Текст книги "Ленин. Социально-теоретическая реконструкция"

Автор книги: Тамаш Краус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 36 страниц)

Таким образом, на основании работ Маркса и Энгельса Ленин, связав проблему революции с проблемой государства, обрисовал контуры своего рода третьего пути между реформистской социал-демократией и анархизмом. Как мы уже подчеркивали в другой связи, важная теоретическая и политическая заслуга Ленина состояла в сделанном им выводе о том, что российская буржуазия и слабое, «рыхлое» буржуазное общество в целом не способны стабилизировать ни старую «полупарламентскую» систему (с царем или без царя), ни буржуазно-демократический режим. По его мнению, попытки такой стабилизации в случае неосуществления или поражения революции открыли бы дорогу контрреволюционным диктатурам.

Символично, что Ленин писал «Государство и революцию» уже находясь на нелегальном положении, поскольку после «июльских событий» Временное правительство выдало ордер на его арест: буржуазная демократия, едва сложившись, сразу попала в кризис. Не приходится удивляться тому, что в шалаше в Разливе Ленина прежде всего занимал вопрос, какими институтами заменят революционные классы «разрушенную государственную машину», от которой в России оставались уже одни обломки. В данном случае он выделил не русскую форму такого института – советы, а его «праформу», Парижскую Коммуну, которая сумела практически поставить вопрос о конечной цели пролетарской революции. Основной целью и содержанием формы самоуправления типа Парижской Коммуны как хозяйственной и общинной организации должно было стать уничтожение в конечном итоге социально-экономического    неравенства.

Не случайно, что в «Государстве и революции» не встречается понятия партии. Это обстоятельство не раз получало путаные объяснения. А между тем все просто. В самоуправленческом социализме, теоретическое описание которого дал Ленин, уже нет классов и партий. Ненаучно поступают те, кто, ссылаясь на написанную позже, в 1918 г., работу Каутского («Диктатура пролетариата») и аргументы статей Мартова, утверждают, что брошюра Ленина «Государство и революция» уже во время ее написания подверглась критике за идею введения однопартийной системы. Эти пристрастные критические замечания относились к событиям, произошедшим в Советской России после 1917 г., и проецировали сложившееся положение на прежние работы Ленина, представляя дело так, что он уже в 1917 г. был скрытым сторонником однопартийной системы.[679]679
  Примером такого проецирования является книга Р. Сервиса. См.: Service R. Lenin. Vol. II. Р. 222.


[Закрыть] Несомненно, что в политическом и теоретическом смысле аргументация Ленина во многих пунктах изменялась с течением времени, но привнесение в «Государство и революцию» «контрабанды» однопартийной системы означает либо банальную историческую фальсификацию, либо полное непонимание проблемы. Октябрьская революция подняла советы до уровня практической альтернативы парламентаризма. Это утверждение и теоретически и практически справедливо, даже если учесть, что советы как орган рабочего самоуправления уже в 1918 г. «начали внедряться» в новые структуры центральной власти, в новую иерархию, постепенно задуманную и созданную центральной властью. Юридически однопартийная система никогда не была введена, если не считать брежневской конституции 1977 года, которая впервые провозгласила советскую систему однопартийной. В ленинскую эпоху партии подвергались административным преследованиям в соответствии с логикой политической борьбы, со ссылками то на военные условия, то на контрреволюционные действия этих партий, однако в конституционно-законодательном отношении они не запрещались. Однопартийная система, сложившаяся на практике к 1921 году, не имела законодательной легитимации. «Официально» восторжествовала точка зрения, которой придерживался и Ленин и согласно которой диктатура советов, «диктатура большинства (“пролетарская диктатура”) над меньшинством» политически легитимируется самой революцией. Противоречия такого положения проявились очень скоро…

