Текст книги "Хранители. Единственная (СИ)"

Автор книги: Таня Фрей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Сам вид тира её уже не порадовал. Темно здесь было, по сравнению с улицей-то, непривычно, пахло порохом, слегка облезлые стены бросались в глаза. Обстановка была не комфортная. Но какой можно было комфорт ожидать, если заведение это почти что подпольное? Под стать мятежникам. Под стать Хранителям.

– Мятежники съехали из Манхэттена, – сообщил Маркус, параллельно пожимая руку инструктору. Впрочем, для Сандры никакого инструктора звать он не собирался. Учить её стрельбе он намеревался самостоятельно.

– И… куда же? – удивившись, задалась вопросом девушка. Уж ей казалось, что место в Уан-Пенн-Плазе более, чем постоянное. Уже в её сознании оно за ними прочно закрепилось.

– Не поверишь: к Джиму.

Вслед за ответом весьма ожидаемо послышался кашель. Сандра просто поперхнулась, когда услышала эту новость. Хотя, казалось бы, попёрхиваться было совершенно нечем. Воздухом разве что. Воздухом, уже отравленным ущербным настоящим.

– Ладно, к Джиму, – выдохнула она, переваривая прибывшую информацию. – Потрясающе. Близко к дому. Я уже не знаю, что сказать.

Маркус зашёл уже в следующую комнату, слегка пригнувшись, чтобы не удариться головой. В этом смысле низкий рост Сандру даже радовал, хоть и выглядела она зачастую среди знакомых на пару лет младше, что ей не нравилось. В более старшем возрасте это качество шло бы только на пользу, но в почти восемнадцать лет – нет.

– Сегодня заглянем туда, – сказал он, подходя к низенькой тумбочке, на которой уже лежал заготовленный пистолет. Действительно выглядевший игрушечным, что немного успокаивало, но не полностью.

Сандра остановилась на пороге, следя за действиями… друга? Пожалуй, кем бы он теперь для неё не являлся, другом он всё равно для неё был и им должен был остаться навсегда, несмотря ни на что. Хотя нельзя было и сказать, что что-то между ними по-настоящему изменилось. Ведь это всегда было с ними. Это отношение друг к другу.

Изменилось лишь то, что они его больше не могли скрывать ни от самих себя, ни от окружающих.

Но её вдруг начали грызть сомнения по поводу того, что переезд мятежников – единственная весть, которую Маркус хотел ей сегодня рассказать. Уж вряд ли из этого делалось бы такое событие с большой буквы.

– Это же не всё, что ты хотел сказать, да? – спросила она, подходя к нему. Он в это время осматривал пистолет, полностью погрузившись в это занятие. Слегка нахмурившись, плотно сжав губы и чуть прищурившись. Сандра аккуратно убрала у него со лба выбившиеся из зачёсанной набок чёлки волосы, но он как-то отстранился, будто внезапно начал избегать её общества. На самом деле, этот жест ей был знаком: то означало, что ему было тяжело о чём-то завязать разговор. А значит, её подозрения были не напрасны.

– Лучше скажи, – тише проговорила она, убрав руку. – Легче станет.

Маркус стиснул зубы, подняв голову и устремив свой взгляд в сторону мишеней.

– Это универсальный самозарядный пистолет, разработка немецкой компании, стоит очень даже немало, но это ничего не значит, когда…

– Маркус! – прервала Сандра его чеканную речь. Точно так же в своё время он ей рассказывал об Уан-Пенн-Плазе. Словно запрограммированно.

Он закрыл глаза, опустив руку с пистолетом, шумно выдохнул.

– Мы с тобой знали друг друга в детстве, – громко проговорил он. – Мы были лучшими друзьями, когда нам было лет по семь-восемь. Но мой отец стёр нам память. Вот и всё, что я хотел сказать.

Каждое слово было выстрелом, невозможно протяжно отдававшимся в голове Сандры. Она невольно сделала небольшой шажок назад, проводя ладонью по лбу.

Маркус на неё не смотрел. Только на мишень, будто бы уже про себя прицеливаясь.

