Текст книги "Ленин. Социально-теоретическая реконструкция"

Автор книги: Тамаш Краус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 36 страниц)

1.3. Характер молодого ленина. Ссылка и эмиграция

Владимир Ильич попал в тюрьму будучи уже марксистом, социал-демократом (в то время эти два слова еще были синонимичны), революционером. Тюремное заключение воспринималось им в качестве естественного атрибута жизни, так сказать, неизбежного этапа на пути к революции… Первичными источниками, свидетельствующими об этом, были письма Ульянова к членам семьи. В ссылке, в тюрьме и в эмиграции переписка становится своего рода формой жизни, единственной возможностью общения с внешним миром. Хотя старшая сестра Владимира А. И. Ульянова-Елизарова в предисловии к публикации в 1931 г. писем Владимира Ильича справедливо подчеркивала, за этими письмами видится «человек дела», уделяющий мало времени личным вопросам,[124]124
  Ульянова-Елизарова А. И. По поводу писем Владимира Ильича к родным // Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. XXXV–LII. См. С. XXXV.


[Закрыть] сам жанр переписки служит именно выражению личных чувств. По воле судьбы Ульянов стал активным корреспондентом. Центральной темой его писем обычно были теоретические и научные труды, вообще книги и собственные работы.[125]125
  Владимир Ильич ни о чем не писал так возвышенно и с такой благодарностью, как о прочитанных им важных книгах, особенно если они давали ему повод для написания рецензий, статей или полемических произведений. «За Богданова merci, – писал он. – Прочел уже ½. Очень интересно и дельно. Думаю писать рецензию». (Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. 73). Эта рецензия на книгу А. Богданова «Краткий курс экономической науки» действительно была написана и опубликована в журнале «Мир Божий» в апреле 1898 г. (Ленин В. И. ПСС. Т. 4. С. 35–43). 14 февраля 1898 г. Ульянов вновь упомянул в письме к матери о книге будущего большевика, а потом серьезного противника А. Богданова, а также о книге С. Булгакова, который тогда еще кокетничал с марксизмом: «…Книжку Богданова тоже получил…; она мне очень понравилась, и я написал о ней рецензию. Книжечка Булгакова тоже недурна, но глава об обороте мне не понравилась, а формулировка вопроса о внешнем рынке у него не совсем точна. Конечно, я очень рад был присылке ее». Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. 76.


[Закрыть] И, конечно, много внимания уделяется членам семьи, которые делали все возможное для того, чтобы Владимир получал всю ту литературу, которая дозволялась в тюремных условиях. Его письма необычайно интересны и в том смысле, что они помогают раскрыть и понять тайну его личности.[126]126
  Ведь тюрьма, ссылка, эмиграция «своим невольным одиночеством и оторванностью от жизни располагают к переписке и наиболее замкнутых людей». В этих письмах Владимир «вырисовывается, если можно так сказать, наиболее рельефно, как личность». Там же. С. XXXVII.


[Закрыть] Другая, младшая сестра Владимира Ильича, Мария    Ильинична, тоже подчеркивала важное значение семьи в его жизни.[127]127
  Его особенно интересовало здоровье членов семьи, он давал им советы, волновался за них, пытался заботиться о них даже издалека. Особенно он был привязан к матери, которая и в пожилом возрасте ходила по тюрьмам с передачами, осаждала власти прошениями, «просиживала часами в приемных жандармов и охранников, болела душой, порой в полном одиночестве, за своих детей, лишенных свободы». Там же. С. XXVIII–XXIX.


[Закрыть] Семейным наследием была и его легендарная аккуратность, о которой упоминают все авторы. «Одной из характерных черт Владимира Ильича, – писала М. И. Ульянова, – была большая аккуратность и пунктуальность, а также строгая экономия в расходовании средств вообще, а в частности, лично на себя. Вероятно, эти качества передались Владимиру Ильичу по наследству от матери, на которую он походил во многих чертах характера. А мать наша – по материнской линии – была немка, и указанные черты характера были ей свойственны в большой степени».[128]128
  Там же. С. XV. «Ильич, – отметила А. И. Ульянова-Елизарова, – постоянно бывал недоволен неаккуратностью, затяжками в работах или поручениях, в переписке. Так, в письмах из ссылки он бранит за неаккуратность в ответах Струве…». Там же. С. XLIX.


[Закрыть] Более поздний опыт отражен в отзыве В. М. Молотова, который считал, что немецкого в Ленине было мало, «но аккуратность, организованность – чертовская».[129]129
  См.: Майсурян А. Другой Ленин. С. 57.


[Закрыть] Эта педантичность, доставшаяся Ленину в наследство по материнской линии, глубоко укоренилась в его характере, не выносившем недоделанной работы. Быть может, именно эта практичность, «организованность» и сыграла роль в том, что Владимир Ильич сохранял способность к творчеству, даже попадая в самые тяжелые условия. Всю жизнь он как бы соревновался со временем, стремясь увидеть конец старой и рождение новой России.

Владимир Ульянов чрезвычайно быстро приспособился к одиночке, к суровым условиям изоляции. Двадцатипятилетний молодой человек сознательно подготовился к возможности тюрьмы и ссылки. Тюремное заключение он воспринял как ситуацию, в которой появляются относительно благоприятные условия для научно-теоретической работы. 12 января 1896 г. он писал из петербургского дома предварительного заключения сестре Анне, которая уже во время процесса своего брата Александра испытала на себе влияние тюремного воздуха: «Все необходимое у меня теперь имеется, и даже сверх необходимого. Здоровье вполне удовлетворительно. Свою минеральную воду я получаю и здесь: мне приносят ее из аптеки в тот же день, как закажу. Сплю я часов по девять в сутки и вижу во сне различные главы будущей своей книги».[130]130
  Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. 18.


