Текст книги "Трон Знания. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Такаббир Рауф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)

Часть 18

Селянки сняли бельё с верёвок, загнали детвору домой. В ожидании мужей принялись штопать носки и штаны, поглядывая в окна, затянутые осенними сумерками.

Тишину нарушил гул моторов. Хозяйки бросили шитьё и высыпали на улицу. Искупительные машины? Неужели снова начались чистки? Из-за поворота появился грузовик. Подпрыгивая в кузове и хватаясь за борта, местный страж порядка просил односельчан собраться перед зданием сельского Совета.

Вымощенная брусчаткой площадь была окружена старинными двухэтажными домами. Раньше в них жили климы. После ссылки древнего народа в резервацию одно здание отдали под гостиницу, второе занял банк. Два дома оккупировали бедняки и за двадцать лет превратили их в обшарпанные строения, из которых днём неслись песни, а ночью – брань и плач.

В здании из красного камня иногда собирался сельский Совет, который в действительности ничего не решал. Тех денег, что выделяли из казны на нужды посёлка, едва хватало на жалование чиновникам. Они вели учёт родившихся и умерших, отправленных в искупительные поселения и вернувшихся на волю. Считали тех, кто работает, кто непонятно чем живёт и непонятно как выживает.

В свете потускневших от нагара фонарей топтались рабочие песчаного карьера и дорожные строители. Они не успели побывать дома, смыть пыль, выпить воды. На окраине посёлка трудяг встретили незнакомые стражи и отвели на площадь.

Староста шептался с помощниками. Бабы, прижимая руки к груди, неотрывно смотрели на мужиков, а мужики с опаской озирались. От сходки никто не ждал хорошего. От хорошего их отучили.

Посреди площади стражи соорудили из столов помост и помогли забраться наверх черноволосой молодой женщине. Рядом с ней встал сухощавый человек в костюме. Женщина заметно волновалась: покусывая губы, глядела себе под ноги и крутила пуговицу на лифе простенького платья. Её приятель, одетый с иголочки, держался с достоинством, присущим людям благородных кровей.

– Спасибо, что пришли, – произнёс дворянин. – Мы постараемся вас долго не задерживать.

Толпа выдохнула. Перед тем как загрести провинившихся селян в искупительное поселение, с ними не разговаривали, а просто выкрикивали имена.

Мужики расслабились. Усмехаясь, почесали затылки. Раньше вместо стражей приезжала когорта надзирателей. Улицу перекрывали «искупилки», а не грузовики. Какие же они глупцы! Не сообразили сразу, надумали чёрте что…

– Я граф Исаноха, советник Его Величества Адэра Карро, – представился дворянин и посмотрел на свою спутницу. – А это…

Женщина подняла голову:

– Меня зовут Малика.

Советник прокашлялся в кулак:

– Мы едем в резервацию климов. И подумали: вдруг среди вас есть желающие проведать своих друзей. – Указал на грузовики. – Транспорт есть. Староста объяснит вашему начальству, почему вы не вышли на работу.

Толпа молчала.

– Каждый третий дом в вашем посёлке когда-то принадлежал климам, – продолжил советник. – Неужели никто не хочет увидеться со старыми знакомыми? Законом не запрещено посещать резервации.

– Что мы у них забыли? – прозвучал чей-то голос.

– Начальник заплатит мне за прогулы?

– В дороге будут кормить?

– Выдадут сухим пайком, оденут и обуют, – ответил какой-то остряк.

Толпа развеселилась, загомонила.

– Им там и место! – крикнул кто-то, и толпа умолкла.

– Среди вас есть бывшие жёны, мужья и соседи климов, – проговорила Малика. – Чего нельзя сказать о детях и внуках. Не бывает бывших детей. И внуков бывших не бывает. Так получилось, что жизнь вас раскидала. Вы не в силах изменить прошлое, никто не в силах. Но вы можете изменить будущее. Моя мать моруна, мой отец ориент. Если бы нас разделила не смерть, а какая-то черта на земле, я бы перешагнула её не задумываясь. Я бы поклонилась им до земли и попросила прощения за то, что не смогла прийти раньше. И мне всё равно, какие ошибки они сделали в прошлом.

