Текст книги "Под прицелом ...(ЛП)"

Автор книги: T. Novan

Соавторы: ,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)

Под прицелом ...
Exposure
by
XWPFanatic, TNovan and Tonya Muir

Часть первая. Эпизод первый. Блюз с порошком

Я в последний раз проверяю свое оборудование, устраивая камеру на плече. Независимо от того, сколько под ней прокладочного материала, она все равно давит на плечо. Телекамера Sony Betacam весит более семи килограмм, и это без учета веса вспомогательной аппаратуры. Но, конечно же, это не сравнимо с предыдущими моделями, поэтому я не могу по-настоящему жаловаться на нее, особенно после того, как она выдержала множество издевательств с моей стороны во время путешествий.

Кроме этой телекамеры, которая видна всем, у меня есть также микрокамера, прикрепленная к поясу. Она меньше пейджера, а ее линза размером с десятицентовую монету. Но у нее отличная цветопередача и звук, и она заряжается батарейкой на 9 вольт, которая также спрятана в моем поясе. Если мне придется по какой-либо причине бросить мою большую телекамеру, я все равно не останусь без отснятой картинки. Подобное случалось чаще, чем мне хотелось бы этого.

Моего партнера по команде зовут Джимми Паркс. Но все называют его Джимми Олсен, потому что он рыжий и он младший в штате, поскольку только недавно закончил колледж кинооператоров. Рыжий цвет волос – это его личный недостаток. На самом деле у его волос оттенок ближе к оранжевому, а не к рыжему, и это выглядит тем более нелепо, что у Джимми корейские корни. Джимми сидит в грузовике и наблюдает за происходящим. Обе телекамеры сейчас включены. Мы собираемся начать работу.

Полицейский возле меня слушает то, что ему говорят в микронаушник в ухе, кивает в мою сторону, выражая согласие, и я следую за ним, подходя ближе к дому. Мы стоим в самом центре Беверли Хиллс, посреди огромного парадного газона Тайлера Сейджмора, самой популярной звезды на данный момент. Тайлера собираются арестовать за ряд преступлений. Про него известно, что он доставал кокс для исполнительницы главной роли в его фильме, которая намного младше него. Кроме того, он спал с ней, что было бы не так уж скверно, не будь она несовершеннолетней. Он не был в курсе, поскольку она завысила свой возраст в резюме и соврала ему. Но для него неведение не было счастливым.

Мои информаторы в лос-анджелесском управлении полиции сообщили мне о том, что произойдет сегодня вечером. Работая на канал True TV, я обзавелась множеством друзей из силовых структур. Я встречаю их постоянно, когда приезжаю снимать, как они арестовывают богатых и знаменитых. Меня восхищает их работа в этом царстве иллюзий, где нет ничего реального и каждый считает себя очень важной персоной.

Шоу начинается. Я навожу телекамеру на входную дверь, в которую громко стучит полицейский:

– Мистер Сейджмор, это из управления полиции Лос Анжелеса. Пожалуйста, откройте дверь, у нас ордер на обыск помещения.

Двое полицейских стоят по обе стороны от него на тот случай, если что-то пойдет не так. Я нахожусь чуть дальше, возле еще четырех полицейских. Я могу только надеяться на то, что что-то пойдет не так. Никто не хочет смотреть по телевизору обычное задержание. И, черт побери, я тоже не хочу его снимать.

Как только звучат первые выстрелы, я получаю желаемое, заслышав щелчок наплечного микрофона и последующие за ним слова:

– Начать обстрел! Мы заходим.

Я нажимаю на кнопку телекамеры, в то время как двое полицейских начинают обходить меня с тараном. Здесь это единственная вещь, которая тяжелее, чем моя телекамера, и я рада, что мне не приходится орудовать ею. Два тяжелых удара срывают дверь с петель.

– Вперед, бегом! – кричит командир группы захвата бегущим полицейским. Я делаю отличные кадры, когда они забегают в дом и это меня несказанно радует. Уверена, что мои приятели-полицейские испытывают совсем другие эмоции.