5.4. Революция и государство: практическая альтернатива

5.4.1. От государства к революции

Как мы видели, брошюра «Государство и революция» была не «партийной философией», не большевистской теорией партии, а теоретическим «самоопределением» множества различных, прежде всего поддерживаемых рабочими и крестьянами социально-политических сил, принимавших участие в Октябрьской революции и сорганизовавшихся в рамках советов и других спонтанно созданных общественных организаций. К тому же это «самоопределение» имело не только российскую, но и европейскую перспективу. В 1917 г. большевистская партия, насчитывавшая несколько тысяч членов, превратилась в «собирательную» партию сотен тысяч людей, а в 1919 г. – в массовое европейское движение, «мировую партию», Коммунистический (III) Интернационал. Общеизвестно, что Октябрьская революция стала результатом движения более широкого, чем большевизм. Больше того, по своим движущим силам это несомненно была – вопреки названию книги Э. X. Карра – не революция большевиков. Большевистской она стала тогда, когда Ленин и большевики в процессе политической борьбы, борьбы за власть, следуя практической необходимости, начали идеологически-организационное присвоение революции. В этом им помогли их потерпевшие политическое поражение и распадавшиеся на части бывшие союзники, которых большевики не просто «выбросили» из истории революции, а которые сами противопоставили себя Октябрьской революции. В глазах практически всех противников большевиков – по разным причинам и с разной аргументацией – сама революция стала исходным пунктом политического насилия. Мы уже говорили о том, что в наши дни в модных исторических работах часто появляется мнение, что между «Государством и революцией» и кровопролитием, последовавшим после Октябрьской революции, существовала некая внутренняя связь. Объяснение этого выводится из утверждения, что Ленин будто бы не видел того, что ориентация на инициативу масс и ориентация на жесткую иерархию и порядок воплощали различные варианты мышления и деятельности.[680]680
  Там же. Р. 224.


[Закрыть] В свете этого утверждения работа Ленина кажется «причудливой смесью». С одной стороны, она представляется «утопическим выражением утопического ума», а с другой стороны, содержит в себе мысль о кровопролитии, что, «может быть, не было сознательным намерением автора».[681]681
  Там же.


[Закрыть] Однако эта аргументация хромает на обе ноги. Ведь сам процитированный автор пишет, что «Государство и революция» была «опытом создания крупной теории», которая вырабатывалась в первую очередь не для России. Таким образом, получается, что каждая революционная мысль, больше того, каждая революция несет ответственность за кровь, пролитую после ее победы главным образом в результате контрреволюционного сопротивления? Не перепутаны ли здесь причины и следствия? Не устраняет ли такая логика промежуточные звенья, механизм перехода от «крупной теории» к не поддающейся предвидению исторической ситуации? Конечно, это риторический вопрос. В таких механических представлениях не учитываются демонстрирующие преемственность основы и не поддающиеся предвидению перспективы развития революции. Правда, в «Государстве и революции», наряду с вопросом об «отмирании государства», а точнее в качестве его предпосылки, поставлен другой основополагающий вопрос, вопрос о преодолении сопротивления старых правящих классов. Эти два стремления явно противоречили друг другу в том смысле, что и в «стерильной» брошюре Ленина уничтожение «всякого угнетения» предполагает – в случае вооруженного сопротивления контрреволюции – применение революционного насилия. Однако тогда никто, в том числе и Ленин, не знал, что главная проблема будет заключаться в том, что на практике нельзя будет ясно и однозначно определить пределы «революционного насилия», но история всех революций вплоть до наших дней показывает, что обладающие политической властью группировки, часто ведущие борьбу и между собой, наименее способны «контролировать» именно применение насилия. Не говоря уж о том, что в ходе революций идет борьба между самыми разными силами, характер которой не предсказуем заранее.

У Февральской революции нет своей истории, так как историческое развитие России не имело буржуазно-демократического продолжения.[682]682
  Представители новой исторической науки, подходя к проблеме с разных точек зрения и указывая на различные причины, склоняются к выводу, что Февральская революция свидетельствовала о начале нового революционного процесса, который не мог быть искусственно остановлен. См., например: Хасегава Ц. Февральская революция: консенсус исследователей?; Булдаков В. П. Истоки и последствия солдатского бунта: психология «человека с ружьем» // 1917 год в судьбах России и мира. Февральская революция: от новых источников к новому осмыслению. (Отв. ред. Волобуев П. В.) М., 1997. С. 4, 107–108; 208–217. Редактор сборника упрекнул авторов этих статей в преувеличении значения «солдатского бунта». В современной литературе о Ленине также говорится о едином революционном процессе. «Государство и революция» свидетельствует о том, что под влиянием этого процесса Ленин отказался от своего прежнего представления о «поэтапности» революции. См.:
  Kouvelakis S. Lenin as Reader of Hegel: Hypotheses for a Reading of Lenin’s Notebooks on Hegel’s The Sience of Logic. In: Lenin Reloaded. P. 195.


