Текст книги "Ленин. Социально-теоретическая реконструкция"
Автор книги: Тамаш Краус
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 36 страниц)
Весной 1917 г. начало работу «Особое совещание», в работе которого приняли участие Н. И. Лазаревский, В. М. Гессен, В. Ф. Дерюжинский, Б. Э. Нольде и другие либеральные ученые. Это совещание осуществляло правовую подготовку Учредительного собрания, в ходе которого выяснилось, что представители «буржуазно-демократической власти» считают правовое регулирование решающим вопросом легитимации своей власти.[726]726
В этой связи см. сентябрьский документ в кн.: Учредительное собрание. Россия 1918. Стенограмма и другие документы. «Недра». М., 1991. С. 25–27.
[Закрыть] Все это отчетливо отражалось и в правовом документе о порядке открытия Учредительного собрания, в котором считается очевидным, что именно Учредительное собрание должно «организовать высший орган исполнительной власти», как будто Центрального исполнительного комитета Советов вовсе и не существовало.[727]727
Там же. См. еще: Запись Особой комиссии по составлению проекта основных законов при Временном правительстве. Заседание 14 октября 1917 года. № 2. Там же. С. 35–38.
[Закрыть] Деление различных тем при выработке законов также показало, что вся власть должна была сосредоточиться в руках Учредительного собрания, советы как возможный источник власти даже не упоминались. Авторы документов мыслили исключительно категориями представительной власти, не ссылаясь на возможность непосредственной демократии. Правда, в то же время не предполагалось оставить землю в частной собственности, поскольку тогда доминировала концепция эсеров, предусматривавшая, по предложению Учредительного собрания, раздел общенародной собственности, но не намечавшая ее капитализации. (Как известно, концепция эсеров была перенята большевиками, больше того, они уже начали ее реализацию на практике, к чему мы еще вернемся позже). Однако в проекте Учредительного собрания не содержалось положения о немедленном выходе из войны, о котором было объявлено в особом декрете II съезда Советов. Несмотря на это, выборы прошли в порядке, хотя многие избиратели не отдавали себе отчета в том, какова ставка в этом голосовании. 1 января 1918 г. неизвестные лица обстреляли машину Ленина, что не предвещало ничего хорошего. Хотя стрелявшие не были найдены, предполагалось, что за покушением могли стоять члены партии эсеров, получившей большинство в Учредительном собрании. Ленин и его сторонники – уже по тактическим соображением – особо старались предотвратить любые насильственные действия против делегатов. Об этом свидетельствует телеграмма Ленина в штаб Красной гвардии от 3 (16) января 1918 г., в которой говорилось: «Совет Народных Комиссаров предписывает штабу Красной гвардии выдать для специальной внутренней охраны Таврического дворца тридцать (30) револьверов».[728]728
Ленин В. И. ПСС. Т. 50. С. 25.
[Закрыть] Это предписание обосновывалось и тем, что в городе под руководством эсеров велась подготовка демонстрации. Руководитель партии В. М. Чернов вспоминал, что с помощью этой демонстрации ее организаторы намеревались морально скомпрометировать большевиков,[729]729
Л. Г. Протасов подробно описал события этого дня. См.: Протасов Л. Г. Всероссийское учредительное собрание. С. 305–308.
[Закрыть] позже это уже казалось не слишком мудрым решением. По противоречивым причинам и при не поддающихся выяснению обстоятельствах демонстранты, двигавшиеся к Таврическому дворцу, были обстреляны.[730]730
Нельзя доказать, что приказ на эту акцию был дан большевистским центром, который к тому же и не был в ней заинтересован, так как во время Учредительного собрания советское правительство как раз пыталось доказать свои мирные намерения. Согласно протестам, сформулированным меньшевиками и эсерами, участвовавшими в демонстрации в защиту Учредительного собрания, «братоубийственный» расстрел демонстрации 5 января был осуществлен красногвардейцами. В этих документах говорилось о дюжинах жертв, а ответственность за произошедшее возлагалась на Ленина. См.: Меньшевики в большевистской России. 1918–1924 г. Меньшевики в 1918 году. РОССПЭН. М., 1999. С. 92–102.
[Закрыть] По многим источникам, в ходе этого инцидента погибло 12 человек. Предписание председателя Совета Народных Комиссаров, данное в ночь с 5 на 6 (с 18 на 19) января, то есть как раз во время заседания Учредительного собрания, отражает намерение избежать дальнейшего насилия: «Предписывается товарищам солдатам и матросам, несущим караульную службу в стенах Таврического дворца, не допускать никаких насилий по отношению к контрреволюционной части Учредительного собрания и, свободно выпуская всех из Таврического дворца, никого не впускать в него без особых приказов».[731]731
Ленин В. И. ПСС. Т. 50. С. 26.
[Закрыть] В телефонограмме, посланной 8 января в Народный комиссариат юстиции, Ленин выразил возмущение в связи с убийством двух бывших министров Временного правительства: «Я только что получил донесение, что сегодня ночью матросы пришли в Мариинскую больницу и убили Шингарева и Кокошкина. Предписываю немедленно: во-первых, начать строжайшее следствие; во-вторых, арестовать виновных в убийстве матросов».[732]732
Там же.