Несмотря на то, что логика подсказывает мне убраться с дороги, вопреки этому мои инстинкты вынуждают меня тенью следовать за ближайшим полицейским. Я управляюсь со своей телекамерой так же мастерски, как он со своим пистолетом, и считаю себя экспертом в работе с этим орудием, которое я выбрала сама. Много раз она вела меня за собой во время опасных ситуаций.

Делая все возможное, чтобы не стоять на пути у полицейских, я все равно умудряюсь отснять хорошие кадры. Пусть лучше так, чем бежать впереди всех. О’Рейли, мой приятель в этой группе, свернет мне голову, если я совершу подобную глупость. И я не собираюсь этого делать, несмотря на то, что мне позарез нужен хороший сюжет. Причем не потому, что я боюсь за свою безопасность, а только потому, что не хочу сжигать все мосты между мной и О’Рейли или этими ребятами.

Как только мы попадаем в затемненный холл, чувствуется напряжение, которое я ощущаю как особый на вкус порошок, что пощипывает заднюю часть языка и приносит намного больше кайфа, чем любые наркотики, которыми я баловалась. Холл представляет собой помещение, которое задает тон остальным комнатам дома: он подавляющий и строгий. Слева от нас находится большая винтовая лестница из серо-белого мрамора, которая ведет на второй этаж в холл, немногим меньше чем балкон, с которого открывается вид на входную дорожку, и жилая комната позади. В каменные стены встроен ряд медных канделябров и даже мне становится ясным, что дизайнер интерьера стремился показать богатство убранства в ущерб вкусу. Та малая часть дома, которую нам довелось увидеть, просто-таки кричаще свидетельствует об этом.

Камера становится продолжением моего тела, и я смотрю на все через ее объектив так, как будто вижу это своими глазами. Я веду ее вдоль лестницы и через балкон, внимательно вслушиваясь в разговоры вокруг меня, молча провоцируя окружающих говорить громче. И хотя лично я предпочитаю сногсшибательные виды с отснятым материалом, при случае не отказываюсь и от впечатляющих звуковых эффектов.

Полицейские производят обыск на первом этаже, а я стою недалеко от входа в дом и даю возможность телекамере исследовать пространство вместо меня. Судя по всему, на этом этаже не происходит ничего интересного. Моя интуиция подсказывает мне последовать за полицейскими, поднимающимися на второй этаж, что я и делаю. Мои инстинкты всегда отлично срабатывают, и я давно уже научилась всецело доверять им.

– Верхние комнаты? В каком конце? – тихо бормочет в свой микрофон командир группы, прижавшись спиной к стене посреди лестницы. Я стою сзади него и осознаю, насколько мы уязвимы в этом большом помещении, по которому разносится эхо. Надеюсь, они скоро начнут шевелиться, ведь то, что может здесь произойти, вряд ли мне понравится. Это будет похоже на отстрел крыс в мусорном баке. Я наблюдала когда-то в детстве, как мои старшие братья занимались подобными вещами и никогда не могла этого понять, но в данном случае это было бы наиболее подходящим сравнением.

– Юго-западное крыло, – затрещал в ответ передатчик. – Выстрелы раздаются из окна в юго-западном крыле.

Отлично! Я поправляю телекамеру и дотрагиваюсь до микрокамеры на поясе, чтобы убедиться в ее наличии. Через пару секунд мы снова начинаем двигаться, крадучись по верхним ступенькам лестницы. Мы до сих пор представляем собой хорошие мишени для Сейджмора, если он решит выйти в центральный холл вместо того, чтобы в упор палить по полицейским машинам на улице, но понимание этого только заводит меня еще больше. Я люблю опасность во время работы, хотя в свое время переживала, что уж в моей-то работе телеоператора ее практически не будет. Однако благодаря Джерри Спрингеру и экстремальному телевидению, которые дали импульс для возникновения желтой журналистики, у меня есть возможность делать то, что и я делаю сегодня – жить на грани жизни и смерти, то есть, молча выпрыгивать с камерой из-за угла.