[Закрыть] Тем не менее, ее начало, в отличие от октябрьских революционных событий в Петербурге, сопровождалось настоящим кровопролитием, наступил непрерывный политический кризис, переломным пунктом которого стали «июльские дни», когда большевистская партия была вынуждена уйти в подполье. Но какое отношение имеет к этому «Государство и революция» как стимулятор насилия? Просто речь идет о том, что, как уже говорилось выше, делается попытка с помощью «передержки» переместить ленинскую работу из «либертарианской интерпретации» в «авторитарный нарратив».[683]683
  Service R. Lenin. Vol. II. P. 224–225.


[Закрыть] Э. Хобсбаум в своих статьях и докладах не раз остроумно критиковал тех авторов, которые выводили действия, а также теоретические и политические соображения Ленина и большевиков не из конкретных исторических альтернатив, а из своих собственных сегодняшних политических взглядов, объясняли историю саморазвитием идеологий. Этот новый презентизм приводит к искажению истории, когда предполагается, что события, водоразделы революции можно было предвидеть заранее и эти события пошли в «плохом» направлении лишь по воле Ленина.[684]684
  См.: Hobsbawm Е. J. Pillantas elöre: a történelem és a jövö; Köpesek vagyunk-e az orosz forradalom történetenek megirására? In: Hobsbawm E. J. A törtenelemröl, a torténetirásról. Pp. 49–68, 267–279.


[Закрыть] Другой способ представить «Государство и революцию» как авторитарное произведение состоит в том, чтобы не учитывать определенную непоследовательность в употреблении Лениным некоторых понятий. В водовороте политических событий, в пылу борьбы он, случалось, совмещал в одном понятии такие явления, которые в другом месте ясно отделял друг от друга. Так произошло, что в «аналогии с почтой»[685]685
  См.: «Все народное хозяйство, организованное как почта, с тем, чтобы техники, надсмотрщики, бухгалтеры, как и все должностные лица, получали жалованье не выше “заработной платы рабочего”, под контролем и руководством вооруженного пролетариата – вот наша ближайшая цель. Вот какое государство, вот на какой экономической основе, нам необходимо. Вот что даст уничтожение парламентаризма и сохранение представительных учреждений, вот что избавит трудящиеся классы от проституирования этих учреждений буржуазией». Ленин В. И. Государство и революция // ПСС. Т. 33. С. 50.


[Закрыть] из «Государства и революции» понятие переходного периода «слилось» с понятием социализма. «Соединение» этих двух этапов развития позже получило двойной искаженный идеологический смысл. С одной стороны, в сталинскую эпоху оказалось возможным доказать, что у Ленина социализм и сильная государственная централизация предполагают друг друга. С другой стороны, с 1980-х гг. начали утверждать, что Ленин был настолько этатистским мыслителем, что даже в социализме подчеркивал значение государственного принуждения. На самом деле государственная централизация в «аналогии с почтой» является типичной проблематикой переходного периода, т. е. послереволюционного времени. К этому вопросу мы еще вернемся в последней главе, но все же отметим, что научная причина столь ошибочных интерпретаций состоит в том, что исследователи обходят вниманием внутренние закономерности ленинского мышления и разделяют связанные друг с другом линии его рассуждений.

Однако в 1917 г. мнение Ленина об этапах развития русской революции действительно претерпело изменение. Его предположение, что буржуазный и социалистический «этапы» отграничатся друг от друга в самом развитии революции, не подтвердилось и не могло подтвердиться, ведь уже ранней весной 1917 г. как грибы расплодились революционные организации, конкретное практическое значение которых Ленин понял лишь постепенно и которые сыграли такую важную роль в октябре. К их числу относились фабрично-заводские комитеты, взявшие власть на предприятиях, реорганизованные профсоюзы и, наконец, позже овладевший властью спонтанный советский орган, Военно-революционный комитет, а также сеть революционных комитетов на местах. В то же время с максимальным накалом шла и радикализация масс, определявших ход событий.[686]686
  См.: Krausz Т. A cártól a komisszarokig. Kossuth Könyvkiadó. Budapest, 1987. P. 164–222.


