Текст книги "Огненный рай"

Автор книги: Сьюзен Виггз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

– Но он не… – Бетани мгновенно вскочила на ноги. Эштон крепко сжал ее руку.

– В каком преступлении вы меня обвиняете?

У Бетани перехватило дыхание, когда она поняла, что Эштон решил выдать себя за Гарри.

– Я не обязан вам ничего объяснять, – ответил сержант. – Но мы редко арестовываем людей, которые не заслуживают повешения.

Эштон спокойно направился к двери, но Бетани вцепилась ему в руку.

– Ты не должен этого делать, – закричала она. – Не должен им позволить арестовать тебя.

Эштон вышел из дома в сопровождении солдат. Когда они построились, он обернулся и взглянул на Бетани, стоявшую опершись о косяк двери.

– Можно попрощаться с женой, сержант? – попросил Эштон.

Офицер кивнул, предупредив его поторопиться. Эштон обнял Бетани. Она еле сдерживала рыдания от смущения и отчаяния.

– Пожалуйста, – шептала она. – Пожалуйста, объясни им, что это ошибка.

– Конечно, ошибка.

Скажи им, что ты не Гарри.

– Ты хочешь, чтобы они арестовали твоего брата?

Бетани испуганно вскрикнула.

– Пусть Фелиция сообщит об этом, – поспешно прошептал он. – Ему нельзя показываться в Бристоле, пока не улягутся страсти.

– Тебя же могут убить.

– Не хочу, чтобы твой брат попал к этим висельникам.

– Эштон…

Он приложил пальцы к ее губам.

– Не волнуйся, любовь моя. Мне нужно идти. Поцелуй, как хорошая, верная жена.

Что-то тревожное было в поцелуе Эштона: отчаяние, безнадежность, страстность и страх. А затем его увели, чтобы судить за вину другого человека.

Глава 5

Надвигаясь с моря, клубящийся вечерний туман создавал кошмарную ауру всего происходящего возле дома Гарри – лучи заходящего солнца, проникая сквозь облака, высвечивали бесстрастные лица солдат и решительный профиль Эштона. «Нет, этого не может быть», – говорила себе Бетани, стараясь подавить панику. По приказу сержанта раздался ритмический топот солдатских сапог, сразу сорвавший с этой сцены покров нереальности, оставив после себя только пугающее происходящее.

– Куда вы его поведете? – от испытываемой тревоги ее голос прозвучал резко.

– В тюрьму на Корт-стрит, мэм. Утром с ним разберется полковник Дарби Чейзон.

Отряд скрылся, а Бетани продолжала стоять, кусая губы и сдерживая слезы.

Фелиция, вернувшаяся с рынка с корзиной в руках, нашла гостью в состоянии транса.

– Бетани? Что произошло?

Бетани с трудом собралась с мыслями.

– Где Гарри?

– Скоро вернется. А что?

– Эштона арестовали.

– За что? – послышался голос Гарри.

Вместе с Джастисом он вошел через заднюю дверь дома, держа под мышкой перевязанный веревкой пакет.

Гнев охватил Бетани, когда она увидела радостно возбужденное выражение лица брата: для него это только игра – еще одно приключение.

– Эштон только что спас тебя от висельников, Гарри. Они приходили за тобой и приняли его за тебя, а он не стал их разуверять.

На лице Гарри отразилось скорее возмущение, чем испуг. Его взгляд остановился на пакете, который он держал в руках.

– Что же теперь делать? – последовал его вопрос.

– Твой друг поступил очень смело, парень, – ответил Джастис. – Должно быть, понимает важность нашей цели.

– Единственной его целью было спасти твою глупую шею, – возмутилась Бетани. – Ты должен без промедления покинуть Бристоль. Это вопрос только времени – полковник Чейзон быстро поймет, что они арестовали не того человека.

Гарри снова взглянул на пакет, который продолжал прижимать к себе, словно хрупкое сокровище.

– Черт возьми, как же доставить его в Ньюпорт?

