Текст книги "Под прицелом ...(ЛП)"

Автор книги: T. Novan

Соавторы: ,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

Я ловлю ртом воздух, пока она расстегивает мои джинсы, чтобы своими длинными пальцами добраться до моего шелкового белья. На прошлой неделе я как раз приобрела новый комплект, поскольку она меня очень вдохновляет к таким действиям.

– Продолжай, – хриплым голосом прошу ее, стараясь делать два дела сразу.

– Позже, – шепчет она и легонько толкает меня на кровать, накрывая своим телом и снимая с меня остатки одежды.

Слава Богу, я полностью потеряла интерес к беседе, так как ее пальцы вытворяют со мной намного более интересные вещи. Без дальнейших комментариев, я обхватываю ее тело и полностью концентрируюсь на происходящем.

* * *

Я просыпаюсь ночью из-за того, что слышу тихий плач со стороны Келс, свернувшейся калачиком вокруг меня. Она подрагивает в моих руках, и я понимаю, что ее снится очередной кошмар.

– Шшш, солнышко, – шепчу я и поглаживаю ее волосы. – Я с тобою рядом. Ты в безопасности.

Я продолжаю шептать ей это, еще крепче прижимая ее к себе и гладя волосы. Это успокаивает ее, и она снова засыпает. Дрожание прекращается. Меня очень радует, что сам звук моего голоса может утешить ее.

Часы показывают полпятого утра. Глубоко вздохнув я закрываю глаза, чтобы снова заснуть, но мой ум вместо этого начинает анализировать недавние события.

Я медленно переворачиваюсь на спину, что вызывает протестующее «нет» моей партнерши, которая еще крепче обнимает меня, не просыпаясь.

– Я здесь, детка, – держу ее в руках, пока она переплетает свое тело с моим и кладет голову мне на плечо.

Пока я смотрю на потолок, мой ум пытается упорядочить всю информацию по мере важности.

Преследователь Келси доводит ее до истерики с тех пор как мы обнаружили, что он и серийный убийца – одно и то же лицо. И это понятно. Я ужасно боюсь за нее, но не показываю этого. Я должна быть сильной за нас двоих, потому что она чуть не сошла с ума, узнав, что он убивает этих девушек из-за их сходства с нею. Она обвиняет саму себя безо всякой на то причины и чувствует себя страшно виноватой в том, что произошло, как будто это зависело от нее.

Медведь и его приятель из департамента по предотвращению физического насилия всерьез взялись за это дело. Я даже не могу иной раз застать его дома, чтобы передать отчеты. Он или на работе, или же проводит расследование. Одному только Богу известно, когда он спит. Я никогда не смогу в полной мере отблагодарить его за это. Независимо от того, сколько раз я давала ему возможность выиграть в покер.

Ну и конечно же наши отношения пугают нас обеих. Мы обе хотим этого, но Келс все еще иногда слишком напряжена. И если честно, мысль о моногамных отношениях все еще страшит и меня. Я всю жизнь меняла подружек чуть ли не каждый день, и понятия не имею, как надо жить в паре с кем-то. Надеюсь, что этому можно будет научиться по ходу дела. И что мне простят всевозможные ошибки.

Итак, мы сейчас в Техасе и расследуем одно из самых серьезных дел, о которых мне только приходилось слышать в своей жизни. Местный ублюдок собирает споры у бедных больных коров, чтобы сделать из них биохимическое оружие и обратить его против населения. Смотрите выпуск новостей в одиннадцать часов. Ах да, верно.

Если честно, мне попадались и более глупые вызовы, которые приводили к шикарным новостным сюжетам. Нам может повезти и на этот раз. Если под везением подразумевать потенциальный биохимический теракт. Господи, как же все-таки работа в медийном бизнесе извращает восприятие мира.

Кроме всего прочего, это маленькое путешествие плохо сказывается на Келс, так как возвращение домой разрывает ее сердце. Она была почти вся в слезах, когда вернулась ко мне сегодня ночью. Думаю, это из-за слишком частых воспоминаний о дедушке во время ужина.

