Текст книги "Трон Знания. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Такаббир Рауф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

Малика хваталась за край перины, пыталась дотянуться до изголовья кровати, изгибалась змеей, но выбраться из-под Адэра не могла.

Каждый следующий поцелуй становился нежнее. Прикосновения мягче. Дыхание надрывнее.

Адэр обхватил Малику за плечи и замер:

– Я хочу тебя. Что делать?

– Уйди.

– Пытаюсь.

Время шло. Его сердце билось над ее сердцем. Его щека обжигала огнем ее щеку. Постель вбирала его дыхание и впитывала ее слезы. Адэр приподнялся над Маликой на руках, соскользнул с кровати. Послышались усталые шаги. Закрылась дверь. За окном шумел ветер, в стекло стучал дождь.

На рассвете непогода утихла. По спальне заскользили холодные лучи. Из сада донесся смех детишек – Сирма вывела их на прогулку. Малика села. На полу валялось платье, на кресле лежал пиджак. От плюшевой собаки – подарка Драго – остались пожеванные Парнем лоскутки.

Малика подошла к зеркалу – налившаяся кровью отметина была почти на подбородке. Повернулась спиной, подобрала волосы, посмотрела через плечо – когда же всё это сойдет? Спрятала пиджак в дорожную сумку и забралась в постель.

Служанка принесла завтрак. Вслед за ней притопал Мун. С полчаса бродил по комнате, сетуя на сквозняки. Натянув одеяло до носа, Малика выдавливала из себя кашель. Пришел Гюст с требованием явиться к правителю. Малика перемеряла платья с высокими воротниками. В итоге обмотала шею теплым шарфом и закрыла им подбородок.

Адэр постукивал пальцами по подлокотнику кресла. Орэс Лаел сидел перед столом спиной к двери и даже не удосужился оглянуться, когда в кабинет вошла Малика.

– Мне сказали, что ты нездорова, – промолвил Адэр.

– Немного.

– Необходимо обсудить срочные вопросы.

– Конечно.

Малика умостилась на краешке стула сбоку двери, поправила шарф. Орэс так и не повернулся. Боится, что она заразит его своим видом?

Крикс Силар сел рядышком с Маликой, протянул ей конверт:

– Прочти.

На конверте витиеватым почерком была написана одна фраза: «Адэру, сыну Великого Могана, от Иншвида, посланника хазира Ракшады Всемогущего Шедара Гарпи».

Малика достала письмо, пробежала глазами по строчкам:

– Несколько месяцев молчания. Никакой переписки. И вдруг объявляется какой-то Иншвид и просит аудиенции. – Отдала письмо Криксу. – Обращается к престолонаследнику, а не к правителю.

– Мой правитель! Не принимайте его, – промолвил Орэс.

– Просто взять и отказать во встрече?

– Верните письмо отправителю, – предложила Малика. – Посмотрим, что Иншвид будет делать.

Адэр перевел взгляд на Крикса:

– Где ориент?

– Я отправил его на кухню.

– Давай сюда!

Пока ждали связного Йола, Малика смотрела на лежавшего под столом Парня: зачем ты съел собаку? Орэс изучал письмо, Адэр ходил из угла в угол.

Крикс ввел в кабинет ориента – видимо, вытащил из душа: с выгоревших волос капала вода, одежда, наспех натянутая на влажное тело, насквозь промокла.

– Говори! – приказал Адэр.

– Они бросили якорь в миле от побережья и подняли белый флаг. Йола сказал, что это прибыли переговорщики. К берегу причалила шлюпка с одним человеком. Он вручил конверт и отправился обратно.

– Когда прибыл корабль?

– Вчера днем.

– Ступай, – сказал Адэр.

Юноша поклонился и выскользнул из кабинета.

– Крикс, отправляй за посланником машину.

Силар кивнул и удалился.

– Мой правитель, – произнес Орэс. – Во-первых, разговор с посланником Ракшады должен проходить без Малики.

Адэр уселся в кресло. Вытянув ноги, положил одну на другую, скрестил на груди руки:

– У тайного советника больше прав на встречу с посланником, чем у вас.

Орэс передернул плечами:

– В Ракшаде сложилось иное отношение к прекрасному полу.

– Я должен подстраиваться под их законы?

– Это скорее не законы, а символ их веры. – Орэс наконец-то посмотрел на Малику. – Я могу говорить без намеков?