[Закрыть] В этом замечании видны определенная широта натуры, уверенность в себе, способность смотреть на жизнь с юмором, чувство юмора не подводило его и в других случаях.[131]131
  Один из лучших знатоков темы правильно заметил, что не имеющий чувства юмора человек, узнав о скором освобождении из тюрьмы, не скажет: «Рано! Я не успел еще материал для книги весь собрать». См.: Мельниченко В. Личная жизнь Ленина. С. 36.


[Закрыть] В литературе, посвященной личности Ленина, его описывают жизнерадостным, очень любящим жизнь человеком. Уже в начале жизни в нем проявилась азартность, неспособность заниматься каким-либо делом без увлечения, мимоходом. Все, что было для него важно, он делал азартно. Он был азартным политиком, азартно занимался спортом и азартно спорил, никогда не сдаваясь. Н. Вольский (Валентинов) писал о том, что Ленин не любил бесстрастных, угрюмых людей, зато любил азартных и веселых революционеров. Чаще всего он оказывался в центре общества, так как всегда азартно говорил и умел по-детски смеяться, захлебываясь смехом. Он любил разговаривать с людьми, которые уже завоевали себе авторитет в кругу других людей. Интересно, что, будучи азартным человеком, он все же умел и добродушно признавать свое поражение, хотя проигрывать, естественно, не любил. Он был способен на своего рода самоанализ, поскольку был свободен от всякого тщеславия и просто не имел привычки говорить о себе.[132]132
  Валентинов Н. Встречи с Лениным. С. 131–132; Майсурян А. Другой Ленин. С. 49, 59; Мельниченко В. Личная жизнь Ленина. С. 9, 23.


[Закрыть] Он понимал юмор и умел смеяться и над самим собой.[133]133
  Стоит отметить, что позже Ленин умел едко высмеивать и недостатки советского режима. Однажды в октябре 1920 г. делегатов 1 съезда народов Востока пригласили на заседание Политбюро ЦК РКП(б). «После выступления делегата от калмыцкого народа А. М. Амур-Санана Ленин спросил у него: “А как калмыки относятся к советской власти?” Тот, не смутившись, ответил кратко: «Калмыки говорят: “Был большой чума – прошел, был большой холера – прошел, а большевик не проходит”». Присутствующие расхохотались, и Ленин громче всех». Мельниченко В. Личная жизнь Ленина. С. 39.


[Закрыть]

Уверенность в себе, в своих силах отчасти происходила от того, что в годы учебы он всегда был лучшим или одним из лучших учеников, обладал исключительным талантом анализа и синтеза, замечательная память буквально предопределяла его выдающуюся роль в науке или политике. Владимир Ильич не был боязливым и совершенно не был застенчивым человеком в повседневном значении этого слова. Он был способен естественно и свободно вести себя с любым человеком, ничто не было ему более чуждо, чем притворство, лицемерие и стыдливость. Он одинаково беседовал как с министрами, так и с рабочими, для него важна была лишь тема, политическое или теоретическое значение разговора. В то же время вера в себя дополнялась у него скромностью, характерные примеры которой можно найти в документах и воспоминаниях.[134]134
  А. И. Ульянова-Елизарова писала: «…обращает на себя внимание простота и естественность Владимира Ильича, его большая скромность, полное отсутствие не то что кичливости, но какого-либо выдвигания своих заслуг, красования ими – и это с молодых лет, когда некоторое такое красование присуще обычно способному человеку. Так, он долго не соглашался, чтобы его большой, основательный труд был озаглавлен “Развитие капитализма в России”, говоря, что это “слишком смело, широко и многообещающе”, что заглавие “надо бы поскромнее”». Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. XLVIII–XLIX. См. еще письма Ленина от 10 января и 13 февраля 1899 г. Там же. С. 127, 139.


[Закрыть] В характере молодого Ульянова интересно переплелись «жесткие» и «мягкие» черты. Буквально с детских лет он был способен дойти почти до рукопашной схватки даже в споре с близкими людьми, но в то же время в случае необходимости всегда был готов прийти к ним на помощь. Эти черты его характера особенно отчетливо проявлялись в «замкнутых» коллективах, например в ссылке и эмиграции, которые обильно выпали на его долю с 1897 по 1917 гг.

По словам старшей сестры, заметной чертой характера Владимира Ильича была «прочность его привязанностей…, длительное, ровное отношение к одним и тем же людям в течение долгих лет. Правда, это были близкие родные, но прочность симпатий, ровность и устойчивость характера из этих писем тем не менее вычерчиваются».[135]135
  Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. XLVII–XLVIII.


[Закрыть] В то же время у него было мало близких друзей, с которыми он был бы на «ты». К их числу принадлежали Ю. О. Мартов, Г. М. Кржижановский и П. Н. Лепешинский, кроме них он не был на «ты» практически ни с кем. Что касается женщин, то Ленин вступил в близкие отношения с Инессой Арманд. Позже его ближайшими политическими «учениками» стали Л. Б. Каменев и Г. Е. Зиновьев. Мартов представлял собой совершенно «особый» случай. Ульянова привлекала красочная, вибрирующая личность Юлия Цедербаума (Мартова), его интеллигентность.

В письмах, написанных в годы ссылки, Ульянов часто вспоминал своего друга.[136]136
  Например, однажды Владимир Ильич с тревогой писал матери о том, что, по его сведениям, «Юлий мерзнет в Туруханске (в квартире – 2 градуса по утрам) и ждет не дождется перевода». Там же. С. 115. Или: «Юлий пишет из Туруханска, что живет сносно – парень не унывающий, к счастью!» Там же. С. 84.