Поэтому я постаралась отвлечь ее внимание двумя способами, о которых я точно знаю, что сработают. Во-первых, рассказом о сюжете, а во-вторых, собой. Кажется, второй способ ей понравился намного больше. Наверное ее приоритеты меняются понемногу. Я улыбаюсь от этой мысли, целуя ее в макушку, и она еще теснее прижимается ко мне.

Может ли моя жизнь стать еще интересней? Глядя на женщину, спящую в моих объятьях, могу поспорить на любые деньги, что да. Я чувствую, что она способна превратить всю мою жизнь в захватывающее приключение, если конечно выдержит мое присутствие рядом с собой.

* * *

Я бросаю взгляд на Харпер, сидящую вместе с Джимом и Конрадом через стол от нас. Мне бы очень хотелось, чтобы она была рядом со мной. Отпиваю глоток чаю и снова подключаюсь к беседе за завтраком.

Со мной сидит, конечно же, Генри, лучший друг моего дедушки и почти мой второй дедушка. Кроме того, Клейтон Джексон, владелец ранчо с больными коровами, которых уже умертвили и туши которых сожгли. Рядом с ним Энди Джордж, бывший коллега дедушки и Генри, и наконец Тревис МакКолл, один из давних друзей дедушки. Эти четверо очень обеспокоены из-за возможного распространения вируса среди их скота. Генри сообщил им, что я могу снять сюжет и они получат государственную поддержку, чтобы предотвратить дальнейший падеж скота.

– Келс, ты понятия не имеешь, как мы все гордимся тобой, – говорит Тревис, накрывая мою руку своей костлявой ладонью. – Твой дед ходил бы сейчас, выпятив грудь от радости.

– Спасибо. Мне радует, что ему было бы приятно.

– Малышка, «приятно» – это неподходящее слово, – Генри поднимает свой бокал в мою честь. – Мы слова не могли вставить, когда он начинал говорить о своей маленькой «дочурке».

О, Боже, как хорошо, что Харпер не слышит этого. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы она узнала мое прозвище.

Я улыбаюсь Генри и лишь качаю головой.

– Как я и говорила, дедушка умел рассказывать сказки.

– Только не тогда, когда это касалось тебя, солнышко. Сколько раз мне еще повторить это, чтобы ты поверила?

– Я верю тебе. Но давайте вначале вы посмотрите на меня в работе, ладно? – обычно я не такая скромная, но эти люди напоминают мне о том, откуда я родом. И как многим я обязана своему дедушке. Он верил в меня тогда, когда я совсем потеряла веру в себя.

Я обращаюсь к Клейтону Джексону.

– Мистер Джексон ….

Он поднимает руку.

– Просто Клей.

Я киваю.

– Клей, Вы можете организовать для меня встречу с профессором Сэмсом?

– О, да, конечно. Он придет ко мне завтра, чтобы взглянуть на оставшийся скот.

– Хорошо. Первым делом мне нужно взять у него интервью в качестве местного эксперта. А затем мы организуем несколько интервью со всеми вами, джентльмены. У вас будет время завтра? – Они все выражают согласие после нескольких попыток протеста из-за появления перед камерой. Забавно наблюдать за их беспокойством о том, как они будут выглядеть на экране.

Поэтому теперь нам надо завтра утром назначить встречу с профессором Сэмсом и прощупать его, так сказать, чтобы понять, насколько серьезными были подозрения Генри.

Они прощаются один за другим, и мы с Генри остаемся за столом одни. Он делает глубокий вдох, и я уверена, что он собирается перейти к самому главному.

– Давай закончим на этом, Генри, – шутливо говорю ему, попивая свой остывший чай.

Он вытаскивает маленькую коробочку из кармана пиджака.

– Я подумал, что тебе это пригодится, и сохранил для тебя в надежде, что когда-нибудь ты вернешься домой. Но ты так и не приехала после смерти твоего деда.

Он кладет коробочку передо мной, целует меня в макушку и прощаясь уходит.

Мои руки дрожат, когда я раскрываю ее. Снимаю крышку, и слезы выступают на моих глазах. Я не могу их сдержать, даже если бы сильно и хотела.