– Могу попытаться, – предложил Джастис.

Гарри покачал головой.

– Ты рискуешь тем, что тебя отправят снова на аукцион. – Он провел рукой по волосам, убирая их со лба. – Может быть, Эштон…

– Я уверена, ваши документы сейчас его совершенно не интересуют, – горько заметила Бетани. – Гарри, ты напрасно теряешь время. Я увижусь с Эштоном: его арестовали английские солдаты, а он – английский подданный.

– «Красным мундирам» нельзя доверять, – предостерег Гарри.

– Собираешься предложить что-то лучшее? – оборвала она брата.

Плечи у него опустились.

– Выручил меня, как всегда это делал, правда?

Мальчишеское выражение лица брата на этот раз не смягчило Бетани.

– Ты можешь задержаться только до утра, пока не начнется заседание суда. Но затем нужно скрыться из Бристоля.

Гарри передал пакет Джастису.

– Сделай, что сможешь, и присмотри за Фелицией, пока меня не будет.

Джастис кивнул и вышел из дома через заднюю дверь.

Чуть позже он отправился в Провиденс, где собирался укрыться у отца Фелиции, пока не минует опасность.

Бледная и взволнованная, Фелиция занялась приготовлением ужина. Она поставила на стол тушеные овощи и хлеб. Бетани чуть откусила хлеб и отказалась от тушеных овощей – есть ей совершенно не хотелось. Фелиция же поела с аппетитом, немного смутившись, положила себе вторую порцию.

– Должно быть, ты считаешь меня бесчувственной, если я могу есть после всего случившегося.

– Пожалуйста, ешь, не стесняйся. Ты должна думать о ребенке.

Фелиция снова принялась за еду. Несмотря на завидный аппетит, будущая мать оставалась стройной, ничто в ее гибкой фигуре не говорило о том, что она беременна.

– Почему английские солдаты хотели арестовать Гарри? – задала вопрос Бетани.

Фелиция вытерла губы салфеткой и опустила глаза.

– Для них представляют опасность взгляды моего мужа.

– Но людей не арестовывают только за их политические убеждения.

Фелиция подняла на нее глаза.

– Где ты была последние годы, Бетани? Разве не знаешь, что сейчас происходит? Англичане боятся патриотов: мужчин арестовывают прямо дома, предъявляя им смешные обвинения, вынуждают…

Бетани стукнула кулаком по столу.

– Ради Бога, Фелиция, невиновного человека арестовали из-за Гарри, и мне хотелось бы знать, что он сделал.

Фелиция закрыла глаза, словно отгородившись от Бетани.

– Ты скажешь мне правду? Я могу не разделять взгляды Гарри, но никогда не предам собственного брата.

Фелиция с облегчением кивнула.

– Конечно. Прости меня за сомнения. Гарри принимает активное участие в мятеже. Возит почту и добывает информацию о расположении английской армии.

Бетани опустила голову на руки.

– Значит, он шпион, – упавшим голосом проговорила она. – Гарри шпион. О Боже, это хуже, чем я думала.

– Это не грех, – твердо заявила Фелиция. – Он действует в соответствии со своими убеждениями. Тебе лучше других должно быть это понятно.

– Да, – отозвалась Бетани, – Гарри будет делать то, что решил, неважно, чего это будет ему стоить.

«Даже если Эштон пострадает из-за несовершенных преступлений, – подумала она про себя, – даже если Фелиция останется одна в Бристоле».

Что ты собираешься делать?

– Остаюсь здесь. Если уеду в Провиденс, люди полковника Чейзона поедут следом. Гарри придумает, как связаться со мной.

– Мне не нравится, что ты остаешься одна.

– Джастис позаботится обо мне. Он предан Гарри, и к тому же очень хороший плотник: ты бы видела, на что был похож этот дом до того, пока над ним не потрудился Джастис. Он был в очень стесненных обстоятельствах, когда приехал в Бристоль.

– Джастис – беглый раб, не так ли?

