Текст книги "Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа"

Автор книги: Татьяна Чеснокова

Соавторы: Ольга Петерсон,Е. Балабанова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)

Не хотелось маврам отказаться от Валенсии, и не раз то тот, то другой из их королей нападали на нее, и Сиду всегда приходилось биться с ними. Но он так дорожил Валенсией, что почти не покидал ее и вызвал к себе туда свою жену Химену и своих дочерей.

Между тем двое родственников короля Альфонсо, два брата, графы де Каррион, видя, как возрастала слава Сида и как неисчислимы были его богатства и земли, обратились к королю Альфонсо с просьбой посватать за них дочерей Сида. Согласился Альфонсо и, как сват, обратился к Родриго.

Родриго спросил Химену, так как совет матери необходим в таком деле.

– Не лежит моя душа к этому браку, – сказала Химена, – не хочется мне родниться с графами де Каррион, хоть они и королевского рода. Но поступай в этом деле, как укажет тебе твоя мудрость.

Отправился Сид в Бургос, где находился тогда двор, а король, со своей стороны, вызвал туда обоих графов, чтобы Сид видел их и поговорил с ними. После обедни король отвел Сида в сторону и торжественно сказал ему:

– Ты знаешь, дон Родриго, какую дружбу питаю я к тебе и как забочусь обо всем, что тебя касается. Теперь вызвал я тебя по важному делу: графы де Каррион, мои родственники, просили меня быть их сватом. Они были бы очень рады, если бы ты согласился выдать за них дочерей; дочери такого отца, разумеется, достойны самых лучших мужей. Графы так любят тебя и твоих дочерей, что я решился замолвить за них слово.

И Сид отвечал тогда королю, что как он сам, так и его семья и все его имущество принадлежат ему, королю, и что он не желает своею собственною властью

выдавать замуж своих дочерей и предоставляет это самому государю; пусть он выдает их за кого хочет.

Поблагодарил король Сида за его преданность и велел выдать дочерям его в день их свадьбы из своей собственной казны по восьми тысяч марок серебра, а дяде невест, храброму Альвару Фаньесу, приказал находиться при них неотлучно до наступления того дня.

Тогда позвал он графов де Каррион и велел им поцеловать руку дона Родриго в знак их почтения к нему, что они и исполнили при короле, грандах и при всех придворных. Сид же пригласил на свадьбу всех присутствующих. Затем король отправился в свой замок, а Сида милостиво отпустил домой, и он вернулся в свою Валенсию, куда поехали за ним и графы де Каррион со своими рыцарями.

Там по воле короля дочери Сида были обвенчаны с графами де Каррион. Сам епископ благословил их брак, и свадебные празднества продолжались целых восемь дней.

Несколько дней спустя после свадьбы задремал добрый Сид после обеда на своей разукрашенной скамье. Его зятья, Диего и Фернандо, охраняли его сон вместе с его племянником Бермудом. Они забавлялись тем, что по очереди рассказывали разные смешные истории, и, чтобы не разбудить Сида громким смехом, закрывали рты руками.

Вдруг пронесся по замку крик:

– Берегитесь льва! Будь проклят тот, кто его выпустил!

Дон Бермуд не дрогнул, но оба брата забыли о рассказах и, вместо того чтобы броситься на помощь своим женам, в ужасе бросились бежать. Младший, Фернандо, первый кинулся спасаться и спрятался между спинкой скамьи, на которой дремал Сид, и стеной, в узком и очень пыльном углу; а старший нашел себе убежище еще того грязнее – когда его потом оттуда вытащили, то все затыкали носы и шарахались в сторону.

Толпа с криком вбежала в комнату, а вслед за нею и лев. Сид посмотрел на льва ясным и твердым взором и сказал ему что–то, и произошло чудо – лев, опустив хвост, пополз к его ногам, и Сид, поласкав его, обнял за шею и посадил в клетку, между тем как сбежавшаяся

толпа была вне себя от удивления. Вернувшись спокойно на свое место, Сид спросил, где же его зятья.

– Один из них спрятался в темный угол, за спинку вашей скамьи, – сказал Бермуд, – чтобы оттуда лучше разглядеть лапы льва.

– Будьте спокойны, государь, – заговорил и Мартин Пельес, – сейчас приведут и другого брата: он от страха спрятался туда, куда и сам нечистый не толкнул бы его.