[Закрыть] Ленин и другие руководители большевиков, видимо по тактическим соображениям, соединили технику роспуска с нежеланием распространения насилия, поскольку факт роспуска Учредительного собрания оказался связан с другими факторами, которые указывали на расширение и обострение сложившегося чрезвычайного положения.
В эти дни Ленин прежде всего занимался проблемой спасения Петрограда от голода. Временному правительству не удалось решить этой задачи «демократическими» средствами. Советское правительство – Совет Народных Комиссаров – продолжило работу с того пункта, где ее прекратило предыдущее правительство, т. е. с «указного» управления, так как наиболее эффективными казались в то время чрезвычайные меры. Тогда просто не было времени на правовую регламентацию, например, выдачи оружия (для охраны поездов с зерном нужны были вооруженные красногвардейцы), да, видимо, это и не считалось важнейшей задачей.[733]733
Там же. С. 28–33.
[Закрыть] Социальные силы, составлявшие «фон» революции, ожидали применения насилия для защиты революции, рассматривая это насилие в качестве расплаты за прошлые, действительно тяжелые страдания или ответа на контрреволюционное насилие.[734]734
О социальном фоне гражданской войны см.:
Party, State and Society in the Russian Civil War. Explorations in Social History. (Eds. D. P. Kocnkcr, W. G. Rosenberg, R. G. Suny). Bloomington, Indiana University Press, 1992.
Богатый материал о тенденциях разрастания массового насилия содержится в кн.: Булдаков В. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. РОССПЭН. М., 1997.
[Закрыть] Вопреки современным модным утверждениям, нельзя преувеличивать роль Ленина и Совета Народных Комиссаров в развитии спонтанных процессов, в контролировании событий и развязывании насилия, нельзя проецировать более позднее положение дел на период 1917–1918 гг. В разрастании насилия играл роль именно тот факт, что большевистские руководители (и, конечно, руководители контрреволюционных организаций) не располагали необходимой информацией о реальных тенденциях развития событий и процессов.
Великая национальная идея, требование Учредительного собрания, рано или поздно (всегда в революционный или, во всяком случае, в кризисный период) захватила почти все значительные политические силы, хотя вес они представляли себе Учредительное собрание по-разному. Значительная часть крестьянства, в соответствии со своими общинными традициями, видела в создании конституции непосредственный, исключающий государство народный акт, истинное выражение которого виделось ему в крестьянских захватах земли. Левое крыло социал-демократии, как мы уже видели у Ленина, придавало Учредительному собранию роль революционного конвента, другие течения смотрели на него как на средство осуществления буржуазной или социалистической перестройки, к тому же у эсеров и меньшевиков были и сильные внутренние разногласия по вопросу об Учредительном собрании. Так, например, меньшевики на рубеже 1917-18 гг. видели в нем воплощение высшей власти, Мартов высказывал мнение, что Учредительное собрание не следует противопоставлять советам.[735]735
См.: Ненароков А., Павлов Д., Розенберг У. В условиях официальной и полуофициальной легальности. Январь декабрь 1918 г.// Меньшевики в большевистской России. С. 25.
[Закрыть] Мартов тоже понимал, что на восприятии Учредительного собрания сказывается то, что оно, как буржуазно-демократический институт, не имело прочных корней в глубинных слоях общественного мышления (и общественной деятельности), немногие понимали его роль, к тому же оно напоминало о прежних господах, в отличие от советов, считавшихся народными организациями.
Накануне октября вес важнейшие политические силы, кроме, пожалуй, черносотенцев, требовали выборов в Учредительное собрание.[736]736
Протасов Л. Г. Всероссийское учредительное собрание. С. 12 20 и далее.
[Закрыть] Правда, по тактическим соображениям все относились к нему по-разному, но в конце концов было достигнуто единогласие в отношении проведения выборов.[737]737
Точки зрения по тактическим вопросам определялись тем, какой политической силе удастся использовать в своих целях Учредительное собрание в период революции. Было очевидно, что в условиях царизма невозможно созвать Учредительное собрание, так как это означало бы конец самодержавия, установление республики. Конечно, в России существовали утопии, провозглашавшие либеральную идею конституционной монархии, как будто Россия могла перенять английскую модель развития. Наиболее влиятельным представителем этой идеи был министр иностранных дел Временного правительства, известный историк П. Н. Милюков.
[Закрыть] Как ни странно, результаты выборов преподнесли сюрприз именно социал-демократам. Главным образом разочарование постигло меньшевиков, которые получили всего 2 % голосов, что дало им 20 депутатов из 765. Может быть, еще сильнее были разочарованы большевики, так как они не принимали концепцию разделения власти. В то же время, с точки зрения сохранения власти или роспуска Собрания, они находились в благоприятном положении, так как располагали прочным большинством в крупных городах и важнейших военных соединениях.[738]738
Соответствующие данные и их анализ см. в кн.: Городецкий Е. Н. Рождение Советского государства. С. 268–269.
[Закрыть] Известно, что большевики получили 24 % (около 11 млн.) голосов, в то время как эсеры, собравшие более 19 млн. голосов, уверенно победили и располагали хорошими возможностями для заключения коалиции, ведь, помимо большевиков, ни одна из партий не соглашалась с концепцией и практикой «диктатуры пролетариата».
