Текст книги "Ленин. Социально-теоретическая реконструкция"

Автор книги: Тамаш Краус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)

6.3.3. Уроки процесса над эсерами

Сообщение о будущем процессе над эсерами было обнародовано в конце февраля 1922 г., почти одновременно с вынесением решения о наступлении на церковь. Сам процесс проходил с 8 июня по 7 августа 1922 г. Он был наиболее типичным элементом ликвидации антикоммунистической политической оппозиции, частью завершения гражданской войны, актом показа обществу прошлых и настоящих «преступлений» подсудимых с целью убедить людей в том, что те, кто пошел против советской власти, неминуемо попадают в «лагерь контрреволюции», поэтому с ними нужно расправиться.

Здесь необходимо напомнить о том, что упомянутая выше «политическая деятельность» как источник террора почти с самого начала переплелась с ролью «мелкобуржуазной демократии» в революции и гражданской войне. Значение этого Ленин подчеркнул в знаменитой речи, произнесенной 27 ноября 1918 г. на собрании партийных работников Москвы. Обобщая накопившийся к тому времени опыт гражданской войны, Ленин сказал: «Вы знаете, что по всей России во время чехословацкого выступления, когда оно проходило с наибольшим успехом, в это время по всей России шли кулацкие восстания. Только сближение городского пролетариата с деревней укрепило нашу власть. Пролетариат, при помощи деревенской бедноты, только он выдерживал борьбу против всех врагов. И меньшевики и эсеры в громадном большинстве были на стороне чехословаков, дутовцев и красновцев. Это положение требовало от нас самой ожесточенной борьбы и террористических методов этой войны. Как бы люди с различных точек зрения ни осуждали этого терроризма (а это осуждение мы слышали от всех колеблющихся социал-демократов), для нас ясно, что террор был вызван обостренной гражданской войной. Он был вызван тем, что вся мелкобуржуазная демократия повернула против нас. Они вели с нами войну различными приемами – путем гражданской войны, подкупом, саботажем. Вот такие условия создали необходимость террора. Поэтому раскаиваться в нем, отрекаться от него мы не должны».[867]867
  Ленин В. И. ПСС. Т. 37. С. 214.


[Закрыть]

Опыт, накопленный к 1922 г., не смягчил отношения Ленина к «мелкобуржуазной демократии». Известно, что в ходе процесса руководители эсеров были осуждены по обвинению в «контрреволюционной антисоветской деятельности». Подготовка процесса была предана широкой гласности. На передний план были выдвинуты состоявшиеся раньше эсеровские покушения на представителей советской власти, а также дальнейшая организованная политическая деятельность против власти. Цель этого почти не скрывалась: втиснуть «социалистическую оппозицию» в категорию «антисоветской и контрреволюционной интеллигенции». Причем речь шла не о какой-либо «антиинтеллигентской» установке Ленина, хотя, как мы видели, такая установка была для него в определенной степени характерна и вытекала, с одной стороны, из классовой позиции (интеллигенция располагает интересами, отличными от интересов рабочего класса), а с другой стороны, из политического опыта, показывавшего, что из-за своего «индивидуализма» значительная часть интеллигенции не подчинится «коллективистскому порядку и дисциплине», установленным советской властью. Однако в данном случае, как мы уже подчеркивали, целью Ленина являлось укрепление советских политических институтов, этой цели был подчинен и вопрос об эсерах.

Во всяком случае в ходе процесса сила партии эсеров, некогда самой многочисленной в России, была окончательно подорвана, часть ее членов, как и члены других политических организаций, например Бунда, еще раньше присоединилась к большевикам. Причиной этого можно считать отчасти «всасывающее влияние» власти, а отчасти то, что под влиянием победы в гражданской войне многие искренно перешли на сторону советской власти. Если верить сообщениям ГПУ того времени, процесс над эсерами – несмотря на несогласие внутренней оппозиции и зарубежные протесты – нашел положительный отклик в широких слоях общества. Жажда порядка оказалась сильнее многих важных требований демократии, люди редко задумывались о смысле и значении выбора между однопартийной и многопартийной системой, апатия и разочарование не способствовали распространению в обществе теоретической и правовой чуткости. А те, кто задумался над этим вопросом, находясь на стороне советской власти, поддерживали большевиков как «политических выразителей» этой власти.

