Текст книги "Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа"

Автор книги: Татьяна Чеснокова

Соавторы: Ольга Петерсон,Е. Балабанова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

СКАЗАНИЯ И ЛЕГЕНДЫ ГЕРМАНИИ

Проклятие миннезингера
  Пересказ О. Петерсон в редакции Н. Будур

Посреди цветущей долины Урфы высится одинокий голый утес; на одном из откосов его, высоко, у самой вершины, виднеется груда камней.

Предание говорит, что в прежние годы был здесь неприступный замок злого барона Штольценберга; замок этот стоял в густом лесу и наводил ужас на всю окрестность.

Барон Штольценберг только и думал о том, как бы покорить себе чуть ли не всю Германию и на всех нагнать страх одним своим именем. Воины его топтали нивы, поджигали крестьянские дома; сам же он охотился на людей, как на красного зверя, и могущество его росло день ото дня; имя его наводило ужас на всех, и удача способствовала ему во всех его злодеяниях.

– Продал барон свою душу дьяволу! – говаривали все, знавшие Штольценберга.

Было у барона много земель и владений, но ему все это казалось еще очень мало: беспрестанно ходил он войной на соседей, и много разной добычи привозил в свой замок; погреба его замка были полным–полнехоньки, в кладовых его не было уже места, а он все грабил и притеснял народ.

Вконец разорены были окрестные города и деревни.

Раз, в холодный зимний день, когда барон сидел со своею молодой женой перед пылающим очагом, ему доложили, что пришли два миннезингера. В те времена считалось невозможным не принять певца, если он приходил в замок, и как ни был жесток и скуп Штольценберг, но и он не посмел идти против обычая, а потому велел ввести в зал миннезингеров и собрать всех

обитателей замка послушать их; таков тоже был обычай, установившийся в те времена.

Вошли два миннезингера и низко поклонились присутствующим. Один из них был почтенный, убеленный сединами старик, другой – только что начинавший жить юноша.

Взяв свою арфу, старик запел про старину, про старые битвы, походы и подвиги, про предков владетеля замка. Благосклонно слушал его суровый барон и ждал, что начнет теперь воспевать он и его подвиги. Но замолчал старый певец и, поклонившись собранию, отошел к стене зала. Нахмурился Штольценберг, но смолчал.

Выступил тогда юноша и запел он про любовь, рыцарскую доблесть и честь и про кару Господню, что ждет злых и скупых, про страдания бедного, угнетенного народа на берегах зеленой Урфы.

Плакали все обитатели замка, слушая этого певца; даже молодая жена Штольценберга бросила певцу розу с груди своей. Все слушали певца: мощные звуки его песни, как звуки церковного органа, крепли, поднимались, неслись все дальше и дальше, все выше и выше…

Слушал их старый барон и, хмурясь, играл своим копьем.

Не успел кончить юноша своей песни, как сердце его было насквозь поражено копьем старого злодея, и упал молодой певец, обливаясь кровью…

В оцепенении замерли присутствующие… и только старый миннезингер, подойдя к телу своего молодого товарища и завернув его в свой плащ, поднял его на плечи и молча удалился. Но на пороге разбил он арфу молодого певца и, обратясь лицом к замку, произнес свое грозное проклятие:

«Да будет проклят отныне этот гордый замок! Пусть никогда не раздается в стенах его ни песен, ни звуков органа или арфы, пусть слышатся здесь только вопли и стоны!

Пусть ни одно дерево не растет в садах замка, не распускается ни один цветок на откосах его горы! Пусть отныне будет она превращена в серую пустынную скалу, и пусть бежит отсюда все живое!..»

Произнеся это проклятие, старый миннезингер исчез со своею ношей.

На другой день был большой пир в Штольценберге – пировала с бароном вся его дьявольская дружина, как все звали его сообщников.

Вдруг целая стая ворон с громким криком кинулась в окна замка и, разбив их, влетела в залу, где пировал барон со своими гостями. Свечи, стоявшие на столе в

великолепных подсвечниках, погасли, и черная мгла сразу окутала пирующих.

