Текст книги "Под прицелом ...(ЛП)"

Автор книги: T. Novan

Соавторы: ,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

Часть первая. Эпизод второй. Игра на публику

 Я бросаю последний оценивающий взгляд в зеркало – на мне пиджак и юбка серого цвета со стальным отливом, белая шелковая блузка и туфли на пятисантиметровом каблуке. Все соответствует моему обычному профессиональному стилю одежды. Зато вне работы я предпочитаю, как правило, носить растянутые свитера и футболки.

Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на будильник, стоящий на тумбочке возле кровати. «Вот черт!»

Хватаю свою сумочку, лежащую на кровати и торопливо иду через весь пентхаус, пытаясь на ходу вытащить ключи от машины. Вызываю лифт и продолжаю искать ключи. «Так, Келси, вспоминай… ключи… ключи…»

Я делаю глубокий вдох и тут же припоминаю, где оставила ключи от моего мерседеса. «Эрик! Ах ты маленький свинтус!»

Я мчу обратно по ступенькам вверх к спальным комнатам и замечаю табличку «не беспокоить» на дверной ручке в комнате Эрика. Ясное дело, он там не один. «Надеюсь, твоего приятеля нелегко вогнать в краску.»

Широко распахнув дверь в его комнату, я включаю прикроватную лампу и тихонько зову его:

– Эрик!

Мой сосед по квартире и «любовник» Эрик Коллинз спит на боку, спиной ко мне, его рука закинута на какого-то молодого человека, которого он привел домой прошлой ночью. Я присаживаюсь на край кровати, легонько толкаю его в плечо и говорю почти шепотом, не желая разбудить его гостя:

– Эрик!

Он перекатывается на другой бок, приоткрывает один глаз и смотрит на меня затуманенным взором:

– Келс, любовь моя.

Усмехаясь он протирает глаза, пару секунд моргает и фокусирует свой взгляд на мне. Он красив даже в этом полусонном состоянии – взъерошенные светлые волосы обрамляют продолговатое скуластое лицо с прозрачными голубыми глазами. Он улыбается мне, и несмотря на то, что я опаздываю и расстроена, все же не могу выплеснуть на него свое раздражение, которое кипело во мне пару мгновений назад. Но ему нельзя позволить так просто выкрутиться.

– Перестань, я уже опаздываю. Где ключи от моего мерседеса?

– В моих брюках, – он кивает на спинку стула и оборачивается посмотреть на своего приятеля, которые все еще крепко спит. Судя по мускулистой загорелой спине и копне крашенных светлых волос, Эрик по-прежнему предпочитает мальчиков-серфингистов. Я еле сдерживаю улыбку. Когда-нибудь он повзрослеет, конечно, но пока что видимо ему больше нравятся свободные необременяющие отношения.

– Прости. Мы поздно вернулись, и я не хотел будить тебя, – говорит он, даже не подозревая о моих мыслях.

Я достаю ключи из его брюк, придерживая их ладонью, чтобы не звенели.

– Тогда ладно. Увидимся позже.

– Эй!

– Чего тебе?

– У меня сегодня встреча с Келвином Александером за обедом, – он усмехается мне, когда протяжно произносит «сегодня». – Может быть, моя красивая и любимая девушка присоединится ко мне?

– Во сколько?

– В два.

Я делаю глубокий вдох, мысленно вспоминая свой перегруженный график.

– Ты сможешь зайти за мной в студию?

– Да, без проблем.

– Хорошо, если ты зайдешь за мной в час тридцать, я смогу закруглиться и составить тебе компанию. Ты же знаешь, как Чамберс обожает, когда мы вдвоем у всех на виду. Если он увидит, что ты придешь забрать меня, он сделает все возможное, лишь бы вытолкать меня на встречу.

– Прекрасно. Тогда до скорого, – и как только я закрываю дверь, его голос несется за мной через весь холл. – Там, кстати, бензин закончился.