Все советские руководители от Луначарского до Ленина высказали свое мнение о справедливости и политическом значении процесса, совершенно не отрицая его политический характер. Больше того, они сами разработали его «концепцию», что было особенно важно, так как на скамью подсудимых были посажены социалисты. При этом мало внимания уделялось правовому обоснованию процесса.

В конечном итоге репрессии против эсеров и меньшевиков также включали в себя намерение власти добиться «добровольного» отъезда руководителей этих партий за границу или их изоляции в отдаленных губерниях страны.[868]868
  Конечно, эти цели ВЧК-ГПУ было хорошо поняты и самими арестованными и протестовавшими меньшевиками, о чем свидетельствует множество документов: Протест ЦК РСДРП во ВЦИК в связи с расширяющейся политикой репрессий против социал-демократов (Москва, 8 декабря 1921 г.); Заявление в президиум ВЦИК группы социал-демократов, заключенных Бутырской тюрьмы (12 декабря 1921 г.) и т. д. // Меньшевики в 1921 1922 гг. РОССПЭН. М., 2002. С. 387–391 и далее.


[Закрыть] Больше того, опубликованные документы «процесса над правыми эсерами» показывают, что Ленин и другие большевистские руководители, ссылаясь на политическое и военное сопротивление эсеров во время гражданской войны, требовали от привлеченных к суду эсеровских политиков признаний и гарантий на будущее. Они ждали от них отказа от военного и политического сопротивления советской власти, однако их постигло разочарование, даже несмотря на то что обвинителями на процессе выступали такие большевистские руководители, как Н. И. Бухарин, А. В. Луначарский или Г. Л. Пятаков, которые теоретически и политически проанализировали политическую деятельность эсеров, организацию ими самарского «альтернативного» правительства, Комитета членов Учредительного собрания, вооруженное сопротивление Красной армии, словом, историческую роль эсеров в гражданской войне. Собственно говоря, подсудимым было предъявлено обвинение в «измене», так как правые эсеры «с оружием в руках выступили против диктатуры пролетариата». Согласно газетным отчетам того времени, Пятаков задал обвиняемым вопрос, каково было бы их поведение, «если бы они были освобождены из-под стражи: будут ли они вести вооруженную борьбу против советской власти? Товарищ Пятаков подчеркивает, что для Трибунала чрезвычайно важно знать это при вынесении приговора».[869]869
  Судебный процесс над социалистами-революционерами (июнь-август 1922 г.). Подготовка. Проведение. Итоги. Сост. С. А. Красильников, К. Н. Морозов, И. В. Чубыкин. РОССПЭН. М., 2002. С. 512.


[Закрыть] Дав смелые ответы, руководители эсеров однозначно заявили о сохранении прежних взглядов, как это сделала, например, и не входившая в руководство Е. А. Иванова-Ира-нова: «Если бы я очутилась на свободе, я поступила бы так, как подсказала бы моя ненависть к вам, которая живет во мне с октября 1917 г.».[870]870
  Там же. С. 513.


[Закрыть]

Быть может, наиболее авторитетный и известный руководитель партии, А. Р. Гоц, в длинной речи, произнесенной в качестве «последнего слова», заявил: «Мы признательны вам за то, что вы дали нам возможность этот ответ высказать полностью, и если эта наша исповедь, которую мы здесь высказали, волею судеб явится нашим завещанием, то мы считаем, все-таки, что мы свой долг выполняем до конца и выполним его до самого последнего конца, так, как подобает его выполнить революционерам. И что бы вы нам сейчас не судили, мы, если вы нас осудите, мы умрем как революционеры мужественно, глядя смерти в глаза. Если нам суждена жизнь, то мы будем жить как социалисты, работая во имя социализма, как мы работали до сих пор и как мы этот социализм понимаем».[871]871
  Там же. С. 778.