Немало смеялись тогда над братьями и их нарядным платьем, до того грязным и разорванным, что трудно было узнать их. Рассердился Сид и стал упрекать их за трусость.

– Хорошо, – сказал он, – что не я выбрал вас себе в зятья, а то я задушил бы вас своими руками. Вот мои зятья, – продолжал он, обращаясь к своим рыцарям, – опора моей старости!

Возненавидели его с тех пор графы де Каррион и решили отомстить ему.

В то время как Сид отдыхал в кругу своего семейства, узнал он, что великий король Туниса, Букар, подошел к стенам Валенсии, чтобы отнять ее у христиан. Много было с ним войска – и конного, и пешего. Сид, как хороший полководец, подумал и о съестных припасах, и о защите стен и башен. Но прежде чем выйти со своими войсками на поле битвы, обратился он к своей жене Химене с такою речью:

– Если, пораженный насмерть, я останусь на поле брани, отвези меня, моя Химена, в наш монастырь Сан Педро де Карденья: попроси монахов похоронить меня у алтаря Иакова Испанского – нашего покровителя в битвах. Не оплакивай меня, чтобы мои храбрые воины, услыхав твои жалобы и узнав, что меня нет с ними, не бежали с поля битвы, оставя его нашим врагам; чтобы на одной стороне кричали: «К оружию!», в то время как на другой будут хоронить меня. И если Господь сохранит коня моего Бабиека и он будет ржать у твоей двери – впусти его, приласкай и давай ему до смерти его полное содержание: кто служит доброму господину, должен ждать доброй награды. А теперь сама надень на меня мою кольчугу, пристегни мой шлем. Но торопись – уже светает, и мавры ждут нас. Благослови меня и будь счастлива!

Затем вышел Родриго из стен Валенсии, чтобы биться с королем Букаром, и взял с собою своих зятьев, графов де Каррион.

– Держись, дворянин! Держись на коне! Так скоро мчать – пожалуй, и с коня долой! Бежишь ты, дон Диего де Каррион, от одного слабого мавра, бежишь при всех с бранного поля! – кричит вслед старшему зятю добрый Перо Бермудес, старый оруженосец Сида. – Если не хочешь ты умереть, как храбрый дворянин, с мечом в руках, то зачем же остаешься ты здесь, с будущими мертвецами? Рано или поздно все мы будем убиты, и в этом наша гордость! Отправляйся–ка лучше в Валенсию и оставайся там с дамами: ты, вероятно, не более их способен сражаться. Бог накажет тебя, трус! Остановись, беглец! Вон стоит мавританский конь без седока – возьми его и скажи, что ты победил его всадника. Для Сида сделай это – я обещаю тебе молчать. Я же пойду помогать моему старому дяде, награжденному такими храбрыми зятьями.

На младшего из них, Фернандо, напал огромного роста мавр с толстым копьем. Увидав его, зять Сида пришпорил своего коня – и был таков! Никто не видал его бегства, кроме графа Орданьо, племянника доброго Сида. Кинулся Орданьо на мавра и пронзил его насквозь своим копьем. Мавр упал мертвый. Захватил дон Орданьо вооружение и коня мавра и поскакал за графом де Каррион.

– Послушай, родственник мой, Фернандо! – закричал он ему. – Возьми этого коня и это оружие и скажи, что это ты убил мавра. Никогда, до последнего моего часа, никому не скажу я, что это было не так!

Пока говорили они, подскакал к ним сам Сид. Он только что убил одного мавританского вождя.

– Вот и твой зять сейчас только убил большого мавританского храбреца, – сказал дон Орданьо, – вот его конь и его меч!

Обрадовался Сид, поверив графу Орданьо, и, похвалив зятя, взял его с собой. Поскакали они рядом: в битву – Сид, а из битвы – Фернандо. Но не пришлось ни тому ни другому похвастаться своими подвигами: все мавры бежали при виде Сида.

Сговорились между собою братья де Каррион и по совету своего дяди, Ассура Гонсалеса, решили оскорбить Сида, нанеся его роду великую обиду. Собрались они домой в свои земли и стали просить Сида, чтобы отпустил он их вместе с женами. Позвал Сид дочерей и приказал им собираться в путь вместе с их мужьями, а сам сказал зятьям:

– Помните, что ваши жены – благородные дамы и что вы должны обращаться с ними вежливо.