[Закрыть] Общеизвестно, что он с беспокойством интересовался здоровьем Мартова даже в 1922 г., когда они уже в течение двух десятилетий были непримиримыми политическими противниками.[137]137
  О жизни и деятельности Ю. О. Мартова см. относительно недавнюю книгу: Урилов И. X. Мартов – политик и историк. М., 1997.


[Закрыть] В определенном смысле, возможно и под влиянием казни старшего брата, Владимир Ильич стал замкнутым человеком. Но он любил одиночество, чтение и в детские годы, что не мешело ему стать любящим общество человеком. Он всего лишь старался контролировать свою личную жизнь и не желал ни с кем обсуждать ее подробностей. Н. К. Крупская отметила, что «Владимир Ильич ничего так не презирал, как всяческие пересуды, вмешательство в чужую личную жизнь. Он считал такое вмешательство недопустимым». Он был самокритичен, но мучительное самокопание ненавидел.[138]138
  Крупская Н. К. Избранные произведения. Политиздат. М., 1988. С. 124; Мельниченко В. Личная жизнь Ленина. С. 61.


[Закрыть]

По поводу характера Владимира Ильича Анна Ильинична однажды заметила, что, хотя у него был темперамент, в котором смешивались черты сангвиника и холерика, он уже в детстве был «разумным мальчиком». К своему тюремному опыту он также отнесся настолько рационально и прагматично, что несколько лет спустя, уже будучи в ссылке, «поучал» попавшего в тюрьму младшего брата, как можно избежать полного физического истощения и болезней. Среди советов, данных Дмитрию в письме Владимира к матери от 7 февраля 1898 г., можно прочитать следующее: «Нехорошо это, что у него уже за 2 с половиной месяца одутловатость какая-то успела появиться. Во-первых, соблюдает ли он диету в тюрьме? Поди нет. А там, по-моему, это необходимо. А во-вторых, занимается ли гимнастикой? Тоже, вероятно, нет. Тоже необходимо. Я по крайней мере по своему опыту скажу, что с большим удовольствием и пользой занимался каждый день на сон грядущий гимнастикой. Разомнешься, бывало, так, что согреешься даже в самые сильные холода, когда камера выстыла вся, и спишь после того куда лучше. Могу порекомендовать ему и довольно удобный гимнастический прием (хотя и смехотворный) – 50 земных поклонов. Я себе как раз такой урок назначал – и не смущался тем, что надзиратель, подсматривая в окошечко, диву дается, откуда это вдруг такая набожность в человеке, который ни разу не пожелал побывать в предварилкинской церкви!»[139]139
  Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. 72. Из письма сестре Маняше от 19 мая 1901 г., посланного из Мюнхена в Москву и переданного М. И. Ульяновой в тюрьму, выясняется, что Владимир Ильич рекомендовал Марку Елизарову и Маняше заниматься в тюрьме гимнастикой и обтираниями. «В одиночке это прямо необходимо». Там же. С. 208.


[Закрыть] Даже под влиянием казни старшего брата Владимир не превратился в «одержимого» бунтаря. В его мышлении совершенно не было места для мистики. Полицейские преследования не деформировали его личности, он воспринимал их как плохую погоду. Эту уравновешенность он сохранил и в тюрьме.

Ульянов покинул тюрьму 14 февраля 1897 г. и вскоре отправился в путь в далекую Сибирь. Путешествие в Шушенское, место его ссылки, длилось несколько недель. Никаких серьезных жалоб не возникло, больше того, он был очень доволен местом ссылки.[140]140
  См. письмо к матери из Красноярска в Москву от 5 апреля 1897 г. «Назначением своим… я очень доволен, ибо Минусинск и его округ – лучшие в этой местности и по превосходному климату и по дешевизне жизни». Кроме этого Ульянов еще отметил: «Видел “Новое слово” и читал его с громадным удовольствием». Там же. С. 29, 30.


[Закрыть] 2 марта 1897 г., отдыхая по дороге к месту назначения на железнодорожной станции «Обь», Владимир Ильич пожаловался матери на дороговизну «частной» поездки[141]141
  Владимир Ильич оповестил Марию Александровну и о своих товарищах, Г. М. Кржижановском, Ю. О. Цедербауме, А. А. Ванееве и В. В. Старкове, которые, в отличие от него, ехали на государственный счет, но упомянул и о знакомстве с «обитателями» Красноярска, П. А. Красиковым, В. А. Букшнисом, Н. А. Мерхалевым, А. А. Филипповым, В. А. Карауловым, Н. В. Яцевичем, П. Е. Кулаковым и В. Н. Кудряшевым. См. письмо из Красноярска в Москву от 15 марта 1897 г. Там же. С. 26.


[Закрыть] в Восточную Сибирь: «Ехать все еще остается двое суток. Я переехал сейчас на лошадях через Обь и взял уже билеты до Красноярска…Мне пришлось отдать 10 р. билет + 5 р. багаж за какие-нибудь 700 верст!!.. Теперь же неопределенности гораздо менее, – завершает он свое письмо, – и поэтому я чувствую себя хорошо».[142]142
  Там же. С. 22, 24.


[Закрыть] Приблизительно через неделю он писал М. И. Ульяновой (Маняше) из Красноярска, что «попал-таки в здешнюю знаменитую библиотеку Юдина», который радушно его встретил. «Читал в газетах, что с весны будут ходить скорые поезда сюда: 8 суток от Парижа до Красноярска, значит, от Москвы около 6 суток. Вот тогда переписываться будет много удобнее».[143]143
  Там же. С. 24, 25.