Ах ты, маленький паршивец, бормочу про себя, возвращаясь назад и повторно вызывая лифт. Я успеваю схватить сумочку и мобилку как раз когда открывается дверь и выходит лифтер.

– Доброе утро, мисс Стентон, – улыбаясь, он придерживает дверь для меня. До выхода на пенсию он работал посыльным в гостинице. Правду говоря, мне еще не встречались те, кто вышел на пенсию с такой должности, но он много раз с гордостью рассказывал мне об этом в течение первых недель, когда мы въехали в этот дом. Он одет в аккуратную темно-зеленую униформу с золотой окантовкой, и на мой взгляд, он выглядит глуповато, но он довольно мил и всегда вежлив. Это даже к лучшему, так как если он заподозрит что-то в отношении меня и Эрика, по крайней мере будет держать рот на замке. Само собой, что я всегда даю ему хорошие чаевые.

– Доброе утро, Карл. Ты не мог бы оказать мне услугу? – я захожу в лифт и поворачиваюсь к улыбающемуся лифтеру.

– Конечно, мисс Стентон.

– Когда Эрик будет уходить сегодня утром, сделай так, чтобы он застрял в лифте между этажами, – я усмехаюсь, вынимая солнцезащитные очки из сумочки, и надеваю их.

– Сделаю все возможное, мисс Стентон, – он подмигивает мне и нажимает на кнопку, чтобы доставить нас к стоянке машин.

Перед тем, как выйти из кабины лифта, я вручаю ему двадцатку.

– Ну хотя бы на пять минут, – после этого подмигиваю в ответ и направляюсь к своему красному мерседесу с откидным верхом.

* * *

Моя ассистентка встречает меня у входа в студию. Гейл в принципе неплохая девушка, но что-то в ней меня раздражает. Я собираюсь это скоро прояснить для себя, но сейчас я опаздываю и поэтому не могу думать о таких вещах. Особенно когда Гейл вручает мне целую гору папок.

– Вы…, – она начинает фразу, открывая передо мной дверь. Мы несемся через весь холл к моему офису.

– Лучше даже не начинай, – останавливаю ее жестом руки. – Я знаю, что опоздала. Совершенно очевидно, что я опоздала.

Я просматриваю папки. – Что у нас тут самое срочное?

– Ну, самая главная новость связана с каким-то молодчиком из Голливуда, который забаррикадировался в доме сегодня ночью и взял в заложники свою несовершеннолетнюю подружку…

– Гейл, мне не интересны грязные сплетни. Я имею ввиду настоящие новости.

– Мы стараемся назначить вашу встречу для интервью с начальником береговой стражи, чтобы поднять тот вопрос по Кеннеди.

– Угу, думаю, здесь можно найти что-то интересное.

Она открывает дверь в мой офис и я направляюсь прямо к столу. Вытаскиваю репортаж из другой груды папок и начинаю переключать каналы. Затем делаю глубокий вдох и обращаюсь к своей ассистентке, – Принеси мне, пожалуйста, чаю.

– Конечно.

Как только она выходит, я на минутку присаживаюсь. Поднимая голову вверх на экраны, я обнаруживаю, что заворожено смотрю в нереально синие глаза, которые только приходилось когда-либо видеть.

Бегущая лента внизу экрана сообщает, что эта пара глаз принадлежит Харпер Кингсли, телеоператору на канале True TV. Очень жаль. Она выглядела намного привлекательнее до того момента, как я узнала, что она работает на бульварное телевидение. Хорошие мозги должны идти в комплекте ко всему остальному. Надо запомнить эту фразу и поделиться ею с Эриком.