Фелиция отвела взгляд, но Бетани успела по ее глазам прочитать правду.

Черт бы побрал этого Гарри: перевозит тайную корреспонденцию, шпионит и укрывает беглых рабов. Но последнее из трех преступлений вызывало ее одобрение и прощало первые два. Брат обладал талантом вызывать к себе любовь именно в тот момент, когда заслуживал наказания. Ее мысли снова вернулись к Эштону. Где он сейчас? Сидит в наручниках в тюрьме и, недоумевая, как мог оказаться в таком незавидном положении, размышляет, как выбраться оттуда? Задумавшись, она хмуро водила пальцем по скатерти: завтра полковник Чейзон обнаружит свою ошибку и освободит Эштона, и Гарри все еще будет грозить опасность. Взглянув на Фелицию, Бетани уцепилась за слабую надежду: полковник Чейзон не может быть таким бессердечным, чтобы лишить жизни человека, чья жена ждет ребенка. Несколько приободрившись, она решила, что если даже солдаты Чейзона поймают Гарри, то ребенок станет достаточным основанием для проявления милосердия. В тот вечер она легла спать в домике на Хоуп-стрит, заверяя себя, что этот кошмар скоро закончится, по крайней мере для Эштона. Завтра она отправится к полковнику. И все же, проснувшись на рассвете, она чувствовала биение сердца; причиной был какой-то сон, который не запомнился, – тревога охватила ее. А что если полковник Чейзон не окажется благородным человеком и все же решит, что Эштон виновен? В отличие от Гарри, у него нет такой сентиментальной причины, как беременная жена. Но Чейзону ничего не известно об Эштоне. Следовательно… Надевая свой костюм для верховой езды, она мрачно усмехалась.

* * *

Эштон сидел на твердой деревянной скамье, на которой и провел предыдущую ночь, пытаясь уснуть. Упершись локтями в колени и сцепив крепко пальцы рук, он перебирал сотни разных мыслей, не дававших ему покоя и лишивших сна: в конце концов, это ужасно его разозлило. Гарри Уинслоу, естественно, не выходил из головы: этот щенок не должен был заниматься курьерской работой, доставляя почту патриотов. Мало того, что он подвергал опасности собственную жизнь, – он ставил под угрозу будущее своей жены и ребенка. Черт возьми, стоил ли он того, что для него сделал Эштон? И все же Гарри – не единственная причина его злости. Мысли обратились к Бетани, которая после нескольких недель флирта с Дорианом Тэннером вдруг прибежала к нему с какой-то бедой. Кажется, как ни горько, ему отводится роль носового платка. Что она собиралась ему сказать, прежде чем сержант Ватсон ворвался в дом Гарри? Что такого совершил Дориан, что заставило Бетани броситься сломя голову догонять Эштона, чтобы поведать свою беду? Он даже радовался, что девушка не успела рассказать о своих несчастьях: у него достаточно своих забот, чтобы заниматься чужими. Хмуро уставившись на собственные руки, он задумался о том, что в настоящее время больше всего тревожило его: об английской милиции. Само собой разумеется, «красные мундиры» принимали его за Гарри Уинслоу, виновного в совершении государственного преступления, и с ним обращались, скорее, как с обреченным человеком, чем как с заключенным, которому предстоит суд. Ему дали тепловатого пива и черствого хлеба, эту отвратительную лавку для сна, а воды оставили столько, что невозможно было даже вымыть руки.

Сержант Ватсон открыл плечом дверь.

– Пошли. Сейчас начнется заседание суда.

Эштона сопровождала охрана, которая четко щелкала каблуками в ответ на команды Ватсона. В коридорах было полно английских солдат. Эштон шел, не обращая на них внимания, пока вдруг не узнал знакомый голос.

– Боже, Иисусе! – На него смотрел сержант Мэнсфилд. Эштону хотелось остановиться и объяснить свою ситуацию офицеру, который был его начальником в Форт-Джордже, но солдаты Ватсона не дали ему остановиться.

