Текст книги "Хранители. Единственная (СИ)"

Автор книги: Таня Фрей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

***

Кэсс прервала свой рассказ, накрыв рот ладонью. Казалось, она вот-вот заплачет.

Сандра перебывала в состоянии шока, хоть и слабого. Тот факт, что её мать росла в стенах Штаба, как и её отец, обрушился на неё столь неожиданно и столь яростно. И Маркус тоже сидел с округлившимися глазами, так и не отпустив ладошку девушки. Он явно не ожидал вот такого поворота событий. По его мнению, мисс Вайтфейс могла рассказать всё, что угодно, но только не это всё. Такого он даже представить не мог, чего уж говорить о Сандре, которая и вовсе надеялась на какой-нибудь простенький разговор. Но выяснилось, что она действительно была окружена тысячами тайн, которые обросли вокруг неё дремучим лесом, где не видно ни солнца, ни даже простого огонька костра. Ни-че-го.

Кэсс пыталась понять, правильно ли вообще поступила, поведав об этом. И через пару секунд уже уверяла себя: конечно, правильно. Иначе и не могло быть.

– Это всё? – наконец, спросила её дочь.

– Нет, – покачала головой мать. – Но на сейчас всё.

Судя по тону, которым она это сказала, дальше свой рассказ она и впрямь продолжать не горела желанием. Сандра понимающе поджала губы.

– Почему вы не рассказывали мне об этом? – поинтересовался Маркус, на удивление, так спокойно, будто ничего нового он не услышал.

– Потому что ты мог рассказать об этом ей, – тут же объяснила Кэсс. – Это не та тайна, которую тебе хотелось бы хранить, видя, как твоя подруга страдает от того, что ничего не знает ни обо мне, ни об Адаме.

– А есть и ещё какие-то? – недовольно отреагировала Сандра.

– Есть, – согласилась мать.

– Хорошо, давай сыграем в вопрос-ответ, – нетерпеливо попросила дочь. – Что случилось с Джимом?

Кэсс растянула губы в улыбке, которая не была печальной, но и радостной её тоже не назовёшь.

– Он живёт тут неподалёку, – ответила она. – И он знает о тебе. Я ездила к нему не так давно, хотя до этого мы очень, очень долго не виделись.

Последние слова были произнесены горьким шёпотом. Сандре лишь оставалось удивиться, что у её мамы есть такой лучший друг, о котором она говорит с такой любовью и теплотой. Уж ей прекрасно было известно, что такое лучший друг. И как его можно любить.

И как не стоит.

– А почему вы не остались в Штабе навсегда? – Таков был её следующий вопрос. – как вам удалось перебраться в Бруклин? Кто вас отпустил?

– Меня отпустили потому, что у меня была ты, – просто сказала Кэсс. – Я была беременна тобой, когда начался мятеж. Поначалу они были уверены, что ребёнок, то есть, ты, может быть им чрезвычайно полезен, ведь у него родителями были я и Адам. Я до сих пор не могу понять, не уследили ли за нами, или же они так и планировали, что у нас родишься ты. Хотя я и не удивлюсь, если окажется, что ты – план Хранителей.

С каждым новым произносимым матерью словом кто-то словно сильнее ударял молотком в голове девушки, сплющивая все прежние мысли и представления о корпорации. Раньше она была уверена, что Хранители вмешиваются в частную жизнь, храня за людей их мысли, чувства, эмоции, воспоминания. Теперь, после слов Нэнси, которые нельзя было не считать правдивыми даже несмотря на то, что она оказалась предательницей, и после рассказа матери она начинала понимать, что под незамысловатой обёрткой скрывался не дорогой подарок, но что-то поистине сложное.

– Почему именно Сандра должна была оказаться этим планом? – непонимающе спросил Маркус. – Почему не кто-то другой?

– У других детей не было. Да и к тому же мне было восемнадцать, Адаму двадцать. Мы и сами ещё были детьми.

Но больше всего Сандру беспокоило совсем другое. Она перекручивала в голове все бывалые с ней события, чтобы подвергнуть сказанное сомнению, но понимала, что это – не вариант.

– Хочешь сказать, ты росла вместе с Амандой Коллендж? – до сих пор не веря, спросила она.