Мы подбираемся к месту и проникаем в комнату. Я быстро сканирую ее взглядом, и становится понятно, что в ней нет нечего, кроме безвкусной отделки и дорогих безделушек. Поэтому мы ожидаем информации с улицы. Мы слышим еще пару выстрелов, которые становятся все громче. Я подкрадываюсь поближе к открытой двери и выставляю камеру за угол. Мне кажется, что он находится в комнате в конце холла или сразу же за ней. Я мысленно загадываю желание, чтобы он открыл дверь, чтобы я смогла снять кадры с плохим парнем Сейджмором, который держит оружие в руках. Мы сможем продать такое видео за хорошие деньги, а мне при этом достанется приличный бонус. Эта мысль вызывает усмешку на моем лице, и я знаю, что мои зубы от этого блестят в приглушенном свете. Я провожу рукой по спутанным волосам, собранным в длинный хвост, и перекидываю его на спину.

Я по-прежнему пристально слежу за дверью, когда еще двое полицейских проскальзывают сзади меня в комнату, в которой мы находимся. Я разворачиваюсь назад, чтобы посмотреть на них и вижу, что у них в руках находится схема дома. Я быстро поворачиваю камеру вокруг, чтобы передать атмосферу комнаты: полицейских, склонившихся над развернутой схемой и держащих пистолеты наготове. Зрители смогут ощутить напряжение, витающее в комнате, и это вызывает мою улыбку, поскольку я не могла бы пожелать себе лучшего занятия этой ночью.

Я фокусирую объектив камеры на схеме, даю крупным планом изображение комнаты, в которой мы находимся, а затем перевожу камеру в то место, где должен быть Сейджмор. Затем я возвращаюсь к своему месту возле двери. Судя по всему, он до сих пор продолжает стрелять из окна. Трескот рации подтверждает это.

– Иди ко мне, иди ко мне, – произношу монотонно как заклинание, желая, чтобы дверь открылась. – Ну, давай же, давай.

Я никогда не молилась божествам и, конечно же, не делаю этого сейчас, но по какому-то благословению свыше, дверь, на которую смотрю, начинает со скрипом открываться. За ней видно красивое лицо Тайлера Сейджмора, выглядывающего в коридор.

– Пошли вы все…!

Ладно-ладно! Я усмехаюсь, снимая его крупным планом. Я знаю, что мне должно быть стыдно за мою очевидную радость, что этот парень оказался идиотом, но я хочу снять красивый сюжет, и он у меня сейчас как раз получится.

– Черт побери, Тайлер! Опусти пушку! – командует полицейский рядом со мной в дверном проеме.

Сейджмор толкает дверь, она открывается еще больше, и мы видим его подружку по фильму рядом с ним.

– Отпусти девушку!

Отлично! Еще и заложница впридачу. Это ж надо, сколько везения в один день.

Актер одет только в белые махровые шорты. Я увеличиваю изображение, чтобы показать его лицо с широко открытыми глазами, затуманенными наркотиками, а затем для полноты эффекта перемещаю объектив на пистолет, направленный на девушку, которую он держит впереди себя. Это смит-энд-вессон сорок четвертого калибра, от серебристой поверхности которого отражается свет. Должно быть, Сейджмор перезарядил его во время своей беспорядочной стрельбы, потому что даже издалека я вижу пустые гильзы на полу в комнате и его руку, сжимающую открытую коробку с пулями возле плеча молодой женщины, хрупкое тело которой он прижимает к себе. Он сделал максимум шесть выстрелов, прежде чем открыть коробку, но мы не знаем, сколько всего пуль находится в пистолете. Если бы его руки так сильно не тряслись и был бы правильный угол обзора, я могла бы попробовать увеличить изображение так, чтобы посчитать пустые отсеки в барабане пистолета. Обожаю это делать.

Я пользуюсь моментом, чтобы сфокусировать камеру на девушке. Ее светлые волосы собраны лентой и откинуты назад, а взгляд глаз цвета карамели кажется направленным в никуда. Совершенно очевидно, что они оба под кайфом. По крайней мере, девушка, так точно. Уж слишком она спокойна: не издает ни звука, в то время как он рычит на полицейских и приставляет пистолет к ее виску.