Я все еще посмеиваюсь над этой мыслью, когда Гейл приносит мне чай. Мне не нравится вкус кофе, и никогда не нравился, даже несмотря на то, что я люблю его аромат. Как правило я начинаю день с чашки чая «Эрл Грей», добавляя в него немного сливок просто для вкуса. Возможно, Гейл не раздражала бы меня так, если бы она запомнила эту маленькую привычку и готовила мне чай каждое утро без напоминания. Но наверное я требую от нее слишком многого. Я отбрасываю эту мысль, наблюдая, как миниатюрная брюнетка суетится вокруг нескольких папок, лежащих в лотке с исходящими бумагами.

Когда Гейл разворачивается, чтобы выйти, она смотрит на синеглазое чудо на экране и мой взгляд также снова прикован к этим невероятным глазам.

– Это женщина, которая свела с ума все новостные ленты. Она уговорила Сейджмора отдать свой пистолет и вручила ему вместо этого фонарик.

Я хмурю брови.

– Фонарик?

– Он был настолько обдолбанный, что думал это микрофон. А она все это засняла на камеру.

– Естественно. Они всегда так делают, – я привожу в порядок бумаги на моем столе. Не знаю, почему эта тема так меня раздражает, но это так и есть, поэтому меняю ее. – Почему перенесли встречу по новому выпуску?

– У Джессики появились новые данные для того сюжета.

О, Боже всемогущий. Я закатываю глаза вверх, побаиваясь, что они так и застрянут в этом положении. Эта много о себе воображающая Джессика Вотер – мое проклятие с того момента, как я начала работать на этой станции. Она привыкла быть единственной женщиной и, мало того, блондинкой в шестичасовом выпуске новостей до тех пор, пока я не вступила в эту должность два года назад. Она до сих пор злится на меня из-за этого.

Наконец-то Гейл оставляет меня в покое и я могу пить чай маленькими глоточками и смотреть на экраны. Она была права –Харпер Кингсли сейчас красуется на всех каналах. Когда камера показывает ее в полный рост, она выглядит столь же высокой как и Брюс Адамс с седьмого канала. По своему опыту я знаю, что этот милый парень намного выше меня. У нее иссиня-черные волосы, зачесанные назад со скуластого лица, и я все никак не могу прийти в себя из-за цвета ее глаз. Против воли я замечаю, что включаю звук погромче. Она отвечает на вопросы низким волнующим голосом. Ее лицо не выражает эмоций и интереса к происходящему, но между делом она добросовестно рекламирует True TV и я насмешливо улыбаюсь.

Желтое телевидение заставляет бурлить мою кровь. Непредвзятый объектив телекамеры и полное отсутствие декораций – это изобретение масс медиа, но не новости. Я ненавижу, когда бизнес реагирует на рейтинги, а не на события в мире. Я ненавижу еще больше, когда мой канал начинает двигаться в этом направлении. Наше соперничество стало похожим на битву, где все определяет наличие съемочной площадки и дорогих подогнанных по фигуре костюмов пастельных тонов. Рейтинги показывают, что публике нравится такой стиль и мы не выдерживаем конкуренции . Но назревают перемены, и я чую их, как чуют протухшее мясо в июне во время ночевки под открытым небом. Я морщу нос от отвращения, когда заканчиваю пить чай и перевожу взгляд на кучу папок, принесенную мне Гейл. Затем приглушаю звук, полагая, что эта высокая женщина действует на меня отвлекающе.

* * *

Единственный раз в жизни Эрик приходит вовремя и стоит посреди комнаты, где мы обычно проводим совещания по выпуску новостей. Джессика, конечно, пыталась давить на присутствующих и незаметно пускала шпильки в мою сторону. Она всецело за то, чтобы начать выпускать более остросюжетные новости, и она никогда не скрывала своей точки зрения. Фактически она использует любую возможность, чтобы подчеркнуть, что мой менталитет жителя захолустного маленького городка не позволяет продавать новости в таком большом городе и что мне надо наконец-то приспособиться к ритму большого города. Она постоянно забывает о том, что я здесь работаю уже два года, что это я завоевала для станции обе премии «Эмми» и как корреспондент могу положить ее на обе лопатки даже со связанным сзади руками и волосами, выкрашенными в зеленый цвет. Конечно же, это мое личное мнение, которое мало что значит в мире новостей, когда достигаешь такого уровня, как мой.