– Да. Росла. Только в то время она ещё не было до такой степени деспотичной, – Кэсс вздохнула и встала с дивана, потрепав дочь по макушке. – Теперь тебе стало легче от того, что ты услышала?

– И Аманда убила моего отца, – не слушая мать, пробормотала Сандра. – Зачем?

– Он ей мешал, – быстро произнесла Кэсс, намереваясь уйти. И она и ушла, словно торопясь куда-то.

А у Сандры из головы не исчезал вопрос: чем же так мог помешать её отец мисс Коллендж? Что он должен был сотворить, чтобы заслужить с её стороны такое отношение? Потом она вспоминала, как не дрогнула рука Президента, кого она стреляла в Альфреда. Не было ли это для неё так просто потому, что она уже была натренирована спустя годы? Что, если Адам был её первой жертвой?

Она прижалась к груди Маркуса и оказалась в его крепких объятиях. Она была рада, что он был рядом. Потому что больше ей сейчас свои открытия было бы делить не с кем. Она вдруг поняла, что Маркус был для неё тем же, кем был для мамы Джим, вот только не чем-то ли большим? Или она не знала свою мать до такой степени, что не знала и её истинного отношения к её лучшему другу? Ведь и о существовании его до этой минуты она не догадывалась и не подозревала.

В любом случае, сейчас она чувствовала себя дома. Пускай она и чувствовала, что это – ненадолго. Что впереди ждёт множество терний, сквозь которые не удастся протиснуться к звёздам, которые их не ждут.

Мира приехала к мятежникам под утро, разбитая, сонная и хорошенько повеселившаяся ночью на нервной почве. С Уиллом она распрощалась сразу после визита к брату, не содержавшись и заорав на него и ударив его по лицу, хотя нельзя не заметить, что сил она вложила в этот удар не так много, как могла бы вложить в любое другое время. Просто она осознала свою вину перед братом, и это ослабило её, а не сделало сильнее. У неё невольно тряслись руки, перед глазами чуть плыло. А ещё и эта рыжая ухмыляющаяся морда мельтешила. Или не ухмыляющаяся: таких деталей девушка точно не запомнила, да и запоминать не собиралась. Гораздо важнее было запомнить лицо Питера, когда тот увидел своего ненавистного напарника и когда понял, что его привела его собственная сестра. К сожалению, до Миранды не сразу дошло, что это может сделать ему по-настоящему больно. До неё это дошло необычайно поздно. Тогда, когда уже ничего поменять было нельзя.

Поэтому ночь для неё пролетела в каком-то забытьи. Бар, выпивка, глупая музыка, нелепые разговоры с незнакомцами. Мысли о брате, которые не хотели улетать, хотя Мира, казалось бы, прикладывала все усилия для того, чтобы вылет их не задерживался. Но чего-то видимо не хватало. То ли усидчивости, то ли ещё чего-то в том же духе.

Ночевал в штаб-квартире Ричард. Поскольку Миранда заявилась сюда в без четверти семь утра, то Грина она разбудила, за что и была осыпана всевозможными ругательствами. Внимания на которые, правда, не обратила.

– Энсел тебя искал, – заметил Ричард после недовольных восклицаний. – И нашёл на видеозаписи.

Девушка вздрогнула. Присела на стул.

– На видеозаписи? – эхом отозвалась она.

– Я же уже сказал! – раздражённо ответил он. – На видеозаписи. И Уилла Хейла этого.

Мира и не заметила, как начала смеяться. Тихо так, нервно, дёргано. Трясясь всем телом, прижимая руки к лицу, потом хватаясь ими за сухие волосы. Ей вдруг показалось, что она – самое невезучее существо на свете, только вот она не сразу учла тот факт, что зачастую она сама являлась причиной своих страданий. Как сейчас. Что теперь мог подумать Энсел, увидев её вместе с заклятым врагом? Он ведь действительно мог подумать всё, что угодно. Да она бы и сама подумала, будь она на его месте. Но она была собой, и эта ситуация была довольна плачевна.

