Текст книги "Хранители. Единственная (СИ)"

Автор книги: Таня Фрей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Казалось, этот человек пуленепробиваем.

И когда Аманда вежливо, как это у неё водилось, указала ему на то, что пора было отправляться на повторное прохождение Золотой галлюцинации, он даже не пискнул. Подчинился. Как щенок.

Это заставляло усомниться в его неверности и в своих предстоящих действиях. Ненадолго. До тех пор, пока Коллендж не увидела его уже сидящим в кресле и готовым к процедуре. И не восхитилась собственной гениальности.

Укол. Проводок. Сыворотка.

Села рядом на стул, закинув ногу на ногу, и принялась следить за своей очередной жертвой, уже наделённой новым датчиком.

Шай стал вторым человеком в Штабе, который опробовал на себе новую разработку. Но он не должен был стат последним.

У Аманды Коллендж имелись на этот счёт большие планы, которые должны были исполниться. Она не могла допустить их неисполнения.

Спустя час она точно так же наведалась в Хранилище снов. Забрала Хранительницу среднего возраста, которая и Подозреваемой-то, на удивление, не являлась. Коллендж отправила и её на аттракцион страха тоже.

Внедрила уже третий датчик под Нью-Йорком. Успешно. Теперь слежка велась за троими людьми в Штабе, и это было только начало.

А тем временем в Москве уже было человек двести, обладающих заветными чипами. И теперь у мисс Коллендж появилась власть и над ними, ведь эти датчики не только помогали следить, нет. Если бы их возможности на этом ограничивались, всё было бы слишком скучно, неинтересно и бессмысленно.

Они помогали управлять. По крайней мере, Аманда на это надеялась. И такими они ей нравились гораздо больше, чем если бы были просто аналогами обычных жучков.

Но управлять помогали и три датчика, установленных Хранителям. И это не могло не радовать.

Как и то, что датчики теперь могли помочь получить любую информацию, которую так хотелось заполучить.

***

Миранда прошла по коридору в жилом блоке, на ходу завязывая волосы в тугой хвост на макушке. На ней был чёрный топ с белыми вставками, тёмно-синие леггинсы и удобные кроссовки, которые по ощущениям напоминали тапочки. Выглядела девушка так, будто собралась на тренировку. Что ж, так оно и было. Она собралась на тренировку собственных нервов. В который раз.

К жизни в Штабе она за короткий промежуток времени уже успела привыкнуть. Это походило на проживание в оздоровительном центре или пятизвездочном отеле. Единственное, что не могло её всё же не устраивать, как бы она не пыталась это скрыть от самой себя, – полнейшее одиночество.

Не было никого, с кем она могла бы спокойно поговорить. Ведь теперь каждое её слово могло быть обращено не только против неё самой, но и против её друзей.

Но в пределах Штаба она не хотела ничего бояться, опасаться, а потому создала себе смелую цель: проследить за Кастором Бэнксом и ещё кем-нибудь, кто мог быть приближённым к госпоже Президенту. Потому что она поняла, что ничегошеньки не знала. А знать хотелось.

Только вот среди этих приближённых, как бы ей этого не хотелось, был Уилл Хейл, и исправить это она не могла. Да и никто не мог. Он просто был, вот и всё.

И когда она столкнулась с ним лицом к лицу, заходя в лифт, то успела проклясть весь чёртов мир, частично про себя, частично вслух. Не стыдясь.

Уилл фыркнул, не поздоровавшись. Он вновь походил на того Уилла, которого Мира знала прежде, до того, как наведалась с ним к брату.

– Куда направляешься? – наконец, поинтересовался Хейл своим нахальным тоном.

– Не твоё дело, – нагло ответила Блум. А через миг почувствовала, как его пальцы плотно сомкнулись на её руке и прижали её спиной к прохладной стенке лифта, который, казалось, замедлил своё движение.

– Если ты что-то вынюхиваешь, ты живой отсюда не выйдешь, – стеклянным голосом процедил он сквозь зубы, не скрывая своего хищного взгляда. Миранда растянула губы в хамской улыбочке, обнажив свои зубы.

