Текст книги "Трон Знания. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Такаббир Рауф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

Часть 27

Шершавый язык прошелся по щеке, в шею уткнулся мокрый холодный нос. Адэр повернулся на бок, обхватил себя за плечи. Нос перекочевал в ухо и шумно засопел.

– Парень! Уйди, – прошептал Адэр.

Звереныш принялся легонько покусывать мочку уха. Адэр с огромным трудом открыл глаза. Парень радостно взвизгнул, запрыгнул на кровать и начал вылизывать хозяину подбородок.

– Ты сам напросился, – сказал Адэр и столкнул Парня с кровати.

Через пять минут из ванной комнаты послышались шум воды, смех и игривое рычание зверя.

А через полчаса Адэр сидел на полу, держа в руках ошейник:

– Я понимаю, что ошейник – это мерзкая вещь, но обещаю, что при первой же возможности сниму его. Обещаю, что для подобных случаев я закажу тебе самый лучший ошейник. Ты будешь в нем, как в короне. Парень! Я же не прошу тебя лаять, как собака. Парень!

Моранда выглянул из-за кровати и снова спрятался.

– Я тоже иногда одеваюсь, как простолюдин. Думаешь, мне нравится? Мне даже приходится говорить, как они. Сидеть с ними за одним столом, париться в бане, бродить по лесу. А, знаешь, для чего? Чтобы люди думали, что я один из них. – Адэр немного помолчал. – Но почему-то всё выходит наоборот. Парень! Нас выгонят из города. Ты этого хочешь?

Звереныш высунул нос из-за угла кровати.

– Эш сказал, что моранда Зервана тоже носил ошейник, и собаки сидели в будках. Парень! Давай проверим! Если собаки не вернутся, я сниму ошейник и выброшу. Обещаю!

Парень подполз к Адэру, опустил морду между лапами, устремил на него тоскливые глаза.

Адэр погладил его по голове:

– Прости, что причиняю тебе боль. Прости.

Через час Парень уже вышагивал рядом с хозяином по центральной улице древней столицы. Прохожие останавливались и долго смотрели вслед удивительной паре. Мальчишки шумной гурьбой бежали сзади и всячески пытались привлечь к себе внимание невиданной собаки в потертом кожаном ошейнике. Парень окатывал их красным взглядом и отворачивался. Блестящий черный нос ходил ходуном, вынюхивая непривычные запахи большого города.

Адэр не хуже моранды ловил оттенки воздуха. Каменная мостовая пахла ранней осенью – затухающим зноем и кисейным туманом. От зданий веяло стариной – вековым духом и бессмертной красотой. От мальчишек доносились все верхние и нижние ноты безмятежного детства – ржаные пряники, медовые конфеты, резина на колесах велосипедов и бриллиантовая зелень на коленках. Прохожие благоухали здоровьем и силой. А звереныш окатывал ароматом свободы.

– Господин!

Адэр оглянулся. По тротуару шел Урбис. Удивительно, но ему удавалось при торопливой ходьбе сохранять важный вид.

– Эш передал мне ваше приглашение, – сказал староста.

– Зря торопишься. До встречи еще есть время.

– Решил прогуляться перед разговором, а тут вы. Позволите составить вам компанию?

Адэр пожал плечами:

– Разве что подышать воздухом.

Староста посмотрел на моранду:

– Рад, что вы услышали нашу просьбу. Я не знаю, что для них значит ошейник, но для наших собак – ошейник на моранде много значит. Я хотел спросить вас…

– Урбис! Дыши глубже.

Староста сцепил за спиной руки и пошел рядом, глядя себе под ноги. Адэр судорожно соображал, чем заполнить внезапно возникшую пустоту. Молчание правителя в компании второго по значимости среди ветонов человека на виду у горожан могло быть неправильно ими истолковано.

– Урбис, я не смогу перейти на «вы».

Староста качнул головой:

– Понимаю.

– Не понимаешь. В людях выше всего я ценю честность. Я еще не решил, как накажу Эша, но он был со мной честен с начала и до конца. А ты лгал с первой и до последней секунды.

– Возможно, я что-то забыл…

– Я напомню. А сейчас дыши воздухом.