Неужели за один ход пешкой ей удалось сбросить в пропасть и свои отношения с братом, и свои отношения с тем, кого любила и с кем связала свою жизнь? Она никогда не думала, что связи между людьми рвутся вот так просто. Хотя она ведь ничего дурного не замышляла. Хотела найти своего брата. Зачем ей только Хранитель воображения понадобился? Теперь, после случившегося, она всё сильнее осознавала, что и сама бы со всем справилась. Что Уилл был обузой, но не той, которая лишь утяжеляет путь, но ещё и здорово его портит.

– И что он сказал? – поинтересовалась она спустя какое-то время молчания.

– Он боялся, что этот агент Президента что-то с тобой сделал. Или телепортировался вместе с тобой куда-то.

Мира засмеялась громче и отчаяннее. Надо же, Энсел беспокоился за неё, она беспокоилась за брата, брат беспокоился за неё, а Уилл вообще был ни при чём.

Ричард как-то странно на неё посмотрел.

– Что, второе? – спросил он, не отрывая взгляда. И прежде чем Миранда успела решить, отвечать на этот вопрос или не отвечать, она кивнула головой.

Грин хлопнул ладонью по столу. Он определённо был в бешенстве.

– Ты сдурела, Блум? – чуть ли не взревел он. – С врагом? Телепортироваться?

Да, девушка готова была согласиться, что идея была далеко не одной из самых лучших. Но что поделать, если другого выбора она себе, собственно говоря, и не оставила?

– Это ради блага моего брата, – стало сказала она. – Только ради этого.

– А братец ведь не лучше Уилла. Такой же щенок президентский!

– Не сметь называть Питера щенком! – молниеносно вскрикнула Миранда. Слова Ричарда ранили её чуть ли не сильнее, чем слова брата. Чем она ранила саму себя.

Она знала, что Питер щенком не был. Он был запуган, словно кролик, – это было. Но щенком, готовым приносить хозяевам тапочки и от надобности, и без неё, он не был. Когда Мира смотрела ему в глаза минувшим вечером, она видела это – загоревшуюся братскую любовь. Ему было на неё не плевать. А если бы он был щенком, то было бы плевать, ведь она тогда бы стала в его глазах лишь объектом, носящим гордое прозвище – Подозреваемая. Он бы забыл обо всех людских отношениях и превратился бы в машину. Механизм, запрограммированный на расправу с негодными.

Питер таким не был. Питер таким быть не собирался.

– Что ж за благо-то такое?

– Я должна была его найти. Хейл мне… – она скривилась, вообразив, что ей придётся выговорить эту наглую ложь, – помог он мне, в общем.

Только она знала, что ничем он не помог. И он знал. Но он этим явно наслаждался. Вряд ли это как-то по нему ударило. Чему он вообще способен помочь? Даже себе – и то не может.

– Помощник тот ещё, – проворчал Ричард. – И стоит из-за этого впадать в истерику?

Девушка протянула вперёд руки и посмотрела на свои пальцы, покрытые мелкими ссадинами и царапинами. Они дрожали, словно листья на дереве в ветреную погоду. И остановить эту трясучку она не могла. Вот вам и ещё один повод засмеяться, негромко, но душераздирающе.

– Стоит, – проговорила она. – Кажется, вчера вечером я потеряла брата.

– Ты же его нашла, – недоверчиво вспомнил Грин.

– И потеряла его. Его доверие. Мне так кажется.

И то, что ей казалось, её буквально убивало с каждой секундой. Потому что с каждой это секундой она всё больше и больше в это верила, будто это всегда была истина.

Ричард пожал плечами и устремился к выходу из комнаты. Разговор его угнетал, учитывая, что и разговором-то не был. Так, безответная истерика.

– Подожди, – остановила его Мира, – а Энсел где?

Тот посмотрел на неё так, словно она спросила у него, Солнце крутится вокруг Земли, или Земля вокруг Солнца. От этого взгляда девушке даже стало немного не по себе.

– Дома он, – прозвучал ответ. – В такое время все нормальные люди дома сидят.

– Считаешь себя ненормальным? – невольно усмехнувшись, спросила Миранда. Ричард вздохнул.

– Попробуй стань нормальным с такими вот событиями.

Уж с чем, с чем, а с этой его фразой просто невозможно было не согласиться.