Уже упоминалось о том, что в сентябре 1917 г. Ленин еще считал, что в интересах мирного развития революции возможно широкое сплочение политических сил. За 52 дня до Октябрьской революции он предложил создать такую коалицию. «Компромиссом, – писал он, – является, с нашей стороны, наш возврат к доиюльскому требованию: вся власть Советам, ответственное перед Советами правительство из эсеров и меньшевиков… Оно могло бы обеспечить, с гигантской вероятностью, мирное движение вперед всей российской революции и чрезвычайно большие шансы больших шагов вперед всемирного движения к миру и к победе социализма. Только во имя этого мирного развития революции – возможности, крайне редкой в истории и крайне ценной, возможности, исключительно редкой, только во имя ее большевики, сторонники всемирной революции, сторонники революционных методов, могут и должны, по моему мнению, идти на такой компромисс. Компромисс состоял бы в том, что большевики, не претендуя на участие в правительстве…. отказались бы от выставления немедленно требования перехода власти к пролетариату и беднейшим крестьянам, от революционных методов борьбы за это требование».[739]739
Ленин В. И. ПСС. Т. 34. С. 134–135.
[Закрыть]
Едва закончив эту статью, Ленин уже констатировал, что предложенный им компромисс потерял смысл, поскольку партия эсеров и «вся мелкобуржуазная демократия» связала свою судьбу с буржуазией. По прочтении субботних и воскресных газет Ленин объявил свое предложение запоздавшим, так как Керенский уйдет из партии эсеров и «укрепится при помощи буржуа». «Остается послать эти заметки в редакцию, – завершил статью Ленин, – с просьбой озаглавить их: “Запоздалые мысли”… иногда, может быть, и с запоздалыми мыслями ознакомиться небезынтересно».[740]740
Там же. С. 139.
[Закрыть] Несмотря на это, позже начались переговоры о таком сотрудничестве, об «однородном социалистическом правительстве». Представлявшие «мелкобуржуазную демократию» социалисты (эсеро-меньшевистский лагерь), в том числе ВИКЖЕЛЬ, Всероссийский исполком железнодорожного профсоюза, при котором велись тогда переговоры, вскоре показали, что даже после октября 1917 г. не желают принять программу революции, включая важнейшие декреты советской власти о земле и немедленном мире без аннексий и контрибуций.[741]741
См. убедительный анализ В. И. Миллера: Миллер В. И. Гражданская война: исторические параллели // Миллер В. И. Осторожно: история! С. 143 152.
[Закрыть] При создании нового правительства, Совета Народных Комиссаров, Ленин, несмотря на протест многих большевистских руководителей (Каменева, Ногина и других), был уже непреклонен в вопросе о коалиции, ссылаясь на то, что революционное правительство, не способное проявить единогласие даже по важнейшим вопросам, обречено на гибель.
Только большевики и левые эсеры открыто признавались, в том числе и в Учредительном собрании, в том, что не видят выхода из создавшегося положения без осуществления диктатуры. В целом можно сказать, что в 1918–1921 гг. в России не было такой политической силы, которая, придя к власти, не попыталась бы упрочить свое положение и стабилизировать положение на подвластной ей территории, установить по-разному понимаемый «порядок» с помощью диктаторских мер.[742]742
Историк Г. А. Бордюгов, занимающийся этой тематикой, так характеризует безальтернативность сложившейся исторической ситуации: в 1917 г. «на политическую арену легально выходят две альтернативные формы демократии, советская, неопробованная, и “учредиловская”, опирающаяся на думские традиции и тяготеющая к европейским образцам. Носители обоих типов демократии обещали народу вывести страну из мировой войны и глубочайшего кризиса, причем на началах, исключающих режим Усиленной или Чрезвычайной охраны, с правилами которых, начиная с 1881 г., успело хорошо познакомиться большинство территорий Российской империи. История предоставила обеим сторонам и большевикам, и их политическим оппонентам возможность проверить эту ключевую установку. Довольно быстро идеи демократии лишились массовой поддержки. И советская и “учредиловская” ее формы, нс найдя способы соглашения и компромисса, оказались в состоянии кризиса, сворачивают на путь использования казалось бы отживших систем. Выбор страна совершает нс между советской и “учредиловской” формой демократии, а между диктатурами “красной” и “белой”. Советская демократия подчинила свои принципы однопартийной, обраставшей наслоениями милитаризма, диктатуре, “учредиловская” стала сотрудничать, а потом и подчинилась белым генералам, с их реставраторскими устремлениями». См.:
Borgyugov G. A «különleges rendszabályok és a rendkivüli állapot» a Szovjet Koztársaságban és a többi államalakulatban Oroszország területén 1918 1920-ban. In: 1917 és ami utána következett. P. 19 и далее.
[Закрыть] Оказавшись в оппозиции, эти же силы начинали протестовать против диктатуры, следуя объективной логике сохранения власти. На территории России устанавливалась «твердая власть» «с особой ролью в ней чрезвычайных органов, но прежде всего “чрезвычайщины”, сознательно, без всякой нужды, запускаемой правящими режимами ради сохранения власти».[743]743
Там же. Р. 19 20. Систематическую историю диктатур, установленных белыми генералами, см. в кн.:
A tábomokok diktatúrái a diktatúrak tábomokai. Fehérgárdista rezsimek az oroszországi polgárháborúban 1917 1920. Magyar Ruszisztikai Intczet. Budapest, 2005.
