Текст книги "Ленин. Социально-теоретическая реконструкция"

Автор книги: Тамаш Краус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 36 страниц)

В споре со своими оппонентами Ленин уточнил свою позицию в двух отношениях: с одной стороны, по вопросу бонапартизма и изменения социального характера монархии, а с другой стороны, в связи с определением направлений аграрного развития России. В одной из своих статей, опубликованной в конце 1911 г., он охарактеризовал социально-политический строй, сложившийся после революции, и осветил соотношение «старых и новых» моментов развития. Он указал на роль столыпинских реформ в эволюции монархии и подчеркнул важность связи государственной бюрократии с торгово-промышленной буржуазией: «…отрицать буржуазный характер современной аграрной политики, отрицать вообще “шаг по пути превращения в буржуазную монархию” могут только люди, совершенно не вдумывающиеся в то новое, что принесено первым десятилетием XX века, совершенно не понимающие взаимозависимости экономических и политических отношений в России и значения III Думы… “Почерпая силы” от поддержки верхов буржуазии, бюрократия рекрутируется не из них, а из старого, совсем старого… поместного и служилого дворянства».[364]364
  Там же. Т. 21. С. 57–58.


[Закрыть]

Ленин подчеркивал и особенности буржуазной деятельности царской бюрократии, которая придавала этой деятельности исключительно крепостнический характер: «Ибо, если есть разница между буржуазностью прусского юнкера и американского фермера (хотя оба они, несомненно, буржуа), то не менее очевидна и не менее велика разница между буржуазностью прусского юнкера и “буржуазностью” Маркова и Пуришкевича. По сравнению с этими последними прусский юнкер прямо-таки “европеец”!»[365]365
  Там же. С. 58.


[Закрыть]

Взвешенные взгляды Ленина на эволюцию российской монархии могут вызвать удивление прежде всего у тех, кто склонен придавать второстепенное значение историческим аргументам, историческому обоснованию политических работ Ленина и, тем самым, сознательно или несознательно не учитывает связи между ленинскими политическими оценками и историкотеоретическими высказываниями. Между тем Ленин еще в 1902 г. отмечал, что за своеобразным развитием самодержавия как «до некоторой степени самостоятельно организованной политической силы» стоят особые интересы «могущественных чиновников», и как тогда, так и позже указывал на многовековые корни этого явления, к которым, наряду с восточным деспотизмом, принадлежали в начале XX в. и определенные черты новейшей европейской цивилизации. Размышляя о развитии российского капитализма, Ленин, наряду с многоукладностью, то есть сосуществованием различных общественно-производственных форм, писал о «восточной», торгово-ростовщической эксплуатации, о значительной роли «черносотенно-октябристского» капитализма.[366]366
  Соответствующие взгляды Ленина см.: Ленин В. И. ПСС. Т. 6. С. 352–353,401,403–404. Т. 48. С. 12–13.


[Закрыть] В «смешанном развитии» видел Ленин и своеобразие аграрных отношений, для которых было характерно, с одной стороны, появление элементов «американского пути», а с другой стороны, даже после реформ Столыпина, сохранение «азиатских», «турецких» черт. В целом Ленин считал современный русский капитализм «средневековой» «военно-бюрократической» формой империализма, включающей в себя основное противоречие между «прогрессивным промышленным и финансовым капитализмом», с одной стороны, и «самой дикой» деревней – с другой.[367]367
  Там же. Т. 23. С. 274–276. Т. 47. С. 226–227. Т. 26. С. 250–252. Т. 27. С. 86, 204 и далее, 255 и далее.


[Закрыть]

В этот период времени Ленин подверг критике и исторические воззрения одного из меньшевистских течений, т. н. ликвидаторства (выступавшего за ликвидацию нелегальных партийных структур и создание легальной партии). Несколько упрощая, можно сказать, что ликвидаторы были «заинтересованы» в преувеличении «европейских» черт российского развития, поскольку рассчитывали на то, что западная схема развития «с опозданием» повторится и в России. (Сегодня мы сказали бы, что речь шла о появлении в российской социал-демократии более или менее продуманной «модернизационной парадигмы»). Ведущий идеолог меньшевиков Г. В. Плеханов, отвергая «ликвидаторство» и вступив в борьбу против либерального понимания истории, тем не менее, в основном заимствовал историческую концепцию русского государственного развития П. Н. Милюкова. Плеханов был вынужден приспосабливать свою историческую аргументацию к убеждению меньшевиков, что российский капитализм способен следовать «европейскому образцу», однако этому противоречили утверждения Плеханова о присутствии в России азиатского способа производства, которые означали, что Плеханов, именно в отличие от Ленина, сильно преувеличил роль «некапиталистических» форм в развитии России.[368]368
  Г. В. Плеханов изложил свои историко-философские взгляды, касающиеся «колебаний» России между западным и азиатским путями развития, в знаменитом «Введении»: см.: Плеханов Г. В. Сочинения в 24-х томах. Т. XX. М., 1925. С. 11–12 и далее.