***

Проснувшись, Сандра резко открыла глаза. Первое, что она увидела, – плечо Маркуса, устроившегося справа от неё. Вечером они ещё немного обсудили то, о чём рассказала её мать, а потом улеглись спать. Она даже нашла в шкафчике в ванной зубную щётку, которой обычно пользовался её друг, оставаясь у неё на какое-то время. Как долго засыпал Маркус да и спал ли он вообще, она и знать не знала. Зато про себя помнила, что как-то быстро и незаметно провалилась в сон.

Только сон не был чем-то обыденным и весёлым. Именно поэтому она до безумия обрадовалась, что эту ночь провела не в одиночестве. Что, когда пробудилась, сразу почувствовала рядом поддержку. Защиту.

Погрузившись во тьму сна, Сандра вдруг оказалась в какой-то комнате. Если сказать точнее, в покинутой кем-то комнате, где стоял стол, заваленный бумагами, на окне висели жалюзи, на стенах слезали, словно шкура, обои, оголяя печальную штукатурку. И никого внутри больше не было, отчего комната казалась ещё более опустошённой.

Девушка развернулась к двери и дёрнула за ручку. Та не поддалась. Тогда она начала барабанить по двери, надеясь, что кто-то её услышит. Забарабанила костяшками, на которых тут же проявилась кровь.

– Помогите! – завопила она, хотя никакой опасности не было. Пока ещё не было.

Она развернулась спиной к двери и посмотрела вперёд. Прямо напротив неё находилось злосчастное окно. И оно её почему-то пугало. Сквозь жалюзи в комнату лил свет, и только так она и освещалась. Причём свет казался чересчур ярким. Искусственным.

Вдруг в тишине что-то затрещало. Как будто готовилось сообщение по громкой связи. Сандра осторожно подняла голову и посмотрела на стену. Под потолком действительно висел передатчик сообщений, словно дожидаясь своего часа. Только вот зачем он здесь вообще был нужен? Девушка подошла ближе, и шаги её прозвучали так же громко, словно это пушки громыхнули, отозвавшись в динамике.

Сандра глубоко вдохнула. Атмосфера становилась всё более и более напряжённой и пугающей с каждым мигом пребывания в комнате.

– Мы не желаем тебе зла, – внезапно раздался из динамика хриплый голос. И она сразу поняла, кому этот голос принадлежал.

Из прошлого свои слова ей доносил уже мёртвый Альфред. И от этого становилось жутко. Она вспомнила тот момент, когда это ей говорилось. Её инструктаж в Хранилище мыслей. Её первые сомнения. Вернее, нет, далеко не первые. Но – самые сильные. В преддверии разговора с Амандой. А разговоры с ней, как было ей известно, никогда ничего хорошего ещё не приносили.

– Тогда чего вы добиваетесь? – услышала она свой собственный вопрос. И вслед за ним ответ:

– Доверия.

Наглый, лживый ответ от наглых и лживых людей.

А динамик продолжал трещать.

Сандра подошла к столу и решила перебрать бумаги. Взяла первую из них, посмотрела на неё, а в следующую секунду почувствовала, как задрожала её рука. Положила лист обратно на стол.

Документы являли собою полные копии тех, что находились в морге больницы Калвари. Потому девушка решила, что притрагиваться к ним не собирается.

Она с подозрением покосилась на дверь. Даже не трогая её, она была уверена, что та заперта. Значит, из комнаты ей выбраться нельзя было никаким образом. На всякий случай девушка пошарила в своих карманах и поняла, что телефона при ней не было. А ведь телефон мог бы сыграть хорошую роль в её освобождении.

Её охватила паника от осознания того, что она вновь была заперта. И не имела ни малейшей возможности вырваться из этого плена.

– Ребёнок должен выжить! – резко выкрикнул передатчик, по-прежнему поскрипывая. – И это не обсуждается!

И слова эти Сандре показались очень знакомыми. Будто бы она их уже слышала.

Она вновь повернулась к столу. Посмотрела на жалюзи. Аккуратно потянула руку и дотронулась до ледяного металла. Чуть отодвинула в сторону – и ничего не увидела за ними. Светящуюся пустоту. Она раскрыла рот от удивления и развернулась обратно к двери.

И вскрикнула.

Перед ней стоял Алекс Раунд. Мёртвый Алекс Раунд. Бледный, хилый, со шприцем в шее. Лишённый жизни. И молчащий.