– И кто же меня убьёт, ты?

– Больно нужно, – опроверг её мысли Уилл. – Думай о своей жизни, если она тебе дорога.

– Не дорога, видишь ведь, – закачав головой, объявила Мира.

Уилл закатил глаза, не ослабляя хватку.

– Тогда думай о тех, кому она ещё дорога. Такие есть, и ты сама ведь это знаешь. Будь добра: завязывай с игрой в дурочку.

Двери лифта плавно разъехались в разные стороны, и Уилл тут же отпустил её. Расправил плечи, кинул на неё последний взгляд и вышел на третьем уровне, оставив Миранду раздумывать над его словами.

Она направлялась на вокзал. Она хотела в сектор В. Что-то вынюхивать, как выразился Хранитель воображения. Что ж, если она не могла выбраться отсюда живой, то надо было что-то сделать полезное до того, как выбраться отсюда мёртвой. Так она посчитала и решила для себя, запретив отступать.

***

Разобравшись с утренним приёмом пищи, Маркус вышел из дома. Мать пыталась что-то у него разузнать, но она и сама спешила куда-то, а потому разговор заранее не был обречён на успех. А провальные мероприятия лучше покидать задолго до их начала.

Маркус не знал, куда он направлялся. Может, к Сандре. Может, в библиотеку. В парк. В кафе. Куда угодно. Ему хотелось просто развеяться и привести в порядок голову, раскалывающуюся теперь от прилива новостей. Смириться с тем, что он жил во лжи, да ещё и со стёртой памятью…

Теперь он словно понимал Сандру, которой врали все вокруг. Даже он. И становилось от этого даже немного стыдно. Хотя стыд и редко наведывался к нему. Уж слишком глупой вещичкой он зачастую казался.

Когда Маркус достиг Проспект-Парка, то на него нахлынула новая волна воспоминаний. Снова связанная с ложью, с Сандрой, с Хранителями, ведь именно здесь и началось всё это. Будто в жизни ничего другого не существовало.

Хотя так оно и было. Теперь в жизни его вряд ли нашлось бы что-то поважнее всей этой суеты. Не предвыборную кампанию отца ведь обмусоливать.

Вдруг его телефон разразился неугомонной трелью. Поначалу Миллс не хотел отвечать на звонок, но мелодия не прекращалась, что заставило его вытащить мобильник и ответить. Ответить Джоанне Уэсли.

– Мисс Уэсли, если это что-то не срочное… – начал он, желая поскорее отделаться от назойливого разговора, но капитан Уэсли его перебила:

– Маркус, нам необходимо сменить штаб-квартиру. Хочу, чтобы ты узнал это одним из первых.

Он остановился, заглядевшись на невысокий кустик с какими-то неестественно зелёными листиками.

– Что именно? – несколько взволнованно поинтересовался он.

– У нас есть опасения, что нас вычислили. Аманде известно, где мы. А может, ей известно даже и кто мы.

Элис приложила свою метку к сканеру. Подождала реакцию. Турникет распахнулся перед ней, и она наконец вышла на платформу.

И в очередной раз восхитилась тому, как же всё-таки в Штабе было красиво.

Высокий потолок, белые колонны, правда, не такие, как в Древней Греции, а простые, без каннелюр или ещё чего-нибудь такого, что относится к украшениям, деталям, которые не играют важной роли в строении. Необъятное пространство, словно в фильмах про далёкое будущее. Только вот это было близким настоящим.

Элис улыбалась. Улыбалась и тогда, когда ветер, прилетевший вместе с приехавшим поездом, разметал её огненные волосы, оставив пару прядей на лице. Закрывала глаза в наслаждении от того факта, что она была здесь. Там, где было уготовлено её настоящее предназначение. И никто во всём мире не мог бы её переубедить в том, что быть Хранительницей чувств – это её призвание, которого лишиться она не могла. И не желала.

Она хотела, наоборот, как можно дольше задержаться в этом положении.

И понимала, что не могла пойти против этого. Против этой системы, ставшей ей… родной?