[Закрыть] Так как Временное правительство с марта 1917 не могло решить ни земельный вопрос, являвшийся жизненно важным для миллионов людей, ни вопрос выхода из войны, в октябре 1917 г. против него одновременно выступили самые разные социальные силы. Из сосуществования современных и архаичных элементов вырос, особенно в Петербурге и Москве, современный промышленный рабочий класс, который в своем происхождении, условиях жизни и мышлении сохранил множество элементов общинного прошлого. Все это выразилось в самостоятельной деятельности и внутренней структуре спонтанно возникших рабочих советов, в присоединении российских рабочих к самому современному организованному социал-демократическому рабочему движению.[687]687
  См. об этом:
  Csurakov D. A munkásönkormányzatok közösségi aspektusai az 1917-es forradalomban. In: 1917 és ami utana következett. Szerk.: Krausz Tamás. Magyar Ruszisztikai Intézet. Budapest, 1998. P. 53–67; Buharajev V. 1917 – az obscsinaforradalom pirruszi gyözelme. Там же. P. 37–52.


[Закрыть] Другим социальным слоем революционного лагеря было «принадлежавшее прошлому», располагавшее в основном консервативным менталитетом, но в условиях того времени бунтарское и антикапиталистически настроенное общинное крестьянство, которое хотело получить землю, исключив при этом ее куплю-продажу, чтобы предотвратить новое обеднение сельского населения. Это выразилось в знаменитом декрете о земле, изданном после Октябрьской революции. Эти два социальных слоя были связаны третьим – многомиллионными солдатскими массами, имевшими в основном крестьянское происхождение, но «повидавшими мир» и имевшими оружие. Следовательно то, что стало актуальным на практике в период, начавшийся после Октябрьской революции, было исторически близко не теории социализма, а содержанию «Апрельских тезисов» и послеоктябрьской идее и практике – используя современное выражение – «смешанной рыночной экономики» начала 1918 г. Все это много десятилетий назад уже показали В. Брюс, Л. Самуэли, а вслед за ними и советские историки, больше того, они первыми – по существу следуя Сталину – теоретически обосновали понимание переходного периода как социализма, а именно – «рыночного социализма».[688]688
  Brus W. The General Problems of the Functioning of the Socialist Economy. London, Oxford, 1961;
  Szamuely L. Az elsö szocialista gazdasági mechanizmusok. Közgazdasági és Jogi Könyvkiadó. Budapest, 1971;
  Гимпельсон E. Г. Военный коммунизм: политика, практика, идеология. М., 1973. Автор некролога В. Брюса, Ян Топоровский
  (Wlodzimierz Brus. Economist committed to market reforms and democracy in Poland. In: Guardian, 2007 november 13)
  отметил, что в 1951–1952 г. Брюс с признанием отзывался о работе Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР», в которой Сталин впервые изложил идею рыночного социализма, как это заметил в свое время Ф. Тёкеи. Подробнее об этом см.:
  Krausz Т. A «sztálini szocializmus». In: Krausz T. Lenintöl Putyinig. La Ventana. Budapest, 2003. P. 98–99.


[Закрыть] Таким образом, идеологическое преувеличение «аналогии с почтой» как относящейся к социализму также прокладывает путь к «авторитарной интерпретации» ленинской брошюры.

В «Апрельских тезисах»[689]689
  Ленин В. И. О задачах пролетариата в данной революции //Ленин В. И. ПСС. Т. 31. С. 113–118.


[Закрыть] позиция Ленина стала более взвешенной под влиянием революционных событий. Как мы видели, ранее он (конечно, не только он, но до 1905 г. прежде всего Плеханов) показал, что в России буржуазная революция за отсутствием революционной, демократической буржуазии может быть только рабочей революцией, поэтому ее «движущие силы», рабочие и бедное крестьянство, неизбежно радикализируют буржуазную революцию, которая перейдет на новый этап, где советы смогут сыграть определяющую роль. Поскольку Временное правительство даже не сформулировало мысли о выходе из войны и ничто не указывало на то, что Совет, большинство в котором составляли эсеры и меньшевики, направит политику правительства на «верный путь», Ленин выступил с неожиданным и поначалу вызвавшим противодействие даже в рядах его собственной партии лозунгом «Никакой поддержки Временному правительству»! Свою точку зрения относительно – пользуясь выражением Троцкого – «перманентности» революции Ленин обосновал и теоретически, указав на слияние в конкретных условиях ее демократического и социалистического «этапов».