Адэр прибавил шаг. Шел третий день, только третий день, как Вилар и Малика объявились в Лайдаре. Слишком маленький отрезок времени, чтобы трезво и бесстрастно судить о прошедших событиях. И слишком тяжело держать себя в руках. Ему было под силу выгнать ветонов с насиженного места, заполонить Лайдару другими народами, присвоить дворец Зервана и усесться на престол со зверенышем с одной стороны и каменным изваянием моранды с другой. Стоит только заикнуться, как Тезар направит сюда самые отборные войска. Однако при таком самоутверждении еще сильнее обмелеет река собственного достоинства. Адэр это понимал и потому с небывалым терпением взирал на горожан и мирился с обществом старосты.

Но самой страшной была навязчивая мысль отделаться от притяжения Малики. Полубезумное состояние угнетало. Еще немного, и силы иссякнут. Бороться с похотью он уже не сможет. С похотью, которая мешает сосредоточиться на важных делах.

Внутри засела уверенность: стоит овладеть девушкой, и все ее чары испарятся. Адэр уже не знал, прибегнет к насилию или нет. От плотского самоволия пока что удерживало несколько причин. После хмельных кутежей не раз приходилось раскаиваться в содеянном. Воспоминания о пьяных оргиях вызывали приступы тошноты и гадливое чувство своей низости. Позже Адэр избрал иную тактику – сопротивление должно быть сломлено еще до того, как девица оказывалась под ним. А спустя какое-то время все тактики и хитрости забылись. Было достаточно посмотреть, и девушка либо сама забиралась в постель, либо охранители проявляли талант убеждения.

От насилия над Маликой пока что останавливал затаенный страх: вдруг в этой верящей в сказки стране на самом деле существует проклятие морун? Ведь невероятные на первый взгляд мифы не раз оборачивались правдой. Но рядом с ней он терял голову, забывал мерзкие уроки молодости, попирал дружбу и превращался в дикого зверя во время брачного периода. Адэр подсознательно чувствовал, что может наступить минута, когда ему будет плевать – где, когда и в чьем присутствии он утолит свое желание. И это страшило.

Адэр и Урбис в сопровождении зверя в полном молчании вернулись к особняку по другой улице. Перешагнув порог гостиной, Урбис и вовсе помрачнел. Буркнул под нос приветствие Малике, низко поклонился Вилару.

Адэр уселся за кофейный столик и жестом пригласил Урбиса присоединиться. Малика и Вилар разместились в мягких креслицах по бокам камина.

Адэр сделал знак охранителю подать кофе и промолвил:

– Признаюсь, ты меня сильно удивил.

Староста приподнял бровь:

– Чем же?

– Надо иметь талант, чтобы вмиг превратиться из безмолвного посетителя постоялого двора в старосту. Это ведь ты сидел возле камина.

В глазах Урбиса промелькнуло изумление. Секунда, и они вновь затянулись колким инеем, как металл на морозе.

– Таланта не занимать и вам. Староста от посетителя немногим отличается, а вот правитель от праздного путника… Ваша игра выше всяких похвал.

Молоденькая ветонка поставила на столик сахарницу с колотым сахаром и принялась разливать кофе из расписного кофейника. Адэр с трудом отвел глаза от слишком глубокого выреза цветастого платьица и столкнулся с пронзительным взором Урбиса.

Ругнувшись про себя, взял кусочек сахара, перекинул из руки в руку:

– Что привело тебя в постоялый двор?

Староста отхлебнул душистый кофе:

– Проверял, как вольницы выполняют мой приказ.

– Кто это?

– Девушки, которым ветонский Совет предоставил свободу поведения.

– Одним словом – шлюхи.

– Вольницы – это вынужденная мера.

– Как яма.

– Как яма и многое другое.

– Значит, ты командуешь шлюхами.

– Лайдара огромный город. А вот в других селениях резервации без притока свежей крови наш народ исчезнет, как исчезают климы, как исчезают ориенты. Сколько их было? И сколько сейчас?

Адэр нахмурился:

– Шлюхи должны спать с чужаками.

– Вы догадливы. Если кровь вольницы сильнее, родится ветон… – Урбис придвинулся на край стула и прошептал: – А если слабее, в скором времени по улице будет бегать светловолосый мальчуган с синими, как летнее небо, глазами.

– Я не настолько глуп, чтобы плодить бастардов, – прошептал в ответ Адэр и уже громче добавил: – Вы же не любите чужаков.