– Я знаю об их отношении к женщинам, – сказала она.

– Вот и отлично. Не надо будет подбирать слова. – Орэс улыбнулся уголками выразительных губ и перевел взор на Адэра. – Женщина в Ракшаде – предмет для удовлетворения мужских потребностей и станок для продолжения рода. Они не разговаривают с женщинами, а занимаются… делом.

– Что – во-вторых? – спросил Адэр.

– Во-вторых, ракшады требуют почтительного отношения к своему правителю или, как они его называют, хазиру. Боже упаси вас словом или хотя бы взглядом выразить неуважение к Шедару Гарпи.

– Мне лечь и уткнуться лицом в пол?

– Мой правитель! Я понимаю ваш сарказм. Но прошу отнестись к этому очень серьезно.

– Продолжай.

– В-третьих, в своем письме Иншвид даже не намекнул на причину приезда. Если он прибыл просто узнать о пленнике, то разговор затянется. Посланник будет хитрить, выуживать информацию. Давайте подумаем, что бы вы хотели сообщить ему?

– Давай не будем думать, – отрезал Адэр. – Я решу по ходу разговора.

Лаел кивнул:

– Но если он прибыл с каким-то решением Шедара по поводу пленника, мы будем вынуждены с ним согласиться.

Адэр хлопнул ладонью по столу:

– Вы предлагаете мне согласиться с ним наперед?

– Мы добивались одного – признания Шедаром вашего статуса законного правителя Порубежья. Вполне возможно, что он предложит достойный выкуп за брата. Даже если размер выкупа вас не устроит, вам не следует затягивать с переговорами. Отдайте Иштара и забудьте. Своей цели вы уже добились.

– Еще нет.

– Если посланник прибыл, уже добились.

– Что думаешь? – обратился Адэр к Малике.

Она подняла голову, подтянула шарф на подбородок:

– Нет правителя Порубежья. Есть правитель Грасс-дэ-мора.

Орэс изогнул губы в снисходительной усмешке:

– И это говорит та, что больше всех радеет о мире.

– Это говорит та, которую больше заботит возрождение величия Грасс-дэ-мора, а не настроение какого-то посланника. Советник Лаел, вы знаете хоть один случай, чтобы правитель династии Грасс выполнял волю иноземных владык?

– Откуда мне знать? История уничтожена.

– То-то и оно, – произнесла Малика. – История уничтожена, Зервана назвали предателем, но ни один человек не сказал, что он перед кем-то пресмыкался.

Адэр похлопал ладонью по колену. Моранда вылез из-под стола, положил голову ему на ногу.

Адэр потрепал Парня за уши:

– Хорошо, Малика. Как сохранить лицо и не восстановить против себя Шедара?

– Совет должен судить Иштара Гарпи. Если посланник привез выкуп за него, суд примет решение: принять. Если посланник потребует выдачи Иштара без выкупа, суд примет решение: выдать. А советник Лаел позаботится, чтобы судебный процесс не выглядел, как ваше повиновение хазиру.

Адэр погладил Парня по черной лоснящейся шерсти, поднялся:

– Что ж! Лаел, собирай советников и расписывай роли. Малика, останься.

Лаел бесшумно закрыл двери. Малика стояла, глядя в пол. Адэр развернул ее к себе лицом. Приспустил с подбородка шарф.

– Не рассчитал.

– Я вас прощаю.

– Конечно, прощаешь. И так будет всегда.

Малика присела и покинула кабинет.

Поздно вечером в кабинет вошел Гюст. По его окаменевшему лицу Адэр понял, что в замке объявился гость.

– Посланник Ракшады?

– Да, мой правитель. Лаел и Крикс уже в приемной.

Адэр забродил из угла в угол. Никогда прежде ему не приходилось общаться с представителями одной из самых могущественных стран. Отец говорил, что когда-то они были частыми гостями Тезара, но ни перед кем не склоняли голову. Однозначно Орэс испытывает трепет перед величием Ракшады и будет всячески выказывать посланнику свое почтение. Крикс почтение выказывать не будет, но и дельного ничего не скажет.

– Зови Малику! – приказал Адэр.

Посланник вошел в кабинет, коротко кивнул Адэру:

– Иншвид.