Вскинув руку, Малика указала на уличный фонарь:

– Свет должен противостоять темноте, иначе не будет света. Любовь должна противостоять безразличию, иначе не будет любви. Я знаю, вы поедете со мной, потому что каждый день вы вспоминаете тех, кого потеряли. Вы поедете, потому что каждый вечер смотрите в тёмные окна их домов, и ваша душа плачет. Вы поедете со мной, потому что любите их. Потому что вы люди, а не бессердечные твари.

Мужик в залатанной рубахе пробил локтями путь сквозь сборище:

– Я поеду.

На него сзади зашикали.

Он повернулся к селянам лицом:

– А ты, Тропо, поедешь? Нет? Неужто на сына не хочешь глянуть?

– Нужен я ему.

– А он тебе?.. А ты, Лусия? Если бы не тётка Тана с пирожками и вареньем, твои бы дети с голоду помёрли, а внуки не воровали у меня малину.

– Да подавись ты своей малиной, – прозвучал женский голос.

– А не буду давиться. Я дарю её твоим переросткам. Пусть трескают в память о тётке Тане.

Малика спустилась с возвышения, отошла к грузовику и села на подножку. Вскоре к ней присоединился Исаноха. Прислушиваясь к гулу толпы, принялся ходить взад-вперёд.

– Глупая затея.

– Если поедет хотя бы один человек – это уже победа, – возразила Малика.

– Почему это надо делать сейчас? Почему не дождаться отмены резерваций? Тогда народ откликнется охотнее.

– Вы не понимаете, да?

Исаноха покачал головой:

– Не понимаю.

– Представьте искупленца, к которому никто не приезжает на свидания. Даже писем никто ему не пишет. С какими мыслями он выйдет на свободу?.. Я хочу, чтобы климы знали, что их помнят, любят и ждут.

Исаноха сел рядом с Маликой, вытащил из кармана лист бумаги:

– Давай пересмотрим список.

– Зачем?

– На сборы и разговоры уходит слишком много времени. Я думал, будет быстрее. Приехали, выступили, уехали. Но сидеть и слушать, как они грызутся… И это только первый посёлок из девяти. Когда мы вернёмся в замок? Через неделю? Через две?

– Да хоть через месяц.

– Понял. – Исаноха спрятал список в карман. – С правителем будешь объясняться сама.

К грузовику подошёл местный страж. Поправил на плече вещевой мешок:

– Народ боится, что вы завезёте нас в резервацию и бросите. Говорят, что так вы вылавливаете полукпимов.

Малика посмотрела на него исподлобья:

– Уговаривать и убеждать никого не стану.

– Как понадоблюсь, будите, – произнёс страж и забрался в кузов.

Вереница машин покинула посёлок глубокой ночью. Сидя в автомобиле охраны, Малика оглянулась на тарахтящие грузовики. В одном из них ехали восемь человек. Восемь из трёх тысяч…

Чем ближе к резервации подъезжала колонна, тем больше было желающих повидаться с Климами. Не последнюю роль в этом сыграли селяне, наблюдающие из грузовиков за сходками. Поглядывая на них, мужики и бабы думали: «Они же едут. Чего бояться?» Исаноха посетовал на свою несообразительность: надо было с самого начала усадить в кузов подставных людей. Малика ответила: «Всё должно быть честно».

В последнем посёлке возле грузовиков образовалась давка. Те, кому не хватило места, передавали родным записки и подарки: отрезы материи, садовый инвентарь, посуду, канистры с керосином. Кто-то умудрился закрепить снаружи кузова два велосипеда.

Наконец машины выехали на тезарскую трассу. Час назад путники чихали от пыли, плевались и, подпрыгивая на кочках, смеялись от души. Теперь, глядя на обочины, поросшие деревьями, притихли. Как объяснить своим близким двадцать лет молчания?