Поэтому я стараюсь не обращать внимания на комментарии Джессики и замечаю Эрика. Он одет в брюки цвета хаки и полосатую рубашку с галстуком. Он выглядит уверенно и эффектно, впрочем как всегда, и я улыбаюсь, глядя на него. Я часто думаю, что между нами все могло быть иначе, потому что будь он женщиной, я бы считала его неотразимым.

Он легко улыбается мне в ответ, предлагая помощь, которая мне сейчас необходима, и я втайне наслаждаюсь тем, что для Джессики он является мужчиной ее мечты, которую она не в силах заполучить. И что еще приятнее, она думает, что он мой.

Эрик наклоняется вперед и нежно меня целует, его мягкие губы прикасаются к моим.

– Келс, ну как ты? – шепчет он, ощущая напряжение вокруг меня.

– Уже лучше, красавчик. А ты? – я игриво дергаю его за галстук и улыбаюсь ему.

Он пожимает плечами, легко разворачивает меня и кладет руку на плечи.

– У меня сегодня были проблемы с лифтом. Я не могу никак поверить, что ты никогда не застревала в этом дурацком лифте. Со мною это происходит несколько раз в неделю.

Я улыбаюсь, теша себя мыслью, что мои двадцать баксов сослужили хорошую службу.

– Я уезжаю раньше, любовь моя. В это время не такое интенсивное движение.

– Хм, – кивает он, но по блеску в его глазах видно, что он догадывается о чем-то. В его присутствии мое плохое настроение снимает как рукой.

Как и ожидалось, Чамберс был очень рад видеть с Эрика в своей студии новостей, и он немедленно разгружает мой график и выпроваживает меня за дверь. Мне надо вернуться к четырем для шестичасового выпуска новостей, но этот перерыв позволяет мне на некоторое время сделать передышку во время напряженного дня. Чамберс стоит в дверях офиса и машет нам рукой, сияя от гордости, как будто он каким-то образом в ответе за нашу несомненно счастливую пару. Он обожает, когда другие каналы снимают меня и Эрика вместе – это отличная реклама для нашего канала, поскольку а Эрик сейчас настолько популярен, что его невозможно игнорировать, даже если он встречается с корреспондентом конкурирующего канала. Как же Чамберсу повезло, ворчу я про себя, пока мы идем к моему мерседесу.

Эрик сжимает мои плечи и отпускает, забирая у меня ключи прежде чем усадить на место пассажира. Во время короткой поездки мы говорим о Харпер Кингсли. Я уже сыта по горло разговорами о ней, ведь ее имя упоминалось уже несколько раз за день во время нашего заседания. Я говорю об этом Эрику и он смеется. Он знает про мою нелюбовь к бульварному телевидению. Он обращает мое внимание на то, как она красива, а я фыркаю в ответ от смеха, вспоминая, что собиралась ему сказать по поводу наличия мозгов в комплекте ко всему остальному. Эрик встает на ее сторону и хвалит за быструю реакцию и несомненное мастерство. Я не знаю, верит ли он в то, что сейчас говорит мне, или он просто пытается меня спровоцировать, чтобы поспорить. В конце концов мне все равно, потому что я отказываюсь заглотить эту приманку, откидываюсь назад и позволяю ветру успокоить мои расшатанные нервы.

Келвин Александер более чем счастлив увидеть меня под ручку с Эриком, который издает сухой смешок, должно быть почуяв, что я слегка вздрогнула. Александер был бы довольно неплохим парнем, если бы не его слишком фривольные, на мой взгляд, прикосновения. Он нависает надо мной, как пчела над цветком клевера, от чего у меня иной раз идут мурашки по коже. В который раз я тихо радуюсь, что мы с Эриком считаемся официальной парой для окружающих. Заигрывания Александера были бы еще более невыносимы, если бы он знал, что я свободна. Он делает авансы с настойчивостью упрямого поклонника, который надеется на то, что однажды неприступная крепость падет.