Синие мундиры оттеснили меня у дверного проема. Они попытались убрать меня с дороги, но я даже не сдвинулась с места. Это то, зачем я сюда пришла и не позволю, чтобы какой-то коп оттолкнул меня в целях безопасности, как будто я какая-то там кисейная барышня. Я видела в своей жизни больше перестрелок, чем все эти парни вместе взятые.

Они снова кричат Сейджмору, чтобы тот сложил оружие. Крики также исходят с первого этажа, и я понимаю, что в парадном холе есть еще полицейские, но я не могу позволить себе взглянуть на них. Я не могу обернуться даже на секунду, так как рискую пропустить момент, который послужит финальным аккордом сегодняшней ночи. Втайне я знаю, на что я надеюсь. Интересно, является ли это той же безумной причиной, которая движет и парнем, который сейчас спотыкаясь идет через холл. Он шатается как пьяный, размахивая пистолетом и выкрикивая непристойности в адрес полицейских и меня. Я рада, что его юная напарница сейчас также под кайфом. Она идет пошатываясь впереди него, будучи крепко схваченной, но ее мирное лицо не выказывает ни малейшего испуга, который она должна была бы испытывать. Если она умрет этой ночью, она не будет паниковать до самого конца и я рада этому. Я же не хладнокровная стерва, каковой меня считают большинство знакомых, но и не тепличное создание.

Сейчас наступает момент иллюзорного затишья в холле наверху. Даже несмотря на то, что Сейджмор спотыкается и размахивает пистолетом, он слишком близок к двери для того, чтобы достать его выстрелом снизу. Он держит девушку впереди себя, поэтому полицейские, которые пригнулись возле дверного проема вместе со мной, не могут ничего сделать. Ни один из нас не может пошевелиться без риска навредить себе или ей, и через некоторое время даже крики смолкают, погружая пространство в напряженную тишину. От такой удачи у меня просто-таки перехватывает дыхание.

– Это что, гребаная телекамера? – спрашивает Тайлер, нарушая тишину.

Мне нужно всего лишь мгновение, чтобы понять, что он обращается ко мне. Я настолько привыкла к камере, что даже не замечаю ее.

– Даа, – я отвечаю медленно, растягивая слова, и понимаю, что сейчас не время объяснять, что такие эпитеты не стоит адресовать камере.

– Иди сюда! – рявкает он, и слюна стекает по его щеке. Он вытирает ее волосами девушки.

– Нет, Тайлер, она не сделает этого, – О’Рейли отвечает вместо меня.

– Черта с два не может! – отвечает Тайлер. Он прижимает пистолет к щеке девушки. Она хихикает, как будто ее щекочут. – Иди сюда, ты, ищейка с камерой, или я разнесу в клочья ее чертову голову.

Ищейка с камерой? Что это, блин, еще за оскорбление? Я закатываю глаза. Кокс еще никому не приносил добра.

– Зачем тебе это?

– Неважно зачем, – О’Рейли шепчет мне.

– Я хочу поговорить.

– Ну, так говори. – Я указываю на телекамеру свободной рукой. – Она включена.

– Лично.

О’Рейли делает шаг, частично закрывая меня и почти затемняя обзор.

– Сейджмор, ты что думаешь, это тебе какая-то вечеринка? Сложи оружие, и затем ты сможешь пообщаться с этой прелестной леди.

Я ворчу, так как эпитеты «прелестная» и тем более «леди» ни коим образом мне не подходят. Я заставлю О’Рейли позже купить мне кружку пива за этот неудачный комплимент.

– Ты его не получишь! – раньше, чем Тайлер успевает выкрикнуть эти слова, его пистолет выстреливает в грудь ближайшего полицейского, который падает с криком наземь. Девушка практически не реагирует на выстрел, прозвучавший возле ее уха.