Колонна свернула с дороги, проехала по мосту на другой берег неторопливой реки и покатила через луг, придавливая колесами порыжелую траву.

Малика вертела головой, не зная, куда смотреть: на желтеющие слева стога соломы, на пёструю рощу справа или на виднеющийся впереди лес.

– Мы уже в резервации? – тихо спросила она.

– Да, в Зеленограде, – ответил Мебо и, глядя на клин журавлей, снизил скорость. – Не возражаете, если мы начнём с дальнего посёлка?

– Успеем приехать в конечный пункт до заката? – поинтересовался Исаноха, сидя за спиной Малики.

– Должны успеть, – откликнулся Мебо и нажал на педаль газа.

Малика посмотрела в боковое зеркало. Грузовики не отставали от машины охраны. Люди едут к родным, а она? Она едет к потомкам тех, кто убивал её сестёр, истинных хозяек земель. Поверив ложным обвинениям, в охоте на морун изощрялась вся страна.

От мысли, что за тем лесом поле, за полем горный кряж, а там до высохшего русла реки, названного долиной Печали, рукой подать, колотилось сердце. Что ей мешает отправиться на родину, где она появилась на свет, где находится могила её отца? Что или кто не даёт ей вернуться к своим сёстрам? И пусть горит Порубежье ярким пламенем…

Колонна покатила вдоль рощи. Ясени были сочно-зелёными, словно в округе хозяйничала весна. Но красно-жёлтые вкрапления в кронах других деревьев напоминали об осени.

Машины обогнули рощу. Впереди раскинулось скошенное поле, разделённое на полосы странными посадками тёмно-коричневых деревьев: листья как синие ладошки, между стволами нет ни одного просвета. Слева шелестел листвой яблоневый сад. Сквозь ветви, склонённые к земле под тяжестью густо-красных плодов, были видны люди в светлых одеждах и соломенных шляпах.

Путники вскочили на ноги, принялись стучать по крышам кабин, прося остановить грузовики, заорали во всё горло, засвистели. Из сада хлынули климы.

– Едем, – приказал Исаноха.

Мебо высунул руку из окна и дал водителям знак продолжать движение. Климы кинулись следом.

За садом оказался посёлок. Вереница машин медленно покатила по улице. Путники выкрикивали имена и фамилии. Из домов выбегали люди – стар и млад.

Исаноха приказал остановиться и вместе со стражами выбрался из автомобиля. Малика вжалась в уголок. Прислушалась к себе. Внутри пусто. А вокруг кричали и свистели, плакали и смеялись.

Уговаривая себя выйти, Малика прильнула лбом к прохладному стеклу. Из калитки появился старик. Пошатнулся. Вцепился в низкий заборчик. К нему медленно двинулась девушка, будто шла она не по тропинке, а по тонкому льду. Замерла. Что-то сказала и вдруг рухнула на колени. Клим обхватил ладонями её лицо и в голос разрыдался.

Малика отвернулась. Её никто так не встретит. Она никому, кроме Муна, не нужна. Не станет его, и некому будет посмотреть на неё с лаской. И в землях морун её никто не ждёт. Вилар испытывает к ней чувства, пока она недоступна. Скоро ему это надоест, и он станет нашёптывать свои стишки другим девицам. Адэру на неё плевать. А значит, путь, по которому она идёт, – единственно верный.

Стражи и Исаноха вернулись в машину.

– Честно говоря, я не ожидал, что их так примут, – произнёс советник растерянно.

– Даже меня пригласили в гости.

– Один грузовик оставим здесь, – предложил Мебо. – Послезавтра утром он привезёт людей в ближайший к границе посёлок.

– Узнал, кто у них теперь старейшина? – спросила Малика, поправляя узел волос на затылке.

– Его ещё не выбрали. Вместо него Валиан.

– Это тот, у кого вы гостили?

Мебо кивнул и завёл двигатель.

– Подожди, – попросила Малика и вышла из автомобиля.