Келвин галантно склоняется, берет мою руку в свою и целует костяшки пальцев, щекоча мою бледную кожу своими густыми усами. Жаль, что он не знает о том, что я терпеть не могу растительность на лице. Я улыбаюсь ему, так как знаю, что эта встреча важна для Эрика. Интересно, я сильно низко пала, если позволяю Александеру заигрывать, касаясь руки, и смеюсь над его шутками, чтобы помочь Эрику завоевать репутацию суперзвезды.

Не могу сказать, что Эрик действительно нуждается в такой помощи. Его до неприличия красивая внешность и прекрасные актерские способности принесут ему популярность при любых раскладах. Но несмотря на то, что в его послужном списке есть несколько не очень известных фильмов, пару интервью с гостем на телевизионных шоу, это его шанс попасть в летний блокбастер. Съемки в фильме Александера позволят ему запрашивать самые высокие гонорары за участие в любом фильме, сценарий которого ему понравится, и я собираюсь сделать все возможное, чтобы так и произошло. Он заслуживает этого.

Эрик тепло улыбается мне, зная, о чем я думаю, в то время как я смеюсь над очередной глупой шуткой Келвина. Мой сосед по квартире и лучший друг прижимает мою ладонь к своей чисто выбритой щеке, выражая этим жестом свою признательность, и я улыбаюсь ему в ответ. Эх, а ведь все могло бы быть по-другому. Но у нас нет другого выбора, нежели быть теми, кем мы есть, и скрывать от всех правду про наши отношения.

* * *

Обед проходит в приятной атмосфере, и Эрик поддерживает беседу, но вскоре он с извинениями покидает нас, чтобы проследовать в мужскую уборную. Я остаюсь одна в компании Александера. Как только Эрик выходит, этот здоровяк подвигается поближе ко мне, вторгаясь в личное пространство и вызывая у меня желание исчезнуть отсюда. Но я только улыбаюсь и хлопаю ресницами, глядя на него и очаровывая блеском своих изумрудных глаз. Я веду себя бесстыдно, впрочем, как всегда.

– Итак, моя дорогая Келси, – он растягивает слова, плотоядно глядя на меня, и против моего желания кладет свою руку мне на плечо. Я еле сдерживаюсь, чтобы не сбросить ее.

– Как давно вы встречаетесь с Эриком?

Я улыбаюсь и, прежде чем дать ответ, касаюсь легкими движениями пальцев тщательно уложенной прически. Затем поправляю челку и отстраненно думаю о том, что пора бы уже подстричься. Я догадываюсь, что Келвин Александер знает ответ на свой вопрос, но в любом случае следует что-то сказать ему. Наша личная жизнь далека от того, чтобы быть личной, учитывая наши профессии.

– Мы встретились три года назад, – отвечаю я с улыбкой безнадежно влюбленного человека. Я тоже могла бы быть актрисой. Эрик постоянно напоминает мне об этом, когда мы играем в эти игры.

– Мы начали жить вместе около двух лет назад.

– Ну и какие у вас планы на будущее?

Меня так и тянет сообщить Александеру, что у него нет шансов. Мало того, что он властный, слишком волосатый и слишком полный на мой вкус, он к тому же еще и мужчина. И это если не брать во внимание факт, что в глазах общественности у меня практически стабильные моногамные отношения. То, что этот тип предлагает мне сейчас – не что иное как откровенная измена. Но я держу при себе все эти мысли и вместо этого лишь пожимаю плечами, в то время как его тяжелая мясистая рука до сих пор лежит на моем левом плече.

– У наших родителей с обеих сторон были неудачные браки, поэтому мы не намерены заключать официальный союз и разрушать хорошие отношения.