[Закрыть] Не следует забывать о том, что быстрая поляризация политических сил началась уже после Февральской революции 1917 г., летом-осенью 1917 г. почти во всех газетах появлялись пророчества о гражданской войне и установлении диктатуры. Уже в апреле (по воспоминаниям А. И. Деникина в «Очерках русской смуты» – в начале апреля) 1917 г. правые, партия кадетов и стоявшие еще правее ее генералы и офицерство начали «поиск диктатора» для обуздания «революционного хаоса». Наконец, финансовые круги и промышленные магнаты сошлись на кандидатуре генерала Корнилова, хотя в числе возможных претендентов уже тогда упоминалось и имя будущего сибирского диктатора А. В. Колчака.[744]744
См. об этом: Злоказов Г. И., Иоффе Г 3. Из истории борьбы за власть в 1917 году. Сборник документов. ИРИ РАН. М., 2002. С. 44 46. (См. также все «Введение».)
[Закрыть]
На II Всероссийском съезде Советов, который, как известно, покинули меньшевики, факт свершения Октябрьской революции был декларирован передачей верховной власти съезду и выбранному на нем Центральному исполнительному комитету, перед которыми несло ответственность за свою деятельность новое правительство, Совет Народных Комиссаров. Сразу после октябрьского захвата власти была юридически оформлена одна из сущностных норм непосредственной демократии, право на отзыв депутатов,[745]745
После того как советское правительство (СНК) особым постановлением от 27 октября подтвердило ранее назначенный срок проведения выборов, 12 ноября, Центральный Исполнительный Комитет, исходя из принципов истинной демократии и истинного народного представительства, издал 21 ноября декрет о праве «отзыва избирателями своих выборных», назвав это право «принципиальным положением истинного демократизма». Учредительное собрание. С. 54, 56.
[Закрыть] с помощью которой большевики попытались добиться радикализации представительной демократии. То, что большевики считали решающим вопрос о власти, отчасти вытекало из их теоретической точки зрения и принципиальной позиции, а отчасти – из конкретной исторической ситуации, которая в значительной степени обусловила обстоятельства открытия, деятельности и роспуска Учредительного собрания. Это с полной ясностью было сформулировано в сообщении СНК от 28 ноября 1917 г., в котором говорилось: «На Урале и на Дону Корнилов, Каледин и Дутов подняли знамя гражданской войны против Советов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов».[746]746
Там же. С. 57.
[Закрыть] Главной силой политически организованной контрреволюции в сообщении, не без основания, считалась партия кадетов во главе с П. Н. Милюковым, вследствие чего, учитывая чрезвычайное положение, эта партия была объявлена «партией врагов народа» и поставлена вне закона.[747]747
«Врагам народа, помещикам и капиталистам, не должно быть места в Учредительном собрании! Спасти страну может только Учредительное собрание, состоящее из представителей трудовых и эксплуатируемых классов народа!» Там же. С. 58–59. Уже в конце 1917 г. был издан декрет об аресте членов руководящих учреждений партии кадетов. См.: Декреты Советской власти. Т. 1. М., 1957. С. 161–162, 540.
[Закрыть] (Военная и политическая контрреволюция переплелись еще накануне октября, не стоит рассуждать о юридических тонкостях их разделения, поскольку тогда не удавалось обеспечить даже правовое регулирование гораздо более важных вопросов.)
В свете этого очевидно, что мысль о роспуске Учредительного собрания буквально витала в воздухе, о ней позволяла догадываться и резолюция ВЦИК, в которой, с одной стороны, смывалась разница между различными группами политической оппозиции, а с другой стороны, практически одновременно с Учредительным собранием созывался III Всероссийский съезд Советов: «На 5 января назначено открытие Учредительного собрания. Партии открытой и замаскированной контрреволюции, кадеты, меньшевики, правые эсеры, корниловцы и чиновники-саботажники, стремятся и надеются превратить Учредительное собрание в крепость богатых против бедных, в оплот имущих классов против рабочей и крестьянской власти».[748]748
Учредительное собрание. С. 61.
[Закрыть] В то же время Учредительному собранию были поставлены условия, которых оно не могло выполнить, по существу от него требовалось отправление функций советов: «К лозунгу “Вся власть Учредительному собранию” присоединились все без исключения контрреволюционные элементы… Учредительное собрание сможет сыграть благотворную роль в развитии революции только в том случае, если оно решительно и безоговорочно станет на сторону трудовых классов, против помещиков и буржуазии, подкрепит Советскую власть, утвердит декреты о земле, рабочем контроле, национализации банков, признает права всех народов России на самоопределение и поддержит внешнюю политику Советов, направленную на скорейшее достижение демократического мира».[749]749
Там же. С. 61–62.
[Закрыть]
Все это выразилось в одобренной ВЦИК 3 января 1918 г. (написанной Лениным) «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа», принятой на созванном на 8 января съезде Советов, хотя первоначально этот документ, позже поднятый до ранга конституции, был подготовлен и для Учредительного собрания.[750]750
Там же. С. 64–66, а также: Ленин В. И. ПСС. Т. 35. С. 221–223.
