Текст книги "Под прицелом ...(ЛП)"

Автор книги: T. Novan

Соавторы: ,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

– Ты так чудесно поешь!

Где-то в середине ужина я забываю о своей сдержанности и начинаю по-настоящему наслаждаться происходящим.

Мама придвигается ко мне поближе и начинает расспрашивать о работе. Она затрагивает тему моей семьи, но быстро переключается на другие, почувствовав мое нежелание говорить об этом. Несмотря на то, что я знакома с ней только полдня, нутром чую, что эта тема всплывет в разговорах еще раз, и я не смогу избежать ее обсуждения.

– Мама приготовила пирог из топинамбура на десерт, Келс, – сообщает Харпер, прерывая наш разговор. – Она готовит самые замечательные пироги в мире, так что оставь немного места для него, – и оборачиваясь к маме, заявляет, – я так соскучилась по хорошей еде, мама!

Сесиль в ответ широко улыбается, с огромной любовью глядя на свою младшую дочь.

– Оставить место? Но ты же постоянно наполняешь мою тарелку едой! – смеюсь ей в ответ.

Харпер гладит мое колено и подмигивает. Боже, она выглядит еще красивее в кругу семьи.

– Эй, – обращается к ней Роби, сидящий напротив нас за столом. – Перестаньте уже флиртовать друг с другом. Ты все время смотришь на Келси. Мне кажется, пора уделить внимание и Кларку.

Харпер берет Кларка на руки и отшучивается в ответ:

– Слава Богу, что я чаще смотрю на Келси, чем на твою противную физиономию, Роби.

Кларк моментально начинает шевелиться, и я машу рукой перед ним. Кажется, ему очень уютно на ее груди. Конечно, а кому бы не было?

– Келс, ты хочешь подержать его?

Я на секунду прихожу в недоумение. Мне? Подержать ребенка?

– Нет-нет, не надо.

– Ну правда, не стесняйся, – она тут же придвигается поближе ко мне, передавая малыша в мои руки.

– Харпер, может быть, она не хочет подержать Кларка, – вмешивается Роби.

– Не беспокойся, братец! Она не уронит его на голову, что однажды проделал с тобой наш папа, – ее синие глаза подмигивают мне, и она тихо шепчет, – Ты же не уронишь его, правда?

Я быстро качаю головой в ответ.

– Хорошо, – она помогает мне подхватить малыша.

– Мне надо придерживать его головку? – я мало что знаю о детях, но вроде помню про их неустойчивую шейку в этот период.

– Все в порядке, – уверяет она. – Просто поддерживай ее на своем предплечье вот так.

О черт. Она убрала руки, и теперь я сама держу Кларка. Кажется, ему столь же некомфортно, как и мне.

– Расслабься, – шепчет Харпер, нежно гладя мое колено. – Он чудесный малыш, правда?

Я киваю. Ему тепло и хорошо в моих объятиях, а его глаза смотрят так доверчиво. Я не могу сдержать улыбку.

– Принюхайся, как он пахнет.

– Что?

Все присутствующие за столом смеются, и я краснею. Прямо чувствую, как горит мое лицо.

Харпер улыбается.

– Понюхай его кожу. Малыши так хорошо пахнут. Если конечно у них чистые подгузники.

Я следую ее совету, и мне действительно очень нравится его запах. Он пахнет свежестью и уютом. И немного детской присыпкой. Я смотрю на Харпер, и она кивает в ответ.

– Правда, это чудесный запах?

– Да, – соглашаюсь с ней. – Ты так любишь детей.

– Конечно, люблю. Как же их можно не любить?

– Ты когда-нибудь думала завести своих?

– Нет, – отмахивается она. – Я лучшая в мире тетя. Этого вполне достаточно.

Кристиан охотно соглашается с этим утверждением, а Роби что-то высказывает ей за раздутое самомнение. Харпер игнорирует его слова и помогает мне так усадить Кларка, чтобы можно было кушать одной рукой. Это сложнее, чем кажется на первый взгляд.

* * *

Когда я пробираюсь посреди ночи на кухню за кусочком пирога, там уже меня поджидает мама.

– Ворюга! – выносит она обвинительный приговор, и я глупо улыбаюсь.

– Мама, у нас остался хоть один кусочек пирога?

– Разумеется.

Она собирается привстать, но я показываю жестом не делать этого.