Она пыталась припомнить навскидку хоть что-то и в ужасе осознавала, что действительно не могла вспомнить ни-че-го. Слова Миллса были чистейшей правдой. Но ведь никто не стал бы стирать память без причины. Значит, произошло что-то, что побудило отца Маркуса принять крайние меры.

Только вот как он был связан с этим всем? Стирание памяти же точно ниточка, тянущаяся из клубка Хранителей. Больше ей принадлежать было не к чему. Только к этому подземному Штабу.

– Почему стёр? – только и выдавила из себя девушка.

– Я не знаю, – сухо ответил Маркус, продолжая пялиться в одну точку. – Вероятно, я что-то тебе уже тогда рассказал о субъекте 404.

– Это… я…

Слова её тонули, не успевая родиться. В следующий миг Сандра ощутила себя неуклюже прижатой к Маркусу, который обвил её одной рукой, не меняясь в лице. Но даже это полуобъятье было таким крепким, что ощущалась настоящая безопасность.

Даже если её на самом деле и не было.

Но исчезло оно так же быстро, как и появилось.

– Тебя надо научить обращаться с оружием, – прохладно заметил он, поднимая пистолет. Девушка не скрыла своего разочарования, будто какие-то её ожидания не оправдались, правда, она понятия не имела, какие.

Маркус встал позади неё, вытянув руки вперёд по обе стороны от неё. Теперь пистолет был прямо перед ней.

– Возьми его обеими руками, я буду держать его вместе с тобой. Нет, обхвати правой рукой рукоятку… Теперь указательный палец положи на бок рамки. А с другой стороны большой.

Он внимательно следил за её неопытными действиями. Потому что она уже начинала бояться пистолета, словно это была бомба или граната, готовая была взорваться в её руках в любой момент.

– Левой рукой возьмись за рукоятку. Давай, чтоб большие пальцы совпадали.

– Неудобно ж так, – недовольно фыркнула Сандра, исполняя инструкции.

– Привыкнешь.

Если так всех подряд послушать, к чему она только не должна была уже привыкнуть.

– Убери одну руку, – вдруг попросил Маркус, и девушка застыла от недоумения, но просьбу выполнила. Теперь пистолет держала её правая и обе руки Миллса. А её левая несмело вытянулась вперёд, хоть и команды такой не давалось.

– Выбери объект в поле зрения, потом закрой один глаз, и если объект сдвинулся, то твой открытый глаз – твой ведомый.

– Маркус, где твои эмоции? – притворно возмущённо спросила Сандра, указывая пальцем на висевший невдалеке мешок и закрывая правый глаз. – Ты говоришь, словно машина.

– Сейчас по-другому нельзя, даже если и очень хочется, – невозмутимо сказал Маркус.

Было это в нём – способность становиться жёстким и почти что бесчувственным, когда нужен был холодный расчёт и внимательность к каждой мелочи.

Довольно быстро Сандра выяснила, что её ведомый глаз – левый. Хотя она и сомневалась в том, что оно так и есть. Вдруг она неправильно это поняла? Но думать над этим долго и тщательно не хотелось.

– Чуть согни ноги в коленях, – выдал тем временем следующее требование Маркус.

– А ты отходишь? – смотря на мишень, осторожно подала голос девушка, понимая, что момента, когда она останется с пистолетом один на один, не избежать.

– А я отхожу.

Спустя секунду его руки отпустили её, и теперь Сандра, приняв стойку, чуть подрагивающими пальцами сжимала оружие и бегала взглядом, то направляя его на пистолет, то на мишень.

Дело оставалось за малым: нажать на спусковой крючок и тем самым выпустить на волю то, что могло убить. И эта мысль девушку не отпускала, а потому дрожь в руках не унималась. Она посмотрела на Маркуса с немой мольбой в глазах, которая кричала одно: я не могу.

Наконец, Сандра опустила руки вниз, чувствуя, как изображение начало расплываться от того, что перед взором встала мутная пелена из слёз, внезапно решивших показаться наружу, вероятно, от перенапряжения и переизбытка нахлынувших воспоминаний.

– Я не смогу, – прошептала она, уже остро осознавая, что впадает в истерику.