[Закрыть]
Как и предвидела правовая комиссия, назначенная Временным правительством, нельзя было обойти вопрос о власти. В принципе она должны была знать и то, что поначалу руки Учредительного собрания были связаны не большевиками, впервые функции Собрания были присвоены самим Временным правительством, когда оно в сентябре 1917 г. вынесло суверенное решение по вопросу о власти, провозгласив в России республику.[751]751
Carr Е. Н. The Bolshevik Revolution. Vol. I. См. Главу 1.
[Закрыть]
Конфликт из-за власти обозначился уже при открытии Учредительного собрания.[752]752
См. стенограмму заседания в кн.: Учредительное собрание. С. 68–69.
[Закрыть] Когда эсер Лордкипанидзе с места обратился к собравшимся и предложил старейшему из депутатов, эсеру С. П. Швецову открыть заседание, левые депутаты и организованная (симпатизировавшая большевикам) публика сильным шумом и свистом выразили свое несогласие. Как только Швецов открыл заседание, на трибуну поднялся член большевистской фракции Я. М. Свердлов, который в качестве председателя ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов еще раз открыл заседание. В своей речи он выразил надежду на то, что Учредительное собрание полностью признает все декреты и постановления советской власти и поможет советам раз и навсегда покончить с классовыми привилегиями. После этого он перечислил в пяти пунктах важнейшие декреты и цели революции и передал слово Лордкипанидзе, который сразу высказал противоположное мнение: «Нет иной власти, кроме власти Учредительного собрания».[753]753
Там же. С. 68–71.
[Закрыть]
Тем самым судьба Учредительного собрания была, собственно говоря, предопределена. Возможности компромисса не было. Перед тем как большевистская фракция покинула Учредительное собрание, она поручила Ф. Ф. Раскольникову и С. С. Лобову огласить следующую декларацию: «Громадное большинство трудовой России – рабочие, крестьяне, солдаты – предъявили Учредительному собранию требование признать завоевания Великой Октябрьской революции – советские декреты о земле, мире, о рабочем контроле и прежде всего признать власть Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов».[754]754
Там же. С. 140–142.
[Закрыть] Поскольку этого не произошло, на рассвете 6 января охрана Таврического дворца, как было описано выше, разогнала депутатов Учредительного собрания.[755]755
6 января 1918 г. был обнародован декрет о роспуске Учредительного собрания. Там же. С. 66–67.
[Закрыть]
В декрете о роспуске Учредительного собрания была еще раз подчеркнута принципиальная позиция большевиков, согласно которой «старый буржуазный парламентаризм пережил себя…. он совершенно несовместим с задачами осуществления социализма».[756]756
Там же. С. 67.
[Закрыть] Иначе говоря, принципиальная несовместимость буржуазного парламентаризма с послереволюционным режимом обнаружилась как властная, политическая реальность. С этого момента средства буржуазного парламентаризма всегда воспринимались средствами, «властной техникой» контрреволюции, которая обеспечивает возможности только для контрреволюционных сил. Конкретизируя эту точку зрения, Ленин писал в 3-м пункте проекта декрета о роспуске Учредительного собрания: «Для социалистической революции необходимы не так называемые “общенародные” учреждения буржуазного парламентаризма, а классовые учреждения трудящихся и эксплуатируемых масс. Развитие русской революции изжило буржуазный парламентаризм в ходе борьбы и соглашательства, создав советскую республику как форму диктатуры пролетариата и беднейшего крестьянства. Ни шагу назад».[757]757
Ленин В. И. ПСС. Т. 35. С. 232.
[Закрыть]
В проекте декрета Ленин перекладывал ответственность на Учредительное собрание, ссылаясь на то, что, защищая власть имущих классов, оно не приняло «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа» и тем самым «разорвало всякую связь между собой и Советской республикой России».[758]758
Там же. С. 236. «Когда я слышу от противников Октябрьской революции крики о несбыточности и утопичности идей социализма, я обыкновенно в таких случаях задаю им простой и ясный вопрос: что заявление – Советы? Результатом чего является нарождение этих небывалых еще в истории развития мировой революции народных организаций»? Ленин В. И. Речь о роспуске Учредительного собрания на заседании ВЦИК 6(19) января 1918 г. // Там же. С. 238–239. «…Все, кто указывает нам на то, что мы, когда-то защищая Учредительное собрание, теперь его “разгоняем”, – у тех мысли нет ни зерна……Пока существует Каледин, и под лозунгом “вся власть Учредительному собранию” скрывается лозунг “долой Советскую власть”, мы гражданской войны не избегнем, ибо ни за что на свете Советской власти не отдадим»! Там же. С. 240, 242.
[Закрыть] Следовательно, большевики могли сосуществовать только с таким Учредительным собранием, которое встроилось бы в структуру советской власти.[759]759
Ленин по-разному объяснял относительно слабые результаты большевиков на выборах. Большинство, достигнутое эсерами, он отчасти относил на счет того, что избирательные списки были составлены на основании положения, существовавшего до революции, вследствие чего в них не было левых эсеров. Но, как бы то ни было, для Ленина и большевиков советская власть и буржуазно-демократический парламентаризм были и оставались несовместимыми.