– О, Боже! – на моей ладони лежат старинные золотые карманные часы. Я провожу кончиками пальцев по изящной гравировке на крышечке и боюсь, что если слишком сильно сожму их, они исчезнут. А я-то думала, что мои родители их продали вместе с другими вещами, как они сказали – «избавились от его барахла» – сразу же после похорон.

Я нажимаю на кнопку на крышке, и она поднимается. Они все еще идут. Господи, этим часам сто пятьдесят лет и они до сих пор работают. Жизнь продолжается, несмотря на то, что дедушки уже нет в живых.

Краем глаза я замечаю, что Харпер присаживается возле меня. Она нежно массирует ладонью мою шею.

– Ты в порядке, Крошка Ру? – с беспокойством в голосе спрашивает она. Я понимаю, что она должно быть услышала, как я расплакалась. Я не могу сейчас говорить и просто показываю ей часы.

– Какие красивые!

Я киваю и через силу заговариваю с ней.

– Это дедушкины. Я играла с ними в детстве. Думала, что мои родители продали их, и не знала, что Генри сохранил их, – вытираю слезы и продолжаю. – Мне нужно кое-куда заехать, прежде чем мы уедем.

– Только скажи куда, солнышко.

* * *

После того, как мы подвезли Джима и Конрада на телестанцию, чтобы они подготовились к завтрашним интервью, мы с Харпер едем туда, куда я попросила. Она ведет машину в полном молчании. Я продолжаю держать часы дедушки в руках, поглаживая их большим пальцем и предаваясь воспоминаниям.

– Поверни здесь налево.

Без лишних слов она сворачивает в заданном направлении. Я смотрю на нее и понимаю, что мне крупно повезло. Господи, я очень надеюсь, что мы с ней очень долго будем вместе.

– Стоп, – смотрю на надгробные памятники и сразу же вижу место, где похоронили бабушку и дедушку. Оборачиваюсь к Харпер, она слегка улыбается мне. – Пойдешь со мной?

– Ты уверена?

– Да. Они были моими единственными настоящими родственниками, которых я могу представить тебе.

Она молча кивает и выбирается из машины.

Пока мы идем по скошенной траве, я беру ее под руку, чтобы быть поближе к ней. Она переплетает свои пальцы с моими. Когда мы подходим к надгробию дедушки, она собирается отойти в сторону, но я не отпускаю ее. Мне нужна ее поддержка. Я приседаю у надгробия.

– Здравствуй, дедушка, – привожу в порядок несколько цветов, которые украшают каменное надгробие. Каждую неделю я заказываю сюда доставку свежих цветов. – Я так скучаю без тебя. Прости, что не приезжала сюда раньше. Просто не могла до сегодняшнего дня, – делаю глубокий вдох, стараясь унять стук моего сердца. – Генри передал мне сегодня твои часы. Обещаю, что буду хорошо заботиться о них. Я знаю, что они долгое время принадлежали нашей семье.

Харпер усаживается поудобнее рядом на траву, собираясь ждать меня, сколько понадобится.

Я смотрю на свою партнершу.

– Здесь есть кое-кто, с кем я бы хотела тебя познакомить. Дедушка, это Харпер, – я сажусь рядом с ней, и она обнимает меня за плечи. – Мы работаем вместе.

Я замолкаю. Это правда, но не вся.

– Дедушка, ты никогда не осуждал меня и не ненавидел за мой выбор. Боже, мне это было так важно. Я жила ради твоего одобрения. И я надеюсь, что ты одобришь ее, – эти слова звучат раньше, чем я успеваю закрыть рот.

Я смотрю на нее и вижу широкую улыбку на ее лице. Ладно, по крайней мере она не убегает от меня прямо сейчас. Это хороший знак. Оборачиваясь обратно к надгробию я шепчу:

– Она также умеет послать всех к черту. С вами обоими я надеюсь научиться кое-чему в этой жизни.

Я выдираю сорняк.

– Я сегодня приехала, чтобы сказать тебе, как сильно тебя люблю. И всегда буду любить. И я сильно скучаю по тебе. И еще хочу попрощаться, потому что так этого и не сделала до сих пор. Я не знаю, вернусь ли еще сюда когда-нибудь, но хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя. Ты всегда будешь в моем сердце.