Он успел только беспомощно развести руки, как его тут же втолкнули в просторную комнату с большим длинным столом впереди и рядом скамеек позади. На дальней стене висел портрет Георга III в коронационных одеждах. Король Англии казался отдаленной, абстрактной фигурой, но его легионеры выглядели угрожающе реальными. За столом сидели английские офицеры в полной парадной форме. В тщательно причесанных париках, они имели слишком торжественный вид для допроса обыкновенного заключенного. В центре стола выделялся полковник Дарби Чейзон, председательствующий в суде. Эштон стоял перед ним, прямо и спокойно глядя в его глаза. Чейзон демонстрировал вид истинного офицера: сидел, выпрямив спину, на высоком деревянном стуле, похожем на трон. Крючковатый нос и острый взгляд глаз со вставленным позолоченным моноклем в одном из них, губы, настолько тонкие, что казалось, их вообще не существовало, придавали его властному лицу выражение возмущения и нескрываемого налета цинизма.

Чейзон посмотрел на Эштона долгим, изучающим взглядом, как бы оценивая способности заключенного противостоять допросу, затем, аккуратно сложив перед собой стопку бумаг, кивнул судебному приставу. Но прежде чем тот успел открыть рот, в дверях послышался какой-то шум, они распахнулись – и появилась Бетани Уинслоу, вызывающе смотревшая на солдат, которые не осмелились остановить ее. Эштон не мог не восхититься, с каким вызовом и королевским достоинством она пересекла комнату, остановившись перед столом председательствующего, – так ведут себя богатые и привилегированные женщины, приобретающие породу и характер с молоком матери. Но сегодня ее красота не была безупречной – волнение выдавали темные круги под глазами и побледневшие щеки. Он не удивился, что она появилась одна, – Гарри слишком умен, чтобы показаться здесь. Когда Бетани остановилась перед «красными мундирами», она напомнила Эштону слегка помятый цветок, и удовольствие видеть ее как-то ослабело, как только он разглядел знакомый упрямый блеск ее глаз. Стало ясно – девушка усложнит и без того трудную ситуацию.

– Выведите ее отсюда, – потребовал Эштон, кивнув головой в ту сторону, где стояла Бетани, от неожиданности вскинувшая голову.

– У меня вполне законный интерес в исходе этого дела.

Сержант Ватсон выступил вперед и что-то прошептал полковнику Чейзону, который кивнул головой.

– Вы можете сесть на скамью у двери, миссис Уинслоу. – Затем, к удовольствию Эштона, добавил: – И будете удалены, мэм, если станете мешать проведению суда.

Она заняла место на скамье. Эштон многозначительно посмотрел на нее, как бы желая предостеречь, что ее вмешательство может навредить Гарри. Бетани спокойно встретила его взгляд, лицо выражало решительность и твердость, подбородок высоко поднят.

– Можно начинать, – объявил полковник Чейзон.

Судебный пристав ударил жезлом, а судебный писарь обмакнул перо в чернила.

– Назовите свое имя, – бесстрастным голосом начал пристав. Эштон иронично улыбнулся.

– А как вы думаете, кого вы арестовали?

– Такова принятая процедура, – ответил пристав в некотором замешательстве.

Чейзон раздраженно покачал головой, распространяя облачко пудры со своего парика. Лейтенант, сидевший рядом с ним, чихнул.

– Давайте закончим с этим, мистер Уинслоу. Вы арестованы за совершение государственного преступления. Что вы на это скажете?

– Я бы сказал, сэр, что факт моего ареста, безусловно, имеет место.

Чейзон переставил монокль в другой глаз.

– У вас есть какие-то политические убеждения, мистер Уинслоу?

Эштон засунул палец в карман жилета.

– Совершенно никаких, сэр.

– Но вы только что признали, что совершили государственное преступление.

– Признал, что арестован за совершение государственного преступления.

– Вы патриот, мистер Уинслоу? – Офицер нахмурился.

– Конюх, сэр.

– Я думаю, что вы преднамеренно уклоняетесь от ответов на вопросы.