[Закрыть]

Хотя под давлением международной социал-демократии смертные приговоры были заменены лишением свободы, Ленин и другие руководители большевиков убедились в том, что политическая оппозиция не примирится с диктатурой большевистской партии. А между тем настоящей ставкой в этом процессе было как раз демонстративное завершение административной ликвидации «антисоветских политических партий».[872]872
  Ленин принял отмену смертных приговоров, но считал неправильным заключение соглашения между представителями трех Интернационалов на условии неприменения смертной казни к эсерам. В конце концов, как уже упоминалось, смертные приговоры были вынесены, но не были исполнены. Между прочим, на процессе присутствовали наблюдатели от западноевропейских социал-демократов. См. статью Ленина «Мы заплатили слишком дорого», опубликованную в «Правде» 11 апреля 1922 г. (Ленин В. И. ПСС. Т. 45. С. 140–144).


[Закрыть]

Ныне уже не вызывает сомнений, что такой пренебрегающий правовыми процедурами способ удаления политической и идеологической оппозиции был не просто «плохим примером» на будущее, но и прокладывал путь применению таких мер, следствием которых стала бесконтрольность всего процесса изоляции политических противников. Ленин и большевистское руководство воздвигли для своих политических противников и, как выяснилось позже, для свободы мысли в целом полицейские преграды, не поставив перед собой конкретно вопроса о возможности ликвидации этих преград. Главным остался вопрос, поднятый еще в октябре 1917 г.: «Удержат ли большевики государственную власть?»

До сих пор мы старались показать сложное отношение Ленина к политическому принуждению, к насилию и террору, следуя логике определенной цепи событий. Однако, по всей видимости, картина будет более полной, если мы рассмотрим эту проблему и ход мысли Ленина на примере процесса, затронувшего иные, более широкие массы. Если мы хотим разобраться в проблеме насилия и террора в русской революции и на заре советской истории, то едва ли не самой пригодной для этого будет тема судьбы российских евреев, которой уделяется не слишком много внимания в новейших обобщающих трудах по истории революции.[873]873
  В уже цитированной репрезентативной работе «Драма русской истории» об истории погромов говорится лишь то, что генерал Деникин, руководитель Добровольческой армии, ответственной за значительную долю массовых убийств, в своих мемуарах упомянул о «погромах еврейского населения» как об одной из причин поражения белых. См.: Драма российской истории. С. 333.


[Закрыть] При рассмотрении «еврейского вопроса» ярче вырисовывается непосредственное столкновение Ленина с террором, насилием, антисемитизмом и расизмом и мотивы его подхода к этим явлениям.

6.4. Ленин и погромы

«А, жидовская морда! – исступленно кричал пан куренной, – к штабелям его, на расстрел! Я тебе покажу, як по темным углам ховаться. Я т-тебе покажу! Что ты робив за штабелем? Шпион!.. Но окровавленный не отвечал яростному пану куренному. Тогда пан куренной забежал спереди, и хлопцы отскочили, чтобы самим увернуться от взлетевшей, блестящей трости. Пан куренной не рассчитал удара и молниеносно опустил шомпол на голову. Что-то в ней крякнуло, черный не ответил уже “ух”…»

Булгаков М. А. Белая гвардия

6.4.1. Так называемый еврейский вопрос: корень проблемы

Среди первых друзей и соратников Ленина, в том числе и в редакции «Искры», было много евреев или революционеров еврейского происхождения, наиболее известными из которых были Мартов и Троцкий, будущие политические ученики Каменев и Зиновьев, партийные борцы-нелегалы Таратута и Розалия Землячка, Свердлов и Урицкий, Литвинов, а также историк Ярославский.[874]874
  Б. Пинкус отметил, что абсолютное большинство революционеров-евреев, присоединившихся к партии большевиков, составляли интеллигенты, пролетарское происхождение имел лишь Лазарь Каганович, который в 1917 г. был еще незначительной фигурой. Все они нашли в централизованной партии интернационалистское сообщество, которое в полной мере приняло их в свои ряды. См.:
  Pinkus В. The Jews of the Soviet Union. The History of a National Minority. Cambridge, Cambridge University Press, 1989. P. 77–79.


[Закрыть] В то же время немало евреев можно найти и среди его противников, вспомним, например, Фанни Каплан, совершившую на него покушение. Хотя в партии большевиков было меньше революционеров-евреев, чем среди меньшевиков, Ленин имел возможность достаточно хорошо изучить способности и привычки еврейских революционных интеллигентов, их образ жизни и мышление.