Новый элемент появился и в связи с проблемой мировой войны. Ленин отверг лозунг «революционного оборончества», выдвинутый Временным правительством, однако при этом указал на то, что отношение к этому лозунгу может измениться в случае соответствующей трансформации революционного процесса, что получило серьезное значение позже, в годы иностранной интервенции. «На революционную войну, – писал Ленин, – действительно оправдывающую революционное оборончество, сознательный пролетариат может дать свое согласие лишь при условии: а) перехода власти в руки пролетариата и примыкающих к нему беднейших частей крестьянства; б) при отказе от всех аннексий на деле, а не на словах; в) при полном разрыве на деле со всеми интересами капитала… Своеобразие текущего момента в России состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата, – ко второму   ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства».[690]690
  Там же. С. 113, 114.


[Закрыть] Стремясь способствовать движению революции в этом направлении, Ленин в «Апрельских тезисах» назвал советы рабочих депутатов «единственно возможной формой революционного правительства». В 5-м тезисе это положение было сформулировано как альтернатива буржуазной республике: «Не парламентарная республика, – возвращение к ней от С.Р.Д. было бы шагом назад, – а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху».[691]691
  Там же. С. 115.


[Закрыть] Очевидно, что ни одна из интерпретаций, внушающих, что в ленинском мышлении и политической деятельности в 1917 г. господствовала некая концепция авторитарной власти или революции, не может быть документально подтверждена. Ленин не только говорил о непосредственных формах рабочей власти в противовес буржуазной республике, но и отмежевался от традиции государственного социализма, то есть от «введения социализма» государственным путем. С одной стороны, он говорил о «государстве-коммуне», а с другой стороны, в 8-м тезисе подчеркнул: «Не “введение” социализма, как наша непосредственная   задача, а переход тотчас лишь к контролю со стороны С.Р.Д. за общественным производством и распределением продуктов». Среди основных задач этой программы он упомянул о слиянии банков «в один общенациональный банк и введении контроля над ним со стороны С.Р.Д.».[692]692
  Там же. С. 116, 115.


[Закрыть] (В этот контекст укладывается «аналогия с почтой»). Желая обеспечить прочное сохранение власти в руках советов и поддержку бедного крестьянства, безземельного аграрного пролетариата, Ленин намечал конфискацию помещичьих земель путем национализации и раздел земли под контролем батрацких и крестьянских советов (это будет осуществлено октябрьским декретом о земле). В «Апрельских тезисах» акцент уже делался на коллективном хозяйствовании.[693]693
  Там же. С. 115, 116, 118. Новым элементом революционной программы было намерение отмежеваться от сторонников войны и от «центристской социал-демократии», а также «перешедших к буржуазии» оборонцев путем изменения названии партии (на «Коммунистическую партию»). Одновременно Ленин выдвинул предложение о создании нового, «революционного Интернационала». Из своих зарубежных революционных союзников Ленин назвал в «Апрельских тезисах» только Р. Люксембург, «назвавшую 4 августа 1914 г. германскую социал-демократию “смердящим трупом”». В том случае, если бы идея демократического мира была отвергнута другими странами, новая революционная власть, проводящая в жизнь антивоенную революционную политику, как предполагал тогда Ленин, начала бы «революционную войну»: «…Мы, при отказе германских, английских, французских и др. капиталистов на такой мир, повели бы сами революционную войну, призывая к союзу с нами рабочих всех стран». Там же. С. 264. Позже, в Брест-Литовске, тезис революционной войны придется сменить на практику «оборонной войны».


[Закрыть] «Апрельские тезисы» стали поворотным пунктом в деятельности Ленина и свидетельствовали о переломе в ходе революции; они являлись таким редким предвидением, в котором теоретический анализ был действительно органически соединен с политической практикой. Редкий исторический момент. Все это относится к историческому контексту «Государства и революции».

Основными чертами экономической программы в отношении промышленных предприятий названы в «Апрельских тезисах» рабочий контроль, контроль советов над трестами, прогрессивное налогообложение доходов и имущества.[694]694
  Там же. С. 115–116.