[Закрыть] Уже во время дискуссии о первой программе партии (1902 г.) Ленин указал на это вопиющее противоречие, содержавшееся и в плехановском проекте программы: «Плеханов говорил о капитализме вообще» и затемнил вопрос о «специально-русском капитализме», а между тем программа партии «должна дать свод и руководство для агитации против русского капитализма», необходимо выступить «с прямым объявлением войны именно русскому капитализму», соединив таким образом теорию с практикой.[369]369
  Об этом см. исследование одного из выдающихся представителей первого поколения партийных историков 20-х гг.: Бубнов А. Развитие роли Ленина в истории русского марксизма // Бубнов А. Основные вопросы истории РКП. Сборник статей. ГИЗ. М., 1925. С. 113–133.


[Закрыть] Как мы видели, ранние методологические и теоретические разногласия между Плехановым и Лениным отражались в оценке проблемы азиатского способа производства. Плеханов и позже не отказался от своей ранней концепции борьбы «азиатского» и «европейского» в российской истории, в этой схеме он рассматривал и события февраля и октября 1917 г. Такая интерпретация имеет приверженцев и сегодня. В отличие от Ленина или Троцкого, Плеханов исходил не из своеобразной комбинации, совмещения двух тенденций развития, а жестко противопоставлял исторические категории, абсолютизируя их в их чистых формах. Собственно говоря, именно от Плеханова исходит та снова «вошедшая в моду» после распада СССР мысль, что февральская революция укладывалась в процесс политической «европеизации» России, в то время как октябрьская, наоборот, привела к восстановлению «российского своеобразия», «восточных», «азиатских» черт развития. [370]370
  См.: Krausz Т. Pártviták és történettudomány. Р. 76–77.
  В советский период сравнительный анализ ленинской и плехановской концепции революции осуществил С. В. Тютюкин, естественно, рассматривавший события глазами Ленина, но, как правило, сохранявший объективность. См.: Тютюкин С.В. Первая русская революция и Г.В. Плеханов. М., 1981.


[Закрыть]

На основании своих ранних занятий историей Ленин понял, что не следует недооценивать противоречивые интересы и политические противоречия внутри господствующих классов и группировок, поскольку, как показали события 1905 г. (и с еще большей очевидностью – 1917 г.), отчасти именно этими противоречиями был вымощен путь к революции. Ленин выделял внутри «помещичьего лагеря» два течения, которые позже были определены в исторической науке как «бонапартистское» и «легитимистское».[371]371
  Начиная с 60-х гг. в российской исторической науке идет продолжающаяся и ныне дискуссия по этой тематике, см., например, многолетнюю полемику между В. С. Дякиным и А. Я. Аврехом: Дякин В. С. Был ли шанс у Столыпина? (СПб., 2002) (Книга вышла уже после смерти автора). Особенно см. статью «Проект ответа В. С. Дякина на критические замечания А. Я. Авреха». С. 352–357, а также: Аврех А. Я. Царизм накануне свержения. М., 1991.


[Закрыть] «Бонапартистское течение» учло некоторые результаты революции, в том числе реформы Столыпина, а также склонялось к уступкам консервативной буржуазии и развивающемуся капитализму. Для помещичьего «легитимизма» была характерна приверженность старой монархии и защита самодержавия даже от самой монархии, как это выражалось в деятельности черносотенца Пуришкевича или Маркова. Ленин не считал направленным против существующего строя присоединение либералов к «либеральной» экономической политике Столыпина, то есть к попытке дальнейшего распространения капитализма в деревне. Ссылаясь на опыт, извлеченный Марксом и Энгельсом из истории французского бонапартизма, он высказал мнение, что защита собственнических классов от пролетариата не сходит с повестки дня и тогда, когда буржуазия оказывает давление на дворянство. Абсолютная монархия перерастает в буржуазную монархию, что является последней стадией буржуазной революции. Для защиты своих экономических интересов буржуазия отказывается от значительной части политической власти в пользу крупнопоместной аристократии, царской бюрократии и т. д. В конце 1911 – начале 1912 г. Ленин писал в журнале «Просвещение», что либералы охотнее поделятся властью с черносотенцами, чем пойдут на сотрудничество с демократическими силами. «Буржуазия Вехов, Струве и Милюкова» выберет Пуришкевича в противовес массовым демократическим движениям: «Задача либерала – “попугать” Пуришкевича так, чтобы он “потеснился”, побольше места уступил либерализму, но так, чтобы отнюдь не могли при этом вовсе устранить с лица земли все экономические и политические основы пуришкевичевщины».[372]372
  Ленин В. И. ПСС. Т. 21. С. 81.