Хотя Ленин и не вел самостоятельных исследований по «еврейской тематике», из его многочисленных высказываний вырисовываются контуры связной, хотя и подверженной внутренним изменениям и уточнениям теоретической и политической позиции. Как выясняется из его ранних работ, он уже в молодости познакомился с посвященной евреям интеллигентской литературой и данными официальной статистики. Статистические ежегодники стали важными источниками его исследований уже с 1890-х гг. Прежде всего он, конечно, знал данные переписи населения 1897 г., которые указали на некоторые важные особенности развития российского еврейства, на своеобразие характерной для него структуры разделения труда. Также он получил широкую информацию по этому вопросу в результате систематического изучения ведущих журналов того времени, не говоря уже о его знакомстве с наиболее значительными марксистскими трудами по еврейскому вопросу, прежде всего с работами Каутского (хотя статья Маркса о еврейском вопросе и была частью российского социал-демократического дискурса, Ленин не откликнулся на нее, не проявил к ней интереса, зато ее высоко ценил Луначарский).[875]875
  Nedava J. Trotsky and the Jews. Philadelphia, The Jewish Publication Society of America, 1971. P. 69.


[Закрыть] В то же время, даже несмотря на свои симпатии к евреям, он совершенно не интересовался еврейской философской и религиозно-мессианской традицией, не занимался и ее специфическими марксистскими тенденциями.[876]876
  См. интересную статью о сочетании еврейского мессианизма и революционного мышления:
  Löwy М. Zsidó messianizmus ós anarchista utópiák Közóp-Európában (1905–1923). In: Zsidókérdés Kelet-és Közep-Európában. Budapest, ELTE ÁJTK, 1985. P. 213–244.


[Закрыть]

Как известно, одной из составных частей «еврейского вопроса» как исторической, политической и теоретической проблемы была та особенность, что в России еврейство было единственным многочисленным народом, который как до, так и после революции мог считаться т. н. экстерриториальной национальностью.[877]877
  Этой тематикой я подробно занимался в ходе моих прежних исследований:
  Krausz Т. Bolsevizmus és nemzeti kérdés. P. 49–80.


[Закрыть] На рубеже столетий половина 10–11 миллионного еврейства жила в царской империи, подавляющее большинство – в т. н. черте оседлости на западной окраине империи благодаря антисемитскому законодательству, многочисленным предписаниям государственного антисемитизма и сотням законодательных ограничений.[878]878
  Первая обобщающая работа в обширной литературе: Гессен Ю. И. История еврейского народа в России. 1.2. Ленинград, 1925-26. (Репринт, Москва; Иерусалим, 1993). О литературе см.: Кельнер В. Русская интеллигенция и «еврейский вопрос» в начале XX века. Русско-еврейский историко-литературный и библиографический альманах. Москва, 2004. № 4 5;
  Kiler J. Imperial Russia’s Jewish question, 1855 1881. Cambridge, 1995.


[Закрыть] Как будет видно ниже, Ленина сильно занимал тот факт, что накануне мировой войны, в 1914 г., около трети (600 тыс. чел.) экономически активного еврейского населения принадлежало к пролетариату.[879]879
  Трайнин И. П. СССР и национальная проблема. По национальным республикам и областям Советского Союза. Москва, 1924. С. 5 6; Будницкий О. В. Российские евреи между красными и белыми (1917 1920). Москва, РОССПЕН, 2005. С. 30 33.


[Закрыть]

С еврейской проблематикой Ленин столкнулся относительно рано, в начале своей политической карьеры, причем, конечно, в связи с состоянием рабочего движения. В сентябре 1903 г. в кругу редакторов «Искры» Плеханов вспылил из-за Бунда и «еврейского шовинизма», настаивая на удалении бундовцев из РСДРП. Ленин, в принципе тоже выступавший против «сепаратизма» Бунда, решительно отверг «нетерпимость» Плеханова и его грубый и с организационной точки зрения бесплодный подход к этому вопросу.[880]880
  Этот эпизод приводится в кн.:
  Nedava J. Trotsky and the Jews. P. 51.