Прошествовал к столу. Свысока посмотрел на стул напротив стола и сдвинул его в сторону. Опустившись на мягкое сиденье, забросил ногу на ногу и откинулся на спинку. Он явно чувствовал себя хозяином положения, и это разозлило Адэра еще сильнее. Мало того, что ракшад убрал стул с места ответчика, так еще протыкает пронзительным взглядом.

Адэр посмотрел на Малику, сидевшую сбоку двери, и потому незамеченную гостем. Покосился на невозмутимого Крикса, стоявшего возле окна. Перевел взор на Орэса. Всегда высокомерный и чванливый советник сейчас выглядел как кроткий посетитель – сложил руки на коленях, опустил плечи и вытянул шею, приготовившись внимать каждому слову посланника.

Ракшад сидел подобно шоколадной фигурке на праздничном торте. На широченные плечи, украшенные татуировками, небрежно наброшена меховая накидка без рукавов, словно ею воспользовались только из-за подобия уважения к правителю чужой страны. Мускулистые руки были сплошь и рядом изрисованы спиралями, зигзагами и лианами. Однако мощная шея, скулы и выбритые виски оставались нетронутыми. Видимо, на родине положение посланника было не столь высоким. Усыпанный драгоценными камнями зажим на затылке стягивал черные волосы в длинный хвост. Лицо нельзя было назвать красивым, но взор притягивали темные полные губы, немного навыкате карие глаза и сросшиеся на переносице густые брови. На голом животе четко вырисовывался рельеф мышц. Адэр даже на миг задумался, что если все воины Ракшады выглядят как Иштар и Иншвид, то в Тезаре дела с армией обстоят ох как худо!

– Слушаю, – сказал Адэр и заметил, как дернулся носок сапога Иншвида.

Посланник надеялся, что правитель рассыплется в любезностях? Неужели ракшады так привыкли к почтению, что короткое «слушаю» воспринимают как оскорбление?

– Меня к вам направил Всемогущий хазир Шедар Гарпи, – произнес Иншвид и умолк.

Адэр долго смотрел на него, но не дождался продолжения:

– К кому – к вам?

Карие глаза посланника сузились.

– Вы Адэр Карро, сын Великого?

– Я Адэр Карро, правитель Грасс-дэ-мора. Если тебе нужен сын Великого, приходи через несколько лет в Градмир. Но тебя вряд ли пустят к правителю Тезара без веской на то причины.

Иншвид оттолкнулся от спинки стула. Помедлив, скинул ногу с колена. Через пару секунд встал:

– Правитель Грасс-дэ-мора! Меня направил к вам Всемогущий хазир Ракшады. – И вновь опустился на стул.

– Слушаю.

Ничего не выражающий взгляд посланника блуждал по лицу Адэра.

– Если ты намерен тратить мое время…

– У вас в плену находится верноподданный Ракшады.

– Продолжай.

– Я привез вердикт. Хазирад приговорил его к смертной казни.

Адэр бросил взгляд на побелевшую Малику:

– За что его осудил Хазирад?

Иншвид изогнул темные губы:

– Он позволил взять себя в плен.

Адэр растерялся. Принять смерть за собственное пленение? До такого мог додуматься поистине жестокий правитель.

– Он не вытерпел пыток и заговорил с вашими воинами, – добавил Иншвид.

– Иштар не говорил с моими воинами.

Повисло долгое молчание. Ракшад не сводил глаз с Адэра.

– Что не понятно? – спросил Крикс.

– В таком случае, откуда вам известно его имя?

– Я догадалась, – произнесла Малика.

Иншвид повернул голову и сжался подобно пружине. Казалось, что сейчас мощное тело разопрет от напряжения, и посланник взлетит под потолок вместе со стулом.

– Что здесь делает эта?

– «Эта» мой тайный советник Малика Латаль, – сказал Адэр. – В Грасс-дэ-море второй человек после правителя. А ты? Ты какой по счету после хазира?

Иншвид поднялся:

– Я требую…

– А я требую, чтобы ты выказывал почтение высокопоставленной особе, – жестко сказал Адэр.

– Я обращаюсь к особе: покинь помещение!

– На чужой бал со своими музыкантами не ходят, – произнес Адэр и дал знак Криксу поставить стул для Малики рядом с Орэсом.

Иншвид сел. Адэр с интересом наблюдал за ним. Складывалось впечатление, что тот никогда не видел женщин. Безмолвный взгляд пробежался по лицу Малики, переместился на грудь, взобрался по шарфу на шее, замер на губах.