– Вы думаете? – коротко засмеялся Эштон. – Вот не знал, что солдаты умеют думать. – Монокль выпал у удивленного Чейзона. Писарь старательно скрипел пером.

– Вы хотите оскорбить представителя короля, мистер Уинслоу?

– Это было бы несправедливо. Давайте лучше поговорим о самом короле. Человек, которому вы так верно служите, – сумасшедший, пытающийся выжать из колоний все, лишь бы наполнить свой кошелек; в этом ему помогают министры – эти выжившие из ума посредственности.

У Чейзона отвисла челюсть.

– Боже, кого Англия воспитала в своих колониях.

– Поколение мужчин и женщин, научившихся думать самостоятельно, – парировал Эштон.

– Преступников, – пробормотал Чейзон. Эштон пожал плечами.

– Пусть лорд Норт перестанет грабить наши карманы, и мы все станем честными людьми.

Полковник хлопнул рукой по столу.

– Ваши слова уже являются преступлением.

– В самом деле?

– Вы осознаете, что совершили преступление, которое карается повешением?

– В вашем понимании – да, и не одно такое преступление.

– Тогда говорить больше не о чем.

Полковник сверкнул на Эштона моноклем.

– Для вас есть только один путь спасти себя от повешения.

– Осмелюсь задать вопрос, – улыбнулся Эштон. – Какой же это путь, сэр?

– Суд проявит к вам милосердие, если согласитесь сотрудничать.

– Вы предлагаете мне назвать имена, места встреч и тому подобное?

– Да. Советую вам воспользоваться этой возможностью и спасти себя – жизнь нескольких радикалов не стоит смерти на виселице.

– Кто я такой, чтобы решать это, полковник?

Они смотрели друг на друга долгим напряженным взглядом.

– Итак, – произнес наконец Чейзон, – вы ничего не можете нам предложить.

– Ничего. – Никогда в жизни Эштон не был так искренен. Бетани прижала руку к губам, чтобы сдержать рыдания. Молоток ударил по столу.

– Именем Его Величества короля Георга III, я приговариваю вас, Генри Эдлер Уинслоу, к повешению, которое состоится сегодня в полдень, восемнадцатого августа 1775 года от рождества Христова.

Эштон услышал, как вскрикнула Бетани. Он и сам был удивлен, что приговор был объявлен без обсуждения пунктов обвинения и свидетельских показаний. Можно ли продолжать испытывать терпение офицера или открыть, что произошла ошибка?

– В отношении повешения, сэр, – медленно проговорил он, – не слишком ли оно поспешно?

– У меня нет времени, чтобы учитывать последние желания таких никчемных людей, как вы. Кроме того, если мы вас будем держать в заключении, вас, возможно, будет ждать более медленная и мучительная смерть на галерах.

Эштон обдумал ответ, а затем засмеялся. Когда он служил в армии, то слышал рассказы об ужасных условиях на тюремных кораблях. Продолжая улыбаться, он отвесил полковнику насмешливый поклон.

– Полагаю, что ваш приговор лучше. Повешение гораздо милосерднее. – Эштон чуть не расхохотался, увидев выражение лиц офицеров. – Не волнуйтесь, джентльмены, – успокаивающе добавил он. – Какая разница, как умирать. Вы освободили меня от более трудной задачи. Мне предстояло решить, как мне жить дальше.

– Вы или слишком бесстрашны, или глупы, сэр. – Чейзон дал знак страже. – Уведите его. И подготовьтесь к исполнению приговора.

– Нет! – раздался гневный и возмущенный голос Бетани. Она бросилась к полковнику Чейзону, словно ангел, одетый в золотистые одежды. – Этот человек невиновен.

Полковник покачал головой, распространяя облако пудры.

– В течение всего этого лета он вел преступную деятельность. Наши информаторы сообщали нам об этом. Одна только его речь сегодня говорит о полном отсутствии раскаяния. – Он кивнул солдатам. – Выполняйте приказ.