– Сможешь, – твёрдо возразил Маркус и подошёл к ней со спины. Вытянул вперёд её дрожащие руки. Потом наклонился к её уху и прошептал, громко и чуть ли не зловеще: – Представь, что ты стреляешь в моего отца.

Выстрел случился сразу после фразы.

Сандра замерла, часто дыша. В ушах звенело, во рту пересохло и горело, в глазах щипало. Тело не ощущало ничего, словно готовясь заснуть.

Да, с меткостью были проблемы, но она ведь нажала на спусковой крючок. Ей удалось сделать это, преодолев саму себя. Вот только…

Смогла бы она сделать это самостоятельно, в одиночку, если бы перед ней стоял – на тот момент – ещё пока живой человек? Смогла бы она сделать это, если бы перед ней стоял отец Маркуса?

– Я не представляла этого, – замотав головой, начала отрицать она. – Нет, Маркус, я бы, нет, никогда не…

– Не надо думать, что я бы от этого обеднел, – отходя, оборвал он её.

– Нет, Маркус, я бы никогда не подняла руки ни на тебя, ни на твоих родных, правда. Я выстрелила не в него. В мишень. Просто для того, чтобы уже наконец выстрелить.

Маркус хмыкнул, но всё же не было похоже, что он был в дурном расположении духа, что он был зол.

– Нет, Сандра. Он враг. И если бы это потребовалось, ты бы выстрелила. Не надо ложных оправданий.

Девушка закусила губу, подошла к тумбочке, положила на неё пистолет.

Почему-то теперь его вид не вызывал у неё никакого страха перед смертью и убийством. Теперь он казался ей старым знакомым. Может, даже старым добрым знакомым.

***

Элис вопросительно взглянула на подругу, а та и думать долго не стала. Просто зашла внутрь, качнув своим синим хвостиком, и поманила Хранительницу чувств за собой. Той и не особо-то хотелось заходить, но в то же время любопытство в ней загорелось как нельзя вовремя, и отделаться от него уже было бы не так-то просто, а потому остаться за бортом она не могла. И пошла вслед за Мирандой.

В комнате тускло горел голубоватый свет, и была она, скорее, прихожей к тому помещению, которое здесь было сокрыто. Небольшая площадь, пустые стены. Лишь в углу стоял полупрозрачный шкаф, к которому Блум тут же и подлетела. На двери, располагавшейся ровно напротив той, через которую девушки вошли, тоже был нарисован знак радиации. И что-то подсказывало, что вот там-то точно радиоактивность присутствовала, не то что тут, на несчастных, наверное, пяти квадратных метрах.

Спустя секунду тишину нарушил радостный визг Миры, а спустя ещё одну она выскочила, держа в руках два костюма радиозащиты, верней, не держа, а пытаясь их из шкафа выволочить в одиночку. Элис её радости понять не могла. Наоборот, она была расстроена: теперь отделаться от похода в следующую комнату точно было невозможно, ведь Миранда нашла костюмы. И заставит ведь их на себя напялить.

Даже возражать Краунштаун ей не стала. Хотя и хотелось.

Но один вопрос всё же задала.

– Ты уверена, что это хорошая идея?

Мира, уже начавшая забираться в костюм, вдруг рассмеялась.

– Хорошая? О, да не то слово. Знаешь, какой бы она ни была, я от неё не отделаюсь.

Элис осталось лишь тяжко вздохнуть и перенять действия подруги.

Наконец, обе облачились в защитные костюмы. Каждая из них жалела, что рядом не было зеркало, в которое можно было бы посмотреть, чтобы увидеть, как они теперь выглядели. А когда глазели друг на друга, то не могли сдержать смеха, от чего стёкла, закрывавшие лица, тут же начинали запотевать.

Всё это попахивало диким безумием, что безумно нравилось одной из них и безумно затягивало вторую.

А потому заветную дверь открыла Элис. Неожиданно для самой себя.

Они бесшумно ступили внутрь и даже сквозь плотную ткань защищавшей их одежды почувствовали холод, стоявший в помещении. А всё потому, что главным героем на этой сцене был один большой… предмет?

Холодильник.

Мира подошла к нему и совершенно бесцеремонно раскрыла его прозрачную дверцу.

Однако внутри ничего не было. Это было видно и без открывания, но стоило ведь удостовериться в том, что это действительно было так.

