Текст книги "Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа"
Автор книги: Татьяна Чеснокова
Соавторы: Ольга Петерсон,Е. Балабанова
Жанр:
Мифы. Легенды. Эпос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)
О ТОМ, КАК ЗИГФРИД БЫЛ УБИТ
На другой день утром стал Зигфрид снаряжаться на охоту. Прощаясь, поцеловал он жену свою Кримхильду, и вспомнила она тут о тайне, которую выдала Хагену, но не посмела признаться в том Зигфриду и только залилась слезами. Стала она убеждать его не ездить на охоту.
– Недобрый сон приснился мне сегодня, – говорила она ему, – мне снилось, будто бы два вепря гнались за тобою по полю и вдруг покраснели все цветы. Боюсь я, Зигфрид, тех, кого мы, может быть, обидели или оскорбили. Боюсь их ненависти и мести.
– Я вернусь на днях же, да не знаю здесь я никого, кто бы питал к нам ненависть: все твои родные любят меня, да и сам я никому не сделал зла.
– Нет, Зигфрид, боюсь я, что суждено тебе погибнуть! Зловещий сон приснился мне – мне снилось, будто две горы вдруг на тебя обрушились в долину, и с тех пор уж никогда тебя я не видела. И теперь скорблю я всею душой, что хочешь ты от меня уехать.
Зигфрид обнимал и целовал свою жену, но все же поспешил проститься с нею, и никогда уж больше не видела она его живым.
Ради забавы с хозяином выехало в лес множество рыцарей, но Гизельгер и Гернот остались дома. Вскоре пошла потеха. Зигфрид охотился всех удачней и набил так много дичи, что остальные начинали уж опасаться, что для них ничего не останется в лесу. Но вот послышался призывный рог, – то Гунтер созывал охотников к месту привала. Весело и беззаботно подъехал Зигфрид к тому месту, где для охотников были приготовлены столы. После веселой забавы все стремились поскорее утолить голод и жажду. Однако за столом стали им подносить роскошнейшие яства и ни капли вина или питья. Так устроил Хаген.
– Одно удивляет меня, – сказал Зигфрид, – множество всяких яств приносят нам, а никто не подает нам вина. Если у вас тут такой обычай, то вперед уж я вам не товарищ!
– В этом виноват Хаген, – отвечал ему коварный король.
– Великий государь, – сказал тут Хаген, – я думал, что охота сегодня будет в Снессарте, и туда отправил все вина.
– Ну, не благодарить же тебя за это! – воскликнул в досаде Зигфрид. – А я так думаю, что заумов семь вина и питья надо бы сюда доставить, а если это было невозможно, то привал устроить бы поближе к Рейну.
– Не сердитесь, благородные рыцари, – сказал тут Хаген, – неподалеку есть источник со студеною водой, пойдемте со мной туда!
На беду многим рыцарям был дан им этот совет.
Жажда так томила Зигфрида, что он предложил поскорее идти в горы, чтобы напиться из источника. Приказали поскорее класть на подводы добычу Зигфрида, и все дивились множеству громадных и сильных животных, павших под его рукой.
Воины направились уже к развесистой липе, как вдруг Хаген сказал:
– Часто говаривали мне, что никто не может догнать Зигфрида, когда он пустится бежать. Не докажет ли он нам теперь это на деле?
И отвечал ему властитель Нидерландов:
– А вот увидите вы сами, если согласитесь бежать со мною наперегонки к источнику!
– Попробуем! – отвечал Хаген.
– Но только скажу вам, что бежать хочу я во всех доспехах – с колчаном, копьем, мечом и со щитом.
Хаген и Гунтер сняли с себя все платье и остались в белых рубашках; как две дикие пантеры, понеслись они к источнику, но Зигфрид раньше них был у воды. Так во всем одерживал он верх над остальными людьми. Поспешно отвязал он меч, снял колчан, к липовому суку прислонил свое могучее копье и стоял у источника, поджидая высоких гостей: как ни велика была его жажда, не хотел он пить до прихода короля.
Источник был так студен и светел! Гунтер, прибежав, бросился наземь и припал к воде прямо ртом: думали они, что и Зигфрид сделает то же. Между тем Хаген отложил подальше его лук и меч и, схватив копье, бросился вперед, ища значок на платье короля.
Тем временем Зигфрид уже склонился над ручьем, и Хаген, улучив минуту, пустил в него копье. Хорошо наметил он, – копье пронзило сердце! Кровь брызнула ручьем и обагрила платье Хагена, который так быстро побежал, спасаясь от мести Зигфрида, как никогда еще не бегал он за всю жизнь.