Бетани загородила собою Эштона. Сержант взял ее за руку.

– Миссис Уинслоу…

– Я не миссис Уинслоу, безмозглый дурак, а мисс Бетани Уинслоу, а этот человек, которого вы хотите убить, не мой брат Гарри!

По залу прошел ропот. В это время дверь отворилась и вошли еще несколько английских солдат.

Эштон облегченно вздохнул, заметив среди них сержанта Мэнсфилда. Скоро его хитрость будет раскрыта. Сержант Мэнсфилд отдал честь полковнику и представился.

– Позвольте обратиться, сэр.

– Никто еще сегодня не обращался ко мне с подобной просьбой, – сухо заметил полковник. – Говорите.

– Я увидел в тюрьме этого человека и решил сообщить вам, что Эштон Маркхэм верно и преданно служил в армии под моим командованием. Был ранен, стоя на посту, в Форт-Джордже девять месяцев тому назад.

– Кто такой Эштон Маркхэм, черт возьми?

– Этот заключенный, сэр.

Шум в зале усилился. Судебный пристав безуспешно стучал жезлом, призывая к тишине. Чейзон вскочил на ноги. Монокль выпал из его глаз.

– Ватсон, что это значит?

Сержант покраснел до кончиков ушей.

– Сам ничего не понимаю, сэр. Я только выполнял приказы.

Полковник сурово взглянул на него.

– Возьмите солдат и немедленно разыщите Генри Уинслоу.

Сержант поспешил выполнять приказ, а полковник Чейзон обратил возмущенный взор на Эштона, который пытался сдержать веселую улыбку.

– Ваше поведение возмутительно, мистер Маркхэм. – Затем полковник повернулся и обратился к Мэнсфилду: – Приговор остается в силе.

Бетани встала перед Эштоном. Лицо ее выглядело смертельно бледным.

– Он ничего не совершил, сэр.

Чейзон беззвучно открывал и закрывал рот.

– Мисс Уинслоу, или как вас еще назвать, этот человек виновен в предательстве и совершении преступления в этой самой комнате, поэтому заслуживает повешения – это необходимо сделать.

– Ему вынесли приговор без всяких свидетельских показаний. Он…

Эштон коснулся ее плеча. Было не до смеха – его ошеломила суровость вынесенного приговора.

– Любовь моя, это бесполезно.

Она резко повернулась к нему, глаза ее сверкали.

– И ты позволишь им повесить себя?

Неожиданно его охватило острое чувство безнадежности. Как изменчивы ветры судьбы, как легко они могут унести жизнь человека.

– Не вижу для себя иного выхода.

Чейзон снова громко отдал приказ солдатам, уже приготовившимся вывести осужденного из зала суда.

– Подождите!

Бетани загородила дорогу, крепко обхватив себя руками, как бы стараясь удержаться на ногах. Эштону казалось, что ему слышно, как напряженно работает ее мысль. Что она задумала? Не взглянув на него, девушка спокойно обратилась к полковнику:

– Сэр, ради соблюдения приличий вы не можете позволить повесить Эштона Маркхэма.

– Как так? Не понимаю.

Она облизала губы и судорожно вздохнула.

– Не хотелось говорить на эту деликатную тему, сэр, но теперь вижу, что должна это сделать. Мне нужен Эштон Маркхэм живым.

Еще не понимая, о чем идет речь, и считая ее попытки тщетными, Эштон тем не менее испытывал теплое чувство нежности, видя, с каким высокомерием она обратилась к английскому офицеру.

– Уважаемая леди, – отозвался Чейзон, – этот человек совершил государственное преступление, оскорбив военный суд.

– И все же, – произнесла она со странным выражением лица, – я не думаю, что армия нашего короля так бессердечна.

Чейзон потянулся за моноклем и приставил его к глазам.

– Что такое? Значит, вы лоялистка, мисс?

– До самой глубины души, – гордо заявила Бетани.

– Так. Тогда, возможно, вы поможете нам, сообщив, где находится ваш брат.