Этот удачный ответ мы заранее продумали вместе. В нем есть доля правды, поскольку наши родители, мои и Эрика, сейчас в разводе и проживают раздельно. И хотя я цинично отношусь к любым связям и обязательствам, часть меня в глубине души до сих пор хочет встретить того единственного человека, которому я бы отдала свое сердце. Более того, я даже уверена, что где-то существует моя половинка, которая полюбит меня так же сильно, как и я, и кто поверит в наши отношения. Я благодарна Эрику за его любовь и дружеские чувства ко мне, которые, по крайней мере, дают надежду на лучшее будущее.

Келвин что-то рассказывает в ответ про своих родителей и неудачный первый брак, но я не слушаю его. Я жду, когда вернется Эрик и он тут же появляется, как всегда чувствуя, что нужен мне. Он нежно целует меня в щечку, шепотом извиняясь за то, что оставил меня. Я смеюсь и легонько толкаю его.

– Ты маленький негодяй, – шепчу ему в ответ, отчего в его светлых глазах загораются искорки смеха.

Мы прощаемся и благодарим Александера за встречу. Продюсер обещает позвонить агенту Эрика. Наш обед прошел успешно, и мы возвращаемся к мерседесу, чтобы отвезти меня на работу.

* * *

Пятичасовый выпуск новостей едва не стал провалом из-за перепутанных записей и медлительности телесуфлера. Прямой эфир все время сбивался, от чего режиссер рвал и метал, и орал на всех подряд.

Я ожидаю сигнал для начала шестичасового выпуска и надеюсь, что на этот раз нам не придется испытывать судьбу. Я закрепляю микронаушник и смотрю на телесуфлера. Затем разглаживаю отвороты своей серой блузки.

Я начинаю понимать, что принимаю желаемое за действительное, когда они включают первый репортаж. Несмотря на то, что это правильная кассета, качество съемки на уровне любительской. В ней нет ничего захватывающего или интригующего, чего бы стоило показывать зрителям. Становится очевидным, что либо Джессика не сумела четко озвучить свои пожелания оператору, либо нам нужен оператор получше. Я сдерживаю тихий стон разочарования, натягиваю на лицо неискреннюю улыбку для камеры и мы начинаем репортаж. Бывают дни, когда я просто ненавижу свою работу.

* * *

Я лучший эксперт по растягиванию выпивки в Лос-Анджелесе, в этом нет никаких сомнений. Эрик бросает на меня недобрый взгляд, в то время как я потягиваю свой коктейль White Russian: в нем много крема и ликера Kahlua и мало водки, что не может не радовать. Он сейчас больше похож на воду со льдом, чем на напиток, но в данный момент меня это устраивает.

– Эй, – Эрик улыбается и подсаживается поближе ко мне. Он пьет мартини, который обычно и предлагают посетителям в мартини-баре, но я просто не люблю вкус вермута. Даже запах, идущий от его дыхания, заставляет меня передернуться, и я морщусь в ответ. Маленький негодник дует мне в лицо.

– Ну? – сердито бурчу в ответ.

– Келс, успокойся. Все прошло не так уж плохо, – с мягкостью в голосе произносит он, имея ввиду прошедший выпуск. Но я знаю, что он был плох, и даже хуже того, просто ужасен. К счастью, весь этот чертов город настолько увлечен репортажем Харпер Кингсли, что вряд ли кто-то заметит, что мы были далеко не на высоте.

– Ага, все было так же хорошо, как фильм «Парни на пляже», – я наношу удар по его самолюбию и тут же жалею об этом. Он не заслуживает, чтобы выплескивать на его мое скверное настроение и делать колкие ремарки. «Парни на пляже» были единственным эпизодом в жизни Эрика, которого он когда-либо стыдился. Это был дурацкий летний фильм про тинэйджеров в плавках марки Speedo, которые намеревались организовать лигу по пляжному волейболу. Груда мышц и ни капли интеллекта – вот такой была первая настоящая роль Эрика. Мы никогда не заговариваем об этом, и то, что я сделала это сейчас, является бессердечной попыткой заставить его почувствовать себя так же паршиво как и я. Я могу это делать по отношению к кому угодно, что впрочем частенько и вытворяю, но обидеть Эрика – это уже слишком, я перешла какую-то невидимую грань, которую сама же и очертила в свое время.