– Я возьму сама. Хочешь тоже?

– О, нет, спасибо. Я сыта.

Она позволяет мне разогреть мою полночную еду, прежде чем завести разговор.

– Расскажи мне об этой очаровательной Келси и тебе.

Я смотрю в ее глаза, зная, что они являются точной копией моих. Она не поддразнивает или давит на меня, она просто действительно хочет узнать больше.

– Пока что нечего особо сказать. Мы работаем вместе.

Она задумчиво поджимает губы.

– Но тебе хотелось бы большего?

– Там все очень сложно.

– Ну, расскажи своей маме, – утешает она. Я так часто слышала от нее эту фразу.

Я решаю, что ей можно рассказать, зная, что она все равно все узнает к концу выходных. Бедная Келси, ей не удастся избежать расспросов моей матушки.

– Мы успешно и очень слаженно работаем вместе. Когда она не притворяется, она просто чудесный человек. Но большую часть времени она прячется за маской и считает, что и должна быть такой.

– Она обидела тебя.

– Нет, мама, – быстро говорю, стараясь защитить Келс от ее гнева. – На самом деле, мы обе обидели друг друга. Но уже оставили это в прошлом.

– Но ты уверена, что она согласна на отношения с женщиной?

Я ухмыляюсь, приканчивая свой кусок пирога.

– Уверена.

– Ты ей нравишься?

– Кому же я не нравлюсь? – самодовольно смотрю на нее.

Мама смеется и протягивает руку, чтобы поправить мои волосы сзади.

– И действительно, кому? А что тебе известно о ее семье?

Я рассказываю об Омахе и телефонном сообщении, которое подслушала тогда.

– Это все, что я знаю.

Мама выглядит сердитой.

– Наверное, она просто не знакома с чувством, когда ее любят и заботятся о ней. Как же они могли так вести себя!

Я молча пожимаю плечами. Все может быть. Но у нее же есть Эрик, и она упоминала о дедушке. Кроме того, у нее связь со Сьюзен. Не могу понять, почему она выбрала Сьюзен вместо меня, но самолюбие никогда не было большой проблемой для меня.

– Должно быть, мы для нее как пришельцы с другой планеты, – замечает мама и заканчивает пить свой кофе.

– Мне кажется, она слегка сбита с толку, – соглашаюсь с ней.

– Харпер, ты запала на нее.

Я в шоке. Я не запала на Келси. По крайней мере, настолько.

Мама смеется и очищает мою тарелку от остатков пирога, а затем ополаскивает ее в раковине и ставит в посудомоечную машину.

– Вы хорошо смотрелись вдвоем с Кларком на руках.

Я пожимаю плечами.

– Детей из семьи Кингсли любить легко. Ей просто нужно больше практики, – я сама не верю, что только что сказала это. – С Кларком, – добавляю я, но по ее улыбке вижу, что слова уже произнесены мною.

– С практикой становишься совершенней.

Я качаю головой, скрывая усмешку. Мои родители просто невероятные люди!

Уже поздно, я устала, поэтому встаю из-за стола и потягиваюсь.

– Мама, как же хорошо быть дома!

– В следующий раз приезжай поскорее, – мягко упрекает она. – Я рада, что ты привезла ее с собой.

– Мама, ну ты же знаешь, что некоторым просто не суждено быть вместе, – по глупости заявляю я и непроизвольно съеживаюсь. Черт, я только что бросила ей вызов. Кажется, теперь мы обе влипли.

Когда я иду к лестнице, слышу за спиной ее смех.

Я жду не дождусь увидеться с остальными членами моей семьи утром. Тем приятнее будет в этот раз встретиться с ними, когда Келси со мной.

(гаснет свет)

Смотрите в следующем выпуске на канале Must Read TV:

(загорается свет)

Я удивляюсь, куда запропастилась Келс, и в это время в сад входит Рэйчел с подносом, на котором стоят стаканы с холодным чаем. О Боже, мне совсем не нравится выражение ее лица. Она выглядит слишком довольной собой. Рэйчел ставит поднос на стол, берет один из стаканов и вручает мне.

– Она очень симпатичная, Харпер.

О, черт.

(вырезано)

– Мальчики, я сейчас, – беру стакан и направляюсь к запретной территории. Надо будет вытащить Келс оттуда.