– Мне будет тяжело разговаривать с вами, – сказал ракшад, непонятно к кому обратившись, – его взор был прикован к Малике, но вылетевшее «вы», бесспорно, предназначалось Адэру.

Десять минут назад ракшад мнил себя гвоздем мироздания. Сейчас же превратился в беспомощного похотливого пса. Стоило ли превращать своих женщин в какие-то предметы и станки, чтобы один их вид без накидки, скрывающей лицо, лишал сил и разума?

– Вернемся к разговору, – произнес Адэр.

– Да, конечно. – Иншвид с трудом оторвал глаза от Малики. – У вас есть выбор: либо вы приведете в исполнение приговор хазира, либо передадите пленника нам. Я обещаю – Иштар будет казнен.

– Третьего не дано?

– Не понял.

– Зато понял я, – сказал Адэр и кивнул Малике. – Ты, как всегда, оказалась права. – Посмотрел на Иншвида. – Значит, я должен привести в исполнение приговор Шедара Гарпи.

– Или это сделает Шедар Гарпи. Вы правильно сказали – третьего не дано!

– В Грасс-дэ-море запрещена смертная казнь, – сказал Крикс.

– Но разрешено ношение холодного оружия, – произнес Иншвид, скользнув взором по чехлу с кинжалом на ноге стража. – Ваша страна пополнила список отвергнутых стран?

– Не о том разговор, – проговорил Адэр.

– Почему же? Теперь вы можете подарить Иштару легкую смерть.

– Что его ожидает в Ракшаде? – спросил Орэс.

– Его прикуют вниз головой к столбу посреди пустыни.

– Иштар предстанет перед судом Грасс-дэ-мора, – промолвил Адэр.

– Он уже приговорен к смерти!

– Он приговорен вами, но не мной!

– Неужели у Великого Могана настолько мягкотелый потомок, что будет пересматривать решение Всемогущего Шедара в пользу Иштара?

– Ты сам понял, что сказал?

– Я-то понял. Это вы не понимаете, что играть в игры с Шедаром опасно.

– Опасно для кого? – спросила Малика.

Иншвид долго смотрел ей в глаза. Наконец произнес:

– Надеюсь, у ваших судей хватит благоразумия, чтобы должным образом уважить Всемогущего хазира Ракшады.

– Ты сможешь сам удостовериться. Суд состоится завтра утром, – сказал Адэр и вышел из кабинета.

Часть 35

Знакомый с детства запах старых книг еще сильнее растревожил душу.

Раньше Малика частенько бегала к Кебади. Сидя у него на коленях, слушала сказки о дальних странах и великих правителях, представляла себя королевой или грозной воительницей. Нередко засыпала на руках летописца, зажав в ладони посеребренную бороду. Но чем старше она становилась, тем чаще отказывалось работать воображение. Она уже не видела себя окруженной почтением и роскошью. Серость замка и чопорность наместников приземляли полет мыслей. С приездом Адэра Малика и вовсе опустилась на землю. Приходила в архив, чтобы утащить стопу книг с далеко не сказочным содержанием – география, экономика, законники. И сейчас пришла с четкой целью.

– Забываешь старика, – проговорил летописец. – Да, ладно, ладно! Мне ль не знать, каково живется тайному советнику.

Малика поцеловала Кебади в морщинистую щеку и, подсев к столу, поправила на шее шарф.

– Заболела? – спросил старик.

– У тебя холодно.

– В архиве всегда холодно, но не помню, чтобы ты жаловалась. Даже малышкой прибегала в тоненьком платьице.

– Я повзрослела.

Кебади снял очки, протер стекла:

– Я заметил.

Малика натянула шарф на подбородок:

– Мне нужны книги.

– А тех, что утащила, мало? Кстати, когда вернешь?

– Скоро. Так как насчет книг?

Летописец окинул рукой хранилище:

– Бери любую.

– Любая мне не нужна.

– Что именно тебя интересует?

– Брачный законник Ракшады.

Кебади улыбнулся:

– Замуж собралась?

– Собралась. Еще свод законов и историю династии Гарпи.

– Ты же их уже читала.

– Это было давно.

Кебади пошел к стеллажам, подтягивая ногу. Скрылся в узком проходе. Бежали минуты, а летописца все не было.