Оба обещали ему это.

Уехали графы, и добрый Сид со своими рыцарями выехал их провожать. После часу пути простился с ними Сид и плакал, расставаясь с дочерьми. А затем, словно предчувствуя измену, позвал он своего племянника Орданьо и велел ему украдкой следовать за графами и следить за его дочерьми, так как сердце его было неспокойно за них.

Сначала ехали графы со своими женами владениями Сида, и везде встречали их с большим почетом. Так доехали они наконец до монастыря Сан Стефано, на берегу реки Дуэро. Остановившись в густом лесу, велели они своим женам сойти с мулов, на которых те ехали, а людям своим приказали продолжать путь, не останавливаясь, и, когда все удалились, графы привязали своих жен за их длинные косы к деревьям, говоря:

– Ваш отец насмеялся над нами за то, что мы испугались льва, пусть же теперь посмеется он, когда вас растерзают дикие звери. Нам же не нужно жен такого низкого рода!

Затем они ускакали, догоняя свою свиту.

– Они остались в безопасном месте, – отвечали они, когда их спросили, куда же делись их жены.

Дочери Сида плакали и звали на помощь, хотя и не надеясь, чтобы кто–нибудь услыхал их. Но Орданьо поспешил на их крики и, отвязав их от деревьев, попросил подождать, пока он найдет им убежище. Случайно набрел он вскоре на хижину одного земледельца. Часто останавливался у него Сид, а потому охотно пошел он с Орданьо к тому месту, где ожидали его дочери Сида. Земледелец укрыл их в своей уединенной и хорошо защищенной хижине, а его жена и дочери прислуживали им.

Орданьо же поспешил в Валенсию и рассказал Сиду о том, что случилось. Жена Сида Химена плакала так, что слезы ее лились как ручей; сам же Сид не выказал горя, но послал к королю Альфонсо уведомление о том, как оскорбили его зятья.

Очень рассердился король, узнав о поступке своих родственников, и собрал кортесы в Леоне, Толедо и Бургосе, с тем чтобы дать полное удовлетворение Сиду.

После праздника святого Петра собрал Сид в своем замке друзей, союзников и вассалов и сказал им:

– Вы знаете, друзья мои, о похождении моих зятьев и о том, как оскорбили они меня. Теперь король собрал кортесы и в Леоне, и в Бургосе, а главный – в Толедо, и должны мы по его приказанию явиться туда для суда не позже как через тридцать дней. И теперь прошу я вас, моих благородных друзей, ничего не говорить об этом деле в кортесах, не роптать на короля, если он, по нашему мнению, рассудит нас несправедливо. Отомстить вероломным графам – мое дело, и никто не должен вмешиваться в него.

На другой день с рассветом раздались по Валенсии звуки шести сборных рожков дона Родриго де Бивара. Это добрый Сид собирал своих друзей, родных и союзников, чтобы ехать в Толедо, где ждал его король. Все пространство вокруг его замка было покрыто воинами, гражданами, их женами, детьми, пришедшими взглянуть на доброго Сида, отправлявшегося в Толедо. Простился Родриго со своими людьми, сел на Бабиека, словно чувствовавшего горе своего господина, и без плаща выехал на площадь к собравшемуся народу, а оттуда со своими войсками отправился он в Толедо.

В один и тот же день, в один и тот же час в трех местах созвал король кортесы, чтобы одновременно судить и великих и малых, и дал он срока на сборы не более тридцати дней, а кто придет позже – должен считаться изменником.

Прошло уже двадцать девять дней, и приехали в Толедо графы де Каррион, а Сида все еще не было. Кончился и тридцатый день, а его все не было, и враги его сказали тогда:

– Государь, объяви Сида изменником.

Но король отвечал им:

– Не сделаю я этого, потому что Сид – добрый рыцарь: много выиграл он битв, и во всех кортесах нет у меня другого, ему подобного.

Не успел проговорить это король, как явился Сид, а с ним его триста рыцарей.

– Господь да сохранит короля и вас всех! Кланяюсь вам! Но я говорю не о графах де Каррион, моих врагах.

Тогда встали графы и сказали:

– Мы потомки королей, племянники императора. Как могли мы жениться на девушках из такого низкого рода, из рода хлебопашцев?