(гаснет свет)

Часть первая. Эпизод шестнадцатый. В кругу семьи

Когда я наконец-то просыпаюсь, первая мысль, которая мне приходит в голову, – тайно увезти эту кровать с собой в Лос-Анджелес. Это самая удобная вещь, на которой я когда-либо спала. Каждый раз, когда я вытягиваюсь на ней, я нахожу новое комфортное местечко и почти тут же засыпаю вновь. Здесь так приятно свернуться клубочком и отдыхать. Я никогда еще не чувствовала себя так комфортно.

Однако запах готовящегося завтрака и громкий смех, доносящийся снизу, вынуждают меня наконец выбраться из этой огромной, старинной и чудесной кровати. Я набрасываю халат и направляюсь к двери, соединяющей наши с Харпер комнаты. Но ее там нет.

Делаю глубокий вдох, наполняя легкие свежим запахом этого места. Даже удивительно, что я не скучаю по запаху городского смога. Через полуприкрытые двери, ведущие на балкон, доносятся голоса. Ага, вот она где.

Я выхожу на балкон и смотрю на сад, где моя партнерша, одетая в джинсы и свободную рубашку, катается по лужайке, облепленная грудой маленьких тел. Она, должно быть, борется и играет со всеми детьми из этого дома. Они все весело смеются и хихикают, когда им удается найти новые способы для атаки Таблоида.

Неподалеку сидят четверо мужчин, в которых я узнаю ее братьев. Они так похожи друг на друга, как будто Сесиль и Джонатан клонировали их, с той лишь разницей, что последней получилась девочка. Они все высокие и широкоплечие – хотя двое старших – кажется, их зовут Жерар и Жан – пошире в груди, чем младшие. Но все как один – темноволосые, высокие, с прямыми носами и синими глазами. Мне не терпится взглянуть на их жен.

Братья постоянно подзадоривают детей и громко смеются каждый раз, когда их советы приводят к очередному воплю их сестры.

– Так нечестно! – кричит Харпер, когда ей выстреливают в спину из водяного пистолета.

Я скрещиваю руки на груди, и наблюдаю за ними, стараясь запечатлеть этот эпизод в своей памяти. До сих пор не могу поверить, что это та самая Харпер Кингсли, с которой я работаю в Лос-Анджелесе. Когда ее опрокидывают на землю, наши взгляды встречаются. Она сбрасывает с себя детей.

– Так, ребята, она уже проснулась. Готовы?

Я наблюдаю за тем, как она поднимается на ноги и улыбается мне. Затем дает знак всем детям. Они смотрят на меня и в унисон кричат:

– Доброе утро, мисс Келси!

Я не могу сдержать смех. И чувствую, как краска смущения заливает мое лицо. Она просто невероятна! Мне удается восстановить дыхание и взмахнуть рукой в ответ:

– Доброе утро всем!

– Ну что, соня, ты уже спускаешься вниз? – спрашивает Харпер, беря на руки самого маленького из детишек.

– Да. Только вначале приму душ, а потом уже присоединюсь к вам.

– Ладно, – она разворачивается вовремя, чтобы избежать очередной атаки, и игра начинается заново.

* * *

Я спускаюсь вниз и слышу разговоры и смех.

– Доброе утро, – приветствую всех, нерешительно входя на кухню. Здесь много незнакомых лиц, и мне не хочется общаться с ними в своем привычном «рабочем» стиле, который мало кому нравится.

– Доброе утро, Келси. Присоединяйся к нам. Позволь мне представить тебе остальных членов нашей семьи. Элейн, милая, поставь пожалуйста воду для чая, – улыбка и объятия Сесиль по-настоящему неотразимы. Я рада, что эта женщина снова обнимает меня.

– Мне наверное лучше не наливать чаю, если только у вас нет … – бормочу еле слышно, медленно отстраняясь от нее.

– Не переживай, у меня есть Эрл Грей, – тихо смеется она. – Когда звонила Харпер, она предупредила меня, что ты пьешь его каждое утро.

– Она правда об этом сказала?

– Конечно же!

– Харпер действительно это сделала? – переспрашивает худенькая женщина с непонятным выражением на лице.

– Ну, да, – мама берет меня за руку и ведет по огромной кухне. – Это Кэтрин, жена Жерара.