Штольценберг побледнел и в первый раз во всю свою жизнь он попробовал молиться… Но в эту минуту послышался страшный подземный удар, скала, на которой стоял замок, разверзлась, и замок Штольценберг исчез бесследно.

На другой день прибежали окрестные жители посмотреть, что сталось с замком, но на месте его увидали они только черную пропасть.

Говорят, что барон Штольценберг до сих пор появляется около скалы, на которой был его замок; является он чаще всего в образе черной собаки, которая сторожит зарытый будто бы здесь клад. И теперь еще встречается немало охотников добыть этот клад, но никто еще не нашел его.

Проклятие миннезингера исполнилось: до сих пор ни трава, ни деревцо, ни цветок не распускаются на этой голой скале: ничему живому нет места на утесе, когда–то покрытом густым лесом и где возвышался в старину замок Штольценберг.

Песнь о Нибелунгах
Пересказ Е. Балабановой и О. ПетерсонI
О НИБЕЛУНГАХ

Много чудесного рассказывают в старых сказаниях о славных героях, о великих подвигах, празднествах и пирах, о плаче и жалобах; много чудесного можете вы услыхать о боях отважных богатырей.

Выросла в Бургундии девушка высокого рода и такая прекрасная, что ни в одной стране нельзя было найти лучше ее. Звали ее Кримхильдой, и много бойцов положило за нее свою жизнь.

Жила она на попечении трех братьев, богатых и славных королей; их звали Гунтер, Гернот и Гизельгер. Богатая королева, фрау Ута, была их мать; отца же их звали Донкратом; после смерти оставил он им большое наследство, а в молодости и сам заслужил большую честь и славу.

Молодые короли славились высоким родом, щедростью, необычайной силой; их знали за искуснейших бойцов. Земля их звалась Бургундией, а потом немало подвигов совершили они и в земле Этцеля.

Жили они со своею дружиною на Рейне, в городе Вормсе, и служило им много доблестных рыцарей. Был между ними и Хаген из Тронье, и племянник его Ортвин из Меца, и брат его Данкварт Быстрый; были два маркграфа: Гере и Экеварт, Фолькер из Альцейля и еще немало других, которых я не могу и назвать, и никто не сумел бы перечесть всех доблестей и подвигов окружавшего их рыцарства.

Но вот раз приснился Кримхилъде сон, будто приручила и воспитала она сокола, сильного и дикого, а

два орла стали клевать его на ее глазах, и, казалось, на земле не могло быть для нее большего горя.

Рассказала она этот сон матери своей Уте.

– Ничего хорошего не предвещает тебе твой сон, – отвечала ей Ута. – Сокол, которого воспитала ты, – благородный муж, и да сохранит его Господь, суждено тебе скоро его потерять.

– Зачем говоришь ты мне о муже, милая матушка? Не хочу я знать любви богатыря и лучше до смерти останусь незамужем, чем нажить себе из–за мужа беду и горе.

– Не говори так необдуманно, – уговаривала ее мать, – Только любовь мужа даст тебе истинное счастье на земле. Ты красивая девушка, и Господь пошлет тебе такого же прекрасного рыцаря.

– Не уговаривай меня, матушка, – отвечала Кримхильда, – судьба многих женщин показала уже, что за любовь часто приходится платить горем. Избегая того и другого, я надеюсь навсегда миновать беды.

Не знала еще любви в своем сердце Кримхильда, и так, безмятежно, прожила она еще много счастливых дней, а потом с честью вышла замуж за одного могучего богатыря. Богатырь этот и был тот сокол, о котором говорила ее мать. И как же отомстила она за его гибель ближайшим своим родным! Много матерей поплатилось тогда жизнью своих детей за одну его смерть.

II
О ТОМ, КАК РОС ЗИГФРИД

На Нижнем Рейне, в славном городе Ксантене, у короля Зигмунда и жены его Зигелинды подрастал сын Зигфрид. Зигфрид с детства отличался красотой, мужеством и силой, а родители его учили и воспитывали его и делали все, что могли, для того, чтобы впоследствии он мог со славою и честью править своим царством. Когда Зигфрид настолько вырос, что постиг всю военную науку и мог уже без труда носить оружие, король Зигмунд устроил великолепнейший пир и созвал на него множество народу. После пира король Зигмунд посвятил сына в рыцари, а вместе с ним и еще четыреста юношей. После семидневных празднеств и турниров король Зигмунд, распустив гостей и шпильманов с богатыми дарами, наделил сына землями и городами. Вассалы хотели было, чтобы он стал править вместо короля Зигмунда, но Зигфрид не согласился на это: пока живы Зигмунд и Зигелинда, он королем не будет, но всегда готов защищать свою родину от врагов.