[Закрыть]
Ленин постепенно, «от случая к случаю», изучал и обобщал опыт этой исторической ситуации, имевший значение для теории и построения социалистических перспектив. Однако с самого начала проявилось неразрешимое противоречие, на которое Ленин поначалу практически не реагировал. В то время как в партийных документах формулировались принципы непосредственной демократии,[760]760
Более известное обобщение этой позиции можно обнаружить в полемике Ленина с Каутским, в которой указанное противоречие получило почти парадигматическое выражение. См.: Ленин В. И. Пролетарская революция и ренегат Каутский // Ленин В. И. ПСС. Т. 37. С. 235–338. Эта полемическая работа была ответом на брошюру К. Каутского «Диктатура пролетариата», в которой указывалось на противоречия политического угнетения. В своей работе Ленин, ссылаясь на «Государство и революцию», бичевал буржуазно-либеральное «вырождение» Каутского и вождей II Интернационала и одновременно оправдывал подавление протестов рабочих в России, как будто диктатура пролетариата может использоваться и против пролетариата, и указывал на то, что «диалектика конкретна и революционна, “переход” от диктатуры одного класса к диктатуре другого класса она отличает от “перехода” демократического пролетарского государства к не-государству (“отмирание государства”)». Там же. С. 336. Но можно ли перейти к «не-государству» вопреки сопротивлению значительной части пролетариата?
[Закрыть] известной по «Государству и революции», немалая часть рабочего класса чувствовала себя жертвой централизации власти вследствие ухудшения бытовых условий жизни и ликвидации органов самоуправления. Однако поначалу рабочие считали рабочие и крестьянские советы своими организациями, а не привычной в политике «господской забавой».[761]761
Об антивластной традиции рабочей самоорганизации см.: Чураков Д. Протестное движение рабочих в период складывания советского государства // Альтернативы, 1992, № 2. С. 98 101.
[Закрыть] Ленин в Кремле думал, что можно одновременно служить «двум господам», советскому самоуправлению и стремлению к централизации власти. Это явное противоречие было порождено и усилиями по смягчению грозившего голода, снабжению крупных городов хлебом, хотя связанная с этим централизация поначалу могла казаться лишь результатом временных мер.
В этой ситуации в столице революции развернулось рабочее протестное движение. Ленину и большевистской партии пришлось определить свое отношение к протестам рабочих. За протестами против большевиков также стояли прежде всего продовольственные трудности, которые, естественно, использовались меньшевиками и эсерами в своих политических целях.[762]762
Бытовые факты жизни, социальная, экономическая и политическая природа голода раскрыты в монографии: Илюхов А. А. Жизнь в годы перемен: материальное положение городских жителей в годы революции и гражданской войны. РОССПЭН. М., 2007. Значение огромного фактического материала, накопленного в этой книге, не уменьшается из-за того, что интерпретация, предложенная ее автором, пронизана характерными сегодня антикоммунистическими эмоциями, что напоминает обязательную «идеологичность» работ советской эпохи.
[Закрыть] Силы, противостоявшие большевистскому правительству, Совету Народных Комиссаров, осознали ключевую важность «контроля над хлебом», поэтому политическая борьба упростилась до парафраза известного принципа: «Чей хлеб, того и власть».
Конечно, отдельные проявления солидарности с Учредительным собранием не означали приверженность буржуазной демократии. В действительности более частыми были выражения ностальгических чувств по отношению к монархии.[763]763
Уже тогда на основании характерной ностальгии были сформулированы такие лозунги, как «долой большевиков, долой конину, давай царя, давай свинину». Правда, до октября рабочие в большинстве своем активно поддерживали лозунг Учредительного собрания, которое, по их мнению, должно было спасти Россию от самодержавия и лишений, дать землю крестьянам и т. д. При этом Учредительное собрание не противопоставлялось советам, воспринималось в качестве своего рода «народного революционного центра», однако тот факт, что земля была дана советами, а не Учредительным собранием, в. значительной мере ослабило симпатию к последнему даже в провинции, ведь большинство провинциального населения не приняло участия в выборах.
[Закрыть] Вышеупомянутые протесты рабочих на заводах и фабриках крупных городов, прежде всего в Петрограде – в отличие, например, от инициированных меньшевиками протестов профсоюзов, требовавших демократической республики, – обычно проходили не под лозунгом Учредительного собрания, а с требованием свободы деятельности рабочего самоуправления, которая часто нарушалась революционным правительством в ходе постепенной концентрации власти. Весной 1918 г. на многих петроградских заводах сложилось «движение уполномоченных», которое выступило против централизаторских устремлений большевиков и нежелания властей тратить время на достижение согласия с рабочими. Таким образом, вскоре рабочие вступили в конфликт с «собственным государством».[764]764
См.: Чураков Д. Протестное движение рабочих.
[Закрыть]
В то же время не случайно, что ни одно рабочее выступление против властей не проходило под антисоветскими лозунгами (зато многие были направлены против большевиков), включая и антикоммунистическое Кронштадтское восстание в марте 1921 г. В обращении, подписанном председателем представлявшего восставших матросов Временного революционного комитета С. М. Петриченко и секретарем, мастеровым Тукиным, говорилось именно о сохранении советской власти[765]765
В советской исторической науке в течение десятилетий восстание изображалось так, как будто оно было организовано белогвардейцами или «меньшевистско-эсеровской контрреволюцией». Историки исходили из того, что в случае победы Кронштадтский мятеж привел бы к «победе контрреволюции». См., напр.: Шетинов Ю. А. Мелкобуржуазные партии в Кронштадтском мятеже 1921 года // Вестник Московского университета, 1974, № 3. С. 28. По данным автора статьи, на острове Котлин было 27 тыс. матросов и около 30 тыс. гражданских жителей, в том числе более 2200 коммунистов.