[Закрыть]

Суть бисмарковско-столыпинского бонапартизма состояла не просто в лавировании между буржуазией и помещиками, а в том, что монархия принимает буржуазные черты, приспосабливается к требованиям капиталистического развития. [373]373
  Современная историческая наука предоставляет особенно много данных, свидетельствующих о такой «буржуазной перестройке», происходившей и в сфере общества и культуры. См.: Миронов Б. Н. Социальная история России. Т. 2. Правда, Б. Н. Миронов способен на такие восторженные утверждения о царской монархии, от которых не только у Ленина, но и у любого эсера или меньшевика волосы на голове встали бы дыбом, например: «В течение XVIII – начала XX в. российское самодержавие являлось лидером модернизации, проводником экономического, культурного и социального прогресса в стране» (с. 227). В другом месте автор не в шутку пишет о «правовом государстве» в России после 1906 г., о «конституционной монархии», в которой у Думы не было законодательных прав, причем «эталоном» всякого прогресса считаются страны центра. К счастью, в книге можно найти множество ценных данных, которые опровергают ее идеологию, то есть утопию и, к сожалению, неприкрытую апологию «хорошего самодержавия».


[Закрыть] В то же время Ленин ясно видел, что российское самодержавие, царизм, который, в отличие от бисмарковского режима, «оставался бессильным на почве мировой конкуренции современных капиталистических государств и был оттесняем все более на задний план в Европе», вступил в союз с самыми реакционными политическими силами и «в союзе с черносотенным дворянством и крепнущей промышленной буржуазией пытается ныне удовлетворить свои хищнические интересы путем грубо-“националистической” политики, направленной против окраин, против всех угнетенных национальностей… в частности и путем колониальных захватов, направленных против ведущих революционную борьбу за свободу народов Азии (Персия, Китай)».[374]374
  Ленин В. И. ПСС. Т. 21. С. 136.


[Закрыть]

Таким образом, осуществленный Лениным анализ российского капитализма сочетался с изучением структуры мировой системы капитализма и определением места российского капитализма в этой системе (к этому вопросу нам еще придется вернуться позже). В конечном итоге этот анализ очертил интеллектуальные рамки политической деятельности Ленина и по существу обусловил другие аспекты его теоретической деятельности.

Глава 3 Организация и революция

«…“стихийный элемент” представляет из себя, в сущности, не что иное, как зачаточную    форму сознательности. И примитивные бунты выражали уже собой некоторое пробуждение сознательности: рабочие теряли исконную веру в незыблемость давящих их порядков…

…социал-демократического сознания у рабочих и не могло быть. Оно могло быть привнесено только извне. История всех стран свидетельствует, что исключительно своими собственными силами рабочий класс в состоянии выработать лишь сознание тред-юнионистское, т. е. убеждение в необходимости объединяться в союзы, вести борьбу с хозяевами… Учение же социализма выросло из тех философских, исторических, экономических теорий, которые разрабатывались образованными представителями имущих классов, интеллигенцией».

В. И. Ленин «Что делать?»

3.1. Большевизм ленина: политика и теория[375]375
  Международная литература по «организационному вопросу», прежде всего работы, написанные сочувствующими марксизму авторами, хорошо показывают, что дискуссии XX века продолжаются и в начале XXI века, в радикально изменившихся условиях. Об этом см.:
  Blackledge Р. Learning from defeat: reform, revolution and the problem of organisation in the first New Left. In: Contemporary Politics, Vol. 10. No. 1. March 2004. P. 21–36; Blackledge P. ’Anti-Leninist’ anti-capitalism: a critique. In: Contemporary Politics, Vol. 11. No. 2–3, June-Sept. 2005. P. 99–116. См. еще: Harding N. Leninism. Basingstoke, Macmillan, 1996, Harman Ch. Party and Class. Ed. T. Cliff, London, Pluto Press; Lenin and the Revolutionary Party, with an introduction by Ernest Mandel (Atlantic Highlands, NJ: Humanities Press, 1990; expanded paperback edition 1993); Cliff T. Building the Party. Lenin 1893–1914. Bookmarks, London, Chicago and Melbourne, 1986.


[Закрыть]

Теоретические и научные интересы Ленина всегда имели подчеркнуто практическую цель. В этом смысле настоящая глава относится к «контексту» вышеописанного ленинского анализа капитализма. Ленин унаследовал от Маркса проблему «свержения капитализма революционным путем». Как мы уже видели в биографической главе, Ленина уже с начала 1890-х гг. волновал вопрос, каким образом, какими средствами и с помощью каких организационных форм может быть свергнут капиталистический строй. Таким образом, в настоящей главе речь пойдет о взглядах Ленина на «захват власти», «организацию масс», на партию. То, что эта проблема сильно волновала Ленина, и то, как он «связал» теоретический анализ с практическими организационными инициативами, выясняется из простого факта: обобщение первого опыта организации рабочего класса и революционного движения в целом частично произошло тогда, когда Ленин был отправлен в ссылку.