Элис зашла в вагон и уселась на синее сиденье, располагавшееся совсем недалеко от входных дверей. Здесь было свежо, светло и просторно. Не то что в нью-йоркской подземке.

Спустя минуту стали заходить Сотрудники, похожие на преступников, которых вели на каторгу. Вот только не было при них такого провожатого, который бы нацепил на них кандалы и следил за ними, чтобы ни один не ускользнул от неизбежного наказания. А среди Сотрудников Элис вдруг увидела знакомое лицо, принадлежавшее не Сотруднице. Хранительнице. Воспоминаний.

– Мира? – позвала её девушка. Та тут же повернулась на голос и, сделав два широких и быстрых шага, уселась рядом с Краунтштаун.

– Какие люди, – усмехнулась Миранда, скрестив лодыжки. – Куда едем?

– Сектор В, конечно, – невозмутимо ответила Элис. – Куда ж я ещё могу съездить?

– И то верно, – согласилась Мира и посмотрела перед собой, на окно, за которым виднелась белая стена станции.

Хранительница чувств же глядела на подругу, которую уже так давно не видела, а потому всё в ней казалось каким-то новым. Будто бы раньше всего этого не было в ней.

– Ты подстриглась? – поинтересовалась она, заметив, что тёмно-синий хвостик Миранды стал короче и болтался теперь, доставая лишь до плеч.

– Пустяки, – чуть поведя плечом, отмахнулась Блум. – Скажем так: пси-ха-ну-ла.

По слогам ответила и тут же отвернулась, зажав язык между зубами, словно коря себя за то, что проболталась. Хотя она разве выдала что-то очень важное? Нет. Просто сказала правду. И себе, и подруге.

Элис слегка нахмурилась. Однако она прекрасно понимала причину этого, как выразилась Мира, психоза: проблема была заключена в Питере.

Да Краунштаун и сама места себе не находила, понимая, что могла больше не увидеть того, кого так сильно любила. Наверняка не слабее, чем Миранда, а какие-то проснувшиеся нотки эгоизма и самолюбия твердили ей, что велика вероятность и того, что сильнее.

Поезд тем временем тронулся. Пассажиров было не так много. Да и обитателей Штаба в принципе не было очень много, так что ничего ошеломительного в этом не было.

– Скажи, пожалуйста, – начала Мира, вытянув ноги, – что бы ты сделала, если бы над тобой повысился контроль?

И чуть прищёлкнула языком.

Вопрос застал Элис врасплох, потому что она совсем не знала, во-первых, что на него отвечать, и во-вторых, к чему он был задан. Вернее, догадывалась, но то были лишь догадки и опасения.

– Над тобой повысили…

– Угадала, – не дав подруге закончить вопрос, опередила её с ответом Блум. – Так и есть. Я теперь элемент постоянного наблюдения. Не удивлена, если и этот наш с тобой разговор – тоже! – сейчас старательно прослеживается и прослушивается.

Сообщив это, Миранда вдруг залилась нервическим смехом.

А Элис не отрывала от неё взгляда и видела в ней одно торжествующее чувство, которая та, возможно, и вовсе пыталась скрыть за многоярусными речами как будто бы ни о чём: страх. Миранда боялась.

И Краунштаун её страх понимала, ведь за ней теперь больше следили. Когда за человеком следят, он старается угодить всем, не допустить ошибок в своём поведении и из-за этого очень быстро теряет самого себя, превращаясь в пародию. Превращалась ли в пародию Блум? Это должно было показать лишь время.

– Ты видела Питера? – осторожно спросила Элис. При том, что знала ответ. Мира тут же замолчала, помрачнев.

– Ты его любишь? – в лоб задала свой ответный вопрос она. Краунштаун смотрела ей в глаза, не мигая.

– Да, – твёрдо сказала она.

– А я вот уже никого, наверное, и не люблю, – вздохнула Миранда, и её плечи вновь затряслись в немом смехе. Над самой собой. – Так это странно. Изменчиво. То есть, то нет.