– Мне неизвестно, где Гарри.

Эштон восхитился тону и правдоподобности ее лжи. Чейзон явно поверил и не стал задавать больше вопросов.

– Полковник, – обратилась к нему Бетани. – Нижайше прошу вас освободить этого человека.

– Извините, мисс, но не волен этого сделать: он сам осудил себя своими крамольными речами. Если у вас нет каких-то особых смягчающих обстоятельств…

– Есть, – еле слышно произнесла она. Она выглядела почти такой же бледной, как вчера на пароме.

– Какое обстоятельство? – задал вопрос Чейзон. – Говорите, девушка.

Бетани прочистила горло. Эштон заметил, как пот покрыл ее лоб.

– Полковник, – уже громче произнесла она. – Эштон Маркхэм скомпрометировал меня – я жду ребенка. Если его повесят, мне придется всю жизнь оставаться опозоренной – моего ребенка и меня будут презирать, а мне будет уготована бедность, потому что меня лишат состояния.

Эштон шумно выдохнул. Слова Бетани поразили его больше, чем смертный приговор, он почувствовал себя хуже, чем если бы веревка затянулась петлей на его шее.

Члены суда приглушенно заговорили между собой. Раздались возмущенные восклицания. Ярость охватила Эштона. Теперь картина предстала перед ним с предельной ясностью. Вот почему Бетани так настойчиво его искала и ей было плохо на пароме. Дориан Тэннер прижил ей ублюдка и отказался жениться. «Произошло самое ужасное…» – припомнились ее слова на пароме, которые она, рыдая, произносила у него на груди. Эштон, наконец, все понял. Он уже не слушал, что говорил Чейзон, пока сержант Мэнсфилд не толкнул его в бок.

– Я вас спрашиваю, мистер Маркхэм, – повторил полковник. – Вы действительно скомпрометировали мисс Уинслоу?

– Не сомневаюсь, что молодая леди скомпрометирована.

– Вам было известно, что она… ждет ребенка?

Эштон посмотрел на Бетани, их взгляды встретились – она вздрогнула под колючим холодом его глаз.

– Теперь известно, – ответил он.

Полковник подал знак писцу, который быстро зачеркивал написанное.

– На этом закончим. Все это дело достаточно неприглядно. Нет необходимости давать ему огласку. – Он повернулся к Эштону. – Что вы предполагаете делать, мистер Маркхэм?

– Кажется, меня приговорили к повешению, сэр.

Чейзон откашлялся.

– Теперь думаю, что нет. Вместо этого вы женитесь на этой бедной девушке. Возможно, ответственность перед женой и ребенком заставят вас дважды подумать, прежде чем произносить преступные речи и оскорблять представителей короля. Смею даже надеяться, что молодая леди научит вас лояльности. – Затем он обратился к сержанту Мэнсфилду: – Мировой судья сейчас на месте?

– Да, сэр, в другом зале.

Чейзон удовлетворенно кивнул.

– Отведите его туда без промедления. – Он внимательно посмотрел через монокль на Эштона. – Считайте, что вам очень повезло благодаря вмешательству мисс Уинслоу. И подумайте хорошенько, прежде чем решите разводиться или покинуть молодую женщину. Мы будем за вами следить. Если ко мне попадут сведения, что вы ведете себя недостойно, вас ждет повешение.

Бетани ахнула, но затем сжала губы и прислонилась к стене, чтобы не упасть. Отвечая полковнику, Эштон попытался сдержать свой гнев.

– Полковник, я требую дать мне время на некоторое обдумывание.

– В чем дело, Маркхэм? Предпочитаете галеры молодой жене?

Эштон сжал зубы, а затем посмотрел на Бетани с такой яростью, что она невольно поморщилась.

Регистрация брака заключалась в поспешном подписывании бумаг и еще одном строгом предупреждении полковника Чейзона. Так в течение часа Эштон, лишившись свободы, лицом к лицу столкнулся с виновниками своего поражения – английской армией и Бетани Уинслоу.