[Закрыть] Следовательно, вопреки утверждениям, считающимся в современной исторической науке прописными истинами, Ленин подошел к Октябрьской революции не с некой этатистской концепцией огосударствления экономики. Как раз наоборот, в этом отношении решающим доказательством этого является заимствованное у анархистов понятие рабочего контроля. Централизованная организация почты и иерархическое строение трестов должны пониматься в качестве «государственно-капиталистической» техники переходного периода, а не как немедленное огосударствление, которое, кстати сказать, поначалу и не было осуществлено, а состоялось лишь позже, летом 1918 г., в рамках мер военного коммунизма. В этом смысле Ленин считал примером для подражания «планомерное функционирование», «бухгалтерскую технику» тех экономических институтов капиталистической системы, которые позже намеревался взять под рабочий контроль с целью выдвижения на передний план общественных интересов. Конечно, ранее он не мог разработать конкретных предложений в области экономической политики, которые относились бы к непредсказуемой тогда исторической и политической ситуации.

5.4.2. Социальный фон революции

Без знания социального фона революции Ленин и большевики не смогли бы встать во главе революционных масс в октябре 1917 г. Все это многое говорит и о непосредственных причинах октябрьского перелома. Обычно подчеркивается гениальность Ленина в вопросах захвата власти, как будто бы он обладал необыкновенными способностями «политического технократа».

Это – одностороннее утверждение, поскольку оно внушает, будто бы Ленин маниакально стремился к власти и «добился» ее, руководимый некой навязчивой цезаристской идеей. Есть смысл остановиться на этом упрощенном, субъективистском мнении, так как нередко забывается тот факт, что Ленин усвоил и теоретически осмыслил те сложные знания, которые помогли ему понять, что революционный процесс не может быть остановлен, что политическая классовая борьба обостряется вплоть до конечного конфликта. Но он знал, что революционный процесс с присущим ему историческим размахом промчится до своего конечного пункта и в том случае, если большевики будут вытеснены из него, в крайнем случае во главе событий окажутся другие радикальные политические группировки, что приведет к иным последствиям.

Уже в конце августа 1917 г. Ленин обрисовал рамки закона о земле, который был принят в октябре на II Всероссийском съезде советов. В декрете о земле, напоминавшем аграрную программу эсеров, отражался тот факт, что подавляющее большинство крестьянства одинаково выступало как против капиталистической частной собственности на землю, так и против крупного феодального землевладения. В декрете в понятной для всех форме была сформулирована цель объединения рабочей и крестьянской революции, направленной против старых правящих классов: «Земельные требования крестьянства, по сводке наказов, состоят прежде всего в безвозмездной отмене частной собственности на земли всех видов, вплоть до крестьянских; в передаче государству или общинам земельных участков с высококультурными хозяйствами; в конфискации всего живого и мертвого инвентаря конфискованных земель (исключаются малоземельные крестьяне), с передачей его государству или общинам; в недопущении наемного труда; в уравнительном распределении земли между трудящимися, с периодическими переделами, и т. д. В качестве мер переходного времени до созыва Учредительного собрания крестьяне требуют немедленного издания законов о запрещении купли-продажи земли, отмены законов о выделе из общины, отрубах и пр… Достаточно небольшого размышления над этими требованиями, чтобы увидеть полную невозможность осуществлять их в союзе с капиталистами, без полного разрыва с ними, без самой решительной и беспощадной борьбы с классом капиталистов, без свержения его господства».[695]695
  Ленин В. И. Из дневника публициста // Ленин В. И. ПСС. Т. 34. С. 109–110. О сплочении различных революционных слоев общества Ленин писал: «Более 20-ти лет существует массовое социал-демократическое рабочее движение в России (если считать с больших стачек 1896 года). За этот большой промежуток времени, через две великие революции, красной нитью через всю политическую историю России тянется вопрос: рабочему ли классу вести крестьян вперед, к социализму, или либеральному буржуа оттаскивать их назад, к примирению с капитализмом». Там же. С. 111.