Поток ругательств, летящий от меня и полицейских вокруг, гарантирует длительный сигнал «пи» во время показа этого сюжета на телевидении. Я направляю камеру на полицейского, он новичок и я его не знаю. Я вижу, что этот парень в бронежилете. Конечно, ему очень больно, но по крайней мере он не умрет.

Все полицейские в напряжении, каждый из них молится о том, чтобы появилась возможность сделать хотя бы один чистый выстрел. Но у меня свое мнение на этот счет.

– Иди сюда, сейчас же! Или я разнесу ее чертову голову! – Сейджмор выглядит так, как будто сейчас действительно это сделает.

Вот черт, но в любом случае, это будет шикарным материалом. Прежде чем кто-либо успевает остановить меня, я приближаюсь к обезумевшему актеру.

– Чего ты хочешь?

– Я хочу поговорить, – мямлит он в ответ. Он должно быть начинает осознавать, в какую кучу дерьма он только что вляпался.

Через секунду мне приходит в голову хорошая идея.

– Хорошо, давай поговорим. Ты можешь говорить со всей страной, Тайлер. Мы являемся самым популярным независимым новостным шоу во всем мире, – кажется, я перечислила все свои регалии. – Давай я возьму микрофон. Хорошо, Тайлер? Он здесь…

Я медленно дотрагиваюсь до карманов жилета, пытаясь нащупать хоть что-нибудь похожее на микрофон и надеюсь, что он слишком устал, чтобы заметить микрофон, прикрепленный на конце телекамеры. Мои пальцы смыкаются вокруг тонкого фонарика-ручки.

Черт, почему бы и нет? Я вытаскиваю его и протягиваю вперед.

– Это наш суперсовременный микрофон, Тайлер. Он ловит малейшие звуки и передает посредством световой волны, – "Харпер, ну ты хоть думай, что ты заливаешь ему", говорю я себе и стараюсь настроиться посерьезнее. Правда, у него такие стеклянные глаза, что я даже сомневаюсь, что он в данный момент помнит, как его зовут. – Тебе всего лишь надо держать его и говорить прямо сюда.

Он растерянно смотрит на меня. Обе его руки заняты – одной он крепко держит свою партнершу по съемкам, чтобы она не сбежала, во второй пистолет. Если мне повезет, он выпустит что-либо одно из них, чтобы осуществить свое желание.

– Ты будешь держать его! – не соглашается он. Его голос звучит сбивчиво и неуверенно.

– Я не могу, Тайлер. Мне надо снимать, – как только я произношу эти слова, я тут же жалею об этом, быстро добавляя от себя, – на пленку, – и показываю фонариком на телекамеру.

– А! – он близок к тому, чтобы заглотить приманку, я прямо чувствую это.

– Давай начнем, – я еще раз протягиваю фонарик и растягиваю губы в неискреннюю улыбку, как это всегда делают телеведущие.

Он протягивает руку, в которой держит пистолет. Да! Да! Да!

– Хочешь, я подержу его, пока ты будешь говорить? – я спрашиваю самым невинным образом.

– Ты не будешь против? – спрашивает он, с трудом вспоминая о хороших манерах, пока кокс все еще управляет его организмом.

Я пожимаю плечами.

– Да нет, не буду. Подержу минутку, хорошо?

– Хорошо, – он протягивает мне пистолет стволом вперед, адски пугая меня. На мне нет одного из тех модных бронежилетов, а надета обычная жилетка, которая не сможет защитить в случае чего. Я крепко хватаю дуло пистолета, оно до сих пор еще горячее после последних выстрелов и высвобождаю из его пальцев.

В тот же момент, когда пистолет покидает его руку, четверо разъяренных полицейских хватают его.

А я все это снимаю в финальных кадрах.

Черт, как же я хороша!