III
О ТОМ, КАК ЗИГФРИД ПРИЕХАЛ В ВОРМС

Так беззаботно жил Зигфрид, пока не услыхал, что есть в Бургундии молодая девушка необычайной красоты. Недаром съезжалось к Гунтеру множество гостей и женихи наперерыв старались снискать любовь Кримхильды. Но Кримхильда не знала еще того, кого было ей суждено полюбить. Между тем Зигфрида не покидала мечта о высокой любви, – сам он, конечно, вполне мог заслужить любовь любой красавицы.

Дружина его и родные стали ему советовать выбрать себе невесту по сердцу, и Зигфрид отвечал: «В таком случае я возьму Кримхильду – благородную девушку из бургундской земли. Как я слышал, она так красива, что самый богатый император счел бы ее достойной своей любви».

Огорчились Зигмунд и Зигелинда, узнав, что Зигфрид задумал свататься к девушке такого высокого рода; к тому же все знали ее братьев за отважных бойцов и всем был известен их гордый и высокомерный нрав. Зигфрид стоял на своем, и Зигмунд наконец согласился отпустить сына в Бургундию, но ни в каком случае не советовал пытаться добыть невесту силою. Зигфрид отказался взять с собою дружину, как предлагал ему отец, а выбрал себе только двенадцать надежных товарищей. Поспешно снарядился он в путь и в блестящем вооружении и роскошных одеждах пустился в дорогу.

На седьмой день Зигфрид со своими двенадцатью спутниками, блистая оружием, на всем скаку подъезжал к Вормсу. Рыцари и воины Гунтера со своими оруженосцами поспешили им навстречу.

Приказав не уводить коней, так как он со своими спутниками намерен скоро пуститься в обратную дорогу, Зигфрид попросил указать ему путь к королю Гунтеру. Между тем до короля Гунтера и окружавших его рыцарей дошла уже весть о приезде каких–то никому не ведомых воинов, в великолепном вооружении и роскошных одеждах.

– Государь, – сказал Ортвин из Меца, – пошли поскорей за дядей моим Хагеном: он знает всех королей и все земли и, конечно, распознает и этих гостей.

Послал Гунтер за Хагеном и попросил его взглянуть на неизвестных гостей и сказать, кто бы могли они быть.

Хаген подошел к окну и бросил взгляд на Зигфрида и его воинов: никогда еще не бывали они в Бургундии.

– Никогда еще не видал я Зигфрида, – сказал наконец Хаген, – но кажется мне, что это он. Много новых рассказов несет он с собою в нашу страну: рука витязя победила отважных Нибелунгов: Шиблунга и Нибелунга, сыновей богатого короля. Немало чудес совершил он благодаря своей великой силе. У клада Нибелунгов увидал он многих отважных мужей; никого из них он не знал и тут только встретил их в первый раз. Клад Нибелунгов был вынесен из пещеры, и воины Нибелунгов собрались его делить. Смотрел на то Зигфрид и дивился. Подошел он к ним поближе; они увидали его, и один из них сказал: «Вот идет могучий Зигфрид, нидерландский воин». Шиблунг с Нибелунгом приняли его с почетом и, с общего совета, стали просить его разделить клад и упрашивали его, пока он не согласился. Тут, как рассказывают, увидал он столько драгоценных камней, что их не увезти бы и на сотне повозок; еще того больше было там красного золота из земли Нибелунгов. Все это должна была поделить рука отважного Зигфрида. Ему же в награду дали они меч Нибелунгов. Много бед причинила им услуга, которую должен был оказать им тогда этот отважный человек. Не успел он кончить дележ, как уже все они напали на него, и он должен был оставить клад неразделенным. Оба короля сами вступили с ним в бой, и отважный витязь уже отвоевал было у них отцовским мечом и клад, и землю Нибелунгов. Тогда позвали они к себе на помощь друзей – двенадцать мужей, обладавших силой великанов. Но что могли они поделать? – Рука Зигфрида в гневе перебила их. Также победил он и семьсот витязей из земли Нибелунгов и тут же поразил насмерть и обоих богатых королей. Но тут он попал было в беду – благодаря Альбриху, задумавшему отомстить за смерть своих господ, да оказалось, что Зигфрид был чрезмерно для него силен, – могучий карлик не в силах был его побороть. Точно львы, устремились они к горе, и тут Зигфрид отнял у Альбриха плащ–невидимку и завладел сокровищем, а все отважившиеся вступить с ним в бой были убиты.

