадим же ей должный почет.
– Нет, – отвечал Хаген, – воины, пожалуй, подумают, что я встал из страха перед ними. Думаю, что никому из нас не следует вставать, да и как буду я оказывать почет той, которую я ненавижу? Нет, не бывать тому, пока я жив!
Могучий Хаген, вынув из ножен свой светлый меч, положил его к себе на колена; в рукоятке его сверкала яшма, зеленая, как трава. Кримхильда, подойдя, узнала меч Зигфрида; вспомнила она свое горе, и слезы полились из ее глаз. Фолькер придвинул к себе поближе лежавший на скамье смычок, большой и длинный, похожий на меч, острый, светлый и широкий. Так неустрашимо сидели витязи в виду подходивших к ним воинов.
– Скажи–ка, Хаген, – начала Кримхильда, подойдя и остановившись перед воинами, – кто приглашал тебя сюда, что ты посмел приехать в эту землю, зная, какое зло мне ты причинил? Будь ты в своем уме, ты бы не поехал.
– Меня никто не приглашал, – отвечал Хаген, – а пригласили сюда трех славных витязей, – они мне господа, я их слуга, и редко оставался я дома, когда уезжали они со двора.
– Скажи же мне еще, чем заслужил ты мою ненависть? – продолжала Кримхильда. – Ты ведь убил Зигфрида, моего милого мужа, которого я буду оплакивать до самой моей смерти?
– Что тут толковать? – перебил ее витязь. – Это я, Хаген, убил Зигфрида. Дорого поплатился он за то, что королева Кримхильда вздумала порочить прекрасную Брунхильду. Теперь же мсти мне, кто хочет, – будь то женщина или мужчина! Не хочу я лгать, – много зла причинил я тебе, королева!
– Слышите, витязи, – сказала Кримхильда своим воинам, – не солгав, признался он во всем. Теперь мне все равно, что с ним будет!
Переглянулись воины, но ни один из них не решился напасть на витязей. Пропустив их, вскоре Хаген и Фолькер встали и пошли в королевский зал, где находились их короли.
О ТОМ, КАК КОРОЛИ УДАЛИЛИСЬ НА НОЧЛЕГ И ЧТО ТОГДА ПРОИСХОДИЛО
Король Этцель ничего не знал о том, что происходило, и радушно угощал гостей. Когда наступила ночь, король Гунтер стал проситься на покой. Гостей отвели на ночлег в обширный зал, где для них были приготовлены роскошные постели.
– Горе моим друзьям, что пришли со мною сюда на ночлег, – воскликнул Гизельгер, – как ни ласкова была ко мне сестра, но все же боюсь я, что из–за нее все мы окажемся здесь мертвыми.
– Забудьте ваши заботы, – сказал тогда витязям Хаген, – сегодня ночью сам я стану со щитом в руке на страже: верой и правдой буду я охранять вас, пока не
наступит день, а тогда пусть каждый постоит сам за себя!
С поклоном поблагодарили они его и пошли к своим постелям. На страже вместе с Хагеном стал и скрипач Фолькер. В полном вооружении, со щитами в руках, стали они перед домом. Сняв с руки щит, Фолькер прислонил его к стене, потом принес свою скрипку и, сев на камень при входе в дом, стал играть. На свете не бывало более искусного скрипача. Спасибо сказали ему витязи, заслышав сладостные звуки его скрипки. Его искусство было столь же велико, как и его отвага. Сначала струны его звучали так громко, что весь зал звенел, потом же стал он играть все мягче и сладостней и играл, пока озабоченные воины не заснули на своих постелях. Убедившись, наконец, что все уж спят, отложил он смычок и, взяв щит, снова стал рядом с Хагеном, охраняя покой своих товарищей.
Но вот глухою ночью во тьме блеснули шлемы, – то были вооруженные гунны, посланные Кримхильдой. Фолькер первый увидал их и сейчас же указал их Хагену.