И возразил Сид:

– Сам государь вызвал меня к себе и сказал: «Я сам буду сватом: графы де Каррион хотят взять за себя твоих дочерей – выдай их ради меня». Тогда отвечал я с уважением и любовью: «Я спрошу об этом у их матери, давшей им жизнь; я спрошу об этом у их кормилицы, выкормившей их». Мать их сказала мне: «Нет, не делай этого, слишком высокого рода графы де Каррион!» «Не делай этого, – сказала мне кормилица, – графы бедны, но горды и требовательны». Однако, чтобы не огорчить доброго короля, согласился я. Свадебные пиры продолжались тридцать дней и кончились лишь потому, что гости не могли оставаться долее. Я зарезал до ста штук крупного скота, что же касается до кур, уток, козлят и телят – то их и не перечесть. – Король внимательно смотрел на Сида, но ничего не говорил, и Сид докончил свою речь: – Пусть справедливый суд сойдет с неба, если вы откажете мне в нем! – Смутились гранды: друзья от волнения, враги от страха. – Привык я сам мстить за себя и омывать свою честь кровью предателей. Мои дочери, донна Эльвира и донна Соль, оскорблены, но не за местью пришел я сюда, а за правосудием. Если же не получу я здесь справедливого суда, то сам буду мстить графам и всему их роду до последнего человека. Подумайте, государь, о моей чести, и пусть Господь позаботится о вашей!

И, сказав это, Сид повернулся и вышел, а король встал и приказал трубить в трубы, сзывая кортесы.

В Толедо кортесы собрались во дворце Гальяна. Богато разукрашенное кресло короля стояло на самом

видном месте, а вокруг него стояли скамьи со спинками, на которых должны были сидеть гранды, рыцари и судьи.

Но Сид позвал своего оруженосца и велел ему принести еще скамью со спинкой, привезенную им из Валенсии и принадлежавшую когда–то мавританскому королю, и поставить ее рядом с королевским креслом, приказав нескольким оруженосцам охранять ее до следующего дня. И принесли скамью резную, тонкой работы, покрытую дорогою шелковою тканью, вышитою золотом и драгоценными камнями.

На другой день король отслушал обедню и направился во дворец с большим числом рыцарей, но Сид остался дома.

Явился тогда во дворец дядя графов де Каррион, Ассур Гонсалес. Был он в длинном горностаевом плаще и шел, слегка пошатываясь, с раскрасневшимся лицом, прямо от завтрака. В речах его обыкновенно бывало мало умного.

– Рыцари, – заговорил он, – видали ли вы когда–нибудь такие судбища? Где же сам Сид? Верно, отправился он воевать с мельниками и забирать себе помол, как это он обыкновенно делает. И кто это надоумил его породниться с де Каррионами?

Вскочил тогда на ноги Муньо Густиас:

– Молчи, злодей и предатель! Ты завтракаешь прежде, чем побывать у обедни; ты не говоришь правды ни другу, ни государю; всем лжешь ты, и даже Господу Богу! И я заставлю тебя признаться, что ты именно таков, каким я тебя изображаю.

– Никто не должен здесь говорить дурно о Сиде, – сказал король, – он лучший рыцарь нашего королевства.

И решено было вызвать трех бойцов со стороны Сида, чтобы биться им с графами де Каррион и дядей их, Ассуром Гонсалесом. В то же время был отдан приказ собраться всем ровно через тридцать дней – для решения дела поединком, а брак дочерей Сида расторгнуть немедленно.

Не успел король оставить кортесы, как явились к нему послы из Наварры и Арагонии и передали дону Альфонсо письма от своих королей: просили они доче–рей Сида в замужество за своих сыновей. Сейчас же согласился Сид и, обрадованный, отправился в Валенсию приготовлять все к свадьбе и пиршествам.

Уехали и графы де Каррион, сильно трусившие в душе, и решили, что не вернутся они в Толедо на поединок.

Прошло тридцать дней. Приехали в Толедо рыцари Сида, вызванные для поединка, – не было только графов де Каррион и их дяди. Тогда дон Альфонсо, не желая оставить дело спорным, сам поехал в де Каррион и захватил с собою из Толедо шесть судей поединка. Зять короля, дон Раймонд, повез с собою рыцарей Сида, что должны были биться за его честь. Приехав в де Каррион, разбили они себе палатки в долине.