[Закрыть] и о том, что политический выход из тупика в стране, ввергнутой в кризис коммунистической партией, может быть найден путем перевыбора советов «на основании тайных выборов»: «Не поддавайтесь нелепым слухам, что будет в Кронштадте власть в руках генералов и белых. Это неправда. Она выполняет только волю всего трудового народа».[766]766
Обращение Временного революционного комитета к крестьянам, рабочим и красноармейцам // Кронштадт 1921. Документы о событиях в Кронштадте весной 1921 года. (Сост. В. П. Наумова, А. А. Косаковского). М., 1997. С. 55–56.
[Закрыть] В период гражданской войны все это было учтено и белогвардейской пропагандой, которая вела идеологическую кампанию не против советов как рабочих организаций, а, как правило, лишь против «беспочвенной, безбожной, чуждой, жидовской» власти большевиков. Нужно отметить, что даже члены протестных выступлений против власти, развернувшихся в 1921 г., в период введения НЭПа, лишь изредка обращались к требованию созыва Учредительного собрания, которое принадлежало сфере «большой политики», к чему массы, как мы уже подчеркивали, питали инстинктивное недоверие.[767]767
См. написанную на основании архивных документов статью: Яров С. В. Рабочие и Учредительное собрание: 1921 // Историк и революция. СПб., 1999. С. 201–214.
[Закрыть]
Все эти факты подтверждали, что, как отмечала в своей критике и Р. Люксембург,[768]768
Luxemburg R. Az orosz forradalom.
[Закрыть] утвердилось господство системы институтов, отделившейся от рабочих масс. В программе большевистской партии 1919 года, по существу сформулированной Лениным, господство обособленных аппаратов власти над обществом считалось катастрофической угрозой непосредственной демократии и перспективе социализма.[769]769
Историческое изложение этой проблематики см. в кн.: Краус Т. Советский термидор.
[Закрыть] Характерно, что на эту позицию ссылался один из петроградских руководителей меньшевистской партии Ф. И. Дан, арестованный в апреле 1921 г. после подавления Кронштадтского мятежа. В своих показаниях в Секретном отделе ВЧК, данных 19 апреля, он заявил: «…Лозунг Учредительного собрания, как непосредственную цель практической политики, я считаю вредным, т. к., благодаря настроению широких масс крестьянства, созданному в значительной степени политикой большевистского правительства, состав Учредительного собрания был бы в настоящее время в большинстве своем проникнут анти-революционными, анти-социалистическими и анти-рабочими настроениями, – вследствие чего и сам лозунг… способен служить знаменем для сплочения всех сил контр-революции». Альтернативным путем, обрисованным Даном в ответ на поставленный ему вопрос, было восстановление рабочего самоуправления, поскольку иного социалистического решения не существовало: «Для настоящего момента считаю в России необходимым, в интересах трудящихся и, особенно, пролетариата, сохранение советской системы, но с тем, чтобы эта система была, согласно и теории ее, и ее конституции, действительно свободным самоуправлением трудящихся, а не замаскированной ширмой партийной диктатуры».[770]770
Протокол допроса Дана // Кронштадт. 1921. С. 267.
[Закрыть]
Следовательно, в конечном итоге даже и та часть меньшевиков, которая продолжала придерживаться социалистической перспективы, не видела в будущем другой альтернативы сложившейся диктатуре пролетариата, кроме той, которую теоретически (в упомянутой выше партийной программе) и в юридическо-конституционной плоскости сформулировали и сами большевики. Хотя Дан, очевидно, с полным основанием предупреждал Ленина и большевиков об «опасности перерождения».
Р. Люксембург представляла в этом вопросе «третий путь» между Лениным, Троцким и большевиками, с одной стороны, и Каутским и меньшевиками-социал-демократами, с другой, стоя при этом ближе к большевикам: в то время как в политической практике большевиков «диктатура пролетариата» вступила в столкновение с рабочей демократией, из социал-демократической, каутскианской концепции демократии была удалена вся проблематика классового господства пролетариата. Р. Люксембург сформулировала свою критическую точку зрения, находившуюся между этими двумя плохими решениями. Согласно этой точке зрения, «непреходящая историческая заслуга большевиков» состояла в том, «что они впервые провозгласили конечной целью социализм как непосредственную программу практической политики». С другой стороны, большевики «не хотели и не могли доверить судьбы революции собранию, отражавшему вчерашнюю Россию Керенского, период колебаний и коалиции с буржуазией. Ну что же, оставалось только немедленно созвать вместо него Собрание, вышедшее из обновленной и продвинувшейся вперед России». Однако Р. Люксембург считала, что большевики, исходя из правильной принципиальной, политической позиции, сделали в своей повседневной политики как раз противоположные шаги. Прежде всего это касалось Ленина и Троцкого, которые «из специфической неспособности собравшегося в январе Учредительного собрания» сделали вывод «о ненужности никакого Учредительного собрания». К тому же они считали непригодным любое народное представительство, созданное во время революции на основании всеобщих народных выборов. По мнению Р. Люксембург, этой политике «совершенно определенно противоречит исторический опыт всех революционных эпох. По теории Троцкого, каждое избранное собрание отражает раз навсегда духовное состояние, политическую зрелость и настроение его избирателей только точно в тот момент, когда они подошли к урне для голосования».[771]771
Luxemburg R. Az orosz forradalom. P. 15, 25.