Почувствовав тяжелую рану, Зигфрид в ярости отскочил от ручья, – длинное копье засело у него в сердце, и бросился за луком или мечом, чтоб поскорее воздать Хагену за его дело. Но, не найдя меча, поднял он щит, лежавший у ключа, и бросился за Хагеном. Не убежал от него вероломный человек: смертельно раненный, он все же ударил его с такою силой, что драгоценные каменья посыпались на землю и щит разбился. Так хотелось ему отомстить за себя! Хаген упал под ударом, от которого загудел весь остров. Будь в руках у Зигфрида не щит, а меч, то Хаген верно был бы мертв. Смертельной опасности избежал боец.
Сила Зигфрида изменила ему, – он не мог уже стоять, вся мощь его пропала, и смерть наложила уж на его лицо свою бледную печать. Упал он на цветы, и кровь потоком струилась из его раны. Не вынес он страдания и стал поносить предателей.
– Злые трусы! – говорил он. – Неужели своею службой заслужил я лишь то, чтоб вы меня убили? Вот как отплатили вы мне за мою верность! Много же горя
приготовили вы вашим родным! Позор падет теперь на весь ваш род, и все добрые рыцари будут с презрением чуждаться вас.
Все сбежались к тому месту, где он лежал. Король замкундов стал было оплакивать его смерть, но раненый сказал:
– Нет нужды оплакивать беду тому, кто сам же ее готовил.
– Не понимаю, на что он плачется! – сказал свирепый Хаген. – Настал теперь конец заботам нашим и нашим бедам: отныне кто посмеет нам противостоять?
– Нетрудно теперь вам хвастаться, – сказал Зигфрид, – но если б знал я, что вы замышляете убийство, то, конечно, сумел бы защититься. Но ничто не печалит меня так, как жена моя, Кримхильда! Да еще, избави Бог, чтоб сына моего когда–нибудь не попрекнули, что родичи его кого–то убили вероломно!
И со скорбью так говорил он:
– Если способен ты, король, быть верен кому–нибудь, то прошу тебя, будь милостив и верен милой моей жене, и пусть она пользуется всем, что принадлежит ей как твоей сестре! Долго придется ждать меня отцу моему и моим людям! Никогда еще ни одной женщине не приводилось так оплакивать своего друга.
Зигфрид так ослабел, что не мог уже говорить; кровь потоком струилась из его раны и пропитала кругом траву и цветы; недолго пришлось ему бороться со смертью.
Так умер Зигфрид, и предатели стали было совещаться между собою о том, как скрыть им от людей злое дело Хагена.
– Надо сказать, что, когда он на охоте отъехал от нас один, разбойники напали на него и убили его. – Так решили они, но изменник Хаген сказал:
– Сам я отвезу его домой: мне все равно, – пускай все узнает та, что причинила столько горя госпоже моей. Меня не огорчат ее слезы.
Теперь скажу я вам правду о том источнике, при котором был убит Зигфрид: у Отенвальда лежит деревня Отенгайм, – там протекает еще и теперь этот источник, в том нет никакого сомнения.
О ТОМ, КАК КРИМХИЛЬДА ОПЛАКИВАЛА СВОЕГО МУЖА И КАК ЕГО ПОХОРОНИЛИ
Дождавшись ночи, Гунтер с охотниками переправились через Рейн. Желая довершить свою месть, Хаген приказал молча оставить тело Зигфрида у дверей Кримхильды, чтобы нашла она его там утром, отправляясь к заутрени.
Миновала ночь, и, чуть забрезжило утро, Кримхильда стала собираться к заутрени и потребовала огня и платье. В это время вошел к ней камерарий, нашел он у дверей окровавленный труп и не узнал своего господина. Он поспешил в покои Кримхильды.
– Повремените выходить, – сказал он ей, – у дверей в ваши покои лежит убитый рыцарь.
Зарыдала Кримхильда при этих словах. Не зная еще, что это был ее муж, вспомнила она о расспросах Хагена, когда обещал он его охранять. Безмолвно упала она наземь, – так велико было ее горе, а потом стала громко кричать.
– Но, может быть, это не он, – говорила ей ее свита, но от горя кровь хлынула у ней изо рта, и она сказала:
– Нет, это Зигфрид, мой милый муж. Брунхильда научила, и Хаген его убил!