Делать нечего, явились тогда и графы со своим дядей Ассуром Гонсалесом, первым предателем в мире, и

привели с собою своих родных, которых было у них великое множество. И решились они, добром или хитростью, убить рыцарей Сида до суда Божия. Но те и сами понимали, в чем дело.

– Государь, – обратились они к королю, – Родриго де Бивар отдал нас под ваше покровительство; не допустите же сгубить нас хитростью раньше поединка, прежде чем Господь совершит Свой суд.

Тогда разослал король по городу герольдов, велел трубить в трубы и возвещать такое его решение: тот, кто окажется предателем и нанесет вред рыцарям Сида до суда Божия, будет лишен жизни и имущества.

На другое утро отмерили арену в шесть копий в длину, столько же в ширину и расчистили ее для боя, и судьи поединка предупредили бойцов, что тот, кто выйдет за черту арены, будет считаться побежденным. Солнце и тень поделили между сторонами поровну. Затем судьи ушли с арены, и бойцы стали друг против друга. Вот стоят сторонники Сида на одной стороне, а графы де Каррион со своим дядей – на другой. Бойцы плотнее прижимают к себе свои щиты, опускают копья, украшенные значками, и припадают к луке; кажется, сама земля дрожит под ними, и каждый из них внимательно следит за врагом.

Но вот выехал вперед король и сказал громким голосом:

– Инфанты де Каррион! Поединок, на который я согласился, должен был быть в Толедо, а не в ваших владениях. Но вы сказали, что там у вас не будет всего вам необходимого. Из вежливости я приехал в вашу землю. Я привез сюда и рыцарей Сида – они доверились мне, положась на мое слово и на мою честь. И я предупреждаю вас и ваших сторонников, что тот, кто поступит с ними вероломно, будет привязан к коням и пущен в поле – и никто не посмеет спасти его!

Рассердились графы при этих словах короля, но делать было нечего, и пришлось им биться в честном бою. Между тем король подал сигнал.

Фернандо де Каррион бился с Педро Бермудесом и, видя, что не избежать ему смерти от твердой руки Педро, признал себя побежденным.

Мартин Антолинес из Бургоса бился с другим де Каррионом. Мартин нанес ему сильный удар мечом,

рассек шлем, и Диего упал без движения на луку седла; потом, придя в себя, стал он кричать от боли, а конь его вынес его за черту арены, и тогда признал он себя побежденным.

Третья пара – Ассур Гонсалес и Нуньо Густиос – дрались дольше, и последнему пришлось было плохо, но правда была на его стороне, и он ссадил с коня злого предателя и хотел было уже отрубить ему голову, но взмолился к нему отец Ассура:

– Не делай этого: сын мой и так побежден!

Нуньо Густиос спросил тогда судей, можно ли считать поединок оконченным. Но судьи сказали:

– Нет, пока Ассур Гонсалес не признает этого сам.

Придя в себя, и он признал себя побежденным.

И с этого дня объявил король графов де Каррион предателями, так же как и дядю их Ассура Гонсалеса, помогавшего им своими советами.

Они уехали из своего королевства и никогда уже не смели смотреть в глаза людям. Честь же Сида была восстановлена, и рыцари его вернулись в Валенсию, где пиры и празднества продолжались целую неделю.

Долго жил в Валенсии Сид, и очень устал он от постоянных забот, устал он от множества битв, как вдруг пришло известие, что мавританский король Букар снова подошел к Валенсии с тридцатью королями, столь же храбрыми, как и он сам, и со множеством войска – и пешего, и конного.

Между тем добрый Сид лежал на своем ложе, обеспокоенный и печальный. Он молил Бога о том, чтобы спас Он их всех от этой большой беды, как вдруг увидал около себя человека в блестящей белой одежде.

– Спишь ты, Родриго? – спросил он его. – Если спишь, то проснись!

– Но кто же ты, пришедший ко мне?

– Я пришел возвестить тебе, что приходит тебе пора оставить этот мир. Ты умрешь ровно через тридцать дней от нынешнего дня. Господь из любви к тебе дарует твоему войску победу над королем Букаром. Сам же ты, Родриго Кампеадор, оплакивай свои грехи, чтобы смерть не застала тебя нераскаявшимся.