– Молчи, пусть подойдут поближе, – сказал Хаген, – тогда мечами сшибем мы с их голов их шлемы.
Но один из гуннских воинов скоро разглядел, что у входа стояла надежная охрана: узнал он скрипача Фолькера и Хагена и предупредил о том своих товарищей. Воины Кримхильды сейчас же молча повернули назад.
Фолькер хотел было пойти за ними, но Хаген удержал его: опасался он, что завяжется битва и придется ему поспешить на помощь к товарищу, а тем временем двое или четверо гуннских воинов проберутся в дом и перебьют спящих.
Остался Фолькер и только крикнул уходившим, чтобы знали они, что он их видел:
– Куда это идете вы так, с оружием в руках? Если вышли вы искать добычи, так захватите себе на помощь и меня с моим товарищем!
Ничего не ответили ему воины, и в гневе крикнул он им вслед:
– Ах вы, злые трусы! Неужели хотите вы перебить нас спящими? Редко случалось это с такими добрыми витязями, как мы!
Огорчилась королева, когда воины ее сказали ей, что не пришлось им исполнить ее поручения. В гневе иначе распорядилась она, и отважным витязям плохо пришлось от ее нового приказа.
О ТОМ, КАК КОРОЛИ ПОШЛИ В ЦЕРКОВЬ
Наутро, когда рыцари стали одеваться, чтобы идти в храм к ранней обедне, Хаген посоветовал им надеть шлемы и панцири и вместо цветов взять в руки мечи и щиты. Удивился Этцель, увидев их идущими в храм в полном вооружении, и спросил, что это значит и не обидел ли их кто–нибудь. Но гордые витязи умолчали о вражде к ним Кримхильды, и Хаген сказал только, что на родине их существует обычай – на всех королевских празднествах не снимать оружия целых трое суток.
После обедни рыцари вышли на состязание, и Этцель с Кримхильдой смотрели на них из окна. Тут уже дело чуть было не кончилось схваткой, когда Фолькер пронзил копьем одного из гуннских воинов. Родственники убитого бросились уже к оружию, но Этцель предупредил столкновение: у одного вырвал он из рук копье, а остальных прогнал.
– Если тут у меня на глазах убьете вы этого шпильмана, я прикажу вас всех повесить. Сам видел я, как на скаку сразил он гунна, – причиной этому была одна случайность. Вы должны оставить в мире моих гостей.
С этими словами сам повел он их в зал, где были накрыты столы и приготовлена вода для умывания. Много врагов было уже у рейнских витязей среди гуннских воинов. Некоторые князья явились к столу, окруженные вооруженными воинами: все же хотелось им, если возможно, отомстить за своего родича.
– Большое неприличие делаете вы, садясь за стол с оружием в руках, – сказал им Этцель, – но помните: кто вздумает причинить хотя бы какой–нибудь вред моим гостям, тот поплатится за это головой.
Пока воины усаживались за столы, Кримхильда обратилась к Дитриху:
– Твоего совета прошу я, король Дитрих, – сказала она, – не откажи мне в твоей помощи и милости!
Услышал это старый витязь Хильдебранд.
– Кто вздумает убить Нибелунгов, тот должен сделать это без меня, – сказал он своему королю [10]10
Дитриху.
[Закрыть], – ни за какие сокровища в мире не соглашусь я причинить им вред: они, бесспорно, самые доблестные воины.
Кримхильда же продолжала:
– Много зла причинил мне Хаген, – он убил Зигфрида, милого моего мужа, и я готова отдать все свое золото тому, кто отомстит за него. Пусть поплатится за это дело один лишь Хаген, – другим я не желаю зла.
– Разве возможно убить его одного? – возразил ей мейстер Хильдебранд. – Стоит лишь напасть на него, чтобы завязалась такая битва, в которой все должны будут расстаться с жизнью.