Побрела по дороге, всматриваясь в заплаканные, счастливые лица:

– Я рада за вас… Поздравляю… – Охватила взглядом тех, кто стоял в обнимку с родными, тех, кто, горя нетерпением, топтался в кузовах грузовиков, и произнесла громко: – Этот день подарил вам Адэр Карро. Он не забыл вас. Сердцем и в мыслях он с вами. Не за горами то время, когда перед Климами откроются все дороги Грасс-Дэмора. Вас помнят, любят и очень ждут.

Вечером автомобиль охраны и последний грузовик добрались до посёлка, в котором почти месяц жили Адэр и Мебо. Здесь, как и в предыдущих селениях, были готовы к приезду гостей: всадники быстро разнесли новость по землям Климов.

Оставив грузовик в центре, Мебо доехал до крайней улицы и остановил машину перед потемневшим деревянным домом:

– Здесь нет постоялого двора. Я приглашаю вас к себе. Дом пустовал восемь лет, поэтому не обессудьте за неудобства.

В комнатах было чисто и пусто. Пахло прогнившими досками. Малика открыла окна. Мебо и Ютал, страж сельской наружности, притащили из машины котомку с провизией, принесли из чулана табуреты и керосиновую лампу, спустили с чердака два стареньких матраца, подушки и тюк одеял.

Придвинув табуреты к окну, Малика и её спутники уселись ужинать. Ели молча. Не потому, что им не о чем было поговорить. Они слушали шум, доносящийся с улицы: голоса, крики, смех. Затренькали переливчатые звоночки (велосипеды наконец-то нашли своих хозяев).

В дверь постучали.

На лице Мебо заиграли желваки.

– Это Валиан. Я выйду.

Немного погодя страж вернулся с долговязым пожилым человеком. Короткие волосы топорщились на висках и затылке. Под косовороткой угадывалось не по возрасту мускулистое тело. В ярко-зелёных глазах застыла настороженность.

Незнакомец приложил ладонь к груди и отвесил поклон:

– Меня зовут Валиан. Я временно исполняю обязанности старейшины резервации

КЛИМОВ.

Исаноха и Малика представились, причём Малика назвала только имя, опустив должность.

– Я хотел предложить вам остановиться у меня, – продолжил Валиан. – Дом хороший, места много. Моя жена Разана вкусно готовит. Мебо сказал, что вы вряд ли согласитесь. Но я всё равно вас приглашаю. Разана как раз поставила пироги в печку.

– Спасибо за приглашение, но я очень устала, – проговорила Малика.

– А я пойду, – отозвался Исаноха. – Хочу с вами побеседовать.

Когда Валиан и Исаноха вышли из комнаты, Мебо кивнул приятелю:

– Ютал, проследи, чтобы советник ничего не ел и не пил.

Малика проводила стража взглядом:

– Валиан не будет рисковать.

– Я хоть и клим… наполовину клим, но своему народу не доверяю, – покачал головой Мебо.

– Интересно, Валиан догадался, что у него гостил правитель?

– Нет.

– Уверен?

– Уверен.

Малика посмотрела в окно. На улице ещё не стемнело, а на небо уже выползла полупрозрачная луна.

– Я хочу встретиться с Тивазом.

– Он же ничего не помнит.

– Я должна с ним встретиться. Завтра. Хорошо?

– Попробую переговорить с его дочкой.

– И дочка пусть придёт.

Мебо кивнул и принялся складывать остатки еды в котомку.

Исаноха вернулся на удивление быстро. Отдал стражу ворох постельного белья и коротко поведал о беседе: Валиан рассыпался в благодарностях, хотя в тоне и взглядах временного старейшины сквозило упёртое недоверие.

Мебо постелил Малике в дальней комнате, хотел закрыть рамы, но она воспротивилась:

– Очень душно. Я не смогу уснуть.

Сон не шёл. Заложив руки за голову, Малика смотрела в потолок. Последние ночи были на удивление тихими, будто Адэр решил пощадить её и на время отказался от любовных утех. Малика могла бы выспаться, набраться сил перед тяжёлым днём, а драгоценные часы покоя, как назло, тратились на бесконечные раздумья.