Сандра не понимала, что делать дальше. Идти вперёд было страшно, оставаться на месте – бессмысленно. Она закрыла глаза, зажмурилась. Когда она открыла их вновь, то перел ней уже стояла Хлоя, правда, в ней было гораздо больше жизни. Но в глазах, проглядывающих сквозь большие очки, купалась такая грусть, какой до этого девушка будто бы и не видела.

– Мой брат, – механично проговорила она на всю комнату. – Мой брат жив?

Девушка закачала головой, в то же время понимая, что уж на этот вопрос Хлоя ответ знает.

– Его убили? – всё с той же механичностью спросила Хлоя.

– Да, – ответила Сандра. Так тихо и осторожно, будто боясь задеть свою гостью.

– Это ты его убила, – твёрдо сказала Хлоя. Девушка попыталась возразить, но вдруг поняла, что не может проронить ни слова. Её будто бы парализовало.

А ушах всё звенели слова подруги: это ты его убила, ты, ты, ты…

Наконец она почувствовала, что снова обрела дар речи.

– Я хотела, чтобы ты увидела его в последний раз, – скороговоркой выговорила она, словно боясь, что снова потеряет возможность говорить. – Я пошла на поиски тела твоего брата. Я хотела сделать всё, как лучше!

– Благими намерениями дорожка в Ад стелется, – холодно ответила ей Хлоя. И она потихоньку начала терять свою живость. Она омертвевала. Рассыпaлась в прах на глазах у ошеломлённой Сандры.

Из динамиков гласно лилась одна и та же фраза: благими намерениями дорожка в Ад стелется, дорожка в Ад стелется, в Ад стелется…

Но что было Адом, если это ещё была земная жизнь?

И вот тут-то она и проснулась. Распахнулась глаза. Удостоверилась, что она дома.

Она потрепала друга за плечо. Тот тут же развернулся к ней. Действительно создавалось ощущение, что он ночью не спал.

– Сон, – быстро произнесла Сандра.

– Плохой? – спросил Маркус. Она кивнула, поджав губу. Ей даже было немного стыдно это признавать. Начинало казаться, что страшные сны снятся лишь маленьким детям. Иногда им снятся какие-нибудь кошмары про то, как на них нападает большой гипертрофированный пёс, или столь же гиперболизированная армия насекомых. И детям ведь по-настоящему страшно. Они бегут в спальню родителей, зарываются головой в их одеяло, как страусы закапывают головы в песок, и хнычут так, словно им пора менять подгузник, даже если подгузник они уже давно не носят.

Но всё же эти кошмары не вставали с детским лепетом в один ряд. Это были абсолютно разные вещи, хоть и возникающие одинаковым образом – на фоне фобий. В один ряд с такими взрослыми кошмарами могли встать сны-катастрофы, в которых, например, что-то случается с поездом и гибнет много людей.

– Расскажи, – попросил Маркус. – Должно стать легче.

Сандра села. Взяла с тумбочки наручные часы, посмотрела на время.

– Еле-еле семь утра, – сказала она. – Как ты в такую рань не спишь?

– Я проснулся минут десять назад, не переживай, – поспешил он её успокоить. И сам тоже уселся, сложив ноги по-турецки и глядя на подругу.

И она рассказала всё. Как-то скомкано и местами сжато, но рассказала. А потом дёрнула плечами, словно отряхиваясь от прошедшего кошмара.

– Да у тебя клаустрофобия начинает развиваться, – невесело присвистнул Маркус по окончании её рассказа. – Как ты с этим живёшь?

– Я не знаю, – призналась она. – Существую. Слежу за развитием событий.

Он заправил её выбившуюся прядку светлых волос ей за ухо, и она невольно грустно улыбнулась. Потом встала на ковёр, натянула на ноги смешные тапочки с мордашками енотов и пошла в ванную. Лежать больше не хотелось, а умыться стоило.

Она включила кран с холодной водой, добавила немного горячей и посмотрела в зеркало. Нахмурилась собственному отражению. Ничего спокойного она в нём не находила. Сплошная усталость и не проходящая со временем тревога отображались на её лице, не делая с него сходить. Она плеснула на него воды, провела ладонями, снова посмотрела на себя. Но так и не нашла на нём хоть каплю счастья.