Элис не знала, что и сказать. За окном мелькали провода, заполнявшие собой стены тёмного туннеля, Сотрудники молчали, а потому разговор двух девушек как-то сильно выделялся в этой своеобразной тишине. Но это их как-то не особо смущало. Потому что Сотрудникам до них не было никакого дела. Они и донести на них, в случае чего, не могли: никто бы не стал их слушать. Им некому было вот так вот высказаться. Они ведь не носили имя Кастора Бэнкса. А по какой-то дивной причине выделялся среди них всех лишь он один, несмотря на то, что возник в их рядах всего два года назад. А некоторые несли свою службу гораздо дольше и такими привилегиями так и не обзавелись. Что-то в этом явно было. Вопрос лишь в том, что.

– Так ты видела? – не отставала Элис, вынуждая Миру признать убивающую истину.

– Видела, – наконец, угасшим голосом ответила она.

– И…

– И ничего. Он обрадовался моему появлению, но когда увидел, что я привела Хейла…

Она не договорила. Плакать она не собиралась, да и вообще считала глупостью реветь на ровном месте, но глаза тыльной стороной ладони всё же утёрла. Потому что они у неё уже были не на сухом месте.

Элис закашлялась, выпучив глаза.

– Ты привела Уилла? – давясь словами, спросила она. – Как он вообще с тобой пошёл, он тебя ненавидит! И Питера!

– О, даже ты это видишь, – констатировала факт Мира. – Здорово.

Но слова эти девушка пропустила мимо ушей. Она уже вроде как ничего не слышала.

Миранда видела Питера. Значит, он был жив. Он даже радовался. Значит, он был в порядке. Получается, переживать особо было не о чем. Только вот…

Только хотелось его всё равно увидеть. И неважно, что они расстались. Это было вынужденное расставание, не обусловленное какими-либо изменениями в их отношении друг другу, но целиком и полностью зависевшее от возникшего отношения к окружающему миру. От того, что стало так тяжело, что хотелось спасти других, если не получалось спасти себя.

Питер предупредил её. Он заботился о ней. Он не хотел, чтобы она умерла.

Да и она не хотела этого тоже. Не хотела ни своей смерти, ни уж тем более его. Только вот такие мысли порой появлялись. Наверное, из-за того, что атмосфера ненароком стала более угнетающей.

– Пойдём со мной, – вдруг предложила Блум.

– Куда? – не поняла её Элис.

– Играть в тех, кто что-то вынюхивает, – не сдержав саркастического смешка, ответила Мира. Всё-таки слова Уилла из головы не вылезали. Слишком громко они прозвучали.

Хранительница чувств кинула на подругу взгляд, полный сомнения и нерешимости. С другой стороны, у неё в запасе было очень, очень много времени, а по ому компанию ей она составить могла. Только вот для чего? Разве что именно для компании.

– Ты уверена в своих действиях?

– Я уже ни в чём не уверена. Но что-то мне подсказывает, что это может быть даже весело.

Мира растянула губы в широченной улыбке. Она походила на обезумевшую. Если раньше в ней всегда присутствовали эти нотки, то теперь они стали доминировать.

Когда поезд замедлял свой ход, они обе встали и подошли к дверям. Элис, сама не понимая, почему, доверилась подруге и готова была проследовать за ней. А Миранда и сама не осознавала, что собиралась делать. И никакой ответственности ни за кого не ощущала. Всё вдруг стало так легко, невесомо, не важно. Пусто.

И найти этому адекватное объяснение не получалось.

Но она будто бы перестала быть собой.

Они вышли и направились к эскалатору, ступили на его ступеньки друг за другом, поехали вверх. К звёздам? Нет. К Аду?

Последнее время Мира так и думала. К Аду.

***

У Джима. Вот где теперь должна была расположиться штаб-квартира. И не только у него: затронута была и квартира его соседки, которая тоже была на их стороне. Судьбы так забавно переплетались, дополняя друг друга, что оставалось лишь дивиться всему этому.

Маркус встретил Ричарда, приехавшего на машине, на крыльце дома, где жил лучший друг Кэссиди Вайтфейс. И Ричард привёз с собой коробки с бумагами и некоторой техникой. Сказал, что Джоанна в скором времени тоже подъедет.