[Закрыть] Впервые Ленин опубликовал статью о евреях в «Искре» в феврале 1903 г. В статье шла речь о борьбе с антисемитизмом и об условиях этой борьбы в связи со спором между екатеринославским комитетом партии и Бундом. Уже тогда он представлял себе эффективную борьбу с антисемитизмом только в сотрудничестве с русскими рабочими и отвергал сепаратистскую позицию Бунда, считавшего себя единственным представителем еврейских рабочих.[881]881
  Ленин В. И. Нужна ли «самостоятельная политическая партия» еврейскому пролетариату? // Ленин В. И. ПСС. Т. 7. С. 117 122. В 1898 i Бунд вступил в РСДРП, однако сохранил этнический принцип своей организации.


[Закрыть] Хотя, как представляется ныне, Ленин несколько недооценил значение тех групп русского рабочего класса, которые были заражены антисемитскими предрассудками, вряд ли можно найти убедительные аргументы против целесообразности совместной, национально не разделенной борьбы «еврейских» и «христианских» рабочих с антисемитизмом.

1 июня 1903 г. Ленин во второй раз выступил по данной тематике в той же «Искре» в связи с печально известным кишиневским погромом. Исходя из факта распространения и «богатой истории» погромов, а также конкретного анализа событий и функции кишиневского погрома (6–7 апреля 1903 г.) Ленин подчеркивал «выдающуюся» роль определенных групп русской интеллигенции и членов правительства, чувствовал возникновение определенного сотрудничества, без которого погромы были бы невозможны. Уже «эпидемия погромов» 1881 г. поставила вопрос о своего рода совместной деятельности интеллигенции и властей по развертыванию погромов. Уже тогда важную роль играло «образованное общество», часть интеллигенции, непосредственно взявшая на себя духовно-психологическую подготовку и оправдание погромов. Кишиневские события дали этому еще одно, однозначное доказательство.[882]882
  Следует помнить, что усиление антисемитизма в юго-западных и южных губерниях в начале XX в. было связано с тем, что правительство увеличило число негородских поселений, в которых могли селиться евреи, пытаясь уменьшить концентрацию беднейшего еврейского населения в городах «черты оседлости». Однако это не предотвратило ни массового присоединения евреев к социалистическому движению, ни обострения социальных конфликтов. Именно в этом регионе (особенно в Киевской и Бессарабской губерниях) произошли самые жестокие погромы. См. одну из новейших работ по этой теме: Гатагова Л. С. Межэтнические отношения // Россия в начале XX века. С. 146–152.


[Закрыть]

Больше того, видя в этих погромах признак «разложения самодержавия», разложение «государственного порядка, Ленин сформулировал тем самым положение, важное с точки зрения позднейшей истории погромов. В конечном итоге аналогичный признак он заметил и в развитии зубатовского полицейского социализма, который служил манипулированию рабочим движением в интересах властей путем использования средств тайной полиции. За кампанией антисемитских погромов Ленин увидел то, что указанные силы «искусственно и, несомненно, вполне сознательно, с хладнокровным расчетом, разжигают племенную и религиозную борьбу для того, чтобы отвлечь народные массы от социального и политического протеста, на путь которого они уже начали вступать».[883]883
  Ленин В. И. Мобилизация реакционных сил и наши задачи // Ленин Н. О еврейском вопросе в России. Предисл. П. Лепешинского. Введ. С. Диманштейна. Изд-во «Пролетарий». Запорожье, 1924. С. 28. Впервые опубликовано в «Искре» № 41, 1 июня 1903 г.


[Закрыть] Ленин подчеркивал, что министр внутренних дел Плеве и руководство полиции и армии сознательно опирались на кишиневский и вспыхнувшие позже другие погромы, делая ставку на «инстинкты» массы в борьбе с революционным движением. Он писал: «Организация реакционных лавочников, приказчиков и темных босяков под флагом, на котором написано “бей жидов!”, является естественным дополнением к той организации темных рабочих, которою, с легкой руки Зубатова, занимаются жандармы, попы и “националисты” из общества. Боевые дружины для избиения евреев превращаются за пределами черты оседлости в отряды мясников и извозчиков для избиения “студентов” и рабочих-демонстрантов, как это было Саратове 5 мая 1902 г. ив Томске 19 февраля 1903 г.».[884]884
  Там же. С. 30.