Приказала ока провести себя к трупу, белой рукой своей подняла его прекрасную голову и сейчас же узнала его, несмотря на кровь, покрывавшую его платье.
– Горе мне! – воскликнула она. – Щит твой не иссечен мечом – предательски убит ты, и знаю я, кто это сделал и кто замыслил твою смерть!
И вся свита ее громко рыдала и кричала от горя вместе со своей любимой госпожою.
Кримхильда приказала разбудить поскорее воинов Зигфрида и дать знать обо всем его отцу.
Король Зигмунд лежал в своих покоях не смыкая глаз, – знать, сердце его чуяло беду.
Не сразу поверил Зигмунд печальной вести, но вопли и рыдания, доносившиеся до него из покоев Кримхильды, скоро убедили его. Быстро вскочили с постелей его сто воинов и, схватив оружие, побежали туда, откуда неслись вопли; туда же поспешила и тысяча воинов отважного Зигфрида.
– На горе приехали мы в эту страну! – воскликнул Зигмунд, придя к Кримхильде. – Кто бы среди таких друзей мог лишить меня сына, а тебя мужа?
– Ах, если б знала я это наверно, – отвечала она, – я так отомстила бы ему, что все родичи его рыдали бы от горя!
Зигмунд обнимал своего сына и над телом поднялся такой плач и такой вопль, что звуки эти наполнили весь зал и дворец, даже весь город Вормс.
Все воины Зигфрида бросились к оружию, – хотели они сейчас же отомстить бургундам за его смерть и грозно потрясали своими щитами.
Когда Кримхильда увидала их вооруженными, горе ее еще усилилось: опасалась она, как бы воины Гунтера не перебили Нибелуигов.
– Что хочешь ты делать, Зигмунд? – воскликнула она. – Вы все погибнете, если вздумаете биться: у Гунтера найдется, по крайней мере, по тридцати воинов на каждого из вас. Останьтесь здесь и разделите со мною мою печаль, а на рассвете помогите мне положить в гроб милого моего мужа.
– Мы так и сделаем, – отвечали ей воины.
Чудеса рассказывают о рыцарях и дамах, слышавших их жалобы и рыдания. Были они так горьки и трогательны, что все плакали вместе с ними – и рыцари, и дамы, и даже горожане и жены купцов.
Для Зигфрида был заказан роскошный гроб. Как только наступило утро, Кримхильда приказала нести покойника в собор. Там его встретили колокольным звоном и церковным пением. Туда же пришел и король Гунтер со своими воинами, а вместе с ним и свирепый Хаген.
– Вечно придется оплакивать нам твоего мужа, милая сестра! – сказал Кримхильде Гунтер, притворяясь огорченным.
– Напрасно так говоришь ты, – отвечала ему скорбная Кримхильда, – если бы ты не хотел, то этого и не случилось бы.
– Никто из моих людей не повинен в этом деле, – сказал Гунтер.
– Так пусть же тот, кто хочет доказать свою невиновность, подойдет к носилкам, – воскликнула Кримхильда, – и тогда мы узнаем всю правду!
Великое это чудо; нередко совершается оно и до сих пор: когда убийца приближается к убитому, раны раскрываются и снова начинают кровоточить. Так было и в этот раз. Рана Зигфрида открылась, и все тут увидали, что убийца – Хаген.
– Я вам скажу всю правду, – воскликнул Гунтер, – разбойники убили его, а Хаген тут ни при чем.
– Знаю я хорошо этих разбойников! – сказала Кримхильда. – Да поможет Господь его друзьям отомстить за его смерть! Вы совершили это, Гунтер и Хаген!
Воины Зигфрида опять готовы были броситься в битву, но Кримхильда снова удержала их.
Тут подошли Гернот и Гизельгер; искренно оплакивали они Зигфрида.
К полуночи был готов гроб, и положили в него тело. Но Кримхильда не хотела расставаться с своим мужем: три дня и три ночи плакала она над ним, и стоило большого труда опустить тело в могилу и похоронить его.
Много денег раздала Кримхильда за упокой души своего мужа, и сама три дня не пила и не ела, а вместе с нею и многие другие, хотя, по приказанию Зигмунда, питья и, еды заготовлено было вдоволь. Сам он тоже не мог ни есть, ни пить, и с тех пор никто уж не видал его веселым. Когда же после похорон понемногу пришел он в себя, воины его сказали ему:
– Поедем домой, государь, – тут нечего нам больше делать.