И что о том, что их местонахождение теперь было известно, сообщил Энсел, первый забивший тревогу, увидев заполненную графу с адресом в одном из файлов на внутреннем сервере Аманда Коллендж. Манхэттен, Уан-Пенн-Плаза. Отныне всего лишь место, с которым они навсегда попрощались, распахнув для себя новые двери. В очередной раз.

Что, конечно, являлось плюсом, так это то, что неподалёку находился тот тир, который готов был предоставить им оружие в любое время, если бы это понадобилось. Другой вопрос в том, что мало кому хотелось до такой ситуации дело доводить. Но ведь никто не знает, как может повернуться жизнь.

Маркус бывал в нём регулярно. Потому что любил стрелять по мишеням, ставя рекорды самому себе. К чему он готовился, к реальному бою, который вряд ли вообще мог состояться? Да нет, не готовился он к нему. А всё время что-то доказывал себе. Не особо догоняя, зачем. Просто потому, что так было нужно. Ему. Самому. Для себя.

А что являлось минусом, так это то, что места у мятежников раньше было больше. А теперь что, одна квартира? Ладно, две квартирки? Это заставляло смеяться. От разочарования.

– Ричард, это всё? – поперхнувшись, спросил Маркус, доставая из автомобиля последнюю коробку, которую надо было перенести к Джиму.

– Тебе мало? – фыркнул Грин, закрывая свою машину. После коротенького писка он ловко подбросил ключи рукой и взбежал по ступенькам крыльца дома, заходя внутрь.

Они поднялись на второй этаж и прошли в квартиру. Маркус поставил коробку на пол, провёл рукой по лбу, вытирая несуществующий пот, и осмотрел прихожую. Коробка номер раз, коробка номер два… всего шесть. Но в то, что это было всё их имущество, не верилось. Это не могло быть правдой. Ни при каких условиях.

– Ричард, где всё остальное? – спросил он, вскрывая первую попавшуюся коробку и вы вскипая оттуда папки с файлами. – Тут даже наверняка не вся документация.

Ричард молчал. Стоял, облокотившись о дверной косяк, и молчал.

В комнате зашуршало, и через пару секунд оттуда вышел Джим, таща какие-то пакеты, которые поставил туда же, к коробкам. Тогда Миллс обратился вопросительным взглядом уже к нему, поняв, что ответа от своего командира не дождётся.

Джим кивнул головой на Ричарда, пожав плечами, мол, ему ничего известно не было. Маркус схватился за голову, окончательно рассердившись.

Ему не нравилось, что от него что-то скрывали.

А не так же чувствовала себя всегда Сандра?

– Я спрашиваю в последний чёртов раз: где остальные вещи? – не выдержал он.

– Не здесь, – ответил Ричард. Таким тоном, словно этого ответа было вполне достаточно, ведь он был информационно и по смыслу перегружен.

Маркус широко распахнул глаза, подойдя к нему и чуть склонив голову набок.

– Да ладно? – наигранно изумился он. – А я ведь слепой такой. Не заметил. А раз не здесь, то где же? Трудно сказать? Это что-то очень… секретное?

Последнее слово он произнёс шёпотом и фальшиво ужаснулся. Или не фальшиво: возможность наличия секретов, скрываемых от него, не могла не приводить в состояние некоторого непонимания и испуга за настоящее.

– Это не единственная наша новая штаб-квартира, – наконец, чтобы Маркус от него отстал, сказал Грин. – Находиться в одном месте отныне опасно.

Миллс так и прыснул со смеху, начав шагать по коридору туда-сюда.

– Ну, конечно, – еле удерживаясь, чтобы не погрязнуть в хохоте полностью, начал он. – Каким-то дивным образом стало известно о нашем месторасположении, и это побудило нас бежать оттуда, чтобы пятки сверкали. Вот только по какой-то странной причине никто не задаётся одним простым вопросом: как же про нас стало известно? Кто нас сдал?

– Не забывай, в Нью-Йорке камеры, – напомнил Джим, усевшись на табуретку.

– Не забывай, у нас есть Энсел, – парировал Маркус. – Так что дело совсем не в камерах. Эта утечка произошла изнутри, а вместо того, чтобы её устранить, мы заперли себя вместе с ней. Задохнёмся же. Это не ясно?