Тогда Зигфрид приказал на повозках и на руках перенести клад опять туда, откуда его взяли Нибелунговы воины, и приставил охранять его самого могучего карлика Альбриха и взял с него клятву впредь быть ему слугой. С тех пор карлик оказал ему много разных услуг.

– Еще много рассказов знаю я о нем, – продолжал Хаген из Тронье. – Он убил дракона и, выкупавшись в его крови, стал неуязвимым, и не берет его теперь никакое оружие. Теперь же следует нам принять витязя так, чтобы не навлечь на себя его гнева. Он одарен такой могучей силой, что надо обойтись с ним полюбезнее, – и так уж немало чудес успел он совершить своею мощью.

– Видно, правду говоришь ты, – отвечал ему богатый король, – посмотри, каким готовым к бою богатырем стоит там со своими воинами этот чудно–отважный человек! Надо нам спуститься и выйти к нему навстречу.

– И в том не будет вам позора, – сказал Хаген, – он человек высокого рода – сын богатого короля. То знает Бог, но мне сдается, что сюда приехал он, конечно, за важным делом.

– В таком случае добро пожаловать, – сказал король Гунтер, – я слышу, он хорошего рода и отважен, так пусть же он найдет радушный прием в бургундской земле.

С такими словами Гунтер пошел навстречу гостям. Но когда спросил он Зигфрида, что привело его в бургундскую землю, Зигфрид отвечал ему, что он давно уже и много слышал о храбрости короля бургундов и его воинов, что он, Зигфрид, тоже будущий король и хочется ему показать себя достойным этого звания, а потому приехал он в бургундскую землю, чтобы помериться силами с королем Гунтером и его воинами!

– Если вы действительно так отважны, как о вас говорят, то будем биться; если победа останется за мной – я буду владеть вашими землями, если же за вами – вы моими.

Смутила такая речь Гернота и его воинов; показалось им досадно, что какой–то иноземец задумал завладеть Бургундией, и многие из них уже готовы были схватиться за оружие. Видя это, вспылил и Зигфрид, и чуть было тут же не произошла схватка, но Гунтер удержал брата, да и сам Зигфрид успокоился, вспомнив о Кримхильде.

– Будь у нас гостем, – сказал Гизельгер, – будь гостем ты и твои товарищи, приехавшие с тобой. Я же и все мои родичи охотно будем тебе служить, – При этом он приказал подать гостю вина.

– Проси у нас добром всего, что только у нас есть, мы готовы разделить с тобой наше имущество и положить за тебя нашу жизнь, – сказал тогда и Гунтер, и Зигфрид окончательно смягчился.

Так стал Зигфрид с товарищами дорогим гостем в земле бургундов, и в течение многих дней при дворе Гунтера устраивались в честь его пиры и военные игры, и Зигфрид во всем и всегда оказывался первым – так велика была его сила.

Рады были нидерландскому витязю и дамы, с которыми рыцари проводили время. Но душа Зигфрида была поглощена мечтой о высокой любви, хотя он ни разу не видал еще красавицы Кримхильды.

Но в то время как рыцари и оруженосцы на дворе предавались военным играм, Кримхильда смотрела на них из окна своей комнаты, и не было для нее лучшей забавы. Часто задумывался Зигфрид о том, как бы увидать ему Кримхильду, – давно уже любил он ее всей душой, а до сих пор еще совсем ее не знал, и это сильно печалило его. Когда же братья–короли отправлялись объезжать свои владения, Зигфрид сопровождал их, и Кримхильда грустила, не видя его.