Малика повернулась на бок, подмостила под щёку ладони. Ветерок вносил в комнату запахи плодоносной осени. В окно заглядывала спелая как айва луна. Айвой Малику угостили в одном из селений. Жёлтый плод, видом напоминающий яблоко, Малика решила отвезти Муну. Положила его под заднее стекло и всю дорогу наслаждалась незнакомым ароматом.

Где-то ухнула сова. Залаяла собака. И опять всё затихло.

Малика подошла к окну. В лунном свете серебрился поросший бурьяном огород. Ветки деревьев и кустов были опутаны блестящей паутиной.

– Малика?

Она увидела тёмный силуэт на фоне дощатого сарая:

– Да, Валиан, это я. Давно ждёшь?

– Давно.

– Надо было позвать.

– Не хотел будить стражей.

Малика надела платье и на цыпочках подошла к дверному проёму, поперёк которого на полу спал Мебо. Ютал, наверное, улёгся у входной двери или на крыльце.

Малика вернулась к окну, забралась на подоконник. Валиан помог ей спуститься на землю. Они обогнули сарай и притаились с его тёмной стороны.

– Зачем пришёл, Валиан?

Старейшина шаркнул босой ногой по сухой траве:

– Хотел спросить. К чему этот спектакль?

– Какой спектакль, Валиан?

– Зачем приехали эти люди?

– Они соскучились.

– Да неужто?

– Ты не веришь?

– Они вытоптали наши поля, вырубили наши сады, заняли наши дома. Они обворовывали и избивали наших братьев и сестёр, когда те пытались хоть что-то продать на их рынках. А теперь соскучились?

– Нельзя, Валиан, жить прошлым.

– А как? Скажи, как нам жить по-другому?

– Вспоминать о хорошем, думать о будущем и самим творить добро.

Валиан потёр подбородок, посмотрел по сторонам:

– Знаем, знаем… Падут стены, откроются двери…

– Только не связывай моё появление с пророчеством Странника.

– Тогда почему ты здесь?

– Я… – Малика замялась. – Я тайный советник правителя.

Валиан склонил голову к плечу:

– Вон оно как! Теперь будешь пудрить ему мозги, как твоя сестра Зервану?

Малика вздёрнула подбородок:

– Валиан! Я не позволю тебе говорить о морунах плохо!

– Я буду говорить то, что думаю. Такая, как ты, забрала моего единственного сына. Мы работали с ним на поле. Первый раз она забрела случайно, а потом зачастила: то компот принесёт, то пироги, и всё сказками нас кормила, как же у них хорошо. А потом он отдал мне серп и утопал за ней.

– И ты его больше не видел?

– Видел. Он пришёл похвастаться, что у него родилась дочка. Ещё одно бесовское отродье.

– Валиан!

– Мы закрыли его в этом самом сарае. Окно заколотили, на двери замок навесили. Месяц держали, думали, очухается. А он перестал есть и пить. Последние дни ползал на четвереньках и выл, как ваши моранды. – Валиан сплюнул на землю. – С вашими чарами бороться бесполезно.

– Вы его отпустили?

– А что нам оставалось?

Малика прикоснулась к локтю старейшины:

– Валиан, чтобы я ни сказала, ты мне не поверишь.

Он отшатнулся как от огня:

– Пока моруны не вернут мне сына… Пока вы не вернёте всех наших сыновей, мы будем лишать памяти всякого, кто ступит на наши земли. Такое наше решение.

– Ты этого не сделаешь!

Он глухо рассмеялся и пошёл вдоль сарая.

– Валиан! – Малика догнала его, схватила за рукав. – Давай поговорим!

Он резко развернулся:

– Отвали! – И толкнул её со всей силы.

Малика налетела на стену и охнула: что-то воткнулось в спину чуть ниже лопатки. Глядя на удаляющийся силуэт, хватала ртом воздух. Хотела крикнуть – из груди вырвался хрип. Всем телом потянулась вперёд. То, что вонзилось в спину, не отпускало. Перед глазами запрыгали звёзды.