– Хм, – прозвучало из глубины архива. – Тебе брачный законник какой династии?

– Гарпи.

Вскоре Кебади положил перед ней три толстых тома:

– Распишись в журнале.

– Я здесь почитаю, – сказала Малика и, прижав к себе книги, побрела в читальный зал.

Спустя несколько часов закрыла последний том. Обхватила голову руками. Сил жить не осталось. Смысла жить нет. Пора сделать последний шаг. Она уничтожит род Гарпи. Пусть никто не поймет и никто не оценит, но она сможет гордиться собой и улыбаться, глядя смерти в лицо.

Сбоку холодного камина лежала горка поленьев. На открытом окне стояли дыбом занавеси. Через железную решетку пялилась белая луна. Ледяной ветер по-хозяйски разгуливал по комнате. Лежа на широкой кровати поверх мехового пледа, Иштар читал энциклопедию мореплавателей. Большинство статей были написаны ракшадами еще в глубокой древности. Землю потрясали природные катаклизмы, исчезали и появлялись целые народности, и цивилизации были заняты приземленными делами. И лишь ракшады – в дни мира или в эпоху войн, в голодную эру или в часы благополучия, во времена потопов или землетрясений – продолжали изучать моря, строить корабли и бороздить бескрайние морские просторы.

Энциклопедии устаревали, современные «знатоки-мореплаватели» не торопились обновлять информацию. Но даже если б кто-то надумал издать новейший сборник сведений, ракшады дали бы все те же устаревшие статьи и научные работы. Они давно поняли, что ничего нет дороже знаний – их цена неизмеримо выше цены золота, которое с каждым днем обесценивается, – и перестали ими делиться.

Иштар листал энциклопедию, как морскую историю своей отчизны. Давнюю историю. Уже несколько десятков лет багаж знаний передавался по наследству – от отца к сыну или от деда к внуку, – минуя какие-то пометки, писульки и чертежи. Иштару свой опыт передал младший брат прадеда. Звезды, луна, солнце, цвет воды, форма волн и ветер могли поведать ему, бесстрашному воину, намного больше, чем все учебники, справочники и карты вместе взятые.

На журнальном столике рядом с настольной лампой возвышалась стопа книг – в них рассказывалось о подвигах людей, некогда живших в Краеугольных Землях. Безынтересные истории – повседневные решения и обыденные поступки не могут быть подвигом.

В комнату вошли двое: молодая черноволосая женщина и страж. Иштар посмотрел на них и вновь уставился в энциклопедию. Конечно, он узнал женщину – бывшая пленница из лагеря беглых заключенных. Она была нужна ему два месяца назад, однако проигнорировала его приглашение. Сейчас может убираться к черту.

Женщина села на стул возле обеденного стола. Страж потоптался, что-то сказал ей на ухо и удалился. Иштар продолжал листать страницы. Прошел час или больше, она молчала. Иштар бросил книгу на пол, выключил лампу.

– Меня зовут Малика, – прозвучал в синей тьме грудной голос. – Я принесла тебе, Иштар, плохую весть.

Он повернулся на бок спиной к незваной гостье.

– Хазирад приговорил тебя к смерти.

– Шедар Всемогущий, – сказал Иштар.

– Тебя прикуют к столбу в пустыне.

– Сильнейший правит миром, – промолвил Иштар и закрыл глаза.

– Утром состоится суд.

Иштар развернулся, включил лампу:

– Суд? Зачем?

– Наш суд будет решать – заслуживаешь ты смерти или нет.

– Смерть от руки Всемогущего Шедара – награда для воина. А ваш суд – позор.

– Ты получишь свою награду, Иштар.

Он заложил руки под голову, устремил взгляд в потолок:

– Кто за мной приехал?

– Иншвид. – Малика немного помолчала. – Твоя мать жива?

– Наверное.

– А сестры.

– Не знаю.

– Ты даже себе не представляешь, как я рада, что на одного подонка станет меньше.

Иштар повернул к ней голову:

– А я рад, что таких, как ты, мы топим в дерьме.

– Ты о чем-то жалеешь, Иштар?

– Жалею, что не свернул тебе шею.

Малика расправила плечи:

– Так сделай это сейчас.

– Не испытывай меня.

– Чем ты гордишься, Иштар?

Он отвернулся.