– Не проси меня об этом, королева, – сказал Дитрих, – родичи твои не причинили мне никакого зла, и я не имею причины напасть на них. Да и тебе мало принесет чести, если ты покусишься на их жизнь: пускаясь в путь, не ожидали они найти здесь свою гибель. Нет, Дитрих не станет мстить за Зигфрида.
Не найдя поддержки в Бернском, Кримхильда обратилась к Блёделю, обещая ему в награду марку, которою владел Нудунг, и в жены – его вдову. Сначала отказался было и Блёдель, брат короля, опасаясь гнева Этцеля. Но Кримхильда соблазнила его своим серебром и золотом, красотой невесты и богатыми замками, и Блёдель согласился.
– Надо молчать обо всем, – сказал он ей, – когда же наступит удобная минута, я подам клич и или Хаген поплатится за все, что тебе он сделал, или я сам лишусь жизни.
Блёдель сейчас же вооружил своих воинов и повел их в покои, где пировали слуги бургундских королей под наблюдением витязя Данкварта. Кримхильда же вернулась в зал, где король Этцель пировал со своими гостями, и, сев за стол, приказала привести туда и сына своего Ортлиба. Король Этцель сейчас же стал просить бургундского короля взять мальчика в Бургундию и воспитать там его, как прилично его роду и сану. Со временем он будет им верным другом и окажет немало услуг.
– Конечно, если бы он вырос, короли могли бы на него полагаться, – сказал тут Хаген, – но молодой король кажется мне таким слабым и тщедушным, что, пожалуй, немного придется мне служить ему.
Взглянул король на Хагена и ничего не сказал, но тяжело стало у него на сердце, и дух его омрачился. Хаген же был не в расположении шутить. Вместе с королем речь его огорчила и всех князей. Неприятно было им спустить Хагену его дерзость, да и сам король был сильно недоволен этим гостем.
О ТОМ, КАК БЛЁДЕЛЬ БИЛСЯ С ДАНКВАРТОМ
Тем временем Блёдель, вооружив своих воинов, отправился в покои, где пировали слуги Гунтера. Тут встретил его витязь Данкварт. Узнав, что пришел он туда не с миром, Данкварт одним ударом отсек ему голову. Жестокий бой завязался между воинами Блёделя и бургундскими кнехтами. Те из них, у кого не оказалось под рукой меча, хватали скамьи и стулья и с их помощью нанесли немало ран гуннам. Но на место павших воинов являлись свежие толпы гуннов, и бой не прекращался, пока не были перебиты до последнего все кнехты. Данкварт остался один, окруженный толпой врагов. Удары градом сыпались на него; щит выпал из его руки от тяжести копий, вонзившихся в него. Тем не менее Данкварту удалось пробиться сквозь толпу врагов и ворваться в зал, где пировал король со своими гостями.
О ТОМ, КАК ДАНКВАРТ ПРИНЕС ВЕСТЬ КОРОЛЯМ
– Слишком долго засиделся ты тут, брат Хаген, – крикнул Данкварт, появляясь весь в крови, с мечом в руках, – я с жалобой пришел к тебе и к Богу: перебиты все рыцари и кнехты, пировавшие в покоях для гостей.
– Кто же это сделал? – крикнул Хаген.
– Сделал это Блёдель со своими воинами и за то сам поплатился своею головой.
– Но скажи же теперь, брат мой, отчего ты так красен? Или тяжко приходится тебе от ран?
– Я цел и невредим, – отвечал Данкварт, – кровь же, что на моем платье, пролили враги под ударами моего меча.
– Ну, так, брат Данкварт, стань у двери и не выпускай отсюда никого из гуннов! Теперь же выпьем чашу в честь короля и скажем ему спасибо за вино! Пусть будет первым молодой король! – С этими словами Хаген одним ударом отсекает Ортлибу голову, которая скатывается на колени Кримхильде.