Блум замерла в замешательстве, осматривая пустые полочки. Хотя они не были по-настоящему пустыми: на некоторых из них ютились подставки под пробирки. Без пробирок, конечно.

Элис подошла к ней сзади и тоже заглянула в холодильник. Провела рукой в перчатке по одной из полок. На них не было ни пылинки.

Да и подставки стояли как-то неровно. Повёрнуты под углами градусов в пять-шесть, может, но ведь повёрнуты.

Миранда резко развернулась, медленно, ибо быстро в таком одеянии не получалось, подошла к стене, присела на корточки и посмотрела в пол.

– Здесь кто-то был, – приглушённо раздался её голос спустя пару мгновений её тщательного изучения линолеума. – Тут даже следы видны, правда, очень блёкло.

– А это не наши ли собственные? – слегка испуганно спросила Краунштаун.

– В том числе, конечно. Но посмотри в холодильник. Всё, всё указывает на то, что кто-то был тут до нас. Совсем недавно.

Она встала, провела рукой по стене. Кинула взгляд в сторону холодильника.

Он был весьма подозрительным. Что же крылось в нём раньше, до того, как он стремительно опустел? Почему именно в секторе В?

Глупо было считать, что в пробирках так бережно хранились мысли, чувства, эмоции, воспоминания, сны или плоды воображения. Для них существовали хранилища, как раз в этих двух секторах. Но что здесь делала эта комната, было совершенно не ясно. Ведь ей, скорее, нашлось бы место в секторе С, где не было ни одного Хранилища.

– Слушай, мне кажется, оставаться тут небезопасно, – осторожно проговорила Элис, подходя к выходу. Холодильник она уже закрыла от греха подальше. Всё здесь теперь выглядело так, будто никого и не было в этих стенах. Кроме тех, кто уже успел тут похозяйничать.

Мира хотела было сострить, но вдруг что-то будто ударило ей в голову. И это что-то – наверняка, без сомнений, а может, с сомнениями, но лишь небольшими – страх. За Элис ли, за себя ли, за брата – ли? Не было это ей ясно. Но страх она как-то чуяла каким-то лишним чувством, спрятавшимся за пазухой её вскрытого на повторном прохождении Золотой галлюцинации подсознания.

Пребывая в этом внезапно возникшем испуге, она рывком открыла дверь, поспешила скорее приступить к избавлению от брони, скрывавшей всё её тело, теперь слегка подрагивающее от напряжения, которое так и не хотело исчезать, появившись вместе со страхом. В висках уже стучали сигнальные нотки, заставлявшие беспокоиться, причём не столько о себе, сколько о других. Казалось бы, они были такими привычными, родными, но теперь они стали чужими. Отныне их звук был противен, он своим гулом разъедал барабанные перепонки, мозг, сознание… всё.

Освободившись от костюмов и бережно убрав их в шкаф, Хранительницы покинули помещение, предварительно аккуратно выглянув за дверь, чтобы убедиться, что слежки не было. Или, по крайней мере, что никто мимо не проходил. А потом пошли в противоположную сторону быстрым шагом. Элис еле поспевала за своей подругой, которая будто бы витала где-то в своих мыслях. Очерствев.

– Ты ведь теперь наставница Посвящаемой, верно? – сухо спросила Мира, глядя перед собой и не сбавляя ходу.

– Да, – подтвердила Хранительница чувств несколько робким голосом.

Как она сама восприняла эту весть? Не без удивления. И она понятия не имела, за что ей была дарована такая честь. И, безусловно, ей было не по себе от того факта, что ранее эта должность принадлежала Блум и что обычно такое действо, как замена на скамье наставников, не производилось.

– А ты её вообще знаешь, Сандру? – хмыкнув, задалась следующим вопросом Миранда. Словно укоряя Элис, ведь та – нет, та Сандру не знала. Хотя бы так, как знала её Хранительница воспоминаний.

– Сандра весьма своеобразная, – продолжала тем временем Мира. – С уже сложившимся мнением по поводу всего этого пространства. Так что работать с ней будет непросто. Это я так, просто пытаюсь тебя подготовить.