[Закрыть]
Иначе говоря, большевики недооценили представительную демократию в такой период времени, когда с объективными препятствиями столкнулось и функционирование самой непосредственной демократии. Для объективности заметим, что Р. Люксембург, в свою очередь, недооценила тот факт, что чрезвычайные обстоятельства гражданской войны и слабость демократических традиций, а также нестабильность советской власти, а позже и диктатуры пролетариата, – все это вместе неизбежно содержало в себе уже упомянутую систему чрезвычайщины как средство поддержания любой власти. Однако в политике большевиков были размыты границы между чрезвычайщиной и социалистической политикой, на что Р. Люксембург указала на напрашивающемся примере ограничения права на голосование буржуазии и бывшего класса помещиков. «В духе того толкования, какое Ленин – Троцкий дают пролетарской диктатуре, – писала Р. Люксембург, – избирательное право предоставляется только тем, кто живет собственным трудом, а все остальные его лишены. Ясно, однако, что такое избирательное право имеет смысл лишь в обществе, которое и экономически способно дать всем, кто хочет трудиться, возможность обеспечить себе собственным трудом зажиточную, культурную жизнь… В обстановке огромных трудностей, с какими вынуждена бороться Советская Россия, изолированная от мирового рынка и отрезанная от своих важнейших сырьевых источников… совершенно очевидно, что огромное число людей оказалось неожиданно оторванным от своих корней, выбито из колеи без малейшей объективной возможности найти в экономическом механизме какое-либо приложение своей рабочей силе. Это затрагивает не только классы капиталистов и помещиков, но и широкие слои мелкого и среднего сословия и сам рабочий класс… При таких обстоятельствах политическое избирательное право, имеющее экономической предпосылкой всеобщую трудовую повинность, мероприятие совершенно непонятное».
Р. Люксембург указала и на еще более глубокое и крупное противоречие, так как предвидела проблему периода НЭПа: лишая прав класс капиталистов, правительство одновременно намерено передать ему (бывшим частным собственникам!) в аренду национальную промышленность (такая идея была выдвинута уже весной 1918 г.).[772]772
Там же. P. 27 28. Экономических проблем я коснусь в 8-й главе настоящей книги.
[Закрыть] В этом смысле отношение к остаткам класса буржуазии влияло и на отношение к народу в целом, так как большевики не предвидели воздействия различных политических шагов, противоречивших друг другу и принципам самих большевиков. «…Совершенно очевиден, неоспорим тот факт, – писала Р. Люксембург, – что без свободной, неограниченной прессы, без беспрепятственной жизни союзов и собраний совершенно немыслимо именно господство широких народных масс». В этом смысле написала немецкая революционерка и теоретик свои ставшие афоризмом и многократно цитировавшиеся слова: «Свобода всегда есть свобода для инакомыслящих».[773]773
Там же. С. 29.
[Закрыть]
В конечном итоге решающим стало, конечно, не желание Ленина и Троцкого, а гражданская война и экономическая изоляция, слабость социальных движущих сил демократии, раздробленность и без того немногочисленного рабочего класса, его «милитаризация» и возвышение в аппараты власти, приверженность насильственным мерам в «верхах» и в «низах» общества. Таким образом, очевидно, что судьба Учредительного собрания в политическом смысле определялась не только позицией большевиков, ведь не увенчались успехом и попытки его «реанимации» вне сферы влияния советской власти. Недолговременная жизнь Собрания окончательно прекратилась в период развернувшейся летом 1918 г. гражданской войны на подвластных Колчаку территориях, хотя Колчак декларированно был приверженцем антибольшевистской политики.[774]774
Подробнее об этом см.:
Иоффе Г. 3. Колчаковская авантюра и ее крах. Изд-во «Мысль». М., 1983. С. 56–63 и
KrauszT. Az Összoroszországi Alkotmányozó Gyülés és a bolsevikok // Dél-Európa vonzásában. Tanulmányok Harsányi Iván 70. születésnapjára. Pécs, 2000. P. 1–15. (Отдельный оттиск).
[Закрыть] В конце концов остатки Учредительного собрания, действовавшего под знаком идеологии т. н. чистой демократии, были уничтожены в период генеральской диктатуры насильственными средствами, характерными для периода гражданской войны.[775]775
Иоффе Г. 3. Колчаковская авантюра и ее крах. С. 60–63. В Самаре, а потом и на различных сибирских территориях (на Урале, в Омске и т. д.) возникли группировки под лозунгом Учредительного собрания, там, где была свергнута советская власть, создавались территориальные эсеровские правительства, однако лишь самарское «правительство» претендовало на всероссийское значение, остальные политические образования, как правило, быстро маргинализировались и дробились, оказались неспособными образовать «центр» между крайними правыми и левыми. См.:
Zayer Rupp S. The Struggle in the East: Opposition Politics in Siberia, 1918. Pittsburgh, 1998. (The Carl Beck Papers in Russian and East European Studies, No. 1304.)
[Закрыть]