[Закрыть]

Стремясь найти противовес этим устремлениям властей, Ленин подчеркивал, что в противостоянии антисемитскому, погромному самодержавию еврейские рабочие не выиграют от организационного обособления Бунда от РСДРП. В еще меньшей степени показывает правильную перспективу сионизм, который отвлекает «довольно культурные силы еврейского пролетариата» от революционной борьбы во имя утопических устремлений. Однако, по мнению Ленина, антисемитские выступления и «мобилизация реакционных сил» способствуют «мобилизации сил революции». С этой достаточно механистической точкой зрения перекликается преувеличенное утверждение Ленина, согласно которому «сионистское движение непосредственно гораздо более грозит развитию классовой организации пролетариата, чем антисемитизм, и, так как для нас, социал-демократов, не существует “избранных” и “неизбранных” народов, то мы никак не можем отказаться от задачи борьбы с “предрассудками еврейской массы”. Бунд, по-видимому, хотел бы, чтобы эта задача была признана его специальной монополией».[885]885
  Там же. С. 34–36. См. еще: Ленин В. И. ПСС. Т. 7. С. 121–122, 97–98, 322–325.


[Закрыть]

По мнению Ленина, борьба с антисемитизмом и погромами будет успешной только в том случае, если на защиту «панически настроенных» евреев активно выступят «русские пролетарии». Еврейские организации считали эту точку зрения Ленина простым предположением, а не выражением единой политической стратегии. В то же время знаток этого вопроса, будущий руководитель еврейской секции большевистской партии С. Диманштейн верно заметил, что Ленин видел своего рода конкуренцию между своей партией и политическими силами, заинтересованными в существовании обособленной организации евреев, прежде всего Бундом.[886]886
  Социальная основа сильной организованности Бунда определялась прежде всего тем фактом, что еврейский пролетариат с самого начала учился классовой борьбе в многонациональных российских городах. Чисто еврейских городов никогда не существовало. По данным, характеризующим период после победы революции, на Украине советские граждане еврейской национальности составляли 22,7 % населения, а в Белоруссии этот показатель равнялся 40,2 %. Ср.: Зингер Л. Досбенайте фолк. М., 1941.


[Закрыть] Несомненно, что русское рабочее движение сильно страдало от нехватки кадров, и Ленин вступил в борьбу с Бундом также и с целью привлечь на свою сторону интернационалистски настроенных бундовцев.[887]887
  См. введение С. Диманштейна к брошюре: Ленин Н. О еврейском вопросе в России. С. 11.


[Закрыть]

Наконец, Ленин «столкнулся» с еврейской проблематикой как раз во время создания партии, то есть проведения II съезда, когда была выдвинута цель основания единой и централизованной социал-демократической партии, независимой от национальной принадлежности ее членов. В противовес этому Всеобщий еврейский рабочий союз России, Польши и Литвы, Бунд, представлял идею создания РСДРП как федеративной партийной организации, стоящей на почве национальной автономии. Принципиальную основу такого представления составляло то, что в России евреи были «национальностью» (как это уже раньше было сформулировано на IV съезде Бунда) и только Бунд может с полным правом представлять еврейский пролетариат.

После продолжительной и страстной дискуссии большинство созванного летом 1903 г. II съезда, включавшее Плеханова, Ленина и Мартова, отвергло сепаратизм бундовцев,[888]888
  О партийной дискуссии по этому вопросу см.: Второй съезд РСДРП. Июль-август 1903 года. Протоколы. Москва, 1959. С. 51, 60-107.


[Закрыть] не оказавшись, однако, при этом достаточно восприимчивым к своеобразию положения, образа жизни евреев в империи. Таким образом, было признано, что организационное единство важнее свободы национального обособления, поэтому в сформулированном Лениным постановлении съезда говорилось о том, что существующее положение однозначно «выходу Бунда из РСДРП».[889]889
  Там же. С. 89–90; Ленин В. И. ПСС. Т. 7. С. 300. На съезде была отклонена предложенная Бундом формулировка (§ 2 устава Бунда), которая звучала следующим образом: «Бунд есть социал-демократическая, не ограниченная в своей деятельности какими-либо районными рамками, организация еврейского пролетариата и входит в партию в качестве его единственного представителя». Там же, с. 501.