За Ортлибом убивает он его дядьку и шпильмана Вербеля, приходившего приглашать бургундов в землю гуннов, а потом, закинув за спину щит, неистово носится он по залу, нанося удары направо и налево. Друг и товарищ его Фолькер ни на шаг не отстает от него: громко звучит смычок в его руке, и грозно гремит его песня. Много врагов нажил он тогда себе среди гуннов.
В самый разгар ужасного боя Кримхильда, найдя Дитриха, просит вывести ее из зала. Трудно казалось Дитриху остановить бойцов, но все же обещал он попробовать. Вскочил он на стол и, размахивая рукою, стал кричать: «Остановитесь!» Могучий голос его звучал, как бараний рог. Услыхал его Гунтер и, думая, что потерял он кого–нибудь из своих воинов или родичей, остановил резню.
– Что случилось, Дитрих? Если кто–нибудь из наших причинил тебе ущерб, готов я повиниться и вознаградить тебя за все.
– Никто не причинил мне никакого ущерба, – отвечал Дитрих, – но хотелось бы мне беспрепятственно уйти со своею свитою из зала, не вступая в битву. За то обещаю я служить тебе верой и правдой.
– Хорошо, – сказал Гунтер, – уходи сам и уводи с собою сколько хочешь своих людей. Одни только враги мои должны остаться здесь. Много зла причинили они мне в гуннской земле.
Тогда Дитрих подал одну руку королеве, а другую королю Этцелю и вывел их из зала; за ним последовало шестьсот его витязей. Потом пропустили и Рюдегера и с ним пятьсот его воинов, а затем резня возобновилась. Все гунны, оставшиеся в зале, были перебиты.
О ТОМ, КАК БИЛСЯ ИРИНГ С ХАГЕНОМ И КАК ОН БЫЛ УБИТ
Недолго отдыхали Нибелунги. После боя собрали они всех убитых и раненых гуннов, всего числом до двух тысяч, и выкинули их из зала, спустив с лестницы, причем даже легко раненные должны были убиться насмерть. Потом Хаген выступил вперед и стал громко издеваться над гуннскими воинами и порочить короля Этцеля за то, что ушел он из битвы, а Крим–хильду за ее второе супружество. Не выдержала королева и в гневе воскликнула:
– Тому, кто убьет Хагена и принесет мне его голову, я до краев наполню золотом щит короля и щедро наделю его замками и землями!
Маркграф датский Иринг услыхал ее слова и взялся убить Хагена. Прикрывшись щитом, пускает он в него копье; Хаген отвечает ему тем же. Копья разбиваются, и витязи хватаются за мечи. Но тщетно нападает Иринг на Хагена: противник ему не по силам; тогда нападает он на Фолькера, потом на Гунтера, на Гернота, на Гизельгера. Гизельгер сшибает его с ног с такою силой, что Иринг падает без памяти. Но, придя в себя, вскакивает он на ноги, снова нападает на Хагена и наносит ему мечом глубокую рану. Но раненый поднимает свой меч и могучими ударами гонит врага с лестницы.
Кримхильда благодарит Иринга и сама принимает от него щит. Иринг распускает завязки своего шлема и дает своей разгоряченной кольчуге простыть на вечернем ветре. Потом он снова вооружается и опять нападает на Хагена. Искры дождем сыплются из их мечей. Наконец Хаген ранит его мечом и вдобавок пускает ему в голову копье и тем кладет его на месте. Чтобы отомстить за него, выступают со своими воинами его спутники: Гавард Датский и ландграф Ирнфрид Тюрингенский, но и они все до последнего перебиты бургундами.
О ТОМ, КАК ТРИ КОРОЛЯ ВЕЛИ ПЕРЕГОВОРЫ О ПРИМИРЕНИИ С СЕСТРОЮ И КОРОЛЕМ ЭТЦЕЛЕМ
– Отвяжите свои шлемы и отдохните, – сказал Хаген, – мы перебили столько гуннов, что Кримхильда долго не забудет этого пира.
Рыцари сняли шлемы и присели на тела убитых. Только Хаген и Фолькер не снимают оружия и охраняют вход в зал.