Я наклоняюсь и целую надгробие, желая чтобы это была теплая щека моего дедушки, и в первый и последний раз прикасаюсь рукой к белому мрамору. После того, как я поднимаюсь, Харпер обнимает меня сзади, давая возможность постоять в тишине.

– Ты готова? – спрашиваю ее.

– Одну секундочку, – она приседает и прикасается рукой к надгробию, что-то шепчет и целует его, так же как и я. Затем встает и крестится.

Я утираю слезу и беру ее за руку. Мы медленно возвращаемся к машине.

– Спасибо тебе, Келс.

– За что? – запинаясь спрашиваю я. Вроде бы я не доставила ей сейчас особого удовольствия.

– За то, что разделила этот момент со мной.

А, понятно. Семья очень важна для нее. Я знаю это.

– Нет, это я должна благодарить тебя, что ты составила мне компанию. Как ты думаешь, он бы гордился мной?

– У меня в этом нет ни малейшего сомнения.

* * *

Келс очень напряжена сегодня вечером. Я знаю, что это не из-за завтрашних интервью, которые она может провести с закрытыми глазами. Это из-за возвращения домой. Я растираю руки, прежде чем прикоснуться к ее коже.

Я убедила ее, что горячий душ и массаж помогут расслабиться. Теперь она лежит на животе, полностью обнаженная, в ожидании моих прикосновений. Судя по розовым пятнышкам на коже, это был по-настоящему горячий душ. Начинаю медленно массировать ее плечи, и наградой за это мне служит тихий стон.

– Хорошо?

– Мммммм.

– Ты думаешь, мы что-нибудь раскопаем по этому делу?

– Думаю, да. Генри и Энди по-настоящему обеспокоены. А они достаточно долго проработали в министерстве обороны. Этот тип должно быть готовит что-то действительно страшное.

– Отлично. Тебе надо быть очень осторожной завтра, – перехожу к нижней части ее спины.

– Я могу не беспокоиться на этот счет, – бормочет она, расслабляясь под моими прикосновениями. – У меня есть персональный телохранитель.

– Верно, – я наклоняюсь к ней и шепчу на ухо. – Я не хочу, чтобы что-нибудь плохое случилось с дедушкиной маленькой «дочуркой».

Она издает долгий стон разочарования. Из-за смеха я не успеваю заметить подушку, которая неожиданно летит в мою сторону.

(гаснет свет)

Смотрите на следующей неделе на канале Must Read TV:

(загорается свет)

– Нам придется работать с этим ублюдком без защиты, поэтому я бы не хотела, чтобы он заметил на тебе микрофон, – киваю я, когда она распахивает халат, под которым только лифчик и трусики. – Или же мы можем забыть про этот вирус и вернуться в постель, – она издает стон, крутя передатчик и микрофон в руках.

(вырезано)

– Это моя мать, – объявляет Келс, завязывая халат.

– Твоя мать! – мне хочется тут же натянуть на себя свою одежду и сбежать. Но единственная дверь здесь – это та, в которую она как раз стучит сейчас.

– Келси, ты собираешься заставить меня ждать здесь полдня?

Мои брови ползут наверх при виде этой женщины. Она настолько эгоистична, что полагает, что двери должны открываться сами по себе, и она еще не заметила меня в постели.

(гаснет свет)

Часть первая. Эпизод двадцатый. Самое лучшее время в году

– Нам придется работать с этим ублюдком без защиты, поэтому я бы не хотела, чтобы он заметил на тебе микрофон во время первого интервью.

Я послушно киваю, и она распахивает мой халат, под которым только лифчик и трусики изумрудного цвета. Они ей особенно нравится, так как по ее словам, очень подходят к цвету моих глаз. Не знаю, каким образом она пришла к этой мысли, потому что я приобрела их совсем недавно.

– Или же мы можем забыть про этот вирус и вернуться в постель, – шепчет она, распутывая в руках шнур передатчика и микрофона.

– Эй, веди себя прилично, – слегка шлепаю ее по руке и целую в подбородок. – Просто надень на меня эту штуковину.

Она опускается на колени и целует меня в живот.

– Ты уверена? – Харпер закрепляет передатчик на трусиках спереди и ведет провод вверх по животу, попутно целуя каждый миллиметр кожи. Нежно ущипнув грудь через лифчик, она перекидывает его на другую сторону.