В этой семье легко заработать настоящий комплекс неполноценности. Кэтрин выглядит как модель – у нее длинные светлые волосы, огромные голубые глаза и великолепная фигура. Насколько я помню, ей должно быть под сорок, но она выглядит моложе меня. Я бы ее возненавидела, если бы она не была невесткой Харпер. И не обнимала бы меня в данную секунду.

– Очень приятно познакомиться с тобой, Келси. Мы все рады тебе.

– Спасибо, – запинаюсь я.

– Мам? – в дверях появляется один из малышей. Кэтрин переключает на него свое внимание.

– Что, Ти-Жан?

– Можно мне что-нибудь поесть? Я голодный.

– Конечно, солнышко. Иди на улицу, и через пару минут я принесу вам всем что-нибудь перекусить.

– Спасибо!

Он разворачивается, чтобы бежать обратно, но в этот момент его останавливает голос Кэтрин:

– И передай своей тете Харпер, что когда она проголодается в следующий раз, пусть приходит сама.

Мальчик хихикает:

– Да, мэм.

– Да, кое-какие вещи никогда не меняются. Раньше она всегда присылала Роби, – бормочет Сесиль. Она подводит меня к следующей женщине, которая немного раньше спрашивала про Харпер:

– Это Рэйчел, жена Люсьена.

Она тоже блондинка, но полная противоположность Кэтрин. Если Кэтрин высокая и фигуристая, то Рэйчел невысокого роста и атлетически сложенная. У нее короткая стрижка и карие глаза, в которых светится острый ум.

Рэйчел поднимает руки, полностью покрытые мукой, и улыбается.

– Хорошо, что ты приехала. Теперь мы хоть сможем узнать правду о том, как сегодня поживает старина Харпер.

– Думаю, мы можем обменяться историями, – предлагаю я. Мне бы так хотелось узнать парочку пикантных подробностей о юности Харпер.

Мы движемся дальше и подходим к Рене.

– Доброе утро! – приветствую ее, удивляясь про себя, что она держит на руках Кларка. – Тебе пришлось силой отнимать его у тети Харпер?

– Ты удачно выразилась! Кларк еще слишком мал, чтобы находится посреди этой буйной ватаги. А Роби такой же ненормальный, как и она.

– Они все похожи друг на друга, – вздыхает Кэтрин.

– Меня зовут Элейн, – представляется последняя из женщин, передавая мне чашку с Эрл Греем. – Я жена Жана.

Элейн темноволосая и гибкая, с белоснежной улыбкой. Я смотрю на ее узкие бедра и не могу поверить, что эта женщина родила пятеро детей, если верить тому, что рассказала мне Харпер. Младшенькому месяцев пять, он лишь немного старше Кларка и спит сидя в автомобильном сиденье для детей за столом.

– Спасибо! – ставлю чашку на кухонную стойку, чтобы добавить немного меда. – Сесиль, я могу чем-нибудь помочь?

– Вообще-то да, – Она берет разделочную доску, нож и дуршлаг с чем-то непонятным. – Ты не могла бы почистить и удалить семена?

– Конечно, с радостью. А … что это такое? – у неизвестного мне овоща зеленая пупырчатая кожица и своей формой он напоминает авокадо.

Мама Харпер смеется.

– Дитя мое, это мерлитоны (мексиканские огурцы). После того, как ты почистишь их и удалишь семена, мы начиним их креветками и сухариками. А затем запечем в таком виде и съедим. Поверь мне, тебе очень понравится.

Я беру эти овощи и стараюсь помочь на кухне, чем могу. Слава Богу, Эрик научил меня готовить пару простых блюд. Чистить овощи по крайней мере я умею.

Кэтрин заканчивает готовить легкую закуску для тех, кто играет на улице. Как только она собирается взять поднос, ее останавливает Рэйчел.

– Постой-ка, я помогу тебе принести чай для мальчиков.

Обе невестки смотрят друг на друга и прыскают от смеха.

Сдается мне, сейчас кому-то явно не поздоровится.

* * *

Пока я удивляюсь, куда запропастилась Келс, в сад входят Кэтрин и Рэйчел с подносами, заставленными бутербродами и холодным чаем. Дети быстро окружают Кэтрин, чтобы получить еще и что-то сладкое впридачу. В этот момент Рэйчел направляется ко мне.