[Закрыть]

При изучении писем Ульянова, написанных в это время, однозначно выясняется, что в центре его интересов тогда находились новые места, новые люди, по-прежнему семья и, конечно, книги, главным образом по истории, экономике и статистике. После многих недель пути, приближаясь к месту ссылки, он писал семье: «Я – в село Шушенское… Это – большое село (более полутора тысяч жителей), с волостным правлением, квартирой земского заседателя (чин, соответствующий нашему становому, но с более обширными полномочиями), школой и т. д. Лежит оно на правом берегу Енисея, в 56 верстах к югу от Минусинска». До Минусинска придется ехать пароходом. Друзей Ульянова, Кржижановского с Базилем отправили в другой населенный пункт, в село Тесинское. В другом отношении позже он еще обрадуется тому, что оказался вдалеке от других ссыльных. Окрестности Красноярска напомнили Владимиру Ильичу «не то Жигули, не то виды Швейцарии», и в том же письме он с радостью сообщает семье, что сумел достать книги по статистике для занятий. Далее он шутливо предложил брату Дмитрию приехать в Шушенское, где можно будет вместе поохотиться, «если только Сибири удастся сделать из меня охотника».[144]144
  Письмо от 17 апреля 1897 г. М. А. Ульяновой и А. И. Ульяновой-Елизаровой из Красноярска в Москву. Там же. С. 30–32.


[Закрыть]

Почти в каждом письме Владимир Ильич оповещает родных об интересных прочитанных книгах или о том, какие книги ему непременно нужны. Например, 10 декабря 1897 г. он писал Анюте из Шушенского в Москву: «Читаю я сейчас Labriola, Essais sur la conception materialiste de Vhistoire. Чрезвычайно дельная и интересная вещь… Разумеется, годна для перевода лишь 2-я часть, да и та не целиком… Но выпуски… не отнимут значения у этой чрезвычайно умной защиты «нашей доктрины” (выражение Лабриола)».[145]145
  Там же. С. 59–60.


[Закрыть] Конечно, Владимир Ильич старается здесь обмануть цензуру, на самом деле речь идет о защите марксизма. Знакомство с этой книгой пригодилось Ульянову при написании статьи против народнических «бюрократических и фискальных утопий», которая была опубликована год спустя в одном из петербургских сборников.[146]146
  См. статью «Перлы народнического прожектерства» // Ленин В.И. ПСС. Т. 2. С. 500.


[Закрыть]

Уже в самом первом письме из Шушенского (18 мая 1897 г.) Ульянов писал матери и сестре Марии о «художественных красотах» сельских окрестностей, где, «видимо, недурная охота».[147]147
  Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. 35–36.


[Закрыть] В его письмах все чаще появляется имя любимой девушки, Надежды Константиновны Крупской, которую арестовали по тому же делу, что и Ульянова, но гораздо позже, 12 августа 1896 г. В письмах из Шуши от 10 и 21 декабря, адресованных матери, Маняше и Анюте, Владимир Ильич, интересуясь возможностью достать книги Сен-Симона, Маркса и Энгельса, сообщил родным, что Надежда Константиновна, может быть, вскоре приедет к нему, так как она попросила заменить ей ссылку в северные губернии на Минусинский округ.[148]148
  Там же. С. 59, 60, 63. Достоверное описание ссылки оставила Н. К. Крупская: Крупская Н.К. Воспоминания о Ленине. Издательство политической литературы. М., 1957. С. 25–42.


[Закрыть]

Наконец, в письме от 10 мая 1898 г. он известил мать о прибытии Надежды Константиновны: «Приехали ко мне наконец, дорогая мамочка, и гости. Приехали они седьмого мая вечером, и как раз ухитрился я именно в этот день уехать на охоту, так что они меня не застали дома… Про меня же Елизавета Васильевна сказала: «Эк Вас разнесло!” – отзыв, как видишь, такой, что лучше и не надо!» Сразу же начались и приготовления к свадьбе, поскольку немедленная свадьба была условием данного Н. К. Крупской разрешения отбывать ссылку в Шушенском. Владимир Ильич хотел, чтобы все семья приехала к нему в Сибирь, но это была скорее романтическая мечта: «Да, Анюта спрашивала меня, кого я приглашаю на свадьбу: приглашаю всех вас, только не знаю уж, не по телеграфу ли лучше послать приглашение!! Н.К., как ты знаешь, поставили трагикомическое условие: если не вступит немедленно (sic!) в брак, то назад в Уфу. Я вовсе не расположен допускать сие, и потому мы уже начинаем «хлопоты”…, чтобы успеть обвенчаться до поста (до петровок)… Приглашаю тесинцев (они уже пишут, что ведь свидетелей-то мне надо) – надеюсь, что их пустят».[149]149
  Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. 88–89.


[Закрыть] Последнее предложение – указание на уже, можно сказать, старых ссыльных друзей. Из следующего письма, помеченного 7 июня, выясняется, что из-за бюрократических препятствий свадьба откладывается до июля. (Она состоялась 10 июля в шушенской церкви). Владимир Ильич попробовал уговорить мать приехать к нему, но предупредил ее: мать Н. К. Крупской опасается, что многодневная поездка будет чересчур утомительна.[150]150
  Там же. С. 90–91.


[Закрыть] В конце концов Марии Александровне было тогда уже 63 года.

В переписке Ульянова даже бытовые проблемы оказываются связаны друг с другом. Поднимая тот или иной вопрос, описывая матери или сестрам свои повседневные заботы, он умел одновременно многое сказать об атмосфере и обычаях того времени. Найдя подходящего собеседника, Ульянов мог обмениваться мыслями по любым жизненным проблемам. Это была странная способность, которая, однако, свидетельствовала о том, что для него было характерно свободное, не обремененное никакими «комплексами» духовное общение. Его интересовали «все мелочи жизни» от жалования домашней прислуги в Швейцарии до жилищных условий, от охоты до привычек друзей.[151]151
  Еще 20 мая 1895 г. Владимир Ильич писал матери в Москву из Швейцарии: «Оказывается, – очень дорога здесь прислуга: 25–30 frs. в месяц на всем готовом, а кормить-де тоже надо здесь очень хорошо». Там же. С. 8. 25 июня 1895 г. он писал матери из Парижа следующее: «здесь очень дешевы квартиры: например, 30–35 frs. за две комнаты с кухней в месяц…». Там же. С. 9. А 28 ноября 1898 г. в письме из Шушенского в Подольск он так прокомментировал свои развлечения: «Теперь у нас явилось новое развлечение – каток, который отвлекает сильно от охоты». Там же. С. 114.