Его светлые глаза отражают боль, но он не отступает и не злится на меня.

Я вздыхаю.

– Извини. Это было подло с моей стороны.

– Да, это так. Но я прощаю тебя, – улыбается он. – Почему бы тебе не расслабиться? Мы же здесь с друзьями, – он показывает жестом на группу людей, собравшихся в баре.

– С твоими друзьями, – напоминаю ему. Никто из этих людей ничего для меня не значит, но несколько человек являются его друзьями. Все здесь одеты в костюмы с галстуками и пьют алкогольные напитки, начиная с понедельника. Мы часто бываем в этой тусовке, состоящей из репортеров и актеров. Мы рассаживаемся по стульям возле стойки бара или вокруг столов неподалеку, потягиваем мартини и болтаем о работе или просто за жизнь, как будто это кому-нибудь интересно. Общая атмосфера соответствует скромному богатому классу, к которому мы и принадлежим, хотим мы этого или нет. Народ здесь флиртует, но не очень откровенно и всегда только в русле гетероотношений. Я чувствую, что у меня сводит желудок, такое происходило всегда с самого детства, когда я себя некомфортно чувствовала и желала пойти домой, чтобы посидеть в одиночестве в своей комнате. Честно говоря, я бы хотела это сделать прямо сейчас.

– С нашими друзьями.

Я поднимаю бровь, чтобы показать ему, что не верю. Он знает правду. Частенько он пытается скрыть это, полагая, что для нас обоих найдется место в шоу-бизнесе, но он ошибается. Мы с Эриком давно пообещали, что можем врать всему миру, но только не самим себе и не друг другу. Мой взгляд говорит ему, что он собирается нарушить эту договоренность.

Эрик улыбается и наклоняется ко мне, а я ставлю стакан на стол и крепко обнимаю его.

– Спасибо, – шепчет он.

– За что?

– За то, что заставляешь меня быть честным.

– Ты сегодня хочешь еще развлечься?

– Нет, – отодвигается он и делает глоток из своего высокого стакана.

– Как тебе тот хорошенький мальчик прошлой ночью? – игриво улыбаюсь ему.

Эрик смеется, качая головой.

– I feel good, на на на на на на, – тихо поет он, покачивая немного бедрами, и я покатываюсь со смеху. Несмотря ни на что, он всегда умудряется рассмешить меня.

Мой смех привлекает внимание людей вокруг нас. Возможно, они даже не догадываются, что я умею смеяться, и наверное считают, что эта способность была хирургическим путем удалена у меня в юном возрасте. У меня есть множество прозвищ, но я отношусь к этому с полным безразличием. Только Эрик знает, какая я на самом деле, и я до сих пор не понимаю, как ему это удается.

Я воспитывалась в доме, где было не принято открыто проявлять свои чувства. Я научилась быть успешной в мире бизнеса, где также нельзя показывать эмоции или демонстрировать симпатию. С юных лет меня научили, как игнорировать чувства других и скрывать свои собственные. Кто-то назвал меня «пожирательницей мужчин», потому что до Эрика каждый месяц у меня был новый парень. Я начинала и разрывала с ними отношения только для поддержания имиджа. Эрик подшучивает сейчас над этим и считает это прозвище самым смешным из всех. По крайней мере, теперь, когда я с ним, мне не нужно притворяться или делать то, что мне не нравится.

Я обдумываю все это до тех пор пока кто-то из актерской братии не кричит бармену включить погромче звук телевизоров над барной стойкой. Я смотрю вверх и вздыхаю, когда снова вижу Харпер Кингсли.