– Вы продаете своих дочерей, когда им исполняется тринадцать лет. Ты этим гордишься? Вы отбираете у женщин годовалых сыновей, и матери больше никогда их не видят. Вы не вспоминаете своих матерей. Чем еще ты гордишься? Вы надеваете на жен покрывала и затягиваете на шеях ошейники. Они не выходят из домов, не видят солнца. Вы насилуете их, истязаете, калечите. Вы убиваете за слово, за то, что плачут, за то, что корчатся от боли. Чем еще ты гордишься? – Малика встала. – За малейший проступок вы отрубаете детям пальцы, кладете на гвозди, становитесь сверху. Вы звери, вы злобные псы. Ты этим гордишься? За свои преступления вы расплачиваетесь женами и грудными детьми. Они идут на заклание за ваши грехи. Ты этим гордишься? Шедар убил отца, отравил братьев, чтобы прижать свой тощий зад к трону. Ты этим гордишься?

Иштар сел на край кровати.

– Твоя страна носит женское имя. А этим ты гордишься? Ваш Бог не слышит плач Ракшады. Он глух, он нем, он пустое место!

Иштар подскочил к Малике, схватил за горло, обмотанное шарфом.

– Ваш Бог – ничто, – просипела она.

книгоед.нет

Взирая в черные глаза, Иштар сжимал пальцы. Малика не шевелилась: не отклонялась, не вцеплялась в руку, не ловила ртом воздух.

– Сломай позвонки, – прошептала она одними губами.

Иштар свел брови, ослабил захват. Взор перекочевал с полных губ на подбородок – съехавший шарф открыл темно-фиолетовую отметину.

Малика подалась всем телом назад. Продолжая держать ее за горло одной рукой, второй рукой Иштар стянул шарф, поднял волосы – на шее сзади тоже засосы. Малика захрипела, зацарапала его плечи ногтями. Иштар резко повернул ее к себе спиной и рванул платье. Малика вцепилась ему в пальцы, сжимающие горло, ударила ногой в бедро. Иштар отшвырнул ее, как котенка.

Малика упала, проехалась по полу. Уперлась кулаками в паркет:

– Твой Бог ничто, а ты слабак.

– Но не дурак. Ты хотела, чтобы я избавил тебя от насилия? Не дождешься. – Иштар улегся на кровать. – Хвала тому, кто это сделал. – И поаплодировал.

Малику качало из стороны в сторону, когда она, опираясь на ладони и колени, встала на четвереньки. Шатаясь, едва не падая, поднялась на ноги. Попыталась застегнуть платье. Спотыкаясь, приблизилась к кровати, взялась за край пледа:

– Дай одеяло.

– Это мое одеяло.

Она потянула:

– Встань.

– Это мое одеяло.

Малика с силой дернула:

– Встань!

Иштар рванул плед на себя:

– Это мое одеяло!

– Подавись своим одеялом, – прохрипела Малика. Схватила со столика книгу и запустила в Иштара. – Подавись!

В него полетели книги, энциклопедия, лампа. Он успел поймать ее за абажур, но не успел увернуться от журнального столика. В комнату вбежал страж, включил верхний свет.

– Вон! – крикнула Малика и обрушила на Иштара стул.

Схватила второй стул. Иштар скользнул по пледу и вскочил с другой стороны кровати. Он ничего не мог понять. Безумие женщины застигло врасплох. В голове царил сумбур. Малика срывала занавеси с окна, швыряла в Иштара поленья, и все время кричала: «Твое? Подавись!» А он закрывался руками, и убеждал себя, что это сон.

Малика схватила подушку. «Твоя? – Затолкала в камин. – Подавись!» Сорвала с кровати плед и простыню, вытерла об них ноги: «Спи».

Уперла кулаки в бока, сдунула с лица прядь волос:

– Мебо!

В комнату вбежал страж.

– Застегни платье.

Страж возился с застежками, а сам тайком глазел по сторонам. Наконец с платьем было покончено. Безумная женщина ушла. Иштар сел на край перины, окинул взглядом разгром в комнате. Что это было?..

Малика поднялась на третий этаж. Сняла туфли. Невольно задержав дыхание, прошла мимо охранителей, стоявших возле апартаментов Адэра. Влетела к себе в гостиную, включила свет и выпустила туфли из рук – из огня да в полымя…

– Мои слова для тебя ничего не значат? – сказал Адэр и поднялся с кресла. – Разве так должна вести себя порядочная девушка?