[Закрыть]

По свидетельству мемуаристов, самой большой трудностью в жизни ссыльных была монотонность жизни. Стараясь преодолеть ее, Ульянов завел себе собаку.[152]152
  См. письмо М. А. Ульяновой из Шушенского от 12 октября 1897 г. Там же. С. 54. В другом письме он шутливо писал: «У меня опять появилась охотничья собака… Один недостаток – принадлежность к женскому сословию…». Там же. С. 68.


[Закрыть] Общеизвестно, что он очень любил и кошек, это запечатлено на фотографии и даже на карикатуре. Это было частью его любви к природе. Монотонность жизни нарушалась и игрой в шахматы, Ульянов с увлечением писал о любимой игре. В декабрьских письмах 1898 г. из Шушенского и Минусинска он и Н. К. Крупская сообщили находившейся в Подольске матери и всей семье о том, что на новогодние праздники в Минусинске собралась большая компания.[153]153
  Там же. С. 120–125.


[Закрыть] Ульянов любил петь, главным образом революционные песни, но и оперные арии, хотя у него, в отличие от Кржижановского, не было хорошего слуха. Конечно, в письмах встречаются и известия о грустных событиях, по всей вероятности, больше всего огорчений доставил случай, произошедший с Н. Е. Федосеевым. Владимир Ильич не случайно жил в «Шуше» без товарищей, только с женой и тещей. Он не переносил долгого вынужденного пребывания в компании интеллигентов. У него и в этом случае не было предрассудков, однако он не любил постоянных «разговоров по душам». Понятие «интеллигент» является здесь синонимом излишней сентиментальности, рисовки, зависти по отношению к товарищам, гнусной клеветы на «конкурентов». Судьба Федосеева полностью подтвердила осторожность Ульянова, оберегавшего неприкосновенность своей личной жизни. Как он сообщил семье через Анюту, его старейшего товарища оклеветали (утверждали, что он присвоил деньги ссыльных): «Н.Е.Ф. мне не пишет, не отвечает даже, хотя я послал ему 2 письма… Об «истории” в Верхоленске я слыхал: отвратительный нашелся какой-то скандалист, напавший на Н.Е. Нет, уж лучше не желай мне товарищей в Шушу из интеллигентов! С приездом Н.К. и то целая колония будет».[154]154
  Письмо от 24 января 1898 г. Там же. С. 71. О клевете на Н. Е. Федосеева см: Там же. С. 480–481.


[Закрыть] В письме А. И. Ульяновой-Елизаровой от 15 июля 1898 г. Владимир Ильич сообщал о самоубийстве Н. Е. Федосеева: «О Н.Е. получил вчера письмо доктора. Н.Е. покончил с собой выстрелом из револьвера. 23.VI его похоронили. Оставил письмо Глебу и ему же рукописи, а мне, дескать, велел передать, что умирает «с полной беззаветной верой в жизнь, а не от разочарования”».[155]155
  Там же. С. 93.


[Закрыть] Несколько недель спустя Владимир Ильич снова вернулся к этому потрясшему его случаю, отметив его «объективные» причины: «Хуже всего в ссылке эти «ссыльные истории”, но я никогда не думал, чтобы они могли доходить до таких размеров! Клеветник давно был открыто и решительно осужден всеми товарищами, и я никак не думал, что Н.Е. (обладавший некоторым опытом по части ссыльных историй) берет все это так ужасно близко к сердцу». Позже он особо известил семью о начавшемся среди ссыльных сборе средств на памятник Н.Е. Федосееву.[156]156
  Там же. С. 98, 115.


[Закрыть] Считая личную жизнь святой и неприкосновенной, Ульянов тем не менее никогда не проявлял симпатии к тем революционерам, которые примкнули к революционному движению, руководствуясь стремлением к неограниченной свободе личности. Свобода личности рассматривалась им в контексте принадлежности к какому-либо «коллективу» (партии, организации, движению). По его мнению, дисциплина («подчинение меньшинства большинству»), чувство солидарности также принадлежат, точнее должны принадлежать, к внутренней сущности личности.

С приближением конца срока ссылки снова возникла печальная возможность разлуки молодоженов, поскольку срок ссылки Надежды Константиновны еще не истек. Молодые супруги жили хорошо, значительную роль в этом сыграла помощь тещи, которая взяла на себя заботы по ведению домашнего хозяйства. Обычно в литературе подчеркивается, что Надежда Константиновна было плохой хозяйкой. Не любила готовить, заниматься домашними делами, вела образ жизни, типичный для интеллигенции. Если Елизавета Васильевна не могла помочь, Владимиру Ильичу приходилось самому пришивать оторвавшиеся пуговицы. Позже, в эмиграции, Надежда Константиновна тоже не проявляла большого желания устраивать «приемы» и вообще вести «светскую» жизнь. Однако все это верно лишь наполовину, поскольку Надежда Константиновна хотя и не любила работы по хозяйству, но уже с молодых лет многое делала сама. Например, в письме М. И. Ульяновой от 11 сентября 1898 г. она писала, что муж уехал на неделю в Красноярск. «За Володино отсутствие я собираюсь: 1) произвести окончательный ремонт его костюмов, 2) выучиться читать по-английски…». По правде говоря, Владимир Ильич и сам не требовал от жены больших талантов в хозяйственных делах, ему нужна была жена, разбирающаяся в идейных и организационных вопросах.[157]157
  Там же. С. 396. Мельниченко В. Личная жизнь Ленина. С. 180.