Что-то мне не нравится выражение ее лица. Уж слишком она выглядит довольной собой. Рэйчел ставит поднос на кованный железный столик, затем берет стакан и передает мне.

– Она очень симпатичная, Харпер. Мне нравится.

О, черт.

– Что? – кажется, мой язык прилип к горлу, пока я пью чай и надеюсь, что моя невестка не будет меня мучить. Но это же Рэйчел, уж я-то ее знаю.

– Келси. Она симпатичная.

– А где … где … она? – делаю еще один глоток … э … чая.

– С мамой и девочками. На кухне, – она медленно произносит последние два слова, чтобы я полностью осознала происходящее. Затем разворачивается и передает стакан с чаем Люсьену, целуя его.

О, черт!!!

– Мальчики, я сейчас, – беру стакан и направляюсь к запретной территории. Надо срочно вытащить оттуда Келс.

Много лет назад мама запретила нам, детям, заходить на кухню, объявив ее своей собственной территорией, единственным местом в доме, где она может уединиться. Мы не особо возражали до тех пор, пока не поняли, что она имела в виду только то время, когда она готовит, но не тогда, когда надо мыть посуду и убирать. Тем не менее, мамин запрет продолжал действовать … до тех пор, пока в нашей семье не появилась Кэтрин.

Когда Жерар привел ее в дом, мама тут же пригласила ее на кухню и выгнала нас. Вдвоем они разработали целый заговор, который тут же воплотили в жизнь и который решил судьбу Жерара. Не то, что он был против, конечно, но если бы выбор оставался за ним, он бы не женился так рано.

«Кухонный кабинет» из неофициальных советников Президента Эндрю Джексона и в подметки не годился маминому.

Кухня стала лакмусовой бумагой для тестирования всех наших девушек. Если маме какая-нибудь нравилась, она приглашала ее помочь по кухне. Элейн была приглашена на кухню после обеда, чтобы помочь с десертом. Маме понадобилась только одна совместная трапеза, чтобы понять, нравится ли ей эта янки. Семья Элейн только-только переехала тогда в Новый Орлеан, прожив до этого больше пятидесяти лет в штате Массачусетс.

Рене забрали от Роби в тот же момент, когда она ступила на порог дома. И мне кажется, мама даже дольше ухаживала за ней, чем он. Несомненно этому во многом поспособствовал тот факт, что она кажунка по происхождению – ее бабушка росла вместе с моей, поэтому она сразу же была принята в семью. И если бы Роби и так не был по уши влюблен в нее, мама бы долго доставала его, пока бы он не влюбился. Она была полна решимости сделать Рене Кингсли во что бы то ни стало.

Люсьен приводил домой многих девушек, которых не пускали дальше гостиной. И именно я привела Рэйчел домой. Мы учились вместе в университете Тьюлейн – только она на юридическом, а я проходила подготовительный курс. Мы обе посещали лекции по медийному праву. Когда я привела ее однажды с собой домой, чтобы подготовиться к экзамену, она встретила Люсьена. И была приглашена на кухню.

Я была шафером на их свадьбе, несмотря на свою принадлежность к женскому полу.

А теперь я стою в дверном проеме и вижу, что дело обстоит намного хуже, чем я думала.

Она не только приглашена мамой на кухню, но еще и помогает в процессе готовки.

Мама, на этот раз ты зашла слишком далеко.

С вымученной улыбкой на лице я подхожу к своей партнерше, стараясь выглядеть бесстрастно. Несмотря на то, что все украдкой смотрят на меня, делая вид, что не заметили моего вторжения.

– Доброе утро, Крошка Ру, ты вовремя проснулась сегодня, – я достаю одно из семечек мерлитона, и в этот момент меня игриво бьют по руке.

– Да, я уже поднялась и пью свой чай, – она берет свою кружку и отпивает немного. – Спасибо тебе, кстати, – улыбается она, поднимая чашку в мою честь.

– Угу, – вот блин. Все выглядит просто кошмарно. Со всех сторон.

Келси поправляет воротник моей рубашки поло, как будто она это делает каждый день.

– И я решила предложить свою помощь на кухне, – только теперь она передает мне одно семечко.

Я немедленно кладу его в рот, чтобы сдержаться и не сделать одно из двух: сказать вслух какую-нибудь глупость или поцеловать ее.

Рене заявляет мне:

– Харпер, иди отсюда. Это не твое место.