Малика выставила перед собой ладони:

– Адэр…

– Тебя не удерживают даже мои метки! Может, я не там их ставлю? – Он схватил ее за локти и втащил в спальню.

Понимая, что силы неравные, и крики поднимут на ноги замок, однако ни к чему, кроме как к всеобщему поруганию, не приведут, Малика судорожно соображала, как остановить Адэра. Будь он трезвым, было бы легче взывать к его благоразумию. Но на нее смотрели налившиеся кровью глаза, и окутывало хмельное дыхание.

– Сколько ночей вы не спите? – спросила Малика.

– Какая разница?

– Вы ужасно выглядите.

– Плевать.

– Идем! – сказала Малика.

– Куда?

– В душ.

Адэр нахмурился:

– Шутишь?

– Нисколько. Скоро суд. Вам надо привести себя в порядок.

Адэр едва успел снять обувь. Малика втащила его в ванную комнату.

– Подожди, я разденусь.

– Потом, – промолвила она, затолкала Адэра в душевую кабинку и встала рядом.

Свет из спальни, проникающий в открытую дверь, отшатнулся от струек воды и заметался по мраморным стенам. Платье намокло и потяжелело. Малика поежилась. Ей нравился горячий душ, но, чтобы привести Адэра в чувства, она готова потерпеть. Прохладный дождь отскакивал от широких плеч ей в лицо. Она зажмурилась; внутри разрастался страх. Адэр озадачен, а потому молчит. На смену недоумению может прийти все, что угодно: или с новой силой вспыхнет злость, или безудержная похоть развяжет руки.

– Где была?

Малика вздрогнула и потянулась к дверце душа. Адэр стиснул ее локоть.

– Ты где была? – повторил он.

– Я не знаю, в чем провинилась. Зачем вы надо мной так издеваетесь? Неужели вокруг мало девушек? Они дадут вам все, что вы захотите. А я не могу и не хочу. Понимаете?

Адэр прижался лбом к ее лбу:

– Веди себя достойно, и я не приду больше.

– Я веду себя достойно.

– Невинные девушки ночами спят, а не ходят неизвестно где.

– Я замерзла, – проговорила Малика.

Адэр обхватил ее за плечи и притянул к своей груди:

– А так?

– Мне холодно, Адэр!

Он поцеловал Малику в лоб, скользнул горячими губами по щеке. Ладонью повернул ее лицо к себе, коснулся губами ее губ. Малика отвернулась.

Адэр уперся рукой в стену, запрокинул голову:

– Мне тоже холодно.

– Уйдите. Мне надо переодеться.

Адэр взял полотенце и вышел из ванной. Малика скинула мокрое платье, натянула толстый махровый халат. Схватившись за край умывальника, согнулась. Сердце скрутилось от осознания безысходности – она никогда не сможет отдаться своим чувствам. В груди натянулись тонкие струны и зазвенели болью. Малика невидящим взглядом обвела стены, уцепилась за туманную дымку зеркала, надсадно задышала. Только не сейчас… только не при нем…

Адэр стоял возле окна. На широкой спине капельки воды. На точеной талии полотенце, скрывающее бедра.

– Подойди, – сказал он и раздвинул шторы.

Малика приблизилась. Адэр притянул ее за руку, повернул лицом к окну, обнял сзади. Ночью, в непрозрачном стекле заметно не то, что происходит снаружи, а все, что делается внутри, внутри комнаты… и сердца. В окне были видны пшеничные волосы, прильнувшие к черным волосам, широкий лоб возле родинки-звездочки на виске, упрямый подбородок на хрупком плече, упругие губы возле смуглой щеки, измученный взгляд, устремленный в потухшие глаза.

– Если плебейка выходит замуж за высокородного мужчину из Тезара, – зашептал Адэр, – она не становится графиней или маркизой, или княгиней. Она остается плебейкой… Если она выйдет замуж за короля – короля не будет… Ее муж – граф, маркиз, виконт – покидает государственный пост. Знатная фамилия теряет положение. И о семейной чете забывают. Их дети и внуки – всего лишь дети и внуки маркиза и простолюдинки – смотрят из окон родовых замков на правительственные кортежи, слушают рассказы о балах, скачках и маскарадах. А маркиз вспоминает почтительные взгляды, залы и коридоры дворца. Он смотрит на своих детей и внуков и понимает, что из-за собственной слабости лишил их всего. Лишь правнуки вправе претендовать на титул, если не успеют опуститься на самое дно. Правнуки, которых маркиз вряд ли увидит за столом Совета. И знаешь почему? Единожды выпав из верхов, знатной фамилии почти невозможно подняться.