Элис остановилась, резко подняв голову.

– А что, если я не хочу быть её наставницей? – смело заявила она, ещё сама не понимая, правду она говорила или же нет. Блум оглядела её снизу вверх, потом сверху вниз, с ног до головы и с головы до ног. Прочистила горло, обтянув свой топ.

– А ты уверена, что эдакая вольность тебе будет позволена? – скучающим, но серьёзным тоном поинтересовалась она.

Вот только обе они не заметили, что в этот момент в углу активировалась маленькая видеокамера, которая готова была отслеживать каждый их шаг. По своей ли прихоти?

***

После тира Маркус не смог не отвести Сандру к Джиму, ведь теперь, под вечер, там уже наверняка должны были собраться если не все, то многие. Джоанна, Ричард, Джим там были точно, это даже проверять не нужно было. Кто ещё?

До тех пор, пока порог квартиры не был преступлен, вопрос так и висел в воздухе. Когда же они пришли, то увидели ещё одного человека, в список преждевременный не входившего.

Человеком этим была Мирабель, снова сидевшая в кресле в своих очках и практически с тем же самым выражением лица. Задумчивым и чересчур… настороженным?

Сандра не была рада её видеть. Не ожидала, а теперь снова столкнулась с этой девчонкой, которая вроде и была неприметной, но доверия не внушала. Пятнадцать лет – странный возраст для мятежника.

Но Сандра тут же начинала себе твердить, что это она себя накручивала.

– Сандра, – окликнула её Джоанна Уэсли, только завидев. – Я и не думала, что увижу тебя сегодня здесь.

– Я тоже не ожидала сегодня с вами встретиться, – нацепив на себя дурацкую улыбочку, ответила девушка и поспешила протиснуться вперёд.

Маркус переглянулся с Уэсли и последовал за подругой.

Та как раз зашла в гостиную и уселась напротив Мирабель. Вдруг у неё возникло острое желание с ней поговорить. Хотя бы чуть-чуть. Неважно, о чём.

Белль сразу подняла голову и улыбнулась, встретившись глазами с Вайтфейс. По-настоящему улыбнулась, отчего Сандре стало как-то неловко. Она поняла, что и впрямь зря гнала на неё все свои дурные мысли. Девчонка как девчонка. Она и сама такой была в её возрасте, правда, в курсе таких дел не находилась.

– Привет! – поздоровалась Уотсон, параллельно поправив на носу оправу.

– Привет, Белль. Я же могу тебя называть просто Белль, верно? – на всякий случай уточнила девушка. Мирабель утвердительно качнула головой.

– Да все так и делают. Чтоб полным именем – это редкость.

Действительно, имя ведь было не из коротких. Сказать просто “Белль” уж точно гораздо проще, чем выговаривать все три слога.

– Ты говорила, твои родители участвовали в мятеже, – вспомнила Сандра. – А где они теперь?

– Сейчас не в городе, – просто сказала Белль. – Они часто выезжают, так что я живу с дядей.

– А он в курсе всего?

– Нет. Да и так лучше, чем если бы и он был во всём этом замешан. Он возит меня в школу, сидит со мной, если нужно, водит в кино. Готовит. Всё прекрасно.

– Любишь на пианино играть? – вдруг поинтересовалась Сандра.

– О, да, – восторженно проговорила Мирабель и чуть прикрыла глаза, словно утекая в воспоминания о музыке. Её собеседница краем глаза покосилась вбок, туда, где как раз стоял музыкальный инструмент.

– Может… сыграешь? – предложила она. И глаза Белль тут же загорелись. Она вскочила с места, отодвинула банкетку, подняла крышку.

Пальцы сперва легко вспорхнули над клавишами, а потом тихонько опустились, извлекая первые звуки. И Сандра, уже привычная к классической музыке, вмиг узнала произведение, которое избрала для игры юная пианистка.

Это был ноктюрн Шопена в си-бемоль миноре. Мелодия, которая всегда казалась ей невероятно сложной для выучивания. А потому не восхищаться Мирабель она не могла.

Сидела и слушала, подперев подбородок кулаком. А та играла, то закрывая глаза, то покачиваясь из стороны в сторону. С усердием и любовью к своему делу.