– Мы да. А вольницы обязаны любить. У нас запрещены браки даже между дальними родственниками. Собственно, как и у морун. Единственное отличие: к ним, за Долину Печали никто не суется, и они вынуждены сами блуждать в поисках жертвы. Да что я рассказываю. Сбоку вас сидит моруна, у нее и спросите: почему она здесь? – Урбис отставил чашку и сплел на животе пальцы. – А что вас заставило скрывать свое имя?

– О людях можно много узнать, только поговорив с ними. Особенно, если они не догадываются, с кем говорят.

– И как? Ваши надежды оправдались?

В душе вновь зашевелилась злость. Адэр сжал в кулаке кусочек сахара.

Зашуршала ткань платья. Малика неторопливо обошла стол и встала за спиной старосты.

– Перед вами сидит правитель Порубежья, – тягуче проговорила она, – и нравится вам это или нет, но вы должны с этим смириться.

Урбис дернулся и с видимым усилием подавил желание оглянуться:

– Я уже давным-давно со всем смирился.

– Я знакомлюсь со своей страной. Это плохо? – произнес Адэр.

– Страна – это единство земель. А что увидели вы? Нет страны. Ее разорвали, растащили по кусочкам. – Урбис поднял на Адэра усталый взгляд. – Вы хотите забрать у нас Лайдару?

– С чего ты взял?

Староста вымученно улыбнулся:

– Только не говорите, что вами движут благородные помыслы. Помешать вам, потомку Великого Могана, мы не в силах. Надо быть безумцами, чтобы разжигать войну и гробить свой народ.

– Меня поражает твоя откровенность, – сказал Адэр.

– Хотите сказать, это чревато последствиями? А что вы можете со мной сделать? Отправить на искупительные работы? Так я с самого рождения искупаю грехи своих предков. Упрятать меня в подземелье? А где я сейчас? Я в темнице вместе со своим народом, разве что стен и решеток не видно. И мы гоним всех, как отовсюду гонят нас. Мы никому не рады, как нам не рады. И мы никого не ждем, как нас не ждут. – Урбис потер лицо руками. – Зря вы привели сюда моруну.

– Чем они вам насолили?

Урбис открыл рот, но Малика опередила его:

– Они боятся пророчества Странника. «Сомкнет уста Тот, Кто Предал. Раскроет уста моруна. Откроются двери, падут стены, моруна будет единственной стеной».

Староста развернулся:

– Ты все знаешь! Знаешь, что с твоим появлением многие заговорят о переменах. И не надо смотреть на меня своими черными глазами. Хотя…для вас черный – это не цвет. Это отсутствие цвета. Правильно я говорю? Глаза обретают цвет…

Она грубо оборвала его:

– Хватит ныть! И хватит себя жалеть! Разорвали страну… Растащили по кусочкам… А что вы сделали, когда была возможность сохранить ее? Научитесь признавать свои собственные ошибки и не судите других, для этого есть Всевышний!

Урбис направил взор на Адэра:

– Знаете, почему люди – не одни ветоны, а все народы – не любят морун?

– Вы надумали рассказать мне очередную сказку?

– У всех правителей династии Грасс старшими советниками были моруны, – словно не услышав, продолжил Урбис. – Вроде бы всё логично – законные хозяйки земель. А когда Зерван исчез, они решили прибрать власть к рукам.

Малика схватилась за край стола:

– Неправда!

– Советчица убила единственного престолонаследника. Задушила ребенка прямо в постели.

– Ты лжешь, – сквозь зубы прошипела Малика.

– Моруны назвали Зервана предателем и подожгли библиотеку, чтобы стереть из людской памяти династию Грасс.

Черные глаза выбросили сноп сверкающих искр.

– Ты лжешь!

Урбис рывком развернулся к Малике:

– А за что же, по-твоему, на вас объявили охоту?

– Вы слепы. Вы все слепы с рождения, – тихо произнесла она. – Но придет время, Урбис… Я раскрою уста и пророчество Странника сбудется. И только попробуй встать у меня на пути. – И вышла из комнаты.

– Что и требовалось доказать, – промолвил Урбис и смахнул с виска струйку пота. – Ведьма…

Адэр скрестил на груди руки:

– Мой тайный советник.

– Что?

– Она – мой тайный советник. Малика Латаль.

Урбис побелел:

– История повторяется.

Вилар склонился к Адэру:

– Я уйду?

Адэр кивнул.