Ну вот, меня наконец попросили убраться из кухни.

– Молчи лучше, возмутительница спокойствия.

Я перевожу взгляд на мою любимую невестку и бросаю на нее один из своих самых устрашающих взглядов. Конечно же, он ее не впечатляет.

– Ты же знаешь, что ее решение.

Она имеет в виду маму.

– Вон! – мне выносят однозначный приговор.

Заслышав требование мамы, я слегка хмурюсь, но не слишком, чтобы не получить ложкой по рукам. Раньше такое бывало.

– Келс, на дворе такая чудесная погода. Может, пойдем прогуляемся? Я покажу тебе местность.

Давай же, Келс, дай мне шанс вытащить тебя отсюда.

– Нет, спасибо. Я буду рада помочь здесь.

– Видишь, с ней все в порядке. Иди на улицу! – повторяет мама, с неодобрением глядя на меня.

– Мама, я же говорила тебе…

Она всплескивает руками и качает головой. Это означает «и что я такого сделала, что Бог послал мне такого ребенка, как ты». В детстве меня часто упрекали таким образом.

– Ладно, я буду на улице, – обиженно говорю в ответ.

– Мы тебя позовем, когда все будет готово, – говорит мама мне вслед.

Я фыркаю. Да, конечно, она позовет меня на кухню позже. Мама, это будет до или после того, как ты выдашь мне лицензию на женитьбу? Надо бы как-то вытащить ее из этого комитета по семьям с однополыми браками.

Теперь я знаю, как себя чувствовали мои братья.

* * *

Пока я выхожу из кухни, они все смеются надо мной. Роби подходит ко мне и кладет свою руку мне на плечи.

– Она жестока. Но мы это и так знаем, она же вырастила нас.

– Как собака возле своей кости, – бормочу я.

– Я знаю это, сестричка. Но по крайней мере Келси – хорошенькая игрушка для нее.

– Роби! Заткнись! – я даю ему подзатыльник за одну такую мысль о Келси. Так думать о ней могу только я, но не мой брат. Даже, если это мой любимый брат. Особенно, потому что он мой любимый брат.

О, Боже! Я чувствую себя не в своей тарелке.

И все же я рада, что она здесь со мной. Мне невыносима сама только мысль о том, что она могла остаться в Лос-Анджелесе и смотреть какие-то дрянные киномарафоны вместо этого. Она мне нравится. Очень. Ладно, признаю – намного больше, чем очень. Но готова ли я к ее присутствию на этой чертовой кухне?

Неожиданно в мою сторону летит футбольный мяч, и я едва успеваю словить его. Это «привет» от Жерара и его двух старших сыновей, которые замерли в ожидании моего ответного броска.

Что я и делаю.

Слишком много раздумий плохо сказываются на аппетите.

Сегодня же День Благодарения. И я собираюсь наесться до отвала.

* * *

Я заканчиваю очищать мерлитоны и передаю с улыбкой разделочную доску Сесиль.

– Спасибо, милая, – улыбается в ответ она с добротой и нежностью во взгляде. Я оглядываюсь вокруг, раздумывая, чем еще могу помочь.

– Ну же, – подзывает меня Рене, вытирая стол. Я автоматически начинаю помогать ей. Просто чувствую, что так и надо сейчас делать. – Расскажи-ка нам пару сплетен про Харпер.

О, это без проблем. Но я почему-то думаю, что это будут только хорошие сплетни. Вопрос только в том, есть ли у меня в запасе такие сплетни про Харпер?

– Подождите и нас! – просит Рэйчел, пока они вместе с Элейн и Кэтрин присоединяются к нам.

Сесиль смотрит на нас, стоя у плиты:

– Так, девочки, думаю, для нас самое время отдохнуть. Обед скоро поспеет.

И через пару секунд все мы уже сидим за столом с чашками чая, кофе и печенюшками. Я почему-то так и думала, что все закончится этими посиделками.

– Ну давай, Келси, рассказывай, – подбивает меня Элейн и подхватывает маленького Джеффри с его сидушки для детей. Он смотрит на меня, оперев головку о мамино плечо. У него темные волосы, как и у всех членов семьи Кингсли, но его сонные карие глазенки напоминают мне глаза олененка. Он смотрит на меня, высунув язычок, затем зевает, и я зеваю вслед за ним. Потом он потирает глазки кулачками, улыбается и протягивает ручки ко мне.