Однако долго этот мини-концерт не продлился. В комнату тут же зашёл Ричард, и Белль остановилась, заметив, что вид у того был хмурый и даже немного злой.

– Что-то случилось? – тут же спросила она.

– Энсел сообщил, что камеры в Штабе начали восстанавливаться. И, вероятно, на улицах города тоже.

Мирабель прижала ко рту ладошку, поморгав глазами.

– То есть ваше влияние падает? – осторожно спросила Сандра. Мистер Грин кинул на неё раздражённый взгляд.

– Да, Посвящаемая, и такое бывает.

И эта фраза его её уколола.

Посвящаемая.

Как бы мятежники не радовались тому, что она была с ними, а она всё равно была для них всего лишь… пешкой? Это угадать было сложно. Но вот то, что они видели в ней всего лишь Посвящаемую, никаким сомнениям не подвергалось.

И это Сандра воспринять адекватно уже не могла.

***

Кастор зашёл в одну из комнат для Сотрудников в своеобразный час-пик. Потому как собралось их там на удивление немало, и все оживлённо о чём-то беседовали. Судя по всему, разговор их начался давно, а потому вступать в него сейчас казалось чем-то глупым, поэтому он просто отошёл к шкафчику, чтобы достать оттуда свою папку с разными документами.

Но, как бы все не карали подслушивание, а оказалось, что не слушать, что говорят другие, когда это происходит очень, очень громко, невозможно.

– Хорошо, значит, дежурство можно начинать с сегодняшнего дня? – послышался один из голосов.

– В точку, Бен, – раздался ответ. Кастор вздрогнул: Бена он знал, с ним он встречал тогда Сандру. А вот что это ещё за дежурство – это не то, о чём он был осведомлён.

– Мы очень легко и незаметно можем вооружаться, это нам уже известно, – продолжал второй. – Это сыграет нам на руку, когда Посвящаемая появится в Штабе.

Посвящаемая? Кастор чуть не поперхнулся, когда услышал её упоминание.

– А разве она может вернуться сегодня?

– Она может вернуться в любой момент, когда разочаруется в тех, к кому приникла. Но раз мы разработали план, то лучше начать его исполнять как можно скорее, значит, сегодня.

– Хорошо, тогда мы распределили уже коридоры, верно?

– Нэнси постаралась, – согласился тот, отвечая уже третьему человеку. – Знаете, смерть Посвящаемой будет отличным выходом из ситуации. Будет меньше сбоев, никто не будет отвлекаться от работы, а то подняли тут шуму: Посвящаемая, мятежи, семнадцать…

Дальше Кастор слушать не стал.

Он просто вышел и прислонился спиной к стене, тихонько закрыв за собой дверь.

Смерть Посвящаемой. Получается, все те Сотрудники готовили настоящий заговор против ни в чём не повинной девушки, которая только-только, месяц назад, стала Хранительницей, которая только-только влилась в этот дикий, чуждый ей мир?

Они хотели убить Сандру, причём охоту решили начать сегодня?

Всё это никак не могло уложиться в голове. Да ещё и Нэнси… имя-то знакомое.

Кастор встряхнул головой. И понял, что ему тоже надо начать свою слежку. За ними. За Сандрой. И чтобы их пути ни в коем случае не пересеклись.

Потому что ничем хорошим это закончиться не могло.

***

Сандра вышла на улицу, сославшись на то, что якобы ей было душно и надо было дыхнуть свежего воздуха, хотя какой он свежий в Бруклине?

На самом же деле, ей просто стало тошно от того, с кем она находилась. Снова нахлынула дикая волна непонимания, кто прав, кто неправ, почему она должна верить одним и не верить другим. Кто сделал за неё этот выбор и, главное, зачем?

Она давно хотела вернуться в Штаб. И ей показалось, что теперь для этого было самое время. Пусть совсем ненадолго, но заглянуть туда хотелось.

Она соскучилась. По месту, которое терпеть не могла. Или же она это нетерпение себе внушила?

И кольцо она носила с собой всегда. На всякий случай.

Поэтому теперь, отойдя в сторону, подальше от людских глаз, она снова надела его себе на палец, мысленно приготовившись ко встрече. С кем?