Потом она подумала о сегодняшнем пробуждении. Вспомнила Маркуса. И вот тут она позволила себе неловко изогнуть губы в подобии улыбки.

Мысли о нём действительно делали её счастливой, хоть и ненадолго. И сейчас она вдруг начала чувствовать это острее, чем когда-либо, хотя всегда об этом знала. Но теперь всё и впрямь было как будто… по-другому. Потому что всякий раз, когда они пересекались взглядами, она вспоминала лишь один момент.

Она вспоминала, как он поцеловал её со словами: “Я просто не хочу тебя терять”. Осознавала, что действительно ждала этого поцелуя. И что это его она готова была считать за свой первый поцелуй. Первый, незабываемый, лучший. Который ей пришлось прервать из-за нахлынувших на неё вопросов, но который ей на самом деле не хотелось обрывать вот так.

А потом он сказал, что дальнейшее зависит от неё. И она совершенно не понимала, как же следует толковать эти его слова. Были ли они сказаны в порыве ревности? Не от души, не от сердца? Брошены на ветер? Сандра на это очень надеялась. Хотя и понятия не имела, как они это дальнейшее собирались разруливать. И собирались ли вообще.

По крайней мере, Маркус лишь подтверждал свои слова: “Я просто не хочу тебя терять”. Потому что если бы он захотел, то уже давно бы потерял. Но он не давал себе позволить чему-то случиться с ней. Да, это она ему позвонила на помощь, но после этого звонка у него ведь тоже был выбор. Он мог не спасать её. Но он спас. Потому что желал для неё только лучшего. Он желал для неё жизнь.

Да, ей было немного не по себе понимать, что теперь всякий раз, когда она говорит с ним, она украдкой, тайно мечтает о том, чтобы он повторил то, что сделал тем вечером. Она чувствовала себя эгоисткой. Глупышкой. Но она надеялась на то, что эти нелепые мечты когда-нибудь да оправдаются.

Сандра вновь посмотрела в зеркало. Теперь её выражение лица как-то повеселело. Щёки тоже перестали быть такими бледными, какими были пару минут назад. Всё-таки такие мысли шли на пользу. Освежали.

Она взяла с батареи майку и шорты и быстро переоделось в них, стянув с себя пижаму с единорогами, которую в своё время купила лишь потому, что она была необычайно удобная. Хоть и с глупым рисунком. Потом вышла из ванной, аккуратно прикрыв за собой дверь, и вернулась к себе в комнату.

Маркус, уже тоже переодевшись, сидел на диване и вертел в руках стеклянный шар со снежинками внутри, который нужно было взболтать для появления снежного вихря в маленьком городке.

– Забавно получается, – пробормотал он.

– Ты о чём? – спросила девушка, заправляя кровать.

– Вот есть городок, да? Ничего не предвещает беды, и тут, – он взмахнул шаром, и на домики обрушилась искусственная лавина. – Бах! И всё с ног на голову встаёт.

– И к чему это?

– Просто удивляюсь, как много может изменить один поступок, – пояснил он.

О да, Сандра знала. Сандра знала, как много может изменить один единственный поступок.

Вот только ей не было понятно, в лучшую или всё же в самую что ни на есть худшую сторону.

Кэсс сама предложила навестить Джима. Сандра даже удивилась этому её предложению. Казалось, её мать никогда сама не предприняла бы подобные шаги. Ведь это предложение буквально являлось шагом в прошлое, причём далеко не в прелестное. И она на него готова была отважиться.

Девушка высказала лишь одно требование с её стороны: не забыть захватить с собой Маркуса. В одиночку она никого навещать не собиралась. Общество матери в данном случае не считалось. Ей нужна была поддержка, настоящая, а не фальшивая. Не полная лжи. Именно поэтому с ней должен был отправиться кто-то ещё. Кто-то, кому она, может, и не всецело, но доверяет. Не всецело – потому что что-то тихонько подсказывало ей, что у него тоже могли крыться какие-то секреты, о которых он молчал. Каждый что-то скрывает за пазухой своей души. Он – точно не исключение.

Что вообще представлял собой этот Джим? Как он выглядел, каким он был человеком? И какой была на самом деле Кэсс? Ведь наверняка с помощью знакомства с её лучшим другом можно было лучше узнать и её саму. Её настоящую.