[Закрыть] По чисто материальным побуждениям они вместе перевели книгу Сиднея и Беатрисы Вебб «Теория и практика английского тред-юнионизма». Владимир Ильич не любил заниматься такой работой, потому что она отвлекала его от публикации экономических и политических статей. До конца жизни Владимир Ильич и Надежда Константиновна относились друг к другу с большим вниманием, которое сохранилось и тогда, когда нежные чувства связывали Ленина с Инессой Арманд, о чем пойдет речь ниже. Кроме любви супругов связывало общее дело, прочность общих интересов, это выковало у них чувство солидарности, которое особенно проявлялось, например, во время болезней. Поначалу Владимир Ильич болел редко, он был невысоким, крепким молодым человеком спортивного телосложения. Надежда была очень красивой девушкой, но в результате расстройства функции щитовидной железы (Базедова болезнь) с молодых лет и до конца жизни страдала тяжелым заболеванием глаз. Она одевалась просто и чисто, избегала вызывающей моды.

Когда в феврале 1900 г. истек срок ссылки, Ульянов безуспешно обратился с прошением, подписанным им как «потомственным дворянином», о разрешении жене отбывать оставшиеся месяцы ссылки вместе с ним в Пскове, а не в Уфимской губернии.[158]158
  В. И. Ленин. Неизвестные документы. «Прошение директору департамента полиции». 10 (23) марта 1900 г. С. 20–21. В письме к матери от 6 апреля 1900 г. из Пскова в Подольск Ульянов писал, что хочет еще весной навестить жену, которая лежит с женской болезнью, и послал ей денег, «ибо на лечение понадобятся порядочные расходы». Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. 183.


[Закрыть] По дороге в Псков, назначенный ему в качестве места жительства, он наконец-то встретился с семьей.

Частые провалы российских социал-демократов побудили уже тридцатилетнего революционера попытаться сплотить социал-демократические течений из эмиграции, для начала вокруг какого-либо печатного органа (хотя формально РСДРП существовала уже с 1898 г.). Принципиальное руководство должно было осуществляться Г. В. Плехановым, стоявшим во главе группы «Освобождение труда». Для реализации этого плана Ульянов, Мартов и Потресов выехали за границу. Власти могли только радоваться этому событию, которое освобождало их от забот по наблюдению за уехавшими в России, однако по дороге из Пскова в Петербург Ульянов и Мартов были арестованы на три недели. Основание газеты требовало огромной кропотливой организаторской работы. Ей, в основном, и посвящены письма Ульянова в первые месяцы после окончания ссылки. Однако в то же время он с радостью сообщил матери о скором приезде Нади и о своих первых благоприятных впечатлениях от культурной жизни Мюнхена, а также интересовался культурными событиями в Москве.[159]159
  В феврале 1901 г. он писал матери из Мюнхена: «Был на днях в опере, слушал с великим наслаждением “Жидовку”: я слышал ее раз в Казани (когда пел Закржевский) лет, должно быть, 13 тому назад, но некоторые мотивы остались в памяти. Музыка и пение хорошие. В театрах (немецких) я был тоже несколько раз и иногда понимал, по крайней мере в общем и целом. Бываете ли вы в московских театрах?» «Что это за новая пьеса Чехова “Три сестры?”» См.: Там же. С. 202, 204.


[Закрыть]

Несмотря на свой «интеллигентный» язык, «Искра» стала серьезной газетой, пользовавшейся влиянием среди российских революционеров, и сыграла важную роль на II съезде партии, который вызвал решающий перелом и в жизни Ленина.[160]160
  Н. К. Крупская прямо называла «Искру» «детищем Ильича», которому он отдавал массу сил. С декабря 1900 по 22 октября 1903 г. под фактической редакцией Ленина вышел 51 номер газеты, после чего она перешла в руки меньшевиков. Перед глазами Ленина был пример «Колокола», издававшегося Герценом с 1857 по 1867 г. и имевшего громадное влияние на русскую интеллигенцию. См.: Крупская Н.К. «Искра» // Крупская Н. К. Избранные произведения. С. 201.


[Закрыть] О том, что период «Искры» привел к крупным переменам в жизни Ульянова, свидетельствует такой личный момент, как перемена имени. Между 22 мая и 1 июня 1901 г. в типографию нелегальной «Искры» поступило местное письмо, содержавшее опубликованные позже материалы. Под письмом стояла никому тогда не известная фамилия – Ленин. Вслед за этим письмом он подписал новым псевдонимом 24 мая 1901 г. письмо Г. Д. Лейтейзену и два письма – 21 октября и 11 ноября 1901 г. – Г. В. Плеханову. Однако настоящую известность псевдоним Ленин получил тогда, когда во № 2–3 журнала «Заря» (который вышел 8 или 9 декабря 1901 г. в Штутгарте) были опубликованы три статьи Владимира Ильича («Гонители земства и Аннибалы либерализма», «Внутреннее обозрение» и «Г. г. критики в аграрном вопросе. Очерк первый»),[161]161
  См. Ленин В. И. ПСС. T. 5. С. 21 и далее.


[Закрыть] третья из которых была подписана новым псевдонимом Н. Ленин. До сих пор самые старательные попытки выяснить его происхождение оказались безуспешными.[162]162
  Штейн М. Г. Ульяновы и Ленины. С. 176–177.


[Закрыть] Даже Н. К. Крупская утверждала, что не знает, откуда произошел этот псевдоним. Хотя Ульянов использовал за свою жизнь более 150 псевдонимов, сохранился именно этот. Л. Д. Троцкий также стал известен под именем, заимствованным им у тюремного надзирателя, хотя во времена «Искры» и он пользовался несколькими псевдонимами, самым известным из которых, пожалуй, было вымышленное имя Перо. Псевдонимами были и такие имена, как Каменев, Зиновьев или Сталин.