О, черт. Я никогда раньше не представляла себя рядом с детьми. Но он такой хорошенький, и мне не хочется отказываться подержать его. Поэтому я беру его на ручки, и он с радостью усаживается на моих коленях, засунув один из пальчиков в рот, и глядя на свою маму. Я смотрю на него и начинаю понимать, почему Харпер так любит малышей.

Глядя на лица сидящих вокруг стола, я ощущаю, как будто все эти женщины телепатически общаются между собой. Думаю, подобное часто встречается в таких дружных и сплоченных семьях.

– А давайте сделаем так, – отпиваю глоточек чаю. Я благодарна Харпер за ее вчерашний урок обращения с малышами, так как сейчас чувствую себя более-менее комфортно за столом, держа на руках Джеффри. Я всегда быстро схватываю все на лету. – Я расскажу вам две истории, а вы мне одну, но вам придется начать первыми.

Они переглядываются между собой. Наверное, решают, которую стоит озвучить первой. Кажется, мне она придется по душе. Ну, держись, Таблоид. Сейчас узнаю про все твои проделки.

Ну, почти про все.

* * *

У меня до сих пор стоят в глазах слезы от смеха, и я с трудом пытаюсь восстановить дыхание.

– Вы, должно быть, шутите?!

– Нет, это не шутка, – отвечает Сесиль, наливая еще одну чашку кофе из кофейника, который она выставила на стол чуть раньше. – Я совершенно серьезна. – Она ставит чашку на стол и проводит руками вдоль тела. – Она была полностью вымазана в муке с головы до пят.

– И это произошло после того, как Роби и Жерар забросали ее сырыми яйцами, – добавляет Рэйчел, утирая слезы. – Она выглядела как ходячая смесь для пирога, от которого отваливаются куски теста. Сцена на грани приличия.

Не знаю, почему меня так разобрало от смеха, но я чуть не подавилась своим чаем. Я еле успела проглотить его вместо того чтобы выпустить через рот и нос. Хорошо еще, что пару минут назад я вернула Джеффри обратно его маме. Так оказалось безопаснее.

Кэтрин присоединяется к разговору.

– Да, Харпер не привыкла к такой игре с продуктами.

Все женщины снова заливаются смехом.

– Ну, все что я могу сказать – слава Богу, что Харпер поделилась парой своих идей со своими братьями, – заговорщицки шепчет Рэйчел.

– Аминь, – вторит ей Рене, перекрещивается, вызывая тем самым очередной взрыв хохота.

– И что они с вами сделали? – спрашивает мама, которая развлекается с нами наравне.

– А что с нами можно еще сделать? Только безумно любить нас, как это делаете Вы, – отвечает Рене, и наклоняется, чтобы поцеловать свою свекровь в щеку.

– А почему они сделали это? – спрашиваю ее, поднося салфетку к губам.

– Они сделали это, потому что она сказала, что они не смогут, – Рене прижимает к себе Кларка. – Она заявила, что она великий чемпион по претворению шуток в реальность и что ничто из того, что они могут приготовить, не сможет удержать ее на месте. Поэтому они смазали ее яйцами…

– А потом заставили бежать за ними аж до балкона, – продолжает Элейн, укачивая Джеффри, держа его бутылочку в другой руке. – Там она зацепилась за провод, скрытый в траве, и на нее свалилось с деревьев почти 20 килограммов муки.

– Это выглядело так, как будто у нас здесь разразилась снежная буря посреди июля, – добавляет Кэтрин, начиная убирать со стола.

Июль. Неожиданно до меня доходит.

– Ты имеешь в виду, что это произошло во время ее прошлого приезда домой? А не тогда, когда они были детьми?!

Сесиль пожимает плечами.

– Они никогда не повзрослеют. Джонатану потребовалось пару недель, чтобы отмыть весь участок. И он не был в таком восторге от этой шалости, как все они.

– Могу себе только представить.

Едва лишь мы снова принимаемся за работу, как задняя дверь с грохотом открывается.

– Сестренка, не веди себя как ребенок! – кажется, это голос Роби.

– А я и не веду. Я всего лишь хочу остановить кровь, если ты не возражаешь, – слышу недовольный голос Харпер, и прежде чем она входит на кухню, я уже на ногах.