3.1.1. «Что делать?» Партия и классовое самосознание

Через шесть месяцев после того, как 29 января (10 февраля) 1900 г. окончился срок ссылки, Ленин выехал за границу. В июле в Швейцарии он наконец встретился с «отцом» русского марксизма Г. В. Плехановым и своими будущими соредакторами Потресовым, Аксельродом и тоже освободившимся из ссылки Мартовым, вместе с которыми Ленин в 1900 г. начал издание знаменитой «Искры».[376]376
  Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. Т. 1. С. 241, 259–261. Деятельность Ленина в «Искре» проанализирована во многих работах, одна из таких типичных работ была опубликована еще в 1970-е гг.: Максимова В. А. Ленинская «Искра» и литература. «Наука». М., 1975.


[Закрыть] Как представители русского марксизма, все они рассматривали это газету в качестве интеллектуального источника и организационного центра революционной и, конечно, в соответствии с существующими условиями, нелегальной социал-демократической партии.[377]377
  О роли «ленинской “Искры”» в становлении социал-демократических рабочих организаций см.: Середа А. И. Ленинская «Искра» и становление местных организаций РСДРП. «Мысль». М., 1983.


[Закрыть] В принципе партия была создана еще в 1898 г. на I съезде в Минске, однако, как известно, реальное создание партии произошло в 1903 г. на II съезде в Брюсселе и Лондоне, где были приняты программа и устав партии.[378]378
  См. документы съезда: Второй съезд РСДРП. Июль-август 1903 года. Протоколы. М., 1959.


[Закрыть]

В. И. Ульянов в середине 1890-х гг. понял, что «интеллектуальные» кружочки и революционные группки, то есть организации, работающие «кустарными» методами, подобно ручью в пустыне, обречены на иссыхание, растворение в условиях складывающегося капиталистического строя, станут добычей охранки и не являются серьезным противовесом существующему режиму. В то же время Ульянов и его соратники хорошо ощущали социальные последствия стремительного распространения капитализма, прежде всего бурное развитие рабочего движения. Различные революционные кружки и группировки уже в 1895 г. приступили к созданию социал-демократической организации, и в декабре это стремление воплотилось в нелегальной организации «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». В ходе ее создания молодые марксисты осторожно относились к старым идейным традициям революционного народничества, воздерживались от всякой непосредственной идейной полемики, а народовольцы отказались от пропаганды террора и своих взглядов на экономическое развитие России.[379]379
  Об этом см.: Логинов В. Владимир Ленин. С. 230–239.


[Закрыть] Еще до трехлетней ссылки, в которую В. Ульянов был отправлен именно за участие в основании «Союза», его деятельность по расширению петербургского рабочего движения заслужила высокую оценку Плеханова и Аксельрода. Из ответа Ленина выясняется, что он уже тогда ясно знал и понимал, что утверждение социал-демократии в России зависит от того, сумеет ли марксистская интеллигенция вступить в тесную связь с разворачивающимся спонтанным рабочим движением, представители которого и сами искали связи с молодыми революционными интеллигентами.[380]380
  Там же. С. 235.


[Закрыть] Как мы уже видели, в ссылке Ленин изучал экономическую      историю России. После ссылки, создавая «Искру» и став ее редактором и автором, он в первую очередь выступал как деятель рабочего движения, «организатор партии».

Поселившись за границей, он практически немедленно приступил к изложению тех причин и процессов, которые должны были «неизбежно» привести к созданию всероссийской организации, основанной на принципах централизации и конспирации, к основанию настоящей социал-демократической партии в условиях господства самодержавия в России. В знаменитой полемической книге «Что делать?» Ленин выступил прежде всего против «русских бернштейнианцев», сплотившихся вокруг журнала «Рабочее дело» (органа «Союза русских социал-демократов за границей»), а конкретно – против течения «экономизма». Эта книга была опубликована в 1902 г. в Штутгарте в издательстве Дитца.

У современного читателя эта книга, в течение многих десятилетий считавшаяся одним из важнейших документов коммунистической партии, несомненно, вызывает сильное разочарование, причем не только из-за необыкновенно подробного и скучного описания газетной полемики и архаичной манеры изложения, но из-за того, что в ней нет «политологически» разработанной, систематизированной общей «теории партии». Эта книга «всего лишь» заложила идеологические и теоретические основы тогда еще не существовавшей социал-демократической партии.[381]381
  Говоря словами И. Бустело, в этой книге нет никаких «секретов», которые в течение десятилетий искали в ней революционеры и ученые.
  Bustelo J. Kritikai megjegyzések a “demokratikus centralizmus” fogalmához. In: Eszmélet, № 70 (2006 nyar). P. 110–125.


[Закрыть] Конечно, она вызвала споры в узком кругу марксистов того времени, ведь уже ее название одновременно указ как на продолжение традиций народничества (Н. Г. Чернышевский «Что делать?»), так и на разрыв с ними.[382]382
  См.: Сервис P. Ленин. C. 159–161.