Урбис вздрогнул от хлопка закрывшейся двери:

– Она неверно истолковала мои слова. Я не хотел ни жаловаться, ни, тем более, кого-то обвинять.

– Ты обмолвился об охоте на морун.

– Это было в прошлом и… Тогда все думали, что это правильно.

– Рассказывай!

Урбис обвел гостиную взглядом:

– Когда исчез Зерван, поползли слухи, что его околдовала моруна и увела с собой. Чтобы успокоить народ, стали срочно готовиться к коронации племянника Зервана. Мальчишке было двенадцать лет. В ночь перед коронацией служанка зашла в спальню, хотела закрыть окно. Подушка лежала на лице ребенка, а утром на полу нашли кольцо советчицы. Ее задержали возле горящей библиотеки. Заточили в подземелье. И тут началось: то одну моруну побьют, то другую придушат, то из селения выгонят со всем выводком. Вы знаете, что моруной рождается только первый ребенок – девочка?

– Знаю.

– Чем дальше, тем хуже, – продолжил Урбис. – Во всех бедах, что обрушились на страну, народ винил морун. И тогда их верховная жрица с тремя весталками отправилась в Лайдару. Не знаю, правда или нет, но говорили, что она обладала каким-то даром. После ее взгляда человек становился сам не свой. Шагнуть боялся, чтобы траву не помять, и говорил только правду.

Урбис сделал глоток кофе, покрутил чашку в руках:

– Это пророчество про моруну знали еще при Зерване. Все испугались, что вот оно – зло в лице верховной жрицы – идет, чтобы разрушить оставшиеся стены. – Староста посмотрел на Парня, лежавшего возле ног Адэра. – Никто и никогда не видел щенка моранды, и самца никто не видел, а у вас самец. Существует поверье, что моранда – это неприкаянная душа моруны. Значит, неправда…

– Что стало с верховной жрицей? – спросил Адэр.

Урбис поставил чашку на блюдце:

– Их поймали. Жрицу привязали к столбу в сарае, а весталок… – Пальцем стер со столика каплю кофе. – От жрицы хотели добиться признания, что моруны – ведьмы.

– Почему же она не использовала свой дар?

– Для этого надо знать имя человека и неотрывно смотреть ему в глаза.

– Ты не думаешь, что эту войну разжег человек, который боялся разоблачения? – произнес Адэр. – Который боялся, что жрица вынудит его сказать правду.

– Я ничего не думаю, – вдруг окрысился Урбис. – Я рассказываю историю, которую мой дед рассказал моему отцу, а отец мне.

– Дальше.

– Их продержали без воды и еды два дня. Дело было зимой. – Урбис устремил взгляд на огонь в камине. – Кто-то сердобольный поджег сарай. Их крики были слышны в соседнем селении. А когда стены сарая рухнули, все увидели жрицу, охваченную пламенем. И тогда раздалось проклятие: каждого, кто изнасилует моруну, ждет безумие, а у того, кто убьет моруну, вымрет весь род: родители, дети, внуки, братья…

– Проклятие, по сути, сделало морун неприкосновенными, – заметил Адэр.

Урбис кивнул:

– Да. Народ боялся их трогать.

– В таком случае, кто или что вынудило их спрятаться на полуострове?

– Народ. Он нашел против них оружие – их мужья. После смерти любимого моруна долго не живет.

Если б не ужасная история про жрицу, Адэр бы рассмеялся.

– Их мужей стали истреблять, как вшей, – продолжил Урбис. – Моруны с семьями собрались скопом и ушли за Долину. Они спасали не себя… Они спасали своих любимых. – Староста откинулся на спинку стула. – Теперь вы кое-что знаете. А то, что не знаете… вам расскажет кто-то другой.

– Вы боитесь мести морун, – сказал Адэр.

– Мы ждем законного правителя, который… – Урбис потер лоб. – Я не знаю, что он должен сделать, чтобы… всё это прекратилось. А бояться должны вы. Не испытывайте судьбу, господин. Удалите от себя моруну. Не повторяйте ошибку династии Грасс.

Когда за Урбисом закрылась дверь, Адэр перебрался в кресло возле камина. Протянул замерзшие руки к горячему огню. Не об этой ли ошибке Зервана говорил Кебади, летописец из замка?

Часть 28

Вилар выбежал на перекресток, закрутился на месте. На одной из улиц появился Мебо. Махнул рукой и скрылся за поворотом.