– О, Боже! Харпер, как ты себя ведешь?! Перестань! – мой язык слегка заплетается из-за ее прикосновений. Подсознание старается заманить меня обратно в постель. Ему там очень-очень нравится. По правде говоря, и сознанию тоже, но я должна хоть немного проявлять силу воли.

Она негромко смеется, когда приводит меня в устойчивое состояние и закрепляет записывающее устройство.

– Видишь, что случается, когда ты витаешь в облаках? – она встает во весь рост и гладит руками мою спину.

– Я-то как раз сосредоточена. Это ты меня постоянно отвлекаешь, – делаю шаг назад, запахивая халат, а затем иду в ванную, чтобы нанести макияж. – Так ты думаешь, это не слишком опасно – снимать его на камеру?

– Может быть, мы сделаем это не сразу. Я буду сидеть в минивэне с Олсоном, пока ты не получишь разрешения, – на секунду она замолкает, а потом громко сообщает. – Я буду там пить кофе и есть батончики с кремовой начинкой.

В ответ на ее смех я выглядываю из ванной.

– Таблоид, батончик ты оставишь на потом, чтобы съесть его вместе со мной.

– Ладно, – подмигивает она. – В любом случае, я появлюсь сразу же, как только ты получишь его согласие.

– А если он будет против?

Она пожимает плечами.

– Тогда ты вытащишь оттуда свою симпатичную маленькую задницу, и мы придумаем что-то другое.

Я поворачиваюсь и показываю ей упомянутую часть своего тела.

– Ты действительно считаешь, что она симпатичная?

– Не начинай того, что не сможешь закончить, Келс, – предупреждает она. – Но я все же отвечу на твой вопрос – да, я так считаю. Она восхитительна.

Меня смешит этот эпитет, и я снова переключаю внимание на работу.

– Знаешь, есть большая вероятность, что он не согласится. Генри говорит, что он действительно очень странный тип, как будто из 60-х годов девятнадцатого века. Настоящий техасский джентльмен.

– Да? Посмотрим.

– Ты не будешь против, если я дам тебе один совет? – делаю шаг назад в нашу комнату, чтобы увидеть ее реакцию.

– Конечно, – она скрещивает руки на груди и скептически смотрит на меня.

Но меня не так просто сбить с толку.

– Если он действительно таков, как говорит Генри, он будет смотреть на нас как на женщин-самок. И уж поверь мне, в этих местах такие типы застрелят тебя раньше, чем ты успеешь сказать букву «с» в слове «лесбиянка». Они с подозрением смотрят даже на женщин по имени Лесли.

– Ладно, я поняла. Меня должно быть не видно и не слышно, так?

– Да, особенно если ты намереваешься продемонстрировать свои отношения с другой женщиной.

– Не беспокойся об этом, Крошка Ру, – коварно усмехается она. – Так и быть, я не выдам тебя.

Теперь уже я усмехаюсь, возвращаясь в ванную. Она не выдаст меня? О, мне это нравится.

* * *

Келс выглядит расслабленной и в своей стихии. Я даже заметила в ее речи легкий техасский акцент. Это по-настоящему мило.

– Чему ты улыбаешься? – спрашивает она.

– Кто, я? Я ничего не делаю, – черт, она подловила меня.

– Ну конечно же, – улыбается она. – Так я тебе и поверила. – Она скрещивает ноги и кладет руки на колено. – Как ты думаешь, этот наряд вызовет его на откровенность?

Я смотрю в ее сторону, стараясь не показывать свои чувства. Пару часов назад я как следует заценила сапоги, джинсовую юбку и белую блузку с изящной черной вышивкой на плечах. Все в техасском стиле и, на удивление, очень сексуально.

– Мне кажется, ты выглядишь неплохо, – Боже, я так плохо умею скрывать свой интерес.

– Спасибо, Таблоид, я припомню это сегодня ночью.

– Эй, не стоит говорить такие вещи, – протестую я.

Она смеется и показывает на дорогу, чтобы я свернула. Господи, и зачем мы только забрались в самую глубь Техаса?

– Между прочим, мне нравится твоя рубашка, – улыбается она.