[Закрыть] Редакторы «Искры» по существу согласились с основными     положениями книги, в которых описывались рамки функционирования и организационная структура партии. Ленин, конечно, не виноват в том, что в сталинскую эпоху это произведение было оторвано от его первоначального содержания и идеологически «канонизировано», а практически фальсифицировано в интересах «утверждения ведущей роли партии» и «укрепления партийной дисциплины». Споры об этой книге продолжаются и ныне, поскольку всякая практическая и теоретическая деятельность в рабочем движении обязательно обращается к ней как к важной части «традиции». Один из наиболее компетентных исследователей этой проблематики Ларе Лих раскрыл важнейшие причины этой актуальности.[383]383
  См. его объемистую работу:
  Lih L. Lenin Rediscovered.


[Закрыть] В его интерпретации Ленин предстает как современный миссионер, религиозный проповедник, провозглашающий «Великое воскресение», «Прозрение», верящий в силу слова и способный, сломив любые границы, внушить свою веру, «обратить» в нее всех рабочих. Авторы, утверждающие, что этот «современный миссионер» был всего лишь обуянным «манией власти» интеллигентом, не опираются на конкретный исторический анализ и, в отличие от Лиха, не помещают деятельность Ленина в соответствующий исторический контекст. В свою очередь, Лих показывает те исторические предпосылки, обусловившие усиление сознательного рабочего класса (как класса-для-себя), который, как это понял Ленин, в силу своей активности мог претендовать на «гегемонию» среди всех наемных рабочих.[384]384
  Lih L. Lenin and the Great Awakening. In: Lenin Reloaded. P. 283–296.


[Закрыть] Однако эта аналогия должна включать в себя и тот факт, что этот современный «проповедник» использовал все новейшие научные достижения и был знаком со всем арсеналом новейших организационных средств: в личности Ленина объединились качества миссионера, проповедника, ученого, самостоятельного организатора, солдата-добровольца, партизана и бунтаря.

Главная идея Ленина, сформулированная в книге «Что делать?», была совершенно конкретна и исторична. Это была идея создания способной руководить революционным восстанием, основанной на принципе полной добровольности нелегальной партии, которая могла быть только партией «профессиональных революционеров», знакомых с правилами конспирации, историей и «логикой», а также средствами политической и вооруженной борьбы. Социализм может быть лишь конечной целью партии как организации (отмечаю это во избежание недоразумений), а ее непосредственной политической и экономической целью должно стать достижение подготовляющего социализм исторического этапа, пользуясь терминологией Маркса, «диктатуры пролетариата» или переходного периода, к проблеме которого мы еще вернемся. В своих представлениях и политической деятельности Ленин отводил партии роль закваски и руководителя уже существующего движения, воплощающего революционное течение и придающего форму русскому революционному рабочему движению.

Как мы уже подчеркивали, книга «Что делать?» рождалась в ходе борьбы с экономистами, которые (прежде всего, Е. Д. Кускова и С. Н. Прокопович) в документе, получившем известность под названием «Credo»[385]385
  Первоначально «Credo» было опубликовано без ведома его авторов в 1898 г. в «Протесте российских социал-демократов», отражавшем взгляды Киевского комитета РСДРП. Ленин быстро и очень резко отреагировал на «Credo» в статье «По поводу “Profession de foi”». Он особенно протестовал против отрыва экономической борьбы рабочего класса от борьбы политической. Сославшись на соответствующие положения «Коммунистического манифеста», Ленин показал, что «Credo» представляет собой отказ от основных принципов марксизма, переход от Маркса к Бернштейну. Ленин В. И. ПСС. Т. 4. С. 310–321.


[Закрыть], подчеркивали роль экономической борьбы рабочего класса и выступили против необходимости повседневной политической борьбы, «импортировав» тем самым в Россию «бернштейнианский ревизионизм», «экономизм».

При этом основная постановка проблемы практически «сама собой» привела к вопросу о революционности рабочего класса: с 1902 г. важнейшей целью Ленина – как мы видели, не без определенных предпосылок – было определение «роли социал-демократии по отношению к стихийному массовому движению».[386]386
  Там же. Т. 6. С. 5.


[Закрыть] Иначе говоря: каким образом рабочие массы смогут достигнуть «зрелости», которая сделает их способными свергнуть царское самодержавие? Ленин реагировал прежде всего на положения вульгарных экономистов, противопоставлявших экономическую борьбу рабочего класса политическим требованиям. Ссылаясь на спонтанность, на «саморазвитие» рабочих, они подчеркивали их профсоюзную борьбу, видели у них только «тред-юнионистское сознание». Защищая свои взгляды, русские экономисты, как и ранее Струве, ссылались на новое течение в немецкой социал-демократии, на идеи Эдуарда Бернштейна. Ленин, для которого социал-демократия была партией социальной революции, видел суть бернштейнианства именно в том, что «социал-демократия должна из партии социальной революции превратиться в демократическую партию социальных реформ». Именно в подтверждение этой идеи Бернштейн отрицал «возможность научно обосновать социализм» и тем самым снимал с повестки дня и ведущую к нему «социалистическую революцию». Как известно, этот тезис Бернштейна до сих пор является основополагающим для современной социал-демократии.