Так целый год прожил Зигфрид в земле Гунтера и ни разу еще не видал прекрасной девушки, принесшей ему потом столько любви и столько бед.

IV
О ТОМ, КАК ЗИГФРИД ВОЕВАЛ С САКСАМИ

Тем временем явились к Гунтеру гонцы, вызывая братьев на бой. Послали их король саксов Людегер и союзник его король Дании – Людегаст. С честью приняв гонцов, Гунтер собрал совет. Братья и все воины его решили принять вызов, и Хаген посоветовал королю просить помощи у Зигфрида.

– Рад я помочь вам в беде, – сказал Зигфрид, – но у меня с собой всего лишь двенадцать человек изо всех моих воинов. Но дайте мне тысячу ваших мужей, и я справлюсь с врагами, хотя бы их набралось до тридцати тысяч.

Сильно горевал Гунтер и не знал, что делать: никогда еще враги не нападали на его землю, и очень обрадовался он, услыхав ответ Зигфрида. На другое утро

объявил он гонцам, что принимает вызов, и, щедро одарив, отпустил их домой.

Смутились Людегер и Людегаст, узнав от гонцов, что при дворе Гунтера жил нидерландский витязь Зигфрид, но, делать нечего, принялись собирать свои войска, и набралось у них до сорока тысяч воинов. С таким войском двинулись они в поход на Бургундию.

На помощь Гунтеру явились его братья со своими дружинами и все лучшие бургундские воины; нести знамя поручили отважному шпильману Фолькеру. Снарядившись, бургунды пошли через Гессен к земле саксов. Подойдя к границе, Зигфрид, посоветовавшись со своими воинами, разделил войско: во главе юных бойцов поставил он Данкварта, охранять тыл поручил Ортвину, сам же поехал вперед – разведать, где находятся враги.

Так, один, въехал он в землю саксов и скоро увидал в поле большое войско – тысяч в сорок, а может быть и больше. От этого войска тоже выехал вперед витязь в полном вооружении, – должно быть, тоже для того, чтобы разведать о врагах. Был это сам король Людегаст. Всадники, завидя друг друга, тотчас же съехались и вступили в битву. Были они почти равной силы, но тем не менее Зигфрид успел нанести Людегасту три глубоких раны, прежде чем тридцать человек его воинов подоспели к нему на помощь.

Людегаст сдался, и Зигфрид, отбившись один от прискакавших Людегастовых воинов, поехал назад, захватив с собой своего пленника.

Обрадовались бургунды, узнав, какого пленника привез Зигфрид, и сейчас же собрались в поход: Фолькер, могучий шпильман, выступил вперед со знаменем, и Зигфрид повел свое войско на саксов. Завязалась жаркая битва, но и все сорок тысяч саксов не могли устоять против одной тысячи Зигфридовых воинов и двенадцати его товарищей. В самый разгар битвы Людегер, могучий король саксов, увидал Зигфрида, размахивавшего мечом своим Бальмунгом, и поспешил сразиться с ним; знал он о плене Людегаста и думал, что это дело рук Гернота, и пылал гневом на бургундов. Витязи стремительно напали друг на друга, в то время как бой вокруг них закипел с еще большим ожесточением. Людегер и Зигфрид уже бросили коней и бились пешие, как вдруг Людегер увидал корону на щите Зигфрида и тут только узнал его. Сейчас же обратился он к своим воинам и велел им прекратить битву. «Здесь Зигфрид, сын Зигмунда, – сказал он им, – видно, сам дьявол послал его на саксов!»

Тут же согласился он на все, что потребовал от него Зигфрид, и сам сдался ему в плен.

Бургунды послали вперед гонцов с радостной вестью и, подсобрав раненых и захватив до пятисот человек пленных, отправились в обратный путь.

Погруженный в печальные мысли, Гунтер сидел у себя в Вормсе, поджидая вестей, и как же обрадовался он, когда прискакали гонцы с вестью о победе.

Узнав об их приезде, Кримхильда тайно призвала к себе одного из гонцов и подробно расспросила его о битве. И как же ликовала она в душе, слушая рассказ его о подвигах Зигфрида!