О ТОМ, КАК КРИМХИЛЬДА ОСТАЛАСЬ, А СВЕКОР ЕЕ УЕХАЛ
Приказал Зигмунд провести себя к Кримхильде и сказал ей:
– Пора нам домой: здесь, на Рейне, сдается мне, мы немилые гости. Поезжай и ты со мною: в земле моей никто не заподозрит тебя в измене, – в этом поручусь я тебе моей любовью к сыну. Там будешь ты вполне пользоваться почетом и властью, которую дал тебе мой сын: вся страна и царство будут тебе подчинены и все воины Зигфрида будут охотно служить тебе.
Зигмунд отдал уже приказ готовиться к отъезду; узнав об этом, родичи и друзья Кримхильды стали упрашивать ее не уезжать.
– Это невозможно, – отвечала она, – не в силах я смотреть на тех, кто причинил мне столько зла! Я умру от горя, если буду видеть Хагена.
– Милая сестра, – сказал ей брат ее Гизельгер, – этого нетрудно избежать: ты будешь жить у меня, своего брата, и я постараюсь вознаградить тебя за смерть мужа.
К его просьбе присоединились и Гернот, и все ее родные.
– Там все будут для тебя чужие, – говорил ей Гернот, – останься лучше с друзьями.
Наконец слова их убедили Кримхильду, и она обещала остаться.
Сильно огорчился Зигмунд, узнав о ее решении, и вместе с ним и все воины Зигфрида.
– Да будут прокляты эти празднества! – говорил Зигмунд. – Никогда еще не приводилось мне переживать такого горя!
– Бог даст, еще раз побываем мы здесь, когда узнаем наверное, кто убил нашего господина, – говорили воины Зигфрида.
Ни с кем не прощаясь, без провожатых, выехали они из Вормса и спустились в долину к Рейну, – нет сомнения, Нибелунги сами сумели бы защититься от врагов, если бы кто–нибудь вздумал напасть на них.
Только Гернот и Гизельгер сами пошли проститься с ними.
– Видит Бог, неповинен я в смерти Зигфрида, – сказал Гернот, а Гизельгер заботливо проводил короля с его воинами вплоть до Нидерландов.
Кримхильда же осталась в Вормсе и не переставала оплакивать своего мужа и, как ни старался Гизельгер, не могла утешиться в своей скорби.
Прекрасная Брунхильда оставалась горда и надменна; ей дела не было до слез Кримхильды: не могла она чувствовать к ней никакой преданности. Зато же и Кримхильда причинила ей потом немало зла.
О ТОМ, КАК КЛАД НИБЕЛУНГОВ БЫЛ ПЕРЕВЕЗЕН В ВОРМС
Три с половиной года прожила Кримхильда в Вормсе, оплакивая мужа. При ней, кроме ее девиц и дам, состоял граф Экеварт со своею дружиной. Около самого собора сложили ей из толстых твердых бревен большой просторный дом, и она жила в нем со своею свитой, не ведая радости и посещая только храм. Во все это время она ни слова не сказала Гунтеру и ни разу не видела Хагена. Но вот сказал раз Хаген королю:
– Нельзя ли как–нибудь помириться тебе с твоей сестрой? Тогда, пожалуй, удалось бы перенести в нашу землю и клад Нибелунгов, а если бы королева была к нам благосклонна, то из него перепала бы малая толика и на нашу долю.
– Надо попробовать, – отвечал Гунтер. – Я попрошу братьев устроить так, чтобы королева согласилась повидаться с нами.
– Не думаю я, чтобы это тебе удалось, – сказал Хаген.
Переговорил Гунтер со своими братьями, и Гернот пошел к сестре.
– Слишком уж долго оплакиваешь ты Зигфрида, – сказал он ей, – король готов поклясться, что не он его погубил, а между тем тут только и слышат, как ты убиваешься по нему.
– Его убил Хаген, – отвечала она, – от меня узнал он, в какое место можно его ранить, и я, конечно, не открыла бы ему этого, если бы знала, что он питает к нему вражду. Я же никогда не прощу тому, кто это сделал.
Молодой Гизельгер присоединился к Герноту и стал убеждать ее помириться с Гунтером. Кримхильда наконец согласилась видеть и принять его, и Гунтер явился к ней в дом со всеми своими друзьями, – один только Хаген не посмел прийти: слишком уж много горя причинил он ей.
Никогда еще при примирении не было пролито столько слез; всем им простила Кримхильда – всем до одного: никто бы не убил его, если бы не убил его Хаген.