В «Что делать?» появилась важная мысль о том, что за столкновением «революционной» и «реформистской» партий стоит различное отношение к государству и революции, к буржуазии и капитализму. В «государственном социализме» Бернштейна (или, например, Фольмара) возможность парламентского правления социал-демократии отождествлялась с «конечной целью» и, собственно говоря, ставилась на место цели достижения социализма, осуществления социалистической революции, что противоречило взглядам Маркса, который ранее и сам критиковал фольмарову концепцию государственного социализма.[387]387
  Об этом см.:
  Szabó A. Gy. Marx és az államszocializmus. In: Eszmélet, № 4 (1990. màrcius). P. 103–114.


[Закрыть] Русские экономисты также пытались исключить революционный    переход к социализму. Таким образом, в глубине политического конфликта таился тот факт, что Бернштейном «отрицалась принципиальная противоположность либерализма и социализма; отрицалась теория классовой борьбы».[388]388
  Ленин В. И. ПСС. Т. 6. С. 6–8. Предысторию этих воззрений Ленина и его раннюю дискуссию с либералами, состоявшуюся во второй половине 1890-х гг., с большим знанием вопроса реконструировал В. Логинов: Логинов В. Владимир Ленин. С. 331–355.


[Закрыть] В центре ленинских тезисов, касающихся «партийного строительства», стоял вопрос о том, каким образом рабочий класс может прийти к революционному классовому сознанию. По его мнению, в буржуазном обществе рабочий класс не только в общем, но и конкретно находится в подчиненном положении, поскольку все предрассудки, связанные с капиталистической системой, «проникают» в самые глубинные слои его сознания, вследствие чего он не может самостоятельно освободиться от этих предрассудков. В первые годы своей западноевропейской эмиграции Ленин мог лично убедиться в том, что сам капиталистический режим (с помощью прессы и т. д.) привносит извне в сознание рабочих взгляды, культурные образцы и обычаи, обеспечивающие сохранение капитализма (таким образом, этот тезис был не просто заимствован Лениным у Каутского). Этот повседневный опыт помог Ленину сделать вывод, что «без революционной теории не может быть и революционного движения». Под этим нужно понимать и теоретическое обоснование повседневной революционной агитации и пропаганды с учетом национального, местного своеобразия. Ленин совершенно ясно понимал, что «национальные задачи русской социал-демократии таковы, каких не было еще ни перед одной социалистической партией в мире».[389]389
  «Во-вторых, социал-демократическое движение международно, по самому своему существу. Это означает не только то, что мы должны бороться с национальным шовинизмом. Это означает также, что начинающееся в молодой стране движение может быть успешно лишь при условии претворения им опыта других стран. А для такого претворения недостаточно… простого переписывания последних революций. Для этого необходимо умение критически относиться к этому опыту и самостоятельно проверять его». Ленин В. И. ПСС. Т. 6. С. 24–25.


[Закрыть]

В отношении соединения «стихийности масс» и «социал-демократической сознательности» Ленин и (тогда еще) большевистский философ Богданов осознали особую важность более или менее протяженных периодов подготовки к революции, когда рабочий класс «приобретает способность» возглавить будущую революцию. Легко поддерживать революционную теорию в революционный период, однако нельзя стихийно «изучить» «логику» политической борьбы и природу участвующих в ней сил. В результате своих рассуждений Ленин пришел к выводу, что при буржуазном строе, как правило, «у рабочих и не может быть социал-демократического сознания» (конечно, под социал-демократией всегда нужно понимать марксистскую социал-демократию). Позже, в 1907 г., под влиянием опыта революции он отказался от этого тезиса, более того, признал, что в новой ситуации в партию, наряду с «профессиональными революционерами», могут вступать и массы пролетариев.

О том, что ленинско-искровская концепция РСДРП была «придумана» именно для рабочего движения, однозначно свидетельствует замечание Ленина в брошюре «Шаг вперед, два шага назад», опровергавшее обвинение в том, что он отождествляет социал-демократию с заговорщической организацией. Приведя цитаты из своих прежних работ, Ленин писал: «Из этой справки видно, как некстати напоминал мне тов. Мартов, что организацию революционеров должны облекать широкие рабочие организации. Я указывал на это еще в “Что делать?”, а в “Письме к товарищу” развивал эту идею конкретнее… Каждый завод должен быть нашей крепостью…».[390]390
  Там же. Т. 8. С. 250.