Дорога привела к желтеющему парку. Размашисто шагая по каменным плитам, Вилар всматривался в просветы между раскидистыми кустами и деревьями, украшенными поредевшей кроной. Впереди возникла фигура стража. Стало быть, Малика где-то рядом.

– Она на боковой аллее, – сказал Мебо и в два счета исчез.

Малика шла среди праздной толпы. Гуляки, как медлительные ручейки, обтекали ее с двух сторон, оглядывались, перекидывались короткими фразами и продолжали путь.

– Малика! – крикнул Вилар.

Она свернула с аллеи и скрылась за оранжевыми зарослями.

Вилар побежал следом:

– Малика! Подожди. – Схватил ее за локоть, развернул к себе лицом. – Я не узнаю тебя. Что случилось?

– Ничего! – огрызнулась Малика, попыталась выдернуть руку и вдруг прижалась к Вилару.

Она плакала неслышно, лишь легонько подрагивали плечи. Понимая, что всплеску долго удерживаемых переживаний мешать нельзя, Вилар поглаживал шелковистые волосы, кончиками пальцев скользил по гибкой спине. Малика подняла взор. Влажные глаза искрились черными звездами.

Вилар нежно провел рукой по бархатной щеке, чуть сжал подбородок, приблизился губами к приоткрытым губам.

– Дальше нельзя, – прошептала Малика.

– Я люблю тебя!

Малика прильнула щекой к его груди:

– Я знаю.

Ветви деревьев взлетели ввысь и зашелестели золотой листвой. Вилар запрокинул голову и зажмурился: то ли от солнца, то ли от счастья.

Задержал вдох и на выдохе произнес:

– Я не верю ни единому слову Урбиса.

– Спасибо.

– И всегда буду верить только тебе.

Малика мягко высвободилась из объятий:

– Иногда мне приходится скрывать правду.

– В каждом человеке должна быть тайна. Она притягивает сильнее, чем раскрытая книга, – сказал Вилар и взял Малику за руку. – Пройдемся?

Они побрели между деревьями. Заметив людей, гуляющих по аллеям, не сговариваясь, сворачивали в другую сторону. Им хорошо было вместе. Идти, держась за руки, и молчать. Смотреть на кустарники, облепленные стайками пичуг, и на облака. Слушать шелест крон и дыхание ветра.

Они вышли на небольшую поляну; в воздухе застыли извилистые сочно-зеленые травинки. И только сделав несколько шагов, поняли, что перед ними стеклянное дерево с прозрачными ветками и крохотными листьями. И эти травинки в стекле…

Откуда-то сбоку вынырнул защитник, тотчас возле него возникли Мебо и Драго. Перекинувшись парой фраз, вместе скрылись.

Вилар и Малика приблизились к неохватному стволу. Ажурная сень, как огромная паутина, накрывала всю поляну. Небо и неторопливые облака были усеяны тонкими зелеными прожилками, и только пристальный взгляд мог различить стекло над головой. Лучи солнца, проходя через кончики ветвей, преломлялись, и казалось, что с дерева осыпается мельчайшая алмазная пыль.

– Алмазный мрамор, – промолвила Малика, поглаживая ствол. – Не поддается обработке, но ветоны нашли с ним общий язык.

– Я хотел тебе кое-что сказать, – произнес Вилар. – И все время думал – где: в замке или увезти тебя в Смарагд. Это дерево… эта поляна… прекраснее места не придумаешь. – Взял Малику за руки, опустился перед ней на одно колено. – Малика! Будь моей женой!

Она вытянулась, отклонилась назад.

– Чаще всего любовь приходит не сразу, – говорил Вилар, глядя в широко раскрытые глаза. – И я сделаю всё, чтобы ты меня полюбила. Пока ты не моя, я вынужден подчиняться… должен скрывать… я не принадлежу сам себе… больше не хочу так жить. Будь моей женой!

– Вилар…

– Я буду заботиться о тебе. Оберегать, как никто никого не оберегает. Мы поселимся в Ларжетае. Заберем Муна. Потом к нам переедет мой отец. У меня замечательный отец. Он меня понял. Он сказал, что будет счастлив, если буду счастлив я. Малика! Будь моей женой!

– Вилар…

Сердце сжалось – на побледневшем лице читался ответ.

– Не лишай меня смысла жизни, – промолвил Вилар.