[Закрыть]

Это было, может быть, наиболее сжатым изложением того факта, что в России наблюдалась комбинация двух революций: городской советской и крестьянской «общинной» революций. Ленин не случайно часто называл Октябрьскую революцию «рабоче-крестьянской». Это было указание не только на спонтанные захваты земли крестьянами летом-осенью 1917 г., но и на то, что значительные массы крестьянства повсеместно создавали свои советы, органы альтернативной власти. В октябре «крестьянско-общинная революция» бесконфликтно соединилась с пролетарской революцией городов, усиливая антикапиталистический характер революции в целом.

Не следует забывать о том, что летом 1917 г. делегаты I Всероссийского съезда советов представляли более 20 300 000 человек, то есть почти в 20 раз больше количества членов партии. Из них около 6 миллионов человек были рабочими, около 5 миллионов – крестьянами, а более 9 миллионов – солдатами (две трети которых составляли крестьяне и аграрные пролетарии). Они и выбирали членов советов.[696]696
  Миллер В. И. Революция в России. 1917–1918 гг. Проблемы изучения// Миллер В. И. Осторожно: история! ЭТЦ. М., 1997. С. 47–48.


[Закрыть] Следовательно, миллионы людей сплотились в, как мы сегодня сказали бы, «гражданских» организациях, люди, осознавшие свою свободу, создавали организации по различным профессиям, на основе общности тех или иных интересов. Однако, в отличие от партий, эти организации совершенно неоднородны в социальном и идеологическом смысле. Они объединяли людей, изначально собравшихся по самым различным соображениям, в ходе революции они затем могли присоединяться к самым различным, иногда прямо противоположным лагерям (классическим литературным примером этого является судьба шолоховского Григория Мелехова на фронтах гражданской войны).

Крупнейшей партией в России была партия эсеров, насчитывавшая летом 1917 г. около 600 тысяч членов, большевиков в октябре 1917 г. было не больше 350 тысяч.[697]697
  Там же. С. 33–37. Согласно новейшим историческим исследованиям, в России накануне Февральской революции было от 10 до 24 тысяч большевиков. Во время апрельской конференции численность партии большевиков не превышала 50 тыс. человек, в то время как число меньшевиков к маю уже достигло 100 тысяч. В августе 1917 г., в период VI съезда РСДРП(б), численность партии большевиков составляла 200 тысяч, а накануне октября – 350 тысяч человек. Численность партии меньшевиков в конце 1917 практически не изменилась, по-прежнему составляла около 200 тысяч членов, а затем начала уменьшаться.


[Закрыть] Когда Ленин говорил о прочности поддержки большевиков, он всегда имел в виду революционный период, то есть поддержку абсолютного большинства политически активного населения, которое должно вести за собой молчаливое большинство, позицию которого нельзя было однозначно определить. В сентябре 1917 г. в статье «Из дневника публициста» Ленин подчеркивал, что «ссылка на большинство народа ничего еще в конкретных вопросах революции не решает».[698]698
  Ленин В. И. ПСС. Т. 34. С. 124. Эта статья была написана в полемике с меньшевистским интеллигентом, сотрудником «Новой жизни» Н. Сухановым, «одним из лучших представителей мелкобуржуазной демократии» (который, между прочим, две недели спустя предоставил свою квартиру для проведения решающего совещания большевистского ЦК, так как его жена была большевичкой). Впервые статья была напечатана в газете «Рабочий», № 10, 14 (1) сентября 1917 г.


[Закрыть] В формировании «большинства» для революционной политики решающая роль всегда принадлежала рабочим крупных предприятий, которые считались политически наиболее подготовленным «отрядом» российской революции. Понятие пролетариат, рабочий класс, рабочие Ленин употреблял в трех смыслах: во-первых, он понимал под ним рабочих крупных предприятий, крупной промышленности, во-вторых – пролетариат в целом, совокупность наемных рабочих, а в третьих, он распространил это понятие на «полупролетариев», как он часто выражался, на сельскохозяйственных рабочих, батраков и безработных. Накануне Первой мировой войны в России было 20 миллионов рабочих в этом последнем смысле этого понятия.[699]699
  См. об этом книгу, вышедшую несколько десятилетий назад: Гимпельеон Е. Г. Советский рабочий класс 1918 1920 гг. Наука. М., 1974. С. 14 20, 26 27. Историографический обзор показывает, какие широкие исследования по этой теме велись в СССР, даже несмотря на идеологические ограничения.