[Закрыть] Ленин наметил целую цепь легальных и нелегальных организаций, которые должны сплачивать рабочих вокруг социал-демократии. «Заговор», естественно, являлся не фундаментальным принципом партии, а лишь специальным методом действий в определенных условиях.[391]391
  Там же. Т. 7. С. 15–19.


[Закрыть] Таким образом, деятельность легальных организаций открывала новые возможности. Конечно, важнейшим замыслом Ленина было создание целой сети организаций, которая способствовала бы установлению связей между различными группами угнетенного общества в стране, где не существовало даже элементов гражданского общества.[392]392
  Дж. Каффенцис называет это «коммуникативной революционной теорией» Ленина и утверждает, что ее важность в наши дни так же велика, как и в 1902 г.: активисты, организующие демонстрацию с помощью Интернета, хотя и не считают себя «ленинистами», но, тем не менее, пользуются той же коммуникационной моделью революционной организации, которую первоначально имел в виду Ленин. См.:
  Blackledge Р. Az «antileninista» kapitalizmusellenesség birálata. In: Eszmélet, № 69 (2006). P. 155.


[Закрыть] Другой вопрос, что в западной литературе даже авторы взвешенных работ в течение многих десятилетий выводили из «Что делать?» всю ленинскую концепцию социализма и организации общества.[393]393
  См., например: «От ленинских мечтаний 1902 г., связанных с рабочим движением, к послереволюционному обществу, которое ведет к социализму и коммунизму однопартийное движение, ведет прямая линия преемственности».
  Tucker R. Lenin’s Bolshevism as a Culture in the Making. In: Bolshevik Culture. Experiment and Order in the Russian Revolution. Bloomington, Indiana University Press, 1985. P. 37.


[Закрыть]

Несомненно, что Ленин до конца жизни сохранил свои взгляды на важность просвещения и воспитания, хотя никогда не отрицал, что «самовоспитательное» влияние повседневной борьбы играет по крайней мере такую же роль, как и «обучение». Это «теоретическое сознание» или, как позже сформулировал Лукач в «Истории и классовом сознании», «вмененное сознание» в «Что делать?» представлено не стерильным пролетариатом (как у Лукача), а «историческим опытом всех стран». Поскольку это сознание могло быть привнесено только извне («рабочий класс собственными силами может развить исключительно тред-юнионистское сознание»), неудивительно, что Ленин придавал огромное значение революционной интеллигенции; однако это в большей степени свидетельствует не о влиянии народничества, а о специфичности положения в России, о своеобразных противоречиях спонтанного революционизирования рабочего класса и его культурной отсталости. То, что Лукач в 1922 г. считал преимуществом, у Ленина выступало как проблема. Ленин очень точно чувствовал, что «в России теоретическое учение социал-демократии возникло совершенно независимо от стихийного роста рабочего движения, возникло как естественный и неизбежный результат развития мысли у революционно-социалистической интеллигенции».[394]394
  Ленин В. И. ПСС. Т. 6. С. 31.


[Закрыть] Это еще раз подтверждает, что в «строительстве» партии Ленин исходил из конкретного опыта российского рабочего движения, непосредственным результатом этого конкретного опыта, конкретной ситуации стали требования централизации и конспирации. Как мы уже видели в предыдущей главе, выступая за отказ от сектантских настроений и участие в политике широких масс, Ленин понимал и «негативные последствия» этой ситуации, ее «восточные черты».[395]395
  Антонио Грамши первым оценил по достоинству тот факт, что Ленин, в противовес Троцкому, очень глубоко осознал отличие развития России от развития Западной Европы. См.:
  Gramsci A. Filozófiai frások. Kossuth Kiadó. Budapest, 1970. P. 321–322.


[Закрыть] К вопросу о взаимоотношениях между «профессиональными революционерами и чисто рабочим движением» он подходил с точки зрения организации массовых стачек как точки «встречи» партии и рабочего движения и одного из важнейших достижений рабочего движения. Массовая стачка не была для него «тайной» акцией, хотя, по его мнению, для «технической» подготовки выступления многотысячной массы людей необходимо ограниченное число «профессиональных» организаторов, а борьбу против «политической полиции» «должны организовать “по всем правилам искусства” люди, профессионально занятые революционной деятельностью». Таким образом, Ленин связал воедино несколько элементов рабочего движения: его широкую профсоюзную базу, профессиональную организованность и конспирацию, а также ясную идеологическо-политическую позицию под знаком нового революционного учения, марксизма.[396]396
  Ленин В. И. ПСС. Т. 6. С. 110–112.