Вся жизнь вдруг представилась фальшивым спектаклем. Фальшь звучала в каждом аккорде, фальшиво брались абсолютно все ноты, отчего и получилась полная дисгармония.

Ей было даже тяжелее, чем тогда, когда она пыталась переварить в голове тот факт, что отныне она – Хранительница. Но отличие всё-таки было, причём существенное. Теперь она могла доверить свои переживания своим близким. А тогда боялась под страхом смерти.

– Ты уверена, что хочешь с ним познакомиться? – на всякий случай в очередной раз спросил Маркус. Сандра не ответила. Просто посмотрела на него с таким видом, будто это и так очевидно. Хочет она, разумеется. Это – один из немногих шансов выкарабкаться на сушу. И это тоже был поступок, который мог перевернуть всё с ног на голову.

Джим жил в пятнадцати минут на автобусе от дома Сандры и Кэсс, в Проспект-Хайтс. И девушка в очередной раз удивилась тому факту, что он жил совсем неподалёку. Что он и её мать всё её жили здесь после того, как провели детство в Штабе.

Конечно, самым ошеломляющим известием было именно то, что в Штабе жили дети. Что в Штабе росла Колючка.

Ведь Хранители – они же хранят, правда? Только вот что?

Мисс Вайтфейс молчала. И когда делала завтрак, и когда смотрела на Сандру и Маркуса, и когда собиралась. Словно боялась ляпнуть что-то лишнее, или, наоборот, чего-либо недосказать.

– Мам, – позвала её наконец дочь, – а ты уверена, что это хорошая идея?

Спросила просто затем, чтобы посмотреть на её реакцию.

– Уверена, – лишь ответила Кэсс. Коротко, ясно, но в то же время чрезвычайно скрытно.

И когда они садились в автобус В69, она тоже была нема, как будто язык у неё вырезали. Хотя, те, у кого язык вырезают, говорить потом хотят, но не могут. Она же могла, но не хотела.

Села на свободное место и стала смотреть в окно, теребя застёжку ветровки. Сандра с Маркусом же предпочли не садиться, а остаться стоять. Благо, ехать нужно было недолго.

– Ты в порядке? – тихо спросил он. Она подняла голову.

– Не могу сказать это с полной уверенностью.

Он кивнул в знак понимания.

– Это же не первый твой кошмар в свете недавних событий, правда?

Сандра не сразу поняла, о чём он спрашивает. А когда поняла, стыдливо закусила губу, причём сама не понимала, чего она тут стыдилась.

– Не первый, – подтвердила она. – И уж точно не последний.

– Жаль, что меня не было рядом, когда ты в этом нуждалась.

Девушка глубоко вдохнула. Ответных слов у неё сразу не нашлось. Нашлись лишь через полминуты, наверное.

– Ты всегда был рядом, – заверила она друга, глядя на мелькающих в окне прохожих. – Можешь в этом не сомневаться.

Он ведь действительно был. И лишь вспоминая его, она понимала, что не всё ещё в её жизни полетело ко всем чертям.

Вдруг у Маркуса задребезжал телефон. Сандра услышала, как её друг чертыхнулся, посмотрев на экран, а потом поднёс мобильник к уху, ухватившись за верхний поручень.

– Пап, я в порядке, – раздражённо проговорил он. Потом повисла пауза. Девушка обернулась и взглянула на друга. Тот зажмурился, стиснув зубы. Разговоры с отцом явно его донимали.

– Я всё понимаю.

И снова какие-то реплики отца, после которых Маркус взорвался:

– Нет, я не шатаюсь чёрт знает где с наркоманами!

Сандра еле подавила смешок. Хотя с какой-то стороны это и впрямь было забавно. Даже мама отреагировала на этот вскрик, посмотрев на Маркуса, но она сразу отвернулась, покачав головой.

Девушке показалось, что та даже улыбнулась.

– У меня есть девушка, да, – вдруг сказал он, и Сандра вздрогнула. Врал он всё, конечно, нужно было же прикрытие, но… Какое-то странное чувство зашуршало в душе.

Наконец, Маркус шумно выдохнул и убрал мобильник в карман.