Он хлопнул в ладоши для пущего эффекта. Хлопок гулко раздался эхом, оттолкнувшись от твёрдых стен.

– И мне даже никто не скажет, где остальные квартиры, так? – уже гораздо тише спросил Маркус.

– Нет, – коротко ответил Ричард. Миллс не смог не ухмыльнуться.

– Спасибо.

Он протиснулся мимо Грина и распахнул дверь. Вышел. И захлопнул её за собой.

Казалось, ещё никогда в своей пока ещё не слишком долгой жизни он не ощущал себя настолько бесполезным и униженным. И оскорблённым.

***

В больнице Калвари Сотрудники не только занимались лечением пациентов, не только следили за проводимыми порой экспериментами, хоть и случалось это всё-таки редко, не только занимались моргом, но и имели время для построения собственных теорий, планов и создания необходимого мнения большинства, которое было основой для ведомой ими всеми политики. Нэнси уже пыталась начать приводить в исполнение их задачу, да даже не только начать, но и закончить в тот же миг, однако это мальчишка знатно помешал. Да и девчонка сама оказалась не такой глупой, какой представлялась.

Но это не отменяло того факта, что она была занозой. Причиной всего происходящего. То, что она не была глупой, не возмещало то, что после её появления всё и везде покатилось в глубокую нору, из которой нельзя было выбраться, ведь верёвку сверху никто бросать не собирался.

Посвящаемая наносила лишь вред. Явилась, и сразу все о ней заговорили, начав вспоминать былое. Многие в то время ещё и двух фраз сложить не могли, ползая по полу в поисках кубиков, но это не мешало им говорить обо всём так, словно они были истинными свидетелями всех происходивших событий.

Посвящаемая, сама о том не догадываясь, давала дуракам слепую надежду, а умным – сплошные поводы лишь пуще развить в себе ненависть к ней и к тем, кто вдруг ни с того ни с сего был готов её обожествлять и возносить выше небес. Так казалось Нэнси и тем, кто был с ней единого мнения.

А таких было совсем не мало.

Посвящаемая была проблемой. От проблем необходимо избавляться.

Потому Нэнси, на свой страх и риск, и рассказала ей немного о существовании экспериментов. Потому что думала, что это будет последнее, что она сможет узнать об этом мире. Потому что заперла её в морге, надеясь, что она там замёрзнет, и её гибель спишут на несчастный случай.

Нэнси надеялась, что Сандра Вайтфейс умрёт, и что смерть её завершит вереницу неудач и не самых лучших событий. Потому что во всём мешала только лишь она одна, и отрицать это было бы бессмысленно.

Стало понятно, что ожидать её в больнице уже не имело никакого смысла. Ей попросту здесь нечего было делать: Кастора Бэнкса выписали, а за трупом Алекса Раунда она во второй раз тащиться точно не была настроена после того, что произошло в первый. А значит, задачу свою им решать необходимо было каким-то другим способом.

У них осталось два варианта, и оба были чересчур глобальны. Либо город, либо Штаб. Больше ничто не подходило на роль места идеального преступления. Но они это преступлением не считали и считать не хотели. Эта смерть была бы освобождением.

Связи в Штабе были. Хорошие. И там те, кто должен был, уже были на чеку.

С городом всё обстояло сложнее. Хотя бы потому, что, во-первых, датчик Сандры не передавал её истинного местонахождения и состояния, во-вторых, далеко не все видеокамеры находились в рабочем состоянии. А значит, на него больших надежд возлагать не следовало. Но и исключать такой возможности тоже было нельзя. Всякое ведь могло под руку подвернуться.

Они были уверены, что смерть Посвящаемой – это выход. Они стремились к нему, а он всё сильнее отдалялся от них, дразня, сверкая своей неоновой вывеской над дверью. А они продолжали бежать, надеясь, что когда-нибудь им удастся его догнать. Выход.

Единственно возможный среди несуществующих вариантов.