Из черных глаз брызнули слезы. Малика упала на колени, обвила шею Вилара гибкими руками, прижалась щекой к его щеке:

– Мне очень жаль.

Он стиснул Малику в объятиях:

– Назови хоть одну причину, которая мешает тебе стать моей женой. О любви не говори – ты полюбишь меня, я знаю.

– У нас не будет детей, – прошептала Малика на ухо.

– Ты бесплодна?

– Нет. В моем мире дети рождаются в семьях однолюбов. И только так.

Вилар зарылся лицом в шелковистые волосы:

– В нашем мире много детей, которым нужна забота и ласка.

Малика слегка отклонилась назад:

– Вы готовы взять чужого ребенка?

– Готов и хочу. У меня уже есть трое на примете: два мальчика и девочка. Старшему четырнадцать, младшим шесть и три. Захочешь, возьмем еще. У нас будет большая семья. Большая и счастливая семья.

Малика опустилась на траву, уронила на колени руки:

– Вилар…

Он сел рядом с ней, обнял за подрагивающие плечи:

– Причины нет.

Малика поникла головой.

– Или есть?

– Есть, – тихо промолвила она.

– Я слушаю.

– Я перестану различать цвета.

– В смысле?

– Исчезнут краски. Мир станет серым.

Вилар приподнял Малике подбородок, заглянул в лицо:

– Я не верю. Я отказываюсь верить.

– Это правда.

Вилар вытер слезы с бархатистых щек:

– Это не причина. Ты полюбишь меня, и краски вернутся.

Малика неотрывно смотрела ему в глаза.

– Есть еще причина? – спросил Вилар.

– Если я умру, вы тоже умрете. После смерти любимой мужья морун долго не живут.

– Без тебя я уже умираю. Это не причина. Есть еще?

Малика кивнула:

– Две.

– Какие?

– Я не могу сказать.

– Хорошо. Скажешь потом. После свадьбы.

– Вилар… Я не буду вашей женой.

– Я этого не слышал. – Он поцеловал Малику в лоб. – Тебе надо свыкнуться с мыслью. Я дам тебе время.

До захода солнца Вилар и Малика просидели под мраморным деревом, глядя на осыпающуюся алмазную пыль и не произнося ни слова. Их пальцы сплетались, соприкасались руки и плечи, дыхание звучало в унисон, сердца бились рядом. Бились, как птицы в алмазных клетках.

Возле двух домов, соединенных стеклянной галереей, их ждал Ксоп:

– Правитель приказал вам переселиться в его особняк.

Малика попятилась:

– Я не хочу.

– Малика, – вкрадчиво проговорил Вилар. – Так хочет правитель.

– Я не хочу!

– Малика! Послушай!

– Нет! Это вы меня послушайте, маркиз Бархат! Нам осталось пробыть в Лайдаре всего ничего. Зачем бегать с места на место? – Она тихонько вздохнула. – Придумайте что-нибудь, а я пойду спать.

Адэр был взбешен. Сделав круг по гостиной, схватил со стола бутылку, приложился к горлышку, рухнул в кресло:

– Когда мне нужен совет, советчица ложится спать. Замечательно!

Вилар опустился перед Адэром на корточки:

– Я не подхожу для разговора?

– Нет.

– Ты целый день водил ее по пещерам, всю ночь продержал возле себя. И вновь не дал ей отдохнуть – позвал на встречу с этим тупицей Урбисом. Я знаю, что в тебе энергии непочатый край, но Малика девушка. Она только оправилась после болезни. Поговори со мной.

– О чем? – бросил Адэр и вновь приложился к бутылке.

Вилар похлопал его по колену и поднялся:

– Тебе надо меньше пить и больше спать.

– Не твое дело. – Адэр ладонью вытер губы. – У вас общая постель?

– Нет, Адэр. У нас разные спальни.

– Неужели?

Вилар поставил перед креслом стул, сел:

– Давай поговорим начистоту.

Адэр вскинул бровь:

– Интересное начало.

– Я вижу, как ты на нее смотришь.

Адэр развел руки:

– На всех смотреть можно, а на Малику нельзя?

– Ты не тронешь ее, Адэр!

– Продолжай.

– Это моя женщина.

– Не твоя. У вас разные спальни.

– Она будет моей!

Адэр рывком придвинулся на край сиденья.