Очень болен Сид: осталось ему всего два дня жизни, и позвал он к себе свою любимую жену, донну Химену, и епископа Иеронима; позвал Альвара Фаньеса, Педро Бермудеса и своего самого близкого слугу и дру–га – Жиля Диаса. Все собрались они вокруг него, и Сид сказал им:

– Вы знаете, что король Букар подходит к Валенции, чтобы отнять ее у нас; ведет он с собою большое войско, и много королей следует за ним. Первое, что вы сделаете, когда душа моя покинет мое тело, – вы набальзамируете его благовонными травами.

А ты, моя добрая Химена, со своими подругами, не плачьте громко, когда я умру, и не наряжайтесь в траур: если узнают мавры, что нет меня на свете, они возьмут Валенсию, разграбят наши сокровища, а вас всех умертвят. Напротив, когда пойдет Букар, велите всему войску стать на стены, бить в барабаны, трубить в рога и выказывать великую радость.

И ты, Химена, уезжай тогда в Кастилию, захвати свои богатства и возьми с собой все христианское население города, а мусульман, способных изменить нам и погубить нас своею изменою, вели связать и запереть. Когда все будет готово, пускай оседлают моего Бабиека и посадят меня на него, как живого, чтобы мавры не догадались о моей смерти, и пусть мой верный друг, Жиль Диас, ведет под уздцы моего коня, а племянник мой, Педро Бермудес, везет передо мною мой боевой значок, как делал он это при моей жизни.

Ты же, Альвар Фаньес, поведешь войско в битву, и оно победит врага. Затем вы отведете моего коня Бабиека в Кастилию, и пускай он живет там в замке у Химены, а после его смерти вы зароете его в землю, чтобы не досталось его тело на съедение диким зверям и собакам. Он был мне верный друг и товарищ.

Пускай похоронят меня в монастыре Сан Педро де Карденья и раздадут бедным и неимущим все то из моего имущества, что не раздал я при жизни моей жене, моим дочерям и друзьям.

Пускай жена моя Химена возьмет себе все города и замки, которые завоевал я сам своим мечом. Дочерям оставляю все свои драгоценности – я не могу наделять жен чужих королей городами и землями Кастилии. Замок же мой Бивар пусть идет в мой собственный род, из которого вышел я сам. Друзьям моим отдаю все свое оружие, коней и все доспехи. Все же города и земли, дарованные мне моими государями за мои победы, – возвращаю я своему королю.

Мертвый лежит добрый Сид Кампеадор. Жиль Диас, его верный слуга, исполняет его приказания.

Двенадцать дней уже прошло со дня его смерти, наконец на тринадцатый показался авангард Букара. На рассвете выехал Сид, как живой, из ворот Валенсии на своем Бабиеке, и верный его друг и слуга Жиль Диас вел коня под уздцы. Перед ним развевалось его знамя. Вслед за ним шли его верные рыцари и все его верные войска, а за войсками ехала жена его Химена со своею свитою.

Тихо и молча вышли они из Валенсии в то время, как разгоралось утро – ясное и теплое.

В это же время Альвар Фаньес стал во главе войска и напал на несметных врагов. Показалось тут Букару и сопровождавшим его тридцати королям, что идет на них не менее шестидесяти тысяч христиан, одетых в белые, как снег, одежды, и между ними их предводитель на белом коне и с белым знаменем в руках. Испугался Букар с тридцатью королями, бежали они с поля битвы и бросились к морю, где стояли их корабли. Альвар Фаньес с войском погнались за ними, но Букар успел–таки вскочить в лодку и отчалить от берега.

Добрый король Альфонсо, узнав о смерти моего Сида, приехал в монастырь Сан Педро де Карденья, а за ним приехало много народа из Кастилии, из Леона и из Толедо поклониться телу Сида. Короли Арагонский и Наваррский с супругами, дочерьми Сида, горько плакали у его гроба.

Донна Химена велела положить тело Сида в черный гроб – столь же черный, как ее печаль. Плакала она потом всю свою жизнь и не могла наплакаться.

Не стало доброго Сида, но имя его не умрет никогда. Он покинул мир в день святой Троицы. Да спасет его Христос! Да будет мир с нами всеми, праведными и грешниками!

Такова история моего Сида Кампеадора. Здесь кончается рассказ. Тому, кто написал эту книгу, не откажи, Господи, в Царствии Божием! Аминь.

Отец аббат написал ее в мае месяце, в год тысяча двести сорок пятый.