– Зачем вы это рассказываете?

– Я хочу, чтобы ты боялась. Каждый день, каждую минуту боялась уничтожить человека, готового ради тебя на всё.

Малика опустила голову.

– Скажи честно, – вновь прошептал Адэр. – Ты была у Вилара?

– В архиве.

– Потом?

– Потом… у Иштара.

Пальцы Адэра больно впились в тело:

– Зачем ты к нему бегаешь?

– Через год Иштар станет хазиром Ракшады.

– И что?

Малика повернулась к Адэру:

– Вы не поняли? В вашем замке находится будущий законный правитель Ракшады! Я вновь перечитала их законы.

– Говори.

– В Ракшаде, как и в любой стране, есть закон о наследии трона. Если хазир в течение десяти лет не производит потомства, он обязан передать бразды правления следующему за ним брату. А если такового не имеется, то правит до последнего вздоха, и этот вздох будет последним для правящей династии.

– Шедар правит девять лет?

– Девять лет и три месяца.

– Это ничего не значит. Не сегодня-завтра он женится. Появятся потомки.

– Не появятся, – произнесла Малика. – Шедар бесплоден.

– Не говори ерунду.

– Почему у него до сих пор нет детей? У него самый большой за всю историю Ракшады гарем, а детей нет! Он давно узнал о своей слабине и, чтобы не вызывать подозрений, окружил себя мифом о мужской ненасытности. По закону у хазира может быть бессчетное количество наложниц, но жена одна. Шедар пытается найти ту, которая сможет понести от него.

– Значит, через девять месяцев на престол должен взойти Иштар. И тут, как нельзя кстати, он попадает в плен. Ирония судьбы, ей Богу. – Адэр взъерошил влажные волосы, потряс головой. – Что он говорит?

– Твердит о величайшей чести умереть от руки хазира. Он находится будто под гипнозом. – Малика посмотрела в окно; небо посерело, через час взойдет солнце. – Скоро суд.

– Который выдворит Иштара из Грасс-дэ-мора.

– Адэр, подумайте. Он может взойти на престол…

– Ну, а мне-то какое дело?

– Вы даруете ему жизнь. Он никогда этого не забудет.

Адэр сверкнул глазами:

– А когда ты успела забыть, через что мы прошли?

– Вы прослывете милосердным правителем.

– Плевать я хотел на пустые имена. – Адэр поднял с пола туфли, перекинул через плечо рубашку и брюки. – Парень! Идем!

– Прошу вас, подумайте! Вы не из тех, для кого мелкие личные интересы важнее сострадания.

Вскинув руку, Адэр уперся пальцем Малике в грудь:

– А я требую, чтобы мелкие личные интересы правителя ты ставила выше безграничной жалости к подлецам и подонкам. И на суде ты будешь вести себя, как справедливый судья, а не как плаксивая девица. И проголосуешь, как я хочу, а не как хочет твоя сердобольная душонка. Ты поняла? Не слышу ответа.

– Да.

Адэр открыл дверь.

– Каждый раз, когда я говорю вам "да", внутри меня кричит "нет", – произнесла Малика. – И чем чаще вы требуете от меня "да", тем сильнее мое "нет". Рано или поздно оно возьмет реванш. Оно разрушит мое единство и станет моей темной частью. Не надо меня ломать, Адэр.

– Ты сама себя ломаешь.

Безжизненная тишина поглотила звук шагов правителя и недовольное ворчание звереныша.

Утро на удивление выдалось солнечным и теплым. Откуда-то взялись горластые стайки серых пичуг и реденькие тучки назойливой мошкары. Из влажной земли к прозрачному лазурному небу потянулись тонкие травинки.

Иншвид отказался присутствовать на суде и, скрестив руки на груди, смотрел из окна гостевой комнаты на осыпающийся сад. Словно повинуясь безжалостному взору, вдруг поникли травинки, шар насекомых разорвался в лохмотья, наивные пташки вспорхнули и исчезли в промозглом небе, замок овеяло дыханием угасающей осени.