Король Гунтер с радостью встретил своих воинов и ласково обошелся с пленными королями: обоим им даровал он свободу с условием, что они без его спросу не уедут из бургундской земли.

По совету Гернота Гунтер распустил по домам своих воинов, приказав им собраться к нему через шесть недель, чтобы достойно отпраздновать победу: надеялся он, что к тому времени воины его отдохнут и даже раненые успеют выздороветь. Потом просил он и Зигфрида не уезжать от него. Зигфрид, конечно, не согласился бы остаться – не имел он нужды наниматься на

службу к другим королям, да все еще думал он о Кримхильде и хотелось ему во что бы то ни стало повидать ее, и обещал он погостить еще у короля Гунтера.

V
О ТОМ, КАК ЗИГФРИД УВИДАЛ КРИМХИЛЬДУ

Прошло шесть недель, и к Троицыну дню собралось на пир к Гунтеру тысяч пять, если не больше, отважных его воинов. Перед началом празднеств Ортвин подошел к королю и сказал, что для того, чтобы праздник был действительно весел, надо пригласить на него и всех благородных дам бургундской земли. Гунтер сам видел, что отважный Зигфрид только и думает, что о его сестре, и охотно согласился на предложение Ортвина и приказал матери своей Уте явиться на пир вместе с дочерью и состоявшими при них девицами. Отобрав сто витязей из числа своих родичей, приказал он им всюду сопровождать Кримхильду и служить ей.

Увидя красавицу Кримхильду – в роскошных одеждах, усыпанных драгоценными каменьями, и видя, что она красотою своею затмевала всех дам, Зигфрид то радовался ее красоте, то приходил в отчаяние.

«Может ли быть, чтобы мне когда–либо позволено было тебя любить? – думал он. – Лучше мне умереть, чем остаться для тебя чужим!»

Сам же Зигфрид в эту минуту был необычайно красив, точно на картине, нарисованной искусным художником, и все, глядя на него, говорили, что никогда еще не видали они такого прекрасного витязя.

В то время как Кримхильда, окруженная своими девушками и рыцарями, входила в зал и все гости расступались перед ними, подошел к Гунтеру Гернот и сказал:

– Позволь Зигфриду подойти к сестре, и пусть она приветствует его. Никогда еще никому не оказывала она такой чести. Этим мы сделаем из него себе друга.

Согласился Гунтер. Подошел Зигфрид к Кримхильде, и она, взяв его за руку, приветствовала его и поцеловала его. Зигфрид довел Кримхильду до собора и после службы по выходе из собора опять подошел к ней.

Так целых двенадцать дней Зигфрид почти не расставался с Кримхильдой.

Под конец празднеств король Дании Людегаст и саксонский фогт Людегер стали просить отпустить их домой, предлагая за себя выкуп – столько золота, сколько будут в силах увезти пятьсот коней.

Пошел Гунтер за советом к Зигфриду.

– Не годится это, – сказал ему Зигфрид, – лучше отпусти их домой даром, но возьми с них слово, что они никогда больше не тронут твоих земель, и пусть рука их будет в том порукой.

Послушался Гунтер его совета и отпустил пленников без выкупа.

Потом принесли полные щиты золота, и Гунтер, по совету отважного Гернота, не считая, оделил им своих воинов (говорят, было тут роздано им более пятисот марок) и отпустил их по домам.

Когда все разъехались, стал собираться в путь и Зигфрид. Услыхав об этом, король и молодой Гизельгер стали уговаривать его остаться.

– Куда собрался ты ехать, Зигфрид? – говорил Гизельгер. – Прошу тебя, исполни мою просьбу – останься у короля Гунтера: много есть тут прекрасных дам, и все они с удовольствием смотрят на тебя.

– Собрался я было ехать, – отвечал Зигфрид, – но теперь останусь. Пусть же отведут коней в конюшни и уберут щиты: Гизельгер убедил меня остаться.

Итак, из любви к друзьям Зигфрид остался, и нигде не нашел бы он большей отрады: прекрасную Кримхильду мог он видеть теперь, когда только хотел.