[Закрыть]

Имея в виду необходимость «профессиональной подготовки», Ленин еще в 1901 г. подверг политической и идеологической критике два старых революционных течения, народничество и анархизм, не сумевшие дать ответы на новые вызовы со стороны современного буржуазного общества. Как уже говорилось, его главное возражение заключалось в том, что народники не понимают характерных черт российского капитализма и поэтому пытаются изменить существующий строй посредством отживших, романтических акций (терроризма, насильственных действий революционного меньшинства и т. д.), что, по мнению Ленина, не могло привести ни к каким положительным результатам. Что же касается «отрицавшего политику» анархизма, то ему недоставало «понимания развития общества, ведущего к социализму», «причин эксплуатации», «классовой борьбы как творческой силы осуществления социализма». На основании исторического опыта Ленин считал, что эти, как сказали бы в наши дни, «досовременные» течения не принесли никаких серьезных результатов в деле организации трудящихся. Он назвал ошибкой анархистов «нелепое отрицание политики в буржуазном обществе», которое приводит к «подчинению рабочего класса буржуазной политике под видом отрицания политики».[397]397
  Ленин В. И. Анархизм и социализм // Там же. Т. 5. С. 377–378. (Впервые напечатано в 1936 г., видимо, не без влияния испанских событий.)


[Закрыть]

На вопрос «что общего между экономизмом и терроризмом?» Ленин отвечал, что оба они означают «преклонение перед стихийностью». По его мнению, того, кто равнодушен даже к русскому произволу, не возбудит и «единоборство правительства с горсткой террористов».[398]398
  Там же. Т. 6. С. 75, 77.


[Закрыть] В «Что делать?» он подробно разбирает «структуру функционирования классового сознания». В его понимании участие рабочего класса в повседневной политике прежде всего зависит от понимания эволюции соотношения классовых сил, без чего пролетариат всегда будет оставаться лишь орудием капитала.[399]399
  «Сознание рабочих масс не может быть истинно классовым сознанием, если рабочие на конкретных и притом непременно злободневных (актуальных) политических фактах и событиях не научатся наблюдать каждый из других общественных классов во всех проявлениях умственной, нравственной и политической жизни…». «Чтобы стать социал-демократом, рабочий должен ясно представлять себе экономическую природу и социально-политический облик помещика и попа, сановника и крестьянина, студента и босяка, знать их сильные и слабые стороны, уметь разбираться в тех ходячих фразах и всевозможных софизмах, которыми прикрывает каждый класс и каждый слой свои эгоистические поползновения и свое настоящее “нутро”, уметь разбираться в том, какие учреждения и законы отражают и как именно отражают те или другие интересы». Там же. С. 69, 70.


[Закрыть] Несомненно, Ленин преувеличил роль «понимания» теоретической и научной истины в истории и политике, уделив меньше внимания изучению сложной цепи различных интересов. Причиной этого было, кроме всего прочего, и его мнение, что «погружение в частности» может стать препятствием революционной организационной деятельности, «смертью действия». Взгляды Ленина на революционную организацию отражали и его убеждение в том, что истиной должно овладеть прежде всего «революционное ядро», в то время как рабочие озабочены не теоретическими проблемами, их побуждают к революционным действиям тяготы повседневной жизни. Как мы увидим, Ленин и позже сохранил свое резко критическое отношение к анархистскому движению, причем не из-за организационной конкуренции (хотя и это не исключено!), а по принципиальным, тактическим и теоретическим, соображениям.

Таким образом, в «Что делать?» Ленин писал о подпольной революционной организации, объединяющей «людей, которых профессия состоит из революционной деятельности (поэтому я и говорю об организации революционеров, имея в виду революционеров-социал-демократов)». Конечно, в этом нет ничего удивительного, поскольку в данном случае речь поминутно шла о жизни людей. При самодержавном строе успеха могли добиться только специалисты (да и те нечасто). Партия, революционная организация, если она приступала к действиям с надеждой на успех, должна была быть не только «возможно более конспиративной», но в определенном смысле «альтернативой» тайной полиции.[400]400
  Там же. С. 111–113.


[Закрыть] Профессионализм, от которого зависела жизнь рабочих и профессиональных революционеров, естественно, не допускал наивности и благодушного дилетантизма.[401]401
  Как писал Ленин, защищавший «профессионализм»: «демагогом можно сделаться и в силу одной только политической наивности», «демагоги худшие враги рабочего класса», «предоставьте педагогию педагогам, а не политикам и не организаторам», «рабочий-революционер для полной подготовки к своему делу тоже должен становиться профессиональным революционером». Там же. С. 123, 131, 132.


[Закрыть] Именно имея в виду «профессионализм», Ленин писал, что «по своей форме такая крепкая революционная организация в самодержавной стране может быть названа и “заговорщической” организацией».[402]402
  Там же. С. 136.


[Закрыть] Такую организацию он рассматривал важнейшим орудием революционного восстания против царизма; она должна «подготовить» революционную перестройку и разработать стратегию «перехода» от повседневной экономической и политической борьбы к конечной цели революции. В этом смысле Ленин писал об «отрицании немедленного призыва к штурму» и о партии как важнейшем организационном средстве в руках рабочего класса для осуществления такого «перехода».[403]403
  Там же. С. 173.


[Закрыть]