Со Штабом.

Вид закрытых дверей кабинки перед глазами не вызвал отвращения. И то, что открылось взору, когда эти голубоватые двери синхронно разъехались в стороны, не наделав при этом ни капли шума, тоже не было больше чем-то омерзительным.

Оно вдруг показалось родным.

Эти перила, о которые можно опереться и опустить голову вниз, смотря на следующие уровни, как в торговом центре, эти белые-белые стены, на ощупь напоминающие батареи центрального отопления, только вот не такие тонкие, этот свет – яркий, не жёлтый совсем, но глаза не режущий. Эта тишина, хотя она и не была идеальной, но стремилась к тому, чтобы быть такой; тишина не естественная, не такая, какую можно было бы встретить, например, в деревне, на просторе, на природе, но тоже безмолвная и спокойная, как море прохладным вечером, одиноко плещущееся у побережья.

Резкая смена обстановки заставила забыть все те ужасы, которые происходили здесь ранее. Сейчас этим местом хотелось восхищаться. Исчезло даже то недоверие, которое торжествовало в её сознании в первый день пребывания в этих стенах. Восторг и тихое благоговение перед лицом масштабности – вот, что теперь она испытывала, стоя на первом уровне.

С необыкновенно искренней радостью Сандра прошла к лифтам, зашла внутрь, нажала на кнопку, предвкушая скорую встречу с Хранилищем мыслей, которое теперь законно находилось лишь в её власти. Это ли не прекрасно – владеть мыслями миллиардов людей? Конечно, она упивалась не властью, да и не совсем уж упивалась, а тем, что такая возможность в принципе существует, что мыслей так много и все они, без каких-либо исключений, попадают сюда. И что у неё есть ключ ко всем ним.

Так почему же она должна была относиться так пренебрежительно и унизительно к тем, кто исполнял столь важную миссию?

Но когда она вышла на нужном уровне, то вдруг остановилась. Как будто бы она всё разом вспомнила: и церемонию удаления, и Сотрудников, и Аманду Коллендж, готовую убить за малейший проступок и даже не пожалеть о содеянном, и даже Кастора – всё самое больное, произошедшее тут.

И испугалась саму себя, ту, которая минуту назад готова была расхваливать и боготворить Штаб на каждом шагу. Потому что не за что было их так возносить. Не добились они такого отношения.

У Хранителей была власть над личностями людей. Однако заслуженно ли они обладали ещё и властью над их жизнями?

Нет. Так считала Сандра, не та Сандра, которая выбежала от мятежников в порыве внезапного желания, возникшего от столь же внезапной ненависти, а та, которая видела изнанку этой идеальности. Вернее, того, что старалось идеальным казаться, но не быть.

Вместо того, чтобы наведаться в Хранилище, она завернула за другой угол, пытаясь бороться с нараставшей паникой. Даже в ушах загудело, так, на ровном месте, без особой причины. Она хотела сменить свой медленный шаг на бег, но понимала, что бежать уже не сможет.

Голова кружилась, как будто бы у неё упало давление от нахождения в Штабе. Под землёй.

Сандра достигла развилки в коридоре. Налево идти или направо? Почему-то такой вопрос у неё даже не возник. Ноги как-то сами повели её вправо. Она даже уже не смотрела перед собой, лишь вниз, на ноги, облачённые в злосчастные чёрные лодочки, которые уже начинали тереть. И почему она не обулась в кроссовки или кеды, которые были в сто раз удобнее? Или не в сто, но всё равно удобнее?

Раз, два, три… четыре шага. Четыре вялых шага, спотыкающихся, неосторожных. Четыре шага до того, как она услышала голос, заставивший её вздрогнуть. Не потому, что она его знала, нет. Она его не знала.

Но это был первый голос, который она тут сегодня услышала, а потому тихо он прозвучать не мог, даже если бы шептал.

– Вайтфейс, – громко раздалось в нескольких метрах от неё. Сандра тут же вскинула голову, не смея больше ступить и шагу.

И замерла.

Она не знала этого человека, но по его одежде – белому костюму, слегка мятому, но всё равно сохранявшему вычурную идеальность – было понятно, что он был Сотрудником. И это её не смущало, ведь наверняка они её знали. Смущало её другое.