Но до наступления ночи король и королева успели собрать новые толпы воинов и послали их против Нибелунгов. Отчаянная борьба продолжалась до ночи. Наконец гордые рыцари, умирая от усталости, решились начать переговоры о мире и просили привести к ним короля Этцеля. Гунтер с братьями, все в крови и черные от панцирей, вышли на двор: не знали они, кому пожаловаться на причиненные им беды.
– Чего вы хотите? – спросил король Этцель, выйдя к ним с королевою Кримхильдой. – Вы убили моего сына, и за то никто из вас не уйдет отсюда живым.
– Нужда заставила нас сделать это, – отвечал ему Гунтер, – вся моя свита была перебита твоими воинами. Я приехал к тебе, веря, что не встречу здесь вероломства.
– А вы, воины Этцеля, оставшиеся в живых, – заговорил Гизельгер, – какую вину знаете вы за мною? Что я вам сделал? Дружелюбно ехал я в вашу страну.
– От вашей доброты весь замок полон воплей и рыданий, – отвечали воины, – лучше бы никогда не переправлялись вы сюда из–за Рейна!
– Всем нам будет лучше, если согласитесь вы покончить миром эту вражду, – сказал Гунтер, – мы ничем не заслужили, чтобы Этцель так обращался с нами.
– Неравно потерпели мы в этом деле, – отвечал король Этцель, – за мои утраты и за причиненный мне позор вы должны заплатить жизнью.
– Ну, так дайте нам выйти из дому и будем сражаться. У вас много воинов, не бывших еще в битве, и им нетрудно будет нас одолеть!
Так сказал им король Гернот, и витязи Этцеля уже готовы были согласиться на его предложение, но Кримхильда услыхала и воспротивилась.
– Послушайтесь моего совета, – сказала она, – не выпускайте их из зала: будь у них в живых всего лишь три моих брата, и то, если бы прохладил ветер их панцири, они наделали бы много бед! На свете не бывало еще более отважных бойцов!
– Милая сестра, – сказал тогда Гизельгер, – когда так любовно звала ты меня сюда из–за Рейна, мог ли я думать, что такое горе ожидало меня здесь? Я всегда был тебе верен и никогда не делал зла и, выезжая сюда, думал найти в тебе друга. Так будь же теперь к нам милостива!
– Не могу я помиловать вас, – отвечала Кримхильда, – уж и раньше много горя причинил мне Хаген из Тронье; теперь же еще убил он моего сына. Но если
согласитесь вы выдать мне моего врага, то я постараюсь помирить вас со здешними витязями.
– Того не допустит Бог! – воскликнул Гернот. – Если бы была нас тут целая тысяча, мы все полегли бы мертвые, прежде чем выдали бы тебе хоть одного из нас!
– Итак, мы должны умереть! – подхватил Гизельгер. – Пусть же выходят биться с нами все кто хочет! Никогда еще не платил я другу вероломством!
Разъяренная Кримхильда приказывает загнать Нибелунгов в зал и поджечь его со всех четырех концов. Сильный ветер раздувает пламя, и скоро все здание стоит в огне. Воины терпят страшные муки от нестерпимого жара. Муки их еще усиливаются от невыносимой жажды. Хаген советует доведенным до отчаяния воинам утолить жажду кровью убитых.
– В жар это еще лучше вина, – говорит он, – и в нашем положении больше нечего делать.
Воины следуют его совету и, припав к свежим ранам, с жадностью пьют кровь. Между тем головешки градом сыплются в зал, и Хаген дает совет стать вдоль каменных стен и прикрываться от головешек щитами. Сам же Хаген с Фолькером по–прежнему стоят на страже у входа в зал.
Перед наступлением утра оба они по совету Фолькера вошли в зал, надеясь, что гунны, никого не видя, подумают, что все гости погибли уж в огне. Но вот утренняя прохлада освежила бойцов; вместе с тем и пламя сократилось, пожрав все, что было ему доступно. Но в обгоревшем зале были еще живы все три короля и с ними шестьсот отважных воинов.