[Закрыть]

В 1913 г. численность рабочего класса крупной промышленности, железнодорожного и водного транспорта России составляла 4 253 000 человек.[700]700
  Миллер В. И. Революция в России. С. 14; Волобуев П. В. Пролетариат и буржуазия в России в 1917 г. М., 1964. С. 15.


[Закрыть] Вместе с членами их семей они составляли нс более 10–12 % всего населения. Ленин отлично знал этот факт. Если добавить сюда и сотни тысяч рабочих мелкой промышленности, то и тогда численность промышленных рабочих (вместе с членами их семей) в 1917 г. нс превышала 7,2 млн человек, 48,4 % которых составляли женщины и дети. Учитывая все категории городских рабочих, можно сказать, что общая численность пролетариата в 1917 г. превышала 10 млн (составляла примерно 10,7 млн человек).[701]701
  См.: Гапоненко Л. С. Рабочий класс России в 1917 г. М., 1970. С. 43, 71 72.


[Закрыть] Итак, число людей, восприимчивых к социал-демократическим идеям, как в последующие годы нс раз отмстит Ленин, даже после прихода большевиков к власти было невелико, однако значение этого слоя населения в результате его организованности трудно было переоценить.

«Солдатская революция» может считаться особым «слоем» рабоче-крестьянской революции, ведь миллионы крестьян и рабочих уже в феврале с оружием в руках выступили против старого режима, феодальных привилегий, старых государственных институтов, социального статуса и привилегий класса крупных землевладельцев и офицерской касты. В одной из своих поздних статей Ленин отмечает, что видел в армии, которая была «уже к октябрю-ноябрю 1917 года наполовину большевистской», «весь цвет народных сил».[702]702
  См.: Ленин В. И. ПСС. Т. 40. С. 8 9. В армии и на флоте к началу 1917 г. служило около 11 млн чел., то сеть 7,2 % населения страны; примерно 2/3 были крестьянами, около 20 % рабочими и примерно столько же представителями городских средних слоев. Среди 11 млн военнослужащих было 5,8 млн, т. с. около 53 %, русских. Ясно, что политическая борьба в армии отражалась на судьбе всего общества. Очень высокой была степень организованности солдатских масс, на I Всероссийском съезде советов было представлено 20,3 млн человек. Среди них было приблизительно 5,1 млн рабочих, 4,24 млн крестьян и 8,15 млн солдат. Далее, осенью 1917 г. солдаты составляли более половины партии эсеров, одну треть партии большевиков и почти пятую часть меньшевиков. См.: Миллер В. И. Революция в России. С. 20 21,23.


[Закрыть] Революционный пыл, «психоз», неудержимо пронесшийся         по России, до осени 1918 г. по существу поддерживал относительное социальное единство различных «слоев» революции в борьбе со старым режимом.[703]703
  Н. А. Бердяев, например, верно отметил, что большевики имели гораздо более глубокие корни в русской революционной традиции, чем меньшевики, являвшиеся скорее марксистами-интеллигентами. Народный менталитет поддерживал большевиков, а нс другие социалистические партии, пытавшиеся и дальше экспериментировать е капитализмом. См.: Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. (Репринтное издание). Наука. М., 1990. С. 86 и далее.


[Закрыть] Однако, несмотря на явные симптомы развала капиталистической                    системы, перспектива международной революции оставалась все более отдалявшейся надеждой, что было впервые принято во внимание также весной 1918 г.[704]704
  Уже 7 марта 1918 г. в политическом отчете ЦК на VII съезде РКП(б) Ленин, говоря о развитии международного революционного процесса, подчеркнул: «Революция придет не так скоро, как мы ожидали. Это история доказала, это надо уметь взять как факт, надо уметь считаться с тем, что мировая социалистическая революция в передовых странах не может так легко начаться, как началась революция в России – стране Николая и Распутина, когда громадной части населения было совершенно все равно, какие там народы на окраинах живут, что там происходит. В такой стране начать революцию было легко, это значило – перышко поднять». Ленин В. И. ПСС. Т. 36. С. 15–16.


[Закрыть] Однако в России захват власти произошел в «предвиденной» форме, так как старый режим был парализован почти во всех областях жизни, психологически революционные силы действовали в такой ситуации, когда любая противопоставленная им альтернатива содержала в себе в глазах десятков миллионов людей признаки слабости, замешательства и гибели.