На смену медленной, размеренной жизни ссыльного пришли кипучие, увлекательные эмигрантские будни профессионального революционера, сосредоточенные вокруг библиотек крупных городов, работы по организации партии, а также связанными с ней встречами, собраниями и конференциями. Привыкание к эмигрантской жизни с ее частыми переселениями и поездками по партийным и политическим делам всегда несло в себе элемент неопределенности для молодой супружеской пары. В 1902 г. из-за слежки полиции редакции «Искры» пришлось переехать сначала из Швейцарии в Мюнхен (с Потресовым и Верой Засулич), а потом из Мюнхена в Лондон. Письма Ленина свидетельствуют, что в это время его очень занимало сопоставление особенностей развития городов и аграрного развития в Западной Европе и в России, но его внимание привлекали и интересные бытовые различия.[163]163
  Напр., см. письмо Ленина матери из Лондона в Самару от 22 февраля 1903 г. Ленин В. И. ПСС. T. 55. С. 230. В феврале 1903 г. Ленина пригласили в Париж для чтения лекций по аграрному вопросу в Европе и в России в Русской высшей школе общественных наук.


[Закрыть] Интерес Ленина к этим вопросам сохранился и во время второй эмиграции и был неотделим от определенных эмоциональных мотивов. Хотя Ленин и не был сентиментальным человеком, им часто овладевала тоска по родине, что также хорошо видно по его переписке с семьей.[164]164
  В письме от 8 мая 1902 г., отправленном матери из Лондона в Самару, Ленин писал о подготовке к совместному отдыху на северном берегу Франции (период с конца июня по 25 июля 1902 г. Ленин провел с матерью и сестрой Анютой в приморском городе Логиви) и выразил надежду на то, что мать не слишком утомит это путешествие. Письмо начинается с сообщения о получении от Маняши открытки с видом Волги. О Волге Ленин вспомнил и в следующем письме, помеченном 7 июня: «А Манин рассказ о том, как она на лодке каталась, – меня раздразнил… Хорошо бы летом на Волгу! Как мы великолепно прокатились с тобой и Анютой весною 1900 года!» Там же. С. 223. Ленин вспомнил здесь поездку с матерью и старшей сестрой в Уфу летом 1900 г. Они проплыли на пароходе по Волге, Каме и Белой от Нижнего Новгорода до Уфы, где Н. К. Крупская отбывала последний год своей ссылки.


[Закрыть] Но в общем покой был Ленину обеспечен, он старался жить тихо, скромно, но не без развлечений, среди которых были театр, музыка и, в первую очередь, библиотека.[165]165
  Об этом свидетельствует, например, письмо из Лондона в Самару, написанное матери 4 февраля 1903 г.: «Мы с Надей здоровы и живем по-старому, потихоньку и помаленьку. Недавно были первый раз за эту зиму в хорошем концерте и остались очень довольны, – особенно последней симфонией Чайковского (Symphonie pathétique). Бывают ли у вас в Самаре хорошие концерты? В театре немецком были раз, – хотелось бы в русский Художественный, посмотреть “На дне”…» Там же. С. 229. Музыкальные интересы Ленина не ограничивались Чайковским и Бетховеном. Уже после смерти Ленина его жена писала о том, что он обладал хорошей музыкальной памятью, больше всего любил скрипку, но и пианино, очень любил Вагнера, но, как правило, уходил домой после первого действия буквально больным.


[Закрыть] Однако это относительное спокойствие продолжалось только до II съезда партии в 1903 г. и ее раскола на большевиков и меньшевиков. На партийное строительство, на создание нелегальной партии профессиональных революционеров была направлена и литературная деятельность Ленина (см. известную книгу «Что делать?», на которой я подробнее остановлюсь в третьей главе). После съезда, под влиянием острых дискуссий и партийного раскола, Ленин почувствовал сильное утомление, что бывало с ним и позже после крупных споров. Например, гораздо позже, в марте 1912 г., когда после январской партийной конференции, на которой был избран первый большевистский ЦК, снова разгорелась фракционная борьба, он жаловался сестре: «Впрочем, среди наших идет здесь грызня и поливание грязью, какой давно не было, да едва ли когда и было. Все группы, подгруппы ополчились против последней конференции и ее устроителей, так что дело буквально до драки доходило на здешних собраниях. Словом, так мало здесь не только интересного, но и вообще хорошего, что не стоит и писать».[166]166
  Письмо от 24 марта 1912 г. А. И. Ульяновой-Елизаровой из Парижа в Саратов. Ленин В. И. ПСС. T. 55. С. 323.


[Закрыть] Ленин не мог участвовать в политической, партийной борьбе «вполсилы», политика была для него страстью, как и все, за что он брался. Если дело переставало его увлекать, он просто оставлял его. Даже грибы он собирал «с азартом».[167]167
  Мельниченко В. Личная жизнь Ленина. С. 33.


[Закрыть] Ленин увлеченно спорил и почти всегда «перегружал» изложение своей точки зрения, прибавляя к нему определения и метафоры, разящие взгляды противника, подчеркивающие слабые места его аргументации. Выражения «дурак», «идиот», «кретин», «ублюдок» встречаются в «Полном собрании сочинений» Ленина не менее ста раз.[168]168
  Там же. С. 23.


[Закрыть] Во многих источниках, мемуарах говорится о том, что под влиянием резких споров Ленин иногда почти впадал в экстаз, в определенном смысле «выходил из себя», о чем упоминала и Анна Ильинична.