Узнав от соглядатаев, что еще не все Нибелунги погибли, Кримхильда снова вызывает против них бойцов, соблазняя их полными щитами золота. Но непобедимы бургундские бойцы, и гунны не могут ворваться в зал, хотя число их скоро удваивается.
О ТОМ, КАК БЫЛ УБИТ РЮДЕГЕР
С горем смотрел Рюдегер, как погибали бойцы с той и другой стороны, и слезы катились по его лицу.
– О горе мне! – восклицал он. – С какою радостью покончил бы я дело миром, но теперь король уже ни за что на это не согласится.
Добрый Рюдегер послал спросить Дитриха, не может ли он уладить дело, но Дитрих отвечал, что это невозможно, – король ни за что не пойдет на примирение.
Увидал плачущего Рюдегера один из гуннских воинов и указал на него королеве.
– Вот стоит тот, кто пользуется у тебя с королем наибольшей властью и почетом, – сказал он, – никого не наделял король столькими замками и землями, как его, а между тем в этой битве он не нанес еще ни одного удара. Говорят, что никого нет отважнее его, мне же сдается теперь, что это ложь.
Взглянул на него Рюдегер и подумал: за это ты должен поплатиться! И, сжав кулак, бросился на гунна и ударил его с такою силою, что тот замертво повалился у его ног.
– Так вот же тебе, злой трус! – воскликнул Рюдегер. – И без тебя довольно у меня горя! И я изо всех сил бился бы с гостями, если бы не сам я привел их сюда. Потому–то и не могу я напасть на них.
Заплакала Кримхильда, видя, как Рюдегер сшиб с ног гуннского воина.
– Говорил ты нам всегда, Рюдегер, что за меня с королем готов отдать и жизнь, и честь; мне же клялся ты служить верой и правдой до самой нашей с тобой смерти! Сдержи же свою клятву: никогда еще не нуждалась я так в твоей службе.
– То правда, клялся я в этом, – отвечал ей Рюдегер, – и всегда готов я отдать за вас свою честь и жизнь, но никогда не клялся я погубить за тебя свою душу: ведь сам я привел сюда твоих высокородных братьев.
– Припомни, Рюдегер, как мне клялся ты в неизменной верности и в том, что поможешь мне отомстить тому, кто меня обидел или причинил мне вред. Теперь тебе напоминаю я об этой клятве.
Славный Этцель тоже стал его упрашивать и вместе с королевой кланялся ему в ноги.
– Горе мне, забыл меня Господь! – воскликнул Рюдегер. – На чью бы сторону ни стал я теперь, я все равно поступлю нехорошо и бесчестно; если же останусь я в стороне – меня осудят все люди. Научи меня, Господи, что делать!
– Возьми от меня назад все замки и земли, золото и все сокровища, что дал ты мне за мою службу, – го–ворил он Этцелю, – пусть неимущий и босой уйду я на чужбину из твоей земли.
– Что в том мне толку? – отвечал ему Этцель. – Готов я отдать тебе и остальные свои замки и земли, – пусть со мною наряду станешь ты могучим королем, лишь отомсти за нас нашим врагам!
– Могу ли я на них напасть? В свой дом привел я их, кормил их своим хлебом и поил своим вином, дружбу свою и верность им обещал и оделял дарами, молодому Гизельгеру отдал я в жены свою дочь, – так как же мне теперь убить их?
– Сжалься над нами, благородный Рюдегер, – молила его Кримхильда, – подумай обо мне и о короле! Никто никогда не терпел еще столько бед от своих гостей.
– Хорошо же! Сегодня еще заплатит вам Рюдегер за все, что вы с королем для него сделали, – заговорил наконец Рюдегер, – нельзя дальше раздумывать: сегодня же должен я умереть. Сегодня же земли мои и замке станут свободны и возвратятся вам. На вашу милость оставляю я жену свою и дочь и всех, кого покинул я в Бехларне.