Эрик смеется и легонько толкает меня в ребро. – Ты знаешь, что она дайк?

– А как ты догадался?

– Ну, она не скрывает этого. С тем же успехом она могла бы сделать татуировку с радужным флагом у себя на лбу. Про нее также говорят, что она донжуан в юбке, каждый вечер у нее новая подружка, и все они бегают за ней в надежде на продолжение отношений.

– И где ты только набрался этих сплетен, Эрик? – я качаю головой и кладу в рот кусочек льда, чтобы похрустеть им сверхчувствительными коренными зубами. Я знаю, что жевание льда служит знаком для нас обоих и гляжу на Эрика, позволяя ему сделать комментарий. Но он этого не делает.

– Ты же знаешь, отовсюду понемногу. Через общих друзей.

Эрик уделяет своей тайной жизни намного больше внимания, чем я, поэтому я думаю, что он скорее всего прав. Я поднимаю голову, смотрю в эти синие глаза и заворожено наблюдаю, как она заправляет прядь черных волос за ухо. У нее большая, но красивая рука с длинными и узкими пальцами. Эти пальцы хороши для многих целей, признаю я, прежде чем смех Эрика приводит меня в чувство.

– Ты хочешь ее.

– Попрошу не обобщать, – отшучиваюсь в ответ. – Она делает халтуру для желтого телевидения, передачи для денег, а не для новостей. Все ради рейтингов.

– Ты, конечно же, выше этого, Келс, не так ли? – поддразнивает он.

Я киваю.

– Ты же знаешь, что да.

– И все же ты хочешь ее. Признай это.

Я пристально смотрю на него. Он думает, что я хочу каждую женщину, на которую смотрю. Он считает, что если я не укладываю в постель каждый день новую подружку, то чувствую себя крайне неудовлетворенной в сексуальном плане.

– Признаю, что она эффектно смотрится. Но это еще не все, и ты знаешь это.

Он медленно кивает, глядя на меня. – Когда-нибудь, Келс, – шепчет он. – Когда-нибудь все получится. Ты найдешь своего любимого человека, который узрит твое сердце так же, как я.

На секунду его искренность заставляет меня затаить дыхание. Ну как ему это удается? Я устала от этого места, неискренних людей и дорогих напитков. Я устала от своей скучной жизни и своей одинокой постели, а также карьеры, которую я избрала и которая вынуждает меня вести образ жизни, который я презираю. Я вздыхаю.

– Ты отвезешь меня домой?

Эрик ставит свой стакан на стол и берет меня за руку. Несмотря на то, что он делает все возможное, чтобы я стала более общительной и вытаскивает меня потусоваться практически каждый раз, когда это позволяют наши графики работы, это всегда заканчивается тем, что я устаю от всего. Сегодня вечером мы вышли в свет, чтобы покрасоваться перед журналистами и нашими знакомыми, и уже пора возвращаться.

– С удовольствием, – говорит Эрик, сжимая мои пальцы.

(гаснет свет)

Смотрите на следующей неделе в интернете на канале Must Read TV передачу «Под прицелом камеры», эпизод третий

Смотрите на следующей неделе в передаче «Под прицелом камеры»:

(отрывок из монолога Келси)

Сказать, что у меня есть друзья на канале, – это даже не преувеличение, а явная ложь.

(отрывок из монолога Харпер)

Лучшим из всего этого было то, что он пообещал мне Келси Стентон. Натуралка она, ага, черта с два.

(отрывок из монолога Келси)

Наконец-то в конце недели шумиха вокруг Харпер Кингсли поутихла и Эрик прекратил поддразнивать меня по поводу нее. Я не сказала ему, что эти синие глаза преследуют меня во снах и даже не собираюсь этого делать.

(гаснет свет)

Смотрите на следующей неделе на канале Must Read TV.