– Домой я могу сегодня не возвращаться, – возвестил он. – Меня не ждут.

– Девушка? – проигнорировала она его слова. – Серьёзно?

Маркус не ответил.

Видимо, о встрече Кэсс договорилась заранее. Иначе как объяснить полную готовность Джима? Стоило им позвонить в дверь, как он тут же появился на пороге. И выглядел он не так, словно его этот приход разбудил.

Внешность его Сандру даже немного удивила, потому что не так она его до этого момента представляла. Немного лопоухий высокий шатен со смешно взлохмаченными волосами, с густыми тёмными бровями, широким носом.

– Кэсс, ты привела Сандру? – изумился он.

– Да, Джим. Познакомься. Это Сандра, а это Маркус Миллс, внук Филипа.

Джим убрал руку из-за спины и протянул её для рукопожатия. Сандра подозрительно покосилась на неё, но в жесте не отказала. Маркус же оказался более решительным.

– А ты наверняка и сам непростой человек? – с улыбкой спросил Джим у него.

– Это точно не мне решать, – тоже улыбаясь, ответил Маркус. Девушка усмехнулась: эти двое, видимо, нашли общий язык. Причём довольно быстро, только-только познакомившись.

Квартира Джима была очень похожа на их собственную. Так подумала Сандра, оглядевшись. Столько же комнат, такое же распределение функций между этими комнатами. Даже шкафы похожие. И так же много книг, как и у неё дома. Самых разных. Она залюбовалась потрёпанными разноцветными корешками, но ненадолго: её кто-то легонько тронул за плечо. Сандра развернулась и увидела Маркуса, который взглядом звал её пойти в гостиную.

Когда они вошли в комнату, то Сандра удивлённо остановилась. Потому что помимо Джима и уже вошедшей Кэсс здесь был ещё один человек. Ещё одна девушка лет шестнадцати, если быть точнее.

Она сидела в кресле, разглядывая какие-то бумаги. Длинные каштановые волосы рассыпались по острым плечам, на носу держались большие очки в чёрной оправе.

Маркус, увидев её, поперхнулся.

– Белль?! – вопросительно воскликнул он.

И тогда у Сандры появилось ещё больше вопросов.

Девушка тут же оторвалась от своего занятия и посмотрела на гостей.

– О, – вырвалось у неё. – Маркус. Давно не виделись.

– Вы знакомы? – тут же поинтересовалась Сандра. Кэсс и Джим тоже наблюдали за этим небольшим разговором с большим интересом.

Маркус нервно засмеялся.

– Знакомы, конечно. И Хлоя её знает. Виртуоз в игре на пианино. Мирабель Уотсон.

– Уж представиться я сейчас и сама могла, – заметила Мирабель, деловито поправив воротничок. – Да, я Мирабель Уотсон, мне пятнадцать лет. Можешь называть меня просто Белль.

– Тинкер-Белль, – вставил Маркус. – Ну, это прозвище.

– Я Сандра Вайтфейс, – представилась Сандра. Белль захихикала.

– Поверь, я знаю, кто ты.

Повисло неловкое молчание. Сандра попереминалась с ноги на ногу и с позволения Джима опустилась в соседнее кресло. Маркус присел на подлокотник, сцепивши пальцы в замок.

– Так значит, ты имеешь отношение к мятежникам? – подал голос он. Мирабель кивнула.

– Так уж получилось. Мои родители участвовали в первом мятеже, и я продолжаю их дело.

Совсем как Миранда с Энселом, подумала Сандра. Да и про Маркуса можно было сказать похожее. Разве что он стремился продолжать не дело родителей, но деда.

А что можно было сказать про неё саму? Её мать ведь тоже участвовала во всём этом. А Сандра? Была ли она с мятежниками по-настоящему или же присоединилась к ним от безысходности, оттого, что выхода другого просто не было? Она пыталась уверить себя в том, что это действительно её среда. Что она всем сердцем ненавидит Хранителей, Аманду Коллендж, что хочет помешать их системе. А потом вдруг понимала, какой абсурдной была мысль о свержении гигантской корпорации. Понимала, что Коллендж не собиралась её убивать, а значит, не представляла собой злейшее из зол. Что не может хотеть помешать системе, в которой ещё сама не до конца разобралась.