Пистолет в его руке, который был нацелен прямо на неё.

– Что вам нужно? – как можно спокойнее спросила она. А сама про себя думала: а заряжено ли оружие? А умеет ли этот Сотрудник стрелять?

А выстрелит ли он на самом деле?

– Всего лишь твоя смерть, Посвящаемая. Знаешь, она решит очень, очень много проблем разом.

По спине пробежала дробь мурашек, похожих на горящие угольки.

Недаром ей стало так не по себе в последние минуты. Недаром ноги её еле волочились, а голова словно отяжелела.

Она просто шла на встречу со своей смертью.

– С чего бы вдруг моя смерть что-то решит? – не отставала Сандра, будто бы продлевая минуты… до своей гибели? Ведь она казалась уже неминуемой. У неё против её собеседника ничего не было. Рукопашный бой ведь против огнестрельного оружия ничего не сделает. Даже пикнуть не успеет. Да и о каком рукопашном бое могла вообще идти речь, когда Сотрудник, во-первых, мужского пола, а во-вторых, старше её чуть ли не в полтора раза?

– А с того, что с твоим прибытием здесь всё начало рушиться! Что, действительно думаешь, что здесь всегда был непорядок и разруха? – Он дико рассмеялся. – Да я любил это место больше, чем когда-то любил свой дом! Я и сейчас его люблю. Потому и стою сейчас здесь.

– Это связано?

– Напрямую. Я просто спасу нас всех, убив тебя. Спасу от волнений, мятежа, восстаний и прочей не нужной никому чертовщины! Я убью тебя, и все останутся живы, и все будут счастливы!

Последние слова он гаркнул так решительно и отчаянно одновременно, что нельзя было не вздрогнуть. А потом приготовился стрелять, не отводя при этом взгляда с девушки.

Говорят, что перед смертью вся жизнь пролетает перед глазами. Но как она может успеть пролететь за какие-то доли секунды? Сандра этого не понимала никогда.

И не понимала она этого и теперь. Пытаясь восстановить ровное дыхание, которое вдруг участилось. От страха.

Сандра уже закрыла глаза, приготовившись принять пулю на себя. Приготовившись сказать “прощай” всей своей жизни или сейчас, или через несколько часов. Не всегда ведь умирают сразу, на месте.

Но когда раздался долгожданный выстрел, она ничего не почувствовала. Всё было на месте: и руки, и ноги, и голова, наверное, тоже.

Девушка распахнула глаза, чуть покачнувшись от шока. Но упасть ей не удалось.

Сотрудник, лежавший теперь на полу, словно сбитая птица, был мёртв. Во всяком случае, признаков жизни он не подавал. И на нём виднелась кровь, всё прибывающая с каждой секундой.

А Сандру крепко держал не кто иной, как Кастор Бэнкс, в одной руке у которого был пистолет. Тот самый, который она у него уже видела, тогда, в день церемонии Удаления.

Это Кастор убил этого Сотрудника. Это Кастор не дал ей сегодня умереть.

– Ты спас мне жизнь, – растерянно проговорила Сандра, смотря ему в лицо мельтешащим взглядом. И он грустно улыбнулся.

– Спас, – тихо проговорил он.

Она не ожидала его здесь увидеть. Думала, что им ещё не скоро суждено было встретиться после того горького расставания в больнице. А он будто и не уходил далеко. Будто бы всегда был рядом.

И сразу прибежал на помощь.

Только сил думать о том, как и почему он здесь оказался так вовремя, у Сандры уже не оставалось. Да их словно уже ни на что не оставалось.

Она и не заметила, как его руки вдруг ослабили крепкую хватку и, наконец, отпустили её плечи, как его левая ладонь осторожно прижалась к её щеке, как их лица невольно, неосознанно оказались неожиданно близко, будто потянувшись друг к другу, и расстояние между ними более не превышало нескольких миллиметров. Но когда она ощутила на своих обветренных губах лёгкое прикосновение, или же лишь почувствовала, что оно вот-вот произойдёт – этого она разобрать уже не смогла – то тут же отскочила назад, словно нечаянно обжегшись.