После того немного нужно было времени, чтобы убедить королеву перенести в Вормс клад Нибелунгов.
Достался ей он от Зигфрида в день свадьбы как утренний подарок. За кладом поехали Гизельгер и Гернот да еще двенадцать сотен воинов, которых Кримхильда дала им в помощь. Они должны были получить его от Альбриха, охранявшего его с преданными ему людьми.
Как только воины с Рейна явились в страну Нибелунгов, Альбрих сказал своим родичам:
– Не можем мы отказать им в кладе, потому что достался он в утренний подарок благородной королеве. Но никогда бы не случилось этого, если бы не похитил у нас тогда Зигфрид плаща–невидимки. И великая же беда постигла его за это и за то, что подчинил он себе нашу землю.
Делать было нечего, Альбрих пошел за ключами. Братья и воины Кримхильды стояли уже перед горой и, получив клад, переправили его на корабль и повезли вверх по Рейну. Клад этот состоял из одних лишь драгоценных каменьев и золота, и как бы щедро ни тратили его, он не становился меньше ни на одну марку. Недаром же зарился так на него Хаген. В кладе этом находился один золотой прутик, и тот, кто нашел бы его, мог бы стать господином над любым человеком в мире. И многие из родичей Альбриха, не желая навсегда утратить клад, пошли вместе с Гернотом в замкундскую землю. Когда же привезли клад к Кримхильде, им наполнили доверху все пустые покои и все башни. Но если бы клад этот был еще в тысячу раз больше, Кримхильда и то не утешилась бы им и отказалась бы от всего золота и от всех драгоценностей, лишь бы ей по–прежнему жить со своим мужем.
Как только разнеслась весть о том, что получила она в свои руки такие несметные богатства, множество рыцарей и воинов стали стекаться к ней изо всех стран, и она щедро наделяла всех, как богатых, так и бедных. Сильно не нравилось это Хагену.
– Если будет она так раздавать свои сокровища, то, пожалуй, соберет такую силу, с какой нам и не справиться, – говорил он королю Гунтеру, не веря, чтоб Кримхильда окончательно отказалась от мести за смерть Зигфрида.
– Я поклялся не причинять ей больше зла, – отвечал Гунтер, – и не могу помешать ей распоряжаться тем, что ей принадлежит.
– Благоразумный человек не должен оставлять в руках женщины таких сокровищ, – говорил Хаген, – так и быть, пусть уж я один буду во всем виноват!
Скоро Хаген отобрал у Кримхильды ключи, и снова пришлось плакать вдове Зигфрида, и пошла она жаловаться братьям. Сильно разгневался Гизельгер, а Гернот сказал: «Столько хлопот и бед причиняет нам это золото, что всего лучше бросить его в Рейн, чтобы никто уж не мог владеть им». Но Кримхильда не согласилась и напомнила братьям, что обязались они охранять как ее саму, так и ее достояние. На том и сталось. Гизельгер и Гернот обещали ей со временем уладить дело.
Пришла нужда королю с братьями уехать на время из родной земли, и они взяли с собою всех своих самых преданных и лучших мужей. Один только Хаген отказался ехать с ними: было у него свое на уме.
Воспользовавшись отсутствием королей, он тайно опустил клад на дно Рейна; думал он потом когда–нибудь извлечь его оттуда. Но этот расчет его не удался. По возвращении братьев Кримхильда принесла им свою жалобу, и братья сильно разгневались было на Хагена, но потом все–таки простили его. И так через него лишилась Кримхильда и мужа, и всего своего достояния. Так целых тринадцать лет оплакивала она своего супруга.
О ТОМ, КАК КОРОЛЬ ЭТЦЕЛЬ ПОСЛАЛ В ВОРМС ПОСЛОВ СВАТАТЬСЯ К КРИМХИЛЬДЕ
Так целых тринадцать лет в Вормсе Кримхильда оплакивала своего супруга.
Тем временем в далекой земле гуннов умерла королева Хельха, супруга могущественного короля Гуннов Этцеля [5]5
Аттилы.
[Закрыть]. Двое сыновей было у него от Хельхи, и оба они еще при жизни матери погибли в битве при Равенне. Задумал Этцель еще раз жениться, и предложили ему в невесты вдову Зигфрида Кримхильду из земли бургундов. Долго колебался он, не зная, годится
ли ему жениться на христианке, и наконец, по совету верного слуги своего, маркграфа Рюдегера Бехларнского, решился послать в Вормс послов просить руки Кримхильды. Рюдегер Бехларнский сам взялся быть его сватом при бургундском дворе.