***

Когда Маркус надел на себя наушники, то окружающий мир словно перестал для него существовать. В стрелковых, в отличие от обыкновенных, с помощью которых люди слушают музыку, действительно ничего не было слышно, а если и было, то лишь что-то, звучащее слишком громко, но еле-еле, тихо-тихо. Как будто то был звук из параллельной вселенной.

В первый раз он произвёл свой выстрел так, словно до этого уже стрелял, как бы напыщенно и идеалистично это не звучало. Но просто он не боялся грохота, который наверняка бы раздался после того, как он нажал бы на спусковой крючок, и отдачи. А если бы боялся, то инстинктивно дёрнулся бы, и пуля в мишень уж точно бы не попала, уйдя куда-то в сторону. Приклад плотно упирался в его плечо, и когда тот роковой выстрел, наконец, случился, то Маркус ощутил лишь плавный толчок. И практически тишину. Без грохота, которым всех пугали.

Вот и сейчас он уже прижимался щекой к прикладу, целясь правым глазом, ловя мишень, которую, казалось бы, и ловить не нужно было: вот же она, неподвижная. Однако, на самом деле, движима была и она, пусть эти движения и были еле уловимы.

Сконцентрироваться не получалось. Чертыхнувшись, Маркус убрал приклад от плеча, глубоко вдохнул, протяжно выдохнул. У него возникало ощущение, будто руки его дрожали, но сказать наверняка, так ли это было на самом деле, у него не получалось.

Адекватно задержать дыхание тоже не выходило. А ведь не задерживать его ему, приготовившемуся стрелять из автомата, было нельзя. При прицеливании. Дышать во время взятия “ровной мушки” – пожалуйста. В последний миг прицеливания – ни в коем случае. Иначе можно было потерять цель.

Инструктор в своё время уделил этому очень много внимания. Видимо, сам в такую ситуацию попал однажды, а потому не хотел, чтобы кто-то повторил его ошибки.

Маркус снова упёр приклад в правое плечо. Щекой ощутил прохладу. Мысленно проклял человеческую природу за то, что зрение не было у людей очень чётким. Таким оно было, средненьким.

Медленно, словно в замедленной съёмке, нажал на спуск. Хотя, конечно, совсем не медленно, а очень даже быстро, вот только это было ясно лишь смотрящим со стороны, а никак не стрелявшему.

Он попал в цель. Не в десятку, но почти. Какие-то считанные миллиметры отделяли его результат и красный кружок посередине.

Маркус отошёл, отложил автомат, снял наушники и вышел в соседнюю комнату, где уселся на скамейку. Он вдруг почувствовал не пойми откуда взявшееся эмоциональное перенапряжение. Как будто он сейчас не выстрелил, а с крыши прыгнул, чудом оставшись в живых.

Маркус вытащил свой телефон и взглянул на экран. Никаких сообщений, никаких звонков – будто бы он никому не был нужен.

Непонятно, почему, но последнее время его посещали лишь крайне мрачные мысли, и избавиться от них никак не получалось. В одиночку их переживать не хотелось. Да и вообще переживать их не хотелось. Заглушить бы. Надолго.

Он открыл контакты и нажал на номер Сандры, сразу приложив мобильник к уху. Стоило ли говорить, что кроме неё по-настоящему у него никого и не было?

После пары гудков она сняла трубку.

– Привет, – сказала она как-то осторожно. Маркус невольно засмеялся. Нервно. Уже который раз за день.

– Как насчёт разговора? – не поздоровавшись, предложил он. – Не обещаю, что за чашечкой кофе, но, может, за весёлым развлечением под названием “научись стрелять и узнай ещё немного того, о чём даже и не подозревал”?

Он услышал, как Сандра громко поставила на стол, вероятно, кружку, потом послышалось, как отодвигался стул, от чего скрипел паркет.

– Меня особенно радует не столько первая, сколько вторая часть названия этого развлечения, – чуть не подавившись словами, сообщила девушка на том конце.

– Я знал, что тебе понравится.

Они замолчали. Маркус думал, что сказать дальше. Сандра ждала, что скажет он.

– Я зайду за тобой, – в итоге выдал он.