Многие, совершая серьезную ошибку, неправильно понимают природу влияния, которое оказывал Ленин на людей. Его поведение, выступления в дискуссиях и партийной борьбе они объясняют своего рода маниакальным стремлением захватить или удержать власть, а также другими причинами такого рода. Конечно, властные мотивы неизбежно присутствуют в любой серьезной политической дискуссии. Однако в случае Ленина мелочные властные соображения ни в коем случае не могут считаться решающими. Он руководствовался страстной убежденностью. Этот маленький человек был харизматической личностью. После смерти Ленина даже его бывший друг и соратник по социал-демократическому движению Потресов, уже будучи его заклятым врагом, признал его «гипнотическое» воздействие на людей. Мнение Потресова противостоит таким искаженным представлениям о Ленине, которые были характерны, например, для Струве, считавшего Ленина «человеконенавистником», для которого ценность человека определялась сиюминутными политическими целями. Струве считал, что Ленин презирал людей, был холоден и жесток и обладал «неукротимым властолюбием», одним словом, Струве попытался задним числом отомстить своему бывшему сопернику, представив его злобствующим человеком, лишенным духа компромисса.[169]169
  См.: Струве П. Б. Ленин как человек.


[Закрыть] Из часто цитируемых воспоминаний Потресова, однако, вырисовывается отнюдь не образ холодного и расчетливого политика. Говоря о воздействии Ленина на людей, Потресов также подчеркивает важность убежденности и внутренней веры: «Ни Плеханов, ни Мартов, ни кто-либо другой не обладали секретом излучавшегося Лениным прямо-таки гипнотического воздействия на людей, я бы сказал, господства над ними. Плеханова– почитали, Мартова – любили. Но только за Лениным беспрекословно шли, как за единственным, бесспорным вождем. Ибо только Ленин представлял собою, в особенности в России, редкостное явление человека железной воли, неукротимой энергии, сливающего фанатичную веру в движение, в дело, с не меньшей верой в себя. Эта своего рода волевая избранность Ленина производила когда-то и на меня впечатление».[170]170
  Цит. по кн.: Белов В. История одной «дружбы». С. 50. Потресова цитировал не только Н. Валентинов, но и другие биографы Ленина. См.: Майсурян А. А. Другой Ленин. С. 59. Однако Н. Валентинов и в данном случае впадает в непреодолимое противоречие. С одной стороны, он утверждает, что Ленин относился к людям «с глубочайшим недоверием», а с другой – что он «обладал неким таинственным магнитом». Никаких дальнейших разъяснений Валентинов не дает. См.: Валентинов Н. Малознакомый Ленин. С. 92.


[Закрыть] В 1907 г. примерно такое же наблюдение сделала и Роза Люксембург. По воспоминаниям Клары Цеткин, на одной международной конференции «Роза Люксембург, отличавшаяся метким глазом художника, подмечавшим всё характерное, указала мне тогда на Ленина со словами: “Взгляни хорошенько на этого человека. Это – Ленин. Обрати внимание на его упрямый, своевольный череп. Настоящий русский крестьянский череп с несколькими немного азиатскими чертами. Этот череп хочет свалить стены. Может быть, он будет разбит, но никогда не уступит”».[171]171
  Zetkin С. Visszaemlekezések Leninre. Р. 8.


[Закрыть]

После больших, утомительных дискуссий Ленин нуждался в длительном отдыхе, прогулках, обособлении от внешнего мира. Но, быстро восстановив силы, он продолжал борьбу с прежней энергией. После съезда, на котором произошел разрыв с прежними друзьями, Ленин остался в одиночестве. Даже Г. В. Плеханов, в которого Ленин был буквально «влюблен» несколько лет назад,[172]172
  Н. К. Крупская в воспоминаниях, написанных после смерти Ленина, тоже подчеркивала эту привязанность: «Никогда Владимир Ильич не противопоставлял себя Плеханову». См.: Крупская Н. К. Избранные произведения. С. 122.


[Закрыть] в 1904 г. встал на сторону меньшевиков. В Плеханове, своем «великом учителе», Ленин разочаровался не в первый и не в последний раз. В период создания «Искры» его удивило и эмоционально отдалило от Плеханова барское поведение и властность последнего. В то же время, под влиянием встреч с Плехановым Ленин говорил о его «сильнейшем уме», который ощущается «как физическая сила». Ленин крайне болезненно переживал разрыв с Плехановым. Несмотря ни на что, он уважал Плеханова и Мартова и после их смерти. Утверждение, что Ленин был «холодным и расчетливым» человеком или «маниакальным раскольником», противоречит известным нам историческим данным.[173]173
  В этом отношении очень убедительна аргументация А. А. Майсуряна: Майсурян А. А. Другой Ленин. С. 153–158. Нужно отметить, что после начала революции, в октябре 1905 г., Ленин в письме обратился к Плеханову с мыслью о необходимости объединения социал-демократии, пригласил его войти в редакционную коллегию газеты «Новая жизнь», предложил ему личную встречу. В. И. Ленин. Биографическая хроника. T. 2. 1905–1912. Издательство политической литературы. М., 1971. С. 192. В этом письме, помимо прочего, говорится: «Что мы, большевики, страстно желаем работать вместе с Вами, это мне вряд ли нужно повторять Вам. Я написал в Питер, чтобы все редакторы новой газеты (пока их семеро: Богданов, Румянцев, Базаров, Луначарский, Орловский, Ольминский и я) обратились к Вам с коллективной и официальной просьбой войти в редакционную коллегию». Ленин В. И. ПСС. Т. 47. С. 103.


[Закрыть] Однако Ленин, несомненно, был человеком, не сходившим с революционного пути, каким он представлял его в соответствии со своими убеждениями. После ухода Ленина из «Искры» большевики в 1904 г. создали газету «Вперед», а в 1905 г. – «Новую жизнь», которые пользовались популярностью в российских социал-демократических организациях.