Пустился он в путь с большою свитой и по дороге заехал в свой Бехларн [6]6
В Австрии.
[Закрыть], чтобы повидаться со своею молоденькою дочкой и верною супругой Готелиндой. Обрадовались его приезду его жена и дочь, но, узнав о смерти королевы Хельхи, Готелинда огорчилась: грустно показалось ей, что другая займет место ее доброй госпожи.
Но вот прибыл Рюдегер в Вормс. Никто не знал его там – ни короли, ни их воины. Один только Хаген был поражен, видя знакомое лицо.
– Давно не видал я Рюдегера, – говорил он, – но этот посол всей своей осанкой заставляет меня думать, что это сам отважный и славный Рюдегер пожаловал к нам из земли гуннов. – Знал его Хаген еще с давних лет, когда и сам он жил при дворе короля Этцеля.
– Что же могло привести к нам сюда на Рейн бехларнского воина? – спросил Гунтер.
Но в это время друзья окончательно узнали друг друга. Оба они рады были встрече, и Хаген радушно приветствовал далекого гостя. После ласкового приема Рюдегер торжественно изложил просьбу Этцеля. Бургунды собрались на совещание. Король и его братья были готовы принять предложение Этцеля, но Хаген противился.
– Вы не знаете Этцеля, – говорил он им, – если бы вы знали его так, как я, вы отклонили бы его сватовство, хотя бы сама Кримхильда приняла его. Ничего, кроме великой беды, нам оно не принесет.
– Друг Хаген, – возразил ему Гизельгер, – вот тебе случай доказать твою преданность: вознагради ее за то зло, которое ты ей причинил, и не противься тому, что должно дать ей новое счастье.
Но Хаген стоял на своем:
– Если наденет она корону Хельхи, она будет вредить нам как только может.
Но братья, предполагая, что Хаген отговаривал их лишь из вражды к Кримхильде, решили, во всяком случае, сообщить ей о сватовстве Этцеля. Маркграф Гере вызвался переговорить с нею.
– Сам Господь запрещает друзьям моим так издеваться надо мною, – отвечала ему Кримхильда, – что могу я дать тому, кто знает, что значит любовь доброй и преданной жены?
Тем не менее она согласилась принять посла Этцеля, Рюдегера. Она даже вышла к нему навстречу и ласково приветствовала его. Но когда Рюдегер завел речь о сватовстве Этцеля, она остановила его: если бы маркграф Рюдегер мог знать, как тяжело и велико было ее горе, он, конечно, не стал бы уговаривать ее еще раз выйти замуж; она потеряла такого мужа, какого не имела еще ни одна женщина на свете.
Но Рюдегер продолжал убеждать ее, обещая ей любовь и преданность со стороны Этцеля и пытаясь соблазнить ее высокой честью быть супругой такого могущественного властителя, как Этцель.
Наконец она обещала ему подумать до завтрашнего дня. Всю ночь провела она без сна, но на другой день Рюдегер получил такой же ответ.
Видя, что все убеждения его пропали даром, Рюдегер тихонько шепнул королеве, что он готов вознаградить ее за все, что прежде она пережила. Слова эти поколебали ее.
– Так поклянись же мне, что кто бы ни причинил мне горе, ты первый будешь готов отомстить за меня! – сказала Кримхильда.
– Я готов дать клятву, – отвечал маркграф.
И Рюдегер поклялся со всеми своими людьми всегда служить ей верой и правдой, обещав, что воины Этцеля будут стоять за нее и что сама она всегда будет пользоваться почетом. В этом поручился он ей своею рукой. Одно только смущало ее еще – как выйти ей замуж за язычника? Но Рюдегер успокоил ее: немало христиан жило при дворе Этцеля и кто знает? – может быть, ей удастся обратить в христианство и самого великого короля. Задумалась Кримхильда: много друзей могла она приобрести у Этцеля, много было у него воинов, и все они должны будут служить ей, да и богатств немало будет у ней в руках… Быть может, удастся ей наконец отомстить и за смерть Зигфрида. И, подумав так, Кримхильда согласилась. В знак согласия при всех воинах подала она Рюдегеру руку, и вскоре вместе с ним покинула Вормс и отправилась на далекий Восток в землю гуннов. Ее сопровождали все ее девушки, а также и маркграф Рюдегер со своими воинами, обещавший служить ей до конца жизни.