(начало рекламной паузы)

* * *

(конец рекламной паузы)

Я улыбаюсь, останавливая мою малютку и паркуя ее возле места, где люблю потусоваться. Мне нравится «Рио», тут есть все, что мне надо. Я прихожу сюда, чтобы увидеться со множеством своих друзей и там всегда можно подцепить кого-то, чтобы захочет уйти вместе со мной. Здесь обычно собираются несколько десятков поклонников репортеров. Большинство из них надеются, что кто-то из нас поможет им войти в «бизнес». Я позволяю им так думать. Я знаю, я ужасна. Я смеюсь про себя, когда вешаю шлем на ручку байка и слезаю с него.

Я внимательно разглядываю себя в отражении витрины бара, прежде чем войти. Черная шелковая блуза расстегнута до третьей пуговицы сверху, маленькая черная кожаная жилетка подчеркивает краги поверх моих темных джинсов и сапог. Я провожу пальцами по волосам, чтобы выровнять следы от шлема. О да, я прекрасно выгляжу и готова ко всему, что может произойти этим вечером.

Как только я открываю дверь и вхожу внутрь, меня тут же приветствуют громкими аплодисментами вперемешку со свистом. Я развожу руки по обе стороны и делаю поклон.

– Спасибо вам! Спасибо! Пожалуйста, не надо аплодисментов, бросайте только монеты!

Это вызывает еще один шквал аплодисментов. Какой-то придурок бросает двадцатипятицентовую монету в мою сторону и я ловлю ее на лету левой рукой. Шум в баре стихает, все ждут моей реакции.

Я оглядываюсь и выясняю, что нарушителем спокойствия является Гари Лоутон. Гари также работает телеоператором и когда-то мы считались конкурентами. Но сейчас все по-другому. Я бы сказала, что Гари можно практически назвать моим лучшим другом. Я перемещаюсь к тому месту, где он сидит, и ставлю стул возле него.

– Большое тебе спасибо, ты, дешевый сукин сын, – я бросаю монету на стойку бара.

Народ хохочет и в баре все начинает идти своим чередом.

– Всегда пожалуйста, – ухмыляется он и поднимает свой бокал в честь меня. – Ты знаешь, Харпер Кингсли, я сделал свои выводы в отношении тебя.

– Правда? – Я показываю жестом бармену, что хочу заказать два напитка, для себя и для своего друга. – И что же ты решил?

– Либо ты самая смелая, либо самая глупая особа из всех, кого я знаю.

Я смеюсь, в то время как бармен ставит наше пиво перед нами. Я продолжаю смотреть на Гари поверх моего бокала, пока делаю первый глоток.

– Чертов фонарик! Ты использовала чертов фонарик!

– Изобретательно, не так ли? – посмеиваюсь я, потягивая пиво и медленно начинаю оглядываться вокруг, чтобы увидеть, кто привлечет мое внимание сегодня вечером.

– Ты наверное сумасшедшая. Жаль, что сегодня не присуждают награды за подобные кадры, иначе этот был бы призовым.

– Спасибо, – по какой-то непонятной причине похвала Гари действительно много значит для меня.

– Я все еще не могу поверить, что это сработало.

– Эй, Сейджмор был стопудово не в себе от наркоты. Я могла бы вручить ему заряд от динамита, и он бы не заметил разницы.

– Вот это был бы материал! – Гари смеется, опустошая свой бокал. – О, гляди, вон «ледяная стерва». – Он показывает на экран телевизора над стойкой бара.

Я перемещаю взгляд с темно-русой блондинки, которая привлекла мое внимание, на экран. Там вижу другую блондинку. О, она выглядит хорошенькой. Я усмехаюсь.

– Эй, ты говоришь «ледяная стерва»? Она мне не кажется такой уж холодной. На самом деле она выглядит очаровательно. – Я потягиваю свое пиво.

– Келси Стентон? Ты шутишь? Тебе надо бы почаще общаться с людьми, дружище. У нее репутация пожирательницы мужчин.

Я чуть не давлюсь пивом после его слов, поднимаю глаза вверх и изучаю женщину на экране. Нет, это не про нее, она из «своих».

– Гари, она самая что ни на есть лесби. – Я терпеливо объясняю ему как ребенку, впрочем большинство мужчин таковы и есть. – Слова «пожирательница» и «мужчины» плохо вписываются в ее лексикон.