– Она – мой тайный советник. Прикажу сидеть со мной все ночи напролет – будет сидеть. Прикажу убраться с глаз – испарится. А если тебя это не устраивает, можешь проваливать на все четыре стороны. Куда угодно, но только не в Тезар. В Тезаре тебе, как и твоему батюшке, не будет места. В Тезаре исчезнет знатный род Бархат. – Выпалил он и откинулся на спинку кресла. – Как же ты смешон, Вилар. Как смешон… Даже если все женщины вмиг окаменеют, я не замечу, что Малика шевелится. – Запрокинув голову, допил вино. – Ступай.

– Я заночую в соседней комнате, – произнес Вилар и направился к двери.

– Тебя ждет великое будущее, – прозвучало в спину. – А с ней будущего не будет.

Вилар взялся за дверную ручку.

– За этой дверью стена, дружище. Не расшиби лоб.

Перед тем, как переступить порог, Вилар оглянулся. Адэр зубами вытаскивал пробку из очередной бутылки.

В окна, затуманенные вековой пылью, бились лучи тусклого солнца. Адэр шел мимо залов, вестибюлей, холлов, даже не бросая взгляды в открытые двери. Звереныш бежал рядом и настороженно вслушивался в эхо. Урбис и Эш отстали на пару шагов, за ним следовали Драго и Мебо.

Спустившись к пещере под дворцом, Адэр на секунду задержался перед проемом с торчащим из стены замком. Из чернеющей пустоты тянуло сыростью и гнилью. Переступил через порог и очутился на площадке, от которой вниз тянулась еще одна лестница. Свет пяти фонарей заскользил по каменному своду и влажным стенам – в центральной стене зиял овальный туннель. Черная вода лениво накатывала на каменный пол, достигая середины пещеры.

Адэр сбежал по ступеням:

– Эш! Какая длина туннеля?

– От дворца до края обрыва четыреста пятьдесят метров.

– От впадины до моря, – уточнил Урбис. Приблизился к кромке воды, посветил фонарем. – А до впадины четыре метра. Во время шторма или прилива вода поднимается на десять метров.

– Ты уже был здесь? – спросил Адэр.

– Нет, – ответил Урбис и направил луч ему за спину.

Адэр оглянулся. Стены пещеры, как и лестница, – снизу и до уровня площадки возле двери – были пористыми, грязно-серыми, кое-где с острых камней свисали сухие пучки водорослей.

Адэр потрепал Парня за уши:

– В темноте нашел выход. Молодец!

– Для них нет кромешной тьмы, – вновь проговорил Урбис.

– Ты хорошо разбираешься в морандах.

– В морунах еще лучше.

– Довольно!

– Рядом с вами моруна, – не унимался староста.

– Семь месяцев, Урбис, – повысив голос, сказал Адэр. – Моруна рядом со мной семь месяцев. И ничего, живу.

– Она представляет опасность для всех людей, не только для вас, – озлобленно говорил Урбис. – Найдет своего однолюба, сведет его с ума и поведет за собой. А он не пойдет – побежит, вприпрыжку и хлопая в ладоши. Видел я таких счастливцев. Противно. – Скользнул лучом фонаря по стенам пещеры. – Всё? Посмотрели? – И направился к лестнице.

Вспыхнуло сумасшедшее желание схватить Урбиса за шкирку и приложить лбом к ступеням. Адэр даже сделал несколько шагов, но в последнюю секунду сдержал себя – он пришел во дворец не для того, чтобы искалечить старосту. Разум требовал более ярких впечатлений.

Вдруг Парень рванул к лестнице, шаркнул Урбиса боком. Староста упал и только чудом не цокнул затылком о ступеньку.

– Моранде стоит у вас поучиться, – прозвучал рядом голос Эша. – Вашему самообладанию можно позавидовать.

Адэр поднялся до нижнего подземного этажа, направил луч фонаря в коридор. Прошлая гонка по дворцу не принесла нужного удовлетворения. В голове – как тогда, так и сейчас – крутились вопросы, а ответы застряли где-то в темноте переходов. Ни стены, ни залы, ни камины, ни старинная мебель не подсказали, что помогло беглому правителю поднять страну на огромную высоту. И он ли ее поднял?

– Зерван был ветоном? – спросил Адэр, хотя отлично помнил, что прародитель династии Грасс из климов.

– Да, – ответил Урбис, елозя лучом фонаря по каменному полу.