– Келси! – оборачиваюсь к Сесиль и беру из ее рук влажное полотенце. Почему она мне дала его? И почему я так подорвалась с места?

Харпер входит на кухню, прижимая правую руку к голове. Она выглядит немного смущенной при виде всех нас.

– Я слегка не вписалась в поворот. – Она указывает на Кэтрин. – Твой Джозеф уже такой же большой, как и его папочка. Черт.

Кэтрин вся лучится от гордости за сына.

– У нас уже готова целая команда для Тьюлейна, Харпер, ты же знаешь. С ним хоть все в порядке?

Харпер стоит подбоченясь и бросает мрачный взгляд на невестку.

– С ним-то как раз все хорошо. Это только я истекаю кровью.

За дверью доносится детский плач.

– Роби, иди посмотри, что там случилось, – просит Рене. – Она вернется к вам через минуту.

Не осознавая, что делаю, я беру Харпер за руку и усаживаю ее за стол.

– Дай-ка посмотрю.

– Келс.

– Без возражений. Так, что тут у нас?

– Это всего лишь царапина. Мне нужен только лейкопластырь, – протестует она и хлопает меня по рукам.

– Не заставляй меня применять насилие, Таблоид, – слышу, как Роби фыркает на пороге. Харпер мрачно смотрит на него, а мама выгоняет его за дверь. Тем временем Харпер опускает руку, позволяя мне прижать влажную ткань к порезу на голове. – Ты в порядке?

– Да, да. Я в порядке.

После того, как я очищаю порез над правой бровью, неожиданно обнаруживаю, что мне уже вручили аптечку. Без раздумий, наклеиваю пластырь поверх раны. Качнув головой, я прогоняю от себя мысль довершить начатое и поцеловать ее в лобик, как ребенка, чтобы унять боль.

– Вот и все, Таблоид. Теперь лучше?

– Намного, – она ощупывает место пореза. – Спасибо!

– Не за что, – я собираю остатки пластыря и прохожу через всю кухню, чтобы выбросить в мусор. – Ты можешь снова идти играть, но будь поосторожней на этот раз, – дразню ее.

Харпер только качает головой и собирается удрать отсюда как можно скорее.

– Ты хорошо позаботилась о ней, – шепчет мне Сесиль на французском. Она стоит спиной к остальным невесткам, которые сейчас подшучивают над Харпер, при этом каждая из них осматривает ее, ища другие раны и царапины. – У тебя доброе сердце.

А я еще думала, что сумела сохранить свой маленький секрет втайне. Теперь у меня есть большие сомнения в том, можно ли что-либо вообще утаить от Сесиль Кингсли. Я улыбаюсь ей, выбрасывая мусор.

– Мерси!

– И, должна заметить, у тебя также хороший вкус, – подмигивает она мне.

– Судя по всему, этого не достаточно. – Я глажу ее по руке, а затем оборачиваюсь и облокачиваюсь о кухонную стойку.

* * *

Мы с папой заходим на кухню за индюшками. Он подходит к маме и целует ее в висок.

– Народ уже истомился в ожидании праздничного ужина, дорогая.

– Естественно. Они всегда хотят есть, это бесконечный процесс, – соглашается она, а затем замечает небольшую царапину на пальце. – Джонатан, что это?

Папа пожимает плечами, глядя на меня.

– Мы должны были забить еще одно очко, милая.

– Мама, – подключаюсь я, стараясь спасти папу. – Я не могу дождаться твоей жареной индейки, о которой давно мечтала.

Мама разгадывает мои намерения, но милостиво соглашается поддержать эту игру. Она открывает дверцу огромного холодильника и достает оттуда для нас двух больших индюшек.

– Жареная индейка? – спрашивает Келси с нескрываемым скептицизмом в голосе.

– Она просто великолепна, не могу припомнить ничего более вкусного, – уверяет ее Рене.

– Келс, хочешь посмотреть, как их готовят? – невинно интересуюсь у нее. Может, хоть теперь мне удастся вытащить Келс из этого опасного места.

– Конечно же, – любезно соглашается она.

Мы с папой загружаем свои подносы десятикилограммовыми тушками птиц и собираемся выйти на улицу. Келс помогает нам открыть дверь и проложить дорогу сквозь набежавшую ораву старших внуков, которые жаждут посмотреть на птиц.