Малика царапала ногтями доски, боясь потерять связь с реальностью. Смотрела на серебристый бурьян и чувствовала, как промокает сзади платье.

Небо посветлело, заросли порыжели. Кроны деревьев казались хрустальными.

– Малика! – донёсся голос.

– Мебо, – прошептала она.

– Малика, вы где? – прозвучало чуть ближе.

Она всхлипнула:

– Здесь… Мебо…

Страж возник из-за угла сарая:

– Вы нас напугали. Мы с ног сбились.

– Мебо…

– Что вы здесь делаете?

Малика уронила голову на грудь:

– Я зацепилась.

Придерживая её за плечи, Мебо заглянул ей за спину:

– Боже… Малика… не шевелитесь.

Побежал к дому, вернулся с Юталом.

– Крюк мог задеть лёгкое, – сказал Ютал, поелозив рукой по спине Малики. Вытер о штаны окровавленную ладонь. – Откуда он взялся?

– Мать на нём вялила мясо, – ответил Мебо.

– Крюк ржавый. – Ютал выругался отборными словами.

– На весу не снять. Да? – спросил Мебо.

– Снимать нельзя. Только хуже сделаем. В посёлке есть врач?

– Тут все врачи. Все знают, как…

– Неси, чем можно выкрутить шуруп, – перебил Ютал. – И позови ещё кого-нибудь.

– Никто не должен знать, – прошептала Малика, глядя на прозрачное солнце, медленно выползающее из-за крон деревьев.

Всё смешалось: голоса стражей и советника (а он откуда взялся?), скрип доски за спиной, скрежет металла. Малика не чувствовала боли. Кружилась голова, и было нестерпимо холодно.

Наконец она прильнула к Юталу и обвила его шею руками.

– Я отнесу тебя к врачу, – сказал он. – Старайся держать спину ровно.

Малика уткнулась лбом ему в плечо:

– Не надо к врачу.

– У тебя в спине крюк. Нужен врач. Лекарства нужны.

– Я испорчу людям праздник… Мебо вытащит.

– Я не умею, – пробормотал страж.

– Поехали в замок, – подал голос Исаноха.

– Не говорите ерунду!

Советник притронулся к щеке Малики:

– Только не умирай. Правитель меня убьёт.

– К Валиану, – прошептала она. – Чтобы никто не видел.

Ютал обхватил её за талию:

– Потерпи, дорогая. – И оторвал от земли.

Стражи пронесли Малику огородами к дому старейшины.

– Советник, придержите крюк, – приказал Мебо и побежал вперёд.

Вскоре Малику положили животом на кровать.

– Разана! – крикнул Валиан. – Завари травы и кипяти инструменты.

Разрезал на спине Малики промокшее насквозь платье. Ощупал тело вокруг крюка:

– До лёгкого не достало, но слишком много потеряно крови. Может начаться заражение. Даже не знаю, смогу ли…

– Валиан, – прошептала Малика.

– Тебе нельзя говорить.

– Ближе…

Валиан прижался ухом к её губам.

– Я знаю… ты не хотел, так получилось, – сказала Малика на языке Климов. – Это ты надел меня на крюк.

Валиан отшатнулся:

– Нет…

– Ты знаешь… когда я умру, вымрет твой род: жена, сын, внучка, твои сёстры и братья.

– Мерзкая дрянь. Ты всё подстроила.

– Что прочёл Тиваз в Писании перед тем как опоить правителя?

– Кого?!

– Что она говорит? – прозвучал голос Исанохи.

– Она бредит, – ответил Валиан на слоте.

– Он гостил у тебя, – продолжила Малика на языке Климов.

– Ты лжёшь!

– Ты разговаривал в погребе с женой, а он услышал.

– Не может быть…

– Что Тиваз прочел в «Откровениях»? – вновь спросила Малика.

– «Кто не со мной, покиньте поле боя».

– Тиваз его покинул. И ты покинешь… Мебо!