– Да наградит тебя Господь! – отвечал ему король.
Рюдегер приказал своим воинам вооружиться и повел их к зданию, где засели Нибелунги. Издали увидал его Гизельгер и обрадовался: думал он, что это друг шел к ним на помощь. Но Рюдегер, приблизившись к залу, опустил на землю свой щит и громко проговорил:
– Защищайтесь, благородные бургундские витязи! Не радость приношу я вам, а горе. Прежде были мы с вами друзья, а теперь стали враги!
Тщетно напоминали ему Гунтер и Гернот о прежней его любви к ним и верности.
– Ах, если бы Господь судил вам вернуться на Рейн, а мне умереть здесь с честью! – восклицал только Рюдегер.
– Награди тебя, Господь, Рюдегер, за твой подарок, – сказал Гернот, – твое оружие и теперь еще при мне. – Ни разу еще не изменяло оно мне в нужде.
– Что делаешь ты, Рюдегер? – заговорил и Гизельгер. – Неужели хочешь ты так скоро видеть вдовою свою дочь? Не по–дружески поступишь ты, если нападешь теперь на нас и на меня, – ведь веря твоей дружбе, решился я жениться на твоей дочери.
– Не забудь своего обета верности, благородный король, – сказал ему на это Рюдегер, – и если Бог даст тебе уйти отсюда невредимым, не вымещай моей вины на бедной девушке.
– Но я буду обязан это сделать, – отвечал Гизельгер, – если в этом бою погибнут мои родичи или друзья, должна порваться и моя крепкая дружба к тебе и моей жене.
– Да будет же над нами милость Божия! – воскликнул Рюдегер и поднял щит. Воины уже готовы были ринуться в зал.
– Постой еще минуту, благородный Рюдегер, – крикнул ему Хаген, – есть у меня большое горе: тот щит, что маркграфиня подарила мне перед отъездом нашим из твоего дома, теперь изрублен гуннами в щепы. На то была воля Божья! Но если бы теперь был у меня на руке щит, столь же надежный, как твой, то не боялся бы я гуннских копий.
– Вот тебе мой щит, Хаген, надень его на руку и дай тебе Бог благополучно вернуться домой на Рейн!
Охотно предложил Рюдегер Хагену щит, и в эту минуту много глаз наполнилось слезами. Это был последний дар, что поднес воину Рюдегер Бехларнский.
Смягчился даже суровый Хаген от такого дара и вместе с Фолькером обещали они не трогать Рюдегера в битве.
Рюдегера с воинами пропускают в зал, и начинается горячая битва. Рюдегер ударом меча повергает наземь бургундского воина. Гернот спешит к нему на помощь и бьется с Рюдегером. Градом сыплются удары их острых мечей, щиты бесполезны, воины отбрасывают их в сторону. Рюдегер могучим ударом рассекает стальной шлем Гернота; в то же время Гернот мечом, подаренным ему Рюдегером, наносит ему удар по голове, и оба рыцаря падают мертвые. Скоро не остается в живых ни одного из бехларнских воинов.
Когда кончился бой и все затихло в зале, Кримхильда, испугавшись тишины, решила, что Рюдегер изменил ей и готов заключить мир с Нибелунгами.
Услыхал это Фолькер и вскипел негодованием.
– Неприлично тебе, королева, говорить так о Рюдегере, – крикнул он ей, – он так ревностно стремился исполнить твое поручение, что и он сам, и все его воины полегли мертвыми. А если вы этому не верите, то вот, смотрите! – При этих словах из зала вынесли изрубленное мечами тело Рюдегера. Испугался король – никогда еще не бывало с ним такой беды.
Горько заплакали все мужчины и женщины; дворцы и башни замка наполнились стонами и воплями. Отчаянные возгласы Этцеля звучали как львиный рев.