[Закрыть] То, что казалось однозначным по логике революционной партии, представлялось Бунду двусмысленным с точки зрения предполагаемых особых интересов еврейства, особенно еврейского пролетариата. Не следует забывать, что в период распространения погромов сложилось исключительное положение, на что было очень ясно указано в одном из документов одесской организации Бунда в апреле 1903 г. Суть этого документа в том, что еврейство является наиболее преследуемым народом в России, «кровавый навет» на которого является частью повседневной пропаганды православного духовенства.[890]890
  Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России. Bund Archives, New York. На венгерском языке:
  Zsidók Oroszországban 1900–1929. Magyar Ruszisztikai Intézet, MTA Judaisztikai Kutatócsoport. Budapest, 1995. P. 65–67.


[Закрыть]

После завершения съезда в Лондоне Ленин, знакомый с уроками погромов, посвятил отдельную статью проблемам отношения Бунда к РСДРП и положения евреев в России.[891]891
  Положение Бунда в партии //Ленин В. И. ПСС. Т. 8. М., 1972, с. 65–76. (Впервые статья была опубликована в «Искре» от 22 октября 1903 г.)


[Закрыть] Его концепция опиралась на современную ему, главным образом марксистскую литературу, прежде всего на работы немецких, французских и австрийских авторов. Главным образом его заставила задуматься та тенденция аргументации Бунда, которая «состоит в апелляции к идее еврейской нации». Ссылаясь на авторитет Каутского, Ленин практически отождествлял политические последствия еврейского сепаратизма с антисемитскими устремлениями властей и крайних правых, поскольку и те и другие приводят к одинаковому результату, отрицают ассимиляцию еврейства. «К сожалению только, эта сионистская идея – совершенно ложная и реакционная по своей сущности, – писал он. – “Евреи перестали существовать как нация, немыслимая без определенной территории”, – говорит один из самых выдающихся марксистских теоретиков Карл Каутский (см. № 42 “Искры” и отдельный оттиск из него: “Кишиневская резня и еврейский вопрос”, стр. 3)… Бундовцам остается разве только разработать идею особой национальности русских евреев, языком которой является жаргон, а территорией – черта оседлости… Неужели можно объяснять случайностью тот факт, что именно реакционные силы всей Европы и особенно России ополчаются против ассимиляции еврейства и стараются закрепить его обособленность? Еврейский вопрос стоит именно так: ассимиляция или обособленность?… Идея еврейской национальности противоречит интересам еврейского пролетариата, создавая в нем прямо и косвенно настроение, враждебное ассимиляции, настроение “гетто”». Ассимиляция – «это единственно возможное разрешение еврейского вопроса, и мы должны поддерживать все то, что способствует устранению еврейской обособленности».[892]892
  Там же. С. 72–75.


[Закрыть]

Смотря на это глазами современного человека, живущего спустя шестьдесят лет после холокоста, можно сказать, что Ленин и, конечно, Мартов, Каутский, да уже и Маркс явно преувеличили готовность и способность российского (и европейского) общества «принять» евреев. В противоположность Ленину «отец русского марксизма» Г. В. Плеханов продумал сионистскую перспективу и в качестве реальной альтернативы. Ему казалось, что такая перспектива была бы хуже возможности европейской ассимиляции евреев. Сравнив возможность создания еврейского государства с возникновением Либерии, он указал на то, что оно не решило проблем негров, живущих в Северной Америке. В интервью, данном в октябре 1905 г. руководителю российских сионистов Владимиру Жаботинскому («Хроника еврейской жизни»), Плеханов высказал следующее мнение по поводу еврейского государства в Палестине: «Что касается меня, то я не верю в сионизм, но не потому, что он неосуществим. Я не верю в сионизм как в средство спасения еврейских масс… Предположим, что в Палестине уже есть еврейское государство с двух-, трехмиллионным населением. Такое государство не смогло бы принять все еврейские массы в целом. Оно также было бы неспособно защитить еврейский народ от антисемитизма… Полное решение еврейского вопроса невозможно в условиях существующей социальной системы… Я уже много раз обращал внимание бундовцев на то, что они – сионисты, боящиеся морской болезни».[893]893
  Nedava J. Trotsky and the Jews. P. 194, 272.


[Закрыть] История вскоре подтвердила обоснованность скептической точки зрения Плеханова: поворотным пунктом в этом смысле стал 1905 год.