– Только потому что она на застежках и без пуговиц. Легко добраться до цели, – осматриваю свою рубашку, которую она купила для меня сегодня утром. Она черного цвета с белой окантовкой и застежками. Я теперь также гордая владелица нового пояса со своими инициалами, выгравированными на пряжке. Он золотисто-серебристого цвета с очень красивым орнаментом. Но при этом выглядит аляповато, и я наверное больше никогда не надену его. Келс говорит, что внешний вид здесь очень важен. И поскольку я начисто отказалась от юбки, она решила, что я могу одеться в ковбойском стиле. При этом мы не очень сошлись во вкусах – я не захотела взять шляпу, а она не позволила мне пристегнуть шестизарядный револьвер.

Келс смотрит на нарисованную от руки карту и снова показывает где свернуть, и мы выезжаем на дорогу, которую не ремонтировали с начала девятнадцатого века. Назвать ее ухабистой было бы настоящим комплиментом.

– Черт, Харпер! – кричит сзади Джим вместе с порывом ветра. – Постарайся не угробить свою команду!

– Заткнись, малыш, – бурчу я. – Я могу тебя прибить, если захочу. Так записано в моем контракте.

Но когда мы наконец подъезжаем к ранчо, не только я, но и все мои внутренности вздыхают с облегчением.

– Готова, партнер?

– О, да, – вздыхаю я, оглядывая местность.

– Напомни мне вправить тебе спину, когда вернемся в гостиницу, – говорит Келс, вылезая из минивэна и приводя в порядок юбку.

Мою спину и несколько других частей тела, Крошка Ру.

Я смотрю, как она входит в дверь полуразвалившегося дома. Он действительно выглядит как будто из прошлого века. На ранчо находится «большой дом» (где жили Бен, Малыш Джо, Адам и Хосс), справа от него находится выкрашенный в красный цвет сарай, а слева – маленький домик для подсобных рабочих. Я не вижу здесь никаких машин, поэтому нам возможно не повезет с этим делом.

Келс что-то тихо напевает про себя, подходя к дому. Я никогда не слышала раньше, как она поет. Причем, должна заметить, весьма недурственно. Это не значит, конечно, что с ней могут тут же заключить договор звукозаписывающие компании, но она может петь для меня в любое время, если захочет. Но только не эту песню:

 
«У лягушонка песня есть
Он пропоет ее вам здесь:
Он в болоте не хочет жить,
Квакать, прыгать и мух ловить,
Он упадет, но встанет вновь,
И не захнычет, ведь он герой.
Победа будет за мной!
Лягушоночек мой!»
 

Я смотрю на Джима, который хохочет в глубине минивэна, заслышав эту песню.

– Что это она там поет?

Он отвечает, смеясь:

– Это песенка лягушонка Кермита.

Этой женщине нужна профессиональная помощь. Психиатра.

К счастью, она прекращает пение, когда подходит к двери и стучит. Мы все замираем в ожидании профессора Дейла Сэмса. И когда она уже чуть было не разворачивается, чтобы идти назад, дверь распахивается и на пороге появляется профессор.

Даже со своего места я вижу, что он из другого века – высокий и худощавый, как и полагается ковбою, с загорелой кожей из-за пребывания на солнце большую часть своей жизни. Его волосы смолисто-черного цвета, а усы как рукоятка моего мотоцикла. Весь его облик слегка пугает меня.

– Здравствуйте! Вы профессор Сэмс? – спрашивает Келси и протягивает руку для пожатия. Я обожаю такие моменты. Келс действительно очень хороший репортер, потому что она всегда разрушает барьеры между собой и своими собеседниками.

Он пожимает ее руку и кивает.

– Да, это я. Чем могу помочь, мисс?

Она указывает на минивэн.

– Меня зовут Келси Стентон. Мы с Генри Ричардсоном старые друзья. Я с телеканала на западе.

Я тихо смеюсь про себя. Калифорния действительно находится к западу отсюда. В принципе, если ехать от этого места по прямой, то быстро угодишь в Тихий океан. Но я более чем уверена – профессор считает, что запад заканчивается в районе Эль Пасо.