Страж присел перед Маликой на корточки.

Она сжала ему руку:

– Не дай ему ко мне прикоснуться.

– Малика… нет…

– Я приказываю!

Мебо поднялся:

– Всем выйти из комнаты!

– Это безумие! – воскликнул Исаноха.

– Всем выйти! – приказал Мебо. – И никому ни слова, что моруна больна!

В дремотно-сонной тишине проплывали минуты. Сидя на полу возле кровати, Мебо держал Малику за руку.

– Твоя жалость лишает меня сил, – сказала она, открыв глаза.

– Я жалею, что не оказался на вашем месте.

– Не жалей.

– Мне стыдно, что я клим.

– Не надо.

– Простите меня. Я не смог вас защитить.

Малика сжала стражу пальцы:

– Я ещё на поле боя… Что там на улице?

– Сегодня никто не пошёл на работу.

– Они счастливы?

Мебо зажмурился:

– Наверное.

Прошуршав подолом юбки, к кровати приблизилась рослая женщина:

– Я Разана, жена Валиана. Можно мне поговорить с вами?

Малика покосилась на кружку в её руках:

– Мебо… пусть она уйдёт…

Страж не успел встать с пола, как Разана выплеснула из кружки что-то тёплое Малике на спину.

Мебо толкнул хозяйку к двери:

– Иди отсюда.

Разана схватилась за дверной косяк:

– Моруна! Позволь сказать…

– Уходи, – прошипел страж, выталкивая женщину из комнаты.

– Я прощаю сына и прощаю твою сестру, которая увела его. Я хочу прощать, а не прощаться. Моруна!

Мебо вытолкал Разану за порог и захлопнул дверь.

– Чем она меня облила?

– Каким-то отваром. Для остановки крови или для обеззараживания. Эти травы пахнут одинаково. – Мебо убрал прядь волос с лица Малики. – Сильно болит?

– Нет. Только слабость. И очень холодно.

Послышались тихие голоса. Донеслись шаги.

В комнату заглянул Ютал:

– Я ничего не мог поделать. Советник приказал… – И отступил в сторону.

Исаноха подпёр плечом стену. Разана, заламывая руки, замерла у порога.

Валиан поставил перед кроватью табурет, сел:

– Я готов к разговору.

– А я нет, – сказала Малика на слоте и перешла на язык Климов: – Мебо! Пока Ютал не проводит грузовики с людьми и советником до тезарской трассы, не позволяй Валиану ко мне прикасаться.

– Я их не трону, – произнёс старейшина. – Обещаю!

– Мебо… – прошептала Малика. – Закрой окно, заколоти дверь и, пока люди не покинут резервацию, никого сюда не впускай. Правитель не должен знать…

В ушах загудело.

– Мебо! Обещай! – из последних сил выкрикнула Малика и закружилась в чёрном водовороте.

Порой сознание возвращалось. Взгляд цеплялся за неподвижные занавески на окне, стекал на половицы. Малика не чувствовал ни рук, ни ног. Пыталась пошевелить пальцами и проваливалась в яму. Открывала глаза и смотрела в волнистую мглу, разбавленную ватными голосами. Молчаливое тело парило в невесомости. Вялые мысли сворачивались подобно гусеницам и вновь утягивали в безжизненную пустоту.

На лоб легла тёплая ладонь.

– Малика, это надо выпить.

Голос прозвучал как эхо в колодце.

Она приподняла веки. Тьму пронзали красные искры.

– Ты кто?

– Я Мебо. Выпей, Малика.

– Что?

– Это придаст тебе сил.

Она сделала пару глотков. Стало жарко.

– Я поверну тебя на бок, – раздался женский голос.

– Крюк, – прошептала Малика.

– Валиан его вытащил и наложил швы.

– Мебо…

Руку сжали горячие пальцы:

– Я здесь, Малика.

– Где люди?

– Всё в порядке. Они уже далеко…

Через день Малика смогла встать и сделать пару шагов, держась за Мебо. Боли не было, ноги подкашивались от жуткой слабости. Валиан без конца поил Малику травами, сам менял на ране повязки, пропитанные чем-то липким, с резким запахом.