Я довольна собой за такое удачное разъяснение, не связанное с сексуальным подтекстом.

– Ха! Сразу видно, что ты ничего не знаешь, мисс всезнайка. Она живет с Эриком Коллинзом. У них все в порядке.

– Да что ты говоришь, – я снова смотрю на экран. Обычно я не ошибаюсь в таких вещах, но эта новость меня немного удивляет. – Очень жаль. Мне она действительно показалась одной из тех, кто предпочитает, чтобы по ней прошлись язычком.

– Неа. Ну, по крайней мере, не твоим. Но я бьюсь об заклад, что этот «супержеребец» старина Эрик Коллинз чаще оказывается на спине, чем она. Держу пари, что она любит быть наверху. И я думаю, что она задает жару.

– Я могу решить эту проблему, – я улыбнулась и поманила пальцем женщину, которую рассматривала чуть раньше. – Если бы она была со мной, она была бы снизу и наслаждалась каждой минутой биения сердца и сокращения мускулов, пока она извивается на красивых шелковых простынях. – Я понизила немного голос и наклонилась поближе к нему. – Ты знаешь, что я имею ввиду – когда я буду неистово трахать ее, наши тела покроются блестящими каплями пота.

– Ты знаешь, а у тебя большое самомнение, – комментирует Гари в то время, как пытается поудобнее устроиться на своем месте. Его усмешка исчезает, когда эта женщина подходит ко мне и кладет свою нежную руку на мое плечо.

Я придвигаюсь поближе к ней и шепчу на ухо: – Можно, я закажу тебе один бокал?

Она кивает, в то время как ее вторая рука медленно двигается вдоль открытого участка кожи над моей блузкой.

– Поосторожней, милая, иначе у моего друга будет сейчас сердечный приступ, – мы обе смотрим на Гари, который пялится на нас и даже не скрывает этого. Я поднимаю бровь, глядя на него, в то время как ее рука путешествует под моей блузкой, а ее пальцы скользят вокруг моего соска. Если Гари хочет шоу, я ему сейчас покажу. – Так о чем ты говорил? – Я снова делаю знак бармену.

– Вот, черт! Ничего, забудь обо всем, что я когда-либо говорил, – он поворачивается лицом к бару, потягивая пиво, которое я ему только что купила. Бедный Гари, ему все время не везет с девушками.

– Ну что, моя сладкая, – я вновь обращаю свое внимание на женщину на моем плече. – Что ты хочешь кроме меня?

Она улыбается.

– Как насчет «Громкого Оргазма»?

– Ну, я думала, что вначале стоит пропустить бокальчик, но, видишь, я готова ко всему, – я дразню ее, в то время как мои руки скользят под ее блузкой, поглаживая ее маленькую спину.

– Это и есть выпивка, глупышка, – она слегка щипает мой сосок. Ох, с ней будет весело.

(гаснет свет)

В следующем выпуске, в стандартное время в четверг, 9 часов вечера, телекомпания EDT, Must Read TV

Эпизод второй. Комната с порошком

Желтое телевидение заставляет бурлить мою кровь. Непредвзятый объектив телекамеры и полное отсутствие декораций – это изобретение масс медиа, но не новости. Я ненавижу, когда бизнес реагирует на рейтинги, а не на события в мире. Я ненавижу еще больше, когда мой канал начинает двигаться в этом направлении. Наше соперничество стало похожим на битву, где все определяет наличие съемочной площадки и дорогих подогнанных по фигуре костюмов пастельных тонов. Рейтинги показывают, что публике нравится такой стиль и мы не выдерживаем конкуренции. Но назревают перемены, и я чую их, как чуют протухшее мясо в июне во время ночевки под открытым небом. Я морщу нос от отвращения, когда заканчиваю пить чай и перевожу взгляд на кучу папок, принесенную мне Гейл. Затем приглушаю звук, полагая, что эта высокая женщина действует на меня отвлекающе.

* * *

А вы чувствовали себя когда-либо уязвимым?