– Генри и Клей Джексон рассказали мне о том, как Вы помогали Клею на его ранчо. И мне захотелось взять у Вас небольшое интервью. Я бы хотела с Вашей помощью привлечь внимание общественности к этой эпидемии.

Профессор пожимает плечами.

– Я не думаю, что нам нужна какая-либо помощь от правительства, мисс. Возможно, это они сами заразили скот Клея. Эта чертова сибирская язва – прошу меня простить за это выражение – обычно болезнь овец, а не крупного скота. Но когда правительство начинает играться с вирусами, они могут проникнуть повсюду.

– Вы не будете против, если я приглашу свою команду, чтобы заснять то, что Вы рассказываете? Мне бы очень хотелось взять у Вас интервью, учитывая Ваш опыт в качестве эксперта в этой области.

Он колеблется, но в конце концов соглашается. Я хлопаю Олсона по спине, пока собираю камеру, микрофон и другое оборудование. Через пару минут мы готовы к съемке. Профессор с Келси сидят на крыльце, оба с микрофонами (ему я нацепила микрофон на ворот рубашки) а я проверяю свет. Едва заметно киваю Келс и начинаю съемку.

– Профессор Сэмс, вы являетесь профессором Техасского университета в Сан-Антонио и преподаете на кафедре биологии, верно?

– Так и есть, мисс. Я проработал там почти пятнадцать лет. Моя специализация – экология.

– А чем она отличается от биологии, сэр?

– Это одно из направлений биологии как науки. Моей основной целью было и есть создание так называемого Движения Защитников в современном обществе, для того, чтобы противодействовать загрязнению и разрушению нашей природы. Большинство людей в мире не думают об этом вообще. Они используют ее дары и надругаются над нею, а затем ожидают, что все останется по-прежнему. Это безумство, если честно. Такие люди не заслуживают дара жизни на нашей прекрасной земле, переданной нам в наследство.

Келс делает паузу и проверяет свои записи, сохраняя невозмутимое выражение лица. Меня сильно смущает такое начало.

– Профессор Сэмс, а что мы, как пользователи окружающей среды, должны делать? Я, например, пользуюсь только упаковкой, которая пригодится для последующей переработки, и стараюсь не транжирить ресурсы попусту, но мне кажется, у Вас есть какое-то свое мнение на этот счет. Вы не могли бы его озвучить?

– Частью проблемы является то, как Вы сформулировали свой вопрос, мисс. Мы не «пользователи» природы. Если Вы читали любую из моих публикаций, Вы могли бы увидеть, что я последовательно призывал к роли «защитников». Мы должны передать землю для будущих поколений. Мы можем «использовать» природу силой, но мы не имеем права на это.

Последние слова он произносит резко и отрывисто. По-видимому это самая болезненная тема у уважаемого профессора.

Келс кивает:

– Я понимаю Ваше беспокойство. Профессор Сэмс, что же нам тогда делать?

– Я думаю, что нам надо вернуться к началу начал. Нам подарили эту огромную райскую планету-сад. Нам сказали населить ее, дать имена растениям и животным и заботиться о ней. И что мы с нею сотворили? Все, чтобы разрушить ее.

– Вы имеете в виду библейский миф о сотворении Адама и Евы в райском саду?

Как только эти слова вылетают из ее уст, лицо профессора становится мрачнее тучи. Его брови сходятся в одну линию и он смотрит мрачным и долгим взглядом на Келси, решая, что с ней сделать. В прошлом еретиков забрасывали камнями. Я рада, что они находятся на крыльце, где нет поблизости камней.

– Эдемский сад не был мифом, мисс Стентон, несмотря на современную моду дискредитировать слова Бога.

Келси молчит, не ведясь на провокацию и не высказывая свое мнение.

Через некоторое время он продолжает:

– Я бы хотел вернуться к Вашему изначальному вопросу: что мы можем сделать перед лицом существующей катастрофы? Мне кажется, что мы должны вернуться к истокам и жить по сценарию, который был дан нам свыше. Когда первые Защитники нарушили эти правила, их прокляли.

И куда нам их отправить, паря, на луну что ли?

– Это кажется очень радикальным шагом, сэр.