– Клим, – прозвучал за спиной голос Эша.

Староста снова врет.

– Эш, ты взял чертеж подземелья? – поинтересовался Адэр.

– Не нашел, господин. Дворца – есть, а подземелья – нет.

Топтаться на месте было уже смешно. Но что-то удерживало на этом этаже. В памяти яркой вспышкой озарился темный коридор, зверь в одном из переходов и дверь из отливающего черным перламутром дерева. Видения из сна!

– Урбис! Ты был на этом этаже? – спросил Адэр и направил свет фонаря на старосту.

Тот прикрыл ладонью глаза:

– Случалось.

– Где находится черная дверь?

Несмотря на яркий луч, Урбис отвел руку:

– Откуда вы о ней знаете?

– Веди! – приказал Адэр.

Староста не успел сделать шаг, как моранда ринулся вперед и слился с темнотой. Они долго плутали по многочисленным коридорам. Урбис останавливался возле того или иного поворота и бормотал: «Не помню». У Адэра был свой путеводитель – звериный зов вел за собой.

Свернув в очередное ответвление коридора, Адэр наткнулся на Парня. Тот сидел спиной к нему и неотрывно смотрел во мрак. Лучи фонарей выхватили высокую черную перламутровую дверь, ту самую, что Адэр видел во сне. Бешено заколотилось сердце. Звереныш обернулся. Красным свечением полыхнули глаза. Адэр сжал вспотевшие ладони. Страх перерос в нестерпимый ужас. Сейчас он подойдет к двери, притронется к створке, она беззвучно распахнется. В лицо дыхнет могильная пустота. Он переступит порог и…

Из оцепенения вывел приглушенный голос Мебо:

– Открыть?

Адэр подошел к двери и толкнул перламутровое дерево. Створки не поддались. Не всему, что привидится во сне, надо верить! И нет там никакой ямы, а есть всего лишь продолжение бесцельных метаний по дворцу.

– Попробуй, – сказал Адэр, приняв решение, что если на этот раз открыть не удастся, то он вычеркнет из головы и сон, и вопросы, и необъяснимые желания.

– Такую красоту портить нельзя, – проговорил Мебо, видимо, вспомнив свое мастерство по вырезанию замков из двери. – У кого есть нож? У моего слишком широкое лезвие.

– Стилет подойдет? – спросил Урбис.

Согнувшись в три погибели и тихонько чертыхаясь, Мебо колдовал над замком. Драго подсвечивал то снизу, то сверху. Адэр хотел было плюнуть и уйти, но в тот миг, когда сверкнула последняя капля терпения, прозвучал щелчок. Двери открылись. Звереныш нырнул в щель.

Коридор резко сужался, и вскоре можно было развести руки в стороны и ладонями скользить по стенам. Зато арочный потолок взлетал еще выше. Вдруг запахло гарью. Застарелый запах. Не то древесина, не то бумага.

– Здесь был пожар? – спросил Адэр.

– Говорят, во дворце что-то горело, но где именно – никто не знает, – отозвался Урбис.

– Давно?

– Когда горела библиотека.

– Ты был здесь? – спросил Адэр.

– Нет. Только доходил до двери.

– Знаешь, что дальше?

– Не знаю.

Адэр бросил через плечо взгляд на старосту.

– Честно. Не знаю, – повторил Урбис.

Один фонарь светил вперед, два – на стены, на тот случай если появится неприметная дверь или поворот. Один луч прыгал по потолку – стражи боялись прозевать его быстрое снижение, – еще один фонарь был направлен в коридор за спинами людей.

Вскоре Адэр остановился перед высокой странной решеткой, перегораживающей проход – горизонтальные прутья располагались на таком расстоянии, чтобы по ним невозможно было взобраться. По ту сторону ограды, комично развесив уши, сидел Парень.

– Как ты туда пролез? – проговорил Адэр.

– У них очень гибкий костяк, – сказал Урбис.

Эш сунулся в проем между вертикальными прутьями. Немного поерзал плечом вперед-назад:

– Бесполезно.

– Поищем другую дорогу, – сказал Адэр.

– Потеряемся в подземелье, – возразил Урбис.

Адэр подергал решетку, проверяя на прочность – даже не шелохнулась. Зачем она здесь? Звереныш улегся на пол. Опустив морду на лапы, наблюдал с человеческим любопытством.