– Что-то уж настолько важное? – с некоторым безразличием в голосе спросила она. И Маркус – уже в который раз не за день, не за неделю, а даже, может, за всю жизнь – усмехнулся.

– О, ты даже не представляешь себе, насколько.

***

Мира с довольным видом начала идти не просто так, но вприпрыжку, отчего Элис становилось немного неуютно. Словно она была мамочкой, а Блум – её неугомонной дочуркой, и они шли где-нибудь в общественном месте, у всех на виду, и, откровенно говоря, позорились перед всем белым светом. Не хватало только воздушного шарика в руке Миранды и леденца за её щекой для создания полного образа озорной девчонки.

Вот только настоящего озорства в ней было очень, очень мало. Разве что только отчаянного. И то – это было не озорство.

– Исследуем уровни, сравним их с сектором А, авось что интересное и отыщем, – возвестила она, заворачивая в какой-то коридор на первом уровне. Элис едва за ней поспевала.

– А раньше ты между секторами разницы не видела? – с подозрением поинтересовалась она. Миранда развернулась к ней, начав идти спиной вперёд.

– Не интересовалась, – тут же поправила она.

– А теперь что?

Мира фыркнула, чуть не поперхнувшись.

– Угадай.

Она повернула голову и вдруг остановилась возле какой-то железной двери. Покачала головой, не отрывая взгляда. Постучала носком кроссовка по полу.

– Что не так? – нахмурившись, подала голос Краунштаун.

– Меня смущает знак радиоактивности, – сказала Миранда. – Как-то уж о-очень смущает.

Она щёлкнула языком, переведя взор на панель рядом с дверью, предназначенную для того, чтобы к ней приложили карточку. Растянула губы в странной улыбке, засунула руку в единственный свой карман и выудила оттуда одну из возможных в этих стенах карточку и уже приготовилась её приложить.

– Стой, – остановила её Элис. – А если она откроется?

– То чудесно, – невозмутимо ответила Мира и снова протянула руку.

– У нас даже нет специальных костюмов. Мира, это опасно. Мы ведь понятия не имеем, что там.

На лице девушки читался полный испуг. И Блум отметила про себя, что ей становилось свою подругу… жаль. Не себя, а её. Потому что страх готов был её сожрать целиком.

А от Миранды он как-то чересчур быстро убежал, словно он был простудой, от которой мог вылечить даже обычный чай с малиновым вареньем.

– Вот и увидим, – наконец, после недолгих раздумий, объявила она.

И быстрым и ловким движением, пока Элис не успела вставить ещё пять центов в эту беседу, как говорится, ни о чём, приложила свою карточку к панели.

Панель загорелась зелёным светом.

Как выяснилось, согласиться пойти с Маркусом учиться стрелять и узнавать новые сокрытые тайны – это одно, а действительно отправиться исполнять обещанное – совсем другое.

Когда он объявился на пороге, Сандра вдруг поняла, что стрельба – это в корне не её. Может, когда-то она могла стать её любимым занятием, но точно не теперь. Не после того, как она увидела оружие в действии. В цепких руках Аманды Коллендж.

Раньше пистолет мог выглядеть для неё детской игрушкой, отныне – жестоким убийцей.

Но она не могла отказать Маркусу. Больше не могла. Ни в чём? Как знать.

Потому и пошла с ним. Стараясь любыми мыслями перебить в себе страх к тому, что могло бы стать в её хрупких ручонках причиной чьей-то гибели.

Но и узнать ещё немного того, о чём даже не подозревала для неё тоже не было чем-то лёгким. Такая возможность лишь напоминала ей обо всём том, что ей уже довелось для себя раскрыть и чуть ли не заставляла дрожать её коленки, хотя это и является просто красивым оборотом, который в жизни существовать не мог. Так же, как и краснеющие щёки, душа, убегающая в пятки и тарелки, вылетающие из рук, как только провозглашается убийственное известие, – всё это казалось Сандре чем-то выдуманным и призрачным, ведь когда подобные вещи могли случаться с ней, они с ней не происходили. Всё проходило по-своему, спокойнее, пусть и на самом деле куда эмоциональнее. По-другому.