Он взрывается в ответ на ее комментарий:

– Как это «радикальным»? Если у вас рак, что вы предпринимаете? Сидите и ждете, пока метастазы пойдут по всему телу? Нет, вы делаете операцию и вырезаете его. Вы избавляетесь от болезни, пока она не свела вас в могилу.

– Так что же вы считаете раковой опухолью в современном индустриальном обществе?

– Само это общество и является опухолью.

О, Боже! Хьюстон, у нас проблемы. Кажется, профессор неплохо стреляет из шестизарядного револьвера. Он не из тех, кто хладнокровно воспринимает действительность.

Лично мне очень даже нравятся и электричество, и холодная и горячая вода из крана, и современная медицина. Не говоря уже о мотоциклах. Я действительно люблю свой «Харлей». Надо будет взять как-нибудь Келс с собой, чтобы прокатить на нем с ветерком.

Так, Харпер, сконцентрируйся. У тебя перед носом сидит псих и разговаривает с женщиной, которую твоя мама пригласила на кухню.

– Значит, профессор, Вы предлагаете сократить население?

– Совершенно верно. Или же земля сама это сделает вместо нас в качестве наказания. Нужны быстрые и радикальные меры, чтобы защитить землю от вредителей.

Келси делает глубокий вдох и откидывается на спинку своего стула. Она хочет добраться до самой сердцевины проблемы, но не забывает и о том, что у этого типа может быть наготове целый склад спор сибирской язвы:

– Вы полагает, что некоторые люди являются вредителями? Может быть, это немного резкое суждение?

– Не думаю! – саркастически усмехается он. – Вспомните аварию на АЭС Три-Майл-Айленд, Чернобыль, затонувший танкер Эксон Вальдез, недавнюю утечку радиации в Японии, и этот список можно продолжить. Все они были спровоцированы людьми и нашим драгоценным индустриальным обществом. Вы считаете меня резким? Мы отравляем, загрязняем и разрушаем. Согласитесь, ведь это же явный вред земле? – он уже не ждет ее ответа. – Причина, по которой Вы пришли ко мне сегодня, и является показателем этого вреда. Мы недавно обнаружили, что споры сибирской язвы уже есть и у скота, хотя раньше были только у овец. Такие вещи не происходят случайно и не берутся из пустоты. Кто-то является их причиной.

– Вы считаете, что мы возможно стоим перед лицом большой эпидемии вроде Черной чумы в Европе в 14-м столетии?

Он пожимает плечами и перекрещивает ноги.

– Она придет совершенно нежданно.

Я уверена, что только не для тебя. Боже, мне придется принести свои извинения перед Генри – ведь я считала его паникером в отношении этого типа.

– Значит, профессор, Вы думаете, что какая-то болезнь или чума может произойти в ближайшем будущем и значительно сократить человеческую популяцию?

– Мне кажется, это очень даже возможно, – он произносит эти слова тихо, но уверенно, явно что-то замыслив.

– Как Вы думаете, есть ли люди или организации, которые желали бы «помочь» этому процессу?

– Опять же таки, с начала времен всегда были Защитники. Я думаю, что уже настало время для этих садовников начать обрезание, пока не засох весь сад. А теперь извините меня, пожалуйста, мне надо вернуться к своей работе, – при этих словах профессор поднимается во весь свой рост, отстегивает микрофон и кладет его на стул.

Да, а нам надо как можно скорее свалить отсюда, чтобы найти хоть какую-то вакцину от сибирской язвы. Господи, ну и напугал же этот сукин сын.

– Большое спасибо за то, что уделили нам время, – Келси завершает интервью как настоящий профессионал. – Если у меня будут еще вопросы, могу ли я перезвонить Вам?

Открывая дверь, он отвечает:

– Если что-то осталось недосказанным, конечно же.

* * *

Нет!!!!!!!

Телефон непрестанно звонит, и я открываю глаза и смотрю на часы. Шесть утра. Только не это!

Я делаю попытку взять трубку, но кое-кто заблокировал обе мои руки своей. Как только она может спать, когда он так громко звонит?

– Харпер, солнце, пусти меня. Мне надо взять трубку.

Она издает стон, и мне удается освободить одну руку и добраться до телефона.

– Стентон.