Через три дня сняли швы, благо их оказалось немного. Малика вышла на крыльцо. Подержалась за перила. Спустилась с лестницы.

Валиан поднялся со скамейки:

– Подожди, я помогу сесть.

– Я сама, – сказала Малика и села на прогретую солнцем доску.

Валиан расположился рядом с ней. Мебо и Ютал примостились на ступенях.

– У тебя на спине живые письмена, – сказал старейшина. – Ты верховная жрица?

Малика кивнула.

– Почему ты здесь, а не со своими сёстрами?

– Я выбрала другой путь.

– Кто научил тебя говорить на нашем языке?

– Никто. Я всегда его знала.

Валиан ссутулился, упёрся руками в колени:

– Прости меня.

Малика запрокинула голову. Глядя на пенные облака, прищурилась:

– Вы слушаете землю, но не слышите людей. Вы читаете «Откровения Странника», но не видите истину. Вместо любви вы взращиваете ненависть и обиду. Они толкают вас на чудовищные поступки. Ваш разум похож на пустыню, а должен походить на сад. Там поют птицы и распускаются цветы… Это иной мир, который вы потеряли. Мир, который ищу я. – Посмотрела на Валиана. – Давай искать его вместе.

Он усмехнулся:

– Вместе? С морунами?

Малика отвела взгляд:

– Как чувствует себя Тиваз?

– Никак. Жена и дочка целый день ему рассказывают о прошлом, к вечеру он даже начинает их любить, как прежде, а за ночь всё забывает.

– Я могу вернуть ему память.

Валиан рывком повернулся к Малике:

– Серьёзно?

– Да, он всё вспомнит, но будет другим человеком. И уже не станет старейшиной. В нем пропадёт стержень.

– Это как?

– Исчезнут качества, которые необходимы сильным людям. Он много чего потеряет, но найдёт намного больше – семью. Поговори с его родными. Если они согласны, я это сделаю.

Вечером Разана накрыла стол в саду. Благоухание осенних цветов, запах груш и яблок, порхание мотыльков вокруг керосиновой лампы располагали к непринужденной беседе. Скупо улыбаясь, Мебо рассказывал, как он с правителем толкал машину, как они давали щенку смоченный вином платок. Валиан вспоминал, как они с Адэром считали зерна в колосках. Как скакали наперегонки по лугам и Валиан с позором проигрывал. Разана вспоминала, как Адэр попробовал клюквенный кисель с молоком и потом целый день плевался. Ютал рассказал, как правитель сбросил с обрыва сапоги и спустился за ними.

Подперев щёку рукой, Малика слушала. В груди тонкими струнами стонало сердце.

– Не помешаем? – прозвучал за спиной женский голос.

Малика оглянулась. Между деревьями стояли пожилой мужчина с потерянным взглядом и женщина средних лет, удивительно похожая на него чертами лица.

Разана подскочила:

– Мебо, пошли, принесём стулья.

Валиан жестом остановил жену:

– Нам лучше уйти.

Женщина усадила Тиваза напротив Малики, села с ним рядом и взяла его за руку:

– Папа! Ничего не бойся.

– Вы можете уйти, – обратилась Малика к дочери бывшего старейшины Климов.

– Нет, я останусь.

– Ему будет очень больно.

– Меня предупредили.

– Он будет плакать.

– Валиан говорил.

– Пока он не успокоится сам, его нельзя трогать.

– Не буду. – Дочь поцеловала отца в щёку. – Я рядом, папа. – И отпустила его руку.

Малика вместе со стулом придвинулась к Тивазу, обхватила его лицо ладонями. Он улыбнулся, как несмышлёный ребёнок.

– Смотрите на меня, Тиваз, – произнесла Малика. – У вас очень красивые глаза, Тиваз. Я впервые вижу человека с такими глазами, Тиваз. – И тихо промолвила на языке морун: – Я стираю с зеркала пыль.